Страница:
Социальное здоровье в определенной степени зависит и от такого индикатора, как «социальный ресурс», или «социальный капитал», личности. Компоненты социального ресурса, определяющего социальное здоровье, таковы: социальное происхождение, условия первичной социализации, возраст, образование, квалификация, уровень материального благополучия, этнокультурная и религиозная принадлежность, жилищные условия, питание, наличие санитарно-гигиенической информации, навыков и умений в сфере здоровья и др.
Кроме таких важных параметров, как качество и уровень жизни, социальное здоровье характеризуют динамика изменений уровня преступности, средней продолжительности жизни, уровня смертности и рождаемости, соблюдение принципов социальной справедливости.
Круг параметров здоровья может быть значительно расширен на основе концепции социального здоровья и понятия социальной безопасности. К примеру, в концепции В.Н. Ярской[9] возможность расширения понятия социального здоровья до уровня категории связана с сопутствующими понятиями социального благополучия, социального комфорта, социальной безопасности, устойчивости социального статуса. При этом система статусных характеристик социальной группы или отдельно взятого индивида охватывает параметры экономического, этнического, профессионального, образовательного, семейного, интеллектуального, культурного и психологического укоренения человека в социуме. Понятие статуса в таком понимании созвучно по смыслу понятию статуса здоровья. Интегральными направлениями статуса социального здоровья выступают показатели младенческой смертности, плохого обращения с детьми, нищеты, самоубийства, наркомании и т. д.
Обобщая отечественный и зарубежный опыт исследования социального здоровья, необходимо отметить его комплексный характер. С учетом этого структуру социального здоровья можно представить в виде следующей схемы (рис. 1).
На первых этапах нашего исследования основным объектом будет выступать общественный уровень социального здоровья, и в частности его демографический, социально-экономический и духовно-культурный аспекты, которые мы рассмотрим через призму смертности населения от убийств и самоубийств.
Мы акцентируем внимание именно на этих компонентах социального здоровья и причинах смертности населения, поскольку социальные патологии наиболее объективно отражают состояние социального здоровья на определенной территории. Социальное здоровье – характеристика такого здорового общества, где минимален уровень социальных болезней[10]. Увеличение числа случаев асоциального поведения, в частности алкоголизма, наркомании, криминализации социальной среды, и резкий рост числа самоубийств, по словам Н.М. Римашевской, служат теми критериями, которые свидетельствуют об актуальности проблемы социального нездоровья российского общества[11].
Рис. 1. Структура социального здоровья населения
Убийства и самоубийства – это критические и поэтому наиболее яркие проявления социального нездоровья общества. При этом первые в большей степени отражают внешние признаки (уровень и качество жизни, социальную структуру населения), вторые – внутренние (отношения в микросоциуме, состояние психологического климата). Кроме того, убийства и самоубийства, как виды девиантного поведения, представляют собой формы протеста и агрессии, направленные на окружающих (в первом случае) и на себя (во втором случае). Таким образом, динамика распространения этих социальных патологий косвенно свидетельствует, с одной стороны, об отношении людей друг к другу, с другой стороны, о психологическом восприятии индивидом своего места в социуме.
В ходе исследования перед нами стояла задача не только поиска факторов и причин распространения убийств и суицидов, но и характеристики этих социальных патологий как актуальных демографических и экономических проблем современного российского общества.
Информационной базой исследования выступили Европейская база данных Всемирной организации здравоохранения «Здоровье для всех», материалы ежегодных отчетов и докладов ВОЗ, база данных Федеральной службы государственной статистики РФ, статистические ежегодники и информационные бюллетени ФСГС (в том числе по Вологодской области), а также результаты отечественных и зарубежных исследований по проблемам преступности, виктимизации (от латинского слова victim – жертва) и суицидального поведения.
Кроме того, с целью углубления и получения более достоверных результатов исследования был выполнен анализ данных социологических мониторингов, проводимых научным коллективом Института социально-экономического развития территорий РАН[12]. Это позволило добавить информацию, которая в настоящее время не учитывается официальной статистикой.
В общем виде перечень методов, примененных в данном исследовании, можно представить в виде следующей таблицы (табл. 2).
Таблица 2. Характеристика методов, использованных в данном исследовании
Некоторые из методологических подходов и конкретных методик, представленных в исследовании, требуют конкретизации:
> Оценка уровня латентной преступности. Для расчета уровня латентной преступности по регионам Российской Федерации использована методика Д.А. Ли, основанная на модульной теории социума, которую предложил социолог А.А. Давыдов. Научная гипотеза теории такова: мир является живой, взаимосогласованной гармонической системой.
В ней человек, общество и природа, как равноправные части, образуют неделимое целое. В целостных социальных системах одновременно присутствуют все пропорции, однако численность каждой пропорции может варьироваться. Незначительная дисгармония присутствует в любой системе, выполняя функцию необходимого разнообразия, выступая необходимым условием самоорганизации. В настоящее время в естествознании накоплен значительный эмпирический материал, который позволяет предположить, что константа необходимой дисгармонии в природных системах составляет около 6 %[13].
По мнению Д.А. Ли, количество преступников в конкретном обществе должно составлять 5,6 % от общего числа населения, выполняя, таким образом, функцию сохранения его целостности как системы и поддержания необходимого разнообразия, что служит необходимым условием самоорганизации системы. Это означает, что хотя латентная преступность и существует, однако она не превышает сложившейся в мире нормы, иначе говоря, той цифры, что признана за средний показатель отклонения от нормы. Таким образом, уровень латентной преступности можно вычислить по формуле:
где ЛП – уровень латентной преступности; число совершённых преступлений – 5,6 % от общей численности населения.
> Оценка социально-экономического ущерба вследствие смертности населения от убийств и самоубийств. Для расчета бремени убийств и самоубийств нами была использована концепция глобального бремени болезней (ГББ; Global Burden of Disease Study), предложенная Мюррэем (Murray) и Лопесом (Lopez) и впервые реализованная в одноименном проекте в 1992 г. Всемирной организацией здравоохранения по инициативе Всемирного банка[14].
По результатам исследования, проведенного в 90-х гг. специалистами ВОЗ, был сделан вывод о том, что данная методика «выявила истинную значимость длительного недооцененного воздействия проблем психического здоровья вследствие нетрудоспособности»[15]. В настоящее время расчеты глобального бремени болезней проводятся ежегодно.
Методика предполагает вычисление индекса DALY. Он представляет собой меру потерь здоровья, которая состоит из суммы двух величин: лет жизни населения, проживающего на рассматриваемой территории, потерянных вследствие преждевременной смертности (YLL); и лет жизни населения, потерянных вследствие нарушений здоровья, не приводящих к смертельному исходу (YLD).
DALY = YLL + YLD
Психические заболевания в сравнении с серьезными медицинскими заболеваниями занимают высокое место в перечне DALYs потому, что возникают в начале жизни и не приводят к ранней смертности, поэтому число лет, прожитых с расстройством, довольно велико и приводит к большому количеству DALYs[16].
Для расчета потерь продуктивных лет жизни нами использовался показатель YLL (Years of Life Lost, потерянные годы жизни из-за преждевременной смертности)[17]. При этом в отсутствие информации о точном возрасте человека на момент совершения суицида было сделано статистическое допущение, что на данный момент он имел средний возраст в группе (12 лет в группе от 10 до 14 лет, 17 лет в группе от 15 до 19 лет и т. д.).
YLL = N * L
где N – число смертельных случаев,
L – средняя продолжительность жизни в возрасте смерти (в годах). В нашем случае за этот показатель был принят возраст выхода на пенсию (54 полных года до выхода на пенсию для женщин и 59 лет – для мужчин).
> Коэффициент специальной (избирательной) виктимности. Данный коэффициент рассчитан по методике, которая была предложена Д.В. Ривманом[18], согласно которой коэффициент массовой виктимности (то есть уровень потерпевших от всех видов правонарушений) исчисляется из количества жертв преступлений за определенный период времени на той или иной территории и общего количества населения в расчете на тысячу, десять тысяч, сто тысяч человек. Этот показатель выражается только в относительных цифрах. Расчет производится по формуле:
где Квл – коэффициент виктимности по лицам,
П – количество потерпевших от преступлений,
Н – все население региона независимо от возраста.
Аналогичным образом коэффициент избирательной виктимности (то есть уровень потерпевших от какого-либо определенного вида правонарушений) рассчитывается по формуле:
где Ксвл – коэффициент специальной виктимности по лицам, то есть виктимности вследствие определенных видов преступлений,
Пс – количество потерпевших от определенных видов преступлений,
Н – все население региона независимо от возраста.
> Данные мониторинга общественного мнения. Результаты социологических исследований использовались нами для решения двух задач: 1) вычисление доли жителей Вологодской области, имеющих признаки социальной дезинтеграции и психических расстройств; 2) уточнение официальных статистических данных, характеризующих уровень виктимности общества (доля людей, ставших жертвами или свидетелями правонарушения). Мы исходили из данных, полученных в ходе опросов, проводимых в рамках научно-исследовательских работ «Мониторинг психологического климата и психического здоровья населения Вологодской области и пути их улучшения» и «Мониторинг общественного мнения по проблеме личной безопасности и оценки деятельности милиции» научным коллективом Института социально-экономического развития территорий РАН с 2001 и 1995 гг. соответственно.
Опросы проводятся Институтом ежегодно (1 раз в год – по изучению психологического климата, 2 раза в год – по оценке деятельности органов милиции) в городах Вологде и Череповце и восьми районах области
(Бабаевском, Великоустюгском, Вожегодском, Грязовецком, Кирилловском, Никольском, Тарногском и Шекснинском). Объем выборочной совокупности составляет 1500 человек в возрасте 18 лет и старше. Репрезентативность выборки обеспечивается соблюдением следующих условий:
пропорций между городским и сельским населением;
пропорций между жителями населенных пунктов различных типов (сельские населенные пункты, малые и средние города);
половозрастной структуры взрослого населения области.
Метод опроса – анкетирование по месту жительства респондентов. Ошибка выборки не превышает 3 %.
Кроме того, с целью выявления факторов риска распространения социальных патологий, в 2007 г. в рамках НИР «Мониторинг психологического климата и психического здоровья населения Вологодской области и пути их улучшения» было проведено исследование суицидальных попыток. Оно заключалось в анализе больничных карт пациентов Вологодской областной психиатрической больницы (ВОПБ), проходящих лечение в связи с попыткой суицида (объем выборки составил 98 человек). Результаты данного исследования позволили выявить социально-экономические условия, в которых чаще всего находятся суициденты, а также типичные для данной категории населения характеристики социального портрета.
> Корреляционно-регрессионный анализ факторов риска. Для того чтобы выяснить причины, влияющие на рост числа убийств и самоубийств, необходим комплексный анализ факторов риска распространения социальных патологий. Он должен учитывать особенности демографической ситуации, уровень и качество жизни населения, степень развития социальной и культурной сферы и многие другие аспекты. Нами был выполнен пробный вариант такого анализа, заключавшийся в установлении корреляционно-регрессионной связи различных факторов социальной среды с уровнем убийств и самоубийств (планируется углубить данное исследование в 2012 г. за счет внедрения дополнительных показателей, кластеризации регионов/муниципальных образований и увеличения динамических рядов данных).
Факторы выбирались исходя из анализа отечественного и зарубежного опыта исследования суицидального поведения. Расчеты проводились для 89 субъектов Российской Федерации за 2009 г., причем рассматриваемые факторы были разделены на четыре группы:
1. Социально-демографические характеристики территорий: удельный вес городского населения в общей численности населения (%); коэффициент демографической нагрузки (на 1000 человек трудоспособного возраста приходится лиц нетрудоспособных возрастов); общие коэффициенты разводимости (на 1 тыс. чел.).
2. Социально-экономические факторы: уровень экономической активности населения (в %); среднедушевые денежные доходы населения (руб.); уровень безработицы (в %); уровень зарегистрированной безработицы (в %); коэффициент фондов (раз); коэффициент Джини; численность населения с доходами ниже величины прожиточного минимума (в % от общей численности населения); удельный вес ветхого и аварийного жилья в общей площади жилищного фонда (в %).
3. Состояние системы здравоохранения: мощность амбулаторно-поликлинических учреждений (на 10 тыс. чел.); численность врачей (на 10 тыс. чел.); численность среднего медицинского персонала (на 10 тыс. чел.).
4. Образ жизни населения: потребительские расходы на алкоголь и табачные изделия (в % от общего уровня расходов); объем продажи водки и ликеро-водочных изделий (литров на душу населения).
Таким образом, для решения поставленных задач мы использовали социологические, математические и экономические методы исследования, при этом уделяя особое внимание не только данным официальной статистики, но и субъективным оценкам населения, что соответствует принципу комплексности и позволяет с различных точек зрения взглянуть на проблему сохранения и укрепления социального здоровья общества.
Глава 2
2.1. Убийства и самоубийства в контексте социального здоровья
Кроме таких важных параметров, как качество и уровень жизни, социальное здоровье характеризуют динамика изменений уровня преступности, средней продолжительности жизни, уровня смертности и рождаемости, соблюдение принципов социальной справедливости.
Круг параметров здоровья может быть значительно расширен на основе концепции социального здоровья и понятия социальной безопасности. К примеру, в концепции В.Н. Ярской[9] возможность расширения понятия социального здоровья до уровня категории связана с сопутствующими понятиями социального благополучия, социального комфорта, социальной безопасности, устойчивости социального статуса. При этом система статусных характеристик социальной группы или отдельно взятого индивида охватывает параметры экономического, этнического, профессионального, образовательного, семейного, интеллектуального, культурного и психологического укоренения человека в социуме. Понятие статуса в таком понимании созвучно по смыслу понятию статуса здоровья. Интегральными направлениями статуса социального здоровья выступают показатели младенческой смертности, плохого обращения с детьми, нищеты, самоубийства, наркомании и т. д.
Обобщая отечественный и зарубежный опыт исследования социального здоровья, необходимо отметить его комплексный характер. С учетом этого структуру социального здоровья можно представить в виде следующей схемы (рис. 1).
На первых этапах нашего исследования основным объектом будет выступать общественный уровень социального здоровья, и в частности его демографический, социально-экономический и духовно-культурный аспекты, которые мы рассмотрим через призму смертности населения от убийств и самоубийств.
Мы акцентируем внимание именно на этих компонентах социального здоровья и причинах смертности населения, поскольку социальные патологии наиболее объективно отражают состояние социального здоровья на определенной территории. Социальное здоровье – характеристика такого здорового общества, где минимален уровень социальных болезней[10]. Увеличение числа случаев асоциального поведения, в частности алкоголизма, наркомании, криминализации социальной среды, и резкий рост числа самоубийств, по словам Н.М. Римашевской, служат теми критериями, которые свидетельствуют об актуальности проблемы социального нездоровья российского общества[11].
Убийства и самоубийства – это критические и поэтому наиболее яркие проявления социального нездоровья общества. При этом первые в большей степени отражают внешние признаки (уровень и качество жизни, социальную структуру населения), вторые – внутренние (отношения в микросоциуме, состояние психологического климата). Кроме того, убийства и самоубийства, как виды девиантного поведения, представляют собой формы протеста и агрессии, направленные на окружающих (в первом случае) и на себя (во втором случае). Таким образом, динамика распространения этих социальных патологий косвенно свидетельствует, с одной стороны, об отношении людей друг к другу, с другой стороны, о психологическом восприятии индивидом своего места в социуме.
В ходе исследования перед нами стояла задача не только поиска факторов и причин распространения убийств и суицидов, но и характеристики этих социальных патологий как актуальных демографических и экономических проблем современного российского общества.
Информационной базой исследования выступили Европейская база данных Всемирной организации здравоохранения «Здоровье для всех», материалы ежегодных отчетов и докладов ВОЗ, база данных Федеральной службы государственной статистики РФ, статистические ежегодники и информационные бюллетени ФСГС (в том числе по Вологодской области), а также результаты отечественных и зарубежных исследований по проблемам преступности, виктимизации (от латинского слова victim – жертва) и суицидального поведения.
Кроме того, с целью углубления и получения более достоверных результатов исследования был выполнен анализ данных социологических мониторингов, проводимых научным коллективом Института социально-экономического развития территорий РАН[12]. Это позволило добавить информацию, которая в настоящее время не учитывается официальной статистикой.
В общем виде перечень методов, примененных в данном исследовании, можно представить в виде следующей таблицы (табл. 2).
Таблица 2. Характеристика методов, использованных в данном исследовании
Некоторые из методологических подходов и конкретных методик, представленных в исследовании, требуют конкретизации:
> Оценка уровня латентной преступности. Для расчета уровня латентной преступности по регионам Российской Федерации использована методика Д.А. Ли, основанная на модульной теории социума, которую предложил социолог А.А. Давыдов. Научная гипотеза теории такова: мир является живой, взаимосогласованной гармонической системой.
В ней человек, общество и природа, как равноправные части, образуют неделимое целое. В целостных социальных системах одновременно присутствуют все пропорции, однако численность каждой пропорции может варьироваться. Незначительная дисгармония присутствует в любой системе, выполняя функцию необходимого разнообразия, выступая необходимым условием самоорганизации. В настоящее время в естествознании накоплен значительный эмпирический материал, который позволяет предположить, что константа необходимой дисгармонии в природных системах составляет около 6 %[13].
По мнению Д.А. Ли, количество преступников в конкретном обществе должно составлять 5,6 % от общего числа населения, выполняя, таким образом, функцию сохранения его целостности как системы и поддержания необходимого разнообразия, что служит необходимым условием самоорганизации системы. Это означает, что хотя латентная преступность и существует, однако она не превышает сложившейся в мире нормы, иначе говоря, той цифры, что признана за средний показатель отклонения от нормы. Таким образом, уровень латентной преступности можно вычислить по формуле:
где ЛП – уровень латентной преступности; число совершённых преступлений – 5,6 % от общей численности населения.
> Оценка социально-экономического ущерба вследствие смертности населения от убийств и самоубийств. Для расчета бремени убийств и самоубийств нами была использована концепция глобального бремени болезней (ГББ; Global Burden of Disease Study), предложенная Мюррэем (Murray) и Лопесом (Lopez) и впервые реализованная в одноименном проекте в 1992 г. Всемирной организацией здравоохранения по инициативе Всемирного банка[14].
По результатам исследования, проведенного в 90-х гг. специалистами ВОЗ, был сделан вывод о том, что данная методика «выявила истинную значимость длительного недооцененного воздействия проблем психического здоровья вследствие нетрудоспособности»[15]. В настоящее время расчеты глобального бремени болезней проводятся ежегодно.
Методика предполагает вычисление индекса DALY. Он представляет собой меру потерь здоровья, которая состоит из суммы двух величин: лет жизни населения, проживающего на рассматриваемой территории, потерянных вследствие преждевременной смертности (YLL); и лет жизни населения, потерянных вследствие нарушений здоровья, не приводящих к смертельному исходу (YLD).
DALY = YLL + YLD
Психические заболевания в сравнении с серьезными медицинскими заболеваниями занимают высокое место в перечне DALYs потому, что возникают в начале жизни и не приводят к ранней смертности, поэтому число лет, прожитых с расстройством, довольно велико и приводит к большому количеству DALYs[16].
Для расчета потерь продуктивных лет жизни нами использовался показатель YLL (Years of Life Lost, потерянные годы жизни из-за преждевременной смертности)[17]. При этом в отсутствие информации о точном возрасте человека на момент совершения суицида было сделано статистическое допущение, что на данный момент он имел средний возраст в группе (12 лет в группе от 10 до 14 лет, 17 лет в группе от 15 до 19 лет и т. д.).
YLL = N * L
где N – число смертельных случаев,
L – средняя продолжительность жизни в возрасте смерти (в годах). В нашем случае за этот показатель был принят возраст выхода на пенсию (54 полных года до выхода на пенсию для женщин и 59 лет – для мужчин).
> Коэффициент специальной (избирательной) виктимности. Данный коэффициент рассчитан по методике, которая была предложена Д.В. Ривманом[18], согласно которой коэффициент массовой виктимности (то есть уровень потерпевших от всех видов правонарушений) исчисляется из количества жертв преступлений за определенный период времени на той или иной территории и общего количества населения в расчете на тысячу, десять тысяч, сто тысяч человек. Этот показатель выражается только в относительных цифрах. Расчет производится по формуле:
где Квл – коэффициент виктимности по лицам,
П – количество потерпевших от преступлений,
Н – все население региона независимо от возраста.
Аналогичным образом коэффициент избирательной виктимности (то есть уровень потерпевших от какого-либо определенного вида правонарушений) рассчитывается по формуле:
где Ксвл – коэффициент специальной виктимности по лицам, то есть виктимности вследствие определенных видов преступлений,
Пс – количество потерпевших от определенных видов преступлений,
Н – все население региона независимо от возраста.
> Данные мониторинга общественного мнения. Результаты социологических исследований использовались нами для решения двух задач: 1) вычисление доли жителей Вологодской области, имеющих признаки социальной дезинтеграции и психических расстройств; 2) уточнение официальных статистических данных, характеризующих уровень виктимности общества (доля людей, ставших жертвами или свидетелями правонарушения). Мы исходили из данных, полученных в ходе опросов, проводимых в рамках научно-исследовательских работ «Мониторинг психологического климата и психического здоровья населения Вологодской области и пути их улучшения» и «Мониторинг общественного мнения по проблеме личной безопасности и оценки деятельности милиции» научным коллективом Института социально-экономического развития территорий РАН с 2001 и 1995 гг. соответственно.
Опросы проводятся Институтом ежегодно (1 раз в год – по изучению психологического климата, 2 раза в год – по оценке деятельности органов милиции) в городах Вологде и Череповце и восьми районах области
(Бабаевском, Великоустюгском, Вожегодском, Грязовецком, Кирилловском, Никольском, Тарногском и Шекснинском). Объем выборочной совокупности составляет 1500 человек в возрасте 18 лет и старше. Репрезентативность выборки обеспечивается соблюдением следующих условий:
пропорций между городским и сельским населением;
пропорций между жителями населенных пунктов различных типов (сельские населенные пункты, малые и средние города);
половозрастной структуры взрослого населения области.
Метод опроса – анкетирование по месту жительства респондентов. Ошибка выборки не превышает 3 %.
Кроме того, с целью выявления факторов риска распространения социальных патологий, в 2007 г. в рамках НИР «Мониторинг психологического климата и психического здоровья населения Вологодской области и пути их улучшения» было проведено исследование суицидальных попыток. Оно заключалось в анализе больничных карт пациентов Вологодской областной психиатрической больницы (ВОПБ), проходящих лечение в связи с попыткой суицида (объем выборки составил 98 человек). Результаты данного исследования позволили выявить социально-экономические условия, в которых чаще всего находятся суициденты, а также типичные для данной категории населения характеристики социального портрета.
> Корреляционно-регрессионный анализ факторов риска. Для того чтобы выяснить причины, влияющие на рост числа убийств и самоубийств, необходим комплексный анализ факторов риска распространения социальных патологий. Он должен учитывать особенности демографической ситуации, уровень и качество жизни населения, степень развития социальной и культурной сферы и многие другие аспекты. Нами был выполнен пробный вариант такого анализа, заключавшийся в установлении корреляционно-регрессионной связи различных факторов социальной среды с уровнем убийств и самоубийств (планируется углубить данное исследование в 2012 г. за счет внедрения дополнительных показателей, кластеризации регионов/муниципальных образований и увеличения динамических рядов данных).
Факторы выбирались исходя из анализа отечественного и зарубежного опыта исследования суицидального поведения. Расчеты проводились для 89 субъектов Российской Федерации за 2009 г., причем рассматриваемые факторы были разделены на четыре группы:
1. Социально-демографические характеристики территорий: удельный вес городского населения в общей численности населения (%); коэффициент демографической нагрузки (на 1000 человек трудоспособного возраста приходится лиц нетрудоспособных возрастов); общие коэффициенты разводимости (на 1 тыс. чел.).
2. Социально-экономические факторы: уровень экономической активности населения (в %); среднедушевые денежные доходы населения (руб.); уровень безработицы (в %); уровень зарегистрированной безработицы (в %); коэффициент фондов (раз); коэффициент Джини; численность населения с доходами ниже величины прожиточного минимума (в % от общей численности населения); удельный вес ветхого и аварийного жилья в общей площади жилищного фонда (в %).
3. Состояние системы здравоохранения: мощность амбулаторно-поликлинических учреждений (на 10 тыс. чел.); численность врачей (на 10 тыс. чел.); численность среднего медицинского персонала (на 10 тыс. чел.).
4. Образ жизни населения: потребительские расходы на алкоголь и табачные изделия (в % от общего уровня расходов); объем продажи водки и ликеро-водочных изделий (литров на душу населения).
Таким образом, для решения поставленных задач мы использовали социологические, математические и экономические методы исследования, при этом уделяя особое внимание не только данным официальной статистики, но и субъективным оценкам населения, что соответствует принципу комплексности и позволяет с различных точек зрения взглянуть на проблему сохранения и укрепления социального здоровья общества.
Глава 2
Насильственная смертность как индикатор социального здоровья общества
2.1. Убийства и самоубийства в контексте социального здоровья
Чтобы ответить на вопрос о том, можно ли считать насильственную смертность индикатором социального здоровья, необходимо в первую очередь определить ее место в структуре общей смертности населения.
Причины смерти разделяются на естественные и неестественные. Естественная смерть – это исход, который обусловлен физиологическими причинами, делающими невозможным существование целостного живого организма из-за наступающего в глубокой старости полного исчерпания физиологических ресурсов организма, из-за недостатка физиологических ресурсов молодого живого организма вследствие глубокой недоношенности (незрелости) плода и несовместимых с жизнью пороков развития организма.
Неестественная смерть – это исход жизни, наступивший ранее физиологического предела. Причиной такого исхода могут быть болезни и повреждения. Ненасильственная смерть – это смерть, при которой не нарушаются какие-либо правовые нормы. Это бывает в случаях смерти от заболеваний или при естественной (физиологической) смерти. Насильственной называют смерть, наступившую в результате убийства, самоубийства и случая[19].
Таким образом, ключевым отличием ненасильственной смертности от насильственной является то, что последняя предполагает нарушение правовых норм, и это, на наш взгляд, дает основание трактовать ее как показатель, свидетельствующий об уровне социального здоровья общества.
Кроме того, термин «криминальное насилие» обозначает ряд запрещенных законом физических или психических действий, совершаемых в отношении других лиц вопреки их воле и желанию, причиняющих им физический вред и моральный ущерб[20]. Из этого определения следует, что в случае насильственной смерти нарушается не только юридическая сторона закона, но и морально-нравственные принципы. Статистика смертности от насильственных причин свидетельствует об уровне и характере отношений в обществе, а также о том, насколько значима в данном обществе такая ценность, как человеческая жизнь.
Насильственные причины смертности входят в состав XIX («Травмы, отравления и некоторые другие последствия воздействия внешних причин») и XX («Внешние причины заболеваемости и смертности») классов Международной классификации болезней, травм и причин смерти (МКБ)[21].
Следует отметить, что смертность от насильственных и внешних причин не являются идентичными понятиями. Для характеристики социального здоровья не является информативной смертность от таких причин, как случайное утопление или поражение электрическим током, поскольку в данном случае не идет речь об осознанных активных действиях человека, повлекших за собой смерть. Насильственные причины смертности связаны с агрессией и аутоагрессией, что также является основанием для рассмотрения их в качестве индикатора социального здоровья общества.
Агрессия – это мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам (правилам) сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт (отрицательные переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т. п.)[22]. Аутоагрессия – форма агрессивного поведения, направленного на самого себя.
В статистике смертности прямым и самым ярким проявлением агрессии выступает убийство. Наиболее распространенной формой аутоагрессии можно считать суицид, который также имеет открытый характер, в отличие, например, от смертности в результате потребления алкоголя, наркотиков или табачной продукции. Репрезентативность убийств и самоубийств как наиболее ярких представителей насильственной смертности и индикаторов социального здоровья состоит в том, что последствия суицидальных попыток или покушений на убийство носят одномоментный характер, они зависят непосредственно от воли и деструктивной активности человека на данный момент времени.
Проблема суицидального поведения и смертности населения от насильственных причин является актуальной не только в России, но и во всем мире. Суицид представляет собой глобальную проблему для мирового здравоохранения. По статистике, в результате самоубийств в мире умирает больше людей, чем в результате войн и насильственных убийств, вместе взятых. По данным ВОЗ, общее количество смертей от суицида приближается к миллиону в год. Тенденции таковы, что к 2020 году число самоубийств, по всей видимости, возрастет в полтора раза[23]. Оценивая актуальность данной проблемы в России, Всемирная организация здравоохранения признала нашу страну находящейся в состоянии вялотекущей чрезвычайной ситуации[24].
Российская Федерация является также одной из стран-лидеров по уровню преступности. По данным Института экономики и мира, индекс безопасности в Российской Федерации равен 3,5, что соответствует таким странам, как Филиппины, Пакистан, Эфиопия, Нигерия, Турция, Азербайджан, Грузия. Более высоким значением индекса (что соответствует более напряженной ситуации) обладают только Индия, Мьянма и Республика Конго (по 5 соответственно)[25]. Для сравнения: в развитых странах величина индекса безопасности ниже: во Франции, Италии, Испании, Дании, Норвегии, Великобритании, США – по 2,5; в Германии, Австрии, Бельгии, Финляндии, Греции, Канаде, Швейцарии, Швеции – по 1,5. В годы экономического кризиса многие из показателей, учитываемых при расчете данного индекса, резко выросли, что свидетельствовало о снижении безопасности в мире. Так, в докладе Института экономики и мира отмечается увеличение на 5 % уровня убийств, рост протестных выступлений, приводящих к кровопролитным столкновениям, и, как итог, страх населения перед преступностью.
Убийства и покушения на них, как наименее латентный вид преступлений, находят объективно точное отражение в статистических показателях. Поэтому данный вид является своеобразным индикатором общей криминальной ситуации в стране.
По данным ВОЗ, Российская Федерация на протяжении последних 20 лет ежегодно входит в пятерку стран, имеющих наиболее высокий уровень смертности населения от самоубийств (в 1990 г. Россия занимала 6 место). Из 53 государств, данные о которых доступны в Европейской базе «Здоровье для всех», за период с 1998 по 2008 г. Российская Федерация ежегодно демонстрировала наиболее высокий уровень смертности от убийств. В среднем за 1998–2009 гг. он составил 23,5 случая на 100 тыс. нас. (табл. 3).
Причины смерти разделяются на естественные и неестественные. Естественная смерть – это исход, который обусловлен физиологическими причинами, делающими невозможным существование целостного живого организма из-за наступающего в глубокой старости полного исчерпания физиологических ресурсов организма, из-за недостатка физиологических ресурсов молодого живого организма вследствие глубокой недоношенности (незрелости) плода и несовместимых с жизнью пороков развития организма.
Неестественная смерть – это исход жизни, наступивший ранее физиологического предела. Причиной такого исхода могут быть болезни и повреждения. Ненасильственная смерть – это смерть, при которой не нарушаются какие-либо правовые нормы. Это бывает в случаях смерти от заболеваний или при естественной (физиологической) смерти. Насильственной называют смерть, наступившую в результате убийства, самоубийства и случая[19].
Таким образом, ключевым отличием ненасильственной смертности от насильственной является то, что последняя предполагает нарушение правовых норм, и это, на наш взгляд, дает основание трактовать ее как показатель, свидетельствующий об уровне социального здоровья общества.
Кроме того, термин «криминальное насилие» обозначает ряд запрещенных законом физических или психических действий, совершаемых в отношении других лиц вопреки их воле и желанию, причиняющих им физический вред и моральный ущерб[20]. Из этого определения следует, что в случае насильственной смерти нарушается не только юридическая сторона закона, но и морально-нравственные принципы. Статистика смертности от насильственных причин свидетельствует об уровне и характере отношений в обществе, а также о том, насколько значима в данном обществе такая ценность, как человеческая жизнь.
Насильственные причины смертности входят в состав XIX («Травмы, отравления и некоторые другие последствия воздействия внешних причин») и XX («Внешние причины заболеваемости и смертности») классов Международной классификации болезней, травм и причин смерти (МКБ)[21].
Следует отметить, что смертность от насильственных и внешних причин не являются идентичными понятиями. Для характеристики социального здоровья не является информативной смертность от таких причин, как случайное утопление или поражение электрическим током, поскольку в данном случае не идет речь об осознанных активных действиях человека, повлекших за собой смерть. Насильственные причины смертности связаны с агрессией и аутоагрессией, что также является основанием для рассмотрения их в качестве индикатора социального здоровья общества.
Агрессия – это мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам (правилам) сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт (отрицательные переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т. п.)[22]. Аутоагрессия – форма агрессивного поведения, направленного на самого себя.
В статистике смертности прямым и самым ярким проявлением агрессии выступает убийство. Наиболее распространенной формой аутоагрессии можно считать суицид, который также имеет открытый характер, в отличие, например, от смертности в результате потребления алкоголя, наркотиков или табачной продукции. Репрезентативность убийств и самоубийств как наиболее ярких представителей насильственной смертности и индикаторов социального здоровья состоит в том, что последствия суицидальных попыток или покушений на убийство носят одномоментный характер, они зависят непосредственно от воли и деструктивной активности человека на данный момент времени.
Проблема суицидального поведения и смертности населения от насильственных причин является актуальной не только в России, но и во всем мире. Суицид представляет собой глобальную проблему для мирового здравоохранения. По статистике, в результате самоубийств в мире умирает больше людей, чем в результате войн и насильственных убийств, вместе взятых. По данным ВОЗ, общее количество смертей от суицида приближается к миллиону в год. Тенденции таковы, что к 2020 году число самоубийств, по всей видимости, возрастет в полтора раза[23]. Оценивая актуальность данной проблемы в России, Всемирная организация здравоохранения признала нашу страну находящейся в состоянии вялотекущей чрезвычайной ситуации[24].
Российская Федерация является также одной из стран-лидеров по уровню преступности. По данным Института экономики и мира, индекс безопасности в Российской Федерации равен 3,5, что соответствует таким странам, как Филиппины, Пакистан, Эфиопия, Нигерия, Турция, Азербайджан, Грузия. Более высоким значением индекса (что соответствует более напряженной ситуации) обладают только Индия, Мьянма и Республика Конго (по 5 соответственно)[25]. Для сравнения: в развитых странах величина индекса безопасности ниже: во Франции, Италии, Испании, Дании, Норвегии, Великобритании, США – по 2,5; в Германии, Австрии, Бельгии, Финляндии, Греции, Канаде, Швейцарии, Швеции – по 1,5. В годы экономического кризиса многие из показателей, учитываемых при расчете данного индекса, резко выросли, что свидетельствовало о снижении безопасности в мире. Так, в докладе Института экономики и мира отмечается увеличение на 5 % уровня убийств, рост протестных выступлений, приводящих к кровопролитным столкновениям, и, как итог, страх населения перед преступностью.
Убийства и покушения на них, как наименее латентный вид преступлений, находят объективно точное отражение в статистических показателях. Поэтому данный вид является своеобразным индикатором общей криминальной ситуации в стране.
По данным ВОЗ, Российская Федерация на протяжении последних 20 лет ежегодно входит в пятерку стран, имеющих наиболее высокий уровень смертности населения от самоубийств (в 1990 г. Россия занимала 6 место). Из 53 государств, данные о которых доступны в Европейской базе «Здоровье для всех», за период с 1998 по 2008 г. Российская Федерация ежегодно демонстрировала наиболее высокий уровень смертности от убийств. В среднем за 1998–2009 гг. он составил 23,5 случая на 100 тыс. нас. (табл. 3).