Что же все-таки произойдет, если «гость» внедрится в чужой разум на минуту?.. на час?.. на день?.. Возможно, последствия будут не столь фатальными? Но Одинцову не хотелось проверять это на своих близких, на тех, кого он встретил здесь, в Айдене и Хайре, и кто стал дорог его сердцу. Он понимал, что эксперимент с Гридом, в общем-то успешный, не доказывает ничего: Ртищев попал в тело умирающего и отбыл обратно, когда тот готовился испустить дух.
Когда-то он спросил у Виролайнена, что будет с носителем, с тем существом, в которое он переселится. И старик ответил, что индивидуальность пришельца подавит базовый разум полностью и навсегда. Если же покинуть захваченное тело, то носитель погибнет или, в лучшем случае, превратится в дебила. Ужасная судьба! Будь проклят этот Проект и старый вампир Виролайнен! Если он не послушает Ртищева, не прекратит свои опыты, его, Одинцова, ждет нелегкая судьба. Он будет вынужден сторониться всех порядочных людей из опасения, что кто-то из них может быть использован для связи с ним, после чего станет идиотом… Выход только один – всегда иметь под рукой мерзавца вроде казначея бар Савалта или людоеда Бура. Но ни тот, ни другой не могли заменить в постели Лидор. Счастье, что он очутился в океане, в безлюдье, вдали от своих близких!
Вздохнув, Одинцов перевел взгляд на море и обратился к более насущным проблемам. С тех пор, как он открыл глаза, полный томительных воспоминаний о Лидор, прошло около часа; еще через двадцать-тридцать минут солнце поднимется выше и надо будет лезть под колпак. Он твердо решил отправиться в дорогу в этот день, и похороны Грида являлись в то же время неким символическим актом прощания с приютившим его островком. Все было обдумано и решено; сегодня он расстанется с птицами, с пугливыми черепахами и с этой песчаной отмелью. Но не с Зеленым Потоком!
Это стремительное течение отнюдь не кончалось на границе океана, не таяло в голубой безбрежности глубоких вод; оно тянулось дальше, до самого горизонта, выделяясь темной широкой полосой на поверхности моря. Одинцов полагал, что Поток охватывает планету по экватору, если только в вечном своем круговороте не наталкивается где-нибудь на материковый щит или горный хребет. К сожалению, карта на мониторе автопилота не давала об этом почти никакой информации; на ней были помечены лишь контуры материков да крошечные точечки островов. Изучив ее, Одинцов заметил, что через девять-десять тысяч километров Зеленый Поток пронесет его суденышко рядом с южной оконечностью Кинтана, формой и размерами напоминавшего Камчатку. За Кинтаном простирался открытый океан, и далеко на востоке протянулась от полюса до полюса россыпь маленьких пятнышек – несомненно, острова. Затем, проплыв еще через двадцать тысяч километров, он оказался бы в Верховьях Зеленого Потока, между двумя материками, Ксайденом и Южным континентом. Таков был Айден; огромный, не меньше Земли, мир, в котором суша, волею прихотливой игры планетарных сил, сосредоточена в восточном полушарии. Тут не имелось аналога Американского континента.
Конечно, он мог не пускаться в это долгое и опасное плавание.
Сигнал был отправлен и, возможно, уже завтра в небе появится воздушный лайнер, посланный за ним таинственными южанами. Но Одинцов не собирался ждать их тут, на голой песчаной отмели, развлекаясь стрельбой по птицам и пожиранием черепашьих яиц. Он не хотел выпускать из рук инициативу.
Эти парни с Юга, так бесцеремонно сбросившие его в гнусные айритские пещеры, никогда не сыграют роль спасителей беспомощного Робинзона – он этого не допустит! Либо он сам доберется до них, либо они встретятся друг с другом на равных, когда его суденышко будет плыть туда, куда ему угодно. Точнее, поправился Одинцов, куда течение понесет флаер, но и в таком случае он сохранит независимость. Надо еще взглянуть на этих представителей высшей айденской культуры! Может, те еще монстры!
Он не ведал сомнений в одном – где бы ни очутился его кораблик, в какую бы точку Великого океана его ни занесло, пилоты южан сумеют его разыскать. Днем раньше он залепил крохотную точку, мерцавшую на мониторе в устье Зеленого Потока, столь же крохотным кусочком пергамента. Этот микроскопический клочок кожи служил отметкой; когда флаер тронется в путь и проплывет заметное расстояние, световая точка, вероятно, сместится и тоже начнет путешествие по экрану. Одинцов справедливо полагал, что яркое пятнышко показывало текущие координаты флаера с включенным опознавателем.
Итак, он собирался вновь довериться стремительным водам Зеленого Потока. Плыть на восток или сидеть на месте – других альтернатив не имелось. Конечно, он бы с большей охотой отправился на юг вдоль линии побережья или хотя бы на север, в Ксам и Страны Перешейка, но его транспортное средство не позволяло совершить подобное путешествие. Флаер защищал его от свирепой солнечной радиации и влажной жары; он нес довольно большой груз, снабжал своего пассажира водой и энергией; наконец, он был практически непотопляем. Однако летательный аппарат все же не являлся ни лодкой, ни баркасом; Одинцов не мог грести сразу двумя веслами, не мог изготовить мачту и поставить парус, даже если бы нашлись подходящие материалы. Флаер оставался практически неуправляемым и, словно воздушный змей, был готов лишь бездумно плыть туда, куда понесет его течение.
Размышляя о достоинствах и недостатках своего кораблика, Одиницов столкнул его в воду, бросил последний взгляд на холмик в центре островка и потащил флаер за собой на веревке, пропущенной через открытые дверцы кабины. За полчаса, пока солнце неторопливо всплывало над сияющими океанскими далями, Одинцов прошел около километра в сравнительно спокойной воде, обогнув песчаную отмель с юго-запада. Почувствовав, что течение подхватило легкое суденышко, он залез в кабину, загерметизировал ее и блаженно вытянулся в кресле, наслаждаясь прохладой: под колпаком было градусов тридцать, а снаружи – все сорок пять.
Флаер мягко покачивался на границе гигантской реки, пересекавшей океан. Затем Зеленый Поток потянул его дальше, на самый стрежень течения; качка прекратилась, и суденышко поплыло навстречу солнцу – крохотная щепочка, легкий листок в могучих объятиях стремительно катившихся к восходу вод. Одинцов спал; едва заметная улыбка бродила на обветренных губах, ибо проказница Лидор опять готовилась оседлать его.
Когда он снова открыл их, на безупречно-голубой ленте появилось темное пятнышко, крохотная червоточинка, портившая, однако, праздничное убранство небес. Он долго и напряженно всматривался в нее, но так и не смог понять, висит ли эта черная точка в небе или плывет по морским волнам; солнце слепило глаза, а странный объект находился прямо по курсу, как раз на границе раздела между воздушным и водным океанами. Впрочем, пятнышко приближалось, хотя и медленно, но заметно; значит, флаер нагонял его. Вскоре оно приобрело некие округлые очертания, и над ним появилась вертикальная черточка, окруженная розовой дымкой. Объект постепенно уходил вниз, словно откатывалось от линии горизонта – все дальше и дальше с каждой минутой!
Одинцов уже не сомневался, что видит высокую корму корабля и мачту с просвечивающими на солнце парусами. Он открыл дверцу, послюнил палец и высунул наружу – с северо-востока дул легкий бриз, тормозивший движение судна. Пожалуй, флаер каждые десять минут выигрывал километр, а это значило, что рандеву неизбежно состоится через час.
Корабль в недоступных экваториальных водах! Парусник! И довольно древней конструкции, судя по приподнятой корме и примитивной оснастке. Эта посудина явно не имела отношения к южанам. Возможно, какая-нибудь экспедиция из северных стран, с Кинтана или Ксайдена? Очередная кампания авантюристов-смельчаков, пытающихся взломать дверь в чертоги светлого Айдена? Кто-то вроде тех мореходов, что добрались до Верховьев Зеленого Потока, положив начало племени Грида? По словам бар Занкора, эдорат Ксам, империя Айден и Страны Перешейка – как, видимо, и кинтанцы, – иногда отправляли корабли в такие экспедиции; не исключалась и частная инициатива. Сказочный Юг для обитателей этой планеты был столь же притягательным местом, как Острова Пряностей, Индия и Сипанго для средневековой Европы.
Когда-то он спросил у Виролайнена, что будет с носителем, с тем существом, в которое он переселится. И старик ответил, что индивидуальность пришельца подавит базовый разум полностью и навсегда. Если же покинуть захваченное тело, то носитель погибнет или, в лучшем случае, превратится в дебила. Ужасная судьба! Будь проклят этот Проект и старый вампир Виролайнен! Если он не послушает Ртищева, не прекратит свои опыты, его, Одинцова, ждет нелегкая судьба. Он будет вынужден сторониться всех порядочных людей из опасения, что кто-то из них может быть использован для связи с ним, после чего станет идиотом… Выход только один – всегда иметь под рукой мерзавца вроде казначея бар Савалта или людоеда Бура. Но ни тот, ни другой не могли заменить в постели Лидор. Счастье, что он очутился в океане, в безлюдье, вдали от своих близких!
Вздохнув, Одинцов перевел взгляд на море и обратился к более насущным проблемам. С тех пор, как он открыл глаза, полный томительных воспоминаний о Лидор, прошло около часа; еще через двадцать-тридцать минут солнце поднимется выше и надо будет лезть под колпак. Он твердо решил отправиться в дорогу в этот день, и похороны Грида являлись в то же время неким символическим актом прощания с приютившим его островком. Все было обдумано и решено; сегодня он расстанется с птицами, с пугливыми черепахами и с этой песчаной отмелью. Но не с Зеленым Потоком!
Это стремительное течение отнюдь не кончалось на границе океана, не таяло в голубой безбрежности глубоких вод; оно тянулось дальше, до самого горизонта, выделяясь темной широкой полосой на поверхности моря. Одинцов полагал, что Поток охватывает планету по экватору, если только в вечном своем круговороте не наталкивается где-нибудь на материковый щит или горный хребет. К сожалению, карта на мониторе автопилота не давала об этом почти никакой информации; на ней были помечены лишь контуры материков да крошечные точечки островов. Изучив ее, Одинцов заметил, что через девять-десять тысяч километров Зеленый Поток пронесет его суденышко рядом с южной оконечностью Кинтана, формой и размерами напоминавшего Камчатку. За Кинтаном простирался открытый океан, и далеко на востоке протянулась от полюса до полюса россыпь маленьких пятнышек – несомненно, острова. Затем, проплыв еще через двадцать тысяч километров, он оказался бы в Верховьях Зеленого Потока, между двумя материками, Ксайденом и Южным континентом. Таков был Айден; огромный, не меньше Земли, мир, в котором суша, волею прихотливой игры планетарных сил, сосредоточена в восточном полушарии. Тут не имелось аналога Американского континента.
Конечно, он мог не пускаться в это долгое и опасное плавание.
Сигнал был отправлен и, возможно, уже завтра в небе появится воздушный лайнер, посланный за ним таинственными южанами. Но Одинцов не собирался ждать их тут, на голой песчаной отмели, развлекаясь стрельбой по птицам и пожиранием черепашьих яиц. Он не хотел выпускать из рук инициативу.
Эти парни с Юга, так бесцеремонно сбросившие его в гнусные айритские пещеры, никогда не сыграют роль спасителей беспомощного Робинзона – он этого не допустит! Либо он сам доберется до них, либо они встретятся друг с другом на равных, когда его суденышко будет плыть туда, куда ему угодно. Точнее, поправился Одинцов, куда течение понесет флаер, но и в таком случае он сохранит независимость. Надо еще взглянуть на этих представителей высшей айденской культуры! Может, те еще монстры!
Он не ведал сомнений в одном – где бы ни очутился его кораблик, в какую бы точку Великого океана его ни занесло, пилоты южан сумеют его разыскать. Днем раньше он залепил крохотную точку, мерцавшую на мониторе в устье Зеленого Потока, столь же крохотным кусочком пергамента. Этот микроскопический клочок кожи служил отметкой; когда флаер тронется в путь и проплывет заметное расстояние, световая точка, вероятно, сместится и тоже начнет путешествие по экрану. Одинцов справедливо полагал, что яркое пятнышко показывало текущие координаты флаера с включенным опознавателем.
Итак, он собирался вновь довериться стремительным водам Зеленого Потока. Плыть на восток или сидеть на месте – других альтернатив не имелось. Конечно, он бы с большей охотой отправился на юг вдоль линии побережья или хотя бы на север, в Ксам и Страны Перешейка, но его транспортное средство не позволяло совершить подобное путешествие. Флаер защищал его от свирепой солнечной радиации и влажной жары; он нес довольно большой груз, снабжал своего пассажира водой и энергией; наконец, он был практически непотопляем. Однако летательный аппарат все же не являлся ни лодкой, ни баркасом; Одинцов не мог грести сразу двумя веслами, не мог изготовить мачту и поставить парус, даже если бы нашлись подходящие материалы. Флаер оставался практически неуправляемым и, словно воздушный змей, был готов лишь бездумно плыть туда, куда понесет его течение.
Размышляя о достоинствах и недостатках своего кораблика, Одиницов столкнул его в воду, бросил последний взгляд на холмик в центре островка и потащил флаер за собой на веревке, пропущенной через открытые дверцы кабины. За полчаса, пока солнце неторопливо всплывало над сияющими океанскими далями, Одинцов прошел около километра в сравнительно спокойной воде, обогнув песчаную отмель с юго-запада. Почувствовав, что течение подхватило легкое суденышко, он залез в кабину, загерметизировал ее и блаженно вытянулся в кресле, наслаждаясь прохладой: под колпаком было градусов тридцать, а снаружи – все сорок пять.
Флаер мягко покачивался на границе гигантской реки, пересекавшей океан. Затем Зеленый Поток потянул его дальше, на самый стрежень течения; качка прекратилась, и суденышко поплыло навстречу солнцу – крохотная щепочка, легкий листок в могучих объятиях стремительно катившихся к восходу вод. Одинцов спал; едва заметная улыбка бродила на обветренных губах, ибо проказница Лидор опять готовилась оседлать его.
* * *
На пятые сутки, одолев четыре с лишним тысячи километров, Одинцов находился примерно посередине между песчаным островком у побережья Ксайдена и похожим на Камчатку полуоостровом, самой южной оконечностью Кинтана. Солнечный восход в то утро был особенно красив. Край сверкающего оранжевого диска только-только приподнялся над океанскими водами, мгновенно окрасив их темную поверхность синим, зеленым и голубым. Облака собрались над горизонтом в пушистый длинный валик; яркие лучи светила пронизывали их, наполняя белесые туманные массы трепетным розоватым сиянием. Там, где слой облаков был толще, этот розовый фон сгущался, образуя темные прожилки; казалось, в небе повисла исполинская колонна из драгоценного мрамора, извергнутая недрами планеты и заброшенная в вышину самим божественным Айденом. И под ней, между нижним краем этого розового великолепия и зеленовато-синей гладью океана, простерлась полоска такой кристально-чистой, такой пронзительной голубизны, что Одинцов, вздыхая от восхищения, прикрыл ладонью глаза.Когда он снова открыл их, на безупречно-голубой ленте появилось темное пятнышко, крохотная червоточинка, портившая, однако, праздничное убранство небес. Он долго и напряженно всматривался в нее, но так и не смог понять, висит ли эта черная точка в небе или плывет по морским волнам; солнце слепило глаза, а странный объект находился прямо по курсу, как раз на границе раздела между воздушным и водным океанами. Впрочем, пятнышко приближалось, хотя и медленно, но заметно; значит, флаер нагонял его. Вскоре оно приобрело некие округлые очертания, и над ним появилась вертикальная черточка, окруженная розовой дымкой. Объект постепенно уходил вниз, словно откатывалось от линии горизонта – все дальше и дальше с каждой минутой!
Одинцов уже не сомневался, что видит высокую корму корабля и мачту с просвечивающими на солнце парусами. Он открыл дверцу, послюнил палец и высунул наружу – с северо-востока дул легкий бриз, тормозивший движение судна. Пожалуй, флаер каждые десять минут выигрывал километр, а это значило, что рандеву неизбежно состоится через час.
Корабль в недоступных экваториальных водах! Парусник! И довольно древней конструкции, судя по приподнятой корме и примитивной оснастке. Эта посудина явно не имела отношения к южанам. Возможно, какая-нибудь экспедиция из северных стран, с Кинтана или Ксайдена? Очередная кампания авантюристов-смельчаков, пытающихся взломать дверь в чертоги светлого Айдена? Кто-то вроде тех мореходов, что добрались до Верховьев Зеленого Потока, положив начало племени Грида? По словам бар Занкора, эдорат Ксам, империя Айден и Страны Перешейка – как, видимо, и кинтанцы, – иногда отправляли корабли в такие экспедиции; не исключалась и частная инициатива. Сказочный Юг для обитателей этой планеты был столь же притягательным местом, как Острова Пряностей, Индия и Сипанго для средневековой Европы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента