Страница:
У самого дна, рядом с бритвой и другими мелочами, лежала плоская кожаная сумочка-кобура на тонком ремешке. Каргин раскрыл ее, полюбовался холодным блеском отточенных звездочек-сюрикенов, примерил кольца с натянутой меж ними проволочной удавкой и одобрительно кивнул. Оружие неприметное, тихое, но смертоносное… Без оружия он чувствовал себя как бы голым; сказывалась многолетняя привычка, особенно три последних года в Легионе.
Пошарив в холодильнике, Каргин вытащил банку пива, ростбиф и круглые маленькие булочки, похожие на бриоши, сделал несколько бутербродов и съел их, прихлебывая, из банки и поглядывая на плоскую кобуру. Она являлась военным трофеем; ее, вместе с сюрикенами, он взял на трупе какого-то японца, служившего у Фараха Айдида, правителя Сомали. Айдид кончил, как многие из африканских диктаторов, под пулями Легиона, а с ним переселился в лучший мир и взвод охраны. Сопротивлялись они с большим упорством, и рота “Би”, которой командовал Каргин, потеряла четверых.
Что до удавки с кольцами, то это был подарок. Ее по пьяной лавочке всучил Каргину майор-бельгиец, некий Кренна, башибузук и кондотьер, под чьим началом был отряд таких же басурман редкого отребья, не подходящего для службы в Легионе. Но Легион ими отнюдь не брезговал: их нанимали для черной работы, платили сдельно и называли “частями поддержки”. “Поддерживать” Кренна умел с завидной лихостью и профессионализмом; его солдаты считались отличными диверсантами и мастерами облав, зачисток и акций устрашения. Одно было плохо: они не понимали различий между людьми в мундирах и штатской публикой…
Покончив с бутербродами, Каргин отправился в ванную, побрился, принял душ, залез в бассейн и отмокал в нем около часа, мысленно сравнивая Кэти с былыми подружками в Париже и Москве. Однако воспоминания о них были смутными, трехлетней давности, и от того, быть может, он поставил Кэти самый высокий балл. За бассейном и серебристыми ивами просматривалась полянка с кустами жасмина и роз, а в дальнем ее конце – коттедж под номером шестнадцать, тоже двухэтажный, но, в отличие от каргинского, с затейливой башенкой под шпилем, на котором то обвисал, то вновь полоскался по ветру звездно-полосатый флаг. Кроме этих судорожных всплесков в соседнем доме и окрест него не замечалось никаких движений, и Каргин резонно заключил, что Кэти живет одна и в данный момент горит на трудовом посту.
Вздохнув, он вылез из бассейна, обсох на жарком солнышке, съел еще один сандвич, выпил апельсинового сока и оделся поприличней – в летний светло-серый костюм, при галстуке и штиблетах. В пиджачный карман сунул бумажник с документами, которых было всего ничего: паспорт, водительские права, три кредитные карточки и контракт, аккуратно сложенный и пришпиленный к паспортной обложке.
Контракт был оформлен через посредника, московскую фирму “Эдвенчер”, уже знакомую Каргину – три года назад он очутился в Легионе при ее содействии. В газетах эта фирма объявлений не давала, до телевидения не снисходила, рекламных буклетов не рассылала, но заинтересованное лицо могло связаться с ней по Интернету. Был там некий сайт, в котором значилось: “Крепкие молодые мужчины в хорошей спортивной форме, склонные к приключениям, могут получить работу в любой точке земного шара”. Одна фраза, плюс интернетовский адрес-кратко, но вполне вразумительно. Затем желающим направлялась анкета, и если кандидат подходил, назначалась встреча с вербовщиком, – но не в офисе фирмы, а на нейтральной территории, в кафе или, по летнему времени, садике. Там изучались рекомендации и документы, оценивались послужной список и опыт и делались предложения – обычно два-три на выбор. Этот путь прошли многие приятели и сослуживцы Каргина. Власть их предала, страна отвергла, а наниматься к бандитам и резать сограждан они не хотели; если уж убивать, так в чужих краях и за хорошие деньги.
Оттрубив свое в Легионе, Каргин прилетел в Москву, купил квартиру, съездил в Краснодар проведать родителей, а когда вернулся, ему позвонили. Вероятно, фирма “Эдвенчер” имела обширные связи повсюду, где можно раздобывать адреса, и бывших своих клиентов из вида не теряла. На этот раз ей заказали особый “товар”: боевого офицера не старше тридцати пяти, с обширным опытом сражений в джунглях и пустынях, со знанием английского и испанского, крепкого телом и твердого духом. Каргин подходил идеально. На тело он не жаловался, на дух – тем более; три года в Легионе под его рукой ходили шестьдесят “гиен”, а это что-нибудь да значило…
Перевалило за полдень, есть и пить ему больше не хотелось. Послонявшись по дому, Каргин отыскал в подвале шезлонг, разложил его в тени под ивами, сел и стал любоваться синим калифорнийским небом. Минут через десять веки его опустились, голова свесилась на грудь, дыхание стало тихим и ровным, будто размеренный плеск прибоя, которому вторили шелест листьев и чуть слышное стрекотанье цикад. Сон его был безмятежным и длился до той поры, пока чей-то голос не произнес:
– Вставайте, дружок! Вставайте!
Каргин поднял голову и открыл глаза. Кэти, сморщив носик, придирчиво взирала на него, постукивала туфелькой о ступеньку и крутила на пальце брелок с ключами от машины. Вероятно, осмотр ее удовлетворил. Довольно кивнув, она произнесла с интимной интонацией, означавшей, что они перешли на “ты”:
– О’кей! Отлично выглядишь, солдат! Просто душка! Думаю, мистер Мэлори будет доволен.
– Мэлори? – пробормотал Каргин спросонок.
– Шон Дуглас Мэлори, – повторила Кэти. – Тот, кто тебя купил. Платит он щедро, но любит, чтобы товар был первоклассный. И очень не любит, когда опаздывают.
– Уже иду, – отозвался Каргин, вскочив на ноги.
Глава вторая
Пошарив в холодильнике, Каргин вытащил банку пива, ростбиф и круглые маленькие булочки, похожие на бриоши, сделал несколько бутербродов и съел их, прихлебывая, из банки и поглядывая на плоскую кобуру. Она являлась военным трофеем; ее, вместе с сюрикенами, он взял на трупе какого-то японца, служившего у Фараха Айдида, правителя Сомали. Айдид кончил, как многие из африканских диктаторов, под пулями Легиона, а с ним переселился в лучший мир и взвод охраны. Сопротивлялись они с большим упорством, и рота “Би”, которой командовал Каргин, потеряла четверых.
Что до удавки с кольцами, то это был подарок. Ее по пьяной лавочке всучил Каргину майор-бельгиец, некий Кренна, башибузук и кондотьер, под чьим началом был отряд таких же басурман редкого отребья, не подходящего для службы в Легионе. Но Легион ими отнюдь не брезговал: их нанимали для черной работы, платили сдельно и называли “частями поддержки”. “Поддерживать” Кренна умел с завидной лихостью и профессионализмом; его солдаты считались отличными диверсантами и мастерами облав, зачисток и акций устрашения. Одно было плохо: они не понимали различий между людьми в мундирах и штатской публикой…
Покончив с бутербродами, Каргин отправился в ванную, побрился, принял душ, залез в бассейн и отмокал в нем около часа, мысленно сравнивая Кэти с былыми подружками в Париже и Москве. Однако воспоминания о них были смутными, трехлетней давности, и от того, быть может, он поставил Кэти самый высокий балл. За бассейном и серебристыми ивами просматривалась полянка с кустами жасмина и роз, а в дальнем ее конце – коттедж под номером шестнадцать, тоже двухэтажный, но, в отличие от каргинского, с затейливой башенкой под шпилем, на котором то обвисал, то вновь полоскался по ветру звездно-полосатый флаг. Кроме этих судорожных всплесков в соседнем доме и окрест него не замечалось никаких движений, и Каргин резонно заключил, что Кэти живет одна и в данный момент горит на трудовом посту.
Вздохнув, он вылез из бассейна, обсох на жарком солнышке, съел еще один сандвич, выпил апельсинового сока и оделся поприличней – в летний светло-серый костюм, при галстуке и штиблетах. В пиджачный карман сунул бумажник с документами, которых было всего ничего: паспорт, водительские права, три кредитные карточки и контракт, аккуратно сложенный и пришпиленный к паспортной обложке.
Контракт был оформлен через посредника, московскую фирму “Эдвенчер”, уже знакомую Каргину – три года назад он очутился в Легионе при ее содействии. В газетах эта фирма объявлений не давала, до телевидения не снисходила, рекламных буклетов не рассылала, но заинтересованное лицо могло связаться с ней по Интернету. Был там некий сайт, в котором значилось: “Крепкие молодые мужчины в хорошей спортивной форме, склонные к приключениям, могут получить работу в любой точке земного шара”. Одна фраза, плюс интернетовский адрес-кратко, но вполне вразумительно. Затем желающим направлялась анкета, и если кандидат подходил, назначалась встреча с вербовщиком, – но не в офисе фирмы, а на нейтральной территории, в кафе или, по летнему времени, садике. Там изучались рекомендации и документы, оценивались послужной список и опыт и делались предложения – обычно два-три на выбор. Этот путь прошли многие приятели и сослуживцы Каргина. Власть их предала, страна отвергла, а наниматься к бандитам и резать сограждан они не хотели; если уж убивать, так в чужих краях и за хорошие деньги.
Оттрубив свое в Легионе, Каргин прилетел в Москву, купил квартиру, съездил в Краснодар проведать родителей, а когда вернулся, ему позвонили. Вероятно, фирма “Эдвенчер” имела обширные связи повсюду, где можно раздобывать адреса, и бывших своих клиентов из вида не теряла. На этот раз ей заказали особый “товар”: боевого офицера не старше тридцати пяти, с обширным опытом сражений в джунглях и пустынях, со знанием английского и испанского, крепкого телом и твердого духом. Каргин подходил идеально. На тело он не жаловался, на дух – тем более; три года в Легионе под его рукой ходили шестьдесят “гиен”, а это что-нибудь да значило…
Перевалило за полдень, есть и пить ему больше не хотелось. Послонявшись по дому, Каргин отыскал в подвале шезлонг, разложил его в тени под ивами, сел и стал любоваться синим калифорнийским небом. Минут через десять веки его опустились, голова свесилась на грудь, дыхание стало тихим и ровным, будто размеренный плеск прибоя, которому вторили шелест листьев и чуть слышное стрекотанье цикад. Сон его был безмятежным и длился до той поры, пока чей-то голос не произнес:
– Вставайте, дружок! Вставайте!
Каргин поднял голову и открыл глаза. Кэти, сморщив носик, придирчиво взирала на него, постукивала туфелькой о ступеньку и крутила на пальце брелок с ключами от машины. Вероятно, осмотр ее удовлетворил. Довольно кивнув, она произнесла с интимной интонацией, означавшей, что они перешли на “ты”:
– О’кей! Отлично выглядишь, солдат! Просто душка! Думаю, мистер Мэлори будет доволен.
– Мэлори? – пробормотал Каргин спросонок.
– Шон Дуглас Мэлори, – повторила Кэти. – Тот, кто тебя купил. Платит он щедро, но любит, чтобы товар был первоклассный. И очень не любит, когда опаздывают.
– Уже иду, – отозвался Каргин, вскочив на ноги.
Глава вторая
Кабинет Шона Мэлори был просторен и пустоват: стол с селектором и хозяйским креслом, пара стульев и массивный широкий диван у противоположной стены. Единственным украшением комнаты служило большое полотно в черной лаковой раме, висевшее над диваном: скалистый остров среди изумрудных волн, будивший смутные воспоминания о развалинах средневековой цитадели. Сквозь зеленоватые окна виднелись крыши ангаров и падал солнечный свет, будто профильтрованный океанской толщей; это придавало круглому улыбчивому лицу Мэлори нездоровый трупный оттенок. Но Каргин, сделав поправку на освещение, сообразил, что видит энергичного джентльмена лет шестидесяти, лысого, плотного и невысокого, с твердой линией рта и несомненной армейской выправкой. Голос у него был громкий, звучный, с командными нотками.
– Садитесь, капитан. Я – шеф административного отдела и отвечаю в нашей компании за подбор кадров, секретность, безопасность, а также… хм-м… за другие вопросы, которых мы коснемся со временем, – Мэлори смолк, погладил лысый череп, бросил взгляд на пейзаж с островом и добавил:
– Позвольте представить вам Брайана Ченнинга, одного из вице-президентов “Халлоран Арминг Корпорейшн”. Можно сказать, что мистер Ченнинг – наш коммерческий гений. Он возглавляет отдел финансов и инвестиций.
Мистер Ченнинг благожелательно хрюкнул. Он расположился под картиной на диване и занимал его большую часть – совсем немало, так как этот предмет обстановки был весьма капитальным. Диван прогибался под его тяжестью и жалобно постанывал, когда Ченнинг менял позу; казалось, еще чуть-чуть, и кожаная обивка не выдержит, треснет, и стальные пружины с мстительной яростью вонзятся финансисту в зад. Видимо, подобная перспектива не являлась секретом для Ченнинга – ворочался он с большой осторожностью.
– Курите, – Мэлори с благожелательной улыбкой подвинул на край стола коробку гаванских сигар.
– Спасибо, сэр. Не курю, – Каргин, стараясь скрыть удивление, повернулся – так, чтобы свет не падал в лицо. А удивляться было чему: выходит, он представлялся разом двум Очень Важным Персонам, руководителям компании. Это придавало будущей работе ореол загадочности и несомненной перспективности.
Мэлори обрезал кончик сигары, закурил, откинулся в кресле и некоторое время с откровенным интересом изучал физиономию Каргина. Внезапно он усмехнулся и произнес:
– Обращение “сэр” у нас не принято. Слишком официально и слишком попахивает англофильством. Вы, надеюсь, не питаете каких-то особых симпатий к Британии?
– Ни в коем случае, – отозвался Каргин. – Я служил Франции, в Иностранном легионе. Там британцев не любят.
– Что же, отлично. Мистер Халлоран, наш босс – ирландец. Точнее, американец ирландского происхождения. Как, кстати, и я. Мы с ним из тех ирландцев, что не забыли о своих корнях, – раскрыв папку, лежавшую на столе, Мэлори пошелестел бумагами, затем промолвил:
– Мистера Ченнинга можете называть Брайан, меня – коммодор. Я служил на “Миссури”… Это вам что-нибудь говорит?
– Говорит. Линкор, тип “Айова”, полуметровая бортовая броня, главный калибр – четыреста шесть миллиметров, три башни по три ствола, плюс десять спаренных 127-миллиметровых орудий и восемнадцать счетверенных 40-миллиметровых зенитных пушек. Еще два вертолета и экипаж три тысячи человек. Скорость хода – до тридцати узлов, дальность плавания – пятнадцать тысяч миль.
Твердая линия губ коммодора внезапно смягчилась; теперь он внимал с полузакрытыми глазами и порозовевшим лицом. Пальцы его отбивали ритм боевого марша, сигара, зажатая меж крепких зубов, мерно подрагивала, будто ствол главного калибра в поисках достойной цели. Когда Каргин смолк, Мэлори глубоко втянул дым, выпустил его через ноздри и произнес:
– Великолепно! Сказать по правде, бортовая броня была поменьше полуметра, а экипаж – двадцать семь сотен, но все равно – великолепно! Что вы окончили? – он снова зашелестел бумагами. – Пехотное училище?
– Воздушно-десантное, – пояснил Каргин, решив не уточнять, что учился на отделении разведки.
– Хм-м… так…– Мэлори, поворошив бумаги, выдернул одну и быстро пробежал глазами. – Значит, воздушно-десантное, Рей-зань… Неплохо там учат, в этой Рей-зани, черт побери! Итак, выучились, потом служили… девять лет служили, до января девяносто четвертого… Ну, а потом – под зад коленом. Вышвырнули вон, так?
– Не вышвырнули. Я подал рапорт с просьбой об отставке.
– Почему?
Каргин пожал плечами.
– Хотелось жить по-человечески, в Москве. Деньги были нужны. Вот завербовался в Легион и заработал. Крыша теперь есть…– он сделал паузу и вымолвил:
– Ну, кроме денег была и другая причина…
– Какая?
– Чечня. Я считал, что без войны не обойдется, и не ошибся.
Ухмыльнувшись, Мэлори ткнул сигарой в сторону Каргина.
– Не любишь воевать, сынок?
– Даром – не люблю.
"За деньги – тоже, – добавил он про себя. – Особенно в Чечне”.
Каргин, потомственный офицер, не боялся ни смерти в бою, ни крови, ни ран, но та война казалась ему не праведной, несправедливой с обеих сторон, ибо свои сражались в ней со своими, и ветераны Афгана, недавние однополчане и сослуживцы отца, рвали друг другу глотки. Это было не противоборство народов, а упрямое, исступленное соревнование амбиций их лидеров, которых Каргин не уважал. Ни Чечня, ни Россия еще не имели вождей, озабоченных благом народным, а значит, способных договориться и отстоять самое важное – мир. Он полагал, что такие вожди появятся в будущем, лет через сто, а нынешние были тем, чем были, – недавними функционерами КПСС в наспех наложенном гриме демократов, либералов или диктаторов, поборников русской идеи, православия либо ислама. В своем роде из лучших людей, но лучших из худших, ибо по-настоящему лучшие еще не народились.
Коммодор переглянулся с Ченнингом, буркнул:
– Разумная позиция… Ну, мы готовы платить, и если вы оправдаете наши надежды, крыша в Москве вам не понадобится. Будет другая, пороскошней. Где-нибудь в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке… Где захотите, капитан.
"Любопытное заявление!” – промелькнуло в голове у Каргина. Он погладил шрам под левой скулой, покосился на Ченнинга (тот, казалось, дремал на своем диване), затем спросил:
– И что же я должен сделать, коммодор? Взорвать Капитолий? Или похитить супругу Президента?
Мэлори сухо хохотнул.
– Ни то и ни другое, сынок! У нас тут не цирк Барнума, и клоуны нам не нужны. У нас серьезный бизнес и серьезные связи. Мы поставляем снаряжение армии США, а также странам Атлантического блока и их союзникам. Все, что угодно, от консервов, шнурков для ботинок, пуль, снарядов и гробов до систем космической обороны. Мы, “Халлоран Арминг Корпорейшн” – солидная фирма со стажем в сто тридцать лет, с высоким рейтингом и годовым оборотом в шесть миллиардов. Что нам мадам Клинтон и вся эта свора сенаторов и конгрессменов? Если мы пожелаем, они продадут Хилари в гарем брунейского султана, и глазом не моргнут. То есть, я хочу сказать, голосование будет единогласным…– он снова усмехнулся и закончил:
– Ваша задача – служить на благо корпорации, как оговорено в контракте, в течение трех лет. Служить преданно и верно, а там посмотрим. Я правильно излагаю, Брайан?
С дивана донеслось одобрительное хрюканье.
– Хотелось бы ближе к делу, – заметил Каргин.
Мэлори кивнул и уже начал приподниматься в кресле с вытянутой рукой, как бы желая на что-то показать, но тут в селекторе раздался женский голос:
– Коммодор, на связи мистер Паркер. Просит зайти вас и мистера Ченнинга к нему. Срочно!
– Срочно!.. – Мэлори чертыхнулся. – Подумайте – срочно! Срочно я только в гальюн бегаю. Холли, скажите ему, что я занят. Инструктирую персонал. Освобожусь через сорок минут.
– Я сказала, но он настаивает. Он говорит…– начала секретарша, но тут послышался щелчок, а вслед за ним – слегка визгливый раздраженный баритон:
– Ченнинг у вас, Мэлори? Так вот, приподнимите задницы – вы, оба! – и отправляйтесь ко мне. У нас неприятности с поставками Каддафи. Эти чертовы мины…
Коммодор резким движением отключил селектор, бросил настороженный взгляд на Каргина и пробормотал:
– Чертов болван! Язык вместо галстука… Брайан, может, вы сходите, утихомирите его?
Диван жалобно заскрипел, Ченнинг поднялся с неожиданной для такого грузного человека легкостью и шагнул к дверям. На пороге, еще не коснувшись золоченой ручки, сделанной в форме револьвера “Смит и Вессон”, он замер, потом развернулся всем телом к Каргину и прогудел:
– Хр-р… Отличный у вас английский, капитан! Мои поздравления… хр-р…
Просто не верится, что вы служили в Легионе… хр-р… да, в Легионе, а не в САС [1]. Надеюсь, испанский столь же хорош?
Каргин молча кивнул. Лицо его хранило выражение полной дебильности, какую должен демонстрировать солдат при спорах между начальством – ибо, как говорил, майор Толпыго: “Когда слоны дерутся, достается траве”. Эта мудрость была бесспорной и понятной Каргину, однако мины для Муамара Каддафи уже улеглись в арсенал его памяти. Все-таки мины, не консервы и не шнурки для ботинок! Каддафи же, разумеется, не относился к союзникам НАТО, и получалось, что ХАК, при всей своей солидности и связях, не брезгует приторговывать на черном рынке. “Может, не только минами и не с одним Каддафи? – мелькнуло у Каргина в голове. – Шесть миллиардов оборот – это не хрен собачий!”
Ченнинг боком протиснулся в дверь и что-то загудел секретарше, перемежая короткие рубленые фразы хрипом и хрюканьем. Кажется, ему был нужен какой-то журнал – немедленно, срочно! – однако названия Каргин не разобрал: дверь захлопнулась, отрезав приемную от кабинета.
– Ну, пора переходить к делам, – произнес коммодор звучным командирским голосом. Он отложил сигару, привстал, вытянул руку и ткнул в висевший над диваном пейзаж:
– Остров Иннисфри. Открыт в семнадцатом веке испанцами. Тысяча миль к западу от побережья Перу и две с половиной – к востоку от Маркизского архипелага. Несколько южней Галапагосов… хм-м… скажем, миль так на семьсот-восемьсот. Счастливая земля! Здоровый климат, тропический, однако не слишком жаркий – остров находится в зоне Перуанского течения, с юга поступают прохладные воды, дожди идут еженедельно, и все благоухает и цветет. Пальмы, саговник, магнолии, сейбы, гибискус и виргинский кипарис… Разумеется, пляжи, живописные скалы и морские прогулки, плюс все блага цивилизации. Никаких опасных тварей. Птицы, ящерицы, крысы… кажется, еще летучие мыши…
– Должно быть, райское местечко, – произнес Каргин, поворачиваясь к пейзажу и соображая, что этот островок, если верить словам коммодора, лежит где-то” пониже экватора, повыше южного тропика: примерно двенадцать градусов южной широты и девяносто – западной долготы.
– Райское, – согласился Мэлори. – И живут на нем как в раю. Сотни две с половиной… Сто шестьдесят гражданских лиц обоего пола и гарнизон, рота из трех взводов. Огневые точки, радары, патрулирование берегов, бдительный персонал, круглосуточное дежурство… Ваши задача: спланировать операцию захвата. При условиях скрытности, внезапности и минимума атакующих сил. С учетом того, что силы эти дислоцируются в двух-четырех тысячах миль от Иннисфри. Возможно, в районе Сан-Диего на мексиканской границе, или в Гондурасе, Коста-Рике, на Кубе, в Колумбии или же в Чили.
– Цель операции? – поинтересовался Каргин, изучая картину в темной траурной рамке.
– Уничтожение определенного лица. А заодно, всех остальных обитателей рая.
Всех, до последнего человека! Представьте, что у вас есть полный список – мужчины, женщины, солдаты…
– Дети?
– К счастью, детей нет, – сделав паузу, Мэлори взял сигару, понюхал ее и вдруг усмехнулся краешком рта:
– Что, сынок, шокирован?
– Я не склонен к сентиментальности, – сказал Каргин. – Я лишь уточняю задание. Значит, детей нет… к счастью… Какая же будет у нас смета?
Коммодор одобрительно хмыкнул.
– Деловой подход, мой мальчик, очень деловой! Так вот, желательно уложиться миллионов в двадцать, максимум – двадцать пять. И найти хороших исполнителей. Надежных и не болтливых.
– При таких деньгах с исполнителями нет проблем, – откликнулся Каргин, помолчал и, чувствуя, как холодеет под сердцем, твердым голосом спросил:
– Полагаю, что руководство акцией будет за мной? Как и ее практическая реализация?
– Этого я не говорил, – усмехнулся Мэлори и, раскурив сигару, пустился в объяснения.
Из них Каргину стало ясно, что операция носит превентивный и даже скорее умозрительный характер. Правда, не во всех деталях: так, например, остров действительно существовал и являлся резиденцией и частным владением старого Халлорана, приобретенным у правительства Перу на девяносто девять лет. Население Иннисфри состояло из трех групп, две из которых, числом за двести душ, обитали в поселке на западном берегу. Тут базировалась рота охраны и жили специалисты, обслуживающий персонал маленького порта и аэродрома, электростанции, ремонтных мастерских, пары питейных заведений и крохотной больницы. Повыше, на склоне горы, был выстроен замок – весьма комфортабельная вилла со штатом в сорок служащих. Садовники и слуги, конюх и шофер, великолепный повар, личный врач, телохранители, а также референты и эксперты – миниатюрный штаб, правивший империей Халлорана. Остров был его убежищем уже лет десять или двенадцать, но Патрик Халлоран отнюдь не играл в отшельника – во всех делах последнее слово принадлежало ему. Он и только он считался Хозяином, Боссом и Патроном.
Причины, в силу которых Халлоран предпочитал уединение, были изложены Мэлори вскользь. Одна из них – усталость от всемирной суеты и частой перемены мест; в зрелых и молодых годах старик достаточно постранствовал, чтобы оценить покой на склоне лет. Другим немаловажным поводом была забота о здоровье, что понималось очень широко: похоже, старый Халлоран отождествлял себя с компанией и полагал, что если он здоров и крепок, то тоже самое относится и к ХАК. Третьей причиной являлись давние счеты с налоговым ведомством США и пронырливой пишущей братией, совавшей нос в любую щель. К последним Халлоран питал патологическую неприязнь еще и от того, что на него была объявлена охота: приз репортеру, который сумеет проникнуть на Иннисфри и не расстаться со скальпом.
Но главная и основная причина касалась безопасности. Остров, свой королевский домен, Халлоран мог контролировать с большим успехом, чем любое владение на континенте – хотя бы потому, что Иннисфри не подпадал под перуанскую юрисдикцию, являясь как бы крохотной, но независимой державой со своими законами, порядками и судопроизводством. Впрочем, ни суда, ни полиции на острове не было; роль первого выполнял Халлоран – на правах монарха-самодержца, а полицейских вполне заменяли солдаты-наемники.
О тех, кто мог угрожать Халлорану, Мэлори не слишком откровенничал, но намекнул, что врагов у старика хватает. Он торговал оружием без малого сорок. лет, и попадались среди его клиентов люди влиятельные и мстительные, не забывавшие обид и не прощавшие разных накладок и трений, почти неизбежных в случае тайной коммерции. Клиенты, по словам Мэлори, не всегда понимали, чем рискует ХАК, снабжая их пушками и минометами, танками и джипами, боеприпасами и амуницией; а если снабжать приходилось две противоборствующие стороны, то тут уж наступал конец всякому пониманию. До клиентов не доходило, что ХАК свободна от политических пристрастий и торгует с любым, кто может заплатить; ergo, плативший больше, получал технику мощнее и истребительнее – и, разумеется, истреблял противников. В удачном случае – до конца. Однако бывали и неудачи, когда недобитая сторона еще дышала, шевелилась и даже строила планы мести, в которых, кроме ненавистных победителей, мог фигурировать Халлоран.
Для Каргина, повоевавшего в разных пределах, от Никарагуа до Ирака и от Анголы до Боснии, было нетрудно домыслить остальное. Видимо, многих нажгли Халлораны – и Патрик, и его отец и дед, что подвизались в оружейном бизнесе не первое столетие. Быть может, за этим семейством тянулись долги от партизан Панчо Вильи до гвардейцев Сомосы и тонтон-макутов “папы” Дювадье; а это значило, что охотников за головой Халлорана не перечесть. Фашисты и арабские террористы, сепаратисты всех мастей и всех оттенков кожи, Ливия, Ирак, Иран, Камбоджа, Чад, Ангола и Заир, афганские моджахеды, якудза и курды, ваххабиты и колумбийская наркомафия… Словом, врагов у Халлорана действительно хватало, так что остров Иннисфри был для него вполне подходящим местом.
Но сколь безопасным? Это предстояло выяснить, и Каргин, внимая речам коммодора, решил, что тот не даром ест свой хлеб. Его идея была вполне разумной: пригласить специалиста по диверсионным акциям и заказать ему проект атаки Иннисфри. Возможно, нанять не одного, а нескольких экспертов из разных стран, с различным боевым опытом и связями; их разработки позволят обнаружить слабые места в системе безопасности и устранить их, укрепив заблаговременно оборону. А также проверить компетентность экспертов и выбрать из них наилучшего – такого, который возглавит гарнизон на Иннисфри. “Быть может, – мелькнуло в голове у Каргина, – эксперты были наняты, и каждый выполнил свою работу, представив некий план”. Тогда получалось, что сам он участвует как бы в негласном конкурсе по боевому планированию. И если победит…
Это все объясняло: и солидные деньги, прописанные в контракте, и щедрые коммодорские посулы, и даже то, что нанят бывший российский офицер. “Русского если наймут, так в последнюю очередь”, – подумал Каргин, соображая, что в этом есть свои преимущества: выходит, все остальные претенденты были отвергнуты или, во всяком случае, оставлены про запас. При этой мысли он усмехнулся и, прищурившись, еще раз оглядел картину над диваном; двенадцать лет явной и тайной войны вселяли в него уверенность в собственных силах.
Коммодор, затянувшись в последний раз, бросил окурок в пепельницу.
– Работать будете в особом помещении, рядом с моим кабинетом. Там есть все необходимое: карты, справочники, компьютер, местный телефонный справочник, связь с любыми базами данных. В компьютере – вся информация об Иннисфри… вся, за исключением точных координат. Приступите завтра, в девять ноль-ноль, срок – неделя. Ни с кем о задании не болтать. Подчеркиваю – ни с кем! В курсе вашей работы только трое: я, Брайан и мисс Кэтрин Финли. Она из самых доверенных сотрудников отдела и будет выполнять роль вашей тыловой службы. Связь со мной, дом, машина, питание, развлечения… словом, любые вопросы. Надеюсь, возражений нет?
– Ни в коем случае, – заверил коммодора Каргин с трудом сдержав желание облизнуться.
– Тогда передайте ей ваш паспорт. Она свяжется с консульствами во Фриско, получит необходимые визы. Все, какие могут пригодиться.
– Слушаюсь, коммодор.
Каргин поднялся, одернул пиджак и, дождавшись кивка Мэлори, вышел в приемную.
В отличие от кабинета, приемная была обставлена великолепно: коллекция старинных револьверов, “кольтов”, “магнумов” и “смит и вессонов” на западной стене, сабли, палаши и самурайские мечи – на восточной, бар с калифорнийскими винами и французскими коньяками, фотографии бронемашин и самолетов в золоченых рамках, мягкие кресла с гнутыми ножками и два огромных звездно-полосатых флага по обе стороны двери – той, что вела в коридор. Над дверью в кабинет Мэлори была закреплена стальная пластина с отчеканенной надписью: “Halloran Arming Corporation. New York, 1863”, а слева от нее располагался стол секретарши. Там Каргина поджидала мисс Холли Роббинс, полная дама лет сорока, с повадками голливудской кинозвезды и чарующей улыбкой. Зубы у нее были просто загляденье – ровные, белые, один к одному. “Наверняка вставные”, – подумал Каргин.
– Садитесь, капитан. Я – шеф административного отдела и отвечаю в нашей компании за подбор кадров, секретность, безопасность, а также… хм-м… за другие вопросы, которых мы коснемся со временем, – Мэлори смолк, погладил лысый череп, бросил взгляд на пейзаж с островом и добавил:
– Позвольте представить вам Брайана Ченнинга, одного из вице-президентов “Халлоран Арминг Корпорейшн”. Можно сказать, что мистер Ченнинг – наш коммерческий гений. Он возглавляет отдел финансов и инвестиций.
Мистер Ченнинг благожелательно хрюкнул. Он расположился под картиной на диване и занимал его большую часть – совсем немало, так как этот предмет обстановки был весьма капитальным. Диван прогибался под его тяжестью и жалобно постанывал, когда Ченнинг менял позу; казалось, еще чуть-чуть, и кожаная обивка не выдержит, треснет, и стальные пружины с мстительной яростью вонзятся финансисту в зад. Видимо, подобная перспектива не являлась секретом для Ченнинга – ворочался он с большой осторожностью.
– Курите, – Мэлори с благожелательной улыбкой подвинул на край стола коробку гаванских сигар.
– Спасибо, сэр. Не курю, – Каргин, стараясь скрыть удивление, повернулся – так, чтобы свет не падал в лицо. А удивляться было чему: выходит, он представлялся разом двум Очень Важным Персонам, руководителям компании. Это придавало будущей работе ореол загадочности и несомненной перспективности.
Мэлори обрезал кончик сигары, закурил, откинулся в кресле и некоторое время с откровенным интересом изучал физиономию Каргина. Внезапно он усмехнулся и произнес:
– Обращение “сэр” у нас не принято. Слишком официально и слишком попахивает англофильством. Вы, надеюсь, не питаете каких-то особых симпатий к Британии?
– Ни в коем случае, – отозвался Каргин. – Я служил Франции, в Иностранном легионе. Там британцев не любят.
– Что же, отлично. Мистер Халлоран, наш босс – ирландец. Точнее, американец ирландского происхождения. Как, кстати, и я. Мы с ним из тех ирландцев, что не забыли о своих корнях, – раскрыв папку, лежавшую на столе, Мэлори пошелестел бумагами, затем промолвил:
– Мистера Ченнинга можете называть Брайан, меня – коммодор. Я служил на “Миссури”… Это вам что-нибудь говорит?
– Говорит. Линкор, тип “Айова”, полуметровая бортовая броня, главный калибр – четыреста шесть миллиметров, три башни по три ствола, плюс десять спаренных 127-миллиметровых орудий и восемнадцать счетверенных 40-миллиметровых зенитных пушек. Еще два вертолета и экипаж три тысячи человек. Скорость хода – до тридцати узлов, дальность плавания – пятнадцать тысяч миль.
Твердая линия губ коммодора внезапно смягчилась; теперь он внимал с полузакрытыми глазами и порозовевшим лицом. Пальцы его отбивали ритм боевого марша, сигара, зажатая меж крепких зубов, мерно подрагивала, будто ствол главного калибра в поисках достойной цели. Когда Каргин смолк, Мэлори глубоко втянул дым, выпустил его через ноздри и произнес:
– Великолепно! Сказать по правде, бортовая броня была поменьше полуметра, а экипаж – двадцать семь сотен, но все равно – великолепно! Что вы окончили? – он снова зашелестел бумагами. – Пехотное училище?
– Воздушно-десантное, – пояснил Каргин, решив не уточнять, что учился на отделении разведки.
– Хм-м… так…– Мэлори, поворошив бумаги, выдернул одну и быстро пробежал глазами. – Значит, воздушно-десантное, Рей-зань… Неплохо там учат, в этой Рей-зани, черт побери! Итак, выучились, потом служили… девять лет служили, до января девяносто четвертого… Ну, а потом – под зад коленом. Вышвырнули вон, так?
– Не вышвырнули. Я подал рапорт с просьбой об отставке.
– Почему?
Каргин пожал плечами.
– Хотелось жить по-человечески, в Москве. Деньги были нужны. Вот завербовался в Легион и заработал. Крыша теперь есть…– он сделал паузу и вымолвил:
– Ну, кроме денег была и другая причина…
– Какая?
– Чечня. Я считал, что без войны не обойдется, и не ошибся.
Ухмыльнувшись, Мэлори ткнул сигарой в сторону Каргина.
– Не любишь воевать, сынок?
– Даром – не люблю.
"За деньги – тоже, – добавил он про себя. – Особенно в Чечне”.
Каргин, потомственный офицер, не боялся ни смерти в бою, ни крови, ни ран, но та война казалась ему не праведной, несправедливой с обеих сторон, ибо свои сражались в ней со своими, и ветераны Афгана, недавние однополчане и сослуживцы отца, рвали друг другу глотки. Это было не противоборство народов, а упрямое, исступленное соревнование амбиций их лидеров, которых Каргин не уважал. Ни Чечня, ни Россия еще не имели вождей, озабоченных благом народным, а значит, способных договориться и отстоять самое важное – мир. Он полагал, что такие вожди появятся в будущем, лет через сто, а нынешние были тем, чем были, – недавними функционерами КПСС в наспех наложенном гриме демократов, либералов или диктаторов, поборников русской идеи, православия либо ислама. В своем роде из лучших людей, но лучших из худших, ибо по-настоящему лучшие еще не народились.
Коммодор переглянулся с Ченнингом, буркнул:
– Разумная позиция… Ну, мы готовы платить, и если вы оправдаете наши надежды, крыша в Москве вам не понадобится. Будет другая, пороскошней. Где-нибудь в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке… Где захотите, капитан.
"Любопытное заявление!” – промелькнуло в голове у Каргина. Он погладил шрам под левой скулой, покосился на Ченнинга (тот, казалось, дремал на своем диване), затем спросил:
– И что же я должен сделать, коммодор? Взорвать Капитолий? Или похитить супругу Президента?
Мэлори сухо хохотнул.
– Ни то и ни другое, сынок! У нас тут не цирк Барнума, и клоуны нам не нужны. У нас серьезный бизнес и серьезные связи. Мы поставляем снаряжение армии США, а также странам Атлантического блока и их союзникам. Все, что угодно, от консервов, шнурков для ботинок, пуль, снарядов и гробов до систем космической обороны. Мы, “Халлоран Арминг Корпорейшн” – солидная фирма со стажем в сто тридцать лет, с высоким рейтингом и годовым оборотом в шесть миллиардов. Что нам мадам Клинтон и вся эта свора сенаторов и конгрессменов? Если мы пожелаем, они продадут Хилари в гарем брунейского султана, и глазом не моргнут. То есть, я хочу сказать, голосование будет единогласным…– он снова усмехнулся и закончил:
– Ваша задача – служить на благо корпорации, как оговорено в контракте, в течение трех лет. Служить преданно и верно, а там посмотрим. Я правильно излагаю, Брайан?
С дивана донеслось одобрительное хрюканье.
– Хотелось бы ближе к делу, – заметил Каргин.
Мэлори кивнул и уже начал приподниматься в кресле с вытянутой рукой, как бы желая на что-то показать, но тут в селекторе раздался женский голос:
– Коммодор, на связи мистер Паркер. Просит зайти вас и мистера Ченнинга к нему. Срочно!
– Срочно!.. – Мэлори чертыхнулся. – Подумайте – срочно! Срочно я только в гальюн бегаю. Холли, скажите ему, что я занят. Инструктирую персонал. Освобожусь через сорок минут.
– Я сказала, но он настаивает. Он говорит…– начала секретарша, но тут послышался щелчок, а вслед за ним – слегка визгливый раздраженный баритон:
– Ченнинг у вас, Мэлори? Так вот, приподнимите задницы – вы, оба! – и отправляйтесь ко мне. У нас неприятности с поставками Каддафи. Эти чертовы мины…
Коммодор резким движением отключил селектор, бросил настороженный взгляд на Каргина и пробормотал:
– Чертов болван! Язык вместо галстука… Брайан, может, вы сходите, утихомирите его?
Диван жалобно заскрипел, Ченнинг поднялся с неожиданной для такого грузного человека легкостью и шагнул к дверям. На пороге, еще не коснувшись золоченой ручки, сделанной в форме револьвера “Смит и Вессон”, он замер, потом развернулся всем телом к Каргину и прогудел:
– Хр-р… Отличный у вас английский, капитан! Мои поздравления… хр-р…
Просто не верится, что вы служили в Легионе… хр-р… да, в Легионе, а не в САС [1]. Надеюсь, испанский столь же хорош?
Каргин молча кивнул. Лицо его хранило выражение полной дебильности, какую должен демонстрировать солдат при спорах между начальством – ибо, как говорил, майор Толпыго: “Когда слоны дерутся, достается траве”. Эта мудрость была бесспорной и понятной Каргину, однако мины для Муамара Каддафи уже улеглись в арсенал его памяти. Все-таки мины, не консервы и не шнурки для ботинок! Каддафи же, разумеется, не относился к союзникам НАТО, и получалось, что ХАК, при всей своей солидности и связях, не брезгует приторговывать на черном рынке. “Может, не только минами и не с одним Каддафи? – мелькнуло у Каргина в голове. – Шесть миллиардов оборот – это не хрен собачий!”
Ченнинг боком протиснулся в дверь и что-то загудел секретарше, перемежая короткие рубленые фразы хрипом и хрюканьем. Кажется, ему был нужен какой-то журнал – немедленно, срочно! – однако названия Каргин не разобрал: дверь захлопнулась, отрезав приемную от кабинета.
– Ну, пора переходить к делам, – произнес коммодор звучным командирским голосом. Он отложил сигару, привстал, вытянул руку и ткнул в висевший над диваном пейзаж:
– Остров Иннисфри. Открыт в семнадцатом веке испанцами. Тысяча миль к западу от побережья Перу и две с половиной – к востоку от Маркизского архипелага. Несколько южней Галапагосов… хм-м… скажем, миль так на семьсот-восемьсот. Счастливая земля! Здоровый климат, тропический, однако не слишком жаркий – остров находится в зоне Перуанского течения, с юга поступают прохладные воды, дожди идут еженедельно, и все благоухает и цветет. Пальмы, саговник, магнолии, сейбы, гибискус и виргинский кипарис… Разумеется, пляжи, живописные скалы и морские прогулки, плюс все блага цивилизации. Никаких опасных тварей. Птицы, ящерицы, крысы… кажется, еще летучие мыши…
– Должно быть, райское местечко, – произнес Каргин, поворачиваясь к пейзажу и соображая, что этот островок, если верить словам коммодора, лежит где-то” пониже экватора, повыше южного тропика: примерно двенадцать градусов южной широты и девяносто – западной долготы.
– Райское, – согласился Мэлори. – И живут на нем как в раю. Сотни две с половиной… Сто шестьдесят гражданских лиц обоего пола и гарнизон, рота из трех взводов. Огневые точки, радары, патрулирование берегов, бдительный персонал, круглосуточное дежурство… Ваши задача: спланировать операцию захвата. При условиях скрытности, внезапности и минимума атакующих сил. С учетом того, что силы эти дислоцируются в двух-четырех тысячах миль от Иннисфри. Возможно, в районе Сан-Диего на мексиканской границе, или в Гондурасе, Коста-Рике, на Кубе, в Колумбии или же в Чили.
– Цель операции? – поинтересовался Каргин, изучая картину в темной траурной рамке.
– Уничтожение определенного лица. А заодно, всех остальных обитателей рая.
Всех, до последнего человека! Представьте, что у вас есть полный список – мужчины, женщины, солдаты…
– Дети?
– К счастью, детей нет, – сделав паузу, Мэлори взял сигару, понюхал ее и вдруг усмехнулся краешком рта:
– Что, сынок, шокирован?
– Я не склонен к сентиментальности, – сказал Каргин. – Я лишь уточняю задание. Значит, детей нет… к счастью… Какая же будет у нас смета?
Коммодор одобрительно хмыкнул.
– Деловой подход, мой мальчик, очень деловой! Так вот, желательно уложиться миллионов в двадцать, максимум – двадцать пять. И найти хороших исполнителей. Надежных и не болтливых.
– При таких деньгах с исполнителями нет проблем, – откликнулся Каргин, помолчал и, чувствуя, как холодеет под сердцем, твердым голосом спросил:
– Полагаю, что руководство акцией будет за мной? Как и ее практическая реализация?
– Этого я не говорил, – усмехнулся Мэлори и, раскурив сигару, пустился в объяснения.
Из них Каргину стало ясно, что операция носит превентивный и даже скорее умозрительный характер. Правда, не во всех деталях: так, например, остров действительно существовал и являлся резиденцией и частным владением старого Халлорана, приобретенным у правительства Перу на девяносто девять лет. Население Иннисфри состояло из трех групп, две из которых, числом за двести душ, обитали в поселке на западном берегу. Тут базировалась рота охраны и жили специалисты, обслуживающий персонал маленького порта и аэродрома, электростанции, ремонтных мастерских, пары питейных заведений и крохотной больницы. Повыше, на склоне горы, был выстроен замок – весьма комфортабельная вилла со штатом в сорок служащих. Садовники и слуги, конюх и шофер, великолепный повар, личный врач, телохранители, а также референты и эксперты – миниатюрный штаб, правивший империей Халлорана. Остров был его убежищем уже лет десять или двенадцать, но Патрик Халлоран отнюдь не играл в отшельника – во всех делах последнее слово принадлежало ему. Он и только он считался Хозяином, Боссом и Патроном.
Причины, в силу которых Халлоран предпочитал уединение, были изложены Мэлори вскользь. Одна из них – усталость от всемирной суеты и частой перемены мест; в зрелых и молодых годах старик достаточно постранствовал, чтобы оценить покой на склоне лет. Другим немаловажным поводом была забота о здоровье, что понималось очень широко: похоже, старый Халлоран отождествлял себя с компанией и полагал, что если он здоров и крепок, то тоже самое относится и к ХАК. Третьей причиной являлись давние счеты с налоговым ведомством США и пронырливой пишущей братией, совавшей нос в любую щель. К последним Халлоран питал патологическую неприязнь еще и от того, что на него была объявлена охота: приз репортеру, который сумеет проникнуть на Иннисфри и не расстаться со скальпом.
Но главная и основная причина касалась безопасности. Остров, свой королевский домен, Халлоран мог контролировать с большим успехом, чем любое владение на континенте – хотя бы потому, что Иннисфри не подпадал под перуанскую юрисдикцию, являясь как бы крохотной, но независимой державой со своими законами, порядками и судопроизводством. Впрочем, ни суда, ни полиции на острове не было; роль первого выполнял Халлоран – на правах монарха-самодержца, а полицейских вполне заменяли солдаты-наемники.
О тех, кто мог угрожать Халлорану, Мэлори не слишком откровенничал, но намекнул, что врагов у старика хватает. Он торговал оружием без малого сорок. лет, и попадались среди его клиентов люди влиятельные и мстительные, не забывавшие обид и не прощавшие разных накладок и трений, почти неизбежных в случае тайной коммерции. Клиенты, по словам Мэлори, не всегда понимали, чем рискует ХАК, снабжая их пушками и минометами, танками и джипами, боеприпасами и амуницией; а если снабжать приходилось две противоборствующие стороны, то тут уж наступал конец всякому пониманию. До клиентов не доходило, что ХАК свободна от политических пристрастий и торгует с любым, кто может заплатить; ergo, плативший больше, получал технику мощнее и истребительнее – и, разумеется, истреблял противников. В удачном случае – до конца. Однако бывали и неудачи, когда недобитая сторона еще дышала, шевелилась и даже строила планы мести, в которых, кроме ненавистных победителей, мог фигурировать Халлоран.
Для Каргина, повоевавшего в разных пределах, от Никарагуа до Ирака и от Анголы до Боснии, было нетрудно домыслить остальное. Видимо, многих нажгли Халлораны – и Патрик, и его отец и дед, что подвизались в оружейном бизнесе не первое столетие. Быть может, за этим семейством тянулись долги от партизан Панчо Вильи до гвардейцев Сомосы и тонтон-макутов “папы” Дювадье; а это значило, что охотников за головой Халлорана не перечесть. Фашисты и арабские террористы, сепаратисты всех мастей и всех оттенков кожи, Ливия, Ирак, Иран, Камбоджа, Чад, Ангола и Заир, афганские моджахеды, якудза и курды, ваххабиты и колумбийская наркомафия… Словом, врагов у Халлорана действительно хватало, так что остров Иннисфри был для него вполне подходящим местом.
Но сколь безопасным? Это предстояло выяснить, и Каргин, внимая речам коммодора, решил, что тот не даром ест свой хлеб. Его идея была вполне разумной: пригласить специалиста по диверсионным акциям и заказать ему проект атаки Иннисфри. Возможно, нанять не одного, а нескольких экспертов из разных стран, с различным боевым опытом и связями; их разработки позволят обнаружить слабые места в системе безопасности и устранить их, укрепив заблаговременно оборону. А также проверить компетентность экспертов и выбрать из них наилучшего – такого, который возглавит гарнизон на Иннисфри. “Быть может, – мелькнуло в голове у Каргина, – эксперты были наняты, и каждый выполнил свою работу, представив некий план”. Тогда получалось, что сам он участвует как бы в негласном конкурсе по боевому планированию. И если победит…
Это все объясняло: и солидные деньги, прописанные в контракте, и щедрые коммодорские посулы, и даже то, что нанят бывший российский офицер. “Русского если наймут, так в последнюю очередь”, – подумал Каргин, соображая, что в этом есть свои преимущества: выходит, все остальные претенденты были отвергнуты или, во всяком случае, оставлены про запас. При этой мысли он усмехнулся и, прищурившись, еще раз оглядел картину над диваном; двенадцать лет явной и тайной войны вселяли в него уверенность в собственных силах.
Коммодор, затянувшись в последний раз, бросил окурок в пепельницу.
– Работать будете в особом помещении, рядом с моим кабинетом. Там есть все необходимое: карты, справочники, компьютер, местный телефонный справочник, связь с любыми базами данных. В компьютере – вся информация об Иннисфри… вся, за исключением точных координат. Приступите завтра, в девять ноль-ноль, срок – неделя. Ни с кем о задании не болтать. Подчеркиваю – ни с кем! В курсе вашей работы только трое: я, Брайан и мисс Кэтрин Финли. Она из самых доверенных сотрудников отдела и будет выполнять роль вашей тыловой службы. Связь со мной, дом, машина, питание, развлечения… словом, любые вопросы. Надеюсь, возражений нет?
– Ни в коем случае, – заверил коммодора Каргин с трудом сдержав желание облизнуться.
– Тогда передайте ей ваш паспорт. Она свяжется с консульствами во Фриско, получит необходимые визы. Все, какие могут пригодиться.
– Слушаюсь, коммодор.
Каргин поднялся, одернул пиджак и, дождавшись кивка Мэлори, вышел в приемную.
В отличие от кабинета, приемная была обставлена великолепно: коллекция старинных револьверов, “кольтов”, “магнумов” и “смит и вессонов” на западной стене, сабли, палаши и самурайские мечи – на восточной, бар с калифорнийскими винами и французскими коньяками, фотографии бронемашин и самолетов в золоченых рамках, мягкие кресла с гнутыми ножками и два огромных звездно-полосатых флага по обе стороны двери – той, что вела в коридор. Над дверью в кабинет Мэлори была закреплена стальная пластина с отчеканенной надписью: “Halloran Arming Corporation. New York, 1863”, а слева от нее располагался стол секретарши. Там Каргина поджидала мисс Холли Роббинс, полная дама лет сорока, с повадками голливудской кинозвезды и чарующей улыбкой. Зубы у нее были просто загляденье – ровные, белые, один к одному. “Наверняка вставные”, – подумал Каргин.