Конрад не спеша оделся и даже успел почистить одежду мягкой платяной щеткой, висевшей рядом с умывальником. Теплой воды в баках вагона было достаточно, и механик не отказал себе в удовольствии тщательно вымыть лицо. И теперь, когда его карманный хронометр собственной конструкции показывал шесть утра, он был абсолютно готов к прибытию в загадочный Магиструм, скрывавший столько тайн.
   Взглянув в окно, Конрад нервно взглянул на часы. Пожалуй, для его делового визита еще слишком рано. Конечно, ходят слухи, что магистры работают день и ночь, неделями не покидая своих лабораторий. Но Штайн был уверен, – заявиться к незнакомому человеку в шесть утра – это слишком, даже для магистра.
   Сунув хронометр в карман, Конрад поправил серую кепку с коротким козырьком, снова выглянул в окно, смахнул пылинку с рукава. Потом сел. Он еще никогда не был в Магиструме, и ему было немного не по себе. Деловые отношения – это одно, а личный визит… Не то чтобы Конрад был смущен, инженера ремонтного батальона канцлера не могло смутить ничто на этом свете. И все же это было его первое дальнее путешествие, если не считать марш-броска на край Пустоши, на самую границу с Малефикумом. Тогда он обслуживал бронеходы северных застав, что стояли точно напротив постов магов, и даже видел издалека укрепления малефикантов. Но это была служба. Теперь же он предоставлен самому себе и действует как частное лицо, не имея поддержки, и даже более того, – если его секрет раскроется, он рискует попасть в крупные неприятности.
   Штайн невольно взглянул на потертый кожаный чемодан с обитыми жестью уголками. Секрет и в нем самом, и в его содержимом. Внезапно инженер почувствовал, что к нему вернулась уверенность. Да. Только рискуя, можно достичь своей мечты. Пусть над его проектом гражданского пароката посмеялись. Когда у него будут деньги, чтобы произвести первую модель и продать ее частному лицу, тогда посмотрим, кто будет смеяться последним. Ведь никакого запрета на владение самодвижущимися механизмами в Механикуме нет. Просто их производство так дорого, что позволить себе такие механизмы может только армия, щедро финансируемая государственной казной. Но его проект личного пароката будет дешевым. Ему не нужна броня и вооружение, не нужно ему и повышенной проходимости, как у военных бронеходов. Самая дорогая часть – двигатель. А все остальное в производстве не дороже частей телеги. И пусть на прошлом годовом симпозиуме инженеров Брок и Гильден высмеяли его идею. Пусть они и самые известные механики, но они – прошлый день. Этим стариканам сложно представить, что кто-то захочет иметь личный паровой экипаж. А между тем у Штайна уже три предварительных заказа. Конечно, заказами это назвать сложно, но его осторожные намеки встретили горячее одобрение в салоне леди Агаты. Лорд Свенсон и его наследник ясно выразились, что будь такие экипажи в продаже, они не пожалели бы денег на их приобретение. Да и сама леди Агата тоже выразила искренний интерес к идее гражданского пароката. Она всегда старалась быть на шаг впереди всех остальных и, конечно, не упустила бы случая приобрести новинку, чтобы шокировать ею весь город. Но, к великому сожалению, все намеки Конрада о финансировании разработок были вежливо проигнорированы – как лордом, так и леди Агатой. Других знакомых с большими капиталами у Штайна не было, и именно тогда он понял, что должен все сделать сам. Этот новый проект… Он может принести большие деньги, если все сделать с умом. В Механикусе его нельзя будет осуществить. Деньги на изобретение армия не даст – потому что никогда не примет на вооружение предмет, в котором есть части, произведенные в соседних государствах. Это вопрос безопасности. А вот в Магиструме, где такой проблемы не существует, а деньги делаются прямо из воздуха, есть шанс получить крупное вознаграждение. Но для этого нужна помощь одного из магистров.
   Внезапно вагон лязгнул, Конрад услышал пронзительный свисток, и пароход резко остановился, с шумом выпустив облако пара, что докатилось даже до окон пассажирского вагона. Штайн резко встал с сиденья, глянув в окно, затянутое сизым паром, и шагнул к двери. В тот же момент она распахнулась, и на пороге появился все тот же заспанный кельнер, не успевший даже как следует выбрить щеки.
   – Господин Штайн, – хрипло сказал он. – Рад сообщить вам, что наш состав благополучно прибыл на вокзал Магиструма.
   – Благодарю, – буркнул инженер, раздраженный неряшливым видом кельнера.
   – Прошу вас немного задержаться, – сказал тот, видя, что пассажир уже взялся за ручку чемодана.
   – Что? – переспросил Конрад. – Задержаться?
   – С вами хочет побеседовать представитель консульства, – пробормотал кельнер, чуть закатив глаза. – Он беседует со всеми пассажирами, впервые прибывшими в Магиструм.
   – А, – сказал Штайн, чувствуя, как в тревоге сжалось сердце. – Понимаю.
   – Сейчас он подойдет. Одну минутку, пожалуйста, – сказал кельнер и закрыл дверь.
   Штайн медленно выпрямился, чувствуя, как кровь стучит в висках. Конечно. Этого следовало ожидать. Военное ведомство заботится о безопасности родины. В том числе с помощью агентов, находящихся в сопредельных странах. А он-то думал, что все вопросы решены еще на вокзале…
   Дверь кабинета распахнулась, и Конрад вздрогнул. На пороге появился человек в простом сером камзоле, серых верховых брюках и в тонких городских сапожках. Но Штайн не обманулся – взгляд незнакомца, цепкий и пронзительный, с головой выдавал в нем человека на службе канцлера.
   – Конрад Штайн? – осведомился тот, лязгнув челюстями не тише сочленений вагонов.
   – Именно так, – отозвался инженер, подавив желание отдать военный салют. – С кем имею честь?
   – Риппер Нил, – представился визитер, заходя в салон и прикрывая за собой дверь. – Представитель консульства Механикуса в вольном городе магистров, в должности младшего секретаря.
   – Чем я могу помочь консульству? – спросил Штайн, непроизвольно отступая на шаг.
   – Всего лишь ответьте на несколько вопросов, – отозвался Риппер и сделал попытку улыбнуться.
   Штайн хоть и не вздрогнул, но про себя отметил, что видел механизмы, улыбавшиеся своим стальным оскалом более человечно, чем агент консульства.
   – Извольте, – сказал Конрад, жестом приглашая посетителя сесть.
   Секретарь покачал головой, успев при этом бросить взгляд на чемодан инженера.
   – Не стоит. Это займет все пару минут.
   Штайн улыбнулся и развел руками, показывая, что сделал все что мог для протокола.
   – Вы впервые в Магиструме? – спросил Риппер, переходя к делу.
   – Да, – ответил Штайн. – Ранее не посещал город.
   – Но поддерживали деловые связи?
   – Переписка, – признал Конрад, прекрасно зная, что большинство его писем проходили через контроль. – Продажа разрешенных к вывозу деталей.
   – Да, конечно, – Риппер кивнул. – А сейчас решили нанести личный визит?
   – О да, – Конрад улыбнулся, – требуется личная консультация магистров, их умение для нового проекта.
   – Новый проект? – Нил поднял широкие брови в притворном удивлении. – Что же это такое, с чем не смогли справиться инженеры канцлера?
   – Взгляните, – пригласил Штайн, не дожидаясь, пока его попросят показать вещи.
   Он прекрасно понимал, что дело шло к досмотру, и решил, что нападение – лучшая защита. Он поднял с пола чемодан, стараясь не выдать его слишком легкий вес, и бухнул его на мягкое сиденье. Открыл крышку, сдернул лист промасленной бумаги. Там, внутри, было множество отделов, выстланных мягкой тканью. Детали из серого металла лежали в узких гнездах, и каждая была тщательно закреплена мягким кожаным ремешком.
   – Что это? – с искренним удивлением спросил секретарь, наклоняясь над распахнутым чемоданом. – Никогда не видел такого раньше.
   Конрад аккуратно вынул из гнезда самый длинный элемент конструкции – длинную металлическую плеть из десятка чешуек. Она была толщиной в руку, и механику пришлось потрудиться, чтобы удержать ее на вытянутых руках.
   – Посмотрите, – сказал он. – Как можно заметить, конструкция прекрасно гнется. Но – только в одну сторону. Если попытаться согнуть ее в другую, чешуйки фиксируются, и прогиб невозможен.
   – Для чего это? – спросил Риппер, быстро взглянув в лицо инженеру.
   – Это медицина будущего, – ответил тот, стараясь выглядеть восторженным, как и положено изобретателю. – Это новый тип корсета для поддержки спины. То, что вы сейчас видите – второй позвоночник. Прикрепляется к спине. Позволяет легко выполнять наклоны, но если что-то резко отклонит вас назад, например удар в результате аварии, то эта плеть спасет вашу спину от перелома.
   – Очень интересно, – пробормотал секретарь, разглядывая остальные детали. – От перелома?
   – Более того, – с гордостью произнес Конрад, – если спина уже повреждена, плеть можно зафиксировать, и тогда она послужит прекрасной шиной на время лечения. Ее можно будет ослаблять по желанию медика или фиксировать практически в любой позиции. Как вы видите, остальные детали предназначены для рук и ног. Отдельно лежат комплекты для бедер и мелкие комплекты для пальцев рук.
   – Полезная вещь, – задумчиво отозвался Риппер, непроизвольно прикоснувшись к своему предплечью.
   – К тому же достаточно дешева в производстве.
   – Так зачем же вам понадобилась помощь магистров? – спросил агент, выпрямляясь и глядя в глаза инженеру. – Изобретение уже готово?
   – Не совсем, – признался Конрад, чуть прикусив губу и надеясь, что это не ускользнет от взгляда Нила. – Требуется доработка. Во-первых, необходимо уменьшить вес конструкции. Все наши сплавы я уже использовал, теперь осталось только попробовать легендарные материалы магистров. Во-вторых, для работы самых мелких деталей необходима микромеханика, которую я не в силах создать. А магистры славятся именно своими мелкими работами. А в-третьих…
   Конрад замялся, и взгляд Риппера сразу приобрел жесткость.
   – Ну же, договаривайте, – сказал он.
   – Право, это неловко, – смущенно отозвался тот. – Но разработка и производство требуют значительных средств. Я ими не обладаю и надеялся предложить магистрам совместное коммерческое использование.
   – А что же служба канцлера? – осведомился агент, хотя вид у него был разочарованный, он явно успел перед встречей просмотреть досье на инженера и сам уже прекрасно знал о тех самых затруднениях. – Неужели они пожалели денег на такую полезную разработку?
   – Я отправлял запрос в службу механики, – сказал Конрад, – но мне ответили, что сей механизм не представляет для них интереса.
   Штайн говорил чистую правду. Он действительно отправлял такой запрос в службу изобретений и действительно получил отказ. Он приложил все усилия для этого. Заявка была составлена так, что только идиот вложил бы деньги в разработку такой ерунды. А ведь подобные проекты от гениальных изобретателей сыпались на службу механики дождем. Среди них были действительно интересные вещи. Или такие вот глупости. Конечно, они ответили отказом. И, конечно, младший секретарь уже знал об этом.
   – Наверно, никто из них никогда не ломал себе руку, – буркнул Риппер, отводя взгляд.
   – Боюсь, для них более ценны военные разработки, – сказал Конрад, прекрасно знавший, что именно может заинтересовать его бывших коллег.
   – Да, пожалуй, это так, – признал Нил. – Что ж. Желаю вам успеха в ваших начинаниях, господин Штайн. Надеюсь, вам повезет у магистров.
   – Спасибо, господин Нил, – откликнулся инженер, аккуратно укладывая железную плеть обратно в чемодан. – Что-нибудь еще?
   – Пожалуй, это все, – отозвался тот, направляясь к двери. – Благодарю за сотрудничество.
   У двери он остановился, будто внезапно что-то вспомнил. Конрад, ожидавший этого нехитрого трюка, и бровью не повел – продолжал возиться с ремешком.
   – Кстати, – воскликнул Риппер. – А с кем вы собираетесь встречаться в Магиструме?
   – С Ридусом Ланье, – отозвался Конрад. – Молодой магистр. Я уже несколько раз продавал ему детали.
   – Вы знакомы лично? – поинтересовался Нил.
   – К сожалению, нет, – ответил Штайн, захлопывая крышку чемодана. – Он присылал заказы в магазин Ивенберга. Они не могли удовлетворить запросы магистра и передавали заказы мне. Я их выполнял и отправлял детали Ланье – все так же, через Ивенберга. Магазин, конечно, получал свои комиссионные.
   – Ах да, – бросил Риппер. – В самом деле. Я слышал, что так они и работают.
   – В последнее время они редко что-то делают сами, – признался Конрад. – Собирают заказы и отдают их таким одиночкам, как я. Наверно, это выгоднее, чем исполнять работы самим.
   – Ловко устроились, шельмы, – ухмыльнулся Риппер. – Ну что же, желаю вам удачи, господин Штайн. Всего вам наилучшего.
   – Всего хорошего, господин Нил.
   Агент еще раз окинул взглядом кабинет, склонившегося над чемоданом инженера и, пожав плечами, вышел.
   Когда за ним закрылась дверь, Конрад отпустил чемодан и присел на сиденье рядом с ним. Он чувствовал в ногах такую слабость, что, пожалуй, ему бы не помешало воспользоваться собственным изобретением. Смахнув выступивший на лбу пот, Конрад прикрыл глаза. Нужно быть сильным. Это только начало, – если изобретение действительно пойдет в серию, у него будут действительно крупные неприятности. Конечно, и этот вопрос он продумал, – если Ланье согласится, он свалит все на него. Скажет, что магистр значительно усовершенствовал его изобретение и воспользовался идеей в своих целях. Конечно, Штайн получает процент, как соавтор, но все вопросы о конечном продукте – к магистру.
   Конрад нахмурился. Да, словами тут дело не обойдется. Будет много шума. Много неприятностей. Но пока думать о них рано. Возможно, Ланье просто пошлет настырного механикуса подальше, и тогда беспокоиться вообще будет не о чем. Ланье.
   Собравшись с духом, Конрад поднялся на ноги, поправил кепи с коротким козырьком и взял чемодан с полки. Несмотря на заклинание облегчения, он довольно сильно оттягивал руку. Если бы не волшебный чемодан малефикантов, Конрад, пожалуй, едва бы оторвал его от пола. Ведь основной вес приходился на движители – детали, заботливо скрытые в тайном отделении чудесного чемодана. Детали, что ускользнули от внимания Риппера Нила и не были ни разу упомянуты в заявке на изобретение. Детали, делающие Конрада Штайна преступником в глазах Механикуса. Детали, что должны были сделать его богатым – если когда-нибудь она заработает.
   Вздохнув, Штайн отбросил дурные мысли и вышел в коридор. Быстрым шагом миновав двери других кабинетов, сейчас пустовавших, он прошел мимо комнаты кельнера и выскочил на перрон. И застыл.
   Вокзал Магиструма настолько поразил его, что Конрад не обратил внимания на кельнера, вяло бормочущего ему в спину вежливые пожелания. Да, этот вокзал нельзя было сравнить с функциональным и скромным строением в Механикусе. Здесь все сияло мрамором. Красный, с прожилками, он был, казалось, везде. И свет газовых ламп играл на нем, заставляя оживать мертвые узоры. На специальных постаментах высились статуи – горгульи, люди, неведомые звери… Казалось, что большинство из них явились прямиком из ночных кошмаров. Огромный зал, накрытый прозрачной крышей, был таким высоким, что Конрад невольно запрокинул голову, рассматривая узоры на цветных стеклах. Темнота, в ней резкий свет газовых горелок, красный мрамор, чудовища из темной бронзы… Все это было так характерно для магистров.
   – Куда изволите? – буркнули рядом.
   Конрад быстро опустил взгляд и увидел рядом с собой здоровенного парня с курчавой черной бородой. Он был в длинном черном плаще, заляпанном внизу грязью, в черном котелке, а в руке сжимал длинный хлыст.
   – Всего одна марка, – быстро сказал он. – В любую часть нашего великолепного города. Специально для гостей – экскурсия по городу всего за две марки. Главные достопримечательности и…
   – Стой, – сказал Штайн.
   Бородатый детина послушно замолчал. Инженер достал из кармана свой хронометр. Он показывал двадцать минут седьмого – утро. Раннее утро. Пожалуй, перед визитом к магистру надо привести себя в порядок, поразмыслить над будущей беседой. И дать магистру выспаться.
   – Гостиница поближе к центру, приличная, но не дорогая, – быстро сказал Конрад.
   – Одна марка, – извозчик разочарованно вздохнул. – Извольте следовать за мной, господин механикус.
   Он потянулся к чемодану, но Конрад сам взялся за мягкую рукоять. Извозчик вздохнул еще печальнее и побрел прочь. Штайн следовал за ним, пытаясь не отстать. Все было хорошо, на первый взгляд. Визит в Магиструм начался весьма успешно. Но неприятное чувство тревоги, предчувствие близких неприятностей – не отступало.
   Конрад поежился, ему казалось, что пронзительные глаза Риппера Нила все еще смотрят на него. И самое неприятное – Конрад был уверен, что так оно и есть на самом деле.
* * *
   Ридус проснулся в превосходном настроении. Сладко потянулся, с наслаждением разметал чистое белье постели и уставился в потолок. В комнате царил полумрак, но Ланье чувствовал – там, за окнами, уже всходило солнце. Сырость, давящая на грудь ночью, отступила. Дышалось легко и свободно. Ридус выспался, был сыт и согрет. Давно уже ему не доводилось чувствовать себя столь хорошо. Да и в душе после ночи сохранилась странная радость, словно ему приснился хороший сон, который хоть и забылся, но оставил после себя чудесное настроение.
   Зевнув, магистр сел на кровати. Спустил ноги на мягкий ковер, устилавший всю комнату, выделенную гостю любезной хозяйкой пансионата. Она была не велика – меньше его лаборатории. Но здесь были стол, газовое освещение, мягкая постель и даже кресла для гостей. Все, что нужно для работы. Белье всегда чистое, а ночная рубашка мягкая, словно пух. Ридус вновь с наслаждением потянулся, разминая спину. Впервые за все время работы в Магиструме ему захотелось забраться обратно в постель, чтобы досмотреть тот чудесный сон о великих делах и открытиях.
   Лязгнув зубами, Ланье захлопнул рот и прижал ладонь к груди, чувствуя, как сердце пустилось в галоп. Это не сон. Он вспомнил.
   Вскочив с кровати, Ридус ринулся к столу, отшвырнул в сторону мешавший стул и склонился над огромным чертежом, разложенным на столешнице. Протянул руку, медленно провел пальцем по шершавой бумаге, напоминавшей ткань. Все так и есть. За ночь он никуда не делся, не исчез, не растаял в воздухе, как зыбкое сновидение.
   Глубоко вздохнув, Ланье усилием воли поборол первый порыв. Медленно отступив от стола, не решаясь выпустить заветный чертеж из поля зрения, он стянул ночной колпак. Потом рубаху. Бросил все это в угол у медной раковины рукомойника. Отвернувшись, быстро открыл вентиль для воды, сделанный в виде львиной лапы, и подставил руки под тонкую струйку едва теплой воды. Наскоро умывшись и обтеревшись влажной губкой, Ланье быстро оделся и, только застегнувшись на все пуговицы, позволил себе вернуться к чертежу.
   Подняв стул дрожащими руками, он приставил его к столу, медленно опустился на мягкое сиденье. Потом подвинул к себе подсвечник с маленьким круглым глоубом, принесенным из Магиструма, и повернул выключатель. Темный шарик вспыхнул голубым светом, и темнота отступила, выхватив из темноты чуть размытые линии чертежа.
   Затаив дыхание, Ридус до боли в глазах всматривался в крохотные черные руны магов, переводя их снова и снова, не в силах поверить увиденному.
   В первый раз он не заметил эту надпись, сделанную в уголке свитка. «Небесные Врата» – так он был озаглавлен. А ниже, уже другой рукой, было добавлено: «Механика, принципы и магический функционал».
   Ночью, когда Ланье доедал кусок пирога с мясом и готовился лечь спать, ему пришло в голову снова взглянуть на загадочный чертеж. И первое, что бросилось ему в глаза, – эта надпись. После чего Ридус развернул чертеж и не отрывался от него, пока не уснул прямо на столе, обнимая обретенное сокровище. Проснувшись, он перебрался в постель, и вот только теперь окончательно убедился, что свиток не мираж, не сон. Он существует.
   Ридус Ланье слышал о Небесных Вратах еще мальчишкой, что жадно ловил каждое слово лектора на занятиях, казавшихся другим ученикам скучными и нудными. Впрочем, в самый первый раз о Вратах он услышал на перемене – от одного из сокурсников. Идея была не нова, в Магиструме постоянно говорили о небывалых артефактах прошлого, пришедших из мира магов, и об изобретениях безумных механиков. Ковер-самолет, плащ невидимости, разумная молния, всепроницающий луч из зеленого огня и другие вещи, пришедшие из легенд и сказок, частенько будоражили воображение будущих магистров. Лекторы не препятствовали распространению таких историй – очень часто старая сказка в умелых руках магистра становилась явью. Вдохновленные детскими воспоминаниями, уже в зрелости магистры часто создавали такие механизмы, что превосходили легендарные прототипы. Впрочем, далеко не все истории были выдумкой.
   Ланье не раз доводилось видеть найденные в Пустоши артефакты. Многие из них были созданы до войны магов и механиков, когда никакого Магиструма не существовало, но существовали магистры, сплавлявшие магию и технологию. Некоторые изобретатели не оставили записей, зато оставили после себя такие устройства, в которых до сих пор не могли разобраться потомки. Кроме того, и у магов, и у механикусов хватало своих секретов, которыми они не спешили делиться с остальным миром. И порой из глубины веков на свет являлся такой предмет, что давно и прочно обрел свое место в сказках.
   Так было, например, с глоубами. Одна-единственная светящаяся трубка, найденная всего полвека назад, дала новое направление в науке магистров. Созданная неизвестным мастером, она искусственно аккумулировала энергию мирового эфира. То, что делали маги для своих заклинаний, теперь делал механизм. В очень ограниченном варианте, конечно. Искусственного мага из глоуба так и не вышло. Зато магистры научились делать запасы энергии и сохранять их в энергетических элементах и глоубах. Кафедра энергетики была уверена, что за их наукой – будущее. Впрочем, в этом были уверены и другие кафедры Магиструма, отстаивающие свои научные бюджеты.
   Ридусу порой казалось, что когда-то давно люди имели гораздо больше, чем теперь. Иногда он даже жалел, что так и не углубился в исторические науки, а в частности, в прикладную археологию. Она всегда считалась разделом для немного помешанных. Копаться в прошлом, когда весь мир рвется в будущее? Увольте. Так думал и молодой Ридус Ланье. И только теперь он окончательно убедился в том, каким был глупцом.
   Небесные Врата оставались одной из старейших легенд Магиструма. Впрочем, в том или ином виде они присутствовали в сказаниях всех народов. Даже у северных рыбаков, не видевших в жизни ничего сложнее лодки, и у крестьян с равнин, что хоть и жили за империей Механиков, но так и не освоили их технологий. Все легенды сходились в одном: Врата открывали проход в лучший мир. Открыв их, путешественник мог переместиться в страну волшебства, где царили мир и изобилие. Для жрецов с Востока это была божественная страна воздаяния за праведную жизнь, для магов – соседний мир, во всем похожий на наш, но иной. Для механикусов – возможность мгновенного перемещения на огромные расстояния, от врат к вратам. Для магистров же – легенда о Вратах оставалась одной из сотен сказок о выдуманных устройствах. Никакие изыскания не подтверждали существования подобного устройства, а попытка хотя бы в теории обосновать его существование разбивалась о десяток законов природы, успешно применяющихся магистрами на практике. И вот теперь чертеж невозможного, несуществующего лежал перед Ридусом Ланье, перед магистром, никогда не интересовавшимся этой легендой.
   Ридус склонился над чертежом, привычным жестом извлек из кармана увеличительное стекло и принялся всматриваться в расплывчатые буквы. В том, что это не шутка и не подделка, он убедился еще вчера вечером. Бумаге было три сотни лет, не меньше. Столько же было и языку магов, на котором были написаны примечания, – это существенно затрудняло перевод, более того, многие места были настолько непонятны, что Ланье решил, что они зашифрованы. Больше трех сотен лет – это значит, чертеж составлен до войны механикусов и магов. Конечно, теоретически, свиток можно было подделать. И если бы Ридусу попытались такой чертеж продать, он первым бы закричал о подделке. Но чертеж ему достался даром. При загадочных обстоятельствах. Шутка? Слишком дорого выходит для любого шутника – найти довоенный пергамент и выучить древний язык настолько, чтобы составлять осмысленные инструкции по сборке деталей. Пожалуй, так мог пошутить над магистром Верховный Совет Магов, у них хватило бы для этого и средств и знаний. Но зачем? Вдобавок теперь, после изучения чертежа, Ридус не был склонен считать это шуткой.
   Условно чертеж можно было разделить на три части. Магическую, механическую и часть, где они соединялись, – работу для магистра. В части магии, состоявшей из заклинаний и инструкций по созданию мелких артефактов, из которых полагалось собрать более крупные, Ридус почти ничего не понял. Чертежи механической части были весьма запутанными и обозначались причудливыми сокращениями, путавшими магистра не хуже шифра магов. Но в той части, где магия и технология соединялись, Ланье без труда разобрал знакомые формулы и принципы. Вместилища энергии были необычны, но вполне соответствовали современным разработкам. Их принцип накопления энергии и ее выделения для рабочего процесса Ланье мог рассчитать хоть сейчас. Микромеханика и платы для травки графических заклинаний почти не отличались от тех, с которыми Ридус работал в своей лаборатории. Многие из соединений и деталей он мог собрать хоть сегодня вечером. Другие же, построенные на формулах, которых он не знал, вызывали некоторые затруднения. Но Ланье с ходу разгадал один из них, просто выведя формулу, вернее, восстановив ее из уже известных. Он чувствовал, он знал – разобраться в этой части ему по плечу. И то, что он уже узнал, просто бросив на чертеж поверхностный взгляд, грозило перевернуть с ног на голову работу десятка кафедр Магиструма. Именно это и убеждало его в истинности чертежа.