Абдуллаев Чингиз Акифович. Цена бесчестья

   — Похоже, что все было так, — согласился Эдгар.
   — Тогда убийцы допустили одну небольшую ошибку, — продолжал Дронго, — они сделали все правильно, войдя в дом, минуя телекамеры, установленные в подъезде и в подземном гараже. Но это вызывает самые большие подозрения. Каким образом им удалось миновать камеры?
   Каплунович считает, это мог быть заговор спецслужб, — напомнил Вейдеманис, — в таком случае они могли изъять плёнку.
   — Не получается, — возразил Дронго, — это самое логичное предположение. Но есть ещё один нюанс. Дежуривший в тот день молодой консьерж не увидел никого ни в подъезде, ни в гараже. И он не понимал, о чем его просит Логутина. Значит, убийцы вошли в дом, сумев обмануть телекамеры. Отсюда два неутешительных для нас вывода. Либо им помогали, либо они профессионалы, чтобы суметь проникнуть в дом незаметно. В общем, выводы для нас не особо утешительные.
   Вейдеманис молча кивнул, отмечая выводы Дронго.
   — Она убегает из дома и сразу исчезает. Значит, понимает, что убийцы действовали достаточно профессионально. И она понимает, с чем связан интерес этих киллеров. Исчезновение журналиста Оглобина и трагическая смерть Репникова. Обрати внимание: она сразу звонит, чтобы узнать их судьбу. Предупреждает коллег на работе, что не приедет утром, и даже сообщает, где находится её отчёт. А потом звонит своему другу в Латвию и сообщает, что хочет к нему приехать. Но затем передумала и взяла билет в Париж, причём с пересадкой в Берлине. Мне кажется, она знает, что ей нельзя появляться рядом с близкими людьми. Таких совпадений просто не бывает. Она не возвращается домой, не хочет появляться на службе, не едет к своему другу, хотя сообщает ему о своём возможном появлении, и наконец не звонит сестре, появившись в Париже. По-моему, выстраивается некая цепь закономерностей.
   — Если она действительно полетела в Париж, — заметил Эдгар, — не забывай, что вместо неё могла полететь другая женщина и…
   И все звонки могла сделать тоже другая женщина, имитируя голос Логутиной, — согласно кивнул Дронго, — такой вариант мы тоже обязаны предусмотреть. А если это действительно она?
   — И как мы будем её искать? — поинтересовался Вейдеманис. — Телефонный аппарат она выбросила, а сама улетела во Францию. Ты не спрашивал у Каплуновича, где она могла остановиться в Париже?
   — Обычно она останавливалась в их загородном доме, — ответил Дронго, — и никогда в отелях.
   Он продолжал ходить по кухне.
   — А справки по её кредиткам смотрел? Каплунович мог что-то напутать?
   Он проверил с помощью своих друзей из Министерства финансов. Там все верно, — пояснил Дронго, — я лично просмотрел выписки из банковских отчётов. Представляю, чего стоило Каплуновичу добиться этих данных. Российские банки, да и любые другие банки в мире не очень любят, когда кто-то копается в личных счетах их клиентов без ведома самих клиентов. Она получила деньги в Москве, в разных банкоматах, в течение всего дня. Сняла с двух своих кредитных карточек десять тысяч евро наличными. И купила билет. Но карточки остались у неё. Мы договорились с Каплуновичем, что, как только где-то будут задействованы её кредитные карточки, он сразу сообщит нам об этом. У неё есть кредитная карточка французского банка и две кредитки российских банков. Но прошло уже две недели, а карточки пока нигде не использовали. Во всяком случае, пока.
   — «Кредит ди Норд», — вспомнил Вейдеманис, — они ещё не ответили?
   — Пока нет. Туда, видимо, Каплуновичу труднее дотянуться. Там свои законы. Хотя вполне возможно, что его родственницы уже нет в живых. Такой вариант тоже не исключён.
   — Тогда у нас вообще нет шансов, — положил ручку Эдгар, — если не учитывать ещё одного важного фактора. Но только в том случае, если она действительно улетела во Францию.
   Дронго взглянул на Вейдеманиса.
   — Кажется, мы думаем с тобой вместе об одном и том же, — улыбнулся он, — время её пребывания в Шенгенской зоне?
   — Да, — ответил Вейдеманис, — молодая женщина убегает из дома, не взяв с собой ничего. Ей нужно иметь бельё, косметику, одежду. Но она бежит, даже не заехав за личными вещами. И скрывается где-то в Европе с одной сумочкой, в которой, возможно, лежит только её паспорт.
   Ах, как мне нравятся твои рассуждения. — Дронго сел напротив Вейдеманиса. — Просто молодец. На счёту у неё гораздо больше денег. Но она уезжает во Францию и исчезает там, имея только десять тысяч евро. Она берет эти деньги и скрывается… Если она не хотела уезжать, то зачем снимала деньги? И её паспорт. Убийцы не могли знать, что у неё с собой будет паспорт. И не могли так быстро узнать номера её кредитных карточек, чтобы обналичивать деньги.
   — Не все деньги, — напомнил Эдгар, — чужие сняли бы все.
   — Правильно. Значит, она сознательно готовилась к отъезду.
   — Выходит, что ты прав, — наконец улыбнулся Эдгар, — фактор времени. Ей нужно выиграть время. Она понимает, что не должна появляться рядом с близкими людьми, чтобы не подставлять их под возможный удар. Но бесконечно такая ситуация продолжаться не может. Вера чего-то ждёт. Она уверена, что ситуация должна измениться. Неизвестный день «X». Который наступит в течение одного месяца. Ей нужно выиграть время…
   Тогда мы должны понять, почему она так в этом уверена, — сказал Дронго. — Кажется, я вынужден буду попросить ключи от квартиры Логутиной, чтобы самому все осмотреть. Если мы правы, то фактор времени работает и против нас. Ведь те, кто искал Логутину, наверняка знают об этом. Обрати внимание, в какие сжатые сроки исчез Оглобин и погиб Репников. Если он, конечно, погиб сам и ему не помогли. Признаюсь, что я начинаю сомневаться в его неожиданном сердечном приступе за рулём автомобиля. Нужно попытаться получить копии актов вскрытия его тела.
   — Каким образом?
   — Пока не знаю. Ясно, что Каплунович нам помогать не будет.
   — И не захочет, — согласился Эдгар, — он беспокоится, что это провокация спецслужб против его компании. И каким-то образом все связано с бывшим премьером.
   — Нужно понять, что именно связывало журналиста Оглобина, её бывшего шефа Репникова и саму Логутину. — Дронго нахмурился. — Кажется, мне придётся лично просмотреть все материалы этого исчезнувшего журналиста. Его статьи за последние полгода. Нужно все продумать. Если мы правы, то времени у нас нет. И я очень хочу знать, какой день «X» она ждёт. Я сейчас позвоню Борису Самуиловичу, и мы с тобой поедем ещё раз домой к Логутиной. Осмотрим её квартиру, может, найдём какую-нибудь зацепку. И позвони Леониду Кружкову. Пусть подумает, как можно просмотреть материалы вскрытия тела Репникова. И вообще узнает, какая прокуратура ведёт расследование его смерти.
   Эдгар протянул руку к телефону.
   Ещё примерно через час они подъехали к дому, где жила Вера Логутина. У подъезда их уже ждал помощник Каплуновича. Ему было лет тридцать пять. Высокого роста, широкоплечий, коротко остриженный, имевший характерное запоминающееся лицо с широкими скулами и раскосыми глазами, он был похож скорее на грозного вышибалу, чем на помощника президента крупной компании. Бывший спортсмен, мастер спорта по борьбе, Аслан Танеев совмещал обязанности помощника, водителя, телохранителя и просто доверенного лица Бориса Самуиловича. Дронго невольно отметил, что они были почти одного роста с Танеевым.
   — Добрый день, — пожал ему руку помощник Каплуновича, — я принёс ключи и предупредил дежурного, что вы приедете.
   — Спасибо. — Дронго прошёл первым. За ним Вейдеманис, и замыкал шествие Танеев. Они вошли в просторный холл. Пожилой дежурный молча кивнул им, не задавая лишних вопросов. В кабине лифта Танеев неожиданно обратился к Дронго:
   — Борис Самуилович попросил вас, чтобы вы не говорили в присутствии его жены, что два раза были в квартире её сестры.
   — Не скажу, — пообещал Дронго, — а почему такая странная просьба?
   — Он не хочет, чтобы его супруга об этом узнала, — пояснил Танеев, — ей может быть неприятно, что вы копались в личных вещах её сестры. Он дал ей слово, что сам будет осматривать квартиру. Вы понимаете?
   — Да, — согласился Дронго.
   На одиннадцатом этаже кабина лифта остановилась, и они вышли на лестничную площадку. Танеев открыл дверь. Эдгар обратил внимание на неё. Массивная железная дверь, которую невозможно выломать. И внешний замок, запирающий дверь снаружи. Они вошли в просторный холл. Слева и прямо находились комнаты. В большую кухню-столовую вёл коридор по правую сторону от входной двери. Дронго подумал, что нужно снять обувь. Пока он раздумывал, как поступить, Аслан Танеев уже снял обувь и строго посмотрел на пришедших с ним гостей, словно ожидая, что они последуют его примеру. Дронго улыбнулся и первым начал развязывать шнурки. Его примеру последовал Вейдеманис.
   — Придётся ходить в носках, — сказал Эдгар, — тапочки сорок четвёртого размера я себе ещё, может быть, найду, а на тебя обуви в этом доме явно не будет.
   — Какой у вас размер? — спросил Танеев, взглянув на ноги Дронго.
   — Сорок шесть с половиной, — чуть виновато ответил тот.
   — У меня сорок пятый, — ответил Танеев, — все равно всем придётся ходить в носках.
   Они прошли в спальную комнату. Здесь кроме большого зеркала и четырехстворчатого итальянского шкафа находились небольшое трюмо, столик с ноутбуком, кресло на колёсиках, полутораспальная кровать, тумбочка. Дронго заметил взгляд Вейдеманиса. Его друг обратил внимание на эту кровать. Спать одной на ней было весьма комфортно, двоим уже достаточно тесно. Очевидно, Вера не любила, когда незваные гости оставались в её спальне. Или таких гостей не было, после того как она переехала в эту квартиру?
   — Проверь, какие записи там были, — попросил Дронго своего напарника, показывая на ноутбук. Он подошёл к столику и посмотрел на провода, подключённые к аппарату. Ну конечно. Стоявший в спальной комнате ноутбук был подключён к Интернету. Наверняка в аппарате сохранилась вся переписка хозяйки квартиры. Сам он чувствовал себя достаточно неловко. Одно дело бегло осмотреть квартиру в присутствии Каплуновича, и совсем другое — рыться в личных вещах молодой женщины под строгим взглядом Аслана Танеева. Дронго вздохнул и открыл шкаф. Бельё и постельные принадлежности лежали в идеальном порядке. Он протянул руку. На первой полке находились выглаженные полотенца и платки. Он присел на корточки. Здесь были ещё четыре выдвижных ящика под дверцами от шкафов. Дронго выдвинул первый ящик. Здесь лежало нижнее бельё. Он нахмурился. Взглянул на Танеева. Было такое ощущение, что он не просто роется в чужом личном бельё, а раздевает неизвестную ему женщину в присутствии посторонних.
   Идиотизм, — сквозь зубы прошипел Дронго, — нужно было пригласить сюда супругу Каплуновича, чтобы она сама осматривала трусики своей сестры. Господи, как стыдно и глупо.
   Он неожиданно поднялся.
   — Мне нужно помыть руки, — пояснил он удивлённому Танееву, — нельзя рыться в личном бельё грязными руками.
   Он прошёл в ванную комнату, долго и тщательно мыл руки, словно оттягивая момент, когда вернётся в спальню. Танеев прошёл за ним в ванную и смотрел, как он моет руки. Все шампуни, мыло и баночки из-под кремов были аккуратно выстроены на полке. Два полотенца. Свежий банный халат белого цвета. Словно хозяйка сейчас вернётся. Забавная мочалка в виде лягушки. Ночной крем для кожи. Кажется, Логутина уже Думает о своей коже. В её возрасте достаточно рано? Или как раз вовремя? Он не знал ответа на этот вопрос.
   Вернувшись в спальню, он снова чертыхнулся и решительно присел на корточки. Итак, первый ящик. Здесь лежат её трусики. В основном белые и чёрные, но встречаются и других цветов. Две пары почти прозрачных бикини. Интересно, в каких случаях она их надевает? Одна пара тёплых, почти мужских трусов. Он быстро засунул их обратно, чтобы не показывать Танееву. Открыл второй ящик. Здесь лежали бюстгальтеры. Логутина явно любит дорогое бельё. И у неё не очень большая грудь. Второй или третий размер. Некоторые бюстгальтеры явно увеличивают грудь. Наверно, она их часто надевала.
   Третий ящик. Здесь лежали комбинации, несколько пакетов прокладок, запечатанные пакеты колготок. Он почувствовал, как краснеет. Но почему он должен ковыряться в таких деталях под взглядом ничего не понимающего Танеева? Рука нащупала какой-то предмет. Дронго нахмурился. Он не стал доставать этот предмет, а попытался его ощупать. Кажется, вибромассажер. Для молодой женщины, у которой давно нет мужчин, это, наверное, нормально. Или не совсем нормально, учитывая её относительно молодой возраст. Он чуть подвинул к себе этот предмет, разглядывая его под шёлковой комбинацией. Так и есть. Все нормально. У каждой молодой женщины после тридцати могут быть собственные секреты. Он задвинул прибор обратно и приступил к осмотру четвёртого ящика.
   Здесь находились какие-то кошельки, сумочки, различные свёртки. Это его сразу заинтересовало. Он начал доставать кошельки и сумочки, внимательно исследуя их содержимое. В одной лежало несколько стодолларовых купюр. В другой было около восьмидесяти английских фунтов. Записки. Записная книжка. Она его заинтересовала. Он начал листать книжку, затем показал её Танееву. Небольшая книжка, заполненная фамилиями и номерами телефонов. Судя по всему, у Логутиной был почти идеальный почерк. Ровный и красивый.
   — Мне придётся её забрать, — пояснил Дронго, — здесь много телефонов, а я должен все проверить.
   — У меня нет таких указаний, — возразил Танеев, — я должен позвонить и спросить разрешения.
   — Звоните, — согласился Дронго.
   В шкафах висели платья. Он обратил внимание, что у хозяйки было много брючных костюмов. Судя по размерам, она была почти спортивного телосложения. Он обернулся и посмотрел на трюмо. Там находилась большая фотография двух сестёр. Старшая смотрела строго и внимательно, как и должна смотреть мать троих детей, а у Веры был более бесшабашный и весёлый взгляд. Обе были в одинаковых шёлковых платьях, отличавшихся только цветом. На платье Киры преобладали цвета красных тонов, тогда как у Веры — синих.
   «Красивая женщина, — меланхолично подумал Дронго, глядя на Веру, — почему она не вышла замуж? У её старшей сестры уже трое детей».
   На второй фотографии была снята Вера и трое детей её старшей сестры. Было заметно, как трогательно относятся дети к своей тётке, обняв её со всех сторон. А старший сын Киры был ростом с Веру.
   Дронго продолжал исследовать содержимое её шкафа. Кажется, есть такая американская или английская телепередача, вспомнил он. Когда молодого человека привозят домой к трём студенткам по очереди. И он должен, осмотрев их личные вещи, выбрать себе спутницу жизни. Мужчинам в телепередачах это удавалось, они обычно выбирали тех, кто им нравился. У него задача сложнее. Ему нужно составить психологический портрет исчезнувшей женщины, которую он обязан найти как можно быстрее.
   «Интересно, как бы отреагировала Джил, если бы узнала, чем именно я занимаюсь, — вдруг подумал Дронго, — в её представлении частные детективы — это типы, похожие на Ниро Вулфа, которые сидят в своей оранжерее и разгадывают очередное преступление. Или в лучшем случае ведут себя как Шерлок Холмс, переодеваясь в старика и прибегая к помощи дедуктивного метода для поисков очередного преступника. А я копаюсь в чужом бельё. Хотя, с другой стороны, я делаю это для самой хозяйки квартиры, — вспомнил он. — Значит, не все так плохо. В конце концов, мои поиски должны помочь найти эту женщину. Или хотя бы узнать, что именно с ней случилось».
   Он продолжал проверять содержимое шкафа. На одной из полочек лежали её драгоценности. В небольшой шкатулке. Здесь были две пары серёжек, несколько колец, один кулон от «Шопард», очевидно, подарок. Интересно, почему убийцы не тронули эти ценности? В таком случае они либо профессионалы, либо сотрудники спецслужб. В обоих случаях это грозит очень крупными неприятностями хозяйке квартиры. Когда не трогают такие ценности, это дурной знак. Значит, им заплатили так хорошо, что цена убийства уже включена в прейскурант услуг. И у жертвы нет никаких шансов спастись.
   — Я понимаю, — сказал Танеев. Он наконец убрал свой сотовый телефон. — Борис Самуилович разрешает вам забрать эту книжку, но с условием её последующего возврата, — пояснил Аслан, — и в этом случае вы тоже должны хранить полную тайну.
   Я умею хранить тайны, — недовольно заметил Дронго. Он проверял полки, обращая внимание на записки или документы. Под бельём лежал небольшой пакет. Он достал его. Там были какие-то записи. Везде по четыре цифры. Ну конечно. Это шифры её кредитных карточек. Только женщина может сделать такую глупость. Написать все это на бумаге и оставить в шкафу. Здесь же лежали её метрика и дипломы о среднем и высшем образовании. Судя по всему, училась она везде на «отлично», в том числе и в двух институтах, которые успела окончить. Рядом лежала продолговатая коробочка красного цвета. Он осторожно достал её, открыл. И увидел часы. Осторожно вытащил их. Тоже «Шопард»? Нет, это другая модель. Часы от Делано. Такие часы делаются в количестве полутора тысяч экземпляров. Обычная для часов этой марки полуцилиндрическая форма коробки, которая сама по себе большая ценность. Такие часы в форме бабочки, инкрустированной бриллиантами, стоят более сорока тысяч долларов. Гораздо больше. Интересно, кто мог сделать ей такой подарок? Очень интересно. Нужно будет узнать об этом у Бориса Самуиловича. И самое интересное, что часы тоже не взяли. Это уже совсем плохо. Значит, она была приговорена людьми, для которых цена не имела значения. И любые деньги тоже не имели никакого значения. Он осторожно захлопнул коробочку и положил часы на место.
   — Позвоните ещё раз Борису Самуиловичу, — попросил Дронго.
   Аслан Танеев согласно кивнул и достал аппарат. Набрал номер и передал телефон Дронго.
   — Извините, что беспокою вас так поздно, — сказал Дронго, услышав знакомый голос, — вы знали всех ухажёров Веры Логутиной?
   — Возможно, что не всех, — осторожно ответил Каплунович, — а почему вы спрашиваете?
   — Я нашёл часы от Делано, пояснил Дронго, — в фирменной упаковке. Очевидно, подарок. Вы не знаете, кто мог сделать ей такой подарок?
   — Только не я, — рассмеялся Борис Самуилович, — я, конечно, хорошо к ней относился, но такие подарки я могу сделать только жене. Сколько стоят такие часы? Тысяч тридцать?
   — Я думаю, около пятидесяти. Во всяком случае, более сорока.
   — Нет, нет. Никто не мог сделать Вере такой роскошный подарок. Никто из её окружения.
   — А её бывший ухажёр?
   — Саша Линдт? Никогда в жизни. Во-первых, он достаточно расчётливый и аккуратный человек. А во-вторых, у него просто не было таких шальных денег. Он, конечно, богатый человек, я думаю, даже миллионер, но часы за пятьдесят тысяч он бы не стал дарить никогда в жизни. Ездил по Москве на подержанном «БМВ» десятилетней давности. Нет, он не любил подобной роскоши. У прибалтов свои понятия о подарках. Цветы, парфюм, небольшое колечко, ничего лишнего. Такой купеческий размах — свойство восточных мужчин или наших нуворишей. Надеюсь, я вас не обидел?
   — Нет. Я начинаю думать, что вы крупный специалист именно по восточным мужчинам.
   — Смешно, — согласился Каплунович. Но голос у него был достаточно серьёзный. — Где лежат эти часы? Я их не находил.
   — Вы тоже смотрели в шкафу?
   — Конечно. Я сначала все сам осмотрел, а потом уже вас пустил. Или вы думали, что могло быть иначе?
   — Нет. Они лежат в шкафу, за бельём. Вы просто невнимательно смотрели.
   — Возможно. Спасибо, что предупредили. Приеду и заберу эти часы. Такую роскошь нужно хранить в сейфе или в другом месте. Если ещё вам понадоблюсь, звоните в любое время.
   — Надеюсь, про часы я могу спросить у вашей жены?
   — Я сам у неё узнаю. Вы знаете, о чем я подумал? Будет лучше, если вы отдадите эти часики Аслану. Пусть он мне их привезёт, когда вы закончите. Я думаю, так будет правильно…
   — До свидания, — разозлился Дронго. У него было такое ощущение, словно он ограбил несчастную хозяйку, конфисковав для её родственника эти часы.
   Он сунул коробку в руки Аслану Танееву и прошёл к кровати, чтобы осмотреть тумбочку, в которой могли быть интересующие его документы. Но в тумбочке хранились только её кремы, различные тюбики, какие-то лекарства, по большей части от головной боли. Была и коробка противозачаточных пилюль. Дронго поднялся, прошёл к трюмо. Похоже, что в спальной комнате Вера ничего особенного не хранит. И наверняка они ничего не найдут в столовой. Если в доме осталось нечто серьёзное, она бы обязательно вернулась за этими документами. Он все-таки прошёл во вторую комнату, чтобы добросовестно осмотреть и её.
   Танеев привычно прошёл следом за ним. Когда через двадцать минут они вернулись в спальню, Эдгар уже выключал ноутбук.
   — Ничего нет, — устало ответил Вейдеманис, — обычные записи, разного рода информация. Чтобы просмотреть все сайты, нужно знать пароль, а у меня его нет. Здесь нужен более опытный компьютерщик, чтобы взломать её защиту и прочесть переписку. У меня так просто не получится. Нужно забрать жёсткий диск и попытаться прочесть всю информацию дома с помощью более опытного специалиста.
   — Я не умею доставать жёсткий диск, — признался Дронго, — и боюсь, что ты тоже не лучший специалист. Кроме того, мы можем его повредить, доставая из ноутбука. Будет лучше, если мы просто заберём с собой этот аппарат. Господин Танеев, может, вы ещё раз позвоните вашему патрону?
   — Вы хотите унести с собой все имущество? — разозлился Танеев. — Может, мне позвонить ему, чтобы получить разрешение на вывоз мебели?
   — Ценю ваше чувство юмора, — заметил Дронго, — для бывшего борца совсем неплохо.
   — Откуда вы узнали, что я раньше занимался борьбой? — удивлённо спросил Аслан.
   — Характерные уши. Ваши руки, перебитый нос. Я даже полагаю, что у вас были успехи на международной арене.
   — Только на всесоюзной, — возразил Танеев, — в девяностом я выиграл чемпионат СССР по классической борьбе. А потом все изменилось, хотя через два года я выиграл в Минске турнир стран СНГ, но вскоре пришлось уйти из спорта из-за травмы.
   — СНГ — это уже международный чемпионат, — польстил своему собеседнику Дронго, — звоните Борису Самуиловичу, я сам с ним поговорю.
   Здорово вы меня уговорили, — понял уловку Дронго Танеев и, улыбнувшись, достал аппарат. Набрал номер. Посмотрел на Дронго. — Он все равно увидит, с какого телефона звонили, — пояснил Аслан и, услышав голос своего шефа, извинился и объяснил, что Дронго хочет поговорить с ним ещё раз.
   — Простите, что снова беспокою вас, — сказал Дронго, — но мне нужно получить разрешение на ноутбук. Он нам нужен. Дело в том, что информация в нем зашифрована, а взломать защиту сможет только опытный специалист.
   — Можете не брать этот ноутбук, — усмехнулся Каплунович, — возможно, мы не такие опытные сыщики, как вы с вашим напарником. Но первое, что мы сделали, это проверили её ноутбук. И её компьютеры на работе. Изъяли всю переписку, просмотрели всю её почту, все сообщения, которые она получала и которые ей присылали. Почти ничего нет. А то, что есть, лишь свидетельство нашей главной версии.
   — Я не сомневаюсь, что вы все просмотрели, — ответил Дронго, — но мне нужно проверить самому и во всем убедиться. Возможно, были детали, на которые ваши люди не обратили внимания.
   — Там были очень опытные специалисты, — холодно заметил Борис Самуилович.
   — Но вы сами сказали, что не такие опытные, как мы с мистером Вейдеманисом. Или будет лучше, если я буду называть его мистером Ватсоном?
   — Вы издеваетесь? — поинтересовался Каплунович.
   — Если вы начнёте мне мешать уже на этом этапе, я не смогу найти вашу родственницу. Вы действительно хотите, чтобы я её нашёл?
   Молчание длилось несколько секунд.
   — Теперь я понимаю, что в обязательный набор хорошего сыщика составной частью входит упрямство, — пробормотал Борис Самуилович, — делайте что хотите. Читайте сами все её письма, если вы не доверяете даже мне. Можете проверять. Скажите Аслану, что я разрешил вам взять ноутбук. Больше ничего?
   — Последний вопрос. Почему ваши специалисты так плохо работали, если не нашли коробку с часами? Такого не могло быть, если они были в доме…
   — Кто вам сказал, что им разрешили обыскивать квартиру? — перебил его Каплунович. — Я только сообщил, что они проверяли её ноутбук. А квартиру осматривал я сам. Извините, если что-то упустил, у меня нет таких навыков. Ещё не приучен. — Он раздражался все больше и больше.
   — Если ваши люди вскрывали защиту ноутбука, значит, они знают пароль, — вспомнил Дронго.
   — Я его не помню, — разозлился ещё больше Борис Самуилович, — утром позвоните к нам в офис, и я найду вам нашего оператора по компьютерам.
   До свидания. — Дронго решил, что нужно заканчивать разговор. Он передал аппарат Танееву и кивнул Эдгару: — Отключай ноутбук и забирай с собой. Борис Самуилович разрешил нам взять его.
   — Благодетель, — прошипел Вейдеманис, слышавший их разговор.
   Танеев сделал вид, что не расслышал последней реплики гостя.

Восьмое октября

   Он приехал в офис своей компании и привычно прошёл в роскошный кабинет невероятных размеров. Подошёл к окну, ему нравился вид, открывавшийся отсюда. В своём кабинете он чувствовал себя завоевателем этого города. Города, в который он приехал много лет назад, не имея в кармане и десяти рублей. Он помнил все. И своё тяжёлое детство. И не менее тяжёлую юность, когда приходилось идти на любые уловки, чтобы заработать немного денег. Тогда он ещё учился в институте и жил в общежитии. Это было так давно. Теперь он миллиардер и владелец одной из самых крупных компаний в стране.
   Олег Степанович Быстрянский смотрел в окно и чувствовал себя победителем. Ему было сорок девять лет. И вся его предыдущая бурная жизнь была словно затянувшейся прелюдией к этому моменту, когда он наконец стал не просто владельцем крупнейшей российской компании, но и человеком, в немалой степени считавшимся одним из символов своего времени.