Абдуллаев Чингиз Акифович. Роман

   Чернышева начала работу вместе с Циннером. Он предоставил в распоряжение руководства советской разведки необходимую документацию. Ознакомившись со всеми документами, она в полной мере оценила всю изощренность плана руководителя восточногерманской разведки, одного из самых опытных профессионалов в мире - Маркуса Вольфа.
   Две недели ушло на ознакомление с документами. А ещев один день генерал Марков лично сел за руль, и они вместе с Мариной Чернышевой выехали за город, на одну из конспиративных дач ПГУ КГБ, где в это время жил сам Маркус Вольф. Она с удивлением, смешанным с восторгом, познакомилась с этим человеком, ставшим легендой еще при жизни. Бесчисленное количество исследований и книг, посвященных этому человеку, не сумели раскрыть даже в небольшой мере весь характер и изощренный ум этого разведчика. Вольф, в свою очередь, с интересом разговаривал с Чернышевой, отмечая необычайно широкую эрудицию и аналитические возможности сидевшей перед ним женщины. В беседе принимал участие и Циннер, приехавший сюда на другом автомобиле.
   - Это вы поедете в Германию? - спросил Вольф в самом начале беседы.
   Разговор шел на русском языке. Они находились в большой просторной комнате, усевшись в удобные, глубокие кресла, стоявшие вокруг столика. В комнате лишь однажды появилась пожилая женщина, расставившая на столике фрукты, печенье, пиво и бутылку красного вина.
   - Да, - подтвердила Чернышева, с тревогой ожидая приговора.
   - У вас большой опыт, - одобрительно сказал Вольф. - А как вы говорите по-немецки?
   - Плохо, - честно призналась Марина, - я лучше знаю испанский, английский, французский.
   - Плохо, - он не удивился. Только поднял вопросительно бровь, глядя на Маркова, словно в ожидании объяснений.
   - Все очень просто, - улыбнулся генерал. - В Германии понимают, что мы сразу начнем восстанавливать вашу сеть агентов и настороженно следят за любым человеком, пересекающим границу. Любой иностранец в Западной зоне, имеющий контакты с чиновниками из правительственных учреждений либо прибывающий в Бонн вызывает подозрение. Поэтому наши аналитики разработали план, при котором в Бонн поедет мексиканская журналистка, не совсем хорошо знающая немецкий язык. В таком варианте это вызовет меньше подозрений. Ведь ни одна разведка мира не пошлет на сложное задание агента, не знающего язык страны, где он должен работать. В таком случае это может быть кто угодно, но не разведчик. А инсценировать плохое знание языка практически невозможно. Поэтому мы приняли решение применить такой необычный вариант.
   Вольф улыбнулся.
   - Интересное решение. Я об этом думал раньше. Иногда мы использовали подобный трюк, когда наша агентура была завербована в третьих странах и направлялась на работу в Западную Германию. Их контрразведка ждала специалистов-немцев, хорошо владеющих родным языком. А вместо этого появлялся англичанин или итальянец, которого можно было подозревать в чем угодно, но только не в работе на спецслужбы ГДР. Поздравляю, коллега, это действительно очень оригинальный ход. А проблема Клейстера? Вы рассказали о ней своему сотруднику?
   Марина насторожилась. Она впервые услышала фамилию Клейстера.
   - Пока нет, - Марков отреагировал излишне спокойно. - Но и этот вариант учитывался, когда мы принимали окончательное решение, кто именно поедет в Германию
   - Мы тогда не успели разобраться, - нахмурился Вольф, - и мне очень не понравилось это запутанное дело. Нашего сотрудника Ульриха Катцера, обычно выходившего на связь с Клейстером, нашли мертвым в канале. Полицейские считали, что это было самоубийство, но убитый почему-то выстрелил в себя левой рукой. А я лично знал Катцера. Он не был левшой. И мне тогда не понравилось, что человек, никогда не державший пистолета или ручки в левой руке, в решающий момент стреляется, прикладывая пистолет именно слева.
   - Вы считаете, что его убили? - понял Марков.
   - У нас были такие подозрения. Но все развалилось слишком быстро. Во всяком случае, Клейстер исчез и с тех пор мы его не видели. Аодин из наших агентов позже подтвердил, что именно через Клейстера передал крайне важные для нас сообщения по Югославии. Это как раз то, что сейчас интересует и вашу разведку.
   - Надеюсь, ваши агенты сумеют перестроить работу и приспособиться к новым условиям, - Марков говорил скорее для Чернышевой, чем для немцев.
   - Там три агента, - напомнил Циннер, - три наших сотрудника, которые сумели закрепиться в Бонне еще до падения Берлинской стены. Это были лучшие наши агенты. И задание у них было достаточно сложное. И хотя вся операция проходила в русле директив по плану "наступление на секретарш", у этих троих объекты были куда интереснее. Начальник отдела канцелярии канцлера страны, руководитель пресс-службы западногерманского МИДа, кстати, представительница очень известной фамилии, и высокопоставленный сотрудник разведки. Для разработки легенд психологов и сексопатологов, психиатров и аналитиков. Но временно связь с нашими агентами была законспирирована. Мы считали нецелесообразным раскрывать их подлинные имена. В декабре восемьдесят девятого мы вывезли всю документацию в Москву.
   - Надеюсь, что всю, - кивнул Марков, - иначе нашим сотрудникам придется очень нелегко.
   - Всю, - подтвердил Вольф, - но действовать все равно нужно осторожно. Все трое наших офицеров были посланы еще тогда, когда мы верили в свои идеалы, когда существовала наша страна и наша разведка. После падения страны они вполне могут отказаться от сотрудничества с нами. Формально их даже нельзя обвинить. Они присягали государству, которого нет.
   - Вы сомневаетесь в их надежности? - сразу спросил Марков.
   - Это было в другую эпоху, - честно сказал Вольф, - я не могу поручиться за каждого из них. Раньше, действительно, мог. Но сейчас не могу. Я думаю, что вы меня правильно понимаете.
   -Конечно, - мрачно ответил Марков, - у нас похожие проблемы с нашими союзниками в Польше, Венгрии, Болгарии. Старые связи нарушены, приходится устанавливать новые.
   - Это три агента имели доступ к самой секретной информации, - медленно произнес Вольф. Он налил в два стакана красного вина, передавая один из них сидевшей рядом с ним Марине. - Мы планировали их внедрение довольно давно. Операция проводилась в несколько этапов. Закрепление, обретение связей, знакомство, женитьба, доступ к информации.
   - Им разрешалось говорить своим женам, на кого именно они работают? заинтересовалась Чернышева.
   - Как правило, они не раскрывались полностью. Речь могла идти о неких общих интересах самой Западной Германии. Но в виде исключения мы иногда давали согласие на подобный шаг.
   - Этим троим вы тоже давали разрешение на подобные откровения?
   - Не давали. Но агенты могли и сами проявить некоторую инициативу. Это были сотрудники, имевшие право на самостоятельные действия.
   - Во всех трех случаях была использована одна и та же схема?
   - Практически, да. Во всех трех случаях были выбраны женщины, работавшие в интересующих нас учреждениях и не сумевшие устроить личную жизнь. Разумеется, мы отбирали и с учетом личностных характеристик каждой и их потенциальных возможностей.
   - Что это означает? - спросила Марина. Вольф мягко улыбнулся. Отпил немного вина.
   - Говоря о потенциальных возможностях, мы оценивали шансы той или иной женщины найти себе мужчину.
   Марина выдержала его насмешливый взгляд. Но чуть покраснела.
   - Вы имеете в виду, что подобрали самых бесперспективных?
   - Вот именно, - кивнул Вольф, - тех, кто уже не мог надеяться найти себе подходящего мужчину. В силу физических либо психологических причин. И вдруг появляется молодой, красивый, богатый... Это действует довольно убедительно. Вы меня понимаете?
   - Это довольно жестоко, - заметила Чернышева.
   - Мы не оперируем таким понятием, товарищ полковник, - спокойно произнес Вольф. - У нас несколько другие критерии отбора. Использовать любую возможность, чтобы прорвать оборону противника, - это универсальный принцип любого нападения.
   - Противника, - повторила Чернышева, - а ведь речи идет о несчастных женщинах.
   Марков с интересом следил за беседой, не вмешиваясь в разговор.
   - Я не хочу быть циником, - усмехнулся Циннер, - но, по-моему, вы напрасно так переживаете за женщин. Они получают то, чего никогда не смогли бы получить. Хорошего, верного, красивого спутника жизни. Разве это так плохо? В конце концов, они ничего не теряют, а только приобретают.
   - По-моему, вы все-таки циник, - поморщилась Чернышева. Она видела внимательный взгляд Маркова и понимала, что он, как обычно, наблюдает за ее реакцией. Но неприятие подобного "метода в разведке" было достаточно искренним.
   - Я думаю, мы все понимаем ваше негодование, - снова пригубил свое вино Маркус Вольф, - но вы должны понять и нас. Это был очень эффектный и надежный способ проникновения нашей агентуры в закрытые ведомства противника. Мы получали агентов, которые уже прошли многократную проверку и в чьей лояльности никто не сомневался. Чтобы закрепиться в канцелярии канцлера в БНД, нашему сотруднику понадобилось бы много лет. Знакомство с женщиной позволяло существенно ускорить процесс проникновения нашей разведки и тайны другой стороны.
   - У нас просто не было никаких других возможностей, - добавил Циннер, иначе мы бы не смогли проникнуть ни в Пуллах, нив МИД, ни в канцелярию канцлера.
   - И вы были уверены, что все эти агенты способны выполнять любые ваши поручения? Спросила вдруг Чернышева. - Вам не кажется, что всегда существовал определенный риск провала ваших агентов?
   Опытный Вольф, почувствовав, что она сейчас спросит, промолчал. А Циннер, кинув на него осторожный взгляд, сказал:
   - Пока с ними были их мужчины, мы были уверены в их искреннем желании сотрудничать с нами. А почему вы спрашиваете?
   - Я вдруг подумала, что будет, если кто-нибудь из подставленных вами женщин вдруг узнает, почему именно ей привалило "такое счастье" в виде ее очаровательного спутника жизни. Разочарование в таком случае бывает очень жестким. И месть может быть довольно неприятной для вашего нелегала.
   - Мы просчитывали этот вариант с нашими аналитиками, - строго ответил Циннер. - В случае необходимости агенту предлогалось немедленно свернуть всю работу и возвращаться.
   - А если ему некуда возвращаться? - задала очередной вопрос Чернышева. - Вы понимаете, какой конфликт может возникнуть между обманутой женщиной и ее спутником?
   - Что вы хотите сказать? - нервно дернулся Циннер.
   - Ничего. Я просто просчитываю варианты. Мне кажется, что это будет самое трудное задание в моей жизни. Вы попытались воздействовать на биологическую природу женщины, на ее подсознание. И я совсем не уверена, что ваши аналитики сумели просчитать все возможные варианты. В такой ситуации возможно любое непредсказуемое развитие ситуации, особенно с учетом психических свойств обманутых женщин.
   - Да, - сказал Маркус Вольф, - и именно поэтому я не могу сегодня поручиться ни за одного из моих агентов.
   Циннер хотел было возразить, но, шумно вздохнув, промолчал.
   Она успела увидеть и выражение лица Вольфа, и выразительный взгляд генерала Маркова. Они возвращались вдвоем с Марковым, который снова сел за руль. Почти все время он молчал. Только перед въездом в город, глядя перед собой, он сказал:
   - Я понимаю, что тебя волнует. Конечно, придется очень сложно. Развал ГДР плюс подобная ситуация, где действуют в паре разочаровавшийся агент и его нелюбимая жена. В такой ситуации нужен не разведчик, а психолог. Вернее, психиатр. Поэтому я и решил послать тебя. Очень важно, чтобы ты прочувствовала атмосферу каждой семьи, попыталась понять чувства каждого из агентов. Можем ли мы положиться на них, сумеют ли они перестроиться, как будут развиваться их отношения дальше. Все это нас очень волнует. И тебебудет очень трудно. Может быть, так трудно, как тебе не было никогда. Тебе придется стать немного сексопатологом, немного психиатром, немного аналитиком.
   Он помолчал и добавил:
   - И совсем немного женщиной. А еще лучше, если ты вообще забудешь, что ты женщина. И учти, что мы до сих пор не знаем, куда исчез связной Клейстер. Это может очень осложнить твою работу.
   Она посмотрела на него, но ничего не сказала. Только выходя из автомобиля, когда он остановился в ста метрах от ее дома, спросила на прощание:
   - А почему вы решили поручить именно мне это дело?
   - Марков посмотрел на нее сквозь закрытое стекло своей "Волги". Потом медленно вывернул руль и отъехал, так и не произнеся ни слова. А она быстро пошла к своему дому. Кажется, Марков объяснил ей, почему все-таки он выбрал именно ее. Ведь он так выразительно промолчал.
   ГЛАВА 4. ЗЕПП ГЕРЛИХ
   Зепп Герлих считал себя счастливым человеком. Родившись в голодном сорок шестом, он выжил благодаря тетушке, забравшей его к себе. И хотя нельзя считать полностью счастливым человеком ребенка, лишившегося матери уже в первые часы после своего рождения, тем не менее это был единственный досадный случай в его жизни, происшедший, очевидно, по недосмотру небесной канцелярии. Семья тетушки жила в Кайзерслаутерне, менее других пострадавшем от бомбардировок и налетов вражеской авиации. Там и рос маленький Зепп, пока в десять лет за ним не приехал отец, чтобы забрать его обратно.
   Только в Магдебурге Зепп узнал, что его отец партийный функционер, которому в порядке исключения было разрешено переехать в Западную Германию и забрать сына. На дворе был пятьдесят шестой год, а положение в Венгрии волновало всю Европу и весь мир. И линия противостояния, проходившая по Германии, казалась натянутой струной, которая в любой момент может лопнуть.
   Именно поэтому отец не особенно распространялся о своей истинной работе, чтобы не волновать пожилую сестру его жены, уже привыкшую к малышу и расстававшуюся с ним со слезами на глазах. Но процесс адаптации Зеппа Герлиха прошел относительно безболезненно. Он закончил среднюю школу, поступил в институт. Казалось, все шло нормально. Но после завершения института молодой Герлих не пошел в инженеры-строители, а прямиком направился в разведку, куда его пригласили еще во время учебы в институте.
   Герлих готовился в течение нескольких лет, а затем выполнял специальные задания в Южной Америке, куда уверенно проникали немецкие и чехословацкие разведчики, помогая с кубинскими и никарагуанскими революционерами осваивать КГБ прежде "неосвоенные земли".
   В начале восьмидесятых тридцатипятилетний красавец Зепп Герлих оказался откомандированным в распоряжение отдела Циннера. Подготовка профессионального разведчика продолжалась недолго. Задание поначалу ошеломило его, но привыкший к дисциплине Герлих понимал, что шансы на успех могут быть чрезвычайно высоки.
   Через полтора года в Кайзерслаутерне у престарелой тетушки объявился Зепп Герлих, который легально переезжал к родственникам после смерти своего отца. Никто, правда, не уточнял, что отец Зеппа умер пять лет назад, а он воспылал любовью к тетушке лишь тогда, когда это понадобилось восточногерманской разведке.
   Переехав на Запад, Зепп Герлих основал свою небольшую фирму по продаже недвижимости. Очевидно, дела у него пошли совсем неплохо, если вскоре он открыл филиал своей конторы в Кельне. Налоговые службы не заинтересовал тот невероятный факт, что за полтора года своей "успешной" деятельности, в результате которой он открыл филиал своей компании, Герлиху удалось продать лишь три дома, да то чисто случайно.
   Но в отделе Циннера никогда не жалели денег на проведение секретных операций. К тому же все эти операции обычно планировались с учетом психологии выбранного объекта и возможности успешных действий внедряемого агента. И Зепп Герлих купил роскошный "Ягуар", потратив на это почти все деньги, лежавшие на его счету.
   По странной случайности контора мистера Герлиха была расположена в доме, где жила пожилая фрау Векверт. Раз в неделю, обычно по субботам, навестить старую женщину приезжала из Бонна ее дочь - Элоиза Векверт, работавшая в канцелярии канцлера. Женщине былотридцать восемь, и она была до сих пор не замужем. Даже при мимолетном взгляде на Элоизу становилось ясно, что она никогда не была замужем. Строгий взгляд, старомодные очки, белая, всегда тщательно выглаженная блузка, длинные, значительно ниже колен юбки и, конечно туфли. Узкое, чуть вытянутое лицо, тонкие сжатые губы. При всем желании ее нельзя было назвать особенно красивой. Очевидно, фрейлин Векверт это осознавала, ибо ее вечно строгий пронзительный взгляд из-под очков вполне соответствовал ее имиджу решительной и замкнутой женщины, одно появление которой наводило трепет на всех ее сотрудников. К этому времени она уже была руководителем отдела.
   По "непонятному" совпадению именно по субботам приезжал в филиал своей конторы Зепп Герлих. И именно в то самоевремя, когда фрейлейн Векверт навещала свою мать. Не обратить внимание на молодого красавца в роскошном "Ягуаре" было невозможно. И вскоре строгое лицо Элоизы начало несколько смягчаться, когда она встречала Герлиха.
   А однажды он даже помог старой фрау Векверт поднять в дом тяжелую сумку. И с тех пор даже несколько раз вещал пожилую женщину, став прекрасным слушателем для скучающей одинокой дамы. В эти часы Зепп Герлих обычно слегка дремал, стараясь не шевелиться, чтобы не обидеть близорукую фрау Векверт. Но неизменно был любезен и обходителен.
   Развязка наступила довольно скоро. Прибывшая в одну из очередных суббот Элоиза Векверт узнала о любезном соседе от своей матери. Пожилая женщина, не скрывая своего восхищения обходительным владельцем "крупной фирмы недвижимости", рассказывала о нем в превосходных тонах, не преминув намекнуть дочери, что для нее это была бы блестящая партия.
   "Старые девы", какой и была Элоиза Векверт, обычно чувствительны к подобным замечаниям. Кроме того, после тридцати пяти, теряя с каждым годом надежды на обретение семейного счастья и вообще мужчины, они замыкаются в себе, утешая себя разного рода, прописными истинами и нелепыми сентенциями, словно специально придуманными для таких случаев. "Лучше быть одному, чем жить вдвоем, но в одиночестве" - лозунг старых дев всех времен и народов, скрывающих естественную тягу любой нормальной женщины к мужскому вниманию.
   Такие женщины часто становятся неуемными моралистками и мужененавистницами, не понимая, что путают причину и следствие. К сорока годам им кажется, что они всегда не любили мужчин, оставаясь стойкими и последовательными в своих убеждениях, и, как следствие, поэтому и оказались столь стойкими в защите своих женских добродетелей. На самом деле все гораздо проще. Именно из-за того, что на эти самые добродетели никто и не думал покушаться, женщины оставались "старыми девами" и, как следствие, начинали ненавидеть всех мужчин, предпочитающих им красивых пустышек. Себя они, конечно, считали невероятными интеллектуалками, что зачастую соответствовало истине, так как внутренняя энергия женщины, оставшейся без должного мужского внимания, часто направлялась на разного рода интеллектуальные занятия. Просто потому, что другие занятия им были недоступны.
   Элоиза Векверт полностью соответствовала этому образу. Она была интеллектуалкой, мужененавистницей, сделавшей успешную карьеру "старой девы", искренне считающей, что смазливое личико нравиться мужчинам куда больше, чем ум и душа женщины. Но появление Зеппа Герлиха впервые поколебало это мнение.
   Агенты "папаши Циннера" не полагались на свое обаяние и красоту. Ситуацию для них просчитывали опытные психологи и сексопатологи. Они выбирали личностный тип именно такого агента, который должен был соответствовать вкусам намеченного объекта. Поведение, манеры, речь, одежда, даже легенда подбирались с учетом вкусов женщины, чтобы произвести на нее ошеломляющее впечатление.
   Именно поэтому во время одного из своих визитов Зепп Герлих "забыл" на столе в доме матери Элоизы томик поэзии Рильке. Элоиза была очарована. Она и не представляла, что деловые мужчины находят еще время для ее любимого Рильке. И решила сама вернуть книгу, не понимая, что попадает в спланированную ловушку.
   В следующую субботу она вышла из дома матери раньше обычного. Ее автомобиль "БМВ" - не последнего года выпуска - стоял рядом с "Ягуаром" Герлиха. Она подошла к автомобилю, ожидая, когда появится Герлих. Заметив стоявшую у машины даму, он торопливо попрощался со своим сотрудником и вышел на улицу. На нем был строгий классический костюм и подобранные в тон одежды туфли, галстук, сорочка. Фрейлейн Векверт должны были понравиться подобные "мелочи".
   - Добрый вечер, фройляйн Векверт, - мягко сказал он, подходя.
   - Добрый вечер, - попыталась улыбнуться женщина. Именно попыталась, так как делала это впервые с определенно целью - чуть-чуть понравиться.
   - Как ваша мать? - любезно осведомился Герлих.
   - Благодарю вас, герр Герлих. Мама всегда говорит о вас в таких восторженных тонах.
   - Она очень умная женщина, - кивнул Герлих.
   - Я принесла вашу книгу. Вы оставили ее на столике, в квартире моей мамы.
   - Спасибо, - обрадовался Герлих, - я очень люблю эту книгу и все время думал, где именно мог ее оставить.
   - Вы любите Рильке, - поняла женщина. На этот раз ее улыбка получилась более естественной.
   - просто обожаю, - чтобы знать больше, он выучил несколько стихотворений прежде неизвестного ему поэта. Он хотел процитировать строчки, но вспомнил, что психологи советовали делать ему это только в постели либо в другой интимной ситуации. Цитировать стихи на улице было нельзя. В этом был налет мелодраматичности, и это могло не понравиться Элоизе Векверт.
   Он взял книгу и сдержанно поклонился, уже точно зная, что произойдет. Женщина безуспешно пыталась завести свою машину. Ее автомобиль всегда стоял рядом с его машиной, и Герлих уже давно изготовил запасной комплект ключей. А сделать так, чтобы ее машина не смогла завестись, было совсем нетрудно.
   Он спокойно понаблюдал, как она пытается завести мотор, и лишь потом подошел к ее машине.
   - Кажется, у вас проблемы? - улыбнулся Герлих.
   - Да, - озабоченно призналась женщина, - она почему-то не заводится. Не понимаю, что могло случиться.
   - Давайте я попробую, - предложил он.
   Она охотно, даже слишком охотно уступила ему свое место. После нескольких неудачных попыток он пожал плечами.
   - Нужно позвонить в Центр, сообщить о неисправности вашего автомобиля, хотя сегодня субботний вечер. Они могут провозиться довольно долго. Может, мы вызовем техников, а я повезу вас домой?