– Хорошо, Комен. О доверенных людях я тоже подумаю. У меня имеются кое-какие идеи. Вот еще что: хотел посоветоваться, прежде чем принимать одно решение. Собираюсь отобрать имущество у всех, кто последовал за Миэльсом, а также у заговорщиков. Теперь это будет вполне реальным – ведь, похоже, кроме юга, который наш уже давно, мы сумеем присоединить и остальные части королевства. А потом передадим конфискованное имущество либо близким родственникам прежних владельцев, которые мне верны, либо в казну. Думаю, что это может поправить наши финансовые дела. Ксарр будет очень рад. Я вообще собираюсь привести к присяге всех дворян, включая женщин. Но не вызовет ли указ дополнительных волнений?
– Не думаю. Насчет земель – это общепринятый способ действий. Он никого не удивит – напротив, вполне ожидаем. А присяга дворян, и даже женщин… очень необычно, но привести к бунту не должна.
– Еще было бы хорошо найти способ получать с отобранных земель доход, – пробормотал король.
Покушение заставило его резко ускорить работу над новыми амулетами. Новая «машина» позволяла рассчитывать и моделировать более сложные функции. Конечно, Михаил никогда не был специалистом по компьютерам, а особенно по аналоговым. Но он был профессиональным ученым. Его работа заключалась в создании новых прикладных образцов медицинской техники и соответствующего программного обеспечения. Ученые, как правило, небогаты. Даже самые лучшие. За редкими исключениями, они не могут позволить себе нанимать фирмы для реализации их разработок. Поэтому хороший исследователь, особенно в области физиологии, просто обязан уметь делать различные вещи сам. К примеру, лично Михаил мог запросто собрать устройство для записи и фильтрации активности клеток, написать вполне функциональную программу для анализа разнообразных сигналов и многое-многое другое. Злополучный томограф, с помощью которого он попал в мир Горр, тоже был сделан практически только его руками. Конечно, он консультировался с коллегами или с физиками, использовал уже готовые разработки, часто действовал просто по аналогии, если принцип был не совсем ясен, но это все никак не умаляло его личных умений и знаний. Ему было далеко, скажем, до квалифицированного и профессионального программиста, кому он явно уступал как в скорости выполнения работы, так и в красоте ее. Но программы работали, а выдаваемый результат был вполне корректен. Абсолютная память, которую он приобрел в новом мире, немало способствовала повышению общей эффективности его трудов. Михаил еще в той, прошлой жизни считал, что каждый ученый должен быть не только специалистом в своей области, но и знать понемногу вообще отовсюду. Казалось бы, какое отношение к его деятельности имеют теоретическая физика или археология? Но он по возможности старался читать статьи даже по этим предметам, публикуемые в хороших журналах типа «Nature» и «Science». Конечно, проникновение в детали было недоступно ему, но общий смысл вполне понимал. Пожалуй, с ишибами мира Горр его роднило лишь одно качество – любознательность.
Теперь вот он думал над созданием бомб и гранат. По его задумке, они должны были мгновенно высвобождать вложенную в них ти-энергию в чистом виде. А это, в свою очередь, привело бы к повреждению или разрушению всех ти, расположенных вблизи. Причем, чем выше вложенная энергия, тем страшнее был бы результат, тем сложнее противостояние новому оружию. Однако нерешенным оставался главный вопрос: как хранить эту энергию. Свитки предоставили ему описание аналога «банки Лейбница» – примитивнейшей структуры, позволяющей хранить лишь малое количество энергии. Ему нужен был более совершенный резервуар. И в кратчайшие сроки.
Несмотря на военный союз, разведки Томола и Кманта работали отдельно друг от друга. В данный момент перед ними была поставлена задача любой ценой раздобыть секрет амулета Террота.
Уру Дыкон Бурен, посол Кманта, не был ограничен в деньгах. К нему стекалась информация со всех сторон. В ее доставке особенно преуспевали люди Наргела Миста, секретаря посла.
Наргел Мист был выходцем из семьи торговцев. Его отец снабжал замок Буренов различными вещами, а маленький Наргел часто играл с маленьким Дыконом. Затем, когда Дыкон покинул отчий дом, он взял в сопровождающие среди прочих и Миста. Так они и шли вместе по жизни – господин и его секретарь.
– Дыкон, у меня появились очень важные сведения. – Наргел начал свой очередной доклад. Наедине он обращался к послу по-свойски: они ведь были друзьями с детства. – Удалось узнать, что существует некий Свиток, описывающий изготовление как амулета Террота, так и многих других уникальных двухфункциональных амулетов. По моей информации, он хранится у Аррала, Верховного ишиба.
– Зачем его хранить? Это же глупо. Почему Свиток не уничтожен?
– Ходят слухи, что это не просто свиток, а амулет. Часть записей еще недоступна.
Бурен был недоволен сложившимся положением вещей. Он не смог выполнить ясного и четкого приказа своего короля, – Раниг не откроет тайну изготовления амулетов Террота. В ходе недавних переговоров даже завуалированные угрозы не смогли помочь. Принц Нерман дал понять, что очень рассчитывает на то, что Фегрид поддержит его в случае нападения, если причиной вторжения явятся амулеты.
– Есть ли способ подобраться к Свитку? – поинтересовался Дыкон.
– Вот это я и пытаюсь выяснить. Пока что даже не известно, где Аррал его хранит.
– Ты прав, это очень важно, очень! Откуда Верховный ишиб мог его достать?
– А вот эта информация была получена уже от другого источника. Полагаю, что тут дело в каких-то демонах.
– В каких еще демонах? – удивился Дыкон. – Ты о чем вообще говоришь?
Уру Бурен, образованный ишиб и приближенный короля Кманта, был очень здравомыслящим человеком. Он верил в плохие приметы, в полосу невезения, немного в привидения, но никак не в демонов.
– Мне удалось встретиться с одним из жителей Камора… – Голос Наргела был наполнен гордостью.
Встретиться с жителями Камора было непросто. Ксарр приложил немало усилий для этого. На настоящий момент никто не знал, куда они все подевались или под какими именами скрываются, хотя многие были крайне заинтересованы в том, чтобы поговорить хоть с кем-то из легендарной деревни, приютившей принца.
– Поздравляю. Наконец-то, – сказал уру Бурен. – Что же этот человек поведал тебе?
– Информация слегка запутанна. Над ней еще нужно думать. Но уверен, что, посмотрев с надлежащей стороны, мы все выясним.
– Ты не тяни, выкладывай. Зачем эти вступления? Запутанна или нет – разберемся.
– Ну что же, твоя воля. Значит, дело обстояло так: когда легендарный король Петтен впервые повстречал свою возлюбленную, на них напали демоны. Они были совершенно невидимы и неосязаемы.
– Подожди-ка. Если невидимы и неосязаемы, как король понял, что на него напали?
– Возлюбленная сказала, видимо.
– Хм… а при чем тут король Пе… Ну ладно, продолжай.
– Так вот, когда они напали, то лишь сила любви могла противостоять им.
– Сила чего?
– Любви.
Бурен почувствовал, что начинает потеть:
– Ты что, издеваешься?
– Нет, Дыкон, так мне рассказал этот человек. Подожди, может быть, дальше станет понятней.
– Хм.
– Демоны были посрамлены. Они бежали, бросив доспехи, в которые потом переоделись не только король с возлюбленной, но и кочевники.
– Ты уверен, что человек был из Камора?
– Да, это не вызывает сомнений. Когда кочевники стали невидимыми и неосязаемыми, то решили похитить прекрасную возлюбленную короля.
– Это она тоже сказала?
– Разумеется. Потом же королю Петтену надоело, что он не может ничего ни видеть, ни слышать, поэтому он решил создать могучий амулет, записать все на Свитке, а Свиток отдать великому Арралу.
– Вон!
– Что?
– Пшел вон! Петтен умер пятьсот лет назад! Все, что ты заплатил этому «жителю», будет вычтено из твоего жалованья. Большей ерунды я не слышал! Чтобы до завтрашнего дня мне на глаза не показывался!
Наргел Мист ничего не мог понять. Он был убежден, что старик, который рассказал ему эту историю, действительно жил в Каморе. Что, конечно, являлось абсолютной правдой. Старик Роппен, который прославился переговорами с кочевниками, был единственным, кому Михаил доверил честь говорить от имени Камора. Роппен не подвел, да и не мог подвести. Он был совершенно безумен.
Не все мятежные дворяне сумели скрыться. Этому немало способствовал тот факт, что ворота Парма так и не были открыты тем утром из-за происшествия с кражей доспехов.
Аресты прокатились волной по Парму. Список Мирены ускорил дело. В конце концов количество задержанных сделало невозможным качественные допросы всех. Замок Курут был забит заключенными.
Король только что поднялся из подвального «компьютерного» помещения. Работа там двигалась споро, поэтому он был в хорошем расположении духа. Заговор сорвался, соседние державы не могли решиться напасть из-за боязни усиления друг друга, видимых причин для беспокойства не было. Он даже не предчувствовал проблем, забыв о главном законе: истинные неприятности возникают неожиданно.
Комен, находящийся в приемном кабинете, тоже олицетворял самодовольство.
– Твое величество, я готов полностью описать картину заговора, – начал он. – Это целиком местное произведение.
Бывает, что одна-единственная фраза может запустить лавину неприятных ощущений. Причем совсем не обязательно, чтобы говорящий вкладывал в нее какой-то мрачный смысл. Комен, например, считал, что новости хороши. Но для короля это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Михаил не ожидал такого услышать.
– Миэльс не причастен совсем? – Озабоченность отразилась на его лице: он не на шутку встревожился. – Как это возможно? Тогда покушение должно быть очень странным.
– Нет, к удивлению, не причастен. Но чего странного в покушении? Во главе заговорщиков стояли трое. Далл Кентор, ишиб, который скрылся, тагга Ураст, тоже ишиб, был убит при задержании, тагга Варрел находится в наших руках. С этим все совершенно понятно.
– Понятно, говоришь… Кентор – это двоюродный брат главы семьи Хростов?
– Совершенно верно.
– На что они рассчитывали в случае моей смерти?
– Тагга Варрел показал, что далл Кентор хотел короноваться.
Король задумался. Он прошел несколько раз взад и вперед по комнате. Затем резко остановился:
– Ты уверен в этом?
– Да, твое величество.
– Скажи, а этот Кентор в своем уме?
– Не слышал, чтобы он был сумасшедшим.
Михаил нахмурился, его лицо помрачнело. Поймав удивленный взгляд Комена, он поинтересовался:
– Не слишком ли много королей для бедного Ранига?
– Твое величество не верит показаниям тагга? Он их дал в присутствии Ферена.
– Верю, Комен, верю. Но посуди сам: Миэльс все еще жив, а тут появляется новый король. Это… гм… крайне странный поступок со стороны далла Кентора. Я бы сказал, самоубийственный. Кто он такой? Какие у него права на трон?
– Он – троюродный племянник твоего отца, короля Ортера.
– Ну и что, Комен? Это что-то значит? Я уверен, что кроме него есть масса более родовитых претендентов на трон. Разве не так?
– Есть, конечно, твое величество… – Главный полицейский никак не мог понять, куда клонит собеседник.
– А еще есть живой Миэльс. Еще живы все главы четырех родов: Хростов, Бинторов, Кареттов, Раунов… Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Откровенно говоря, нет, – признался Комен.
– Я думаю, тут все просто. Кто-то очень хочет наложить руку на Раниг, пользуясь сумятицей.
– Почему твое величество сделал такие выводы?
– Во-первых, Кентору не удержаться на троне без поддержки извне в будущем. В отличие от того же Миэльса. Во-вторых, нужно быть безумцем, чтобы пытаться убить меня, не имея этой поддержки в настоящем. В-третьих, подготовка к покушению была бы невозможной, если бы поддержки не было в прошлом. Ты узнал, откуда взялся имис?
– Тагга Варрел сказал, что его наняли за большие деньги.
– Наняли где?
– Неизвестно, этим занимался далл Кентор.
– Как его настоящее имя?
– Никто не знает.
– Видишь, Комен, видишь, это все очень странно. Неизвестно, откуда прибывает имис, чьего имени тоже никто не знает… Ты поинтересовался у арестованных, что они собирались делать потом?
– Когда, твое величество?
– Если бы их план удался и я бы умер. Вот в следующие минуты – что бы они делали?
– Они планировали бежать, пользуясь сумятицей. А потом далл Кентор…
Михаил нахмурился еще сильнее:
– Зачем же убивать меня, чтобы потом бежать? Может быть, имис и убежал бы, даже наверняка. Также, возможно, ишибы смогли бы скрыться. А остальные? У них ведь не было шансов. Они это понимали?
– Ишибы и имис обещали им помощь. Обещали отвлечь солдат…
– Нет, Комен. Акция самоубийственная.
– Но далл Кентор публично поклялся своей честью в том, что спасет их, если покушение будет удачным.
– Поклялся? Ну и что?
– Твое величество, ты пугаешь меня.
Главный полицейский был, конечно, прогрессивным и нещепетильным человеком, но даже в его голове не умещалась мысль, как можно явно нарушить клятву честью, данную прилюдно. Он считал, что допускается схитрить, как-то ее обойти, но просто пренебречь ею? Нет! Если клятва высказана столь категорично, то сделать уже ничего нельзя. Несмываемый позор лег бы на лжеца. Одно дело обещания и совсем другое – такая клятва.
Король не понимал этих нюансов. Он, в силу своего иномирного происхождения, гораздо свободнее относился к нарушенным торжественным публичным обещаниям, которые давали другие люди. Потому что слишком часто наблюдал патологических клятвопреступников, выдающих себя за президентов и премьер-министров.
– Думаешь, он бы сдержал слово?
– Конечно, твое величество. Такую клятву невозможно не сдержать. Иначе потеряешь все.
– Час от часу не легче, – вздохнул Михаил. Ситуация ставила уже в тупик и его самого. – Вот смотри: ты знаешь, что он бы сдержал слово, но одновременно с этим ты знаешь, что это слово невозможно сдержать! Как бы один имис и несколько ишибов остановили мою личную охрану, а затем, возможно, и двух великих ишибов: Йонера и Аррала? Как бы они остановили сотни солдат, которые были бы на месте в ближайшее время? Как бы эти бездари, дворянчики, убегали с площади?
– Не знаю, твое величество… – Комен был тоже озадачен. Он безусловно верил в слово далла, но видел и логику короля. – Может быть, у них была еще поддержка?
– Мне не хочется этого говорить, но нам придется допросить всех наших офицеров, – внезапно сказал Михаил.
– Допросить всех офицеров? Почему?
– А где им взять поддержку? Только от королевских войск. Моих войск.
– Но ведь где-то рядом с площадью могли быть еще вражеские ишибы!
– Комен, теперь ты пугаешь меня. Ты получил этот список, узнал имена всех заговорщиков – и успокоился. Впрочем, это типичная ошибка даже самых способных людей. Получить нужный результат и уже не думать дальше. Если там были еще вражеские ишибы, то почему они не напали сразу, вместе со всеми?
Главный полицейский задумался:
– Но почему не напали наши же офицеры, если это все именно так?
– Они либо просто решили понаблюдать и выяснить сначала, чем покушение закончится, либо их остановила присяга или то, как они ее понимают. Идти против живого короля – это одно, а против мертвого – совершенно другое: тогда присяга, данная прежде, становится бессмысленной. А так – они как бы чисты. Ведь всегда можно сделать вид, что ничего не знал о заговоре. Но если я мертв, то солдаты пойдут за офицерами без сомнений.
– А почему тогда об изменниках в нашей армии ничего не знали арестованные заговорщики?
– Не заговорщики, Комен, а подсадные утки. Ты бывал на охоте? Использовал манки, чтобы привлекать уток? Не использовал? Но не суть важно. Так вот, если бы меня убили, то у Ранига был бы подсадной король, за чьей спиной скрывались бы совсем другие страны. Очередной претендент на престол знал, конечно, об офицерах. Потому и обещал. Остальные – нет. Зачем им знать?
– Твое величество считает, что это – не просто заговор дворян, а тайное вторжение извне при поддержке нашей же армии?
– Именно так, Комен, именно так. Я, признаться, был уверен, что во всем этом присутствует рука Миэльса. Пусть замаскированная под восстание местных дворян, но все же его рука. Однако если далл Кентор решил сам короноваться, то это меняет многое. Теперь чувствую, что наши проблемы начинаются гораздо раньше, чем я ожидал. Возможно, стоит подумать о том, чтобы отозвать Торка и Танера с их полками.
Глава 8
Случай – это одна из самых слабых величин в деле планирования, что не мешает ему доставлять самые сильные неприятности. Случай опасен своей непредсказуемостью. Указы королей, планы военачальников – все пустяк перед ним. Он не умеет читать и подчиняться приказам. Случай не знает сочувствия или жалости. Он может быть смешон или печален, но никогда не бывает нейтральным, потому что тогда его просто не замечают.
Торк оказался перед Зельцаром на рассвете. Ворота были заперты, на стенах толпились защитники. Бывшему наемнику это совсем не понравилось. Нет, он не воспринимал защитников города всерьез, просто торопился в следующую провинцию. Сражений на пути практически не возникало – почти все города и поселки признавали власть нового короля без боя. Без боя, но с переговорами, что отнимало массу времени. Торк опасался, что Танер опередит его. По расчетам бывшего учителя Маэта, он прошел чуть больше половины предназначенного пути. Ему очень не хотелось натолкнуться на солдат беглого имперского офицера до того, как миссия по присоединению провинций, порученная королем, будет полностью выполнена.
Еще раз оглядев давно не чиненные стены и ржавые ворота, Торк тяжело вздохнул. Он мечтал о том, чтобы отдать приказ атаковать незамедлительно. Перед его мысленным взором уже вставали картины, как непобедимые солдаты в доспехах Террота под прикрытием столь же непобедимых ишибов забираются на стены наглого городка. Как тысяча врывается туда, круша дерзких, осмелившихся усомниться в том, кто перед ними. Упоение битвой, радость победы – вот что будет написано на лицах солдат… Увы, король это запретил категорически.
Бывший простой наемник, а теперь – ранигский дворянин и полковник, был очень дисциплинированным человеком. Его величество ясно дал понять, что желал бы сохранить своих подданных в целости. Торку предстояли вновь занудные беседы с командирами гарнизонов – ставленниками сбежавших семейств – и с толстяками-управляющими.
– Не думаю. Насчет земель – это общепринятый способ действий. Он никого не удивит – напротив, вполне ожидаем. А присяга дворян, и даже женщин… очень необычно, но привести к бунту не должна.
– Еще было бы хорошо найти способ получать с отобранных земель доход, – пробормотал король.
Покушение заставило его резко ускорить работу над новыми амулетами. Новая «машина» позволяла рассчитывать и моделировать более сложные функции. Конечно, Михаил никогда не был специалистом по компьютерам, а особенно по аналоговым. Но он был профессиональным ученым. Его работа заключалась в создании новых прикладных образцов медицинской техники и соответствующего программного обеспечения. Ученые, как правило, небогаты. Даже самые лучшие. За редкими исключениями, они не могут позволить себе нанимать фирмы для реализации их разработок. Поэтому хороший исследователь, особенно в области физиологии, просто обязан уметь делать различные вещи сам. К примеру, лично Михаил мог запросто собрать устройство для записи и фильтрации активности клеток, написать вполне функциональную программу для анализа разнообразных сигналов и многое-многое другое. Злополучный томограф, с помощью которого он попал в мир Горр, тоже был сделан практически только его руками. Конечно, он консультировался с коллегами или с физиками, использовал уже готовые разработки, часто действовал просто по аналогии, если принцип был не совсем ясен, но это все никак не умаляло его личных умений и знаний. Ему было далеко, скажем, до квалифицированного и профессионального программиста, кому он явно уступал как в скорости выполнения работы, так и в красоте ее. Но программы работали, а выдаваемый результат был вполне корректен. Абсолютная память, которую он приобрел в новом мире, немало способствовала повышению общей эффективности его трудов. Михаил еще в той, прошлой жизни считал, что каждый ученый должен быть не только специалистом в своей области, но и знать понемногу вообще отовсюду. Казалось бы, какое отношение к его деятельности имеют теоретическая физика или археология? Но он по возможности старался читать статьи даже по этим предметам, публикуемые в хороших журналах типа «Nature» и «Science». Конечно, проникновение в детали было недоступно ему, но общий смысл вполне понимал. Пожалуй, с ишибами мира Горр его роднило лишь одно качество – любознательность.
Теперь вот он думал над созданием бомб и гранат. По его задумке, они должны были мгновенно высвобождать вложенную в них ти-энергию в чистом виде. А это, в свою очередь, привело бы к повреждению или разрушению всех ти, расположенных вблизи. Причем, чем выше вложенная энергия, тем страшнее был бы результат, тем сложнее противостояние новому оружию. Однако нерешенным оставался главный вопрос: как хранить эту энергию. Свитки предоставили ему описание аналога «банки Лейбница» – примитивнейшей структуры, позволяющей хранить лишь малое количество энергии. Ему нужен был более совершенный резервуар. И в кратчайшие сроки.
Несмотря на военный союз, разведки Томола и Кманта работали отдельно друг от друга. В данный момент перед ними была поставлена задача любой ценой раздобыть секрет амулета Террота.
Уру Дыкон Бурен, посол Кманта, не был ограничен в деньгах. К нему стекалась информация со всех сторон. В ее доставке особенно преуспевали люди Наргела Миста, секретаря посла.
Наргел Мист был выходцем из семьи торговцев. Его отец снабжал замок Буренов различными вещами, а маленький Наргел часто играл с маленьким Дыконом. Затем, когда Дыкон покинул отчий дом, он взял в сопровождающие среди прочих и Миста. Так они и шли вместе по жизни – господин и его секретарь.
– Дыкон, у меня появились очень важные сведения. – Наргел начал свой очередной доклад. Наедине он обращался к послу по-свойски: они ведь были друзьями с детства. – Удалось узнать, что существует некий Свиток, описывающий изготовление как амулета Террота, так и многих других уникальных двухфункциональных амулетов. По моей информации, он хранится у Аррала, Верховного ишиба.
– Зачем его хранить? Это же глупо. Почему Свиток не уничтожен?
– Ходят слухи, что это не просто свиток, а амулет. Часть записей еще недоступна.
Бурен был недоволен сложившимся положением вещей. Он не смог выполнить ясного и четкого приказа своего короля, – Раниг не откроет тайну изготовления амулетов Террота. В ходе недавних переговоров даже завуалированные угрозы не смогли помочь. Принц Нерман дал понять, что очень рассчитывает на то, что Фегрид поддержит его в случае нападения, если причиной вторжения явятся амулеты.
– Есть ли способ подобраться к Свитку? – поинтересовался Дыкон.
– Вот это я и пытаюсь выяснить. Пока что даже не известно, где Аррал его хранит.
– Ты прав, это очень важно, очень! Откуда Верховный ишиб мог его достать?
– А вот эта информация была получена уже от другого источника. Полагаю, что тут дело в каких-то демонах.
– В каких еще демонах? – удивился Дыкон. – Ты о чем вообще говоришь?
Уру Бурен, образованный ишиб и приближенный короля Кманта, был очень здравомыслящим человеком. Он верил в плохие приметы, в полосу невезения, немного в привидения, но никак не в демонов.
– Мне удалось встретиться с одним из жителей Камора… – Голос Наргела был наполнен гордостью.
Встретиться с жителями Камора было непросто. Ксарр приложил немало усилий для этого. На настоящий момент никто не знал, куда они все подевались или под какими именами скрываются, хотя многие были крайне заинтересованы в том, чтобы поговорить хоть с кем-то из легендарной деревни, приютившей принца.
– Поздравляю. Наконец-то, – сказал уру Бурен. – Что же этот человек поведал тебе?
– Информация слегка запутанна. Над ней еще нужно думать. Но уверен, что, посмотрев с надлежащей стороны, мы все выясним.
– Ты не тяни, выкладывай. Зачем эти вступления? Запутанна или нет – разберемся.
– Ну что же, твоя воля. Значит, дело обстояло так: когда легендарный король Петтен впервые повстречал свою возлюбленную, на них напали демоны. Они были совершенно невидимы и неосязаемы.
– Подожди-ка. Если невидимы и неосязаемы, как король понял, что на него напали?
– Возлюбленная сказала, видимо.
– Хм… а при чем тут король Пе… Ну ладно, продолжай.
– Так вот, когда они напали, то лишь сила любви могла противостоять им.
– Сила чего?
– Любви.
Бурен почувствовал, что начинает потеть:
– Ты что, издеваешься?
– Нет, Дыкон, так мне рассказал этот человек. Подожди, может быть, дальше станет понятней.
– Хм.
– Демоны были посрамлены. Они бежали, бросив доспехи, в которые потом переоделись не только король с возлюбленной, но и кочевники.
– Ты уверен, что человек был из Камора?
– Да, это не вызывает сомнений. Когда кочевники стали невидимыми и неосязаемыми, то решили похитить прекрасную возлюбленную короля.
– Это она тоже сказала?
– Разумеется. Потом же королю Петтену надоело, что он не может ничего ни видеть, ни слышать, поэтому он решил создать могучий амулет, записать все на Свитке, а Свиток отдать великому Арралу.
– Вон!
– Что?
– Пшел вон! Петтен умер пятьсот лет назад! Все, что ты заплатил этому «жителю», будет вычтено из твоего жалованья. Большей ерунды я не слышал! Чтобы до завтрашнего дня мне на глаза не показывался!
Наргел Мист ничего не мог понять. Он был убежден, что старик, который рассказал ему эту историю, действительно жил в Каморе. Что, конечно, являлось абсолютной правдой. Старик Роппен, который прославился переговорами с кочевниками, был единственным, кому Михаил доверил честь говорить от имени Камора. Роппен не подвел, да и не мог подвести. Он был совершенно безумен.
Не все мятежные дворяне сумели скрыться. Этому немало способствовал тот факт, что ворота Парма так и не были открыты тем утром из-за происшествия с кражей доспехов.
Аресты прокатились волной по Парму. Список Мирены ускорил дело. В конце концов количество задержанных сделало невозможным качественные допросы всех. Замок Курут был забит заключенными.
Король только что поднялся из подвального «компьютерного» помещения. Работа там двигалась споро, поэтому он был в хорошем расположении духа. Заговор сорвался, соседние державы не могли решиться напасть из-за боязни усиления друг друга, видимых причин для беспокойства не было. Он даже не предчувствовал проблем, забыв о главном законе: истинные неприятности возникают неожиданно.
Комен, находящийся в приемном кабинете, тоже олицетворял самодовольство.
– Твое величество, я готов полностью описать картину заговора, – начал он. – Это целиком местное произведение.
Бывает, что одна-единственная фраза может запустить лавину неприятных ощущений. Причем совсем не обязательно, чтобы говорящий вкладывал в нее какой-то мрачный смысл. Комен, например, считал, что новости хороши. Но для короля это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Михаил не ожидал такого услышать.
– Миэльс не причастен совсем? – Озабоченность отразилась на его лице: он не на шутку встревожился. – Как это возможно? Тогда покушение должно быть очень странным.
– Нет, к удивлению, не причастен. Но чего странного в покушении? Во главе заговорщиков стояли трое. Далл Кентор, ишиб, который скрылся, тагга Ураст, тоже ишиб, был убит при задержании, тагга Варрел находится в наших руках. С этим все совершенно понятно.
– Понятно, говоришь… Кентор – это двоюродный брат главы семьи Хростов?
– Совершенно верно.
– На что они рассчитывали в случае моей смерти?
– Тагга Варрел показал, что далл Кентор хотел короноваться.
Король задумался. Он прошел несколько раз взад и вперед по комнате. Затем резко остановился:
– Ты уверен в этом?
– Да, твое величество.
– Скажи, а этот Кентор в своем уме?
– Не слышал, чтобы он был сумасшедшим.
Михаил нахмурился, его лицо помрачнело. Поймав удивленный взгляд Комена, он поинтересовался:
– Не слишком ли много королей для бедного Ранига?
– Твое величество не верит показаниям тагга? Он их дал в присутствии Ферена.
– Верю, Комен, верю. Но посуди сам: Миэльс все еще жив, а тут появляется новый король. Это… гм… крайне странный поступок со стороны далла Кентора. Я бы сказал, самоубийственный. Кто он такой? Какие у него права на трон?
– Он – троюродный племянник твоего отца, короля Ортера.
– Ну и что, Комен? Это что-то значит? Я уверен, что кроме него есть масса более родовитых претендентов на трон. Разве не так?
– Есть, конечно, твое величество… – Главный полицейский никак не мог понять, куда клонит собеседник.
– А еще есть живой Миэльс. Еще живы все главы четырех родов: Хростов, Бинторов, Кареттов, Раунов… Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Откровенно говоря, нет, – признался Комен.
– Я думаю, тут все просто. Кто-то очень хочет наложить руку на Раниг, пользуясь сумятицей.
– Почему твое величество сделал такие выводы?
– Во-первых, Кентору не удержаться на троне без поддержки извне в будущем. В отличие от того же Миэльса. Во-вторых, нужно быть безумцем, чтобы пытаться убить меня, не имея этой поддержки в настоящем. В-третьих, подготовка к покушению была бы невозможной, если бы поддержки не было в прошлом. Ты узнал, откуда взялся имис?
– Тагга Варрел сказал, что его наняли за большие деньги.
– Наняли где?
– Неизвестно, этим занимался далл Кентор.
– Как его настоящее имя?
– Никто не знает.
– Видишь, Комен, видишь, это все очень странно. Неизвестно, откуда прибывает имис, чьего имени тоже никто не знает… Ты поинтересовался у арестованных, что они собирались делать потом?
– Когда, твое величество?
– Если бы их план удался и я бы умер. Вот в следующие минуты – что бы они делали?
– Они планировали бежать, пользуясь сумятицей. А потом далл Кентор…
Михаил нахмурился еще сильнее:
– Зачем же убивать меня, чтобы потом бежать? Может быть, имис и убежал бы, даже наверняка. Также, возможно, ишибы смогли бы скрыться. А остальные? У них ведь не было шансов. Они это понимали?
– Ишибы и имис обещали им помощь. Обещали отвлечь солдат…
– Нет, Комен. Акция самоубийственная.
– Но далл Кентор публично поклялся своей честью в том, что спасет их, если покушение будет удачным.
– Поклялся? Ну и что?
– Твое величество, ты пугаешь меня.
Главный полицейский был, конечно, прогрессивным и нещепетильным человеком, но даже в его голове не умещалась мысль, как можно явно нарушить клятву честью, данную прилюдно. Он считал, что допускается схитрить, как-то ее обойти, но просто пренебречь ею? Нет! Если клятва высказана столь категорично, то сделать уже ничего нельзя. Несмываемый позор лег бы на лжеца. Одно дело обещания и совсем другое – такая клятва.
Король не понимал этих нюансов. Он, в силу своего иномирного происхождения, гораздо свободнее относился к нарушенным торжественным публичным обещаниям, которые давали другие люди. Потому что слишком часто наблюдал патологических клятвопреступников, выдающих себя за президентов и премьер-министров.
– Думаешь, он бы сдержал слово?
– Конечно, твое величество. Такую клятву невозможно не сдержать. Иначе потеряешь все.
– Час от часу не легче, – вздохнул Михаил. Ситуация ставила уже в тупик и его самого. – Вот смотри: ты знаешь, что он бы сдержал слово, но одновременно с этим ты знаешь, что это слово невозможно сдержать! Как бы один имис и несколько ишибов остановили мою личную охрану, а затем, возможно, и двух великих ишибов: Йонера и Аррала? Как бы они остановили сотни солдат, которые были бы на месте в ближайшее время? Как бы эти бездари, дворянчики, убегали с площади?
– Не знаю, твое величество… – Комен был тоже озадачен. Он безусловно верил в слово далла, но видел и логику короля. – Может быть, у них была еще поддержка?
– Мне не хочется этого говорить, но нам придется допросить всех наших офицеров, – внезапно сказал Михаил.
– Допросить всех офицеров? Почему?
– А где им взять поддержку? Только от королевских войск. Моих войск.
– Но ведь где-то рядом с площадью могли быть еще вражеские ишибы!
– Комен, теперь ты пугаешь меня. Ты получил этот список, узнал имена всех заговорщиков – и успокоился. Впрочем, это типичная ошибка даже самых способных людей. Получить нужный результат и уже не думать дальше. Если там были еще вражеские ишибы, то почему они не напали сразу, вместе со всеми?
Главный полицейский задумался:
– Но почему не напали наши же офицеры, если это все именно так?
– Они либо просто решили понаблюдать и выяснить сначала, чем покушение закончится, либо их остановила присяга или то, как они ее понимают. Идти против живого короля – это одно, а против мертвого – совершенно другое: тогда присяга, данная прежде, становится бессмысленной. А так – они как бы чисты. Ведь всегда можно сделать вид, что ничего не знал о заговоре. Но если я мертв, то солдаты пойдут за офицерами без сомнений.
– А почему тогда об изменниках в нашей армии ничего не знали арестованные заговорщики?
– Не заговорщики, Комен, а подсадные утки. Ты бывал на охоте? Использовал манки, чтобы привлекать уток? Не использовал? Но не суть важно. Так вот, если бы меня убили, то у Ранига был бы подсадной король, за чьей спиной скрывались бы совсем другие страны. Очередной претендент на престол знал, конечно, об офицерах. Потому и обещал. Остальные – нет. Зачем им знать?
– Твое величество считает, что это – не просто заговор дворян, а тайное вторжение извне при поддержке нашей же армии?
– Именно так, Комен, именно так. Я, признаться, был уверен, что во всем этом присутствует рука Миэльса. Пусть замаскированная под восстание местных дворян, но все же его рука. Однако если далл Кентор решил сам короноваться, то это меняет многое. Теперь чувствую, что наши проблемы начинаются гораздо раньше, чем я ожидал. Возможно, стоит подумать о том, чтобы отозвать Торка и Танера с их полками.
Глава 8
Резервуары
Граната – не женщина. Если ее бросить правильно, она не вернется.
Пожилой сержант – убежденный холостяк
Случай – это одна из самых слабых величин в деле планирования, что не мешает ему доставлять самые сильные неприятности. Случай опасен своей непредсказуемостью. Указы королей, планы военачальников – все пустяк перед ним. Он не умеет читать и подчиняться приказам. Случай не знает сочувствия или жалости. Он может быть смешон или печален, но никогда не бывает нейтральным, потому что тогда его просто не замечают.
Торк оказался перед Зельцаром на рассвете. Ворота были заперты, на стенах толпились защитники. Бывшему наемнику это совсем не понравилось. Нет, он не воспринимал защитников города всерьез, просто торопился в следующую провинцию. Сражений на пути практически не возникало – почти все города и поселки признавали власть нового короля без боя. Без боя, но с переговорами, что отнимало массу времени. Торк опасался, что Танер опередит его. По расчетам бывшего учителя Маэта, он прошел чуть больше половины предназначенного пути. Ему очень не хотелось натолкнуться на солдат беглого имперского офицера до того, как миссия по присоединению провинций, порученная королем, будет полностью выполнена.
Еще раз оглядев давно не чиненные стены и ржавые ворота, Торк тяжело вздохнул. Он мечтал о том, чтобы отдать приказ атаковать незамедлительно. Перед его мысленным взором уже вставали картины, как непобедимые солдаты в доспехах Террота под прикрытием столь же непобедимых ишибов забираются на стены наглого городка. Как тысяча врывается туда, круша дерзких, осмелившихся усомниться в том, кто перед ними. Упоение битвой, радость победы – вот что будет написано на лицах солдат… Увы, король это запретил категорически.
Бывший простой наемник, а теперь – ранигский дворянин и полковник, был очень дисциплинированным человеком. Его величество ясно дал понять, что желал бы сохранить своих подданных в целости. Торку предстояли вновь занудные беседы с командирами гарнизонов – ставленниками сбежавших семейств – и с толстяками-управляющими.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента