Перечитывая израильскую прессу июля – августа 2006 года, трудно отделаться от ощущения, что отношения еврейского государства с Россией вернулись к худшим дням «холодной войны»: Российская Федерация позиционировалась едва ли не как враждебное государство. Такой подход едва ли можно считать конструктивным: Россия не имела никакого отношения к провокации «Хизбаллы», 12 июля 2006 года совершившей нападение на израильскую заставу (восемь солдат ЦАХАЛа погибли, еще двое, как оказалось позднее, также погибли, но их тела были захвачены в плен, и об их судьбе более двух лет не было никакой информации), из-за чего, собственно, и началась вторая израильско-ливанская война. Не виновата Российская Федерация и в том, что, вопреки ожиданиям, израильские силы не смогли выиграть эту войну, а политическое руководство страны согласилось прекратить боевые действия тогда, когда ни одна из обозначенных премьер-министром Э. Ольмертом целей войны не была достигнута: пленные солдаты остались в плену (их тела были возвращены Израилю по соглашению с «Хизбаллой» в обмен на пятерых боевиков, находившихся в израильских тюрьмах, и тела двухсот погибших бойцов «Хизбаллы»[71]); «Хизбалла» не была разоружена; гарантии безопасности северных границ Израиля остались достаточно иллюзорными. Да, «Хизбалла» воевала оружием российского производства и что с того? Арабские армии и в Шестидневной войне 1967 года, и в Октябрьской войне 1973 года (известной в Израиле как Война Судного дня) воевали советским оружием, что, однако, не предотвратило их разгром ни в первом, ни во втором случае. Если в 2006 году боевые действия разворачивались по совершенно другому сценарию и Израиль не сумел добиться ни военной, ни дипломатической победы, не Россия виновата в этом.
Среди тех претензий, которые выдвигало по отношению к Израилю российское руководство, выделялись две проблемы: вопрос о российской собственности в Иерусалиме, во-первых, и вопрос о пребывании в Израиле отдельных лиц, выдачи которых добиваются российские правоохранительные органы, во-вторых. Вопрос о собственности виделся российским руководителям как яркий пример сознательного уклонения израильтян от взятых на себя обязательств. Не отрицая в целом правомерность российских притязаний на Сергиевское подворье и некоторые другие объекты в Иерусалиме, израильтяне на протяжении многих лет давали крайне расплывчатые и неконкретные обязательства относительно их передачи российской стороне. Этот вопрос обсуждался едва ли не на всех встречах высших руководителей двух стран, однако долгое время вопрос не сдвигался с мертвой точки.
Проблема нахождения в Израиле бизнесменов, связанных с компанией «Юкос», является куда более новой, но от того не менее сложной. Генпрокуратура России добивается выдачи Израилем Леонида Невзлина – бывшего члена Совета Федерации, второго президента Российского еврейского конгресса, одного из высших руководителей компании «Юкос» и ближайшего соратника ее осужденного экс-руководителя М.Б. Ходорковского. Израиль несколько раз выдавал своих граждан России по запросу ее правоохранительных органов. 11 июня 2002 года в Россию был экстрадирован 32-летний на тот момент Андрей Журавлев, который в 1999 году выехал из России в Израиль, где получил гражданство. 24 января 2003 года израильские власти выдали российской стороне Геннадия Ягудаева, находившегося в федеральном розыске за ряд преступлений и приговоренного московским судом к 13 годам лишения свободы в 1984 году, а затем сбежавшего из мест заключения (в 1996 году Г. Ягудаев по поддельным документам на имя Хизгила Пейсахова получил гражданство Израиля). Иными словами, сослаться на то, что Израиль a priori не выдает своих граждан или что он не выдает их России, невозможно. Однако в Израиле Л.Б. Невзлин не только получил гражданство, но и быстро добился заметного общественного положения, возглавив, в частности, попечительский совет Музея Диаспоры, выделив деньги на создание небольшого исследовательского центра в Еврейском университете в Иерусалиме, которому было сразу же присвоено его имя и так далее. Эта ситуация крайне раздражает российское руководство, видящее в статусе, который приобрел Л.Б. Невзлин, свидетельство грубого пренебрежения Израилем обращений правоохранительных органов, в том числе и по официальным каналам Интерпола.
Шестая – и последняя – проблема, которую представляется уместным выделить, касается сложностей взаимодействия официальных структур двух государств, вызванных взаимным недоверием. Примеров здесь можно привести немало, причем как с той, так и с другой стороны. Описывая многочисленные российско-израильские соглашения, подписанные в ходе первого визита в Москву в апреле 1994 года премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, посол А.Е. Бовин справедливо с горечью отмечал: «Это была солидная правовая база для сотрудничества. Но, кроме базы, необходимы еще желание и воля. Тут был дефицит с обеих сторон. Не до этого им было»[72].
Среди тех претензий, которые выдвигало по отношению к Израилю российское руководство, выделялись две проблемы: вопрос о российской собственности в Иерусалиме, во-первых, и вопрос о пребывании в Израиле отдельных лиц, выдачи которых добиваются российские правоохранительные органы, во-вторых. Вопрос о собственности виделся российским руководителям как яркий пример сознательного уклонения израильтян от взятых на себя обязательств. Не отрицая в целом правомерность российских притязаний на Сергиевское подворье и некоторые другие объекты в Иерусалиме, израильтяне на протяжении многих лет давали крайне расплывчатые и неконкретные обязательства относительно их передачи российской стороне. Этот вопрос обсуждался едва ли не на всех встречах высших руководителей двух стран, однако долгое время вопрос не сдвигался с мертвой точки.
Проблема нахождения в Израиле бизнесменов, связанных с компанией «Юкос», является куда более новой, но от того не менее сложной. Генпрокуратура России добивается выдачи Израилем Леонида Невзлина – бывшего члена Совета Федерации, второго президента Российского еврейского конгресса, одного из высших руководителей компании «Юкос» и ближайшего соратника ее осужденного экс-руководителя М.Б. Ходорковского. Израиль несколько раз выдавал своих граждан России по запросу ее правоохранительных органов. 11 июня 2002 года в Россию был экстрадирован 32-летний на тот момент Андрей Журавлев, который в 1999 году выехал из России в Израиль, где получил гражданство. 24 января 2003 года израильские власти выдали российской стороне Геннадия Ягудаева, находившегося в федеральном розыске за ряд преступлений и приговоренного московским судом к 13 годам лишения свободы в 1984 году, а затем сбежавшего из мест заключения (в 1996 году Г. Ягудаев по поддельным документам на имя Хизгила Пейсахова получил гражданство Израиля). Иными словами, сослаться на то, что Израиль a priori не выдает своих граждан или что он не выдает их России, невозможно. Однако в Израиле Л.Б. Невзлин не только получил гражданство, но и быстро добился заметного общественного положения, возглавив, в частности, попечительский совет Музея Диаспоры, выделив деньги на создание небольшого исследовательского центра в Еврейском университете в Иерусалиме, которому было сразу же присвоено его имя и так далее. Эта ситуация крайне раздражает российское руководство, видящее в статусе, который приобрел Л.Б. Невзлин, свидетельство грубого пренебрежения Израилем обращений правоохранительных органов, в том числе и по официальным каналам Интерпола.
Шестая – и последняя – проблема, которую представляется уместным выделить, касается сложностей взаимодействия официальных структур двух государств, вызванных взаимным недоверием. Примеров здесь можно привести немало, причем как с той, так и с другой стороны. Описывая многочисленные российско-израильские соглашения, подписанные в ходе первого визита в Москву в апреле 1994 года премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, посол А.Е. Бовин справедливо с горечью отмечал: «Это была солидная правовая база для сотрудничества. Но, кроме базы, необходимы еще желание и воля. Тут был дефицит с обеих сторон. Не до этого им было»[72].
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента