Абдуллаев Чингиз. Поездка в Трансильванию

Чингиз Абдуллаев
Поездка в Трансильванию

   «Лучше умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она вам не грозит».

Блез Паскаль

   «Буддийское учение о круговороте перевоплощения не что иное, как земная мораль, возведенная до степени религии. По законам кармы все живущие после смерти расплачиваются за свои деяния, и плата эта отмеряется в соответствии с прегрешениями и благими поступками, совершаемыми на земле. Коршун после смерти может быть человеком, а человек – и бабочкой, и Буддой, и кем угодно. Какая темная накипь на светлой элегии!»

Ясунари Кавабата

«Элегия»

   «Из слов человека можно только сделать вывод, каким он намерен казаться, но каков он есть на самом деле, приходится угадывать из его мимики и жестов при высказывании слов, следовательно, и из тех движений, которые он делает нехотя».

Фридрих Шиллер

Глава 1

   Самолет из Стамбула в Бухарест летит примерно сорок пять минут. Но маршрут, как правило, пролегает по Черноморскому побережью, и уже в Румынии самолет сворачивает на запад, приземляясь в аэропорту Бухареста. Может, поэтому на небольшом отрезке маршрута так часто трясет любой борт, следующий вдоль побережья Болгарии.
   Гость сошел по трапу, недовольный перелетом. Можно было приехать и поездом, в который раз с неудовольствием подумал он.
   В аэропорту его уже ждали. Советник посольства, относительно молодой человек, которому еще не было и сорока, радостно приветствовал гостя, поручив своему сотруднику заботу о багаже прибывшего. Уже в салоне машины гость уточнил, как будет проходить конференция.
   – Первые два дня – заседания в Бухаресте, – начал объяснять советник посольства, – программа достаточно насыщенная. Затем вас разделят на группы, и вы побываете в Валахии, куда заедете на один день, а потом отправитесь на северо-запад, в Трансильванию.
   – Почему нельзя было провести все дни только в Бухаресте? – поинтересовался гость.
   – Местная экзотика, – слегка улыбнулся дипломат. – Конференцию собирают специально, чтобы подтвердить готовность Румынии вступить в Шенгенскую зону. Значит, им нужна демонстрация безопасности страны в различных ее точках. Сначала – на границе с Молдавией, в Валахии, а затем – на границе с Венгрией, где сейчас проходит общий рубеж Шенгенской зоны, отделяющий Румынию от всех остальных стран Европы. Поэтому вас и пригласили на эту конференцию. Они собрали самых известных экспертов в области международного права и безопасности, занимающихся вопросами преступности. Хотят убедить всех, что Румыния и Болгария готовы стать полноправными участниками Шенгенского соглашения.
   – А цыганский вопрос? – напомнил гость. – Насколько я знаю, французы выслали из своей страны несколько сотен этнических цыган, граждан Румынии. И Париж категорически возражает против присоединения к Шенгенской зоне Румынии и Болгарии.
   – Немцы тоже возражают, – добавил советник, – но остальные страны настаивают на праве двух восточноевропейских стран войти в это сообщество полноправными членами. В соседней Венгрии не менее остро стоит цыганский вопрос, но их приняли в Шенген, даже не вспомнив про местных цыган, тогда как румын сознательно изолируют.
   – И они, конечно, недовольны, – сделал вывод приехавший. Дипломат согласно кивнул.
   Машина въезжала в центр столицы, направляясь к отелю «Мариотт». Советник обратил внимание, как гость с любопытством осматривается, и спросил:
   – Вы раньше бывали в Румынии?
   – И не один раз, – признался гость. – В свое время меня даже выдворили из этой страны, посчитав, что я могу быть опасен режиму Чаушеску. Позже я узнал, что бывший сотрудник румынского туристического бюро Флориан был сотрудником румынской «секуритате» и весьма успешно фиксировал все наши неосторожные разговоры о действительном положении советских войск в Афганистане. Было ужасно обидно.
   – Чем это закончилось?
   – Дело в том, что режим Чаушеску мне не очень нравился, и это стало известно румынским спецслужбам. В советское посольство была отправлена нота, и меня быстро отсюда убрали. Самое любопытное, что спустя несколько лет самого Чаушеску и его супругу расстреляли, фактически устроив самосуд под видом революционного трибунала. Я до сих пор считаю, что обстоятельства румынской революции не до конца прояснены, но сейчас все предпочитают молчать. И сторонники, и противники. Правда опасна обеим сторонам, поэтому никто не собирается ее открывать.
   – Зато мне говорили, что в Румынии вас хорошо знают, – заметил советник, – да и ваша необычная кличка вызывает интерес. Дронго. Звучит как удар колокола. А в румынском языке «драго» переводится как черт, бес или демон. Может, поэтому ваше прозвище здесь так популярно. Не забывайте, что эта страна Дракулы. По местным легендам, так его назвали из-за того, что он был членом ордена Дракона, созданного императором Сигизмундом в начале пятнадцатого века…
   – В тысяча четыреста восьмом году, – улыбнулся гость. – Я много читал об этом легендарном персонаже. Кстати, «драго» может переводиться и как дракон. Надеюсь, что никто не проводит аналогий между мной и Дракулой? У нас все-таки разные «специализации». Он убивал людей, сажая их на кол и сдирая кожу заживо, а я занимаюсь поисками преступников.
   – Он самый известный румын в мире и самый зловещий вампир, – сказал дипломат. – Раньше он был и самым популярным вампиром, но сейчас появились новые фильмы и книги о вампирах, где внуки Дракулы выглядят очень даже симпатично, и в них влюбляются молодые девушки. А популярность вампиров сегодня может сравниться только с популярностью мушкетеров в прошлом веке.
   – У каждого времени свои герои, – добавил Дронго, – но мушкетеры мне были более симпатичны, чем эти кровавые упыри. Хотя в сказки про вампиров я все равно не верю.
   – Здесь, в Румынии, к ним относятся очень серьезно.
   – Знаю. Но это еще и местная экзотика, и хорошая прибыль от туристического бизнеса.
   – Многие до сих пор верят в вампиров, – признался советник, – верят в живых мертвецов, в возможность заразиться подобным бешенством, будучи укушенным, и, наконец, вообще верят во всю эту мистику.
   – Ничего не поделаешь, людям нравится верить в подобные сказки, – согласился Дронго. – Однако мой многолетний опыт расследований доказывает, что ничего мистического не существует. Все преступления всегда можно объяснить логическим путем, на основе тщательного анализа, не прибегая к помощи потусторонних сил.
   – Только не говорите этого румынам, – рассмеялся дипломат, – иначе они серьезно обидятся. Здесь постепенно складывается культ Дракулы, который был, оказывается, борцом за независимость, сражался с турками и вообще считается человеком достаточно неординарным.
   Они подъехали к отелю. Швейцар, стоявший у дверей, забрал чемодан гостя, Дронго вместе с советником посольства прошли к стойке портье, чтобы зарегистрироваться. Проходя через просторный холл, эксперт заметил несколько знакомых лиц и кивнул им в знак приветствия. Среди приехавших был и бывший комиссар полиции Дезире Брюлей, с которым Дронго дружил уже много лет. Они тепло поздоровались и обнялись как старые друзья.
   – Когда вы прилетели? – спросил Дронго.
   – Сегодня утром, – ответил Брюлей, доставая трубку и оглядываясь по сторонам. – В нашей стране уже нигде нельзя курить, – пробормотал он, – ни в одном закрытом помещении. Хорошо, что до Румынии еще не дошли эти законы.
   – Скоро дойдут, – пообещал Дронго. – Насколько я слышал, в Европе собираются запретить продажу табака и сигарет к двадцатому году. Осталось совсем немного…
   – Надеюсь, что я не доживу до этого срока, – недовольно буркнул комиссар, – мне тяжело расстаться с моей трубкой. Этой вредной привычке больше полувека. Согласись, достаточно солидный срок.
   Мимо прошел высокий худощавый мужчина лет шестидесяти. Глубоко посаженные глаза, неправильная форма вытянутого черепа, большой нос. Незнакомец был одет в характерный темный костюм в полоску марки «Бриони». Увидев комиссара, он кивнул ему в знак приветствия.
   – Тромбетти тоже позвали, – заметил Брюлей, холодно поздоровавшись с гостем. – А я думал, что они его не пригласят.
   – Это тот самый итальянский профессор права, который считает, что нужно вводить специальные законы против иммигрантов? – вспомнил Дронго.
   – Правый радикал, – негромко произнес Брюлей. – Но сейчас такие «специалисты» получают поддержку в своих странах и даже в парламентах. Профессор Эдуардо Тромбетти считается одним из лучших специалистов по международному праву и вместе с тем не стесняется озвучивать свои одиозные взгляды.
   Советник посольства подошел к Дронго и протянул ему карточку-ключ.
   – У вас семьсот семидесятый номер, – сказал он, – ваши вещи уже там. Если вам что-нибудь будет нужно, можете позвонить в посольство.
   – Большое спасибо, – поблагодарил Дронго. – Надеюсь, не придется тревожить посольство и причинять вам неудобства. Позвольте познакомить вас с комиссаром Дезире Брюлеем, легендой французской криминальной полиции.
   – Бывшим комиссаром, – проворчал Брюлей. Коренастая фигура и лицо, словно вырезанное из камня, сразу выделяли его из общей толпы.
   Дипломат увидел проходивших мимо женщин и церемонно поклонился. Одна из женщин, одетая в элегантный итальянский костюм-двойку, подошла к нему и протянула руку.
   – Госпожа посол, я рад вас видеть, – проговорил дипломат по-турецки. – Это – гости, приглашенные на конференцию, – показал он на Дронго и комиссара Брюлея.
   Посол пожала им руки, сказала несколько любезных слов по-французски, обращаясь к Брюлею, и отошла.
   – Неужели действительно турецкий посол? – удивился комиссар, когда она вышла из холла.
   – Что вас удивляет? – не понял Дронго.
   – В Анкаре у власти находится исламская партия, – пояснил Брюлей. – Я недавно видел программу из Турции, и там как раз показывали, как одеты супруги президента и премьера Турции на каком-то празднике, – обе были в платках. Госпожа посол явно отличается от них.
   – В Турции слишком сильны светские устои государства, – сказал Дронго, – даже несмотря на постоянные победы партии Эрдогана. Между прочим, он не самый худший вариант для своей страны. Его кабинет сумел за несколько лет обуздать инфляцию, навести относительный порядок, стабилизировать политическую систему и даже обуздать всесилие военных, что было практически невозможно, если вспомнить историю Турции после Ататюрка.
   – Похоже, ты испытываешь к нему симпатию, – пробормотал Брюлей.
   – Я просто пытаюсь быть объективным, – возразил Дронго и неожиданно услышал за спиной чье-то восклицание: «Как я рада вас видеть!»
   Он обернулся и замер от неожиданности. Это была Илона Романеску-Брескану, жена бывшего посла Румынии в России. Несколько месяцев назад его отозвали в Бухарест, и в Москве поговаривали, что его должны отправить в Судан. Судя по цветущему виду Илоны, ее супруг еще не успел получить назначение в эту проблемную страну Африканского континента.
   Илона была бывшей волейболисткой, и на нее сразу обращали внимание. Высокий рост, короткая стрижка, раскосые глаза зеленого цвета, нос с небольшой горбинкой и особая грация, присущая спортсменкам, выделяли ее среди остальных женщин. Рядом с ней стояла среднего роста, круглолицая шатенка с карими глазами, достаточно плотного телосложения, на вид лет под сорок. Элегантно уложенные волосы, дорогое платье, очень дорогие часы и полусапожки от известного итальянского модельера.
   – Познакомьтесь, – представила Илона свою спутницу, – это Татьяна Демченко, супруга самого Игоря Демченко.
   Дронго поочередно поцеловал руки обеим дамам, Брюлей им просто кивнул.
   – Вы не уехали в Африку? – вежливо поинтересовался Дронго.
   – Нет, – счастливо улыбнулась Илона. – Мужа оставили пока в распоряжении министерства иностранных дел, даже сделали руководителем департамента, но обещали через несколько месяцев отправить послом в Любляну. Все-таки центр Европы, а не Судан. – Проходя дальше, она подмигнула Дронго: – Я сейчас провожу нашу гостью и вернусь к вам.
   – Приятно было познакомиться, – без тени улыбки проговорила госпожа Демченко.
   Когда женщины вышли из отеля, комиссар Брюлей взглянул на часы.
   – Я поднимусь к себе, надо немного отдохнуть. Кто такой господин Демченко?
   – Понятия не имею, – улыбнулся Дронго.
   – А другая особа?
   – Супруга бывшего посла Румынии в России Тудора Брескану, госпожа Илона Романеску-Брескану, бывшая спортсменка из Молдавии. Мы знакомы с ней по Москве.
   – Ну-ну, – усмехнулся комиссар. – Судя по всему, она собирается продолжить ваше знакомство. Я поднимусь к себе.
   Дронго проводил старого друга до кабины лифта и вернулся в холл. Илона тоже успела вернуться и теперь разговаривала с группой стоявших рядом с ней молодых людей, двумя мужчинами и одной женщиной. Всем троим на вид было не больше тридцати.
   – Сотрудники министерства иностранных дел Румынии, координаторы вашей конференции, – пояснила Илона, показывая на своих собеседников, – и коллеги моего мужа. Госпожа Лесия Штефанеску, – она показала на миниатюрную брюнетку, похожую на подростка и одетую в строгий темный брючный костюм, волосы стянуты стильной заколкой с изображением дракона. – А эти господа – Георге Брынкуш и Джордже Теодореску. Говорят, что господин Теодореску – наш будущий министр иностранных дел, – добавила, улыбаясь, Илона. – Несмотря на свой молодой возраст, он уже начальник отдела.
   Брынкушу было лет тридцать пять. Коренастый, широкоплечий, коротко остриженный. Второй выглядел немного помоложе, со стильно прилизанными волосами и короткой линией щегольских усов. Рукопожатие Брынкуша оказалось достаточно сильным, энергичным, коротким, у Теодореску – гораздо слабее. Руку госпожи Штефанеску Дронго почти не почувствовал. Рядом с ними она казалась особенно миниатюрной.
   – А это господин Дронго, один из лучших экспертов-аналитиков нашего времени, – кивнула в его сторону Илона. – Могу засвидетельствовать, что он лично продемонстрировал чудеса своего таланта, когда разоблачил убийцу российского бизнесмена Всеволода Пашкова^[1]. Признаюсь, что даже мы с мужем были среди обвиняемых. Но господин Дронго блестяще провел расследование, изобличив коварного убийцу.
   – Его слава идет впереди него, – серьезно произнесла Лесия Штефанеску.
   – Мы слышали о господине эксперте, – поддержал ее Брынкуш.
   – Он – настоящий волшебник, – продолжала расхваливать эксперта Илона, – такой современный вариант Ван Хельсинга, который борется с разной нечистью.
   – Если он – Ван Хельсинг, тогда должен быть и Дракула, с которым он будет бороться, – улыбнулся Теодореску.
   – Или другие вампиры, – добавила Лесия.
   – Надеюсь, в Румынии их уже не осталось, – возразил Дронго.
   – Не загадывайте заранее, – посоветовала Илона. – Вы еще поедете в Валахию и Трансильванию, а там везде присутствует дух Дракулы.
   Она не успела договорить, как в отель ворвался новый гость.
   – Это безобразие! – крикнул он по-английски, едва появившись в холле. – Я прождал в аэропорту целых сорок минут, пока мне не сообщили, что мой встречающий наконец прибыл.
   Все трое сотрудников румынского МИДа одновременно бросились к приехавшему. Это был грузный, полный мужчина в больших очках, редкие волосы прикрывали большую лысину; крупные черты лица, немного выпученные глаза, одутловатое лицо.
   – Что это такое? – грохотал мужчина. – Что за организация встречи? Если так начинается конференция, я уже сейчас могу улететь обратно в Вашингтон.
   – Успокойтесь, господин Уислер, мы не знали, что вы летите через Вену, – пояснил Теодореску, подходя к гостю. – Мы думали, что вы и мистер Гордон прилетите через Лондон.
   – В Лондоне была нелетная погода, мы поменяли билеты, – продолжал возмущаться Уислер, – и сообщили на ваш электронный адрес, что прилетим австрийской авиакомпанией через Вену. Но нас все равно не встретили.
   – Это недоразумение, – старался успокоить его румынский дипломат.
   Следом за Уислером в холл вошел темнокожий афроамериканец. В отличие от кричавшего профессора он, улыбаясь, смотрел, как возмущается его коллега, и даже не пытался что-нибудь сказать. Ему было лет сорок пять; высокого роста, гладко выбритый, с мягкой улыбкой на устах.
   – Питер Гордон, – представился он, протягивая руку Теодореску. – Профессор Чикагского университета.
   – Очень приятно, – вежливо кивнул Теодореску. – Извините, профессор, что все так получилось, но мы не получали вашего сообщения. Возможно, господин Уислер отправил послание на какой-то другой адрес. Нам позвонили из Нью-Йорка, только когда вы были уже в нашем аэропорту.
   – Ничего страшного, – добродушно заметил Гордон, – мой коллега отличается вспыльчивым нравом. Об этом знают все студенты и преподаватели Джорджтаунского университета в Вашингтоне.
   Уислер продолжал громко выказывать свое недовольство, когда подошедшая госпожа Штефанеску предложила гостям пройти к стойке портье, чтобы зарегистрироваться и получить ключи от своих номеров.
   – Нелегко вам будет, – хищно улыбнулась Илона, – здесь каждый со своими амбициями и своими претензиями. Хотя, наверное, так и должно быть. Румыны уверяли меня, что пригласили сюда лучших специалистов со всего мира. Более семидесяти гостей.
   – Кто такой Игорь Демченко? – поинтересовался Дронго. – Судя по его супруге, это достаточно богатый человек.
   – Очень богатый, – подтвердила Илона. – Он – известный украинский бизнесмен. По версии «Форбс», Демченко входит в число пятидесяти самых богатых украинцев. У него свои интересы в Румынии и Венгрии, где его неплохо знают. А его супруга Татьяна, которую вы сейчас видели, является первым заместителем министра юстиции Украины. Она прилетела как представитель украинской стороны, но все ее принимают, конечно, и как супругу самого Демченко. Кстати, она не живет в отеле. У господина Демченко есть отдельный особняк в центре города, где и останавливается его супруга.
   – Интересная пара. Он – известный бизнесмен, а она – заместитель министра юстиции, – заметил Дронго.
   – Женщины на Украине часто достаточно амбициозны, – сказала Илона. – Вспомните хотя бы Тимошенко. Вот вам прекрасный пример хорошего бизнесмена, опытного руководителя и просто красивой женщины.
   – Согласен, – добродушно поддержал Дронго Илону. – И хотя я совсем не разделяю ее политических взглядов, как интересная женщина, она, безусловно, мне очень симпатична.
   – Наконец выдавила из вас признание, – наклонилась к нему Илона. – Между прочим, вы были единственным человеком из моего окружения в Москве, кто ни разу не пристал ко мне с каким-нибудь непристойным предложением. Даже немного обидно.
   – Не подозревал, что вы обидитесь, – солгал Дронго, – но я был занят расследованием сразу двух преступлений, а вы были в Москве супругой посла. К тому же подозреваемого в убийстве. Я не имел права даже думать о каких-либо отношениях между нами.
   – Как это мило с вашей стороны, – тихо произнесла Илона. – Но сейчас я уже не супруга посла, а жена обычного чиновника. Или у вас есть свой лимит и на жен чиновников? – Эта женщина была настолько естественна в своей откровенной агрессии, что по-своему даже вызывала симпатию.
   – Лимита нет, – осторожно ответил Дронго, – но существуют некие запреты морального плана. Я ведь знаком с вашим мужем…
   – И это вас останавливает? – Она не скрывала своего удивления и даже некоторого презрения.
   – У каждого свои принципы, – попытался оправдаться эксперт.
   Этот разговор мог закончиться непредсказуемым образом, но неожиданно в холле появилась смуглая женщина лет сорока – запоминающиеся миндалевидные глаза, узкий нос, небольшой покатый лоб, высокие скулы, аккуратно собранные волосы, темно-синее закрытое платье с длинными рукавами. Она изумленно взглянула на Дронго, сделала шаг назад, подняла руки, словно заслоняясь от непрошеной встречи, и растерянно произнесла по-английски с явным арабским акцентом:
   – Не может быть, вы тоже здесь? Если бы я знала, никогда в жизни не пришла бы сюда.

Глава 2

   Илона весело взглянула на Дронго, явно наслаждаясь его замешательством и необычной реакцией незнакомки, и спросила:
   – Что случилось? Вы знаете эту женщину?
   – Добрый день, уважаемая госпожа Катиба Лахбаби, – вежливо проговорил Дронго. – Мне казалось, что мы можем встретиться как старые знакомые.
   – Не смейте так говорить! – гневно произнесла Катиба. – Когда я вспоминаю, что произошло на Мадейре, меня трясет от возмущения. Я думала, что больше никогда в жизни не увижу такого развращенного и беспринципного человека, как вы, господин эксперт. Неужели румыны и вас пригласили на эту конференцию?
   – Как видите, – улыбнулся Дронго, – но мне не совсем понятна ваша реакция. Насколько я помню, вы тогда не приняли участия в игре, а ушли в самом начале. По-моему, все было достаточно пристойно.
   – Молчите, – махнула рукой Катиба, – ничего больше не говорите, чтобы не позорить себя.
   – Неужели он вел себя как плохой мальчик? – выступила вперед Илона.
   – Вы его супруга? – несколько растерялась Катиба.
   – Нет, просто его знакомая.
   – Тогда я скажу вам: не связывайтесь с ним, – убежденно произнесла Катиба, – он непорядочный человек. – Она повернулась и пошла к выходу.
   – Вы ее знаете? – повторила Илона.
   – Да, мы знакомы.
   – Настолько близко, что она считает вас не совсем порядочным человеком?
   – У каждого есть право на ошибку, – пробормотал Дронго.
   – А я полагала, что вы – безупречный джентльмен. Неужели это ваша бывшая супруга? – Илона и не пыталась скрывать свою иронию.
   – К счастью, нет, – ответил Дронго. – Госпожа Катиба Лахбаби – сотрудница спецслужб Марокко. Очевидно, она в списке гостей, приглашенных на конференцию. Мы познакомились с ней на Мадейре два года назад.
   – Про какую игру вы говорили? – поинтересовалась Илона.
   – Это была шутка.
   – Но мне интересно, насколько «беспринципным и развращенным» вы были. Она ведь использовала именно эти термины? И не пытайтесь от меня ничего скрыть, я все равно узнаю. Подойду к ней и спрошу. Моего английского для этого будет вполне достаточно.
   – Не нужно. Я вам сам все расскажу. Только не здесь, в холле, на нас все смотрят.
   – Тогда пригласите меня на кофе, – предложила Илона.
   С правой стороны от стойки портье находились кафе и бар. Они прошли за небольшой столик. Дронго заказал капучино для Илоны и чашку зеленого чая для себя.
   – Рассказывайте, – потребовала она. – Мне ужасно интересно, что вы сделали с этой красивой женщиной, что она вас так ненавидит и боится.
   – Ничего. Просто я случайно оказался на Мадейре, когда на остров налетел тропический ураган. И мы оказались заперты в отеле, откуда нельзя было даже выйти.
   – Она была вашей любовницей и вы ее бросили?
   – У вас бурная фантазия, – покачал головой Дронго. – Успокойтесь и пейте свой кофе. Мы никогда не были любовниками. Просто там было много разных мужчин и женщин, в основном из Центральной Европы. Кто-то из женщин предложил игру во «французский покер»…
   – Это я знаю, – улыбнулась Илона. – У нас иногда в такой играют, на раздевание до нижнего белья. Смешная игра. Она из-за этого на вас обиделась?
   – Не совсем. Не забывайте, что Мадейра – всемирно известный курорт и там свои нравы. А мы играли до последнего предмета одежды, когда женщины могли оставаться топлес, без бюстгальтеров.
   – Ну и что? – разочарованно протянула Илона. – Даже у нас в Румынии многие так загорают. Я тоже всегда загораю таким образом на черноморских пляжах.
   – Вы – европейка, а она – из мусульманского Марокко, – напомнил Дронго. – И то, что считается приличным в Европе и Румынии, не совсем прилично или очень неприлично в Марокко. Когда началась игра, она поднялась и вышла, возмущенная подобными предложениями.
   – И все? Поэтому она на вас обиделась? В жизни не поверю, она на дурочку совсем не похожа. Не вы ведь предложили эту игру, и не вы ее придумали. А она сама разве не ходила на пляжи Мадейры и не видела, как там загорают женщины?
   – Видела. Она сама тоже так загорала, – вспомнил Дронго, – но играть в подобные игры не могла.
   – Какая глупость! – отмахнулась Илона. – Неужели больше ничего не было?
   – Почти ничего.
   – Значит, что-то все-таки было, – ухватилась за его «почти» Илона. – Скажите, только откровенно. Не может быть, чтобы она так возмущалась только из-за этой игры.
   – Я рассказал все как было.
   – Не хотите рассказывать, – поняла Илона.
   – Не хочу.
   – Я так и думала. В душе вы – страстный обольститель. Человек, который так тонко чувствует настроение других людей, умеет угадывать их мысли и тайные желания, раскрывать мотивы их поступков и причины, побудившие их к преступлениям, не может не использовать свой богатый опыт для обольщения женщин. Вы же не сторонник однополой любви, каким был несчастный Марек Лихоносов, чье убийство вы так успешно раскрыли?