Акунин Борис. Квест – LEVEL 3

   С одной стороны, Зоя была совершенно права. С другой, теперь утрачена возможность вступить с Картусовым в рискованную, но увлекательную игру. Можно было бы рассказать ему часть правды о задании, полученном от Ротвеллера, – всё равно это уже никакой не секрет. Взамен удалось бы попасть в Институт пролетарской ингениологии и получить ценнейшие сведения, прямо из первоисточника. А тогда уже решить – прежде всего для самого себя – на чьей тут стороне истина.
   – Нужно уносить ноги, – сказал вернувшийся в комнату Айзенкопф. – Я открыл окна на кухне. Товарищи чекисты крепко спят. Стрелять опасно, придется их удавить. Но сначала троих конвоиров, а то очнутся.
   – Ни в коем случае! – Доктор был возмущен. – Наоборот, нужно оказать им первую медицинскую помощь.
   Он осмотрел охранника, которого сам же оглушил ударом в затылок.
   Сотрясение мозга. Тяжелое. Но опасности для жизни нет.
   – Этот очнется нескоро.
   Женщина, лежащая в коридоре, кажется, получила перелом позвонков.
   – Зоя, нужно ее осторожно перевернуть и зафиксировать голову.
   Меньше всего Гальтону понравился товарищ Иванов. Испугавшись за княжну, Норд стучал беднягу о дверь слишком сильно и, кажется, проломил ему череп.
   – Дышит, но очень плох…
   – Вы еще «скорую помощь» вызовите! – Биохимик покрутил пальцем у виска. – Их всех нужно прикончить! Они знают нас в лицо. А так останется только начальник. Вряд ли он станет лично шнырять по улицам, чтобы нас разыскать.
   – Нет, – твердо сказал Норд. – Больше никаких убийств.
   Зоя его поддержала:
   – Эти люди всего лишь выполняли свою работу. И вели себя вполне корректно.
   – Чистоплюйка! А вы слюнтяй! Мне-то что! Я лицо могу и поменять…
   Но спорить немец перестал. Должно быть, вспомнил, что из семерых чекистов «чистоплюйка» нейтрализовала пятерых, «слюнтяй» двоих, а он сам ни одного.
   – Давайте вооружимся, захватим самое необходимое и будем сматываться. – Гальтон очень к месту ввернул хорошее жаргонное слово, да еще и прибавил уместную поговорку. – Скорому зайцу и волк нипочем.
   Каждый выбрал себе оружие по вкусу. Доктор взял « кольт » одного из усыпленных. Зоя – « браунинг » охранницы. Айзенкопф, поколебавшись между «маузером» и « вальтером », предпочел последний.
   – Уходить будем через чердак, по крышам. Во дворе и на улице, возможно, дежурят. Придется оставить мой кофр здесь…
   С тяжелым вздохом биохимик стал рыться в своем гигантском чемодане. Вынет что-нибудь, покачает головой, положит обратно. Потом снова.
   – Всё, пора! – поторопил его Норд. – Что если у них предусмотрена смена караула? Уходим, уходим!
   Жалобно простонав, Айзенкопф оторвался от своей сокровищницы.
   – Возьмите вот это, – стал он совать доктору небольшой, но ужасно тяжелый металлический ящик с ручкой.
   – Вы с ума сошли! Здесь полсотни фунтов!
   – Вы ничего не понимаете! Это же универсальный конструктор! Без него нельзя!
   – Вот сами его и тащите.
   – Я беру переносную лабораторию. А Зоенька возьмет вот эту сумку, она легкая!
   Но ласковое обращение не растрогало жестокосердную барышню.
   – Идите к черту, Курт. Мне хватит своего багажа.
   – А мне моего саквояжа, – отрезал Гальтон. – Вперед! Уже светает! Из-за ваших железок и склянок мы все пропадем!
   Пришлось биохимику ограничиться «универсальным конструктором», да еще парой свертков, которые он запихнул себе за пазуху.
   – Пожалеете потом, да поздно будет… Не говорите, что я вас не предупреждал… Боже, сколько драгоценностей я оставляю чекистским шакалам!
   Под ворчание и брюзжание Айзенкопфа они поднялись на чердак, оттуда вылезли на крышу. Потом перебрались на соседнюю. Спустились по трубе на двухэтажную пристройку, по пожарной лестнице вскарабкались на высокий кирпичный дом. Здесь пришлось сделать привал, потому что тяжело нагруженный немец выбился из сил.
   Группа расположилась между двумя кирпичными трубами, согнав с них стайку облезлых молчаливых кошек.
   По железной кромке крыши пролегла розовая полоска.
   Над Москвой вставало солнце.

Странное зрелище

   открылось бы взору человека, случайно заглянувшего на крышу шестиэтажного жилого дома по улице Герцена, бывшей Большой Никитской, ранним утром 5 мая 1930 года, в день рождения основоположника пролетарской идеи Карла Маркса.
   Двое мужчин и женщина вели оживленный разговор, сидя спиной друг к другу. При этом женщина приводила в порядок лицо и прическу после бессонной и явно бурной ночи; один из мужчин яростно тер себе лоб и щеки (это был африканский массаж для стимуляции мыслительного процесса); у другого мужчины лица вообще не было. Вернее, их было два. Он стянул с себя одно, заросшее сивой бородищей, аккуратно упаковал в мешочек и стал прилаживать другое, желтоватого цвета.
   За удивительным спектаклем наблюдали несколько бездомных кошек, время от времени отвратительно поскрипывавших когтями о металлическую поверхность крыши. Тогда женщина морщилась и говорила «Кыш!», но кошки не убегали. Это было их место, они ждали, пока чужаки уйдут.
   – …Сначала я хочу услышать ваше мнение. Ситуация стала слишком опасной, – говорил адепт африканского массажа, закончив с лицом и приступая к обработке своего бритого скальпа, отсвечивающего красками восхода. – Теперь на нас будет охотиться вся тайная полиция России. Мы прерываем миссию?
   – Нет.
   – Ни в коем случае!
   Бритый кивнул. Другого ответа он не ждал. Если бы коллеги выразили желание отступиться, он продолжил бы дело в одиночку. Распаленный интерес ученого – сила, не знающая преград и не подвластная инстинкту самосохранения.