Страница:
Является формой реализации и одновременно ответом на мощную волну соборного нравственного идеала, локализма, которая стимулируется не только дискомфортным состоянием, вызванным господством умеренного авторитарного нравственного идеала, но и остаточным дискомфортным состоянием, формирующимся на протяжении всего глобального периода. Господство С.- л. и. является важнейшим проявлением массового отрицания всего глобального периода, отрицанием его идеологии и институтов. В господствующий идеал входят три ипостаси: утилитарный, традиционный и элементы либерального идеала. Либеральный нравственный идеал, который ранее в гибридных идеалах брался в предельно усеченном виде в качестве средства, теперь в С.- л. и. выдвигается как самоценность, как ведущая ипостась. Специфика этого идеала в отождествлении либеральных представлений с вечевым, например, демократии с локализмом, свободы с волей и т. д. Развитие С.- л. и. стимулировалось стремлением интеллигенции создать версию слияния высшей культуры и массового сознания. Это делается возможным в результате того, что мощное инверсионного типа стремление к локализму нуждается в языке и представлениях, описывающих этот процесс через большое общество. Фактически, однако, вечевые силы используют плюрализм, либеральный язык, демократические формы как утилитарное средство для утверждения своих ценностей, для того чтобы легализировать свой монолог. Вечевые силы и либерализм объединяются в борьбе с умеренным поздним авторитаризмом. Однако они представляют авторитарной правящей элите исключающие друг друга обвинения. Либеральные силы обвиняют старую власть в деспотизме, антидемократизме, в том, что она - препятствие развитию свободы, тормозит прогресс, экономический рост и развитие. Вечевые силы обвиняют правящую элиту в противоположном, т.е. в том, что она "распустила народ" и перестала в должной степени проявлять "заботу" о нем, перестала "всех равнять". Первое обвинение опирается на основное заблуждение интеллигенции, тогда как второе - на основное заблуждение массового сознания, которое позволяет думать, что, если в стране непорядок, то причина этого - в отпадении правящей элиты от своих естественных функций в результате ее подкупа злыми силами, разложения и т. д. С.- л. и. побеждает на основе господства первого из этих обвинений, которое затем перерастает в победу второго обвинения, что одновременно означает банкротство либерализма и торжество вечевых сил. Соборный идеал имеет значительно меньший, чем либеральный, шаг новизны, т. е. может расценивать поток новшеств как дискомфортный, тогда как для либерального идеала он может оказаться недостаточным. На основе вечевого идеала делаются попытки пресечения потока новшеств, сохранения культурных ценностей и социальных отношений в неизменном состоянии, тогда как на основе либерального идеала происходит развитие того и другого. При этом общество игнорирует отличие либерального идеала от вечевого и его разновидности - соборного идеала. В крайнем случае последние рассматриваются как некоторым образом незрелая разновидность либерального идеала, которую можно подтянуть через просвещение. В общей культурной атмосфере страны с ее господствующей инверсионной историей не оставалось времени и места для анализа принципиальных отличий между либеральным и вечевым идеалами. Победивший на седьмом этапе обоих глобальных периодов либерализм пытался провести соответствующую своим идеалам реформу. Однако она содержит роковые просчеты, так как либеральные ценности фактически являются тонким слоем, прикрывающим вечевой идеал. Именно здесь, как нигде, раскрывается слабость либерализма в России, в частности его небрежение сохранением тайны расколотого общества, разоблачение которой грозит прежде всего катастрофическим ростом массового дискомфортного состояния. Не зная этого, абстрактный либерализм срывает покровы тайны, полагая, что тем самым раскрывается столь желанная народу Правда. Однако у народа совсем другая, отличная от истины либерализма Правда, противостоящая плюрализму, разрушению уравнительности, либерализму. Тем самым представления, что возбуждаемая активность народа выльется в либеральные демократические формы является чистейшей маниловщиной. Разоблачение тайны в конце первого глобального периода привело к массовому отказу от поддержки существующей государственности при одновременной неспособности встать на пути создания демократического общества. Апогей С.- л. и. сменяется его распадом на составляющие ипостаси, а на массовом уровне либерал (кадет) рассматривался как носитель зла. На последнем этапе первого глобального периода либеральная критика государства, истории общества является прорывом идеальной критики истории, критики господства нравственного идеала, опирающегося на идею самодержавия, православия и народности. Она расчистила путь практической критике, основанной на массовых движениях и ценностях, противостоящих либерализму. На седьмом этапе второго глобального периода (перестройка) либерализм также стимулировал мощную критику всего предшествующего глобального периода. Двойственность, даже абсурдность положения выявляется в полной мере в тех случаях, когда либералы получают реальную власть. В этом случае, например, в местных советах городов они, выступая за рынок, реально организуют выдачу продовольствия и других товаров по талонам, а также вводят чрезвычайное положение вплоть до закрытия предприятий, направляя их сотрудников на сельхозработы. Иначе говоря, они вопреки собственным убеждениям действуют в соответствии с идеалами традиционализма. Это двойственное положение либерализма, тем не менее, не меняет того, что лишь либерализм, либеральнопочвенный идеал, с его динамизмом в освоении социальной реальности, в способности бесконечно углублять объяснение и понимание динамики социокультурной реальности, способен искать пути преодоления инерции истории, формировать новые ценности. Однако для этого либерализм должен уметь отличать либеральные ценности от ценностей иных идеалов.
СОБОРНЫЙ НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ - совместно с альтернативным авторитарным нравственным идеалом составляет дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Оба они есть результат расчленения синкретического догосударственного вечевого идеала. В качестве организационной формы С. н. и. выступает собрание членов сельского мира, собрание глав семей, входящих в локальные сообщества, собрание частей целого. Идея, выработанная русской элитарной мыслью, констатирует существующую в массовой культуре с незапамятных времен "первичность Мы" (С.Франк), которая реализуется через взаимопроникновение индивидуальных монад. Соборность, как считали славянофилы, - это свободная братская общность, истоки которой можно видеть в крестьянской общине. Затем идея соборности воплотилась в идее коллективизма как господствующей, идеальной социальной формы. С. н. и. - антитеза индивидуалистическому сознанию в противоположность авторитаризму, который абсолютизирует личность первого лица. Авторитаризм и С. н. и. представляют собой разные полюса догуманистической нравственности. С. н. и. - один из постоянных элементов нравственного разнообразия большого общества, сменяющих друг друга этапов движения общества, государства, специфики культурного основания решения медиационной задачи. С. н. и. превращается в господствующий в большом обществе либо в результате дискомфортного состояния, вызванного догосударственной жизнью, либо в результате разложения предшествующего авторитарного идеала, вызвавшего дискомфортное состояние, инверсию, угрожающую дезорганизацией. Впервые С. н. и. возник в результате распада вечевого догосударственного идеала при его экстраполяции на большое общество, на высшие этажи власти в процессе формирования государства. С. н. и. кладется в основу государственности как попытка соединить в целое замкнутые локальные миры и построить высшую власть как собрание глав этих миров. С. н. и. тяготеет к идеалу общества-общиы во главе с вечем, т.е. собранием глав основных сообществ, ведомств общества, руководителей "всех частей государственного управления, представителей всех ведомств" (Ключевский В.О. Соч., т. 2. С. 383). Этому идеалу общество обязано существованием органа власти - веча, т.е. глав основных ведомств, частей общества (съезды князей, боярские думы, ЦК партии, Политбюро). На соборности основаны советы с их идеей нерасчлененности законодательной и исполнительной власти. Престиж каждого члена вечевого руководства за редким исключением определяется влиянием, силой и престижем руководимого им локального мира, например, возглавляемых им в большом обществе министерств. Такая система в советский период получила специфическое название: "коллективное руководство". Господство С. н. и. характеризуется стремлением к децентрализации, к ослаблению и даже ликвидации контроля сверху, к превращению центральной власти в орудие локализма, к ослаблению высших центров власти, стремление "сжечь" государство. Он порождает анархию, возрастающую неспособность решить медиационную задачу, интегрировать растущее разнообразие. Развитие С. н. и. проходит стадию подъема, когда все общество перестраивается на его основе, стадию упадка, когда оно начинает вызывать нарастающую дезорганизацию, рост массового дискомфортного состояния, что приводит к его гибели через инверсию, смене его альтернативным идеалом. Господствующий нравственный идеал седьмого, предположительно последнего этапа второго глобального периода (перестройка) приобретает черты соборного идеала. С. н. и. не является по сути государственным из-за своего локализма, ограниченной сферы ответственности, что превращает каждое сообщество в бастион локализма, который с разной степенью интенсивности "тянет одеяло на себя". Это особенно хорошо видно на истории советов как самочинных организаций управления, которые оказались не способными нести это бремя ответственности за оградой локального мира., найти свое место в большом обществе, в особенности после спада эмоционального накала. Аналогичные организации под другими названиями создавались бастующими рабочими во втором глобальном периоде. Эта недостаточная приспособленность к государственности приводит в начале глобальных периодов к крайней ее слабости, в конце - к тому, что этот идеал нуждается в подпорках. Он временно сливается с по сути чуждым ему либеральным нравственным идеалом. В результате возникает соборно-либеральный идеал, который, однако, как и всякий гибридный идеал, несет в себе неразрешимый конфликт. Два глобальных периода в истории России начинались с этапа господства С. н. и.: в первом глобальном периоде с княжения Олега до удельной Руси. Его апогеем можно считать княжение Владимира; во втором периоде - начиная с ноября 1917 года до середины 1918 года. Первый глобальный период закончился господством соборно-либерального идеала - модификацией вечевого государственного идеала, который в точке своего апогея привел страну к социальной катастрофе, к окончанию глобального периода и началу второго. Неспособность С. н. и. собственными силами обеспечить основу для государственности можно видеть в том, что: 1) Его эмоциональный и локальный характер, ориентация на сохранение сообщества в статичном состоянии порождает в большом обществе возрастающую дезорганизацию. Попытка на его основе развить самоуправление, например на уровне производственных ячеек, теряет смысл за пределами локальных обществ, в масштабах, которые не позволяют обеспечивать управление людьми, в повседневной жизни не знакомых друг с другом. 2) Интеграция локальных миров по горизонтали как в традиционном обществе, так и при господстве сообществ советского типа крайне слаба, что связано не только с отсутствием рынка, но прежде всего с господством локализма, страхом перед интеграцией. "В страхе от государственности заложено государство наше, - от государственности, как от чумы, бежали... власть свою взяли, государство строить свое начали, выстроят так выстроят, чтобы друг другу не мешать, не стеснять, как грибы в лесу" (Пильняк Б. Голодный год. 1920). Это сравнение подобного типа государственности с грибами следует признать классическим для С. н. и. 3) В превращении локальных миров в некоторые замкнутые бастионы, которые держат оборону против всего общества, существование автаркии, монополии на дефицит. Общество, если оно не прибегает к террористическим ударам, к использованию принципа шаха, перерастающего в мат, бессильно против диктатуры каждого на своем месте. В действительности в условиях господства С. н. и. "всевластие" центра иллюзорно" (Коммунист. 1988. № 8. С. 74).
СМЫЧКА МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ - важнейший лозунг советского руководства, отражающий попытку преодолеть один из главных аспектов раскола, т.е. раскол между городом и деревней, неспособность в условиях господства псевдоэкономики установить рыночные отношения в стране вообще, а следовательно и минимально удовлетворяющее общество перераспределение дефицита. Проблема эта возникла еще до советской власти в результате нарастающего нарушения закона соотношения хозяйственных отраслей. Определяющим фактором для формирования этой ситуации было господство в стране сил уравнительности, активизация локализма, начавшаяся после Петра 1 и существенно усиливающаяся после 1861 года, что выражалось, в частности, в начавшемся в самом начале ХХ века избиении, вытеснении всех сил из деревни, которые поднимались выше среднего уровня, тяготели к частной экономической инициативе. События после 1917 года лишь довели до логического конца эту массовую тенденцию закрепиться на доэкономических формах хозяйства. В результате экономика оказалась замешенной технологическими механизмами, доэкономическими хозяйственными связями, которые обеспечились принудительной властью государства. В этой ситуации только оно могло взять на себя ответственность за циркуляцию ресурсов. Однако это ухудшало ситуацию, так как подрывало производство. Смысл идеи С. заключается в том, что наладить товарооборот, по сути взаимопроникновение отраслей можно, ограничив административные функции государства, заменив продразверстку фиксированным продналогом, оставляя излишки как фактор развития рынка. Однако это оказалось иллюзией, вытекающей из основного заблуждения интеллигенции, полагавшей, что ослабление вмешательства государства в хозяйство приведет к тому, что народ молниеносно создаст рынок, разовьет товарно-денежные отношения, построит тот или иной вариант царства Божьего на земле. Нэп не оправдал этих надежд, так как отрасли, развившейся на основе крепостничества, на основе натуральных отношений, испытывали громадные затруднения при попытках установить рыночные отношения, приемлемую для всех систему цен. Деревня не могла снабжать город в приемлемых масштабах и за приемлемые цены, и город не мог снабжать деревню в приемлемых масштабах и за приемлемые цены. А главное, что не было критической массы людей, которые считали, что это необходимо достичь через рынок. В период нэпа не выявился рост рыночных отношений внутри деревни, рост ремесленничества, а национализированная часть хозяйства не могла конкурировать с частниками. В последующие годы идея С. поблекла и ее заменило стремление "поднять сельское хозяйство", что означало шаг назад в понимании сути проблемы, так как она теперь решалась как отраслевая посредством административных, технических средств, через реорганизации, прямой перекачкой ресурсов в деревню. Это было бессмысленно и лишь усугубляло патологические соотношения между отраслями, ухудшало условия для возникновения рынка. На пути экономического развития общества, а не только той или иной отрасли лежит массовый дорыночный менталитет, принципиальная невозможность установления таких цен, которые одновременно были бы доступны массовому потребителю и покрывали издержки производства. Без разрешения этой проблемы попытка введения рынка вела к социальной дезорганизации и катастрофе. Непонимание сути проблемы обрекает дальнейшие попытки развития рынка на неудачи, усиливает возможность вытеснения значительных масс потребителя с рынка. Борьба вокруг проблемы сельского хозяйства сегодня приобрела форму борьбы за перераспределение дефицита между отраслями. Сегодня мы опять стоим перед тенденцией уменьшения поступления зерна обществу и государству даже при росте производства, что усиливает тенденцию к продразверстке, но в значительно менее благоприятных условиях.
СОБСТВЕННОСТЬ - санкционированный обществом, государством, обычаем тип, сторона человеческих отношений, обеспечивающих закрепление тех или иных явлений: природных, созданных людьми, возможно и самих людей за индивидуальным, коллективным "Я" - целостным обществом, государством, сообществом - в качестве условий, средств, а также целей воспроизводственной деятельности соответствующего субъекта. Существование С. вытекает из специфически человеческой воспроизводственной способности осваивать окружающий мир, свою воспроизводственную деятельность, включающую освоенную С. О С. можно говорить лишь тогда, когда существует реальная или потенциальная возможность смены субъекта С. Для экономики смена субъекта С. - условие и предпосылка повышения эффективности экономической деятельности. Отсутствие таких возможностей - симптом господства отношений, где стабильность важнее роста эффективности. С. - производственно-предметная форма культуры, несущая в себе определенную программу управления людьми, их воспроизводственной деятельностью. Так называемая государственная С. не может менять собственника, не позволяет людям изменять условия, средства и цели деятельности. Государство через С. несет программу воспроизводства неизменности в обществе. Так называемая коллективная С., куда влились элементы племенной, родовой, общиной и т.д., представляет собой некоторую амбивалентную форму государственной С., аналогично тому как соборный идеал амбивалентен авторитарному. Этим объясняется легкость с какой коллективная С. фактически становится государственной. В период активизации локализма государственная С. имеет тенденцию превратиться в С. сообществ разных уровней. Формы С., связанные с локальными мирами, лишали возможности человека действовать, не включаясь в сложившуюся систему С. Борьба за различные формы С. скрывала не утилитарную борьбу рвачей, грабителей, эксплуататоров, эксплуатируемых, но прежде всего борьбу исторически различных программ управления людьми, различных форм воспроизводства. Эта борьба различных форм С. на оси "общинная С. - С. государственная" является столкновением разных вариантов воспроизводства общества традиционной цивилизации. Во всех случаях здесь власть, хотя и на разных уровнях, неотделима от С. Борьба между государственной и общинной С. осложнилась развитием промежуточных форм С., прежде всего феодальной, что было связано с попыткой переместить центр тяжести воспроизводства общества в локальные миры среднего уровня: регионы, вотчины, ведомства и т.д. Одновременно существовала и иная ось борьбы форм С., переплетающаяся и вступающая в конфликт с первой. Постепенно выявилось стремление людей стать собственниками независимыми от большого общества в лице первого лица, от вотчинника, главы ведомства, сельского мира, т.е. стремление стать индивидуальным собственником, обладающим правом приобретать, реализовывать С. и использовать ее по собственному усмотрению, т.е. менять ее форму, превращать С. в деньги, товары, машины, информацию и т.д., использовать С. для включения в свою деятельность других людей, обладающих другими знаниями, умениями и т.д. Возникла борьба между принципом независимой индивидуальной (личной, частной) С., что связано со способностью человека (по крайней мере в тенденции) стать центром, фокусом общественного воспроизводства в его особой форме. Борьба вокруг первой оси может начать постепенно отходить на второй план, что означает рост сил либеральной цивилизации, где личность в идеале является свободной. Она не приспосабливает свою деятельность к формам С., но сама есть собственник. Зависимость, хотя и постепенно слабеющая, человека от монополии на С. сохраняется на первом этапе либеральной цивилизации, т.е. в условиях капитализма, но с развитием информационного общества личность в возрастающих масштабах сама определяет формы и движение С., опираясь на свои творческие возможности. Только человек, владеющий частной С., может быть свободным. При этом связь С. и власти существенно усложняется. Сама по себе С. как собрание вещей, денег и т.д. теряет свое единство с властью. Они отделяются друг от друга. Вместе с тем значение С. как основы для творческого развития личности, как предпосылки ее постоянного развития, перевода из одной формы в другую тем самым приобретает всеобщую форму капитала, что придает ей динамический творческий характер, превращает из вечной формы в творческий процесс. В условиях раскола, когда общество находится в предкатастрофическом состоянии, существует мощное стремление максимально централизовать С., включая и С. на людей, что должно уменьшить степени свободы их деятельности, направить ее на обеспечение интеграции. Новое общество, возникшее как попытка преодолеть раздирающий общество раскол, нуждалось в эффективном инструменте управления личностью для обеспечения интеграции, для преодоления социокультурного противоречия. Среди таких средств, которые вытекали как из объективной расстановки сил, так и из опыта, фиксированного в унаследованной культуре, важнейшее место занимает концентрация всей С. на условия и средства деятельности в руках государства. Этот архаичный принцип, одетый в идеологические формы государственного социализма, установил социально-политическую систему так называемого дофеодального "азиатского способа производства", где человек оказался неспособным сделать свободный шаг, так как все до последнего колоска и гвоздя оказалось С. государства. Рядовой человек согласился с этим порядком в результате инверсионной ловушки, убеждения, что всемогущее государство и вождь только и способны сохранить его от мирового зла, в результате убеждения, что возникшее общество является обществом-общиной, основанным на уравнительной справедливости. Власть и С. достигли максимального слияния, а личность превратилась в технологический придаток условий и средств своего существования. Эта форма С. не является непосредственно общественной. Общественная собственность - утопия, так как она требует гражданского общества, т.е. людей, способных осознать себя ответственными, квалифицированными собственниками орудий и средств производства в масштабе общества. Но в гражданском обществе она как господствующая форма невозможна, так как свободные и ответственные люди в ней не нуждаются и никогда не согласятся на ее господство. Природа государственной С. коренится в неспособности людей с ограниченным уровнем личной инициативы брать на себя ответственность за производство, функционирование сообществ, производства, предприятий. Архаичная С. привязала все социальные процессы к прошлому труду, к статичному идеалу. Отсюда, "где строительная организация, там строительство" (Горбачев М. 2. Х1. 88), превращение городов в придаток предприятия, природы - в сырье, человека - в "винтик" или "кнопку", систему судопроизводства - в поставщика рабской силы и т. д. Реально, однако, за фасадом этой системы абсолютной государственной С., достигшей своей вершины на четвертом этапе, существуют различные формы С. от натуральной до капиталистической с подпольным капиталом. Сама господствующая форма С. представляет собой некоторый сложный компромисс, где можно выделить элементы феодализма, где высшая власть делегирует на места возможности владения С. В этой связи директор завода, председатель колхоза и т.д. - звенья системы государственной С. и власти, что характерно для докапиталистического общества. Однако неспособность найти адекватную форму С. толкает общество к односторонним решениям, которые сменяются противоположными. Налицо постоянная пульсация, которая включает попытку осуществить различные сдвиги в формах С. - искать новые возможности пользоваться средствами и условиями деятельности между полюсами оппозиции: высшая власть - большак крестьянского дома. Постоянное банкротство различного рода таких попыток толкает общество к движению от первой из осей ко второй, к легализации форм С., связанных с кооперацией, личной инициативой. Силы, которые выступают против них, воплощают не столько зависть к более высоким доходам, хотя и это имеет место, сколько страх перед изменением самого характера распределения власти. Например, обычные идеологические клише, что при капитализме реальная власть принадлежит денежному мешку, отражает страх перед обществом, где власть и реальное богатство не тождественны. Такое общество выглядит как нестабильное, т.е. находящееся во власти бесовского хаоса. При переходе от этапа к другому могут иметь место сдвиги в формах С., например превращение общинной, соборной в С. синкретического государства или обратное движение. В современной реформе налицо мощное стремление превратить С. синкретического государства в феодальную, позволяющую собственнику получать ренту. На этапе перестройки усилилась борьба локализма за С. против С. государства, что в сущности при любой идеологической окраске не выводит общество за рамки традиционализма. Во-вторых, идет борьба против всех форм собственности традиционализма за собственность либерального типа, за частную С. Однако исторически сложившиеся массовые традиции противостоят частной С., особенно на землю.
СОБОРНЫЙ НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ - совместно с альтернативным авторитарным нравственным идеалом составляет дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Оба они есть результат расчленения синкретического догосударственного вечевого идеала. В качестве организационной формы С. н. и. выступает собрание членов сельского мира, собрание глав семей, входящих в локальные сообщества, собрание частей целого. Идея, выработанная русской элитарной мыслью, констатирует существующую в массовой культуре с незапамятных времен "первичность Мы" (С.Франк), которая реализуется через взаимопроникновение индивидуальных монад. Соборность, как считали славянофилы, - это свободная братская общность, истоки которой можно видеть в крестьянской общине. Затем идея соборности воплотилась в идее коллективизма как господствующей, идеальной социальной формы. С. н. и. - антитеза индивидуалистическому сознанию в противоположность авторитаризму, который абсолютизирует личность первого лица. Авторитаризм и С. н. и. представляют собой разные полюса догуманистической нравственности. С. н. и. - один из постоянных элементов нравственного разнообразия большого общества, сменяющих друг друга этапов движения общества, государства, специфики культурного основания решения медиационной задачи. С. н. и. превращается в господствующий в большом обществе либо в результате дискомфортного состояния, вызванного догосударственной жизнью, либо в результате разложения предшествующего авторитарного идеала, вызвавшего дискомфортное состояние, инверсию, угрожающую дезорганизацией. Впервые С. н. и. возник в результате распада вечевого догосударственного идеала при его экстраполяции на большое общество, на высшие этажи власти в процессе формирования государства. С. н. и. кладется в основу государственности как попытка соединить в целое замкнутые локальные миры и построить высшую власть как собрание глав этих миров. С. н. и. тяготеет к идеалу общества-общиы во главе с вечем, т.е. собранием глав основных сообществ, ведомств общества, руководителей "всех частей государственного управления, представителей всех ведомств" (Ключевский В.О. Соч., т. 2. С. 383). Этому идеалу общество обязано существованием органа власти - веча, т.е. глав основных ведомств, частей общества (съезды князей, боярские думы, ЦК партии, Политбюро). На соборности основаны советы с их идеей нерасчлененности законодательной и исполнительной власти. Престиж каждого члена вечевого руководства за редким исключением определяется влиянием, силой и престижем руководимого им локального мира, например, возглавляемых им в большом обществе министерств. Такая система в советский период получила специфическое название: "коллективное руководство". Господство С. н. и. характеризуется стремлением к децентрализации, к ослаблению и даже ликвидации контроля сверху, к превращению центральной власти в орудие локализма, к ослаблению высших центров власти, стремление "сжечь" государство. Он порождает анархию, возрастающую неспособность решить медиационную задачу, интегрировать растущее разнообразие. Развитие С. н. и. проходит стадию подъема, когда все общество перестраивается на его основе, стадию упадка, когда оно начинает вызывать нарастающую дезорганизацию, рост массового дискомфортного состояния, что приводит к его гибели через инверсию, смене его альтернативным идеалом. Господствующий нравственный идеал седьмого, предположительно последнего этапа второго глобального периода (перестройка) приобретает черты соборного идеала. С. н. и. не является по сути государственным из-за своего локализма, ограниченной сферы ответственности, что превращает каждое сообщество в бастион локализма, который с разной степенью интенсивности "тянет одеяло на себя". Это особенно хорошо видно на истории советов как самочинных организаций управления, которые оказались не способными нести это бремя ответственности за оградой локального мира., найти свое место в большом обществе, в особенности после спада эмоционального накала. Аналогичные организации под другими названиями создавались бастующими рабочими во втором глобальном периоде. Эта недостаточная приспособленность к государственности приводит в начале глобальных периодов к крайней ее слабости, в конце - к тому, что этот идеал нуждается в подпорках. Он временно сливается с по сути чуждым ему либеральным нравственным идеалом. В результате возникает соборно-либеральный идеал, который, однако, как и всякий гибридный идеал, несет в себе неразрешимый конфликт. Два глобальных периода в истории России начинались с этапа господства С. н. и.: в первом глобальном периоде с княжения Олега до удельной Руси. Его апогеем можно считать княжение Владимира; во втором периоде - начиная с ноября 1917 года до середины 1918 года. Первый глобальный период закончился господством соборно-либерального идеала - модификацией вечевого государственного идеала, который в точке своего апогея привел страну к социальной катастрофе, к окончанию глобального периода и началу второго. Неспособность С. н. и. собственными силами обеспечить основу для государственности можно видеть в том, что: 1) Его эмоциональный и локальный характер, ориентация на сохранение сообщества в статичном состоянии порождает в большом обществе возрастающую дезорганизацию. Попытка на его основе развить самоуправление, например на уровне производственных ячеек, теряет смысл за пределами локальных обществ, в масштабах, которые не позволяют обеспечивать управление людьми, в повседневной жизни не знакомых друг с другом. 2) Интеграция локальных миров по горизонтали как в традиционном обществе, так и при господстве сообществ советского типа крайне слаба, что связано не только с отсутствием рынка, но прежде всего с господством локализма, страхом перед интеграцией. "В страхе от государственности заложено государство наше, - от государственности, как от чумы, бежали... власть свою взяли, государство строить свое начали, выстроят так выстроят, чтобы друг другу не мешать, не стеснять, как грибы в лесу" (Пильняк Б. Голодный год. 1920). Это сравнение подобного типа государственности с грибами следует признать классическим для С. н. и. 3) В превращении локальных миров в некоторые замкнутые бастионы, которые держат оборону против всего общества, существование автаркии, монополии на дефицит. Общество, если оно не прибегает к террористическим ударам, к использованию принципа шаха, перерастающего в мат, бессильно против диктатуры каждого на своем месте. В действительности в условиях господства С. н. и. "всевластие" центра иллюзорно" (Коммунист. 1988. № 8. С. 74).
СМЫЧКА МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ - важнейший лозунг советского руководства, отражающий попытку преодолеть один из главных аспектов раскола, т.е. раскол между городом и деревней, неспособность в условиях господства псевдоэкономики установить рыночные отношения в стране вообще, а следовательно и минимально удовлетворяющее общество перераспределение дефицита. Проблема эта возникла еще до советской власти в результате нарастающего нарушения закона соотношения хозяйственных отраслей. Определяющим фактором для формирования этой ситуации было господство в стране сил уравнительности, активизация локализма, начавшаяся после Петра 1 и существенно усиливающаяся после 1861 года, что выражалось, в частности, в начавшемся в самом начале ХХ века избиении, вытеснении всех сил из деревни, которые поднимались выше среднего уровня, тяготели к частной экономической инициативе. События после 1917 года лишь довели до логического конца эту массовую тенденцию закрепиться на доэкономических формах хозяйства. В результате экономика оказалась замешенной технологическими механизмами, доэкономическими хозяйственными связями, которые обеспечились принудительной властью государства. В этой ситуации только оно могло взять на себя ответственность за циркуляцию ресурсов. Однако это ухудшало ситуацию, так как подрывало производство. Смысл идеи С. заключается в том, что наладить товарооборот, по сути взаимопроникновение отраслей можно, ограничив административные функции государства, заменив продразверстку фиксированным продналогом, оставляя излишки как фактор развития рынка. Однако это оказалось иллюзией, вытекающей из основного заблуждения интеллигенции, полагавшей, что ослабление вмешательства государства в хозяйство приведет к тому, что народ молниеносно создаст рынок, разовьет товарно-денежные отношения, построит тот или иной вариант царства Божьего на земле. Нэп не оправдал этих надежд, так как отрасли, развившейся на основе крепостничества, на основе натуральных отношений, испытывали громадные затруднения при попытках установить рыночные отношения, приемлемую для всех систему цен. Деревня не могла снабжать город в приемлемых масштабах и за приемлемые цены, и город не мог снабжать деревню в приемлемых масштабах и за приемлемые цены. А главное, что не было критической массы людей, которые считали, что это необходимо достичь через рынок. В период нэпа не выявился рост рыночных отношений внутри деревни, рост ремесленничества, а национализированная часть хозяйства не могла конкурировать с частниками. В последующие годы идея С. поблекла и ее заменило стремление "поднять сельское хозяйство", что означало шаг назад в понимании сути проблемы, так как она теперь решалась как отраслевая посредством административных, технических средств, через реорганизации, прямой перекачкой ресурсов в деревню. Это было бессмысленно и лишь усугубляло патологические соотношения между отраслями, ухудшало условия для возникновения рынка. На пути экономического развития общества, а не только той или иной отрасли лежит массовый дорыночный менталитет, принципиальная невозможность установления таких цен, которые одновременно были бы доступны массовому потребителю и покрывали издержки производства. Без разрешения этой проблемы попытка введения рынка вела к социальной дезорганизации и катастрофе. Непонимание сути проблемы обрекает дальнейшие попытки развития рынка на неудачи, усиливает возможность вытеснения значительных масс потребителя с рынка. Борьба вокруг проблемы сельского хозяйства сегодня приобрела форму борьбы за перераспределение дефицита между отраслями. Сегодня мы опять стоим перед тенденцией уменьшения поступления зерна обществу и государству даже при росте производства, что усиливает тенденцию к продразверстке, но в значительно менее благоприятных условиях.
СОБСТВЕННОСТЬ - санкционированный обществом, государством, обычаем тип, сторона человеческих отношений, обеспечивающих закрепление тех или иных явлений: природных, созданных людьми, возможно и самих людей за индивидуальным, коллективным "Я" - целостным обществом, государством, сообществом - в качестве условий, средств, а также целей воспроизводственной деятельности соответствующего субъекта. Существование С. вытекает из специфически человеческой воспроизводственной способности осваивать окружающий мир, свою воспроизводственную деятельность, включающую освоенную С. О С. можно говорить лишь тогда, когда существует реальная или потенциальная возможность смены субъекта С. Для экономики смена субъекта С. - условие и предпосылка повышения эффективности экономической деятельности. Отсутствие таких возможностей - симптом господства отношений, где стабильность важнее роста эффективности. С. - производственно-предметная форма культуры, несущая в себе определенную программу управления людьми, их воспроизводственной деятельностью. Так называемая государственная С. не может менять собственника, не позволяет людям изменять условия, средства и цели деятельности. Государство через С. несет программу воспроизводства неизменности в обществе. Так называемая коллективная С., куда влились элементы племенной, родовой, общиной и т.д., представляет собой некоторую амбивалентную форму государственной С., аналогично тому как соборный идеал амбивалентен авторитарному. Этим объясняется легкость с какой коллективная С. фактически становится государственной. В период активизации локализма государственная С. имеет тенденцию превратиться в С. сообществ разных уровней. Формы С., связанные с локальными мирами, лишали возможности человека действовать, не включаясь в сложившуюся систему С. Борьба за различные формы С. скрывала не утилитарную борьбу рвачей, грабителей, эксплуататоров, эксплуатируемых, но прежде всего борьбу исторически различных программ управления людьми, различных форм воспроизводства. Эта борьба различных форм С. на оси "общинная С. - С. государственная" является столкновением разных вариантов воспроизводства общества традиционной цивилизации. Во всех случаях здесь власть, хотя и на разных уровнях, неотделима от С. Борьба между государственной и общинной С. осложнилась развитием промежуточных форм С., прежде всего феодальной, что было связано с попыткой переместить центр тяжести воспроизводства общества в локальные миры среднего уровня: регионы, вотчины, ведомства и т.д. Одновременно существовала и иная ось борьбы форм С., переплетающаяся и вступающая в конфликт с первой. Постепенно выявилось стремление людей стать собственниками независимыми от большого общества в лице первого лица, от вотчинника, главы ведомства, сельского мира, т.е. стремление стать индивидуальным собственником, обладающим правом приобретать, реализовывать С. и использовать ее по собственному усмотрению, т.е. менять ее форму, превращать С. в деньги, товары, машины, информацию и т.д., использовать С. для включения в свою деятельность других людей, обладающих другими знаниями, умениями и т.д. Возникла борьба между принципом независимой индивидуальной (личной, частной) С., что связано со способностью человека (по крайней мере в тенденции) стать центром, фокусом общественного воспроизводства в его особой форме. Борьба вокруг первой оси может начать постепенно отходить на второй план, что означает рост сил либеральной цивилизации, где личность в идеале является свободной. Она не приспосабливает свою деятельность к формам С., но сама есть собственник. Зависимость, хотя и постепенно слабеющая, человека от монополии на С. сохраняется на первом этапе либеральной цивилизации, т.е. в условиях капитализма, но с развитием информационного общества личность в возрастающих масштабах сама определяет формы и движение С., опираясь на свои творческие возможности. Только человек, владеющий частной С., может быть свободным. При этом связь С. и власти существенно усложняется. Сама по себе С. как собрание вещей, денег и т.д. теряет свое единство с властью. Они отделяются друг от друга. Вместе с тем значение С. как основы для творческого развития личности, как предпосылки ее постоянного развития, перевода из одной формы в другую тем самым приобретает всеобщую форму капитала, что придает ей динамический творческий характер, превращает из вечной формы в творческий процесс. В условиях раскола, когда общество находится в предкатастрофическом состоянии, существует мощное стремление максимально централизовать С., включая и С. на людей, что должно уменьшить степени свободы их деятельности, направить ее на обеспечение интеграции. Новое общество, возникшее как попытка преодолеть раздирающий общество раскол, нуждалось в эффективном инструменте управления личностью для обеспечения интеграции, для преодоления социокультурного противоречия. Среди таких средств, которые вытекали как из объективной расстановки сил, так и из опыта, фиксированного в унаследованной культуре, важнейшее место занимает концентрация всей С. на условия и средства деятельности в руках государства. Этот архаичный принцип, одетый в идеологические формы государственного социализма, установил социально-политическую систему так называемого дофеодального "азиатского способа производства", где человек оказался неспособным сделать свободный шаг, так как все до последнего колоска и гвоздя оказалось С. государства. Рядовой человек согласился с этим порядком в результате инверсионной ловушки, убеждения, что всемогущее государство и вождь только и способны сохранить его от мирового зла, в результате убеждения, что возникшее общество является обществом-общиной, основанным на уравнительной справедливости. Власть и С. достигли максимального слияния, а личность превратилась в технологический придаток условий и средств своего существования. Эта форма С. не является непосредственно общественной. Общественная собственность - утопия, так как она требует гражданского общества, т.е. людей, способных осознать себя ответственными, квалифицированными собственниками орудий и средств производства в масштабе общества. Но в гражданском обществе она как господствующая форма невозможна, так как свободные и ответственные люди в ней не нуждаются и никогда не согласятся на ее господство. Природа государственной С. коренится в неспособности людей с ограниченным уровнем личной инициативы брать на себя ответственность за производство, функционирование сообществ, производства, предприятий. Архаичная С. привязала все социальные процессы к прошлому труду, к статичному идеалу. Отсюда, "где строительная организация, там строительство" (Горбачев М. 2. Х1. 88), превращение городов в придаток предприятия, природы - в сырье, человека - в "винтик" или "кнопку", систему судопроизводства - в поставщика рабской силы и т. д. Реально, однако, за фасадом этой системы абсолютной государственной С., достигшей своей вершины на четвертом этапе, существуют различные формы С. от натуральной до капиталистической с подпольным капиталом. Сама господствующая форма С. представляет собой некоторый сложный компромисс, где можно выделить элементы феодализма, где высшая власть делегирует на места возможности владения С. В этой связи директор завода, председатель колхоза и т.д. - звенья системы государственной С. и власти, что характерно для докапиталистического общества. Однако неспособность найти адекватную форму С. толкает общество к односторонним решениям, которые сменяются противоположными. Налицо постоянная пульсация, которая включает попытку осуществить различные сдвиги в формах С. - искать новые возможности пользоваться средствами и условиями деятельности между полюсами оппозиции: высшая власть - большак крестьянского дома. Постоянное банкротство различного рода таких попыток толкает общество к движению от первой из осей ко второй, к легализации форм С., связанных с кооперацией, личной инициативой. Силы, которые выступают против них, воплощают не столько зависть к более высоким доходам, хотя и это имеет место, сколько страх перед изменением самого характера распределения власти. Например, обычные идеологические клише, что при капитализме реальная власть принадлежит денежному мешку, отражает страх перед обществом, где власть и реальное богатство не тождественны. Такое общество выглядит как нестабильное, т.е. находящееся во власти бесовского хаоса. При переходе от этапа к другому могут иметь место сдвиги в формах С., например превращение общинной, соборной в С. синкретического государства или обратное движение. В современной реформе налицо мощное стремление превратить С. синкретического государства в феодальную, позволяющую собственнику получать ренту. На этапе перестройки усилилась борьба локализма за С. против С. государства, что в сущности при любой идеологической окраске не выводит общество за рамки традиционализма. Во-вторых, идет борьба против всех форм собственности традиционализма за собственность либерального типа, за частную С. Однако исторически сложившиеся массовые традиции противостоят частной С., особенно на землю.