Страница:
Ручка аварийного открывания – он дернул ее, собрал свои силы в кулак – и, толкнув люк десантного отсека, вывалился на траву и пополз. Через несколько секунд – вертолет, в который попала граната, взорвался.
Сил стоять не было, но были силы ползти. Он пополз от вертолета в том направлении, где гремел винтами другой вертолет, уже зная, что не доползет. Не успеет. На полпути его перехватил кто-то. Подворски – все лицо в крови, но стоит на ногах, как-то держится.
– Цел?! Мать твою, цел! А ну – пошли!
– Сержант… Иди к вертолету…
– А ну – встать! Встать, капрал!
В свете вспышки термитного заряда, уничтожившего сбитый русский вертолет, они увидели, как на фоне гасиенды поднимается еще один, как пули выбивают мимолетные колкие искры из его брони.
Вот и приехали…
Вертолет слегка дрогнул и начал смещаться в их сторону. Пули свистели через их головы, из распахнутого десантного отсека десантники отстреливали последние остававшиеся у них патроны. Их прикрывали.
Кто-то прыгнул из десантного отсека, метров с семи-восьми, упав прямо им под ноги. Перекатился, открыл огонь из автомата…
– Давайте! Сейчас лестницу сбросят! Уходите, я прикрою! Ну!
Когда Подворски и Лиу уже уцепились за лестницу – Лиу обернулся и увидел, что тот, кто прикрыл их последний рывок к вертолету, безжизненно лежит на земле…
Гасиенда
Авианосец «Императрица Екатерина»
Где-то в Перу
Картинки из прошлого
Сил стоять не было, но были силы ползти. Он пополз от вертолета в том направлении, где гремел винтами другой вертолет, уже зная, что не доползет. Не успеет. На полпути его перехватил кто-то. Подворски – все лицо в крови, но стоит на ногах, как-то держится.
– Цел?! Мать твою, цел! А ну – пошли!
– Сержант… Иди к вертолету…
– А ну – встать! Встать, капрал!
В свете вспышки термитного заряда, уничтожившего сбитый русский вертолет, они увидели, как на фоне гасиенды поднимается еще один, как пули выбивают мимолетные колкие искры из его брони.
Вот и приехали…
Вертолет слегка дрогнул и начал смещаться в их сторону. Пули свистели через их головы, из распахнутого десантного отсека десантники отстреливали последние остававшиеся у них патроны. Их прикрывали.
Кто-то прыгнул из десантного отсека, метров с семи-восьми, упав прямо им под ноги. Перекатился, открыл огонь из автомата…
– Давайте! Сейчас лестницу сбросят! Уходите, я прикрою! Ну!
Когда Подворски и Лиу уже уцепились за лестницу – Лиу обернулся и увидел, что тот, кто прикрыл их последний рывок к вертолету, безжизненно лежит на земле…
Гасиенда
Капитан Риц-Дэвис, обе руки которого были заняты здоровенной противовертолетной винтовкой, неожиданно наткнулся в коридоре на полицейский щит, полностью перекрывавший его. В бойнице щита торчал пулемет, и кто-то дружески посоветовал ему с той стороны:
– Бросай оружие, амиго! А то у меня палец чешется…
Личная охрана Альварадо – а в живых осталось, по подсчетам капитана, пять-семь боеспособных стрелков, не больше – привели его к дону Мануэлю. Дон Мануэль был безоружен, он доставал документы из какого-то кейса, быстро просматривал их и бросал в весело горящий под ногами прямо на полу костерок. Пацаны такие костерки называли «теплинка» – и теплинки эти могли привести к большому, очень большому пожару.
– Синьор, мы нашли у него оружие!
– Мать вашу, я сражался вместе с вами! – Кто-то сильно толкнул стволом капитана в спину. – Я сбил один из вертолетов, и если бы не я – вас всех прикончили бы тут к чертовой матери!
Старый мафиози поднял глаза на капитана британской разведки. В его глазах танцевало свой бесовский танец пламя костра.
– Я не знаю, предал ты меня или нет, парень… – сказал мафиози, – скорее всего, нет. Но в нашем бизнесе нет места сомнениям, и тот, кто выжил при подозрительных обстоятельствах, жить не должен. Пусть жизнь идет своим чередом, и тот, кому Господь повелел умереть – пусть умрет. Хорхе!
– Да, хефе.
– Мы уезжаем, немедленно. Расстреляй этого человека.
– Нет, сэр! Нельзя!
Один из боевиков, которому североамериканская пуля прочертила по щеке и едва не убила, рванул британца за плечо, толкнул вперед, чтобы он упал на колени.
– Какого черта, хефе?! Давай я прикончу этого идиота!
– Не смей! Оставь его!
Боевик повиновался. Альварадо смотрел на британского офицера в упор.
– Что ты хочешь сказать, Десперадо? Ты хочешь рассказать, как вам удалось выйти на меня? Признаюсь, было бы интересно послушать.
– Первый, кто выедет из дома, – покойник! Вертолеты ушли, но у них есть беспилотные аппараты! Перед самым штурмом были взрывы – от них! Они могут два дня находиться над объектом. Два дня в постоянной готовности, с ракетами! Первый, кто выедет сейчас из дома – покойник! Покойник!
– Не верь ему, хефе! Это он нас сдал! Североамериканцы пошлют бомбардировщики, как тогда! Надо уходить!
Альварадо опустил глаза и посмотрел на догорающий под ногами костерок. Без подпитки он угрожал погаснуть.
– Где полковник? Пригласите его.
– Бросай оружие, амиго! А то у меня палец чешется…
Личная охрана Альварадо – а в живых осталось, по подсчетам капитана, пять-семь боеспособных стрелков, не больше – привели его к дону Мануэлю. Дон Мануэль был безоружен, он доставал документы из какого-то кейса, быстро просматривал их и бросал в весело горящий под ногами прямо на полу костерок. Пацаны такие костерки называли «теплинка» – и теплинки эти могли привести к большому, очень большому пожару.
– Синьор, мы нашли у него оружие!
– Мать вашу, я сражался вместе с вами! – Кто-то сильно толкнул стволом капитана в спину. – Я сбил один из вертолетов, и если бы не я – вас всех прикончили бы тут к чертовой матери!
Старый мафиози поднял глаза на капитана британской разведки. В его глазах танцевало свой бесовский танец пламя костра.
– Я не знаю, предал ты меня или нет, парень… – сказал мафиози, – скорее всего, нет. Но в нашем бизнесе нет места сомнениям, и тот, кто выжил при подозрительных обстоятельствах, жить не должен. Пусть жизнь идет своим чередом, и тот, кому Господь повелел умереть – пусть умрет. Хорхе!
– Да, хефе.
– Мы уезжаем, немедленно. Расстреляй этого человека.
– Нет, сэр! Нельзя!
Один из боевиков, которому североамериканская пуля прочертила по щеке и едва не убила, рванул британца за плечо, толкнул вперед, чтобы он упал на колени.
– Какого черта, хефе?! Давай я прикончу этого идиота!
– Не смей! Оставь его!
Боевик повиновался. Альварадо смотрел на британского офицера в упор.
– Что ты хочешь сказать, Десперадо? Ты хочешь рассказать, как вам удалось выйти на меня? Признаюсь, было бы интересно послушать.
– Первый, кто выедет из дома, – покойник! Вертолеты ушли, но у них есть беспилотные аппараты! Перед самым штурмом были взрывы – от них! Они могут два дня находиться над объектом. Два дня в постоянной готовности, с ракетами! Первый, кто выедет сейчас из дома – покойник! Покойник!
– Не верь ему, хефе! Это он нас сдал! Североамериканцы пошлют бомбардировщики, как тогда! Надо уходить!
Альварадо опустил глаза и посмотрел на догорающий под ногами костерок. Без подпитки он угрожал погаснуть.
– Где полковник? Пригласите его.
Авианосец «Императрица Екатерина»
В штабе управления авиационной группой все свободные от несения дежурства офицеры стопились за спиной одного из операторов, относящихся к группе разведки. Такие группы всегда были на авианосцах, но если раньше на их вооружении были пилотируемые самолеты-разведчики, то теперь функции разведки выполняли беспилотные летательные аппараты, которых на каждом авианосце было больше десятка. Поскольку в двадцать первом веке авианосцам часто приходилось выполнять функции плавучих аэродромов и наносить удары по берегу, флотские беспилотники теперь тоже могли нести вооружение.
Два беспилотника, и четыре ракеты. Одну израсходовали на бронетранспортер, еще две – на две зенитные установки. Одна из ракет осталась…
Разгромленную гасиенду было плохо видно из-за пожаров. Горела казарма, горели два вертолета, горела техника перед воротами. Редкая цепочка уцелевших солдат продвигалась по исковерканному регулярному саду, стреляя в тех, кто лежал, – контроль.
– Ублюдки…
– Они победили нас… – задумчиво сказал кто-то.
– Сударь, еще одно слово, и будет повод для дуэли, – запальчиво ответил второй.
– Наблюдаю один… три… девять… одиннадцать целей. Отмечены как враждебные.
Это было все, что осталось от людей полковника Камасо – одного из лучших подразделений армии Перу.
– Доложить по системам.
– Двигатель – норма, фюзеляж – норма, вооружение – норма, система прицеливания – норма. Все системы стабильны.
– Приказ для «Альбатроса-два» – не покидать район.
– «Альбатрос-два» принял.
– Внимание в ангарах! «Четыреста тридцатый» – на исходную-один. «Четыреста тридцать первый» – на исходную-два. Исполнять!
На нулевом уровне в каюте дежурных экипажей четверо летчиков сорок третьей ударной палубной эскадрильи ВМФ Российской Империи проходили последнюю предстартовую проверку. На минус первом уровне – небольшие, приземистые и очень мощные тягачи подцепили два средних истребителя-бомбардировщика «С50» конструкции Северского и потащили их к основному и запасному лифту для того, чтобы поднять на палубы. Лифты справились с задачей почти одновременно – и в кромешной тьме тягачи потащили самолеты на первую и вторую исходную позицию, как им приказал летный босс – старший оперативный офицер боевого применения авиации, капитан первого ранга Горбатов.
Совершенно секретные самолеты пятого поколения «С50», новейшие разработки конструкции заводов Северского, были не так красивы, как машины четвертого поколения, в каких-то ракурсах похожие на разъяренную, раздувшую капюшон кобру. Но у них были свои преимущества – сверхзвуковой крейсерский полет, встроенные в фюзеляж отсеки для вооружения и на порядок уменьшенная радиолокационная заметность. Сейчас на «Императрице Екатерине» базировались два первых и пока единственных «С50» в исполнении для палубной авиации. В боковых отсеках для вооружения у каждого из них было по тысячекилограммовой бомбе, а в центральном отсеке – три новейшие ракеты «воздух – воздух» типа «РВВ-АЕ», применять которые не планировалось…
Палубные команды сноровисто закрепили самолеты на стартовых позициях. Сложенные крылья и кили расправились, в несколько секунд превратив гадких утят в прекрасных лебедей. Пилоты уже были в кабинах самолетов, проводили предполетную проверку систем.
– «Вышка-контроль», я «Четыреста тридцатый», позывной «Сокол-один», запрашиваю разрешения на взлет в секторе Юг. Стартовая позиция один, все системы исправны.
– «Вышка-контроль», я «Четыреста тридцать первый», позывной «Сокол-два», запрашиваю разрешения на взлет в секторе «Восток». Стартовая позиция два, все системы исправны.
– «Сокол-один», «Сокол-два» – взлет по готовности!
Техник палубной команды пустил катапульту – и самолеты выбросило с палубы в воздух. Дав форсаж и почти мгновенно перейдя звуковой барьер, русские ударные самолеты ушли в юго-восточном направлении…
– Где полковник Камасо?
Солдат с лейтенантскими погонами, тоже раненный, стоял перед наркомафиози навытяжку, как перед генералом.
– Синьор, полковник Камасо тяжело ранен.
Так оно и лучше…
– Возьми машину из моего гаража и отвези его в госпиталь, немедленно. Полковник Камасо должен остаться жив.
– Так точно! Спасибо… синьор.
– Наблюдаю цель, возможно, особо важный объект. Цель движется.
– «Альбатрос-два», опознание.
– Цель – автомобиль типа «Роллс-Ройс», черного цвета. Движется направлением на восток. Присвоен номер двадцать шесть.
Так и есть. Уходит.
– «Альбатрос-два», возможность поражения цели?
– Господин капитан, цель поразить возможно.
Капитан, отвечающий за группу беспилотников, вопросительно глянул на офицера контрразведки, неприметного человечка, взятого на борт во Владивостоке. Тот утвердительно кивнул.
– «Альбатрос-два», движущуюся цель с номером двадцать шесть уничтожить, ущерб максимальный.
– Координаты?
– Четыре один Михаил пять пять три два четыре на восемь один два один девять семь шесть, конец.
– Четыре один Михаил пять пять три два четыре на восемь один два один девять семь шесть, к исполнению принял.
На экране появилась сетка прицела.
– Приказ?
– Уничтожение, ущерб максимальный.
– Принял. Система стабильна, аппарат в боевом, получена цель, есть зона, есть готовность, есть разрешение, время над целью одна секунда. Старт!
Почти сразу же автомобиль «Роллс-Ройс», который только подъезжал к воротам исчез в яркой вспышке.
– Есть попадание. Цель уничтожена, ущерб максимальный…
На экране был виден горящий автомобиль.
– Господа…
– Господин капитан, «Соколы» один и два вошли в воздушное пространство Перу, приближаются к цели.
Это было нежелательно и рассматривалось как самая крайняя мера, которой надо был избегать при любой возможности.
– Приказ «Соколу-один» и «Соколу-два» – прекратить, немедленно прекратить.
– «Вышка-контроль», я «Сокол-один», вошли в воздушное пространство Перу. Одна минута до цели…
– «Сокол-один», я «Вышка-контроль», красный свет, красный свет! Немедленно прекратить! Возвращайтесь на базу, повторяю – красный свет, приказ – возвращаться на базу.
Пилоту «Сокола-один» было несколько жаль возвращаться на базу – если бы не этот приказ, он бы вошел в историю как пилот, первым выполнивший реальное боевое задание на самолете пятого поколения. Но приказ… есть приказ.
– «Сокол-два», я «Сокол-один», красный свет, мы возвращаемся.
– «Сокол-один», тебя понял, идем назад…
Пилот «Сокола-один» резко принял штурвал на себя, дал тягу двигателям – и груженый самолет резко ввинтился в небо, выполняя петлю Нестерова. Если не удалось выполнить задание – так хоть похулиганить немного…
Солдаты полковника Камасо, оставшиеся в живых, выжившие под огнем ракет с БПЛА, бортовых пулеметов с русских вертолетов, под огнем североамериканской штурмовой группы, умерли, даже не поняв, что произошло. Огонь нескольких автоматов наркобоевиков из группы охраны Альварадо скосил их как косой. Доблесть – ничто против циничного расчета и неимоверной подлости…
– И что нам теперь делать, умник? – Альварадо смотрел тяжело и властно. – Скажи, раз ты такой умный и предусмотрительный.
Капитан Риц-Дэвис именно в этот момент ощутил, что его статус меняется и меняется очень серьезно. Больше он уже не агент британской разведки, он – нечто другое.
– Поверить не могу, что здесь нет какого-то черного хода… под землей. Здание горит, и надо уходить. Думаю, вам есть куда пойти, синьор.
Наркобарон потер лоб.
– Ты прав, англичанин. В любой стране – мне есть куда пойти…
Два беспилотника, и четыре ракеты. Одну израсходовали на бронетранспортер, еще две – на две зенитные установки. Одна из ракет осталась…
Разгромленную гасиенду было плохо видно из-за пожаров. Горела казарма, горели два вертолета, горела техника перед воротами. Редкая цепочка уцелевших солдат продвигалась по исковерканному регулярному саду, стреляя в тех, кто лежал, – контроль.
– Ублюдки…
– Они победили нас… – задумчиво сказал кто-то.
– Сударь, еще одно слово, и будет повод для дуэли, – запальчиво ответил второй.
– Наблюдаю один… три… девять… одиннадцать целей. Отмечены как враждебные.
Это было все, что осталось от людей полковника Камасо – одного из лучших подразделений армии Перу.
– Доложить по системам.
– Двигатель – норма, фюзеляж – норма, вооружение – норма, система прицеливания – норма. Все системы стабильны.
– Приказ для «Альбатроса-два» – не покидать район.
– «Альбатрос-два» принял.
– Внимание в ангарах! «Четыреста тридцатый» – на исходную-один. «Четыреста тридцать первый» – на исходную-два. Исполнять!
На нулевом уровне в каюте дежурных экипажей четверо летчиков сорок третьей ударной палубной эскадрильи ВМФ Российской Империи проходили последнюю предстартовую проверку. На минус первом уровне – небольшие, приземистые и очень мощные тягачи подцепили два средних истребителя-бомбардировщика «С50» конструкции Северского и потащили их к основному и запасному лифту для того, чтобы поднять на палубы. Лифты справились с задачей почти одновременно – и в кромешной тьме тягачи потащили самолеты на первую и вторую исходную позицию, как им приказал летный босс – старший оперативный офицер боевого применения авиации, капитан первого ранга Горбатов.
Совершенно секретные самолеты пятого поколения «С50», новейшие разработки конструкции заводов Северского, были не так красивы, как машины четвертого поколения, в каких-то ракурсах похожие на разъяренную, раздувшую капюшон кобру. Но у них были свои преимущества – сверхзвуковой крейсерский полет, встроенные в фюзеляж отсеки для вооружения и на порядок уменьшенная радиолокационная заметность. Сейчас на «Императрице Екатерине» базировались два первых и пока единственных «С50» в исполнении для палубной авиации. В боковых отсеках для вооружения у каждого из них было по тысячекилограммовой бомбе, а в центральном отсеке – три новейшие ракеты «воздух – воздух» типа «РВВ-АЕ», применять которые не планировалось…
Палубные команды сноровисто закрепили самолеты на стартовых позициях. Сложенные крылья и кили расправились, в несколько секунд превратив гадких утят в прекрасных лебедей. Пилоты уже были в кабинах самолетов, проводили предполетную проверку систем.
– «Вышка-контроль», я «Четыреста тридцатый», позывной «Сокол-один», запрашиваю разрешения на взлет в секторе Юг. Стартовая позиция один, все системы исправны.
– «Вышка-контроль», я «Четыреста тридцать первый», позывной «Сокол-два», запрашиваю разрешения на взлет в секторе «Восток». Стартовая позиция два, все системы исправны.
– «Сокол-один», «Сокол-два» – взлет по готовности!
Техник палубной команды пустил катапульту – и самолеты выбросило с палубы в воздух. Дав форсаж и почти мгновенно перейдя звуковой барьер, русские ударные самолеты ушли в юго-восточном направлении…
– Где полковник Камасо?
Солдат с лейтенантскими погонами, тоже раненный, стоял перед наркомафиози навытяжку, как перед генералом.
– Синьор, полковник Камасо тяжело ранен.
Так оно и лучше…
– Возьми машину из моего гаража и отвези его в госпиталь, немедленно. Полковник Камасо должен остаться жив.
– Так точно! Спасибо… синьор.
– Наблюдаю цель, возможно, особо важный объект. Цель движется.
– «Альбатрос-два», опознание.
– Цель – автомобиль типа «Роллс-Ройс», черного цвета. Движется направлением на восток. Присвоен номер двадцать шесть.
Так и есть. Уходит.
– «Альбатрос-два», возможность поражения цели?
– Господин капитан, цель поразить возможно.
Капитан, отвечающий за группу беспилотников, вопросительно глянул на офицера контрразведки, неприметного человечка, взятого на борт во Владивостоке. Тот утвердительно кивнул.
– «Альбатрос-два», движущуюся цель с номером двадцать шесть уничтожить, ущерб максимальный.
– Координаты?
– Четыре один Михаил пять пять три два четыре на восемь один два один девять семь шесть, конец.
– Четыре один Михаил пять пять три два четыре на восемь один два один девять семь шесть, к исполнению принял.
На экране появилась сетка прицела.
– Приказ?
– Уничтожение, ущерб максимальный.
– Принял. Система стабильна, аппарат в боевом, получена цель, есть зона, есть готовность, есть разрешение, время над целью одна секунда. Старт!
Почти сразу же автомобиль «Роллс-Ройс», который только подъезжал к воротам исчез в яркой вспышке.
– Есть попадание. Цель уничтожена, ущерб максимальный…
На экране был виден горящий автомобиль.
– Господа…
– Господин капитан, «Соколы» один и два вошли в воздушное пространство Перу, приближаются к цели.
Это было нежелательно и рассматривалось как самая крайняя мера, которой надо был избегать при любой возможности.
– Приказ «Соколу-один» и «Соколу-два» – прекратить, немедленно прекратить.
– «Вышка-контроль», я «Сокол-один», вошли в воздушное пространство Перу. Одна минута до цели…
– «Сокол-один», я «Вышка-контроль», красный свет, красный свет! Немедленно прекратить! Возвращайтесь на базу, повторяю – красный свет, приказ – возвращаться на базу.
Пилоту «Сокола-один» было несколько жаль возвращаться на базу – если бы не этот приказ, он бы вошел в историю как пилот, первым выполнивший реальное боевое задание на самолете пятого поколения. Но приказ… есть приказ.
– «Сокол-два», я «Сокол-один», красный свет, мы возвращаемся.
– «Сокол-один», тебя понял, идем назад…
Пилот «Сокола-один» резко принял штурвал на себя, дал тягу двигателям – и груженый самолет резко ввинтился в небо, выполняя петлю Нестерова. Если не удалось выполнить задание – так хоть похулиганить немного…
Солдаты полковника Камасо, оставшиеся в живых, выжившие под огнем ракет с БПЛА, бортовых пулеметов с русских вертолетов, под огнем североамериканской штурмовой группы, умерли, даже не поняв, что произошло. Огонь нескольких автоматов наркобоевиков из группы охраны Альварадо скосил их как косой. Доблесть – ничто против циничного расчета и неимоверной подлости…
– И что нам теперь делать, умник? – Альварадо смотрел тяжело и властно. – Скажи, раз ты такой умный и предусмотрительный.
Капитан Риц-Дэвис именно в этот момент ощутил, что его статус меняется и меняется очень серьезно. Больше он уже не агент британской разведки, он – нечто другое.
– Поверить не могу, что здесь нет какого-то черного хода… под землей. Здание горит, и надо уходить. Думаю, вам есть куда пойти, синьор.
Наркобарон потер лоб.
– Ты прав, англичанин. В любой стране – мне есть куда пойти…
Где-то в Перу
Старый, скрипящий от старости семитонный «Додж» семидесятых годов, используемый здесь для местных перевозок, захрустев донельзя изношенной коробкой передач, остановился у обочины одного из шоссе, неухоженного и грязного, но ровного.
Пожилой человек, сидящий на переднем сиденье, достал несколько крупных купюр североамериканских долларов, молча протянул их водителю. Человек этот был одет как крестьянин, но он не был крестьянином, и водитель это хорошо понимал. Какую бы шкуру ни натянул на себя волк, будут видны зубы.
– Премного благодарен, сеньор, – испуганно сказал водитель, – я никому не скажу о том, что подвез столь щедрого сеньора, да благословит вас Дева Мария.
Одетый крестьянином пожилой сеньор ничего не ответил водителю. Просто посмотрел ему в глаза и вышел из машины.
Из решетчатого кузова потрепанного «Доджа» выпрыгнули еще несколько человек. У них были сумки, которые они несли через плечо.
Странная группа людей сошла с дороги…
Старинный чугунный молоток глухо стукнул в кованую наковальню, прикрепленную к двери из потемневшего от времени дерева. Стукнул ровно трижды.
За дверью зашуршало…
– Кто вы и что вам нужно в мирной монастырской обители? – глухо спросили из-за двери.
– Откройте, именем Христовым, – сказал Мануэль Альварадо.
Лязгнул засов. Дверь открылась. Худенький, невысокий, средних лет патер в простом, подпоясанном веревкой одеянии, отступил в сторону.
– Проходите, братья. Кров и стол всем, кто чтит имя Христово.
Капитан Джейкоб Риц-Дэвис шел последним. Когда патер снова закрыл дверь на засов, он остановился, снедаемый любопытством, и спросил у задвигающего обратно засов патера:
– Отче, а разве в божью обитель можно с оружием?
Глухо лязгнул стопор засова.
– Сын мой, не убий не значит – не защити. В последние времена, во времена распада и разложения, вера Христова как никогда нуждается в защите. Вправе ли я отказать в крове тем, кто стоит за веру Христову с оружием в руках…
Капитан Риц-Дэвис совершенно не был уверен, что самый могущественный наркобарон американского континента, который только что чудом избежал смерти, стоит за веру Христову с оружием в руках. Но он понял, что все не так просто, и нужно еще очень многое узнать и понять, прежде чем делать какие-то выводы. И поэтому он поблагодарил падре за наставление и последовал за ним прохладным и темным монастырским коридором.
На следующий день все мировые телеканалы прервали свою трансляцию для экстренного выпуска новостей. В пресс-центре Белого Дома президент САСШ Дарби Морган объявил о том, что в результате специальной операции наркоторговец и глава террористической сети был уничтожен. Свою речь он начал со слов «Хвала Господу, мы сделали это».
Никто даже и представить не мог, что произойдет потом.
Пожилой человек, сидящий на переднем сиденье, достал несколько крупных купюр североамериканских долларов, молча протянул их водителю. Человек этот был одет как крестьянин, но он не был крестьянином, и водитель это хорошо понимал. Какую бы шкуру ни натянул на себя волк, будут видны зубы.
– Премного благодарен, сеньор, – испуганно сказал водитель, – я никому не скажу о том, что подвез столь щедрого сеньора, да благословит вас Дева Мария.
Одетый крестьянином пожилой сеньор ничего не ответил водителю. Просто посмотрел ему в глаза и вышел из машины.
Из решетчатого кузова потрепанного «Доджа» выпрыгнули еще несколько человек. У них были сумки, которые они несли через плечо.
Странная группа людей сошла с дороги…
Старинный чугунный молоток глухо стукнул в кованую наковальню, прикрепленную к двери из потемневшего от времени дерева. Стукнул ровно трижды.
За дверью зашуршало…
– Кто вы и что вам нужно в мирной монастырской обители? – глухо спросили из-за двери.
– Откройте, именем Христовым, – сказал Мануэль Альварадо.
Лязгнул засов. Дверь открылась. Худенький, невысокий, средних лет патер в простом, подпоясанном веревкой одеянии, отступил в сторону.
– Проходите, братья. Кров и стол всем, кто чтит имя Христово.
Капитан Джейкоб Риц-Дэвис шел последним. Когда патер снова закрыл дверь на засов, он остановился, снедаемый любопытством, и спросил у задвигающего обратно засов патера:
– Отче, а разве в божью обитель можно с оружием?
Глухо лязгнул стопор засова.
– Сын мой, не убий не значит – не защити. В последние времена, во времена распада и разложения, вера Христова как никогда нуждается в защите. Вправе ли я отказать в крове тем, кто стоит за веру Христову с оружием в руках…
Капитан Риц-Дэвис совершенно не был уверен, что самый могущественный наркобарон американского континента, который только что чудом избежал смерти, стоит за веру Христову с оружием в руках. Но он понял, что все не так просто, и нужно еще очень многое узнать и понять, прежде чем делать какие-то выводы. И поэтому он поблагодарил падре за наставление и последовал за ним прохладным и темным монастырским коридором.
На следующий день все мировые телеканалы прервали свою трансляцию для экстренного выпуска новостей. В пресс-центре Белого Дома президент САСШ Дарби Морган объявил о том, что в результате специальной операции наркоторговец и глава террористической сети был уничтожен. Свою речь он начал со слов «Хвала Господу, мы сделали это».
Никто даже и представить не мог, что произойдет потом.
Картинки из прошлого
Июнь 2005 года.
Мехико-Сити.
Индейская территория
Всю ночь спал плохо. Снились кошмары. Почему-то горящий на каком-то холме крест, как при ку-клукс-клановских расправах.
Верный своей привычке всему и вся искать объяснения, я понял, что кошмары начинаются, если спать на спине, возможно, в таком случае труднее дышать. Теперь я ложился спать на бок, но во сне почему-то переворачивался на спину, и мне снова и снова снились кошмары.
Сегодняшний был знакомым – ночь, дождь как из ведра, тонкая полиэтиленовая пленка, шершавый рубероид крыши – и снайперская винтовка в руках. Я даже знал, какая именно, – «М500» североамериканского производства. Я не знал, кого я должен застрелить, и, наверное, никогда этого не узнаю, потому что сон внезапно обрывался, оставляя страх и тяжесть в груди.
Эти сны начали мне сниться совсем недавно, они были яркими, как пленка синематографа. И я не знал, что с ними делать.
Едва выспавшись, я встал в шесть часов утра, когда на улице был сумрак – ночь уже уходила, а день никак не мог вступить в свои права. Марианны рядом уже не было.
Поплелся в душ – здесь, в Мехико, душ был роскошью, нормальной воды не хватало даже для питья. Под струями холодной воды, безжалостно бьющими как тогда, на крыше, пришел в себя. Вспомнил – все, что было, и все, что есть. И даже не хочу задумываться, что будет дальше…
Марианна сидела в большой комнате, поджав под себя ноги по-турецки. На ней была только моя рубашка – ненавижу эту привычку – и ноутбук, который она сосредоточенно просматривала. Ни у нее, ни у меня не было постоянного сотового телефона, вся информация приходила либо адвокатам, либо на почтовые ящики, в которые можно зайти в любую минуту с любого места и любого компьютера. Простая мера предосторожности, одна из многих.
Марианна не обратила на меня ни малейшего внимания, поэтому я пошел на кухню (или то, что здесь называлось кухней) готовить кофе. Джезва была грязной, пришлось мыть – зато кофе был просто отличный, колумбийский. К сожалению, его все меньше и меньше, в стране идет необъявленная гражданская война, специальные самолеты день и ночь кружат над страной, разбрызгивая специальные ядохимикаты, которые губят растения. Рассчитано это на плантации кокаиновых кустов, но бьет по всем, в том числе по фермерам, которые, оставшись без урожая, берутся за автомат. Когда в стране необъявленная гражданская война, выращивают только то, что дает максимум выхода при минимуме затрат. А кока – это же сорняк, сорный куст, за ней и ухаживать особо не надо…
Кофе сварился быстро, когда я разливал его по чашкам, почувствовал, что Марианна зашла на кухню.
– Кофе готов, – объявил я.
– Ты надолго? – спросила она.
Отвечать не хотелось.
– Не знаю, – честно ответил я, – у меня серьезные неприятности.
Серьезные или нет – это еще вопрос. Убивать меня сейчас нет смысла – разве что только отомстить. Но в британской разведке тоже не дураки сидят, они понимают, что любое следующее решение, которое они примут, только усугубит ситуацию. Есть такие ситуации, наилучший выход из которых – оставить все как есть и ничего не предпринимать. Настораживало только одно – почему британцы решили активизироваться именно сейчас. И почему они так легко и быстро пошли на острую акцию?
А вот взрыв в кондоминиуме, при котором я едва не попал на банкет и только чудом спасся, – это уже серьезнее. Надо выяснить – возможно, кто-то остался в живых. Если нет, то моя связь с СРС оборвана, временно или постоянно. Это не такая организация, в которую можно зайти просто через парадный вход. Либо тебе доверяют, либо нет.
На подносе я перенес кофе в большую комнату. Сам пока пить не стал…
– Можно? – я показал на компьютер.
– Валяй.
Я вставил в разъем флеш-карту, которую постоянно носил с собой на шее, она содержала ключ шифрования. Ничего противозаконного, просто защита своих коммерческих тайн и интересов от любопытных глаз. На флешке содержались сразу несколько ключей, для каждого почтового ящика свой. Почту я не разгребал вот уже пару дней, и это плохо. В отличие от сотового телефона, который требует немедленного внимания, такое ведение дел требует сосредоточенности и добросовестности.
Письмо попалось на третьем почтовом ящике. Солидное такое, на специальном электронном бланке.
«Нортон Ойл». Председатель Совета Директоров г-н Джек Мисли желал бы пригласить Его Сиятельство, князя Александра Воронцова на рандеву для обсуждения безотлагательных вопросов коммерческого характера. Доставка за счет принимающей стороны с любой точки земного шара. Данное письмо нуждается в ответе и как можно скорее.
Я даже моргнул, не веря тому, что увидел. Но письмо никуда не делось.
«Нортон Ойл». Джек Мисли.
Это значило – снова что-то происходит. И Мисли снова – как тогда, в деле с атомными бомбами в Вашингтоне – ищет неофициальных контактов.
Даже титул правильно написали, не переврали, как обычно здесь.
– На, посмотри. – Я передвинул компьютер Марианне. Та допила кофе, вгляделась, присвистнула.
– Самый верх.
– Вот именно. Интересно, где он? Что говорят про него?
Марианна пожала плечами:
– Либо где-то здесь, либо в Бразилии. У него работы в кризисных регионах, в основном на шельфе. Здесь, в Мексиканском заливе, ему принадлежат девять вышек из десяти. Бурение на шельфе Западного побережья – тоже его. И Бразилия.
– Бразилия?
– В Бразилии обнаружили нефть. Очень глубоко, но залежи, судя по слухам, громадные, десятки миллиардов тонн доказанных запасов. Бразилия сейчас – это новое Эльдорадо.
– Насколько глубоко?
– Глубоко. От километра, возможно, даже и больше. Сейчас бурение идет там, где еще пару десятилетий назад и помыслить не смели. Глубоководные буровые платформы, возможно даже подводные танкеры[18], как у вас.
– И война…
Бразилия. Страна пляжей, красивых и доступных девушек и жестокой войны, развязанной там одним придурком и пока только набирающей ход…
– И война, – согласилась Марианна, – очень серьезная война. Там многие пасутся, но нас там нет. Если Джек Мисли замолвит за нас словечко – я буду ему несказанно благодарна.
Набрав ответ, в котором я указал номер купленного в мексиканском аэропорту сотового телефона, я послал его и открыл сайт Stratfor – исследовательского центра, занимающегося изучением военных конфликтов и прогнозированием рисков. Сбросив им денег с электронного кошелька, через несколько минут я получил два варианта доклада по Бразилии – на несколько десятков и несколько сотен страниц. Дорого, но я уверен, что этот доклад если и уступает тому, что находится в распоряжении СРС, то ненамного. Интернет вообще очень упростил нашу жизнь, теперь через него можно заполучить девяносто процентов нужной тебе развединформации, от спутниковых снимков местности до такого вот доклада. Есть даже сайты, где энтузиасты анализируют эти спутниковые снимки, ищут признаки сооружений военного характера, проводят военно-стратегические игры.
Джек Мисли… Вице-президент. То, ради чего я здесь и работал. Выход на самый верх, туда, куда чужого не пустят. Наш человек в Вашингтоне. Попытаться раз и навсегда сломить монополию Великобритании на тайное управление.
Зазвонил телефон. Тот самый, который я купил, у него был громкий и неприятный звонок.
– Господин Воронцов?
Холодный голос, явно принадлежащий даме. Вышколенной, холодной как лед даме, явно личной помощнице.
– С утра был им… – Я привычно взял чуть шутливый тон, чтобы сбить собеседника с нити разговора.
Бесполезно. Такую не собьешь.
– Господин Воронцов, господин Мисли послал за вами частный самолет в Мехико. Он прибудет примерно через пять часов, бизнес-терминал. Вы сможете там быть, господин Воронцов?
– Если не убьют по дороге, то буду.
– Вас встретят у дверей терминала, с паспортом проблем не будет. Можете ничего с собой не брать.
– Кто встретит, сударыня?
– Я лично. Думаю, что я узнаю вас.
– С нетерпением жду встречи.
И опять не сбилась:
– До встречи, господин Воронцов.
Джек Мисли. Человек с самого верха. Интересно, чем и кем он является сейчас, после отставки…
Теплые руки легли мне на плечи сзади.
– Летишь?
– Лечу. В конце концов, это наш хлеб, мы этим живем. Надо сделать домашнее задание. И верни мне рубашку…
Вернула…
К бизнес-терминалу меня подвезла Марианна. Во-первых, потому, что у меня не было здесь машины, во-вторых, потому, что хотела посмотреть, с кем и как я полечу. Этакое проявление власти… тонкой, почти невидимой субстанции, определяющей в этом мире очень многое. Думаю, то, что она увидела, ее не обрадовало.
Дамочке, которая меня ждала, без картонки с именем, конечно, не тот уровень – было двадцать с чем-то, но по некоторым признакам можно было сказать – за тридцать. Просто отличная работа пластических хирургов с Вильфранс Сюр-Мер или тому подобного места (в Голливуде есть неплохие клиники). Штучка с Восточного побережья – строгая черная блузка, узкая юбка по колено, настолько узкая, что передвигаться в ней проблематично. Несколько языков и, возможно, академия в Куантико. С такими надо держать ухо востро.
– Мистер Воронцов? – она безошибочно меня узнала, направилась сразу ко мне. Хотя не узнать сложно, да и в бизнес-терминале было не так-то много народа.
– Так точно, – по-военному отрекомендовался я.
Рядом с собой я чувствовал настоящую атомную бомбу, готовую взорваться, – Марианна, как и все латиноамериканки, была жутко ревнива, и ей составляло большого труда держать себя в рамках. Она это делать умела, но глаза ее выдавали.
Впрочем, я не такой дурак, чтобы вестись на такую вот дамочку из-под ножа хирурга и с мутным прошлым. Она-то не против, только намекни. И в коллекции записей шефа появится еще одна кассета с компрматериалом. Так обычно работают с публично избранными политиками, сенаторами, конгрессменами, министрами. Северная Америка – страна ханжеская, и если у нас похождения министра иностранных дел с очередной пассией, годящейся ему во внучки, вызывают у кого зависть, у кого смех, то в САСШ за это можно слететь со своего поста. Меня компрометировать незачем, того, что уже есть, вполне достаточно, это с лихвой перекрывает интрижку на борту бизнес-самолета, – но, может быть, попытаются просто для коллекции сделать.
Верный своей привычке всему и вся искать объяснения, я понял, что кошмары начинаются, если спать на спине, возможно, в таком случае труднее дышать. Теперь я ложился спать на бок, но во сне почему-то переворачивался на спину, и мне снова и снова снились кошмары.
Сегодняшний был знакомым – ночь, дождь как из ведра, тонкая полиэтиленовая пленка, шершавый рубероид крыши – и снайперская винтовка в руках. Я даже знал, какая именно, – «М500» североамериканского производства. Я не знал, кого я должен застрелить, и, наверное, никогда этого не узнаю, потому что сон внезапно обрывался, оставляя страх и тяжесть в груди.
Эти сны начали мне сниться совсем недавно, они были яркими, как пленка синематографа. И я не знал, что с ними делать.
Едва выспавшись, я встал в шесть часов утра, когда на улице был сумрак – ночь уже уходила, а день никак не мог вступить в свои права. Марианны рядом уже не было.
Поплелся в душ – здесь, в Мехико, душ был роскошью, нормальной воды не хватало даже для питья. Под струями холодной воды, безжалостно бьющими как тогда, на крыше, пришел в себя. Вспомнил – все, что было, и все, что есть. И даже не хочу задумываться, что будет дальше…
Марианна сидела в большой комнате, поджав под себя ноги по-турецки. На ней была только моя рубашка – ненавижу эту привычку – и ноутбук, который она сосредоточенно просматривала. Ни у нее, ни у меня не было постоянного сотового телефона, вся информация приходила либо адвокатам, либо на почтовые ящики, в которые можно зайти в любую минуту с любого места и любого компьютера. Простая мера предосторожности, одна из многих.
Марианна не обратила на меня ни малейшего внимания, поэтому я пошел на кухню (или то, что здесь называлось кухней) готовить кофе. Джезва была грязной, пришлось мыть – зато кофе был просто отличный, колумбийский. К сожалению, его все меньше и меньше, в стране идет необъявленная гражданская война, специальные самолеты день и ночь кружат над страной, разбрызгивая специальные ядохимикаты, которые губят растения. Рассчитано это на плантации кокаиновых кустов, но бьет по всем, в том числе по фермерам, которые, оставшись без урожая, берутся за автомат. Когда в стране необъявленная гражданская война, выращивают только то, что дает максимум выхода при минимуме затрат. А кока – это же сорняк, сорный куст, за ней и ухаживать особо не надо…
Кофе сварился быстро, когда я разливал его по чашкам, почувствовал, что Марианна зашла на кухню.
– Кофе готов, – объявил я.
– Ты надолго? – спросила она.
Отвечать не хотелось.
– Не знаю, – честно ответил я, – у меня серьезные неприятности.
Серьезные или нет – это еще вопрос. Убивать меня сейчас нет смысла – разве что только отомстить. Но в британской разведке тоже не дураки сидят, они понимают, что любое следующее решение, которое они примут, только усугубит ситуацию. Есть такие ситуации, наилучший выход из которых – оставить все как есть и ничего не предпринимать. Настораживало только одно – почему британцы решили активизироваться именно сейчас. И почему они так легко и быстро пошли на острую акцию?
А вот взрыв в кондоминиуме, при котором я едва не попал на банкет и только чудом спасся, – это уже серьезнее. Надо выяснить – возможно, кто-то остался в живых. Если нет, то моя связь с СРС оборвана, временно или постоянно. Это не такая организация, в которую можно зайти просто через парадный вход. Либо тебе доверяют, либо нет.
На подносе я перенес кофе в большую комнату. Сам пока пить не стал…
– Можно? – я показал на компьютер.
– Валяй.
Я вставил в разъем флеш-карту, которую постоянно носил с собой на шее, она содержала ключ шифрования. Ничего противозаконного, просто защита своих коммерческих тайн и интересов от любопытных глаз. На флешке содержались сразу несколько ключей, для каждого почтового ящика свой. Почту я не разгребал вот уже пару дней, и это плохо. В отличие от сотового телефона, который требует немедленного внимания, такое ведение дел требует сосредоточенности и добросовестности.
Письмо попалось на третьем почтовом ящике. Солидное такое, на специальном электронном бланке.
«Нортон Ойл». Председатель Совета Директоров г-н Джек Мисли желал бы пригласить Его Сиятельство, князя Александра Воронцова на рандеву для обсуждения безотлагательных вопросов коммерческого характера. Доставка за счет принимающей стороны с любой точки земного шара. Данное письмо нуждается в ответе и как можно скорее.
Я даже моргнул, не веря тому, что увидел. Но письмо никуда не делось.
«Нортон Ойл». Джек Мисли.
Это значило – снова что-то происходит. И Мисли снова – как тогда, в деле с атомными бомбами в Вашингтоне – ищет неофициальных контактов.
Даже титул правильно написали, не переврали, как обычно здесь.
– На, посмотри. – Я передвинул компьютер Марианне. Та допила кофе, вгляделась, присвистнула.
– Самый верх.
– Вот именно. Интересно, где он? Что говорят про него?
Марианна пожала плечами:
– Либо где-то здесь, либо в Бразилии. У него работы в кризисных регионах, в основном на шельфе. Здесь, в Мексиканском заливе, ему принадлежат девять вышек из десяти. Бурение на шельфе Западного побережья – тоже его. И Бразилия.
– Бразилия?
– В Бразилии обнаружили нефть. Очень глубоко, но залежи, судя по слухам, громадные, десятки миллиардов тонн доказанных запасов. Бразилия сейчас – это новое Эльдорадо.
– Насколько глубоко?
– Глубоко. От километра, возможно, даже и больше. Сейчас бурение идет там, где еще пару десятилетий назад и помыслить не смели. Глубоководные буровые платформы, возможно даже подводные танкеры[18], как у вас.
– И война…
Бразилия. Страна пляжей, красивых и доступных девушек и жестокой войны, развязанной там одним придурком и пока только набирающей ход…
– И война, – согласилась Марианна, – очень серьезная война. Там многие пасутся, но нас там нет. Если Джек Мисли замолвит за нас словечко – я буду ему несказанно благодарна.
Набрав ответ, в котором я указал номер купленного в мексиканском аэропорту сотового телефона, я послал его и открыл сайт Stratfor – исследовательского центра, занимающегося изучением военных конфликтов и прогнозированием рисков. Сбросив им денег с электронного кошелька, через несколько минут я получил два варианта доклада по Бразилии – на несколько десятков и несколько сотен страниц. Дорого, но я уверен, что этот доклад если и уступает тому, что находится в распоряжении СРС, то ненамного. Интернет вообще очень упростил нашу жизнь, теперь через него можно заполучить девяносто процентов нужной тебе развединформации, от спутниковых снимков местности до такого вот доклада. Есть даже сайты, где энтузиасты анализируют эти спутниковые снимки, ищут признаки сооружений военного характера, проводят военно-стратегические игры.
Джек Мисли… Вице-президент. То, ради чего я здесь и работал. Выход на самый верх, туда, куда чужого не пустят. Наш человек в Вашингтоне. Попытаться раз и навсегда сломить монополию Великобритании на тайное управление.
Зазвонил телефон. Тот самый, который я купил, у него был громкий и неприятный звонок.
– Господин Воронцов?
Холодный голос, явно принадлежащий даме. Вышколенной, холодной как лед даме, явно личной помощнице.
– С утра был им… – Я привычно взял чуть шутливый тон, чтобы сбить собеседника с нити разговора.
Бесполезно. Такую не собьешь.
– Господин Воронцов, господин Мисли послал за вами частный самолет в Мехико. Он прибудет примерно через пять часов, бизнес-терминал. Вы сможете там быть, господин Воронцов?
– Если не убьют по дороге, то буду.
– Вас встретят у дверей терминала, с паспортом проблем не будет. Можете ничего с собой не брать.
– Кто встретит, сударыня?
– Я лично. Думаю, что я узнаю вас.
– С нетерпением жду встречи.
И опять не сбилась:
– До встречи, господин Воронцов.
Джек Мисли. Человек с самого верха. Интересно, чем и кем он является сейчас, после отставки…
Теплые руки легли мне на плечи сзади.
– Летишь?
– Лечу. В конце концов, это наш хлеб, мы этим живем. Надо сделать домашнее задание. И верни мне рубашку…
Вернула…
К бизнес-терминалу меня подвезла Марианна. Во-первых, потому, что у меня не было здесь машины, во-вторых, потому, что хотела посмотреть, с кем и как я полечу. Этакое проявление власти… тонкой, почти невидимой субстанции, определяющей в этом мире очень многое. Думаю, то, что она увидела, ее не обрадовало.
Дамочке, которая меня ждала, без картонки с именем, конечно, не тот уровень – было двадцать с чем-то, но по некоторым признакам можно было сказать – за тридцать. Просто отличная работа пластических хирургов с Вильфранс Сюр-Мер или тому подобного места (в Голливуде есть неплохие клиники). Штучка с Восточного побережья – строгая черная блузка, узкая юбка по колено, настолько узкая, что передвигаться в ней проблематично. Несколько языков и, возможно, академия в Куантико. С такими надо держать ухо востро.
– Мистер Воронцов? – она безошибочно меня узнала, направилась сразу ко мне. Хотя не узнать сложно, да и в бизнес-терминале было не так-то много народа.
– Так точно, – по-военному отрекомендовался я.
Рядом с собой я чувствовал настоящую атомную бомбу, готовую взорваться, – Марианна, как и все латиноамериканки, была жутко ревнива, и ей составляло большого труда держать себя в рамках. Она это делать умела, но глаза ее выдавали.
Впрочем, я не такой дурак, чтобы вестись на такую вот дамочку из-под ножа хирурга и с мутным прошлым. Она-то не против, только намекни. И в коллекции записей шефа появится еще одна кассета с компрматериалом. Так обычно работают с публично избранными политиками, сенаторами, конгрессменами, министрами. Северная Америка – страна ханжеская, и если у нас похождения министра иностранных дел с очередной пассией, годящейся ему во внучки, вызывают у кого зависть, у кого смех, то в САСШ за это можно слететь со своего поста. Меня компрометировать незачем, того, что уже есть, вполне достаточно, это с лихвой перекрывает интрижку на борту бизнес-самолета, – но, может быть, попытаются просто для коллекции сделать.