Ахундов Мирза. Приключения скряги (Хаджи - Гара)

Ахундов Мирза Фатали
Приключения скряги (Хаджи - Гара)

   Мирза Фатали Ахундов
   ПРИКЛЮЧЕНИЯ СКРЯГИ
   (ХАДЖИ - ГАРА)
   Представление об удивительном происшествии,
   которое излагается и завершается
   в пяти действиях
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
   Ге й д а р-бек.
   Аскер -б е к.
   С а ф а р-бек.
   Соиа-ханум - невеста Гейдар-бека.
   Тейба-ханум - мать Соны-ханум.
   Хадж и-К ара - купец.
   Т ю к е з - его жена.
   Б а д а л - его сын.
   Керемали - его слуга.
   Худаверди - муэдзин.
   О х а н - старшина караульных.
   С аркис караульный.
   Кахраман караульный.
   Карапет
   Мкиртыч } крестьяне из Туг,
   Аракел
   Участковый заседатель.
   Уездный начальник.
   X а л и л - старшина при заседателе.
   Служащие при уездном начальнике и участковом заседателе.
   Есаул.
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
   Происходит в лунную ночь неподалеку от кочевья Гейдар-бека, под большим дубом. Сафар-бек, одетый по дорожному и вооруженный, сидит на камне. Перед ним стоит гейдар-бек, тоже вооруженный и одетый по-дорожному.
   Гейдар-бек. Боже мой, что за пора настала, что за времена? Ни верховая езда, ни меткость в стрельбе уже не в почете. С утра до вечера и с вечера до утра приходится сидеть в кибитке, словно арестант. Откуда же быть богатству? И как добыть деньги? Ах, минувшие дни, былые времена! Каждую неделю, каждый месяц можно было ограбить караван, рассеять целую армию. А нынче ни тебе каравана, ни тебе армии. Нет войны ни с Ираном, ни с Турцией1. И если захочешь повоевать, то только с лезгинами2, - а что с них взять? Если после ста тысяч усилий вытащишь одного из трещины в горах, кроме кожаного мешочка и овчины, ничего не добудешь. Куда девались войны с кызылбашами и османами, когда весь Карабах был наводнен золотом и серебром! Во многих домах и по сей день не иссякло богатство, доставшееся после разгрома Асландузского лагеря. Еще вчера сыновья Амираслан-бека продавали на агджабединском базаре серебряную утварь, захваченную их отцом в турецкой войне. Случись теперь такая война, я пошел бы впереди всех, во главе отряда. Такую проявил бы отвагу, что и самому Рустему было далеко до меня. Вот в чем мое призвание! А тут начальник вызывает меня и говорит: "Гейдар-бек, сиди смирно, не занимайся разбоем и грабежом, брось воровство". Я ему ответил: "Господин начальник, мы сами не охотники до таких дел, но вы бы показали таким, как мы, благородным людям, как нам заработать на жизнь". И сам был не рад, что так сказал. Ты только послушай, что он мне ответил: "Гейдар-бек, говорит, паши землю, разводи сад, займись торговлей". Как будто я какой-нибудь баназорский армянин, чтобы с утра до вечера родить за сохой, или же ланбаранский мужик, чтобы разводить шелковичных червей, или лякский разносчик, чтобы таскаться с лотком по деревням. Я ему так и сказал: "Господин начальник, никто из джеванширских беков никогда землю не пахал, мой отец, Курбан-бек, не занимался этим, и я, его сын, Гейдар-бек, этим заниматься не буду". Начальник нахмурился, повернул коня и уехал.
   Сафар-бек. Все эти разговоры ни к чему. Пусть каждый болтает, что хочет, но если не есть краденого мяса и не скакать на краденой лошади, зачем тогда жить... Ночь проходит, а Аскер-бека почему-то все нет... Ах, вот и он!
   Входит А с к е р-б е к.
   А с к е р-б е к. Я готов, Гейдар-бек. Если хотите ехать, то давайте трогаться. Но что ты так задумчив?
   Гейдар-бек. Не знаю, какой болтун донес на меня начальнику. Он объезжал участок и сегодня, проезжая мимо кочевья, позвал меня и говорит: "Гейдар-бек, брось заниматься разбоем и грабежом".
   С а ф а р-б е к. То есть, умри с голоду.
   Гейдар-бек. Так оно и выходит. Как будто во всем Карабахе один только Гейдар-бек и промышляет воровством и угоном скота, и если он перестанет этим заниматься, во всем крае наступит полное спокойствие. Стало трудно даже угнать скотину. Теперь не знаю, что делать. Если я увезу девушку, боюсь, что родители ее пожалуются, и мне снова придется бежать и скрываться от властей.
   Аскер-бек. Гейдар-бек, всему Карабаху известно, что родители согласны выдать эту девушку за тебя. Я не понимаю, зачем ты хочешь увезти ее тайком?
   Гейдар-бек. Дело в том, что у меня нет денег на свадьбу. Потому Сафар-бек советует мне увезти ее и избавиться от лишних расходов. Но для меня будет хуже смерти, если начнут говорить, что сын Курбан-бека не нашел денег на свадьбу и вынужден был увезти свою невесту. А Сафар-бек заявил, будто с моей стороны это просто предлог и что я трушу. Это меня и разозлило, я вызвал тебя, чтобы ты мне помог.
   С а ф а р-б е к. Мне-то все равно. Ты при мне жаловался, что два года не можешь сыграть свадьбу и привезти невесту в свой дом. Я и предложил свою помощь тебе, чтобы увезти невесту. А ты делай как знаешь.
   Аскер-бек. Брось эту затею, Гейдар-бек. Дай мне пятнадцать дней сроку, и я достану тебе денег. Сыграй как полагается свадьбу и приведи свою невесту.
   Г е и д а р-б е к. Где же ты достанешь деньги?
   Аскер-бек. За пятнадцать дней мы успеем съездить в Тебриз и вернуться. Мы привезем контрабанду, заработаем рубль за рубль. На эту прибыль ты и сыграешь свою свадьбу.
   Гейдар-бек. Твоими бы устами да мед пить! Разве в Тебризе выкинули даровой товар, чтобы мы могли поехать, набрать да привезти сюда?
   А с к е р-б е к. Это верно, дарового товара нигде нет, но мы купим за деньги.
   Гейдар-бек. Хорошо ты рассуждаешь, а где мы возьмем эти деньги?
   Аскер-бек. У меня и у самого нет! Но я думаю взять взаймы у богатого купца Хаджи-Кары из Агджабедов. Поедем, привезем товар, продадим и вернем ему его деньги, а барыш останется нам.
   Г е и д а р-б е к. Говорят, этот Хаджи-Кара большой скряга. Даст ли он денег?
   Аскер-бек. Я могу и его соблазнить, сделать его участником нашего предприятия. Человек он жадный, он и деньги даст и сам поедет.
   Г е и д а р-б е к. Ну что ж, если ты уверен в успехе, я согласен. Но мне надо сначала повидаться с девушкой и сообщить ей обо всем, потому что я с ней договорился, чтобы она меня ждала сегодня ночью.
   Аскер-бек и Сафар-бек. Отлично!
   Гейдар-бек. Тогда вы поезжайте. Я приеду к вам, и мы все вместе отправимся к Хаджи-Каре.
   Аскер-бек и Сафар-бек. С богом. Мы едем. А ты приезжай утром пораньше.
   Уходят. Место действия меняется. На заднем плане - кибитка, в десяти шагах от кибитки, притаившись за кустом, сидит одетая в хорошенький дорожный костюм и накрытая шелковой чадрой Сон а-х а н у м. Она часто оглядывается по сторонам, встает и снова садится.
   Сон а-х а н у м. Боже мой, что еще могло случиться, почему его нет? Полночь прошла, а его все не видно. Вот уже восток бледнеет, скоро рассвет. Как быть теперь? Подожду еще немного, если не приедет, делать нечего, придется вернуться в кибитку. (Поднимается и смотрит по сторонам.) Нет, не едет. Наверно, уже не приедет... Конечно, не приедет. Видно, опять встретился с какими-нибудь сумасшедшими повесами и те уговорили его поехать с ними на угон чужой скотины. Иначе он уже давно приехал бы. Никак не могу с ним справиться. Если и в этот раз попадется, ему опять придется бежать и скрываться. Снова дни мои будут безрадостными. Еще на два года останусь узницей в отцовском доме. Ей-богу, не буду больше ждать, не буду снова столько терпеть из-за него, выйду за другого. Он хочет, чтобы я поседела в родительском доме. (Садится. После некоторого молчания.) Ох, какие мрачные думы одолевают меня! Бог даст, никуда он не пойдет. Он ведь поклялся мне, что до свадьбы даже барашка не украдет. Он, конечно, по какой-нибудь другой причине опаздывает. Ах, если бы он сейчас сидел за этим кустом и слышал, как я говорю, что выйду за другого! Поверил бы он или нет? Нет, не поверил бы. Он хорошо знает, что все это неправда и что я говорю это со зла. Ай, какой-то шум!..
   В это время из-за куста появляется Г е и д а р-б е к верхом на коне и спрыгивает на землю.
   Гейдар-бек. Сона-ханум!
   Сон а-х а н у м. Гейдар, это ты?
   Гейдар-бек. Я.
   Сон а-х а н у м. Ты один? Где же твои товарищи?
   Гейдар-бек. Товарищей нет. Я приехал один.
   Сона-ханум. Что ты говоришь? Почему ты один? И отец и братья спят в кибитке. Ты приехал так поздно, скоро рассветет. Они не увидят меня в кибитке, и сразу догадаются, кинутся за нами в погоню и отобьют меня. Тогда тебе меня до самого Страшного суда не видать.
   Г е и д а р-б е к. Подожди, послушай, что я скажу.
   Сона-ханум (берет коня за повод). И слушать не желаю. Поддержи стремя, расскажешь по дороге.
   Гейдар-бек (берет ее за руку). Да ты раньше выслушай меня, не спеши так.
   Сона-ханум. Уже заря занимается. Сейчас не до разговоров, расскажешь потом.
   Гейд ар-бек. Милая, пойми, я достал деньги и хочу сыграть настоящую свадьбу по нашим обычаям. Так зачем же мне увозить тебя тайком? Никто ведь не собирается отнимать тебя.
   Сона-ханум. Все это неправда! Если бы ты был способен достать деньги, достал бы их за эти два года. Я не хочу свадьбы, я выйду замуж без свадьбы. Не одна я убегаю с возлюбленным. Что ни день, сто девушек поступают так. Что в этом постыдного? Из двадцати девушек едва ли одна справляет свадьбу.
   Г е и д а р-б е к. Душа моя, девушки убегают тайком с возлюбленными, потому что их родители не дают согласия. У девушки нет выхода, она и решается на такой шаг. Но твои-то родители сами выдают тебя за меня. А они когда-нибудь скажут мне: что это ты наделал, бесстыдник! За что нас осрамил? Что я тогда отвечу?
   Сона-ханум (подумав). Где же ты раздобыл деньги?
   Гейд ар-бек. Присядь-ка на минутку и выслушай меня, я расскажу, где я их раздобыл.
   Сона-ханум (садится). Хорошо, говори. Я слушаю.
   Гейдар-бек. Ты знаешь, как дорого ценится контрабандный товар, какую прибыль он приносит?
   Сона-ханум. Какое тебе дело до контрабандного товара? Ты же не купец, чтобы все прикидывать да рассчитывать. Скажи лучше, сколько денег достал?
   Гейдар-бек. Дослушай до конца! Русские запретили здесь французские ситцы. Все боятся, никто не решается провозить их, разве что какой-нибудь отчаянный смельчак рискнет провезти тюк, другой.
   Сона-ханум. Да какое мне дело до того, что русские запретили французские товары. Пускай хоть вообще запретят людям носить ситец. Ты скажи мне, у кого ты взял деньги?
   Гейдар-бек. Ты никак не даешь мне договорить. Ты пойми, французские ситцы так нравятся здешним жителям, что даже на цветные шелковые ткани никто смотреть не хочет. Аскер-бек говорит, что эти ситцы и дешевы, и красивы, и не линяют. Женщины без ума от них, а русских ситцев не признают.
   Сона-ханум. Но мне-то что до всех этих ситцев? Да провались они - и те и другие. Говори толком, в чем дело?
   Гейдар-бек. Рассказывают, что даже жена самого начальника тайком от мужа покупает только французский ситец и шьет из него платья. Недавно Хаджи-Азиз продал ей на двадцать туманов этого ситца.
   Сона-ханум. К черту, к дьяволу, что бы он там ни продал! Никак не пойму, почему твоя голова забита всеми этими ситцами? Уж не помешался ли ты, Гейдар? Что ты болтаешь?
   Гейдар-бек. Но ты-то по крайней мере понимаешь теперь, как дорого ценятся здесь французские ситцы?
   Сон а-х а н у м. На что мне понимать это? Что я, собираюсь торговать ими, что ли?
   Г е и д а р-б е к. Ну ладно, слушай дальше. Если я один раз съезжу, привезу французские ситцы и отдам их купцам, то хватит на две свадьбы.
   Сона-ханум. Столько времени силился сказать, а сказал вздор. Вот так молодец! Мне-то в самом деле показалось, что человек достал деньги. Как будто французские ситцы валяются на улице; надо только нагнуться и взять. Вставай, едем. Довольно, вот-вот рассветет.
   Г е и д а р-б е к. Я не лгу, я достал денег.
   Сона-ханум. Если достал денег, устраивай свадьбу. Зачем же тебе тратить их на ситцы?
   Гейдар-бек. Но ведь я достал их взаймы - привезу французский товар и поделю барыш пополам с хозяином денег; он же не даст мне потратить их на свадьбу.
   Сон а-х а н у м. Я не хочу играть свадьбу на эти деньги. Вставай, едем. Если французский товар приносит такой барыш, почему же хозяин денег соглашается его делить? Пусть сам поедет за товаром и получит всю прибыль.
   Г е и д а р-б е к. Этот купец без такого человека, как я, не посмеет даже переплыть Араке. Казаки голову с него снимут.
   Сон а-х а н у м. А тебе казаки не снимут голову?
   Гейдар-бек. Я ходил на грабеж и разбой и знаю сотни хитростей. Разве я покажусь казакам на глаза, чтобы они сняли с меня голову?
   Сона-ханум. Ты и раньше, когда грабил и разбойничал, всегда говорил, что тебя никто не увидит, никто не узнает. А тебя и видели и узнавали. Целых два года ты был в бегах, крыши не имел над головой. Теперь тебе разрешили жить свободно, а ты хочешь снова натворить что-нибудь такое, чтобы опять сбежать и оставить меня в слезах. Вставай, едем. Не хочу я свадьбы.
   Г е и д а р-б е к. Ну, хорошо, допустим, что ты не хочешь свадьбы. Но мне-то надо найти какое-нибудь дело, чтобы зарабатывать деньги. Разве ты есть не захочешь?
   Сон а-х а н у м. Аллах милостив, голодать не будем.
   Г е и д а р-б е к. Как то есть голодать не будем? Ты говоришь, на воровство не ходи, разбоем не занимайся, контрабандой товара не провози, а хлеб же с неба не падает.
   Сона-ханум. Уже светает. Вставай, едем. Отвези меня к себе домой, а через две недели, если хочешь, поезжай за контрабандным товаром.
   Г е и д а р-б е к. Уж раз ты согласна, оставайся еще две недели в доме отца. И если я после этого не сыграю свадьбы и не привезу тебя к себе, как полагается, пусть я буду самым последним человеком.
   Сона-ханум. Не хочу, не хочу! Я поеду сейчас! Вставай! Едем! (Встает.)
   Гейдар-бек. Дорогая моя, умоляю тебя, хочешь, буду целовать тебе ноги? Потерпи еще две недели! Клянусь аллахом, через две недели я сыграю свадьбу и увезу тебя. Увезти тебя без свадьбы для меня хуже смерти. Не заставляй меня краснеть перед твоими родителями.
   Сона-ханум. Ждать две недели хуже, чем терпеть муки ада. Я больше не в силах ждать. Вставай, едем!
   Гейдар-бек. Ради аллаха, послушай меня.
   Сона-ханум (плачет). Гейдар, ты, видно, остыл ко мне?!.
   Гейдар-бек. Сона, не обжигай мне сердца! Раз ты не можешь терпеть, садись на лошадь, поедем.
   Сона-ханум собирается поставить ногу в стремя. Небо на востоке светлеет. Мать Соны-ханум Т е и б а-х а н у м выходит из кибитки.
   Тейба-ханум. Сона! Сона! Эй, Сона!..
   Сона-ханум. Ой, батюшки! Мама зовет! Я уже не могу ехать. (Садится на землю.)
   Г е и д а р-б е к. А как быть мне?
   Сона-ханум. Не задерживайся, уезжай скорей! Сейчас мама придет сюда.
   Гейдар-бек. А когда мне приехать?
   Сона-ханум. Никогда! Уезжай! Ты больше меня не увидишь.
   Гейдар-бек. Не говори так, Сона, иначе я всажу этот кинжал себе в сердце.
   Сона-ханум. Нет, нет, ради аллаха! Поезжай за контрабандой, а потом приезжай и сыграй свадьбу. Иди же скорей, чтобы мать тебя не увидела.
   Гейдар-бек (обнимает ее и целует). Сейчас уеду, милая! Не горюй! Помни, что ты сама мне разрешила.
   Т е и б а-?х: а н у м. Эй, Сона, где ты?
   Гейдар-бек быстро вскакивает на лошадь и уезжает.
   Сона-ханум. Я здесь, мама. Сейчас иду.
   Тейба-ханум (подходит). Давно ты тут? И что ты делаешь здесь, в поле?
   Сона-ханум. Днем я сидела на коврике. А ночью вдруг вспомнила, что коврик остался здесь. Я встала и пошла за ковриком, чтобы утром он не попался на глаза пастухам - не ровен час, утащат. Я уже шла домой, а тут башмак соскочил с ноги. Ищу в темноте и никак не могу найти. (Наклоняется и начинает искать.)
   Тейба-ханум. Не могла ты разве ступать осторожно? Где он упал?
   Сона-ханум. Вот здесь он и соскочил! (Шарит по земле.)
   Тейба-ханум (тоже нагибается). Если он соскочил здесь, то где же он?
   С о н а-х а ну м. Да вот он, нашла! (Показывает башмак.)
   Тейба-ханум. Ну надевай, и идем!
   Сона-ханум надевает башмак и уходит с матерью.
   Занавес
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
   Происходит в селении Агджабеды. В углу базара стоит лавка; на полках кучи синего миткаля, бязи, кумача, простых ситцев. Хадж и-К ара сидит с аршином в руках.
   Хаджи-Кара (расстроенно). Пусть аллах разорит такой базар и уничтожит такую торговлю! Как свинец, была тяжела рука у этого собачьего сына, что продал мне бязь и бурмет. Три месяца назад я купил их в Шуше, а не продал и пяти кусков. Никто и смотреть на этот товар не хочет, даже близко не подходит, как будто он зачумлен. При такой торговле я и за год его не сбуду. Развалился мой дом. Что за несчастье постигло меня! Отдать пятьсот рублей наличными, отказаться от барыша и не суметь вернуть даже свой капитал! Где это видано! Пусть рухнет дом злодея, что всучил мне эти ситцы! Чтоб никогда не видел добра тот, кто подсунул мне бурмет и миткаль, чтоб не быть ему живым и здоровым, не воспользоваться барышом от проданного товара! Уф, уф! (Бьет себя по колену.) Злодей, сын злодея! Тысячу раз клялся Кораном и пророком, уверял меня, что этот товар самый ходкий и что я его в три дня распродам на агджабединском базаре. И вот три дня превратились в три месяца. Да не то что за три месяца, за тци года этот товар не распродать. Здорово же он надул меня! У меня уже теперь сто рублей убытка! Горе сведет меня в могилу.
   Подходит муэдзин Худаверди.
   Худаверди. Салам-алейкум, Хаджи! Как звали вашего покойного родителя?
   Хаджи-Кара. Алейкум-салам! Ты спрашиваешь, почем кусок ситца?
   Худаверди. Нет. Я спросил имя вашего покойного отца.
   Хаджи-Кара. На что тебе его имя, любезный?
   Худаверди. Как на что? Я прочитал из Корана главу о покойниках и хочу посвятить ее памяти вашего отца.
   Хаджи-Кара. Очень благодарен, любезный! Но с чего пришла в твою благородную голову мысль об этом добром деле?
   Худаверди. Как с чего? Разве вы сами, проходя сегодня утром мимо нашего дома, не наказали сыну вашего покорного слуги передать мне, чтобы я сегодня прочитал главу о покойниках в память вашего благословенного родителя, а затем зашел к вам получить за это двадцать копеек?
   Хадж и-К ара. Это я наказал? Что ты болтаешь? С ума, что ли, сошел?
   Худаверди. Хаджи, пока у меня нет причины сходить с ума. Ты приказал сыну, он передал мне, а я прочитал главу. Вот если теперь ты мне не дашь двадцати копеек, тогда, быть может, я и сойду с ума.
   Хаджи-Кара. Послушай, зачем тебе понадобилось самочинно читать главу из Корана в память моего родителя?
   Худаверди. Я читал ее не самочинно. Ты сказал, я и прочитал.
   Хаджи-Кара. Я никогда не сказал бы такого, это немыслимая вещь. Коран в память моего отца я всегда читаю сам. За всю мою жизнь я еще никогда не наказывал за деньги читать Коран в память моего покойного отца.
   Худаверди. Хаджи, разве двадцать копеек деньги, что ты столько споришь? Если ты даже и не заказал ничего, пожертвуй мне двадцать копеек, и я уйду. Хотя, судя по тому, что говорил мне сын, заказывал именно ты.
   Хаджи-Кара. Твой сын ошибся, любезный. Должно быть, это кто-нибудь другой. Ступай, отыщи его и получи с него свои двадцать копеек. Торговля идет так плохо, что я и пятака не выручаю, где мне взять двадцать копеек, чтобы отдать тебе? Ради аллаха, не загораживай прилавка, покупатели подходят.
   Худаверди уходит. Появляются А с к е р-б е к, С а ф а р-б ек и Гейда р-б е к.
   Аскер-бек. Салам-алейкум, Хаджи!
   Хаджи-Кара (подняв голову). Ах, алейкум-салам! Да примет Хаджи на себя все ваши горести! Пожалуйте в лавку, садитесь!
   Беки входят в лавку, садятся.
   Добро пожаловать, мои дорогие! Осчастливили меня. Будьте здесь, как у себя дома. Что изволите курить: трубку или кальян?
   Аскер-бек. Кальян.
   Хаджи-Кара. Сию минуточку! Да перейдут ко мне ваши болезни! (Поспешно заправляет кальян.)
   Аскер-бек. Хаджи, как идет торговля? Хорошо ли раскупаются товары?
   Хаджи-Кара. По милости аллаха, любезный, очень хорошо. Когда товар хорош, торговля не может стоять. Разве сам не знаешь, что я не держу плохого товара? Покупают нарасхват. Вчера лавка совсем опустела. Я послал в Шушу срочный заказ, и вот мой сын, ваш покорный раб, только что прислал этот товар. Я только сегодня разложил его. (Подав кальян, раскладывает перед веками куски бурмета, бязи, ситца.) Да перейдут к Хаджи ваши болезни, забирайте сколько вам угодно. Клянусь священным храмом Каабы, к которому я совершил паломничество, клянусь Кораном и пророком, пусть не увижу свадьбы моего сына Бадала, если говорю неправду: во всем Агджабеды ни в одной лавке не найдете лучшего бурмета и ситца, чем эти. Это особая расцветка! От покупателей отбою нет, из рук вырывают. Если завтра вам придется пройти мимо, ни одного куска не увидите в лавке. Берите и везите на здоровье!
   Аскер-бек. На что нам это, Хаджи? Не трудись напрасно, не разворачивай.
   Хаджи-Кара (расстроенный, удивленно). Как на что? Разве вы не хотите ничего купить? Впереди праздник, неужели вам не нужна обновка?
   Аскер-бек. Нет, Хаджи. Мы пришли не за обновкой. У нас другое дело к тебе.
   Хаджи-Кара- Если у вас нет наличных, я могу продать и за масло, с условием, чтобы оно было чисто коровьим.
   Г ей да р-б ек. Да что ты! Будь у нас масло, сами бы ели. Ни коровьего масла у нас нет, ни овечьего. Послушай, что скажет Аскер-бек.
   Хадж и-К ара (нахмурившись). Ради всевышнего, потрудитесь уйти. Потом как-нибудь зайдете, поговорим. Сейчас самое горячее время для торговли, а вы загораживаете вход в лавку.
   Аскер-бек. У нас очень важное дело, Хаджи. Торговать будешь потом. Мы рассчитываем на тебя.
   Хаджи-Кара. Клянусь создателем, сейчас мне некогда, как-нибудь потом поговорим. Пока что, пожалуйста, потрудитесь уйти.
   Гейда р-б е к. Послушай, уж не гонишь ли ты нас? Что ты за человек!
   Хаджи-Кара. Не гоню, я вас, милые мои. Я просто прошу вас. Ведь я бедный человек, а вы не захотите же, чтобы я понес убытки. За то время, что я с вами говорю, распродал бы пятьдесять кусков ситца и бурмета.
   Гейдар-бек. К хорошему же человеку привел нас Аскер-бек. Вставайте, идем. От него не будет проку.
   Аскер-бек. Пожалуйста, Гейдар-бек, помолчи. Не обижайся, Хаджи. Дай-ка нам еще покурить кальян. Сейчас уйдем.
   Хаджи-Кара. Пусть умрет мой сын, если в кисете еще остался табак, весь вышел. Последнюю щепотку я вытряс из кисета, чтобы заправить вам кальян. Прощайте!
   Аскер-бек. Правду говорят, Хаджи, что когда аллаху не угодно одарить своего раба, то ни один человек его не одарит. Я-то знаю, что за три месяца ты не продал в Агджабедах и трех кусков ситца или бурмета и терпишь огромные убытки. Мы хотели за пятнадцать дней дать тебе сто рублей барыша, но, к сожалению, счастье отвернулось от тебя. Прощай!
   Встают и собираются уйти.
   Хаджи-Кара. Постойте, постойте. Как ты говоришь? За пятнадцать дней сто рублей?
   Аскер-бек. Что же теперь говорить, когда ты не запотел нас выслушать и открыто гонишь нас?
   Хаджи-Кара. Да что ты, когда это я гнал вас? Садитесь, ради создателя! Пусть провалится в ад торговля! Садитесь, пожалуйста! Мне и в голову не пришло, что вы обидитесь, иначе потерпи я и на сто туманов убытка, не сказал бы вам: уходите. До сих пор никто не слыхал от меня слова тяжелее лепестка розы.
   Аскер-бек. Ну, если так, пожалуй, мы сядем и расскажем тебе, в чем дело.
   Все снова садятся.
   Хаджи-Кара. Да падут все ваши болезни на Хаджи, скажите скорее, откуда получится барыш в сто рублей? Кто сделает это доброе дело?
   Аскер-бек. Это доброе дело сделает Гейдар-бек. (Указывает на Гейдар-бека.)
   Хаджи-Кара (торопливо). Каким образом? Ах, любезный Гейдар-бек! Заправить тебе кальян, милый?
   Гейдар-бек. У тебя ведь табак вышел, чем же ты заправишь кальян?
   Хаджи-Кара. Есть в кисете, ты только пожелай? (Торопливо достает из кисета табак, заправляет кальян, почтительно подносит Гейдар-беку, потом обращается к Аскер-беку.) Ну, теперь расскажи, как это он сделает?
   А с к е р-б е к. Хаджи, получаешь ли ты хоть на грош выгоды от кучи товаров, которыми набита твоя лавка?
   Хаджи-Кара. Не важно, получаю или нет. Говори о своем деле.
   Аскер-бек. Хаджи, ты знаешь, какой храбрый человек Гейдар-бек?
   Хадж и-К ара. Да, говорят, он очень храбрый.
   Аскер-бек. Все знают, что во всем Карабахе при одном имени Гейдар-бека даже птицы со страха роняют перья на лету.
   Хаджи-Кара. В наше время, любезнейший, лучше иметь полный карман денег, чем быть храбрым.
   Аскер-бек. Без храбрости не будет и денег. Так слушай, Хаджи. Ты сам видишь, как дорого ценится нынче французский товар. Аршин ситца, купленный в Тебризе за двадцать копеек, продается здесь за тридцать. Чай, купленный там по рублю за фунт, берут здесь нарасхват по полтора рубля. И знаешь почему.
   Хадж и-К ара. Нет, не знаю.
   Аскер-бек. А потому, что из страха перед карабахскими армянами-есаулами, таможенными караульными и пограничными казаками даже птица и та не решается перелететь через-Аракс.
   X аджи-Кар а. Хорошо, так вы хотите быть увертливее птицы и перейти Аракс?
   Аскер-бек. Конечно! Нам Араке по щиколотку, Кура па колено. Раз Гейдар-бек будет с нами, ни есаулы, ни караульные ничего с нами не сделают.
   Хаджи-Кара. Оставь есаулов и караульных. Не будь казаков, клянусь творцом, я бы сам дважды в месяц ездил в Тебриз и благополучно возвращался. Что мне есаулы и караульные? По милости всевышнего, я один справился бы с двадцатью есаулами. Но при имени русского у меня сердце замирает от страха. Не столько пугают меня их шашки и ружья, сколько приводят в ужас следствие да судебная волокита. По правде сказать, от казаков только и жди беды.
   Аскер-бек. Эх, да мы полсотни переходов через реку знаем! Обманем казаков и перейдем в таком месте, что они и духа нашего не почуют.
   Хаджи-Кара. Ну хорошо, а ко мне вы зачем пришли?
   Аскер-бек. У нас такое предложение. Что ты заработаешь от этакой торговли? Здесь тебя только мухи едят. Захвати с собой побольше денег, дай и нам, и поедем в Тебриз. В торговле мы ничего не смыслим. В Тебризе ты купишь товар и нам " себе, а мы благополучно перевезем тебя с твоим товаром сюда. За пятнадцать дней на сто золотых получится пятьдесят золотых прибыли. Прибыль с денег, которые ты дашь нам взаймы, достанется нам, а прибыль с твоих денег тебе.