Страница:
Митяй, услышав об этом, даже похолодел от ужаса, но ведлы-химики, для которых он уже изготовил мощные поршневые насосы для сжатия газов, установку для сжижения метана, а также добрых две сотни прочных столитровых стальных баллонов, даже не моргнули глазом и вскоре, работая своими говорящими камнями, каким-то совершенно непостижимым образом выделили из воздуха аргон и закачали его в баллоны под давлением в шестьдесят атмосфер. Да, похоже, для ведлов с говорящими камнями, получивших новые знания о чём-либо и потому одержимых идеей совершить очередной технологический прорыв, не существовало никаких преград, ведь тогда их говорящие камни превращались в мощнейшие и к тому же очень тонкие инструменты, способные даже отфильтровывать молекулы аргона. Ни о чём подобном он прежде не мог и помыслить.
Вскоре Митяй увидел первые рамы мотоциклов, отлитые целиком из титана, а также блоки цилиндров уже четырёхтактных, четырёхцилиндровых двигателей с водяным охлаждением, объёмом в два литра, поршни и пальцы к ним. Эти высокооборотистые движки работали на экологически чистом топливе, смеси бензина и метана, залитой в прочные цельнолитые титановые бензобаки. Они должны были иметь мощность минимум в сто шестьдесят пять лошадиных сил. Движки одинаково хорошо подходили как для новых мощных трёхколёсных Ижиков, так и для автожиров, все несущие детали которых уже отливались из прочного сплава магния и алюминия. Летательных аппаратов Игнат собирался изготовить целый десяток, причём сразу трёх моделей. Его вполне удовлетворили те испытания, которым они подвергли натурные макеты. Из титана отливались и диски колёс мотоциклов, но что самое удивительное, ведлы освоили изготовление карбона из газовой сажи и прессовали из него как металлокарбоновые прокладки, так и тормозные диски. В общем, внедрение новейших технологий с помощью ведловской силы шло ускоренными темпами, и ведлы начали интересоваться фуллеренами, углепластиками и сверхпрочной металлокерамикой на базе наноматериалов.
Митяю, честно говоря, даже сделалось обидно. Он в этой толпе колдунов с говорящими камнями, схватывающих на лету сложнейшие научные и технические понятия, да ещё умеющих воплощать их в жизнь, выглядел без своих говорящих камней бедным родственником. Шутка сказать, но хитроумные ведлы-конструкторы, они же модельщики, которые сначала изготавливали весьма прочные модели из специальной мастики, даже не пользовались чертёжными инструментами и кульманами. Они просто рисовали на листе пергамента довольно простенький эскиз будущего изделия, потом, целым коллективом глядя на него через языки пламени, вырывающегося из газовых горелок, всей толпой ведловали, и грубый, приблизительный, можно сказать, примитивный эскиз, нарисованный графитом, под воздействием говорящих камней, освещающих его разноцветными лучами, превращался в точное трёхмерное изображение, сделанное уже цветной тушью, но без помощи кисточек, перьев и рейсфедеров. Словно в струйном принтере, тушь сама переносилась из чашечек на большой белоснежный лист. Однако самое фантастическое священнодействие происходило потом. На следующий день, рассмотрев на свежую голову своё творение, ведлы-конструкторы либо велели подмастерьям соскрести всё к чёртовой матери и потом долго ругались, выясняя, кто именно упорол косяка и почему, либо снова начинали своё ведловское камлание через огонь, но уже совсем фантастическое.
Теперь напротив них на большом низком столе, посреди которого размещалась длинная узкая жаровня с газовыми горелками, ставилась ёмкость, наполненная мягкой, податливой формовочной мастикой, трёхмерный, поразительно точный и понятный эскиз изделия они клали перед собой на стол – и начиналось действо. Говорящие камни вспыхивали тотчас, едва только загоралось пламя, поднимающееся над жаровней высоко вверх и превращающееся в светящийся, но совсем необжигающий огненный экран, позади которого формовочная мастика, имеющая красивый палевый цвет, освещенная яркими, осязаемо плотными лучами, оживала. Проходило всего несколько часов, и на столе возникала модель двигателя или какой-нибудь иной установки в натуральную величину.
Первоначально модель Большой Шишиги была изготовлена из дерева, на что ушло почти три недели, но затем кто-то догадался сварить формующуюся мастику, и машину переделали всего за три дня, в результате чего получился макет Большой Шишиги, изготовленный из куда более прочного материала, чем дерево. Примерно такого же по прочности, как хорошая бронза, только намного легче. Плавилась же эта мастика при температуре в двести сорок градусов, но пластичной и податливой становилась уже при пятидесяти шести.
Самое же главное заключалось в том, что этот рабочий макет был со всеми шестерёнками, прокладками, пружинками, болтами и гайками. Поэтому его можно было без особого труда разобрать и затем заново собрать и так хоть двадцать раз подряд, пока ведлы не обсосут каждую детальку. Естественно, некоторое оборудование и, к примеру, сиденья таким образом не изготавливались, но каркасы для них уже стояли на своём месте и были прикручены болтами. После этого макет аккуратно разбирали, и по каждой отдельной детали изготавливалась форма из сверхпрочного огнеупорного материала на основе оксида алюминия и сверхчистого, тонко дисперсного углерода, то есть самой обычной сажи, на изготовление которой пускалось только сверхчистое углеводородное сырьё. Химикам пока что хватало нефти и метана, но, чтобы в один прекрасный момент не встать, строились ещё двадцать четыре мощных биореактора, и каждая навозная лепёшка, равно как и все прочие отходы, брались ими на учёт. Зато на поля ежедневно вывозился телегами прекрасный гумус. Однако агрономы, которые прекрасно знали, что большой паводок сможет легко его смыть в Марию и Нефтяную, заранее озаботились, и потому в конце января, фактически уже в преддверии весны, прошла большая каменная охота.
Наверное, более фантастического зрелища нельзя было и представить. На неё вышел, что называется, и стар и млад, если он, конечно, имел говорящие камни. Всё началось утром, ровно в девять часов. Ведлы, выстроившиеся цепочкой вдоль берегов Марии, Нефтяной и Голышки, достали свои говорящие камни и заставили их издавать тихие, шепчущие звуки, на которые тотчас отозвались все камни, лежащие на дне рек и вынесенные ими на пологие берега, образовав мощные галечники. Камни не просто отозвались на этот властный призыв, они двинулись в путь. Сначала самые маленькие, затем побольше, а потом и большие многотонные глыбы. Маленькие камни, прыгая, как лягушки, взломали тонкий лёд вдоль берегов, первыми выбрались на берега рек и двинулись дальше, обходя ведлов и образуя за их спиной целый вал. Часть камней, которые являлись рудными материалами либо другим ценным сырьём, катились ещё дальше и складывались самостоятельно в отдельные большие кучи. Вскоре из воды полезли камни покрупнее и также стали карабкаться на этот вал, но потом пришли большие камни и стали выстраиваться в мощную каменную набережную, и если где-то нужно было заткнуть дыру, то в воду тотчас скатывался камень нужного размера. Многие камни раскалывались, давая удивительно ровный излом, и шли на облицовку, в результате получалась почти идеально ровная стена.
Большая каменная охота длилась четверо с половиной суток, не прерываясь ни на минуту, и ночью берега всех трёх рек озаряло сияние говорящих камней. Зато и итог был очень впечатляющим. Ведлы Дмитрограда не только возвели прочную каменную дамбу высотой от шести-восьми до двенадцати метров, но везде строго на одном уровне, с широкой дорогой поверху, вдоль берегов Марии, Нефтяной и Голышки, замкнув её под Нефтегорском в кольцо, но и построили каменную набережную вдоль всего берега Марии напротив своего города и соорудили каменные быки для двенадцати мостов. Плотники сразу же принялись за работу, чтобы навести новые, широкие, прочные и удобные мосты, которые точно не смоет паводком.
Помимо этого ведлы собрали ещё и богатый урожай руд – особенно много было рутила и ильменита для выплавки титана и прочего минерального сырья, – весьма основательно почистив все три реки и добыв из них все самородные металлы, медь, серебро и золото на довольно большой протяженности.
Митяй, который, честно говоря, в этом ведловстве не принимал участия – кому он там был нужен без говорящих камней? – схватился в своей Хрустальной Башне за голову. То, что сделали его ученики, было куда как круче строительства египетских пирамид и приближалось по своим масштабам чуть ли не к Великой Китайской стене. Вот теперь Дмитрограду точно были не страшны никакие наводнения, ведь дамбу ведлы построили практически монолитную, заставив каким-то образом все камни прочно сцепиться между собой без цемента или известкового раствора.
Да, о том, что ведловство почти семи тысяч мужчин и женщин, имеющих говорящие камни, сможет дать такие плоды, Митяй даже и не задумывался. И народ Говорящих Камней действительно стал казаться ему гипербореями, или кто там из древних был самым крутым. Получалось, перед любым ведлом из своего народа он был козявкой по ведловской мощи, и гордиться ему было чем. Ну и что из того, что Митяй не ведловал в цехах? Всё, чему научились все эти ребята, было получено ими здесь, в Хрустальной Башне Знаний, и потом растиражировано в других учебных классах, и все это прекрасно понимали. Между прочим, ведлы Дмитрограда понимали и то, что говорящие камни их учителя – это не хухры-мухры, а изумруды, самые твёрдые камни после алмаза, но куда более могущественные, чем эта разновидность углерода. Поэтому они великолепно представляли, у кого в лесу будет самая большая шишка после того, как Митяй заберёт свои говорящие камни, как знали и то, что его широте взглядов, эрудиции и жизненному опыту они будут ещё очень долго завидовать. Ничего не поделаешь, учитель здесь он, а они всего лишь его прилежные ученики, и потому, как только народ отоспался, в Хрустальную Башню Знаний снова пришли старшие ведлы за очередной порцией знаний, которую для них приготовил Митяй.
И они их получили, но уже несколько иным образом. Если раньше Митяй старался учить их по большей части технологиям, давая азы математики, геометрии, физики и химии, то теперь он стал планомерно передавать им фундаментальные основы наук, благо у него имелись для этого электронные учебники. Его ученики сначала опешили, но очень быстро сориентировались и принялись с азартом решать задачки по математике, физике и химии.
Между тем зима заканчивалась, и только тут Митяй смикитил, какими предусмотрительными людьми показали себя ведлы-агрономы. После мягких и снежных месяцев наступила ранняя и очень тёплая весна, в результате чего все реки вышли из берегов, и уровень воды поднялся на четыре с половиной метра. Не построй ведлы так вовремя дамбу, почти все огороды и большую часть распаханных под зиму и удобренных полей – а на многих были посажены озимые культуры – попросту смыло бы, а так они на целых четыре с половиной недели оказались полностью окружены водой, но она даже на три метра не подступала к верху дамбы и потому наводнения не случилось. Природа радовалась весне, а вместе с ней и люди. Рано и очень дружно зацвели в садах абрикосы, а затем и вишня с черешней, и Митяй, поглядывая на разлив, принялся готовиться к большой экспедиции на юга.
Кроме машин повышенной грузоподъёмности, мастера Игната спроектировали и построили четырнадцать Больших Шишиг. На них и было решено отправиться в путь, но он решил, что с них хватит и восьми с большими колёсными баржами-прицепами. Впрочем, называть эти элегантные кораблики с идеальными обводами корпуса, нижняя часть которого до ватерлинии была целиком отлита из нержавейки толщиной всего в три миллиметра и упрочнена вкладышем из литого дюралюминия, а верхняя изготовлена из него же, с откидывающимися вверх широкими колёсами диаметром в метр двадцать, язык не поворачивался. Тем более что их обтекаемые, чечевицеобразные корпуса сверкали полированным металлом.
Митяй снова лично провёл ходовые испытания Большой Шишиги с навешенным на неё понтоном, который в собранном виде представлял собой обтекаемую конструкцию из нержавейки и дюралюминия, и прицепленной к ней на длинной жесткой верхней сцепке баржей, нагруженной чуть ли не под самую завязку. В баржу водоизмещением в сто двадцать тонн, вес которой составлял, однако, всего девять с половиной тонн, загрузили сорок тонн груза, и Большая Шишига, сама весившая почти семь с половиной тонн, легко тронулась с места и поехала, быстро набирая скорость.
На этот раз Митяй проводил испытания за рекой Нефтяной, на самом ровном участке лесостепи, чтобы для начала приноровиться к такому здоровенному прицепу. Однако он уже очень скоро убедился в том, что Большая Шишига даже с таким грузом может ехать по подсохшей степи со скоростью до семидесяти пяти километров в час, и чувствовал, что может прибавить газу ещё, но сдерживался. Через пару дней он уже уверенно преодолевал не слишком крутые подъёмчики и остался очень доволен этим роскошным, мощным вездеходом с просто бешеной проходимостью. Особенно его радовало то, что на сто километров движку при крейсерской скорости в семьдесят пять километров в час требовалось всего тридцать два литра топлива. Вот что значит четырнадцатый класс точности движка и трансмиссии плюс шикарное гарево Нефтяной княгини. Так что запас хода посуху у Большой Шишиги был просто потрясающий, все три с половиной тысячи километров при баках ёмкостью в тонну четыреста. Да, папа девушки по имени Мерседес точно удавился бы от зависти.
Именно это обстоятельство и позволяло взять на борт отряд из трёхсот шестидесяти человек и четыреста тонн груза, но Митяй всё же решил не перегружать технику. В состав отряда вошло сто двадцать три молодые пары ведлов – мастеров на все руки, не спешивших обзавестись детьми. Больше половины из них были даргсу, но вместе с ними отправлялись желтоголовые дарги, мужчины и женщины – они могли смешивать свою кровь с ними, и потому тоже ехали парами, – а также аларские пары. Все они должны были основать город-колонию далеко на юге, в солнечном Азербайджане. Ехали с ними и немногие одиночки, решившие поискать себе мужей и жён в новых краях. Нет, Митяй решил не называть эту страну за горами Азербайджаном. В мире пока что не было азербайджанцев, немцев или французов и китайцев. Поэтому новый город было решено назвать Михайлоградом в честь княжича Михаила, изъявившего желание стать князем этого города. Ну а как он там решит назвать свои земли, это было уже его личное дело и дело тех ведлов-мастеров, которые отправлялись вместе с ним в далёкие и неизведанные края. Помимо восьми барж, загруженных под завязку инструментом, оборудованием и различными припасами, Митяй брал в дорогу ещё и дюжину новых мотоциклов из двадцати семи изготовленных и два двухместных автожира из шести. И вся эта техника уже была испытана.
Особенно хороши у Игната получились автожиры, и Митяй выбрал из них те два, прообразом которых являлся автожир «Аэромеханика-2» с элегантной каплевидной кабиной. Они были целиком изготовлены из титана и сплава магния и алюминия, лёгкие и комфортные, с ротором диаметром в десять метров, оснащённым системой предварительной раскрутки, и толкающим винтом двухметрового диаметра. Вот только примитивного вида трёхколёсную тележку с неказистыми стойками Игнат заменил, установив на своё творение четыре колеса – спереди они были поуже – с обтекателями. У автожира имелся стеклянный лобовой обтекатель, чтобы в морду не дуло, – остекление с дверей Митяй велел снять, – он спокойно поднимал в воздух двух человек, сто литров бензиново-метановой смеси и сто шестьдесят килограммов груза, а взлетал прямо с крыши едущей машины. Запаса топлива хватало на семьсот пятьдесят километров полёта, а в воздухе он мог находиться до шести часов. При этом он спокойно шпарил на высоте в триста-четыреста метров со скоростью в сто сорок километров в час, но мог разогнаться и до ста шестидесяти, а если нужно, то и плестись со скоростью всего в пятнадцать километров в час.
Однако, хотя управлять им было легко, очень многие из тех охотников, которые ещё недавно хотели взлететь в небо, быстро успокоились и переключили всё своё внимание на мотоциклы, да только князь сказал им, что это спецтехника и ездить на ней будут только те, кому она нужна больше всего. А ещё князь, экспроприировав новый Ижик, набросился на Игната и потребовал, чтобы тот начал поскорее строить Маленькие Шишиги.
В середине марта вода начала понемногу спадать, и Митяй велел готовиться к выезду. Недавно, в конце февраля, в его жизни случилось самое важное событие – он стал отцом прелестной дочурки, которую назвал Марией. Радость отцовства, конечно, великая вещь, но его терзало смутное и очень неприятное предчувствие относительно судьбы чёрных даргов. Поэтому он решил не задерживаться в городе и отправиться в экспедицию. Таня отнеслась ко всему спокойно. Она понимала, что её муж обязан помогать всем людям, и потому не возражала.
Вообще-то Митяя очень удивляло практически полное отсутствие у народа семейных скандалов. Наверное, всё-таки сказывалось воспитание, что ли. Как мужчины, так и женщины предпочитали работу безделью и праздности, хотя их никто к ней не принуждал. За малыми детьми присматривали деды, бабки и те люди, которые предпочитали работать в мастерских, стоящих рядом с домом. Детьми постарше занимались ведлы-наставники также из числа людей старшего поколения, и, хотя школы уже были построены, занятия в них велись совсем по-другому. Ведлы-наставники по большей части водили своих подопечных на экскурсии в цеха, на фермы, поля и огороды, где работали их родители, а также в лесостепь, где учили их почти тому же, чему учили в детстве их самих. В общем, город Дмитроград жил спокойной и мирной жизнью.
Глава 4
Вскоре Митяй увидел первые рамы мотоциклов, отлитые целиком из титана, а также блоки цилиндров уже четырёхтактных, четырёхцилиндровых двигателей с водяным охлаждением, объёмом в два литра, поршни и пальцы к ним. Эти высокооборотистые движки работали на экологически чистом топливе, смеси бензина и метана, залитой в прочные цельнолитые титановые бензобаки. Они должны были иметь мощность минимум в сто шестьдесят пять лошадиных сил. Движки одинаково хорошо подходили как для новых мощных трёхколёсных Ижиков, так и для автожиров, все несущие детали которых уже отливались из прочного сплава магния и алюминия. Летательных аппаратов Игнат собирался изготовить целый десяток, причём сразу трёх моделей. Его вполне удовлетворили те испытания, которым они подвергли натурные макеты. Из титана отливались и диски колёс мотоциклов, но что самое удивительное, ведлы освоили изготовление карбона из газовой сажи и прессовали из него как металлокарбоновые прокладки, так и тормозные диски. В общем, внедрение новейших технологий с помощью ведловской силы шло ускоренными темпами, и ведлы начали интересоваться фуллеренами, углепластиками и сверхпрочной металлокерамикой на базе наноматериалов.
Митяю, честно говоря, даже сделалось обидно. Он в этой толпе колдунов с говорящими камнями, схватывающих на лету сложнейшие научные и технические понятия, да ещё умеющих воплощать их в жизнь, выглядел без своих говорящих камней бедным родственником. Шутка сказать, но хитроумные ведлы-конструкторы, они же модельщики, которые сначала изготавливали весьма прочные модели из специальной мастики, даже не пользовались чертёжными инструментами и кульманами. Они просто рисовали на листе пергамента довольно простенький эскиз будущего изделия, потом, целым коллективом глядя на него через языки пламени, вырывающегося из газовых горелок, всей толпой ведловали, и грубый, приблизительный, можно сказать, примитивный эскиз, нарисованный графитом, под воздействием говорящих камней, освещающих его разноцветными лучами, превращался в точное трёхмерное изображение, сделанное уже цветной тушью, но без помощи кисточек, перьев и рейсфедеров. Словно в струйном принтере, тушь сама переносилась из чашечек на большой белоснежный лист. Однако самое фантастическое священнодействие происходило потом. На следующий день, рассмотрев на свежую голову своё творение, ведлы-конструкторы либо велели подмастерьям соскрести всё к чёртовой матери и потом долго ругались, выясняя, кто именно упорол косяка и почему, либо снова начинали своё ведловское камлание через огонь, но уже совсем фантастическое.
Теперь напротив них на большом низком столе, посреди которого размещалась длинная узкая жаровня с газовыми горелками, ставилась ёмкость, наполненная мягкой, податливой формовочной мастикой, трёхмерный, поразительно точный и понятный эскиз изделия они клали перед собой на стол – и начиналось действо. Говорящие камни вспыхивали тотчас, едва только загоралось пламя, поднимающееся над жаровней высоко вверх и превращающееся в светящийся, но совсем необжигающий огненный экран, позади которого формовочная мастика, имеющая красивый палевый цвет, освещенная яркими, осязаемо плотными лучами, оживала. Проходило всего несколько часов, и на столе возникала модель двигателя или какой-нибудь иной установки в натуральную величину.
Первоначально модель Большой Шишиги была изготовлена из дерева, на что ушло почти три недели, но затем кто-то догадался сварить формующуюся мастику, и машину переделали всего за три дня, в результате чего получился макет Большой Шишиги, изготовленный из куда более прочного материала, чем дерево. Примерно такого же по прочности, как хорошая бронза, только намного легче. Плавилась же эта мастика при температуре в двести сорок градусов, но пластичной и податливой становилась уже при пятидесяти шести.
Самое же главное заключалось в том, что этот рабочий макет был со всеми шестерёнками, прокладками, пружинками, болтами и гайками. Поэтому его можно было без особого труда разобрать и затем заново собрать и так хоть двадцать раз подряд, пока ведлы не обсосут каждую детальку. Естественно, некоторое оборудование и, к примеру, сиденья таким образом не изготавливались, но каркасы для них уже стояли на своём месте и были прикручены болтами. После этого макет аккуратно разбирали, и по каждой отдельной детали изготавливалась форма из сверхпрочного огнеупорного материала на основе оксида алюминия и сверхчистого, тонко дисперсного углерода, то есть самой обычной сажи, на изготовление которой пускалось только сверхчистое углеводородное сырьё. Химикам пока что хватало нефти и метана, но, чтобы в один прекрасный момент не встать, строились ещё двадцать четыре мощных биореактора, и каждая навозная лепёшка, равно как и все прочие отходы, брались ими на учёт. Зато на поля ежедневно вывозился телегами прекрасный гумус. Однако агрономы, которые прекрасно знали, что большой паводок сможет легко его смыть в Марию и Нефтяную, заранее озаботились, и потому в конце января, фактически уже в преддверии весны, прошла большая каменная охота.
Наверное, более фантастического зрелища нельзя было и представить. На неё вышел, что называется, и стар и млад, если он, конечно, имел говорящие камни. Всё началось утром, ровно в девять часов. Ведлы, выстроившиеся цепочкой вдоль берегов Марии, Нефтяной и Голышки, достали свои говорящие камни и заставили их издавать тихие, шепчущие звуки, на которые тотчас отозвались все камни, лежащие на дне рек и вынесенные ими на пологие берега, образовав мощные галечники. Камни не просто отозвались на этот властный призыв, они двинулись в путь. Сначала самые маленькие, затем побольше, а потом и большие многотонные глыбы. Маленькие камни, прыгая, как лягушки, взломали тонкий лёд вдоль берегов, первыми выбрались на берега рек и двинулись дальше, обходя ведлов и образуя за их спиной целый вал. Часть камней, которые являлись рудными материалами либо другим ценным сырьём, катились ещё дальше и складывались самостоятельно в отдельные большие кучи. Вскоре из воды полезли камни покрупнее и также стали карабкаться на этот вал, но потом пришли большие камни и стали выстраиваться в мощную каменную набережную, и если где-то нужно было заткнуть дыру, то в воду тотчас скатывался камень нужного размера. Многие камни раскалывались, давая удивительно ровный излом, и шли на облицовку, в результате получалась почти идеально ровная стена.
Большая каменная охота длилась четверо с половиной суток, не прерываясь ни на минуту, и ночью берега всех трёх рек озаряло сияние говорящих камней. Зато и итог был очень впечатляющим. Ведлы Дмитрограда не только возвели прочную каменную дамбу высотой от шести-восьми до двенадцати метров, но везде строго на одном уровне, с широкой дорогой поверху, вдоль берегов Марии, Нефтяной и Голышки, замкнув её под Нефтегорском в кольцо, но и построили каменную набережную вдоль всего берега Марии напротив своего города и соорудили каменные быки для двенадцати мостов. Плотники сразу же принялись за работу, чтобы навести новые, широкие, прочные и удобные мосты, которые точно не смоет паводком.
Помимо этого ведлы собрали ещё и богатый урожай руд – особенно много было рутила и ильменита для выплавки титана и прочего минерального сырья, – весьма основательно почистив все три реки и добыв из них все самородные металлы, медь, серебро и золото на довольно большой протяженности.
Митяй, который, честно говоря, в этом ведловстве не принимал участия – кому он там был нужен без говорящих камней? – схватился в своей Хрустальной Башне за голову. То, что сделали его ученики, было куда как круче строительства египетских пирамид и приближалось по своим масштабам чуть ли не к Великой Китайской стене. Вот теперь Дмитрограду точно были не страшны никакие наводнения, ведь дамбу ведлы построили практически монолитную, заставив каким-то образом все камни прочно сцепиться между собой без цемента или известкового раствора.
Да, о том, что ведловство почти семи тысяч мужчин и женщин, имеющих говорящие камни, сможет дать такие плоды, Митяй даже и не задумывался. И народ Говорящих Камней действительно стал казаться ему гипербореями, или кто там из древних был самым крутым. Получалось, перед любым ведлом из своего народа он был козявкой по ведловской мощи, и гордиться ему было чем. Ну и что из того, что Митяй не ведловал в цехах? Всё, чему научились все эти ребята, было получено ими здесь, в Хрустальной Башне Знаний, и потом растиражировано в других учебных классах, и все это прекрасно понимали. Между прочим, ведлы Дмитрограда понимали и то, что говорящие камни их учителя – это не хухры-мухры, а изумруды, самые твёрдые камни после алмаза, но куда более могущественные, чем эта разновидность углерода. Поэтому они великолепно представляли, у кого в лесу будет самая большая шишка после того, как Митяй заберёт свои говорящие камни, как знали и то, что его широте взглядов, эрудиции и жизненному опыту они будут ещё очень долго завидовать. Ничего не поделаешь, учитель здесь он, а они всего лишь его прилежные ученики, и потому, как только народ отоспался, в Хрустальную Башню Знаний снова пришли старшие ведлы за очередной порцией знаний, которую для них приготовил Митяй.
И они их получили, но уже несколько иным образом. Если раньше Митяй старался учить их по большей части технологиям, давая азы математики, геометрии, физики и химии, то теперь он стал планомерно передавать им фундаментальные основы наук, благо у него имелись для этого электронные учебники. Его ученики сначала опешили, но очень быстро сориентировались и принялись с азартом решать задачки по математике, физике и химии.
Между тем зима заканчивалась, и только тут Митяй смикитил, какими предусмотрительными людьми показали себя ведлы-агрономы. После мягких и снежных месяцев наступила ранняя и очень тёплая весна, в результате чего все реки вышли из берегов, и уровень воды поднялся на четыре с половиной метра. Не построй ведлы так вовремя дамбу, почти все огороды и большую часть распаханных под зиму и удобренных полей – а на многих были посажены озимые культуры – попросту смыло бы, а так они на целых четыре с половиной недели оказались полностью окружены водой, но она даже на три метра не подступала к верху дамбы и потому наводнения не случилось. Природа радовалась весне, а вместе с ней и люди. Рано и очень дружно зацвели в садах абрикосы, а затем и вишня с черешней, и Митяй, поглядывая на разлив, принялся готовиться к большой экспедиции на юга.
Кроме машин повышенной грузоподъёмности, мастера Игната спроектировали и построили четырнадцать Больших Шишиг. На них и было решено отправиться в путь, но он решил, что с них хватит и восьми с большими колёсными баржами-прицепами. Впрочем, называть эти элегантные кораблики с идеальными обводами корпуса, нижняя часть которого до ватерлинии была целиком отлита из нержавейки толщиной всего в три миллиметра и упрочнена вкладышем из литого дюралюминия, а верхняя изготовлена из него же, с откидывающимися вверх широкими колёсами диаметром в метр двадцать, язык не поворачивался. Тем более что их обтекаемые, чечевицеобразные корпуса сверкали полированным металлом.
Митяй снова лично провёл ходовые испытания Большой Шишиги с навешенным на неё понтоном, который в собранном виде представлял собой обтекаемую конструкцию из нержавейки и дюралюминия, и прицепленной к ней на длинной жесткой верхней сцепке баржей, нагруженной чуть ли не под самую завязку. В баржу водоизмещением в сто двадцать тонн, вес которой составлял, однако, всего девять с половиной тонн, загрузили сорок тонн груза, и Большая Шишига, сама весившая почти семь с половиной тонн, легко тронулась с места и поехала, быстро набирая скорость.
На этот раз Митяй проводил испытания за рекой Нефтяной, на самом ровном участке лесостепи, чтобы для начала приноровиться к такому здоровенному прицепу. Однако он уже очень скоро убедился в том, что Большая Шишига даже с таким грузом может ехать по подсохшей степи со скоростью до семидесяти пяти километров в час, и чувствовал, что может прибавить газу ещё, но сдерживался. Через пару дней он уже уверенно преодолевал не слишком крутые подъёмчики и остался очень доволен этим роскошным, мощным вездеходом с просто бешеной проходимостью. Особенно его радовало то, что на сто километров движку при крейсерской скорости в семьдесят пять километров в час требовалось всего тридцать два литра топлива. Вот что значит четырнадцатый класс точности движка и трансмиссии плюс шикарное гарево Нефтяной княгини. Так что запас хода посуху у Большой Шишиги был просто потрясающий, все три с половиной тысячи километров при баках ёмкостью в тонну четыреста. Да, папа девушки по имени Мерседес точно удавился бы от зависти.
Именно это обстоятельство и позволяло взять на борт отряд из трёхсот шестидесяти человек и четыреста тонн груза, но Митяй всё же решил не перегружать технику. В состав отряда вошло сто двадцать три молодые пары ведлов – мастеров на все руки, не спешивших обзавестись детьми. Больше половины из них были даргсу, но вместе с ними отправлялись желтоголовые дарги, мужчины и женщины – они могли смешивать свою кровь с ними, и потому тоже ехали парами, – а также аларские пары. Все они должны были основать город-колонию далеко на юге, в солнечном Азербайджане. Ехали с ними и немногие одиночки, решившие поискать себе мужей и жён в новых краях. Нет, Митяй решил не называть эту страну за горами Азербайджаном. В мире пока что не было азербайджанцев, немцев или французов и китайцев. Поэтому новый город было решено назвать Михайлоградом в честь княжича Михаила, изъявившего желание стать князем этого города. Ну а как он там решит назвать свои земли, это было уже его личное дело и дело тех ведлов-мастеров, которые отправлялись вместе с ним в далёкие и неизведанные края. Помимо восьми барж, загруженных под завязку инструментом, оборудованием и различными припасами, Митяй брал в дорогу ещё и дюжину новых мотоциклов из двадцати семи изготовленных и два двухместных автожира из шести. И вся эта техника уже была испытана.
Особенно хороши у Игната получились автожиры, и Митяй выбрал из них те два, прообразом которых являлся автожир «Аэромеханика-2» с элегантной каплевидной кабиной. Они были целиком изготовлены из титана и сплава магния и алюминия, лёгкие и комфортные, с ротором диаметром в десять метров, оснащённым системой предварительной раскрутки, и толкающим винтом двухметрового диаметра. Вот только примитивного вида трёхколёсную тележку с неказистыми стойками Игнат заменил, установив на своё творение четыре колеса – спереди они были поуже – с обтекателями. У автожира имелся стеклянный лобовой обтекатель, чтобы в морду не дуло, – остекление с дверей Митяй велел снять, – он спокойно поднимал в воздух двух человек, сто литров бензиново-метановой смеси и сто шестьдесят килограммов груза, а взлетал прямо с крыши едущей машины. Запаса топлива хватало на семьсот пятьдесят километров полёта, а в воздухе он мог находиться до шести часов. При этом он спокойно шпарил на высоте в триста-четыреста метров со скоростью в сто сорок километров в час, но мог разогнаться и до ста шестидесяти, а если нужно, то и плестись со скоростью всего в пятнадцать километров в час.
Однако, хотя управлять им было легко, очень многие из тех охотников, которые ещё недавно хотели взлететь в небо, быстро успокоились и переключили всё своё внимание на мотоциклы, да только князь сказал им, что это спецтехника и ездить на ней будут только те, кому она нужна больше всего. А ещё князь, экспроприировав новый Ижик, набросился на Игната и потребовал, чтобы тот начал поскорее строить Маленькие Шишиги.
В середине марта вода начала понемногу спадать, и Митяй велел готовиться к выезду. Недавно, в конце февраля, в его жизни случилось самое важное событие – он стал отцом прелестной дочурки, которую назвал Марией. Радость отцовства, конечно, великая вещь, но его терзало смутное и очень неприятное предчувствие относительно судьбы чёрных даргов. Поэтому он решил не задерживаться в городе и отправиться в экспедицию. Таня отнеслась ко всему спокойно. Она понимала, что её муж обязан помогать всем людям, и потому не возражала.
Вообще-то Митяя очень удивляло практически полное отсутствие у народа семейных скандалов. Наверное, всё-таки сказывалось воспитание, что ли. Как мужчины, так и женщины предпочитали работу безделью и праздности, хотя их никто к ней не принуждал. За малыми детьми присматривали деды, бабки и те люди, которые предпочитали работать в мастерских, стоящих рядом с домом. Детьми постарше занимались ведлы-наставники также из числа людей старшего поколения, и, хотя школы уже были построены, занятия в них велись совсем по-другому. Ведлы-наставники по большей части водили своих подопечных на экскурсии в цеха, на фермы, поля и огороды, где работали их родители, а также в лесостепь, где учили их почти тому же, чему учили в детстве их самих. В общем, город Дмитроград жил спокойной и мирной жизнью.
Глава 4
Чёрные дарги и большеголовые туалады
Десятого апреля караван из восьми Больших Шишиг с баржами на прицепе съехал по широкому пандусу в воды Марии. Несколько минут Большие Шишиги и прицепленные к ним баржи плыли по течению, пока экипажи готовили машины и баржи к плаванию по воде. Наконец понтоны были опущены и закреплены, опущены и подводные крылья, а колёса барж подняты вверх, после чего были выдвинуты кормовые винты, моторы взревели, и Большие Шишиги, быстро набирая скорость, поплыли вниз по реке и спустя несколько минут приподнялись из воды на подводных крыльях, весьма основательно снижая тем сопротивление о воду.
Экспедиции предстояло спуститься по Марии до реки Белой, по ней до Кубани и дальше подниматься по ней вверх по течению до Черкесска. Там они должны будут выбраться из воды, доехать до станицы Бекешевской и дальше сплавляться по реке Куме до того места, где во времена Митяя стоял город Минеральные Воды, а от него доехать до реки Малки, довольно полноводной, и уже по ней сплавляться сначала до Терека, а по Тереку почти до Каспийского моря. Это был самый простой, безопасный и быстрый путь на юг. Митяй ещё не знал, смогут ли они заложить город вблизи Апшеронского полуострова.
Из Апшеронска они ехали на Апшеронский полуостров, но в том, что они встретят чёрных даргов по пути туда, Митяй был почему-то уверен наверняка, на все сто процентов.
Именно к этой встрече он и подготовился в первую очередь, хотя и она могла получиться сосем не такой, как ему хотелось бы, но Митяй надеялся на лучшее. Ведлы-мастера брали с собой в дорогу в первую очередь инструмент, разобранное на части оборудование, оставив те детали, которые можно будет изготовить на месте, да ещё кое-какую технику, это были в основном мини-тракторы, лопаты, кирки, топоры, молотки и кувалды, преимущественно без рукояток, пилы, в том числе и большие дисковые, твердосплавные, которые можно было установить на поворотные боковой и фронтальный валы отбора мощности, для пилки ракушечника, гвозди, а также котлы, посуду, одежду и много чего другого, включая семена и даже саженцы фруктовых деревьев и лимонные деревца в горшках. Часть народа ехала в комфортабельных будках Больших Шишиг, а большинство – на верхней палубе барж, под прорезиненными тентами. Погода всё время стояла довольно тёплая, а потому никто из путешественников не рисковал простудиться в дороге. К тому же поездка не обещала затянуться на многие недели. У Митяя и помимо этой экспедиции имелись не менее важные дела. На Урале.
Однако он всё же надеялся уболтать чёрных даргов сменить мечи на орала и переселиться в Дмитроград, чтобы стать в нём нормальными ведлами-мастерами. Он подозревал, что самые смышлёные и потому вменяемые откочевали на юг, а вымерзли самые тупые и злобные. Поэтому он поручил Антону и Игнату срочно подготовить «Марию», на которую установили новый дизель, большую баржу и «Татьяну» для перевозки пассажиров. Антон должен был покинуть Дмитроград через три дня после их отъезда, подняться по Кубани до Кропоткина и ждать их там. В том, что они перевезут туда большое число чёрных даргов, Митяй почему-то не сомневался ни минуты. Он печёнкой чувствовал, что вскоре может разыграться страшная трагедия, и потому они мчались по рекам на полной скорости, а Большие Шишиги даже против течения плыли со скоростью в двадцать два километра в час. Вниз по течению скорость достигала сорока пяти километров, и потому они добрались до Гудермеса всего за трое суток, где, опустив вниз и закрепив колёса, привели баржи в сухопутное положение, выехали на берег и, подняв понтоны, направились в сторону Махачкалы с куда большей скоростью, чем двигались до этого момента по воде.
Им то и дело попадались мелкие речушки, текущие с гор, которые они форсировали с ходу. Утром четвёртого дня Митяй почувствовал неладное, так как сколько ни вглядывался в степь через бинокль, не видел огромных, свирепых гиенодонтов, отчего в его душу закралось страшное подозрение. Он приказал всем остановиться и срочно готовить к вылету оба автожира. В один сел сам, но не за штурвал, а в правое, пассажирское сиденье, а во второй пассажиром велел сесть Михаилу, повесив ему на каждое плечо по большой сумке с двумя дюжинами взрыв-пакетов. Всем остальным он приказал мчаться на полной скорости к той точке на нарисованной им карте, где горыподходили почти вплотную к морю, к Махачкале, и если будет такая возможность, то ехать дальше к Дербенту по берегу или плыть по морю вдоль берега. Вряд ли ландшафт изменился там очень уж основательно, а раз так, то между морем и горами имелось достаточно пространства, и, возможно, где-то там какие-то ведлы решили устроить для чёрных даргов ловушку, собрав огромную стаю гиенодонтов.
Митяй ещё в прошлом году подумал, что, скорее всего, чёрные дарги были родом из Куринской низменности и прилегающему к ней предгорью. Турнуть их оттуда вполне могло какое-то большое и очень сильное племя, притопавшее из Ирана, после чего чёрные дарги, изгнанные из родных мест, пройдя через степи, кишащие гиенодонтами, и сами озверели. Вернуться домой они точно побоялись, а значит, укрывшись от зимы за Дербентом, снова могли привлечь к себе внимание прежних гонителей, и если те собрали где-то здоровенную стаю гиенодонтов, то гнали их навстречу чёрным даргам, что должно было для них очень плохо кончиться.
Перед вылетом Митяй проинструктировал обоих пилотов, как им действовать, если дело обстоит именно так, как он думает. Те его прекрасно поняли, и они взлетели прямо с крыш будок, а машины поехали, набирая скорость. Пилоты быстро набрали высоту и легли на курс. Митяй летел в головном автожире, показывая Игорю Стальному, его пилоту, куда тот должен править. Внизу мелькала пышная зелёная растительность, и, судя по тому, что даже гиганты эласмотерии забрались в предгорья, по степи действительно прошла громадная стая хищных и свирепых гиенодонтов. Вот только кто их гнал? Ясно, что ведлы, но какого роду-племени?
Через полтора часа Митяй получил ответ на этот вопрос и даже облегчённо вздохнул. Большой отряд косматых карателей ещё находился на марше, и его вели к цели добрых три дюжины очень странно одетых ведлов, сидевших верхом на гигантских верблюдах в двухместных сёдлах. На переднем седле сидел собственно наездник, а на заднем – ведл-поводырь с говорящими камнями, которыми он приманивал гиенодонтов и одновременно держал их на дистанции метров в триста. Верблюды же, построенные в одну шеренгу, бежали свежей рысью, совершенно не обращая внимания на гиенодонтов, хотя и были для этих гигантских хищников лакомой добычей. Всего ведлы собрали стаю примерно в полторы тысячи голов с огромными клыками, и та бежала за ними, издавая приглушённое злобное рычание. Однако самым странным всё-таки оказалось одеяние ведлов, совершенно не соответствующее каменному веку. Они были одеты в длинные кожаные куртки серовато-синего цвета с нашитой на них крупной медной чешуёй, в кожаные красные штаны и такие же сапоги, а на их головах красовались ещё более странные головные уборы в виде круглых серовато-белых тюрбанов, примотанных к голове, шее и подбородку широкими белыми лентами. Ведлы были так сосредоточены на своём камлании, что даже не обратили внимания на два автожира, летящие к ним.
Экспедиции предстояло спуститься по Марии до реки Белой, по ней до Кубани и дальше подниматься по ней вверх по течению до Черкесска. Там они должны будут выбраться из воды, доехать до станицы Бекешевской и дальше сплавляться по реке Куме до того места, где во времена Митяя стоял город Минеральные Воды, а от него доехать до реки Малки, довольно полноводной, и уже по ней сплавляться сначала до Терека, а по Тереку почти до Каспийского моря. Это был самый простой, безопасный и быстрый путь на юг. Митяй ещё не знал, смогут ли они заложить город вблизи Апшеронского полуострова.
Из Апшеронска они ехали на Апшеронский полуостров, но в том, что они встретят чёрных даргов по пути туда, Митяй был почему-то уверен наверняка, на все сто процентов.
Именно к этой встрече он и подготовился в первую очередь, хотя и она могла получиться сосем не такой, как ему хотелось бы, но Митяй надеялся на лучшее. Ведлы-мастера брали с собой в дорогу в первую очередь инструмент, разобранное на части оборудование, оставив те детали, которые можно будет изготовить на месте, да ещё кое-какую технику, это были в основном мини-тракторы, лопаты, кирки, топоры, молотки и кувалды, преимущественно без рукояток, пилы, в том числе и большие дисковые, твердосплавные, которые можно было установить на поворотные боковой и фронтальный валы отбора мощности, для пилки ракушечника, гвозди, а также котлы, посуду, одежду и много чего другого, включая семена и даже саженцы фруктовых деревьев и лимонные деревца в горшках. Часть народа ехала в комфортабельных будках Больших Шишиг, а большинство – на верхней палубе барж, под прорезиненными тентами. Погода всё время стояла довольно тёплая, а потому никто из путешественников не рисковал простудиться в дороге. К тому же поездка не обещала затянуться на многие недели. У Митяя и помимо этой экспедиции имелись не менее важные дела. На Урале.
Однако он всё же надеялся уболтать чёрных даргов сменить мечи на орала и переселиться в Дмитроград, чтобы стать в нём нормальными ведлами-мастерами. Он подозревал, что самые смышлёные и потому вменяемые откочевали на юг, а вымерзли самые тупые и злобные. Поэтому он поручил Антону и Игнату срочно подготовить «Марию», на которую установили новый дизель, большую баржу и «Татьяну» для перевозки пассажиров. Антон должен был покинуть Дмитроград через три дня после их отъезда, подняться по Кубани до Кропоткина и ждать их там. В том, что они перевезут туда большое число чёрных даргов, Митяй почему-то не сомневался ни минуты. Он печёнкой чувствовал, что вскоре может разыграться страшная трагедия, и потому они мчались по рекам на полной скорости, а Большие Шишиги даже против течения плыли со скоростью в двадцать два километра в час. Вниз по течению скорость достигала сорока пяти километров, и потому они добрались до Гудермеса всего за трое суток, где, опустив вниз и закрепив колёса, привели баржи в сухопутное положение, выехали на берег и, подняв понтоны, направились в сторону Махачкалы с куда большей скоростью, чем двигались до этого момента по воде.
Им то и дело попадались мелкие речушки, текущие с гор, которые они форсировали с ходу. Утром четвёртого дня Митяй почувствовал неладное, так как сколько ни вглядывался в степь через бинокль, не видел огромных, свирепых гиенодонтов, отчего в его душу закралось страшное подозрение. Он приказал всем остановиться и срочно готовить к вылету оба автожира. В один сел сам, но не за штурвал, а в правое, пассажирское сиденье, а во второй пассажиром велел сесть Михаилу, повесив ему на каждое плечо по большой сумке с двумя дюжинами взрыв-пакетов. Всем остальным он приказал мчаться на полной скорости к той точке на нарисованной им карте, где горыподходили почти вплотную к морю, к Махачкале, и если будет такая возможность, то ехать дальше к Дербенту по берегу или плыть по морю вдоль берега. Вряд ли ландшафт изменился там очень уж основательно, а раз так, то между морем и горами имелось достаточно пространства, и, возможно, где-то там какие-то ведлы решили устроить для чёрных даргов ловушку, собрав огромную стаю гиенодонтов.
Митяй ещё в прошлом году подумал, что, скорее всего, чёрные дарги были родом из Куринской низменности и прилегающему к ней предгорью. Турнуть их оттуда вполне могло какое-то большое и очень сильное племя, притопавшее из Ирана, после чего чёрные дарги, изгнанные из родных мест, пройдя через степи, кишащие гиенодонтами, и сами озверели. Вернуться домой они точно побоялись, а значит, укрывшись от зимы за Дербентом, снова могли привлечь к себе внимание прежних гонителей, и если те собрали где-то здоровенную стаю гиенодонтов, то гнали их навстречу чёрным даргам, что должно было для них очень плохо кончиться.
Перед вылетом Митяй проинструктировал обоих пилотов, как им действовать, если дело обстоит именно так, как он думает. Те его прекрасно поняли, и они взлетели прямо с крыш будок, а машины поехали, набирая скорость. Пилоты быстро набрали высоту и легли на курс. Митяй летел в головном автожире, показывая Игорю Стальному, его пилоту, куда тот должен править. Внизу мелькала пышная зелёная растительность, и, судя по тому, что даже гиганты эласмотерии забрались в предгорья, по степи действительно прошла громадная стая хищных и свирепых гиенодонтов. Вот только кто их гнал? Ясно, что ведлы, но какого роду-племени?
Через полтора часа Митяй получил ответ на этот вопрос и даже облегчённо вздохнул. Большой отряд косматых карателей ещё находился на марше, и его вели к цели добрых три дюжины очень странно одетых ведлов, сидевших верхом на гигантских верблюдах в двухместных сёдлах. На переднем седле сидел собственно наездник, а на заднем – ведл-поводырь с говорящими камнями, которыми он приманивал гиенодонтов и одновременно держал их на дистанции метров в триста. Верблюды же, построенные в одну шеренгу, бежали свежей рысью, совершенно не обращая внимания на гиенодонтов, хотя и были для этих гигантских хищников лакомой добычей. Всего ведлы собрали стаю примерно в полторы тысячи голов с огромными клыками, и та бежала за ними, издавая приглушённое злобное рычание. Однако самым странным всё-таки оказалось одеяние ведлов, совершенно не соответствующее каменному веку. Они были одеты в длинные кожаные куртки серовато-синего цвета с нашитой на них крупной медной чешуёй, в кожаные красные штаны и такие же сапоги, а на их головах красовались ещё более странные головные уборы в виде круглых серовато-белых тюрбанов, примотанных к голове, шее и подбородку широкими белыми лентами. Ведлы были так сосредоточены на своём камлании, что даже не обратили внимания на два автожира, летящие к ним.