Страница:
– Молодец, – улыбнулся Дронго, – ты просто настоящий сыщик.
– Кто они такие?
– Понятия не имею. Просто вчера они стояли за стойкой впереди нас, и я обратил на них внимание только потому, что они все время ссорились. Да и сегодня, кажется, с утра успели поругаться. Не понимаю, как так можно жить.
– И я не понимаю, – согласилась Джил. – Говорят, что женщина должна уступать, чтобы сохранить семью. Но, по-моему, это чушь. Как можно жить с человеком и все время конфликтовать с ним. Гораздо лучше разойтись сразу.
– Люди живут вместе в силу разных причин, – задумчиво возразил Дронго, – психологически я тоже не представляю, как можно существовать рядом с человеком, с которым постоянно ссоришься. Но есть целый комплекс побудительных мотивов. Нежелание женщины разрушать семью, устоявшиеся привычки к семейной жизни, даже к такой, желание обеспечить детей, не оставлять их без отца или, соответственно, матери, финансовая поддержка супруга, другие очень весомые факторы в пользу сохранения семьи.
– И все время ругаться, – усмехнулась Джил. – По-моему, это неправильно. Лучше сразу поставить точку, чем сидеть друг напротив друга вот с такими недовольными лицами.
– Иногда супруги надоедают друг другу, – возразил Дронго, – и им нужно просто отдохнуть от своего партнера.
– Ты считаешь, что твои постоянные отлучки положительно стимулируют наши отношения? – поняла Джил.
– Во всяком случае, у нас остается меньше времени на выяснение всяких бытовых вопросов, – пошутил Дронго.
– Неправда, – она снова посмотрела в сторону супругов Яцунских, сидящих недалеко от них. – Послушайте, что я вам скажу, господин эксперт, – неожиданно произнесла Джил, – даже если вы всю оставшуюся жизнь проведете рядом со мной и никогда больше меня не покинете, и тогда мы не будем сидеть за завтраком вот с такими недовольными лицами. А если будем, то это будем не мы.
– А я тебя никогда и не покидаю, – почти искренне ответил он.
– Я знаю, – улыбнулась она. На ее глазах появилась предательская слеза. Она отмахнулась от нее, как отмахиваются от назойливой мошки. Часто заморгала, положила руку на его руку.
– Я до сих пор не представляю никого, кто мог бы быть отцом моих детей, – призналась она, – ни одного мужчины, который мог бы оказаться в этой роли.
Дети, сидевшие рядом, завтракали, не замечая ее жеста. Он сжал ей пальцы.
«Мы, все мужчины, настоящие свиньи, – с огорчением подумал Дронго, – ведь женщины любят гораздо сильнее. Более цельно, отдаваясь целиком этому чувству. А мы можем позволять себе любые выкрутасы и потом уверять себя, что любим своих жен. Хотя почему – уверять? Мы их действительно любим. Но, очевидно, в силу вступают просто законы природы, толкающие любого самца к новой самке. Не притворяйся и не пытайся оправдываться. Я и не пытаюсь. Но абсолютно твердо знаю, что никогда даже не задумывался о том, что Джил мне может заменить другая женщина. Я не всегда был идеально верным партнером, в этом мой грех, но для меня она оставалась единственной в том смысле, что я не видел никого больше рядом с собой».
– Ты опять о чем-то задумался? – спросила она.
– Думаю, что ты права, – кивнул он, – и нашему союзу ничего не угрожает. В ближайшие годы.
– Это потому, что ты снова будешь уезжать? – лукаво спросила она, убирая руку.
– Это потому, что мы будем всегда хорошо относиться друг к другу, – поправил ее Дронго.
В зал вошел высокий мужчина. Он был одет в красно-синий пуловер, серые брюки, коричневые ботинки. Красивые густые каштановые волосы, чуть тронутые сединой, почти римский профиль, ровный нос, идеальные пропорции лица, серые глаза. Он, очевидно знал, что нравится женщинам. Улыбнувшись метрдотелю, которая любезно его приветствовала, он назвал свой номер, проходя к столикам с едой. Метрдотель проводила его восхищенным взглядом, подзывая официантку, чтобы она указала гостю свободный столик. Но гость отказался, пояснив, что его ждут. По-немецки он говорил вполне свободно. Он положил на тарелку немного еды и оглянулся в поисках свободного столика, затем неожиданно подошел к столику, где сидели супруги Яцунские. Увидев подошедшего, Иосиф Александрович сразу поднялся, а у его супруги изменилось выражение лица, став гораздо более любезным.
– Доброе утро, – улыбнулся подошедший, обращаясь к супругам по-русски, – как вы спали?
– Все прекрасно, – бодро ответил Яцунский, – а где ваша супруга?
– Спит, – пояснил незнакомец, – вы же знаете, Иосиф Александрович, что она обычно не спускается к завтраку. Заказывает себе в номер. А я по привычке завтракаю сразу после пробежки.
Он попросил официантку принести ему зеленого чая и широко улыбнулся ей, показывая свои красивые зубы. Она приветливо кивнула в знак согласия.
– Вот тебе образец великолепного мужчины, – слегка кивнул Дронго в сторону неизвестного, – судя по его одежде и особенно обуви, он богатый, красивый, молодой, уверенный в себе.
– Слишком уверенный, – возразила Джил. – Зубы у него искусственные, не настоящие. И улыбается очень фальшиво. На женщин смотрит оценивающе, словно рассчитывает их цену. Он слишком красив для мужчины. Мне такие слащавые никогда не нравились.
– Тебе не угодишь, – рассмеялся Дронго.
– Анвар Кадырович, – услышал он, как обратилась к незнакомцу супруга Яцунского, – вы завтра поедете на экскурсию?
– Нет, – ответил он, – я был в Вене много раз. Мне не нужна экскурсия.
– А ваша команда? Они все сюда приехали?
– Давид приехал. Амалия тоже прилетела. И Руслан. В общем все, кто должен был прилететь и кого мы планировали сюда вызвать. А ваша Злата не смогла прилететь?
– Не смогла, – ответил Яцунский, почему-то отводя глаза.
– Она очень хотела, – ядовито прошипела Инна, – но не смогла.
– Очень жаль, – заметил Анвар Кадырович, незаметно подмигивая своему заместителю.
– И моему мужу тоже жаль, – снова не сдержалась Инна.
Иосиф Александрович нахмурился. Анвар Кадырович улыбнулся.
– Не нужно ревновать, Инна, – посоветовал он, – честное слово, они того не стоят. Нужно радоваться, если у вашего мужа хороший вкус и он нашел себе такую умную, деловую, красивую и исполнительную помощницу. Клавдия Николаевна была очень толковым помощником, но ее нельзя было оставлять у нас в компании. Это уже негативно влияло на имидж. Нельзя держать у себя пятидесятилетних помощниц, как в собесе или в районной управе. Нужны молодые, энергичные, симпатичные молодые женщины. Злата владеет двумя иностранными языками, очень эффектно смотрится, знает современный менеджмент, умеет работать на компьютерах. Сейчас другое время, дорогая Инна. А если муж немного увлечется своей помощницей, то и это неплохо. В конце концов, мы платим им такие деньги, что они могут оказывать нам некоторые услуги. Это, конечно, шутка, но поверьте, что именно я рекомендовал Злату вашему супругу и он здесь ни при чем.
Он говорил довольно громко, и Дронго слышал его монолог. Джил тоже услышала и все поняла.
– Он еще и циник, – сказала она, уже не глядя в их сторону, – почему-то все красивые мужчины либо дураки, либо циники. Либо то и другое.
– Можно подумать, все красивые женщины могут претендовать на Нобелевскую премию по физике или химии, – пошутил Дронго, – очевидно, Бог решает, что давать человеку. Либо внешность и мозги Эйнштейна, либо внешность топ-модели и, соответственно, ее мозги. Я бы выбрал Эйнштейна.
– А для меня? Ты бы хотел, чтобы я тоже была похожа на Эйнштейна? – спросила Джил.
– Не хотел бы. Меня вполне устраивает твой внешний вид.
– Красивые женщины не всегда самые умные, – повторила Джил. – Кем мне себя считать?
– Умной красавицей, – ответил он. – И вообще учти, что любая женщина оценивается прежде всего по мужчине, который находится рядом с ней. Если он дурак, значит, и она не самая умная женщина. Если умный, то, соответственно, и она не самая глупая. Хотя бывают исключения.
– Это комплимент мне или самому себе? – спросила она.
– Себе, безусловно, – ответил он. – Давайте заканчивать завтрак. По-моему, нам уже пора.
Он взглянул на часы. Посмотрел еще раз на столик, за которым расположились супруги Яцунские и Анвар Кадырович. Очевидно, они работали в одной компании, и подошедший позднее Анвар Кадырович был президентом компании. Дронго даже не мог предположить, насколько тесно переплетутся их судьбы на следующий день, во время новогодней ночи в столице Австрии.
Глава 3
– Кто они такие?
– Понятия не имею. Просто вчера они стояли за стойкой впереди нас, и я обратил на них внимание только потому, что они все время ссорились. Да и сегодня, кажется, с утра успели поругаться. Не понимаю, как так можно жить.
– И я не понимаю, – согласилась Джил. – Говорят, что женщина должна уступать, чтобы сохранить семью. Но, по-моему, это чушь. Как можно жить с человеком и все время конфликтовать с ним. Гораздо лучше разойтись сразу.
– Люди живут вместе в силу разных причин, – задумчиво возразил Дронго, – психологически я тоже не представляю, как можно существовать рядом с человеком, с которым постоянно ссоришься. Но есть целый комплекс побудительных мотивов. Нежелание женщины разрушать семью, устоявшиеся привычки к семейной жизни, даже к такой, желание обеспечить детей, не оставлять их без отца или, соответственно, матери, финансовая поддержка супруга, другие очень весомые факторы в пользу сохранения семьи.
– И все время ругаться, – усмехнулась Джил. – По-моему, это неправильно. Лучше сразу поставить точку, чем сидеть друг напротив друга вот с такими недовольными лицами.
– Иногда супруги надоедают друг другу, – возразил Дронго, – и им нужно просто отдохнуть от своего партнера.
– Ты считаешь, что твои постоянные отлучки положительно стимулируют наши отношения? – поняла Джил.
– Во всяком случае, у нас остается меньше времени на выяснение всяких бытовых вопросов, – пошутил Дронго.
– Неправда, – она снова посмотрела в сторону супругов Яцунских, сидящих недалеко от них. – Послушайте, что я вам скажу, господин эксперт, – неожиданно произнесла Джил, – даже если вы всю оставшуюся жизнь проведете рядом со мной и никогда больше меня не покинете, и тогда мы не будем сидеть за завтраком вот с такими недовольными лицами. А если будем, то это будем не мы.
– А я тебя никогда и не покидаю, – почти искренне ответил он.
– Я знаю, – улыбнулась она. На ее глазах появилась предательская слеза. Она отмахнулась от нее, как отмахиваются от назойливой мошки. Часто заморгала, положила руку на его руку.
– Я до сих пор не представляю никого, кто мог бы быть отцом моих детей, – призналась она, – ни одного мужчины, который мог бы оказаться в этой роли.
Дети, сидевшие рядом, завтракали, не замечая ее жеста. Он сжал ей пальцы.
«Мы, все мужчины, настоящие свиньи, – с огорчением подумал Дронго, – ведь женщины любят гораздо сильнее. Более цельно, отдаваясь целиком этому чувству. А мы можем позволять себе любые выкрутасы и потом уверять себя, что любим своих жен. Хотя почему – уверять? Мы их действительно любим. Но, очевидно, в силу вступают просто законы природы, толкающие любого самца к новой самке. Не притворяйся и не пытайся оправдываться. Я и не пытаюсь. Но абсолютно твердо знаю, что никогда даже не задумывался о том, что Джил мне может заменить другая женщина. Я не всегда был идеально верным партнером, в этом мой грех, но для меня она оставалась единственной в том смысле, что я не видел никого больше рядом с собой».
– Ты опять о чем-то задумался? – спросила она.
– Думаю, что ты права, – кивнул он, – и нашему союзу ничего не угрожает. В ближайшие годы.
– Это потому, что ты снова будешь уезжать? – лукаво спросила она, убирая руку.
– Это потому, что мы будем всегда хорошо относиться друг к другу, – поправил ее Дронго.
В зал вошел высокий мужчина. Он был одет в красно-синий пуловер, серые брюки, коричневые ботинки. Красивые густые каштановые волосы, чуть тронутые сединой, почти римский профиль, ровный нос, идеальные пропорции лица, серые глаза. Он, очевидно знал, что нравится женщинам. Улыбнувшись метрдотелю, которая любезно его приветствовала, он назвал свой номер, проходя к столикам с едой. Метрдотель проводила его восхищенным взглядом, подзывая официантку, чтобы она указала гостю свободный столик. Но гость отказался, пояснив, что его ждут. По-немецки он говорил вполне свободно. Он положил на тарелку немного еды и оглянулся в поисках свободного столика, затем неожиданно подошел к столику, где сидели супруги Яцунские. Увидев подошедшего, Иосиф Александрович сразу поднялся, а у его супруги изменилось выражение лица, став гораздо более любезным.
– Доброе утро, – улыбнулся подошедший, обращаясь к супругам по-русски, – как вы спали?
– Все прекрасно, – бодро ответил Яцунский, – а где ваша супруга?
– Спит, – пояснил незнакомец, – вы же знаете, Иосиф Александрович, что она обычно не спускается к завтраку. Заказывает себе в номер. А я по привычке завтракаю сразу после пробежки.
Он попросил официантку принести ему зеленого чая и широко улыбнулся ей, показывая свои красивые зубы. Она приветливо кивнула в знак согласия.
– Вот тебе образец великолепного мужчины, – слегка кивнул Дронго в сторону неизвестного, – судя по его одежде и особенно обуви, он богатый, красивый, молодой, уверенный в себе.
– Слишком уверенный, – возразила Джил. – Зубы у него искусственные, не настоящие. И улыбается очень фальшиво. На женщин смотрит оценивающе, словно рассчитывает их цену. Он слишком красив для мужчины. Мне такие слащавые никогда не нравились.
– Тебе не угодишь, – рассмеялся Дронго.
– Анвар Кадырович, – услышал он, как обратилась к незнакомцу супруга Яцунского, – вы завтра поедете на экскурсию?
– Нет, – ответил он, – я был в Вене много раз. Мне не нужна экскурсия.
– А ваша команда? Они все сюда приехали?
– Давид приехал. Амалия тоже прилетела. И Руслан. В общем все, кто должен был прилететь и кого мы планировали сюда вызвать. А ваша Злата не смогла прилететь?
– Не смогла, – ответил Яцунский, почему-то отводя глаза.
– Она очень хотела, – ядовито прошипела Инна, – но не смогла.
– Очень жаль, – заметил Анвар Кадырович, незаметно подмигивая своему заместителю.
– И моему мужу тоже жаль, – снова не сдержалась Инна.
Иосиф Александрович нахмурился. Анвар Кадырович улыбнулся.
– Не нужно ревновать, Инна, – посоветовал он, – честное слово, они того не стоят. Нужно радоваться, если у вашего мужа хороший вкус и он нашел себе такую умную, деловую, красивую и исполнительную помощницу. Клавдия Николаевна была очень толковым помощником, но ее нельзя было оставлять у нас в компании. Это уже негативно влияло на имидж. Нельзя держать у себя пятидесятилетних помощниц, как в собесе или в районной управе. Нужны молодые, энергичные, симпатичные молодые женщины. Злата владеет двумя иностранными языками, очень эффектно смотрится, знает современный менеджмент, умеет работать на компьютерах. Сейчас другое время, дорогая Инна. А если муж немного увлечется своей помощницей, то и это неплохо. В конце концов, мы платим им такие деньги, что они могут оказывать нам некоторые услуги. Это, конечно, шутка, но поверьте, что именно я рекомендовал Злату вашему супругу и он здесь ни при чем.
Он говорил довольно громко, и Дронго слышал его монолог. Джил тоже услышала и все поняла.
– Он еще и циник, – сказала она, уже не глядя в их сторону, – почему-то все красивые мужчины либо дураки, либо циники. Либо то и другое.
– Можно подумать, все красивые женщины могут претендовать на Нобелевскую премию по физике или химии, – пошутил Дронго, – очевидно, Бог решает, что давать человеку. Либо внешность и мозги Эйнштейна, либо внешность топ-модели и, соответственно, ее мозги. Я бы выбрал Эйнштейна.
– А для меня? Ты бы хотел, чтобы я тоже была похожа на Эйнштейна? – спросила Джил.
– Не хотел бы. Меня вполне устраивает твой внешний вид.
– Красивые женщины не всегда самые умные, – повторила Джил. – Кем мне себя считать?
– Умной красавицей, – ответил он. – И вообще учти, что любая женщина оценивается прежде всего по мужчине, который находится рядом с ней. Если он дурак, значит, и она не самая умная женщина. Если умный, то, соответственно, и она не самая глупая. Хотя бывают исключения.
– Это комплимент мне или самому себе? – спросила она.
– Себе, безусловно, – ответил он. – Давайте заканчивать завтрак. По-моему, нам уже пора.
Он взглянул на часы. Посмотрел еще раз на столик, за которым расположились супруги Яцунские и Анвар Кадырович. Очевидно, они работали в одной компании, и подошедший позднее Анвар Кадырович был президентом компании. Дронго даже не мог предположить, насколько тесно переплетутся их судьбы на следующий день, во время новогодней ночи в столице Австрии.
Глава 3
В этот день они всей семьей гуляли по городу, ели знаменитые пирожные «Захер» в кафе на улице Грабен и обедали в одном из тех традиционных венских ресторанов, которыми так славился город. Вечером Дронго вышел немного подышать свежим воздухом, решив пройти в парк, расположенный на другой стороне улицы, благо погода была по-прежнему теплой и без осадков. Он перешел дорогу. Зимой можно было увидеть парк, находящийся на другой стороне. Уже весной это сделать было невозможно, так как голые деревья покрывались листвой и все пространство дороги закрывали высаженные в несколько рядов деревья. Он вошел в парк. У памятника играющему Штраусу всегда было много туристов, особенно японцев. Они почему-то полюбили этот памятник и все время пытались до него дотронуться. Закончилось это тем, что памятник в некоторых местах был просто протерт до основания, и тогда японское посольство взяло на себя ремонт памятника, покрасив его специальной желтой краской на радость всем туристам.
Дронго прошел к памятнику, затем свернул налево. Здесь было небольшое озеро, где отдыхали утки, лебеди и даже вороны. Он присел на небольшую скамейку, скрытую двумя зелеными елками, и почти сразу услышал торопливую речь человека. Голос показался ему знакомым. Характерный акцент, подумал он, характерный грузинский акцент.
– Я вас не понимаю, – говорил Давид, – почему вы оба молчите. Нужно либо уволиться, либо как-то решать свои вопросы.
– Нашему шефу это может не понравиться, – заметил его собеседник.
– Ну, тогда скажите хотя бы Иосифу Александровичу. Чтобы вместе придумать, как вам поступать дальше.
– Мы уже говорили ему о наших отношениях, но он советовал пока их не афишировать, – сообщил мужчина.
– И вообще мы не хотели никого беспокоить, – добавила женщина.
Они говорили по-русски. Оба собеседника Давида говорили свободно и без акцента. Очевидно, это был их родной язык. У мужчины голос был немного приглушенным. Несколько гортанным, не таким, как у Давида. Возможно, этот человек не был русским по национальности. Женщина, судя по голосу, была сравнительно молодой.
– У всех дурацкие причины для секретов, – в сердцах произнес Давид, – но это все равно ваше дело.
– Ты знаешь, какой у нас стол? – спросил мужчина.
– Восьмой, – вспомнил Давид, – нужно будет еще получить билеты на всю нашу ораву. Супруги Галимовы, супруги Яцунские, мы с тобой, наша Амалия, эта змея – фрау Вероника Вурцель, Дьюла Фаркаш и, конечно, наша «Главная дочь» со своим супругом Маратом Набатовым.
– Он ведь, кажется, посол в Германии? – уточнил его собеседник.
– И уже второй год. Что ты хочешь? Все правильно, так и должно быть. Когда твоя жена – дочь самого президента, то ты, конечно, можешь рассчитывать стать послом в Германии. По-моему, все нормально, – рассмеялся Давид, – тем более что это ее третий муж и моложе ее на шесть лет.
– Бедная Рахиля, – вздохнула девушка, – мне ее даже жалко.
– Не нужно ее жалеть, – цинично заметил Давид, – это она может нас всех пожалеть. С самого рождения она была дочерью секретаря обкома, а сейчас вот уже сколько лет дочь президента. Сначала вышла замуж за своего однокурсника, потом быстро развелась. Говорят, что он был наркоманом, а у нее даже был выкидыш. Потом вышла замуж за какого-то бизнесмена. Этот погорел на своих связях с Международным валютным фондом. Оказался замешан в такой крупной афере, что даже его тесть, президент, ничем не мог ему помочь. В дело вмешались международные структуры, даже Интерпол. Пришлось срочно разводить дочь с этим «проходимцем», хотя у них к этому времени был уже пятилетний сын. Между прочим, уголовное дело на него возбудили и в самой стране, так сказать априори, чтобы все видели «торжество справедливости». Ну и, конечно, чтобы не давать повода международным структурам упрекнуть саму страну в покровительстве обычному жулику. Пусть даже и близкому родственнику президента. Наш герой к этому времени благополучно скрылся и сейчас живет где-то в Латинской Америке. Не удивлюсь, если узнаю, что он в Европе. На самом деле все, кому нужно, прекрасно знают, где именно он находится, но делают вид, что не могут его найти, ведь уголовное дело по факту хищения многомиллионного транша МВФ еще не закрыто. Ну а третий муж был обычным служащим в каком-то министерстве. Говорят, что они познакомились случайно: его прикомандировали к «Главной дочери», когда готовили новый проект. Она к этому времени была уже заместителем министра культуры своей страны. Ну, он сделал все, чтобы ей понравиться.
Понравился. И стал сначала ее другом, как это называется, близким другом. Потом взяла в Министерство культуры начальником управления. Через некоторое время его перевели в Министерство иностранных дел, и она вышла за него замуж. Вот тогда он и получил свое назначение. Проработав в МИДе не больше трех месяцев, он сразу стал послом в Германии. Вот такие метаморфозы. А ты думаешь, Руслан, что все так просто? Нужно вовремя и удачно жениться. Сразу становишься дипломатом, послом и обеспеченным до конца жизни человеком.
– Не всегда все проходит так идеально, – возразил Руслан, – вспомни Чурбанова.
– Верно, – сразу согласился Давид. – Он тоже женился на дочери всемогущего генерального секретаря. Стал даже генералом, заместителем министра внутренних дел. А потом, сразу после смерти тестя, попал в тюрьму. И всем было понятно, что его просто подставляют, решив использовать вот таким образом. Чтобы зять генсека брал взятки? Зачем они ему? В его распоряжении был весь Советский Союз. Или вся милиция Советского Союза, что тоже неплохо. Только пальцем щелкни – и тебе принесут все, что ты захочешь. Но его нужно было посадить, чтобы устроить такое показательное «аутодафе». Вот его и посадили.
– Твой посол тоже может плохо кончить, – заметил Руслан.
– Очень даже может. Нельзя подходить к столь именитым особам так близко. Огонь, конечно, согревает, но иногда и обжигает. А если подойдешь совсем близко, то он тебя просто спалит.
– Ты у нас философ, – добродушно заметил Руслан.
– Я просто умный человек, – возразил Давид. – Давайте пойдем обратно в отель, а то становится холодно. По вечерам здесь холоднее обычного.
– Пойдемте, – согласилась молодая женщина, – действительно становится холодно. А вы думаете, что все придут?
– Обязательно, – убежденно ответил Давид, – даже Вероника. Она уже сняла номер в нашем отеле. Эта жадная стерва своего не упустит. Глядя на нее, понимаешь, как правильно написал Маркс: «Обеспечьте капиталу пятьсот процентов прибыли, и он ни перед чем не остановится».
– Вы сделали из нее прямо монстра, – рассмеялась женщина.
– Она такая и есть, – упрямо сказал Давид, – ради денег ни перед чем не остановится. Я не очень хочу встречать с ней Новый год, но ее уже пригласил сам Галимов.
– Одиннадцать человек, – подсчитал Руслан, – а кто будет двенадцатым за нашим столом?
– Понятия не имею. У меня список на одиннадцать человек. Но, возможно, Анвар Кадырович кого-нибудь пригласит. У него всегда есть «запасной вариант» на такой случай.
– А где мы будем сидеть? Где будет наш столик?
– Тоже не знаю. Нужно подойти в комнату, где выдают билеты и бронируют столики. Это на первом этаже, между магазином и кафе, легко найти. Наверное, будем сидеть где-нибудь на втором этаже. Но я не знаю, где находится восьмой столик.
– Быстрее бы все закончилось, – вздохнула молодая женщина, – так все надоело.
– Не нужно так говорить, Амалия, – сказал Давид, – мы приехали в прекрасный город на новогодний бал. Все хорошо. Нужно наслаждаться жизнью, оставив проблемы в прошлом году.
– А наша «Главная дочь» тоже живет в «Мариотте»? – уточнил Руслан.
– Конечно, нет. Она живет в «Империале», где селятся обычно все «коронованные особы». Пойдемте, пойдемте, а то действительно становится холодновато. Нужно будет выпить что-нибудь согревающее.
Они поднялись и пошли в сторону отеля. Дронго осторожно встал, чтобы увидеть эту троицу. Давид был среднего роста, полноватый, рыхлый, в светло-коричневой дубленке. Волосы на круглой голове завивались кольцами. Руслан был высокого роста, в длинном пальто, ходил без головного убора. Дронго мог видеть его только со спины. Молодая женщина была в сером пальто, на голове беретка. Она была ростом чуть ниже Руслана, но выше Давида. У нее были высокие сапоги, которые смотрелись несколько вычурно с ее серым пальто.
Он снова направился к памятнику. Здесь суетилась новая группа японских туристов, каждый из которых мечтал сфотографироваться рядом со Штраусом. Несмотря на вечерний час, они щелкали своими фотоаппаратами, не скрывая восторгов. Дронго прошел дальше. Перешел улицу. И увидел, как к зданию отеля подъехал огромный «Майбах» с дипломатическими номерами. Выскочивший с переднего сиденья мужчина лет сорока быстро открыл дверь. Он был выше среднего роста, коренастый, широкоплечий, с выбритым черепом, похож на профессионального спортсмена или «качка». Обычно с правой от водителя стороны на заднем сиденье располагается посол или другое значительное лицо, согласно протоколу и правилам безопасности. А уже рядом с ним, с левой стороны сидит его супруга. Здесь все было несколько иначе. На месте посла сидела молодая женщина лет тридцати пяти – сорока. У нее было породистое лицо, зеленые глаза, чувственные губы. Небольшой нос был явно подвергнут пластическим процедурам. Несмотря на дурной тон, каковым считалось ношение мехов, на ней была шуба из шиншиллы, наверняка ценою в целое состояние. В руках она держала сумочку от «Hermes». Такие обычно делались по индивидуальному заказу и стоили не одну тысячу долларов. У нее было равнодушное, усталое выражение лица. Нет, даже не усталое. Такие пресыщенные лица бывают у людей, которых уже ничто не может удивить. Помощник поспешил подать ей руку, помогая выйти из салона автомобиля. С другой стороны вышел ее муж, очевидно посол, который улыбался, следуя за супругой. Было заметно, что, несмотря на все ее ухищрения, он выглядел гораздо моложе ее.
У него было круглое лицо, очки придавали ему интеллигентный вид, делая похожим на повзрослевшего Гарри Поттера. Вместе они вступили в просторный холл отеля «Мариотт». Дронго вошел следом. Женщина оглянулась на мужа.
– Нас никто не встречает? – спросила она по-русски.
Элита среднеазиатских государств обычно говорила по-русски. Дети первых секретарей и президентов часто говорили на этом языке даже лучше, чем на своих родных. Русский и английский являлись своеобразными паролями для детей новых элит.
– Не знаю, – несколько растерялся муж, взглянув на часы, – мы, кажется, подъехали немного раньше.
– Все равно они должны были ждать нас в холле отеля, – лениво заметила супруга посла. Она не была раздражена, ее просто удивляло отсутствие встречающих. Возможно, она уже давно перестала злиться по пустякам. Оглянувшись по сторонам, женщина сбросила свою шубу на руки помощнику, даже не посмотрев в его сторону, уверенная, что он подхватит шубу.
– Узнайте, в чем дело, – потребовал посол у своего помощника. Тот бросился к стойке портье, бережно прижимая к себе шиншилловую шубу. Но когда он еще только подходил к портье, из кабины лифта уже выходили супруги Галимовы. Муж был в вечернем темном костюме, его супруга – в длинном темно-синем платье. Они сразу направились к прибывшим. Супруга Галимова была среднего роста, миловидная, с характерным азиатским разрезом глаз. Ей было около тридцати, и она была заметно моложе своего мужа.
– Здравствуй, Рахиля, – поцеловала она прибывшую супругу посла.
– Здравствуй, Айша, – поцеловала и ее «Главная дочь». Очевидно, они были в хороших отношениях.
Мужчины обменялись друг с другом крепким рукопожатием, а затем каждый поцеловал супругу другого.
– Здравствуй, родственничек, – добродушно произнесла Рахиля, – вот мы и прибыли по твоему приглашению. Хотя «Империал» мне не очень понравился. Старый и пыльный. Нам дали сьют, где останавливался Черчилль, но от этого номер нисколько не стал лучше. Нужно жить в современных отелях. Говорят, что здесь есть неплохой «Хилтон Плаза».
– На Новый год все места уже забронированы, – напомнил супруг.
– Нужно позвонить нашему послу в Вене, пусть подсуетится, – равнодушно предложила Рахиля. – Ну, какая у нас на сегодня программа?
– Сначала поднимемся к нам, – предложил Галимов, – потом отправимся на ужин.
Все четверо двинулись к расположенным слева от стойки портье кабинам лифтов. Посол забрал шубу у своего помощника.
– Ждите здесь, – приказал он, махнув рукой.
Помощник согласно кивнул. Когда вся четверка скрылась за створками кабины лифта, он достал мобильный телефон. Набрал номер.
– Мы прибыли в «Мариотт», – сообщил он на своем языке. Дронго его понял. Все языки тюркской группы похожи друг на друга, и он хоть и не все, но все же понимал.
– Она встречается со своей троюродной сестрой и ее мужем, – добавил помощник. – Да, господин Галимов тоже здесь. Я все понял. До свидания.
Он убрал телефон в карман. В этот момент в холле появился молодой мужчина. Увидев помощника, он направился к нему. Дронго стоял недалеко и мог слышать их разговор.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался мужчина. Его мадьярский акцент сразу выдавал в нем господина Фаркаша, с которым разговаривал Давид и который жил в четыреста шестьдесят четвертом номере. Ему было под пятьдесят. Его волосы были подозрительно однородного каштанового цвета; очевидно, он их красил. Характерный мадьярский тип лица со слегка раскосыми глазами.
– Здравствуйте, господин Фаркаш, – радостно приветствовал его помощник.
– Вы уже привезли своих боссов?
– Обоих, – подтвердил помощник, – и главного босса, и нашего посла.
– Как у них настроение?
– Нормальное. Мы ехали через Прагу, сделали там небольшую остановку. Хотя нашему Главному Боссу там не понравилось. Она высказалась именно в таком роде. После Берлина Прага кажется слишком скучным и провинциальным городом.
– Как вы считаете, я смогу убедить их помочь мне?
– Нужно будет решить, как именно вам лучше с ними говорить, – осторожно предложил помощник. – Может, лучше поговорить сначала с господином послом, чтобы он согласился уговорить свою супругу помочь вам?
– Господин Баграмов, я согласен на все ваши условия, – сообщил Фаркаш, понижая голос, – как вы скажете, так я и сделаю. И можете не сомневаться, что я готов платить вам хорошие деньги. Но мне нужен конкретный результат, чтобы они могли убедить господина Галимова.
– Я постараюсь, – кивнул Баграмов, оглядываясь по сторонам, – но ничего гарантировать не могу. Вы должны понимать, что нашей хозяйке может не понравиться такое вмешательство в дела бизнеса. А уговорить посла будет очень сложно.
– Вы не просто помощник посла. Вы еще и их доверенное лицо, личный телохранитель.
– Говорите тише. Наша хозяйка не любит, когда ей напоминают об охране. Она считает, что может появляться везде, где ей нравится, и не думать о своей безопасности. Об этом обязаны думать мы, но она не хочет, чтобы телохранители стесняли ее личную жизнь. В Берлине она просто берет машину и уезжает, не сказав никому ни слова. А нам иногда приходится искать ее по всему городу, – пожаловался Баграмов.
– Это понятно, – согласился Фаркаш, – но мне необходимо, чтобы вы мне помогли. У меня просто нет другого выхода. Господин Давид Модзманишвили вообще предложил мне застрелиться, что я наверняка и сделаю, если вы не сможете договориться с послом. Фройляйн Вурцель обещала помочь мне, но я ей не очень доверяю.
– Правильно делаете, – усмехнулся Баграмов, – таким дамочкам вообще нельзя доверять.
Дронго смотрел на него и думал, как меняются люди даже внешне. Этот Баграмов словно вырос после того, как ушли посол и его супруга. При них он был меньше ростом, суетлив – готовый на все исполнительный служака, смотревший на своих хозяев почти влюбленными глазами. А теперь, в их отсутствие, он превратился в этакого вальяжного господина, рассуждающего о том, как можно уговорить посла, и готового получить за свои услуги «соответствующее вознаграждение». Одним словом, это были два разных человека.
«Разве можно за это критиковать того или иного чиновника?» – подумал Дронго. Как много людей встречал он в своей жизни, которые продуманно льстили и угождали своим боссам и точно так же же намеренно изощренно издевались над своими подчиненными, превращаясь в свирепых монстров.
Всегда удобно быть независимым творческим человеком или бизнесменом, не зависящим от настроения других. Но подобное могут позволить себе очень немногие. В основном каждый человек уже в молодости встраивается в какую-то вертикаль, в которой и движется с тем или иным успехом. Конечно, идеально, если человек свободен, имеет свои независимые взгляды и умеет их отстаивать. Но таких не любят и не ценят. Вертикаль безжалостна по отношению к подобным людям. Их неумолимо выбрасывают. Нельзя позволить себе говорить правду о своем начальстве, нельзя критиковать его решения, нельзя высказывать свое мнение, отличное от мнения непосредственного руководства. Только при соблюдении этих непременных условий можно выжить в вертикали власти и сделать себе карьеру.
Дронго прошел к памятнику, затем свернул налево. Здесь было небольшое озеро, где отдыхали утки, лебеди и даже вороны. Он присел на небольшую скамейку, скрытую двумя зелеными елками, и почти сразу услышал торопливую речь человека. Голос показался ему знакомым. Характерный акцент, подумал он, характерный грузинский акцент.
– Я вас не понимаю, – говорил Давид, – почему вы оба молчите. Нужно либо уволиться, либо как-то решать свои вопросы.
– Нашему шефу это может не понравиться, – заметил его собеседник.
– Ну, тогда скажите хотя бы Иосифу Александровичу. Чтобы вместе придумать, как вам поступать дальше.
– Мы уже говорили ему о наших отношениях, но он советовал пока их не афишировать, – сообщил мужчина.
– И вообще мы не хотели никого беспокоить, – добавила женщина.
Они говорили по-русски. Оба собеседника Давида говорили свободно и без акцента. Очевидно, это был их родной язык. У мужчины голос был немного приглушенным. Несколько гортанным, не таким, как у Давида. Возможно, этот человек не был русским по национальности. Женщина, судя по голосу, была сравнительно молодой.
– У всех дурацкие причины для секретов, – в сердцах произнес Давид, – но это все равно ваше дело.
– Ты знаешь, какой у нас стол? – спросил мужчина.
– Восьмой, – вспомнил Давид, – нужно будет еще получить билеты на всю нашу ораву. Супруги Галимовы, супруги Яцунские, мы с тобой, наша Амалия, эта змея – фрау Вероника Вурцель, Дьюла Фаркаш и, конечно, наша «Главная дочь» со своим супругом Маратом Набатовым.
– Он ведь, кажется, посол в Германии? – уточнил его собеседник.
– И уже второй год. Что ты хочешь? Все правильно, так и должно быть. Когда твоя жена – дочь самого президента, то ты, конечно, можешь рассчитывать стать послом в Германии. По-моему, все нормально, – рассмеялся Давид, – тем более что это ее третий муж и моложе ее на шесть лет.
– Бедная Рахиля, – вздохнула девушка, – мне ее даже жалко.
– Не нужно ее жалеть, – цинично заметил Давид, – это она может нас всех пожалеть. С самого рождения она была дочерью секретаря обкома, а сейчас вот уже сколько лет дочь президента. Сначала вышла замуж за своего однокурсника, потом быстро развелась. Говорят, что он был наркоманом, а у нее даже был выкидыш. Потом вышла замуж за какого-то бизнесмена. Этот погорел на своих связях с Международным валютным фондом. Оказался замешан в такой крупной афере, что даже его тесть, президент, ничем не мог ему помочь. В дело вмешались международные структуры, даже Интерпол. Пришлось срочно разводить дочь с этим «проходимцем», хотя у них к этому времени был уже пятилетний сын. Между прочим, уголовное дело на него возбудили и в самой стране, так сказать априори, чтобы все видели «торжество справедливости». Ну и, конечно, чтобы не давать повода международным структурам упрекнуть саму страну в покровительстве обычному жулику. Пусть даже и близкому родственнику президента. Наш герой к этому времени благополучно скрылся и сейчас живет где-то в Латинской Америке. Не удивлюсь, если узнаю, что он в Европе. На самом деле все, кому нужно, прекрасно знают, где именно он находится, но делают вид, что не могут его найти, ведь уголовное дело по факту хищения многомиллионного транша МВФ еще не закрыто. Ну а третий муж был обычным служащим в каком-то министерстве. Говорят, что они познакомились случайно: его прикомандировали к «Главной дочери», когда готовили новый проект. Она к этому времени была уже заместителем министра культуры своей страны. Ну, он сделал все, чтобы ей понравиться.
Понравился. И стал сначала ее другом, как это называется, близким другом. Потом взяла в Министерство культуры начальником управления. Через некоторое время его перевели в Министерство иностранных дел, и она вышла за него замуж. Вот тогда он и получил свое назначение. Проработав в МИДе не больше трех месяцев, он сразу стал послом в Германии. Вот такие метаморфозы. А ты думаешь, Руслан, что все так просто? Нужно вовремя и удачно жениться. Сразу становишься дипломатом, послом и обеспеченным до конца жизни человеком.
– Не всегда все проходит так идеально, – возразил Руслан, – вспомни Чурбанова.
– Верно, – сразу согласился Давид. – Он тоже женился на дочери всемогущего генерального секретаря. Стал даже генералом, заместителем министра внутренних дел. А потом, сразу после смерти тестя, попал в тюрьму. И всем было понятно, что его просто подставляют, решив использовать вот таким образом. Чтобы зять генсека брал взятки? Зачем они ему? В его распоряжении был весь Советский Союз. Или вся милиция Советского Союза, что тоже неплохо. Только пальцем щелкни – и тебе принесут все, что ты захочешь. Но его нужно было посадить, чтобы устроить такое показательное «аутодафе». Вот его и посадили.
– Твой посол тоже может плохо кончить, – заметил Руслан.
– Очень даже может. Нельзя подходить к столь именитым особам так близко. Огонь, конечно, согревает, но иногда и обжигает. А если подойдешь совсем близко, то он тебя просто спалит.
– Ты у нас философ, – добродушно заметил Руслан.
– Я просто умный человек, – возразил Давид. – Давайте пойдем обратно в отель, а то становится холодно. По вечерам здесь холоднее обычного.
– Пойдемте, – согласилась молодая женщина, – действительно становится холодно. А вы думаете, что все придут?
– Обязательно, – убежденно ответил Давид, – даже Вероника. Она уже сняла номер в нашем отеле. Эта жадная стерва своего не упустит. Глядя на нее, понимаешь, как правильно написал Маркс: «Обеспечьте капиталу пятьсот процентов прибыли, и он ни перед чем не остановится».
– Вы сделали из нее прямо монстра, – рассмеялась женщина.
– Она такая и есть, – упрямо сказал Давид, – ради денег ни перед чем не остановится. Я не очень хочу встречать с ней Новый год, но ее уже пригласил сам Галимов.
– Одиннадцать человек, – подсчитал Руслан, – а кто будет двенадцатым за нашим столом?
– Понятия не имею. У меня список на одиннадцать человек. Но, возможно, Анвар Кадырович кого-нибудь пригласит. У него всегда есть «запасной вариант» на такой случай.
– А где мы будем сидеть? Где будет наш столик?
– Тоже не знаю. Нужно подойти в комнату, где выдают билеты и бронируют столики. Это на первом этаже, между магазином и кафе, легко найти. Наверное, будем сидеть где-нибудь на втором этаже. Но я не знаю, где находится восьмой столик.
– Быстрее бы все закончилось, – вздохнула молодая женщина, – так все надоело.
– Не нужно так говорить, Амалия, – сказал Давид, – мы приехали в прекрасный город на новогодний бал. Все хорошо. Нужно наслаждаться жизнью, оставив проблемы в прошлом году.
– А наша «Главная дочь» тоже живет в «Мариотте»? – уточнил Руслан.
– Конечно, нет. Она живет в «Империале», где селятся обычно все «коронованные особы». Пойдемте, пойдемте, а то действительно становится холодновато. Нужно будет выпить что-нибудь согревающее.
Они поднялись и пошли в сторону отеля. Дронго осторожно встал, чтобы увидеть эту троицу. Давид был среднего роста, полноватый, рыхлый, в светло-коричневой дубленке. Волосы на круглой голове завивались кольцами. Руслан был высокого роста, в длинном пальто, ходил без головного убора. Дронго мог видеть его только со спины. Молодая женщина была в сером пальто, на голове беретка. Она была ростом чуть ниже Руслана, но выше Давида. У нее были высокие сапоги, которые смотрелись несколько вычурно с ее серым пальто.
Он снова направился к памятнику. Здесь суетилась новая группа японских туристов, каждый из которых мечтал сфотографироваться рядом со Штраусом. Несмотря на вечерний час, они щелкали своими фотоаппаратами, не скрывая восторгов. Дронго прошел дальше. Перешел улицу. И увидел, как к зданию отеля подъехал огромный «Майбах» с дипломатическими номерами. Выскочивший с переднего сиденья мужчина лет сорока быстро открыл дверь. Он был выше среднего роста, коренастый, широкоплечий, с выбритым черепом, похож на профессионального спортсмена или «качка». Обычно с правой от водителя стороны на заднем сиденье располагается посол или другое значительное лицо, согласно протоколу и правилам безопасности. А уже рядом с ним, с левой стороны сидит его супруга. Здесь все было несколько иначе. На месте посла сидела молодая женщина лет тридцати пяти – сорока. У нее было породистое лицо, зеленые глаза, чувственные губы. Небольшой нос был явно подвергнут пластическим процедурам. Несмотря на дурной тон, каковым считалось ношение мехов, на ней была шуба из шиншиллы, наверняка ценою в целое состояние. В руках она держала сумочку от «Hermes». Такие обычно делались по индивидуальному заказу и стоили не одну тысячу долларов. У нее было равнодушное, усталое выражение лица. Нет, даже не усталое. Такие пресыщенные лица бывают у людей, которых уже ничто не может удивить. Помощник поспешил подать ей руку, помогая выйти из салона автомобиля. С другой стороны вышел ее муж, очевидно посол, который улыбался, следуя за супругой. Было заметно, что, несмотря на все ее ухищрения, он выглядел гораздо моложе ее.
У него было круглое лицо, очки придавали ему интеллигентный вид, делая похожим на повзрослевшего Гарри Поттера. Вместе они вступили в просторный холл отеля «Мариотт». Дронго вошел следом. Женщина оглянулась на мужа.
– Нас никто не встречает? – спросила она по-русски.
Элита среднеазиатских государств обычно говорила по-русски. Дети первых секретарей и президентов часто говорили на этом языке даже лучше, чем на своих родных. Русский и английский являлись своеобразными паролями для детей новых элит.
– Не знаю, – несколько растерялся муж, взглянув на часы, – мы, кажется, подъехали немного раньше.
– Все равно они должны были ждать нас в холле отеля, – лениво заметила супруга посла. Она не была раздражена, ее просто удивляло отсутствие встречающих. Возможно, она уже давно перестала злиться по пустякам. Оглянувшись по сторонам, женщина сбросила свою шубу на руки помощнику, даже не посмотрев в его сторону, уверенная, что он подхватит шубу.
– Узнайте, в чем дело, – потребовал посол у своего помощника. Тот бросился к стойке портье, бережно прижимая к себе шиншилловую шубу. Но когда он еще только подходил к портье, из кабины лифта уже выходили супруги Галимовы. Муж был в вечернем темном костюме, его супруга – в длинном темно-синем платье. Они сразу направились к прибывшим. Супруга Галимова была среднего роста, миловидная, с характерным азиатским разрезом глаз. Ей было около тридцати, и она была заметно моложе своего мужа.
– Здравствуй, Рахиля, – поцеловала она прибывшую супругу посла.
– Здравствуй, Айша, – поцеловала и ее «Главная дочь». Очевидно, они были в хороших отношениях.
Мужчины обменялись друг с другом крепким рукопожатием, а затем каждый поцеловал супругу другого.
– Здравствуй, родственничек, – добродушно произнесла Рахиля, – вот мы и прибыли по твоему приглашению. Хотя «Империал» мне не очень понравился. Старый и пыльный. Нам дали сьют, где останавливался Черчилль, но от этого номер нисколько не стал лучше. Нужно жить в современных отелях. Говорят, что здесь есть неплохой «Хилтон Плаза».
– На Новый год все места уже забронированы, – напомнил супруг.
– Нужно позвонить нашему послу в Вене, пусть подсуетится, – равнодушно предложила Рахиля. – Ну, какая у нас на сегодня программа?
– Сначала поднимемся к нам, – предложил Галимов, – потом отправимся на ужин.
Все четверо двинулись к расположенным слева от стойки портье кабинам лифтов. Посол забрал шубу у своего помощника.
– Ждите здесь, – приказал он, махнув рукой.
Помощник согласно кивнул. Когда вся четверка скрылась за створками кабины лифта, он достал мобильный телефон. Набрал номер.
– Мы прибыли в «Мариотт», – сообщил он на своем языке. Дронго его понял. Все языки тюркской группы похожи друг на друга, и он хоть и не все, но все же понимал.
– Она встречается со своей троюродной сестрой и ее мужем, – добавил помощник. – Да, господин Галимов тоже здесь. Я все понял. До свидания.
Он убрал телефон в карман. В этот момент в холле появился молодой мужчина. Увидев помощника, он направился к нему. Дронго стоял недалеко и мог слышать их разговор.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался мужчина. Его мадьярский акцент сразу выдавал в нем господина Фаркаша, с которым разговаривал Давид и который жил в четыреста шестьдесят четвертом номере. Ему было под пятьдесят. Его волосы были подозрительно однородного каштанового цвета; очевидно, он их красил. Характерный мадьярский тип лица со слегка раскосыми глазами.
– Здравствуйте, господин Фаркаш, – радостно приветствовал его помощник.
– Вы уже привезли своих боссов?
– Обоих, – подтвердил помощник, – и главного босса, и нашего посла.
– Как у них настроение?
– Нормальное. Мы ехали через Прагу, сделали там небольшую остановку. Хотя нашему Главному Боссу там не понравилось. Она высказалась именно в таком роде. После Берлина Прага кажется слишком скучным и провинциальным городом.
– Как вы считаете, я смогу убедить их помочь мне?
– Нужно будет решить, как именно вам лучше с ними говорить, – осторожно предложил помощник. – Может, лучше поговорить сначала с господином послом, чтобы он согласился уговорить свою супругу помочь вам?
– Господин Баграмов, я согласен на все ваши условия, – сообщил Фаркаш, понижая голос, – как вы скажете, так я и сделаю. И можете не сомневаться, что я готов платить вам хорошие деньги. Но мне нужен конкретный результат, чтобы они могли убедить господина Галимова.
– Я постараюсь, – кивнул Баграмов, оглядываясь по сторонам, – но ничего гарантировать не могу. Вы должны понимать, что нашей хозяйке может не понравиться такое вмешательство в дела бизнеса. А уговорить посла будет очень сложно.
– Вы не просто помощник посла. Вы еще и их доверенное лицо, личный телохранитель.
– Говорите тише. Наша хозяйка не любит, когда ей напоминают об охране. Она считает, что может появляться везде, где ей нравится, и не думать о своей безопасности. Об этом обязаны думать мы, но она не хочет, чтобы телохранители стесняли ее личную жизнь. В Берлине она просто берет машину и уезжает, не сказав никому ни слова. А нам иногда приходится искать ее по всему городу, – пожаловался Баграмов.
– Это понятно, – согласился Фаркаш, – но мне необходимо, чтобы вы мне помогли. У меня просто нет другого выхода. Господин Давид Модзманишвили вообще предложил мне застрелиться, что я наверняка и сделаю, если вы не сможете договориться с послом. Фройляйн Вурцель обещала помочь мне, но я ей не очень доверяю.
– Правильно делаете, – усмехнулся Баграмов, – таким дамочкам вообще нельзя доверять.
Дронго смотрел на него и думал, как меняются люди даже внешне. Этот Баграмов словно вырос после того, как ушли посол и его супруга. При них он был меньше ростом, суетлив – готовый на все исполнительный служака, смотревший на своих хозяев почти влюбленными глазами. А теперь, в их отсутствие, он превратился в этакого вальяжного господина, рассуждающего о том, как можно уговорить посла, и готового получить за свои услуги «соответствующее вознаграждение». Одним словом, это были два разных человека.
«Разве можно за это критиковать того или иного чиновника?» – подумал Дронго. Как много людей встречал он в своей жизни, которые продуманно льстили и угождали своим боссам и точно так же же намеренно изощренно издевались над своими подчиненными, превращаясь в свирепых монстров.
Всегда удобно быть независимым творческим человеком или бизнесменом, не зависящим от настроения других. Но подобное могут позволить себе очень немногие. В основном каждый человек уже в молодости встраивается в какую-то вертикаль, в которой и движется с тем или иным успехом. Конечно, идеально, если человек свободен, имеет свои независимые взгляды и умеет их отстаивать. Но таких не любят и не ценят. Вертикаль безжалостна по отношению к подобным людям. Их неумолимо выбрасывают. Нельзя позволить себе говорить правду о своем начальстве, нельзя критиковать его решения, нельзя высказывать свое мнение, отличное от мнения непосредственного руководства. Только при соблюдении этих непременных условий можно выжить в вертикали власти и сделать себе карьеру.