Первым делом его взгляд наткнулся на пачки тысячерублёвых купюр, которые здесь, похоже, не имели ровным счётом никакой ценности. Сергей затолкал их поглубже и достал из початого блока пачку "Кэмела", но не закурил, а достал из кармана дублёнки сотовый телефон, нажал на кнопку и даже не удивился, когда вместе логотипа "Мегафона" увидел надпись "Нет сети". Со смартфоном была та же самая песня. Обе эти штуковины можно было теперь смело выбросить в урну. Увы, но он мог использовать их только в качестве цифровых фотоаппаратов. Засунув смартфон в сумку, он так и поступил, сделав телефоном несколько снимков Горячеводска и старого моста через реку Подкумок. Огорчённо вздохнув, он достал сигарету и закурил, чтобы успокоиться. Мысли в его голове путались и скакали, словно антилопы в саванне. Больше всего Сергея терзала одна мысль, самая главная: – "Чёрт, и ведь вот что обидно, денег нет ни гроша!"
   Вскоре к остановке подошел и сел рядом с ним какой-то парень лет тридцати на вид, одетый как-то очень уж неказисто, хотя на нём и был надет бурого цвета костюм и чёрная водолазка. Сергей в своих чёрных джинсах, дублёнке, мохеровом индийском пуловере и зимних кроссовках выглядел рядом с ним чуть ли не принцем. Парень, севший рядом, чутко повёл носом и спросил:
   – Закурить не найдётся?
   Сергей достал из кармана дублёнки пачку "Кэмела", протянул её соседу и молча кивнул головой. Тот вытащил одну сигарету и с уважением в голосе сказал:
   – Ого, "Кэмел".
   Улыбнувшись, Сергей вспомнил старый анекдот и пробормотал вполголоса, давая парню прикурить:
   – Однако, я знаю, что это за зверь. Это кэмел, его курить надо. – Грустно усмехнувшись, он прибавил – Анекдот.
   Парень коротко хохотнул и воскликнул:
   – Про чукчу анекдот, однако!
   Тут в голову Сергея пришла блестящая мысль и он спросил:
   – Возьмёшь пару пачек "Кэмела"? Недорого отдам, по трояку. Хорошие сигареты, настоящие, американские, а не какое-то там фуфло. – Он чуть было не сказал, что покупал их даже не в магазине дьюти фри, а у знакомого оптовика, завозившего их из Штатов через Мексику и потому на пачках не было акцизных марок, но сдержался и лишь добавил – Бумажник где-то посеял. Нужно телеграмму домой дать, чтобы денег выслали.
   Парень тотчас полез во внутренний карман пиджака за деньгами, а Сергей расстегнул сумку и прикрыв пакетом две банковские пластиковые упаковки с никому не нужными в брежневские времена российскими деньгами, достал две пачки сигарет. Парень тем временем протянул ему три купюры, одну красную и две потрёпанных, рыжих. Он, явно, претендовал на четыре пачки, смекнул Серёга, хотя не знал толком, какие они из себя, советские рубли и червонцы. Сигарет он взял с собой семь блоков, а потому решил не глотничать и достал ещё две пачки, после чего взял мятые купюры и засунул их в карман куртки-дублёнки.
   Деньгами Сергей хоть немного разжился, а потому можно было начать думать о том, что делать дальше, ведь помимо того, что у него не было денег, он фактически не имел также никаких документов кроме тех, которые были датированы двадцать первым веком. В веке двадцатом это обязательно вызовет множество вопросов у первого же встречного. Причём вопросов крайне нежелательных. Вскоре подъехал трамвай номер четыре и он сел в него, хотя до центра города было идти пешком всего десять минут, но ему не хотелось тащиться по такой жаре с баулом в руке и тяжелой сумкой через плечо, да, ещё и в гору, а потому проехав всего две остановки и заплатив кондуктору за это аж целых три копейки, вышел из трамвая и направился к ресторану "Центральный". Есть ему не хотелось, но в нём он надеялся поправить своё финансовое положение. Сергей вошел в ресторан, подошел к гардеробу и достав из сумки два блока сигарет, положил их перед гардеробщиком и спросил равнодушным тоном:
   – Возьмёшь?
   Гардеробщик, сухонький мужичок кавказской наружности, дремавший на стуле, сразу же спросил:
   – Пачом цена?
   – Полтинник за блок. – Ответил Сергей.
   Гардеробщику это не понравилось и он спросил:
   – Пачом так дорого?
   – А потом, что это американский "Кэмел", а не финский, понял, саксаул? – Передразнив гардеробщика, ответил Сергей и сделал вид, что хочет забрать сигареты.
   Гардеробщик хищно осклабился и сказал:
   – Дам восемьдесят пят.
   Сергей подумал и согласился:
   – А, хрен с тобой, давай.
   Гардеробщик положил перед Сергеем зелёный полтинник, фиолетовый четвертак и красный червонец. Смахнув со стойки деньги, он достал из кармана джинсов бумажник и со вздохом вложил их в отдельный кармашек. На свои деньги, а это были как рубли, так и евро, он старался не смотреть, чтобы не злиться. Засунув бумажник в карман, он подхватил сумку и направился к выходу. Гардеробщик с каким-то возмущением окликнул его:
   – Эй, слющай, пачему обед не кушаешь?
   Поморщившись, Сергей ответил:
   – Сам ешь вчерашние шашлыки, а я знаю здесь места, где кормят получше и причём недалеко отсюда.
   Сергей снова дождался трамвая и поехал в нём по улице Кирова, которая на первый взгляд не очень-то и изменилась, но всё же была неузнаваема, хотя он был в Пятигорске всего каких-то полгода назад. В первую очередь ему бросалось в глаза то, что в городе, похоже, не было ни одной иномарки. Ещё его удивляло отсутствие многочисленных кафе на этой улице-бульваре и магазинчиков. Вскоре он подъехал к зданию главпочтампа и вышел из трамвая. С остановки он увидел большой плакат, висевший на здании дома быта. На нём были изображены на фоне кремлёвского дворца съездов двое жизнерадостных тружеников, а над их головами был начертан весьма забавный лозунг: – "Встретим XXV съезд КПСС ударным трудом!". Прочитав эту чушь, он мысленно воскликнул: – "Ни хрена себе! Это в какой же год меня закинула нелёгкая? Двадцать пятый съезд, когда же это было". Его внимание привлёк газетный киоск. Он подошел к нему, вытащил из кармана мелочь, протянул её пожилой киоскёрше и попросил:
   – "Труд", пожалуйста.
   Киоскёрша забрала с его ладони три копейки, протянула газету и спросила весёлым голосом:
   – Лотерейный билет не желаете купить, молодой человек?
   – В азартные игры с государством сам не играю и другим не советую, уважаемая. – Насмешливо отказался Сергей – Обдерёт. Как пить дать обдерёт. Вы мне лучше вот что скажите, где бы мне квартиру на месяц, другой снять? А уж я вас за это непременно отблагодарю, сударыня. Честное слово не обижу.
   Киоскёрша посмотрела на Сергея испытующе и спросила:
   – А вам как, отдельная нужна или комната с хозяйкой устроит? Отдельная будет дорого стоить.
   – Дорого это сколько? – С улыбкой спросил Сергей.
   Киоскёрша, которая, похожа, не надеялась решить свои финансовые проблемы таким образом, ответила со вздохом:
   – Шестьдесят рублей. Зато квартира на втором этаже и с телефоном. Правда, квартира у меня однокомнатная, но очень уютная и ремонт в ней я недавно сделала. Это здесь недалеко, на улице Хетагурова, но вам придётся подождать ещё полчаса. С двенадцати до часа у меня будет обеденный перерыв. Тогда вы и сможете посмотреть квартиру.
   Сергей понятия не имел, сколько стоило тогда снять квартиру в Пятигорске, но зато прекрасно понимал, что эта тётка точно не станет спрашивать у него паспорт, а потому облегчённо вздохнул и сказал весёлым голосом:
   – Согласен, хозяюшка. Надеюсь постельное бельё у вас там найдётся или мне своё нужно будет покупать?
   – Найдётся-найдётся. – Успокоила его хозяйка квартиры – И бельё, и посуда, и холодильник. Даже телевизор есть.
   Кивнув головой, Сергей сказал:
   – Хорошо. Тогда я посижу вон там, на лавочке. Газеты почитаю. Узнаю, что на белом свете творится.
   Сергей дошел до лавочки, стоящей неподалёку, поставил на неё баул и сумку, но не стал садиться, а подошел к другому киоску, в котором торговали мороженным, и купил себе одно, самое дорогое "Батончик ленинградский", за двадцать восемь копеек. Мороженное оказалось очень вкусным, облитое шоколадом и обсыпанное ореховой крошкой. Он не спеша съел мороженное и закурил. Пока он покупал газету "Труд" и буквально на шармака, без малейших усилий и риэлтеров снял себе отдельную квартиру, ему удалось выяснить самое главное, он перенёсся из две тысячи десятого года в год одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год, точнёхонько в понедельник первого февраля. Он ровным счётом не знал ничего о том, что произошло в том году и лишь припоминал, что вроде бы именно тогда Брежнев сменял Владимира Буковского, которому он был года три назад представлен в Израиле, куда ездил по делам компании, на какого-то Корволана.
   Читать газету "Труд" Сергею совершенно не хотелось, его сейчас куда больше волновало совсем другое. Например, как он оказался в прошлом, перешагнув через тридцать четыре года и попасть в тот год, когда он ещё не родился. Ещё Сергея волновало, что ему делать в этом одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году без документов, без денег и, наконец, без собственной крыши над головой. Да, и перспектива начинать всё с нуля не где-то, а в Советском Союзе во времена, как он припоминал, застоя, его тоже прельщала. С куда большей охотой он оказался бы сейчас в любой из стран Западной Европы, США или Канаде. Вот там бы с его знанием технологий бизнеса двадцать первого века он смог бы развернуться по крупному и запросто натянул бы нос даже Буллу Гейтсу, а точнее сам создал бы его "Майкрософт".
   Каким-то образом Сергея не только перенесло в прошлое, но ещё и забросило на полторы тысячи вёрст от Москвы и это бесило его больше всего. Если бы та чертовщина, отправившая его в прошлое, сменила вектор движения и отправила бы его, скажем, в Швецию или Норвегию, он бы обрадовался этому намного больше. От горестных раздумий Сергея отвлёк женский голос:
   – Пойдёмте, молодой человек покажу вам квартиру. Меня зовут Анна Семёновна, а вы кто будете?
   Сергей подскочил, заулыбался и ответил:
   – Сергей, Сергей Александрович Чистяков. Москвич. Приехал вот к вам в Пятигорск отдохнуть и заодно осмотреться, но крайне неудачно. В Минводах, в аэропорту я то ли потерял, то ли у меня украли бумажник с документами. Хорошо, что хоть второй, с деньгами, сохранился. Сейчас размещусь у вас и буду думать, что делать дальше.
   Киоскёрша сочувственно всплеснула руками и воскликнула:
   – Ой, батюшки, беда-то какая! Это кто же вас обворовал? Вам, Сергей, нужно немедленно обратиться в милицию. Неужели все-все документы пропали?
   Сергей уныло кивнул головой и сказал:
   – Все, Анна Семёновна, и паспорт, и военный билет, и водительские права. – Он хотел было сказать, что партбилет у него тоже накрылся, но передумал и прибавил – Только это ещё не факт, что их украли, но даже если и украли, то скорее всего тут же всё и выбросили. В общем завтра с утра я поеду в Минводы и постараюсь всё выяснить.
   Анна Семёновна закивала головой и сказала:
   – Ну, тогда дай вам Бог удачи. – И робко поинтересовалась у него – Сергей Александрович, а вы по какой части будете?
   Сергей улыбнулся и подумав о том, что эту пожилую женщину, возможно, смущает его холёный вид и особенно серёжка с небольшим голубым брюликом в ухе, ответил с поклоном:
   – Я работник культуры, Анна Семёновна, театральный критик по образованию, но режиссёр по призванию. В Москве, как вы сами понимаете, режиссёров и без меня хватает, но может быть мне повезёт в провинции. Хочу посмотреть на ваш театр, съездить в Ставрополь, в Нальчик. В общем я пока что не решил окончательно, куда именно перебраться.
   Такой ответ полностью удовлетворил продавщицу газет и она, радостно заулыбавшись, воскликнула:
   – Ну, так тем более Бог вам в помощь!
   Мимо как раз проезжало такси и Сергей бросился его останавливать. Погрузив свои вещи в багажник, он усадил хозяйку квартиры вперёд и они поехали на улицу Коста Хетагурова. Сергей занёс вещи в квартиру, осмотрелся в ней и расплатился с хозяйкой. Та быстро спрятала деньги в кошелёк и облегчённо вздохнула. Похоже, что они ей были очень нужны, как, впрочем, и Сергею. Из квартиры он вышел вместе с хозяйкой и та, возвращаясь в свой киоск, показала дом, в котором жила. После этого он демонстративно пошел на почту, давать телеграмму в Москву и послонявшись там минут двадцать, отправился в то самое кафе в подвальчике, куда полюбил заходить через двадцать пять лет. В нём и в семьдесят шестом готовили очень вкусно, хотя в буфете не было всего того великолепия, которое появилось в конце двадцатого века и особенно в веке двадцать первом. Из-за того, что свиная поджарка была очень вкусной, на какое-то время Сергей, выпив с горя сто пятьдесят граммов армянского коньяка, на какое-то время забыл обо всех своих неприятностях.

Глава 2. Первые радости в прошлом.

   Сергей вернулся домой и первым делом стал разбирать свой баул. Он достал из него кашемировое демисезонное пальто, три костюма, упакованных в чехлы, они ещё не успели даже помяться, и повесил их в шкафу. Зато рубашки следовало погладить и он, с опаской покрутив в руках хозяйкин утюг, со вздохом достал из дорожной сумки свой вместе с тефлоновой тканью для глажки, хотя его утюг за триста евро, гарантировал, что рубашки не пострадают. Погладив четыре рубахи, которые сунул в баул чуть ли не комом, Сергей не стал распаковывать остальные и принялся раскладывать по ящикам все другие вещи. Ноутбук он положил на стол, но вытаскивать его из сумки не стал, а вот свою видеокамеру, видеоплеер с двенадцатидюймовым монитором и дюжину кассет с DVD-дисками спрятал в ящик стола.
 
   Сидеть в квартире и смотреть телевизор ему не хотелось и он решил прогуляться и осмотреться в прошлом, о котором к своему стыду он знал не так уж и много, так самые общие сведения. Сергея не интересовала ни политика, ни коридоры власти. Он был прежде всего бизнесменом, а бизнес и Советский Союз эпохи застоя были так далеки друг от друга, что одно не видело другого даже в самый мощный телескоп. И всё-таки ему нужно было теперь как-то устраивать свою жизнь в этом мире. Поэтому Сергей решил одеться понаряднее и сначала прогуляться по городу, а затем, продав ещё пару блоков сигарет, деньги заканчивались, посидеть в ресторане и присмотреться к местному народу, чтобы найти солидных покупателей на массивную золотую, эксклюзивную цепь, такой же золотой браслет-цепочку, золотой "Ролекс" и свой перстень с бриллиантом на четыре карата.
   В принципе продав всё то золото, что у него имелось, он вполне мог прожить какое-то время вполне безбедно, а покупатели на него в этом городе имелись. На Северном Кавказе, особенно в Кабардино-Балкарии, в те годы работало немало цеховиков. Поменьше, конечно, чем в Грузии, но всё же. Об этом ему рассказывали контрактники из местных, когда он служил в этих краях в две тысяче первом, две тысячи втором году. Да, и позднее, когда он приехал в Пятигорск к своему дружку налаживать деловые контакты, он не раз слышал, что когда-то цеховики здесь крутились не в пример нынешним бизнесменам. Оспаривать их у него не было никаких оснований, но теперь у него появилась возможность выяснить, так ли это было на самом деле.
   Надев тёмно-серый костюм с голубой однотонной рубашкой и повязав свой оксфордский галстук оксфордским же узлом, заколов его массивной золотой заколкой с тремя голубыми бриллиантами, Сергей надел на безымянный палец гайку с брюликом и посмотрелся в зеркало. Оно отразило молодого, элегантно одетого блондина ростом метр восемьдесят пять, широкоплечего и атлетически сложенного, русоволосого, с довольно симпатичной физиономией. Подумав о том, что кому-то из местных, особенно жителей пресловутого Горапоста, захочется его пощипать, Сергей достал из потайного отделения своего американского кожаного кофра пистолет "Кольт", стреляющий резиновыми пулями, но немного подумав, положил его обратно.
   Егор Кондрашев, с которым он работал вот уже восемь лет, заразил его восточными единоборствами, а потому уж с кем-кем, а двумя, тремя пятигорскими армянами он точно сможет справиться даже не доставая ствол. Зато если его заметут с американской пушкой, пусть и стреляющей резиновыми пулями, да, ещё и без документов, то ему будет очень трудно объяснить ментам, кто он и откуда. Увы, но позвонить в Москву, чтобы попросить знакомых ментов, прокурорских или фээсбешников помочь ему разобраться с кем-либо, он сможет только через тридцать лет или не сможет, если его жизнь продолжится с одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Поэтому Сергей, подумав, снял с руки перстень, а с галстука заколку и спрятав всё, надел тёмное, синевато-серое пальто тонкого кашемира.
   Уже у самой двери он вспомнил о своём самом главном пятигорском друге и партнёре – Димке, с которым вместе служил во Владике. Даже не столь о нём, сколько о его родителях, которые работали в компании своего сына. Точнее о его матери, Елене Викторовне и о том, что она когда-то заведовала на Нижнем рынке комиссионным магазином. Сергей широко заулыбался и вернулся в комнату. Достав самый большой из всех полиэтиленовых пакетов, он положил в него сначала простенькие, но зато новые, в целлофане, кроссовки "Адидас", такие же новые джинсы, китайский "Райфл", и три рубашки, одну джинсовую, а две вельветовые. Всё эти вещи были в упаковках, их купила ему мать и он взял это барахло самого дикого фасона только для того, чтобы основательно изодрать его в горах и поскорее выбросить. Подумав немного, он бросил в пакет ещё и упаковку с полудюжиной носок "Ла Коста", ещё не распечатанную коробку с одеколоном "Фаренгейт" и вспомнив о том, что Володя, отец Димы, заядлый курильщик, положил сверху блок "Кэмела".
   Даже не пытаясь мысленно прикинуть, что всё это могло стоить, Сергей вышел из дома и пошел к Нижнему рынку искать комиссионку. Её он нашел не сразу, а вот Елену Викторовну узнал моментально и даже не удивился тому, какой красавицей ты оказалась. Жалея о том, что не купил цветы, он постоял несколько минут разглядывая вещи, повешенные на стене и выложенные на прилавок, думая про себя: – "Да, прав был тот старый хрен, который сказал, что Советский Союз победили не ракетами, а джинсами". Как только Димкина мать, которая, явно, была в положении, но носила не друга Сергея, а его старшую сестру, поговорила с какой-то покупательницей, он подошел к прилавку и негромко поприветствовал молодую женщину:
   – Леночка, здравствуйте. Вы не уделите мне несколько минут? Меня зовут Сергей и мне очень нужна ваша помощь.
   Елена Викторовна улыбнулась и ответила:
   – Здравствуйте, Сергей. Откуда вы знаете моё имя. Вроде бы я никогда не встречала вас раньше. Вы москвич?
   Сергей заулыбался и подумал про себя: – "Нет, Елена Викторовна просто форменный Штирлиц. Она снова, как и тогда, в две тысячи первом, сразу же узнала во мне москвича". Сказать ей правду он не мог, а потому начал вдохновенно врать:
 
   – Леночка, вас мне в точности обрисовал один мой знакомый, вот только он почему-то поскупился и не сказал, насколько вы красивы. Его зовут Славик и он как-то сдавал вам какую-то вещь и сказал мне, что с вами можно договариваться. Тут у меня есть с собой кое-какие вещицы, которые мне не нужны, но всё дело в том, что мне срочно нужны деньги. Посмотрите на них.
   Елена Викторовна улыбнулась, кивнула головой и сказала:
   – Хорошо, Сергей, давайте пройдём в мой кабинет.
   В крохотном кабинете Сергей первым делом усадил Димкину мать за стол, после чего достал сигареты и шепнул:
   – Это маленький презент для Володи. Насколько мне известно вы тоже курите, но сейчас вам этого делать нельзя, это может плохо отразиться на вашей дочери. Правда, если вам очень уж сильно захочется курить, то лучше сделать пару затяжек "Кэмела", чем курить "БТ" или "Золотое руно".
   Глаза у Елены Викторовны округлились и она спросила:
   – Откуда вы знаете о том, что я люблю "Золотое руно"? Ну, про Володю я молчу, про него вам мог рассказать Славка, но только не про "Золотое руно".
   – О, Леночка, вы мне не поверите, но я ясновидящий. Не всегда, конечно, но иногда я очень ясно вижу, кто находится рядом со мной и что этого человека ждёт в будущем. Ваше будущее видится мне вполне счастливым и безоблачным. Этим летом, в конце июня, у вас родится дочь и вы назовёте её Лидой, но чтобы окончательно вас обезопасить, я предлагаю вам отдать матери на несколько месяцев вашего пекинеса Чарли. Иначе в конце мая, когда вы будете держать его на руках сидя в кресле, эта злобная, гавкучая псина искусает вам весь живот. Так он отреагирует на то, что Лидочка начнёт ворочаться у вас в животе. Поэтому вам лучше уже сейчас отправить Чарлика в ссылку.
   Рассказывая о том, что произойдёт с Еленой Викторовной, Сергей быстро выложил на стол свои вещи. Его слова очень сильно подействовали на женщину и она воскликнула:
   – Сегодня же попрошу Вовку отвезти Чарлика к маме. Это паразит уже трижды рычал на меня. – После этих слов Елена Викторовна быстро осмотрела вещи, особенно её внимание привлёк одеколон, толкнула дверь и позвала продавщицу – Валя, срочно сними кассу и зайди ко мне. – После чего сказала – Сергей, если вы не будете против, то я возьму у вас всё это за девятьсот пятьдесят рублей. Сейчас у нас в кассе есть рублей семьсот, а остальное вы сможете забрать или перед закрытием, или завтра с утра. – Улыбнувшись, он пояснила – У моего Вовки в мае день рождения и я как раз мечтала ему подарить хороший одеколон, но деньги у меня дома.
   Пришла Валя и принесла деньги, семьсот сорок рублей. Она отдала их Елене Викторовне и как только вышла, Сергей снял с руки свой браслет, изготовленный в Италии на заказ, и спросил:
   – Леночка, а эту вещицу вы сможете пристроить? Честное слово, я даже не знаю, сколько она стоит, но весит он сто двадцать пять граммов. Золото семьсот пятидесятой пробы, красное и желто-зелёное. Изготовлен в Италии.
   – Ой, я даже не знаю, Сергей! – Воскликнула Елена Викторовна прижав руки к щекам – А красивый-то какой. Вы знаете, Сергей, я попробую. Покажу его Марату, директору рынка. Вы можете оставить мне браслет?
   – Запросто! – Воскликнул Сергей – Ваши комиссионные, Леночка, двадцать процентов. Можете не торопиться с браслетом, а если кого-то это заинтересует, то я могу предложить ещё и цепь к нему. – Сергей просунул палец под воротник рубашки и показал заведующей комиссионным магазином цепь – Она весит сто девяносто пять граммов. Правда, ценным здесь является не само золото, а работа ювелира Фабио Лоренцетти. Это эксклюзивный гарнитур для очень состоятельных господ.
   Положив деньги в бумажник, а в руку Елены Викторовны вложив золотой браслет и сорок рублей, Сергей вежливо поклонился и вышел из её кабинета. У него сразу же отлегло от души. По крайней мере на ближайшие дни никаких проблем с деньгами у него точно не будет, а там может быть он и скинет цепи. Свою прогулку по Пятигорску он начал с того, что купив возле Нижнего рынка три большие, бордовые гвоздики, в гастрономе коробку конфет, снова подошел к киоску "Союзпечати" напротив главпочтампа и сделал презент Анне Семёновне, чем привёл её в полное изумление. Женщина не сразу узнала его в позолоченных очках с дымчатыми стёклами, а узнав очень обрадовалась и немедленно предложила ему купить журнал "Америка". Сергей улыбнулся, отрицательно помотал головой и сказал:
   – Нет, меня это не интересует, Анна Сергеевна. Был я пару раз в Нью-Йорке и один раз в Лос-Анжелесе по делам и мне там не очень понравилось. Это не Рим и тем более не Венеция. Оставьте журнал лучше для какого-нибудь другого покупателя.
   Купив себе мороженное, он пошел в сторону Цветника, с любопытством разглядывая прогуливающихся по бульвару людей. Он уже успел заметить, что их одежда не отличалась ни особым шиком, ни высоким качеством, но и убогой, как об этом любили говорить, вспоминая о советском прошлом, некоторые журналисты, российские и западные, назвать её тоже было нельзя. Зато девушки в Пятигорске были очень красивые, пускай и не модно одетые. Они запросто дали бы сто очков форы парижанкам любой эпохи. Красивые лица, широкие улыбки. Сергей шел, ел мороженное и улыбался всем девушкам подряд, незаметно фотографируя самых красивых из них своим дорогим, жутко навороченным телефоном "Нокиа-7500" в элегантном чёрном, с позолотой, корпусе. Хотя он и имел тонкий корпус, камера у него была, что надо, на шесть мегапикселей.
   Внезапно на дороге справа, немного впереди резко остановились синие "Жигули" и из них выскочил тот самый парень, с которым он повстречался на трамвайной остановке и замахал ему рукой. Сергей напрягся, но быстро расслабился, увидев, что парень широко улыбается, и тоже улыбнулся. Любитель "Кэмела" приблизился и протягивая руку представился ему:
   – Меня зовут Виктор. – Сергей пожал руку и представился, назвавшись на этот раз референтом союза театральных деятелей из Москвы, из-за чего Виктор тотчас воскликнул – А, ну тогда всё понятно, а я сначала подумал, что ты фарцовщик. Послушай, Серёга, тут вот какое дело, у нашего начальника завтра день рождения, а он, как увидел у меня пачку "Кэмела", так весь и затрясся. Извини, но я видел, как ты заходил в ресторан "Центральный", а потому тут же метнулся к Ашоту, но тот уже перепродал твоё курево. У него всего пять пачек осталось, да, и продаёт он их не по тем ценам, по которым их могут курить следаки прокуратуры. Слушай, у тебя, случайно, не осталось сигарет. Мы с ребятами из следственного отдела скинулись и хотим купить пару блоков для шефа. Сам понимаешь, начальству нужно угождать. Если у тебя ещё остался "Кэмел" может быть выручишь?