Страница:
Тем временем, пока Александр Парвус делал свои дела в Германии, 16 апреля Ленин прибыл в Петроград. По воспоминаниям современников, он опасался ареста, однако был встречен цветами и оркестром. Сразу же после приезда Ленин выступил со своими «Апрельскими тезисами». В постреволюционном обществе, в том числе и среди большевиков, превалировали идеи признания демократического характера Февральской революции, поддержки Временного правительства и «обороны революционного отечества от германского империализма». Но Ленин выдвинул совершенно противоположные идеи – антивоенной борьбы и пропаганды, перерастания буржуазной революции в пролетарскую, отказа в поддержке Временного правительства, передачи власти Советам и осуществления социалистической программы-максимум (отмена полиции, армии, чиновничества, национализация банков и земли, в перспективе – построение «государства-коммуны»).
И уже на следующий день представитель Министерства иностранных дел в ставке кайзера Штайнвахс телеграфировал из Стокгольма в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели». А 30 апреля фон Ромберг, который, как мы уже говорили, был направлен МИДом Германии для переговоров с русскими революционерами-эмигрантами, сообщал канцлеру Бетман-Гольвегу: «Сегодня меня посетил Платтен, который сопровождал русского революционера Ленина и его последователей в их поездке через Германию, чтобы от их имени поблагодарить меня за услуги, оказанные им… Ленину… по словам Платтена, его сторонники устроили блестящую встречу. Можно сказать, что он имеет за собой три четверти петроградских рабочих. Труднее обстоит дело с пропагандой среди солдат, у которых еще сильно распространено мнение, что мы собираемся атаковать русскую армию. Как пойдет дальше развитие революции, пока еще не ясно. Возможно, что достаточно будет заменить отдельных членов Временного правительства как Милюкова и Гучкова социалистами. Во всяком случае, абсолютно необходимо притоком из-за границы увеличить число безусловных друзей мира… Из замечаний Платтена стало ясным, что у эмигрантов нет достаточных средств для ведения своей пропаганды, в то время как средства их врагов безграничны. Фонды, которые были собраны для них, попали главным образом в руки социал-патриотов. Я постараюсь при помощи агента расследовать деликатный вопрос, возможно ли будет предоставить им эти средства так, чтобы их не смутить».
8 ноября 1917 года Второй Всероссийский съезд Советов принял Декрет о мире, в котором предложил всем воюющим государствам немедленно заключить перемирие и начать мирные переговоры. В ночь на 21 ноября Совнарком направил радиотелеграмму исполняющему обязанности верховного главнокомандующего русской армии генералу Н. Н. Духонину с приказом немедленно предложить перемирие всем воюющим странам. В тот же день за отказ выполнить это распоряжение Духонин был смещен с должности. Наркомат иностранных дел обратился с нотой ко всем послам союзных держав, предлагая объявить перемирие и начать мирные переговоры.
22 ноября Ленин направил телеграмму во все фронтовые части: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем». В тот же день дипломатические представители союзных стран на совещании в Петрограде решили игнорировать ноту советского правительства. На следующий день главы военных миссий союзных стран при штабе верховного главнокомандующего вручили генералу Духонину коллективную ноту, в которой выразили протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия. Духонин разослал текст ноты всем командующим фронтами.
27 ноября Германия сообщила о согласии начать мирные переговоры с советским правительством. В тот же день Ленин от имени Совнаркома обратился с нотой к правительствам Франции, Великобритании, Италии, США, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии и Китая, предлагая им присоединиться к мирным переговорам: «1 декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни». Ответа на это предложение не было.
Так начинался еще один пункт исполнения плана «Парвуса – генштаба» – подписание Россией сепаратного мира. Рамки нашего очерка, к сожалению, не позволяют подробно остановиться на интереснейшей и во многом загадочной теме подписания Брестского мира. Для того чтобы подписать этот мирный договор, Ленину прежде всего пришлось преодолеть сопротивление своей партии, причем не каких-нибудь рядовых членов, а самого что ни на есть высшего руководства. И там были такие перипетии…
Собственно переговоры предваряло заключение перемирия между Россией и странами Четвертного союза. Соглашение, оформленное в Брест-Литовске 4 декабря 1917 года, предусматривало, что войска остаются на своих позициях, кроме того, прекращалась переброска новых частей на фронт.
На переговорах о заключении мирного договора, начавшихся 22 декабря, советская делегация пыталась отстоять принципы «мира без аннексий и контрибуций». Однако это совсем не устраивало немцев, причем с каждым этапом переговоров их требования ужесточались. Лев Троцкий пытался разрешить проблему своей знаменитой формулой «ни мира, ни войны». «Отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия со своей стороны объявляет состояние войны прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту», – заявил он немецким генералам. Но и это не сработало. В ультимативной форме немецкая сторона выдвинула жесткие условия, дав 48 часов срока для их выполнения. Одновременно 18 февраля 1918 года австро-германские войска начали наступление по всему фронту. Им, по сути, никто не оказывал сопротивления, разве что весенняя российская распутица. 23 февраля они заняли Псков, 3 марта – Нарву. Под угрозой был Петроград.
В этих условиях советское руководство было вынуждено согласиться с условиями немцев. Согласно условиям подписанного 3 марта 1918 года в Брест-Литовске представителями советской России, с одной стороны, и держав Четвертного союза (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии) – с другой, от России отторгались привислинские губернии, Украина, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое Княжество Финляндское, Карсская область и Батумская область на Кавказе. Это означало, что страна потеряла территорию, на которой проживало 50 млн человек, добывалось свыше 70 % железной руды и около 9 % угля. Но и это еще не все: Советская Россия обязывалась выплатить 6 миллиардов марок репараций плюс уплата убытков, понесенных Германией в ходе русской революции, – 500 млн золотых рублей.
Невозможно, на наш взгляд, однозначно оценить и то, что произошло после октября 1917 года. С точки зрения темы финансирования большевистской революции, наиболее важным является вопрос: чем, собственно, был Брестский мир? Расплатой по счетам? Очевидно – да, но в какой степени – это является загадкой, однозначно неразгаданной и до сих пор. «Некоторые ищут разрешения загадки в том, что первоначально большевики по чисто деловым соображениям воспользовались немецкими деньгами в интересах своей агитации и в настоящее время являются пленниками этого необдуманного шага», – сказал о Брестском мире уже упоминавшийся нами Эдуард Бернштейн, и он, по нашему мнению, очень близок к истине.
Безусловно, Брестский мир был поражением для страны под названием Россия, но «деловые соображения» для большевиков были в той ситуации гораздо важнее. Об этом говорит Юрий Фельштинский: «По иронии судьбы получалось, что для победы революции в России нужно было принести в жертву возможную революцию в Германии, а для успеха революции в Германии может быть пришлось бы пожертвовать советской властью в России. Именно эту альтернативу заключал в себе для советского правительства Брестский мир. Мирный договор с Германией давал германскому правительству известную передышку и улучшал общее положение страны. Наоборот, отказ советского правительства подписать мир ухудшал военное и общеполитическое положение Германии и увеличивал шансы германской революции».
И последнее. Кто кого использовал – немцы большевиков или же наоборот? На первый взгляд, этот вопрос может вызвать недоумение: верным является первый вариант. Это ясно и не подлежит сомнению… но только если рассматривать краткосрочную перспективу. Один факт – после подписания Брестского мира Советская империя просуществовала семьдесят с лишним лет, тогда как Германская – восемь месяцев. Так кто кого использовал – немцы Ленина или Ленин немцев? Ведь если «вождь мирового пролетариата» брал деньги у кайзеровского генштаба и МИДа на то, чтобы сначала сделать революцию у себя на родине, а затем финансировать революцию германскую, то это… Это хоть и циничная, но при этом гениальная комбинация. Впрочем, не будем вдаваться в область предположений. История финансирования революционной борьбы в России – тема, в которой по-прежнему больше загадок и вопросов, чем достоверных сведений и ответов…
2. Корнейчук Д. Гениальный план «купца революции» // «Зеркало недели». – 2007. – № 9, 8 – 16 марта.
3. Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. – М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995.
4. Соболев Г. Л. Русская революция и «немецкое золото». – Спб.: Нева, 2002.
5. Токарев М. Три смерти Николая Шмита // Москва и москвичи. – 2007. – № 12.
6. Тополянский В. В одной знакомой улице // Континент, 1998, № 98.
7. Фельштинский Ю. Г. Вожди в законе. – М.: Терра – Книжный клуб, 2008.
8. Шуб Давид. Политические деятели России (1850-х – 1920-х гг.). Глава шестая: «Парвус, Ленин и Вильгельм II».
ВОЖДИ ПОД ПРИЦЕЛОМ: ЗАГАДКИ ПОКУШЕНИЙ НА СОВЕТСКИХ ЛИДЕРОВ
И уже на следующий день представитель Министерства иностранных дел в ставке кайзера Штайнвахс телеграфировал из Стокгольма в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели». А 30 апреля фон Ромберг, который, как мы уже говорили, был направлен МИДом Германии для переговоров с русскими революционерами-эмигрантами, сообщал канцлеру Бетман-Гольвегу: «Сегодня меня посетил Платтен, который сопровождал русского революционера Ленина и его последователей в их поездке через Германию, чтобы от их имени поблагодарить меня за услуги, оказанные им… Ленину… по словам Платтена, его сторонники устроили блестящую встречу. Можно сказать, что он имеет за собой три четверти петроградских рабочих. Труднее обстоит дело с пропагандой среди солдат, у которых еще сильно распространено мнение, что мы собираемся атаковать русскую армию. Как пойдет дальше развитие революции, пока еще не ясно. Возможно, что достаточно будет заменить отдельных членов Временного правительства как Милюкова и Гучкова социалистами. Во всяком случае, абсолютно необходимо притоком из-за границы увеличить число безусловных друзей мира… Из замечаний Платтена стало ясным, что у эмигрантов нет достаточных средств для ведения своей пропаганды, в то время как средства их врагов безграничны. Фонды, которые были собраны для них, попали главным образом в руки социал-патриотов. Я постараюсь при помощи агента расследовать деликатный вопрос, возможно ли будет предоставить им эти средства так, чтобы их не смутить».
* * *
О том, что было дальше, читатель отчасти уже знает – политика Ленина, скажем так, не понравилась Временному правительству, и оно обвинило его в пособничестве немцам. А далее была, собственно, Октябрьская революция и приход большевиков к власти. То есть часть плана «Парвуса – германского генштаба» (если, конечно, отталкиваться от стопроцентной уверенности, что таковой имел место) была реализована – большевики пришли к власти.8 ноября 1917 года Второй Всероссийский съезд Советов принял Декрет о мире, в котором предложил всем воюющим государствам немедленно заключить перемирие и начать мирные переговоры. В ночь на 21 ноября Совнарком направил радиотелеграмму исполняющему обязанности верховного главнокомандующего русской армии генералу Н. Н. Духонину с приказом немедленно предложить перемирие всем воюющим странам. В тот же день за отказ выполнить это распоряжение Духонин был смещен с должности. Наркомат иностранных дел обратился с нотой ко всем послам союзных держав, предлагая объявить перемирие и начать мирные переговоры.
22 ноября Ленин направил телеграмму во все фронтовые части: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем». В тот же день дипломатические представители союзных стран на совещании в Петрограде решили игнорировать ноту советского правительства. На следующий день главы военных миссий союзных стран при штабе верховного главнокомандующего вручили генералу Духонину коллективную ноту, в которой выразили протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия. Духонин разослал текст ноты всем командующим фронтами.
27 ноября Германия сообщила о согласии начать мирные переговоры с советским правительством. В тот же день Ленин от имени Совнаркома обратился с нотой к правительствам Франции, Великобритании, Италии, США, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии и Китая, предлагая им присоединиться к мирным переговорам: «1 декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни». Ответа на это предложение не было.
Так начинался еще один пункт исполнения плана «Парвуса – генштаба» – подписание Россией сепаратного мира. Рамки нашего очерка, к сожалению, не позволяют подробно остановиться на интереснейшей и во многом загадочной теме подписания Брестского мира. Для того чтобы подписать этот мирный договор, Ленину прежде всего пришлось преодолеть сопротивление своей партии, причем не каких-нибудь рядовых членов, а самого что ни на есть высшего руководства. И там были такие перипетии…
Собственно переговоры предваряло заключение перемирия между Россией и странами Четвертного союза. Соглашение, оформленное в Брест-Литовске 4 декабря 1917 года, предусматривало, что войска остаются на своих позициях, кроме того, прекращалась переброска новых частей на фронт.
На переговорах о заключении мирного договора, начавшихся 22 декабря, советская делегация пыталась отстоять принципы «мира без аннексий и контрибуций». Однако это совсем не устраивало немцев, причем с каждым этапом переговоров их требования ужесточались. Лев Троцкий пытался разрешить проблему своей знаменитой формулой «ни мира, ни войны». «Отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия со своей стороны объявляет состояние войны прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту», – заявил он немецким генералам. Но и это не сработало. В ультимативной форме немецкая сторона выдвинула жесткие условия, дав 48 часов срока для их выполнения. Одновременно 18 февраля 1918 года австро-германские войска начали наступление по всему фронту. Им, по сути, никто не оказывал сопротивления, разве что весенняя российская распутица. 23 февраля они заняли Псков, 3 марта – Нарву. Под угрозой был Петроград.
В этих условиях советское руководство было вынуждено согласиться с условиями немцев. Согласно условиям подписанного 3 марта 1918 года в Брест-Литовске представителями советской России, с одной стороны, и держав Четвертного союза (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии) – с другой, от России отторгались привислинские губернии, Украина, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое Княжество Финляндское, Карсская область и Батумская область на Кавказе. Это означало, что страна потеряла территорию, на которой проживало 50 млн человек, добывалось свыше 70 % железной руды и около 9 % угля. Но и это еще не все: Советская Россия обязывалась выплатить 6 миллиардов марок репараций плюс уплата убытков, понесенных Германией в ходе русской революции, – 500 млн золотых рублей.
* * *
Пришло время подводить итоги. То, что большевики в той или иной степени сотрудничали с немцами и брали у них деньги на революцию, сомнений не вызывает. Однако зададимся вопросом: что это доказывает? Является ли это свидетельством некоего предательства большевиками интересов своей родины? Да, безусловно… но только если руководствоваться ура-патриотическими и сентиментальными настроениями. Однако большая политика, борьба за власть в огромной стране не подразумевают сантиментов, здесь работает принцип «враг моего врага – мой друг». Взглянем теперь на то, что делали Ленин и компания с этой точки зрения. Боролись ли они со своей страной или же с режимом, ею управлявшим? Наверное, все же второе, если, конечно, не брать в расчет маловразумительные теории, утверждающие, что большевики были некой «темной силой», призванной не менее «темными силами», чтобы разрушить Россию. Режим, существовавший в Российской империи до 1917 года, был невероятно далек от идеалов демократии (точно так же, как от них был далек впоследствии и режим большевиков). Более того, большевики боролись против войны, уносившей миллионы жизней. Да, факт гибели миллионов волновал Ленина и его последователей в последнюю очередь, что они и доказали последующими тремя четвертями века своего правления, но, так или иначе, они выступали за прекращение огня. За это же выступало и германское правительство, притом, опять же, продиктовано это было отнюдь не гуманистическими идеалами. И получилось так, что интересы кайзеровской Германии и большевиков совпали.Невозможно, на наш взгляд, однозначно оценить и то, что произошло после октября 1917 года. С точки зрения темы финансирования большевистской революции, наиболее важным является вопрос: чем, собственно, был Брестский мир? Расплатой по счетам? Очевидно – да, но в какой степени – это является загадкой, однозначно неразгаданной и до сих пор. «Некоторые ищут разрешения загадки в том, что первоначально большевики по чисто деловым соображениям воспользовались немецкими деньгами в интересах своей агитации и в настоящее время являются пленниками этого необдуманного шага», – сказал о Брестском мире уже упоминавшийся нами Эдуард Бернштейн, и он, по нашему мнению, очень близок к истине.
Безусловно, Брестский мир был поражением для страны под названием Россия, но «деловые соображения» для большевиков были в той ситуации гораздо важнее. Об этом говорит Юрий Фельштинский: «По иронии судьбы получалось, что для победы революции в России нужно было принести в жертву возможную революцию в Германии, а для успеха революции в Германии может быть пришлось бы пожертвовать советской властью в России. Именно эту альтернативу заключал в себе для советского правительства Брестский мир. Мирный договор с Германией давал германскому правительству известную передышку и улучшал общее положение страны. Наоборот, отказ советского правительства подписать мир ухудшал военное и общеполитическое положение Германии и увеличивал шансы германской революции».
И последнее. Кто кого использовал – немцы большевиков или же наоборот? На первый взгляд, этот вопрос может вызвать недоумение: верным является первый вариант. Это ясно и не подлежит сомнению… но только если рассматривать краткосрочную перспективу. Один факт – после подписания Брестского мира Советская империя просуществовала семьдесят с лишним лет, тогда как Германская – восемь месяцев. Так кто кого использовал – немцы Ленина или Ленин немцев? Ведь если «вождь мирового пролетариата» брал деньги у кайзеровского генштаба и МИДа на то, чтобы сначала сделать революцию у себя на родине, а затем финансировать революцию германскую, то это… Это хоть и циничная, но при этом гениальная комбинация. Впрочем, не будем вдаваться в область предположений. История финансирования революционной борьбы в России – тема, в которой по-прежнему больше загадок и вопросов, чем достоверных сведений и ответов…
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Земан З., Шарлау В. Парвус – купец революции. – Нью-Йорк, 1991.2. Корнейчук Д. Гениальный план «купца революции» // «Зеркало недели». – 2007. – № 9, 8 – 16 марта.
3. Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. – М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995.
4. Соболев Г. Л. Русская революция и «немецкое золото». – Спб.: Нева, 2002.
5. Токарев М. Три смерти Николая Шмита // Москва и москвичи. – 2007. – № 12.
6. Тополянский В. В одной знакомой улице // Континент, 1998, № 98.
7. Фельштинский Ю. Г. Вожди в законе. – М.: Терра – Книжный клуб, 2008.
8. Шуб Давид. Политические деятели России (1850-х – 1920-х гг.). Глава шестая: «Парвус, Ленин и Вильгельм II».
ВОЖДИ ПОД ПРИЦЕЛОМ: ЗАГАДКИ ПОКУШЕНИЙ НА СОВЕТСКИХ ЛИДЕРОВ
В начале ХХ века некий русский эмигрант оказался в Париже. Здесь он вел вполне обычную жизнь – ходил в кофейни, театры и кабаре, переписывался с друзьями и знакомыми, иногда вполне по-эмигрантски скучал по родине. А еще он любил ездить по окрестностям на велосипедах. Однажды, в 1910-м, такая поездка закончилась происшествием, о чем эмигрант и писал своей сестре: «Ехал я из Жювизи, и автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить). Публика помогла мне записать номер, дала свидетелей. Я узнал владельца автомобиля (виконт, черт его дери) и теперь сужусь с ним через адвоката. Надеюсь выиграть».
Судебное разбирательство закончилось в пользу эмигранта. Об этом он также извещал своих родных: «Погода стоит такая хорошая, что я надеюсь снова взяться за велосипед, благо процесс я выиграл и скоро должен получить деньги с хозяина автомобиля».
Имя незадачливого виконта-автомобилиста история не сохранила, а вот имя русского эмигранта известно всем и каждому. Звали его Владимир Ульянов.
Именно так начиналась история покушений на советских лидеров. Конечно, и Ленин еще не был советским лидером, и покушения никакого не было, да и случай сам по себе являлся скорее курьезом, поскольку автомобилей даже по Парижу тогда ездило так мало, что любой факт их столкновения с кем-либо или чем-либо был сам по себе курьезным.
Позже, когда Владимир Ленин пришел к власти в России, все уже было гораздо серьезнее…
Первое покушение на Ленина уже как на главу советского государства было предпринято спустя полтора месяца после Октябрьской революции. Предоставим слово очевидцу – сестре Ленина Марии Ульяновой: «1 (14) января 1918 года, под вечер, Владимир Ильич выступал в Михайловском манеже перед первым отрядом социалистической армии, уезжавшим на фронт.
На митинг его сопровождали швейцарский товарищ Платтен и пишущая эти строки. Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля, как горох, посыпались ружейные пули. «Стреляют», – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» – «Разве в самом деле стреляли?» – спросил его Ильич. «А то как же, – ответил шофер, – я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уж на риск ехали».
Всё кругом было действительно бело от густого питерского тумана.
Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т. Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу.
«Да, счастливо отделались», – говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ленина».
Судьба распорядилась таким образом, что через двадцать лет «спаситель вождя мирового пролетариата» Фриц Платтен (который принимал активное участие в обеспечении проезда Ленина и других революционеров-эмигрантов в Россию через территорию Германии) был отстранен от работы в Коминтерне, арестован и приговорен к восьми годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Это был мягкий по тем временам приговор, однако Платтену хватило и этого. Через четыре года родственники швейцарского коммуниста получили извещение, что он умер в лагере от сердечно-сосудистого заболевания. Позже было установлено, что от голода и болезней Платтен просто не смог работать и был расстрелян конвоирами.
Что же касается организаторов и исполнителей, то, несмотря на все усилия ЧК, их установить и задержать не удалось. Впоследствии, когда некоторые из участников покушения на Ленина перебрались за границу, стало известно, что заговор был устроен группой во главе с князем Шаховским.
Фейга Хаимовна Ройдман родилась 10 февраля 1890 года в многодетной семье, в которой было четыре сестры и столько же братьев. Образование она получила дома. Вряд ли ее отец предполагал, что его дочь станет террористкой, но «революционные вихри» уже вовсю витали над Российской империей…
Свою «карьеру» Фейга начала с анархистов, к которым примкнула в ходе революции 1905 года. «Дора» (под этим именем она была известна в революционных кругах) вместе со своим гражданским мужем Виктором Гарским готовила самодельную бомбу для киевского градоначальника, будущего военного министра Российской империи Владимира Сухомлинова. Но, видимо, навыков обращения с «адскими машинками» у них было еще немного – взрывное устройство сработало прямо в номере гостиницы «Купеческая». Гарский сбежал, а Фанни, сильно раненная (в «правую руку, правую ягодицу и левую голень», как значилось в медицинском свидетельстве, оформленном перед ее отправкой по этапу), была задержана полицией. В те времена с революционерами не церемонились, не смотрели ни на возраст, ни на пол – Киевский военно-полевой суд приговорил Каплан к смертной казни. Впрочем, из-за несовершеннолетия осужденной приговор все же смягчили – до пожизненной каторги, отбывать которую она должна была в Акатуйской каторжной тюрьме.
Каторга была тяжелейшим испытанием, однако за все время ни одной просьбы о помиловании Каплан не написала. Она тяжело болела, несколько раз лежала в больнице. Фанни страдала от тяжелых головных болей, но самое страшное – она теряла зрение. Одна из каторжанок, сидевших вместе с ней, вспоминала: «В камере с нами была бессрочница Каплан, слепая. Она потеряла зрение еще в Мальцевской (каторжной тюрьме, где Каплан сидела до пересылки в Акатуй. – Авт.). При аресте ее в Киеве взорвался ящик с бомбами, которые она хранила. Отброшенная взрывом, она упала на пол, была изранена, но уцелела. Мы думали, что ранение в голову и явилось причиной слепоты. Сначала она потеряла зрение на три дня, затем оно вернулось, а при вторичном приступе головных болей она ослепла окончательно. Врачей-окулистов на каторге не было; что с ней, вернется ли зрение или это конец, никто не знал. Однажды (каторгу) объезжал врач областного управления, мы попросили его осмотреть глаза Фани. Он очень обрадовал нас сообщением, что зрачки реагируют на свет, и сказал, чтоб мы просили перевода ее в Читу, где ее можно подвергнуть лечению электричеством. Мы решили – будь что будет, а надо просить Кияшко (начальника каторги. – Авт.) о переводе Фани в Читинскую тюрьму для лечения. Тронула ли его молодая девушка с незрячими глазами, не знаю, но только мы сразу увидели, что дело нам удастся. Расспросив нашу уполномоченную, он громогласно дал слово перевести Фаню немедленно в Читу на испытание».
Судебное разбирательство закончилось в пользу эмигранта. Об этом он также извещал своих родных: «Погода стоит такая хорошая, что я надеюсь снова взяться за велосипед, благо процесс я выиграл и скоро должен получить деньги с хозяина автомобиля».
Имя незадачливого виконта-автомобилиста история не сохранила, а вот имя русского эмигранта известно всем и каждому. Звали его Владимир Ульянов.
Именно так начиналась история покушений на советских лидеров. Конечно, и Ленин еще не был советским лидером, и покушения никакого не было, да и случай сам по себе являлся скорее курьезом, поскольку автомобилей даже по Парижу тогда ездило так мало, что любой факт их столкновения с кем-либо или чем-либо был сам по себе курьезным.
Позже, когда Владимир Ленин пришел к власти в России, все уже было гораздо серьезнее…
* * *
Большевики пришли к власти насильственным путем, а насилие, как известно, порождает насилие. Неудивительно, что у их лидера было множество врагов и многие из них пытались устранить его с политической арены отнюдь не парламентскими методами. Собственно, по мнению профессора В. И. Старцева, историю покушений на Ленина надо начинать с весны 1917 года, когда лидер большевиков прибыл из Швейцарии в Стокгольм. Здесь некий шведский аристократ якобы планировал убийство Ленина. Спустя несколько месяцев, после «июльского кризиса власти», Ленин вместе с Зиновьевым скрывался в сарае усадьбы служащего Сестрорецкого оружейного завода Емельянова в поселке Разлив. О том, что два руководителя РСДРП(б) скрываются где-то в районе Разлива, стало известно главнокомандующему войсками Петроградского военного округа генералу П. А. Половцеву. 11 июля 1917 года он распорядился направить на Сестрорецкий завод отряд под командованием штабс-капитана Гвоздёва. Официально этот отряд должен был разоружить «красную гвардию» завода, но настоящей его задачей был поголовный обыск домов рабочих с целью поимки Ленина и Зиновьева. Позже Половцев писал в своих воспоминаниях, что Гвоздёв перед отъездом в Разлив спросил его: «Хотите ли вы, чтобы я привез этого господина в целом или разобранном виде?» На это Половцев с улыбкой ответил: «Арестованные часто делают попытки к бегству». Большевикам стало известно о готовящейся операции, и поэтому Ленин и Зиновьев провели у Емельянова всего одну ночь, после чего были перевезены на лодке в шалаш у озера Разлив.Первое покушение на Ленина уже как на главу советского государства было предпринято спустя полтора месяца после Октябрьской революции. Предоставим слово очевидцу – сестре Ленина Марии Ульяновой: «1 (14) января 1918 года, под вечер, Владимир Ильич выступал в Михайловском манеже перед первым отрядом социалистической армии, уезжавшим на фронт.
На митинг его сопровождали швейцарский товарищ Платтен и пишущая эти строки. Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля, как горох, посыпались ружейные пули. «Стреляют», – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» – «Разве в самом деле стреляли?» – спросил его Ильич. «А то как же, – ответил шофер, – я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уж на риск ехали».
Всё кругом было действительно бело от густого питерского тумана.
Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т. Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу.
«Да, счастливо отделались», – говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ленина».
Судьба распорядилась таким образом, что через двадцать лет «спаситель вождя мирового пролетариата» Фриц Платтен (который принимал активное участие в обеспечении проезда Ленина и других революционеров-эмигрантов в Россию через территорию Германии) был отстранен от работы в Коминтерне, арестован и приговорен к восьми годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Это был мягкий по тем временам приговор, однако Платтену хватило и этого. Через четыре года родственники швейцарского коммуниста получили извещение, что он умер в лагере от сердечно-сосудистого заболевания. Позже было установлено, что от голода и болезней Платтен просто не смог работать и был расстрелян конвоирами.
Что же касается организаторов и исполнителей, то, несмотря на все усилия ЧК, их установить и задержать не удалось. Впоследствии, когда некоторые из участников покушения на Ленина перебрались за границу, стало известно, что заговор был устроен группой во главе с князем Шаховским.
* * *
«Всем Советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем.Это воззвание, принятое ВЦИК 30 августа 1918 года в 22.40 и на следующий день переданное по радио и опубликованное в газетах, за всю историю советского государства стало фактически единственным сообщением власти о том, что на ее лидера покушались. На самом деле покушений этих было не одно и не два. Но попытка Фанни Каплан (до поры до времени мы будем придерживаться официальной версии) убить Ленина в самом конце лета 1918-го было действительно самым известным. Почему? Во-первых, Каплан была единственной, кому хотя бы отчасти удалось достичь цели – Ленин был тяжело ранен. А во-вторых… Во-вторых, есть достаточно много свидетельств того, что выстрелы на заводе Михельсона прозвучали «очень удачно», в «нужный момент» для большевиков, и именно поэтому они решили сделать покушение достоянием всего народа, чего не делали впоследствии ни разу. Впрочем, так ли это на самом деле, попытаемся выяснить немного позже, а пока же остановимся на том, кто же такая Фанни Каплан – «главная террористка советской эпохи».
Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. Роль тов. Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран. Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом, интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет.
Тов. Ленин, выступавший все время на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе гор. Москвы. По выходе с митинга тов. Ленин был ранен. Задержано несколько человек. Их личность выясняется. Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов.
Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами. На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов Революции.
Товарищи! Помните, что охрана ваших вождей в ваших собственных руках. Теснее смыкайте свои ряды, и господству буржуазии вы нанесете решительный, смертельный удар. Победа над буржуазией – лучшая гарантия, лучшее укрепление всех завоеваний Октябрьской революции, лучшая гарантия безопасности вождей рабочего класса.
Спокойствие и организация! Все должны стойко оставаться на своих постах. Теснее ряды!
председатель
Всероссийского центрального Исполнительного Комитета
Я.Свердлов».
* * *
«Имя, отчество, фамилия или прозвище, к какой категории ссыльных относится? – Фейга Хаимовна Каплан. Каторжная.К тому моменту, когда летом 1907 года чиновник Киевской губернской тюремной инспекции заполнял анкету на осужденную Фейгу Каплан, она уже успела поучаствовать в подготовке террористического акта против киевского генерал-губернатора Сухомлинова, заработать несколько тяжелых ранений, почти ослепнуть и получить смертный приговор, замененный на пожизненную каторгу. И было дочери набожного и вполне лояльного к властям меламеда хедера (учителя начальной еврейской школы) в Волынской губернии всего-то навсего семнадцать лет…
Куда назначается для отбытия наказания? – Согласно отношения Главного Тюремного Управления от 19 июня 1907 г., за № 19641, назначена в ведение Военного Губернатора Забайкальской области для помещения в одной из тюрем Нерчинской каторги.
следует ли в оковах или без оков? – В ручных и ножных кандалах.
Может ли следовать пешком? – Может.
требует ли особо бдительного надзора и по каким основаниям? – Склонна к побегу.
состав семейства ссыльного. – Девица.
рост. – 2 аршина 3 1/2 вершка.
Глаза. – Продолговатые, с опущенными вниз углами, карие.
цвет и вид кожи. – Бледный.
Волосы головы. – Темно-русые.
особые приметы. – Над правой бровью продольный рубец сант. 2 1/2 длины.
Возраст. – По внешнему виду 20 лет.
племя. – Еврейка.
Из какого звания происходит? – По заявлению Фейги Каплан, она происходит из мещан Речицкого еврейского общества, что по проверке, однако, не подтвердилось.
Какое знает мастерство? – Белошвейка.
природный язык. – Еврейский.
Говорит ли по-русски? – Говорит.
Каким судом осуждена? – Военно-полевым судом от войск Киевского гарнизона.
К какому наказанию приговорена? – К бессрочной каторге.
Когда приговор обращен к исполнению? – 8 января 1907 года».
Фейга Хаимовна Ройдман родилась 10 февраля 1890 года в многодетной семье, в которой было четыре сестры и столько же братьев. Образование она получила дома. Вряд ли ее отец предполагал, что его дочь станет террористкой, но «революционные вихри» уже вовсю витали над Российской империей…
Свою «карьеру» Фейга начала с анархистов, к которым примкнула в ходе революции 1905 года. «Дора» (под этим именем она была известна в революционных кругах) вместе со своим гражданским мужем Виктором Гарским готовила самодельную бомбу для киевского градоначальника, будущего военного министра Российской империи Владимира Сухомлинова. Но, видимо, навыков обращения с «адскими машинками» у них было еще немного – взрывное устройство сработало прямо в номере гостиницы «Купеческая». Гарский сбежал, а Фанни, сильно раненная (в «правую руку, правую ягодицу и левую голень», как значилось в медицинском свидетельстве, оформленном перед ее отправкой по этапу), была задержана полицией. В те времена с революционерами не церемонились, не смотрели ни на возраст, ни на пол – Киевский военно-полевой суд приговорил Каплан к смертной казни. Впрочем, из-за несовершеннолетия осужденной приговор все же смягчили – до пожизненной каторги, отбывать которую она должна была в Акатуйской каторжной тюрьме.
Каторга была тяжелейшим испытанием, однако за все время ни одной просьбы о помиловании Каплан не написала. Она тяжело болела, несколько раз лежала в больнице. Фанни страдала от тяжелых головных болей, но самое страшное – она теряла зрение. Одна из каторжанок, сидевших вместе с ней, вспоминала: «В камере с нами была бессрочница Каплан, слепая. Она потеряла зрение еще в Мальцевской (каторжной тюрьме, где Каплан сидела до пересылки в Акатуй. – Авт.). При аресте ее в Киеве взорвался ящик с бомбами, которые она хранила. Отброшенная взрывом, она упала на пол, была изранена, но уцелела. Мы думали, что ранение в голову и явилось причиной слепоты. Сначала она потеряла зрение на три дня, затем оно вернулось, а при вторичном приступе головных болей она ослепла окончательно. Врачей-окулистов на каторге не было; что с ней, вернется ли зрение или это конец, никто не знал. Однажды (каторгу) объезжал врач областного управления, мы попросили его осмотреть глаза Фани. Он очень обрадовал нас сообщением, что зрачки реагируют на свет, и сказал, чтоб мы просили перевода ее в Читу, где ее можно подвергнуть лечению электричеством. Мы решили – будь что будет, а надо просить Кияшко (начальника каторги. – Авт.) о переводе Фани в Читинскую тюрьму для лечения. Тронула ли его молодая девушка с незрячими глазами, не знаю, но только мы сразу увидели, что дело нам удастся. Расспросив нашу уполномоченную, он громогласно дал слово перевести Фаню немедленно в Читу на испытание».