Альберто Васкес-Фигероа. Бора-Бора

   Памау мертв. Его единственная дочь, Ануануа, чье имя означает Радуга, без сомнения, являлась законной наследницей престола. И если бы принцессу не похитили, то ей, еще не достигший двенадцатилетнего возраста, пришлось бы решать судьбу островитян. Скорее всего, она бы передала бразды правления выбранному ею самой человеку до тех пор, пока она не почувствовала бы в себе силы занять место отца.
   Ее мать, Тара, всегда была женщиной слабой и застенчивой и в это тяжелое время от нее было мало толку. Более того, она с трудом осознавала происходящее и отказывалась понимать, что в течение одной ночи потеряла все. Единственное, что ей оставалось, – рыдать по дочери и мужу.
   – Мы должны назначить временного правителя, – наконец заговорил старый Хиро Таваеарии, высказав тем самым общее мнение. – Ия предлагаю назначить на этот пост главного мореплавателя – Мити Матаи.
   – Премного тебе благодарен, – без смущения ответил тот. – Однако я не могу согласиться, так как являюсь человеком моря, которому земные проблемы чужды. Моя миссия – найти и наказать убийц, привезти назад принцессу, но пока она не возвратится, ты, мудрейший среди мудрых, должен взвалить на свои плечи груз власти.
   – Я слишком стар.
   – Мудрость приходит со временем, у тебя же, судя по твоим морщинам, было достаточно времени, чтобы сполна овладеть ею.
   Все присутствующие согласились, что Хиро Таваеарии был именно тем человеком, который мог решить, какие действия необходимо предпринять в этот страшный час. Тапу Тетуануи, слушавший разговоры взрослых за стенами Великого марае, почувствовал гордость за своего любимого учителя, который был единогласно признан самым мудрым человеком острова.
   – Первое, что необходимо сделать, это восстановить пироги, которые еще можно использовать, и построить новые взамен сгоревших, – начал Хиро Таваеарии, казалось мало придававший значения тому, что буквально в считаные минуты стал самым главным человеком на Бора-Бора. – Народ без пирог все время будет в руках своих врагов. Затем нам нужно выяснить, откуда прибыли эти дикари.
   – Но как? – полюбопытствовал Роонуи-Роонуи, который только что был объявлен самым мужественным воином острова. – Море очень большое.
   – Не имею ни малейшего представления, – последовал честный ответ. – Кто-нибудь сталкивался лицом к лицу с этими убийцами?
   – Я!
   Все повернули головы в сторону Тапу Тетуануи. Было очевидно, что большинство взрослых почувствовали себя оскорбленными тем, что какой-то юнец осмелился вмешаться в ход их совещания. Хиро Таваеарии строго посмотрел на Тапу.
   – Помолчи, имей уважение к старшим! – с несвойственной ему жесткостью приказал старик.
   – Но ведь это правда… Я…
   – Замолчи!
   Громовой голос и слава Роонуи-Роонуи были способны внушить страх и не таким смельчакам, поэтому ныряльщик Ветеа Пито сильно ткнул Тапу локтем в бок, заставив его закрыть рот.
   – Прикуси язык, иначе этот зверь прикончит тебя, – посоветовал он. – Видишь, он зол как тысяча чертей.
   От охватившего его чувства бессилия у юноши едва не полились слезы, однако нечеловеческим усилием он взял себя в руки, развернулся и потащил за собой упирающегося друга к дымящимся каркасам пирог.
   – Идем со мной! – попросил он. – По дороге я кое-что расскажу тебе.
   Когда Тапу закончил свой рассказ, Ветеа Пито пристально посмотрел ему в глаза и, не веря услышанному, спросил:
   – Неужели ты говоришь правду?
   – Правду?! – воскликнул Тапу. – Я ему чуть не размозжил голову! Это был огромный человек, весь покрытый татуировкой.
   – Татуировкой? – переспросил Пито. – И что это за татуировка?
   – Страшная! Такой я раньше не видел. И череп у него бритый, за исключением двух торчащих сзади хвостиков, похожих на культи. Я в овраге его оставил.
   – Он что, не убрался с другими?
   – Это невозможно! Он без сознания.
   – Что же он делал так далеко от селения?
   – Возможно, это был разведчик, – предположил Тапу.
   – В этом случае у него где-то должна быть спрятана пирога, – заметил его друг. – Наверное, он уже скрылся на ней.
   – Когда? В течение дня ни одна пирога не пересекла лагуну, и ты это знаешь. Наблюдатели никого не заметили. А потом, каким бы сильным он ни был, но со сломанной ногой ему понадобится немало времени, чтобы выбраться из оврага. Он еще на острове! – добавил Тапу. – Клянусь головой!
   Задорная искорка промелькнула в темных глаза Ветеа Пито.
   – Было бы здорово, если бы нам удалось захватить его, – заметил он. – Живой враг, который мог бы рассказать, откуда прибыл…
   – А мы бы превратились в героев…
   – Как только рассветет, пойдем за ним.
   – А если он ночью удерет?
   Ныряльщик Ветеа какое-то время поразмышлял над подобной возможностью и наконец, кажется, нашел решение.
   – На другой стороне острова остались маленькие пироги. На них мы можем попеременно нести дежурство, – сказал он. – Если попытается удрать, мы его перехватим, а если нет, то с первыми лучами солнца пойдем к оврагу.
   – Только вдвоем?
   – Разделенная слава – не слава, – возразил, улыбаясь, Ветеа.
   – Однако неразделенное поражение является еще большим поражением, – не унимался Тапу. – Главное схватить его. Расскажем об этом Чиме?..
   Гигант из Фарепити от всего сердца поблагодарил за предоставленную ему возможность участвовать в таком захватывающем мероприятии и взялся отыскать пирогу, на которой они бы смогли закрыть пролив Теаватуи.
   Остальная часть острова была полностью окружена барьерным рифом, через который человеку со сломанной ногой было абсолютно невозможно перетащить пирогу. А если бы и удалось, то крутые волны, накатывающие из открытого океана, разбили бы ее в щепки.
   Для того, кто не родился на острове и не был знаком с узенькими проходами, через которые могло бы пройти лишь маленькое каноэ – и то днем, – из Бо-ра-Бора был только один выход, и молодые люди готовы были решительно защищать его даже ценою своих собственных жизней.
   Тапу Тетуануи и Ветеа Пито прихватили оружие, запаслись водой и провиантом, и, когда наступила глубокая ночь, Чиме подобрал их на мысу Пунта Патиуа, чтобы, не торопясь, преодолеть два километра, отделяющих их от прохода.
   То была длинная и темная ночь, которая должна была запомниться юношам навсегда. Мощные волны раз за разом отбрасывали лодчонку обратно в лагуну, однако сидящие в ней друзья выгребали снова и снова, стараясь удержать каноэ посредине канала шириной около двухсот метров таким образом, чтобы даже ловкий пловец не смог преодолеть его незамеченным.
   Тапу Тетуануи и его друзья уже более тридцати часов не смыкали глаз, однако были начеку, соблюдая полную тишину, в любой момент готовые с яростью наброситься на бестию, как только он покажется.
   Но он не появился.
   Мириады звезд, усыпавшие небо, мерцали над ними, и они в который раз остановились, рассматривая и изучая их перемещение, чтобы навсегда оставить в своей памяти звездную карту. И когда Великой Одинокой Даме – созвездие Девы – оставалось всего лишь три пальца, чтобы опуститься за горизонт, они уже были полностью уверены, что грозный дикарь не появится, так как вскоре утренний рассвет уберет с небосвода те звезды, которые не успели вовремя скрыться.
   – Что теперь будем делать? – спросил разочарованно Чиме, когда с первыми лучами солнца они стали различать лица друг друга.
   – Пойдем за ним.
   – Не поспавши?
   – Успеешь выспаться, у тебя еще вся жизнь впереди, – прервал его Тапу. – Я, пока не скручу это грязное животное, ни на минуту не прилягу. Так что вперед!
   И они поплыли прямо к мысу Рофау, вытащили каноэ на берег в пятистах метрах от дома Майаны и зашагали через густую поросль оврага, пока не увидели толстый аито, указывающий на поворот.
   – Здесь он свалился! – произнес возбужденно Тапу Тетуануи, показывая на скалу. – Вот здесь следы крови. Поищем булаву. Я ее закинул вон в те кусты.
   Уже при свете дня они удостоверились, что речь шла не об обычном оружии, сработанном то ли из твердой древесины, то ли из китовой кости. Такой булавы они никогда не видели. Кроме вырезанных на ней странных рисунков, на ее конце были два внушительных выступа, характерных для бедренной кости. Вот только животное, чья кость была использована при изготовлении булавы, было поистине огромным. Что это мог быть за зверь, друзья не знали.
   – Кость! – Наконец убедился и сам Тапу Тетуануи, слегка поцарапав булаву ножом из акульего зуба. – Но не китовая. Похоже, что из ноги кабана, только огромного.
   При одной только мысли, что человекоподобная тварь прибыла из мест, где водятся гигантские кабаны, чьи кости достигают подобных размеров, молодые люди почувствовали себя неуютно.
   С нескрываемым страхом они посматривали на густые заросли в самой глубокой части оврага.
   – А если он не один? – спросил своих притихших друзей Ветеа Пито.
   – Нас же трое, – самоуверенно возразил Чиме. – Я пока еще никого не знаю, кто мог бы справиться со мной. Думаю, что и этому чудовищу меня не одолеть.
   Он взмахнул тяжеленной палицей, будто это была легенькая пау-пау, и решительно начал взбираться вверх, внимательно присматриваясь к следам, оставленным раненым: к пятнам крови, сломанным веткам, сдвинутым камням и отпечаткам ступней на влажном мягком грунте.
   Тапу Тетуануи и Ветеа Пито в нерешительности последовали за ним. Первый постоянно оглядывался по сторонам, опасаясь, что страшный великан, чуть не убивший его, может в любой момент наброситься на них из густых зарослей.
   Не было сомнений, что речь шла о человеке необычайной силы, как физической, так и душевной, ведь, будучи раненным, со сломанной ногой, он все же сумел вскарабкаться вверх по склону, опоясывающему остров, и он даже продолжил подниматься на вершину горы Отеману.
   Им удалось обнаружить великана, когда тот попытался спрятаться между скал. Стоило только друзьям приблизиться к нему, как он начал рычать, словно загнанный зверь, швырять в них камнями и ругаться на непонятном им языке.
   Покрытый грязью, израненный и с болтающейся ногой, он должен был бы являть собой жалкое зрелище, однако угрожающее выражение лица, гнев во взгляде и особенно ужасающе отвратительная татуировка, покрывающая все его тело, пугали и делали его похожим на поднявшееся из самого ада существо.
   От межбровья, вверх по лбу, расходясь в разные стороны, поднимались две полосы, чтобы затем опуститься по щекам и образовать завитую спираль в виде ракушки. Множество темно красных кругов были нанесены вокруг губ и покрывали почти весь подбородок. А когда великан скалился и показывал свои острые желтые зубы, его вид становился поистине дьявольским.
   Все трое были напуганы не на шутку. И хотя крепко сжимавший в руке булаву Чиме из Фарепити мог сравняться с раненым и ростом, и могучим телом, также почти полностью покрытым татуировкой, при одном взгляде на него становилось понятно, что парень в считаные минуты проиграет столь яростному недругу.
   Ну а Тапу Тетуануи и Ветеа Пито дикарь был способен в мгновение ока перекусить горло.
   Они стояли метрах в двадцати от чудовища и, не решаясь подойти ближе, смотрели на него, гадая, что делать дальше. Первым решил высказаться Ветеа Пито:
   – Я думаю, нам нужно позвать подмогу.
   – Подмогу? – удивился Тапу. – Мы что, дети, которым нужна помощь, чтобы вытащить акулу из воды? Да стоит нам только попросить помощи, сразу станем посмешищем до конца своих дней! – подытожил он. – Мы сами потащим его.
   – Как?
   Юноша засомневался. Посмотрел на не менее растерянного Чиме: перед ним стоял мучительный выбор – оставаться на месте или отважно броситься вперед. И тут Тапу, невзирая на охвативший его страх, наконец размотал свою длинную пращу, отыскал камень потяжелее и приготовился его метнуть.
   Чудовище, кажется, почувствовало надвигающуюся опасность и зарычало еще сильнее, но Тапу на этот раз уже не сомневался. Он изо всех сил раскрутил пращу, прицелился и метнул камень.
   Воинственный чужак попытался было кинуться на них. Однако он едва мог стоять на ногах, опираясь о скалу. С четвертой попытки тяжеленный камень угодил ему прямо в лицо, и, вскрикнув от боли, великан повалился на спину.
   Чиме поднял булаву и тут же бросился к нему, но Ветеа Пито резко крикнул:
   – Не убивай его! Не убивай! Он единственный, кто может сказать, откуда они прибыли.
   Гигант из Фарепити повиновался, но все же слегка стукнул жертву по голове, после чего чужак все-таки потерял сознание. Когда стало ясно, что ужасный великан не в состоянии встать и накинуться на них, юноши закружились вокруг него в танце, сбрасывая нервное напряжение, в котором находились до сих пор.
   Наконец утомившись, они с повышенным интересом принялись разглядывать чужака.
   – Откуда же он прибыл? – выражая общее любопытство, спросил Ветеа Пито. – Никогда не думал, что могут существовать подобные страшилища.
   – Точно не с наших островов, – уверенно высказался Чиме. – Не с Маркизских и не из Австралии, да и не из Тоги. По всей вероятности они приплыли из Пятого Круга.
   – Это-то понятно, – согласился Тапу Тетуануи. – Никто никогда не рассказывал о чем-либо подобном… – Он на мгновение замолчал и наклонился над поверженным великаном, заглядывая ему в лицо. – Я всегда спрашиваю себя: должно быть, мир очень большой, если в нем есть место и таким страшилищам?
   – По-видимому, очень большой, – с понимающим видом поддакнул Ветеа Пито. – Мити Матаи рассказывал, что ему пришлось потратить почти год, чтобы вернуться из тех морей, где вода твердеет, и что по пути он открыл остров, охраняемый каменными воинами десятиметровой высоты.
   – Я все бы отдал, чтобы послушать историю об этом путешествии, – вздохнул Тапу Тетуануи.
   – Мити Матаи никогда не говорит об этом путешествии, – заметил Чиме из Фарепити.
   – Мой отец, выходивший с ним в океан, уверяет, что он рассказывает об этом путешествии только тогда, когда несколько дней находится в плавании, – поправил его Тапу. – Видно, море ему помогает говорить.
   Потом он посмотрел вверх, определил положение солнца, устало поднялся на ноги и сказал:
   – Будет лучше, если мы сейчас вернемся в деревню, если хотим добраться туда прежде, чем стемнеет.
   – А что будем делать с ним?
   – Унесем.
   Они сломали толстую ветвь, очистили ее от листьев и, подвесив пленника за руки и за ноги, будто дикого кабана, подняли на плечи и, потея и ругаясь, зашагали в сторону селения.
   Конечно, им пришлось попотеть, однако это того стоило. На закате дня они триумфальным маршем вошли на марае, где собрались все взрослые жители деревни, и положили к их ногам жуткого великана, покрытого татуировкой.
   Большинство присутствующих не поверило своим глазам. Лицо Роонуи-Роонуи помрачнело, а на губах Хиро Таваеарии появилась едва заметная улыбка.
   – Теперь я вижу, что ты был прав, – тихо проговорил он, покачивая головой. – Прости меня за мою недоверчивость. Так это и есть тот человек, с которым ты сразился?
   – Я никогда не сражался с ним, – признался Тапу Тетуануи откровенно. – Убежал как заяц, но я сделал так, чтобы он попался в мою ловушку.
   Никто не удосужился даже ответить ему. Наклонившись, все рассматривали дикаря, а самые старые поселяне принялись очищать чужака от покрывавшей все его тело грязи, чтобы внимательно рассмотреть татуировку, по которой можно было бы сказать, откуда великан родом.
   Кто-то притащил воды и плеснул ему в лицо. Звероподобный варвар мотнул головой, открыл глаза, посмотрел вокруг и, зарычав, в который раз оскалил свои острые желтые зубы. Все в страхе отступили на шаг.
   – Кто ты? – спросил Хиро Таваеарии. – И откуда ты?
   Тут произошло такое, чего Тапу не видел никогда в жизни. Похоже, что дикарь понял вопрос. Он неожиданно высунул изо рта язык и, со страшной силой сжав челюсти, откусил его. Язык скользнул по груди и скатился на землю.
   Брызнув фонтаном, из его рта полилась кровь. Собравшиеся в храме, все от мала до велика, выдохнули в ужасе и будто бы окаменели. Они задавались вопросом: есть ли предел жестокости этого неведомого чудовища, отдаленно напоминающего человека?
   К какому народу принадлежит это существо, которое, чтобы не выдать тайн своих соплеменников, предпочло лишить себя дара речи столь страшным образом? И на какие зверства может решиться этот дикарь в отношении своего противника, если так обращается сам с собой?
   Поступок дикаря застал жителей Бора-Бора врасплох. Какое-то время они были не в состоянии осмыслить произошедшее и лишь стояли неподвижно, молча разглядывая чудовище, и только тогда, когда кровь полностью залила татуировку на груди дикаря, Хиро Таваеарии поднял руку и резким тоном приказал:
   – Отнесите его в дом Хини Тефаатау. Пусть он раскаленным камнем остановит ему кровь. Он нам нужен живым.
   После того как четыре воина вынесли отчаянно вырывающегося пленника из храма, старый учитель жестом пригласил сесть Тапу Тетуануи, Чиме из Фарепити и Ветеа Пито, которых прямо-таки распирало от гордости.
   – Вы проявили немалое мужество, – сказал он, – и напомнили мне об одной древней мудрости, которую я уже успел позабыть. В трудные времена даже самая маленькая помощь должна быть принята, а самый скромный совет выслушан. – Он многозначительно улыбнулся. – В качестве награды я разрешаю вам присутствовать на Совете.
   – Но ведь они еще вчера были детьми! – попытался возразить Роонуи-Роонуи, однако суровый взгляд старого правителя заставил его замолчать.
   Тут Хиро Таваеарии сел у подножия трона, который в будущем могла занять только молодая принцесса Ануануа, и, обведя печальным взглядом всех присутствующих, произнес с тяжелым вздохом:
   – Остров наш невелик, и это остров мирных людей, однако нам в течение долгого времени пришлось сопротивляться тирании мощного Раиратеа, но все-таки нам удалось завоевать уважение своих воинственных соседей… – Хиро Таваеарии ненадолго замолчал, так как был человеком очень преклонного возраста и ему нужно было перевести дыхание. Затем, устремив взгляд на солнечный диск, вот-вот готовый опуститься за горизонт, продолжил: – Теперь какие-то варвары лишили нас всего, чем мы всегда так гордились: справедливого короля Памау; его дочери, чей брак с принцем острова Раиратеа принес бы долгожданный мир на наши земли. Они украли пояс из желтых перьев – символ нашей независимости, всеми почитаемую Великую Черную Жемчужину и нескольких прекрасных дочерей нашего народа, и лишь боги ведают, где они все теперь…
   У двоих убитых горем отцов из груди вырвался стон. Достопочтенный Хиро сделал новую паузу, на этот раз давая отчаявшимся людям прийти в себя и собраться с духом, а потом хриплым голосом продолжил:
   – Мы можем сделать две вещи. Первая: зализать раны, восстановить жилища и попытаться забыть о произошедшем, поверя в то, что океан огромен и возвратить похищенное невозможно. – Он пристально посмотрел на собравшихся, ожидая реакции на свои слова, но никто не спешил соглашаться со сказанным. – Вторая: начиная с этого самого момента, мы бросим все наши силы на строительство большого корабля, чтобы на нем самые лучшие мореплаватели и самые мужественные воины вышли в море и не возвращались до тех пор, пока не отвоюют то, что является нашим по праву, заставив наших обидчиков расплатиться кровью за нанесенное нам оскорбление.
   Наступила тишина. Все начали переглядываться. Первым заговорил Амо Тетуануи, отец Тапу. Он осмелился задать вопрос, интересовавший всех:
   – А что думаешь ты? Ведь ты сейчас верховный правитель.
   – Я стар, и стар давно, – последовал ответ. – Моя кровь уже не закипает при мысли о битве, думаю, я не доживу до возвращения корабля, если мы решим его построить. – Он несколько раз отрицательно помотал головой. – В этом случае не я должен принимать решение, а тот, кто станет его выполнять.
   Тридцать пар глаз одновременно уставились на уважаемого всеми главного навигатора, на мужественного Мити Матаи, который, без сомнения, являлся самым главным авторитетом в деле мореплавания.
   – Скажи, можем ли мы отыскать этих варваров? – поинтересовался Роонуи-Роонуи.
   – Как хорошо некогда сказал достопочтенный Хиро Таваеарии, океан необозрим и в нем находятся тысячи и тысячи островов, – заметил Мити Мата. Голос его прерывался, как у человека, не привыкшего много говорить. – Однако выходит, если они смогли добраться сюда, значит, и мы тоже сможем добраться туда, где они скрываются.
   – Возьмешься командовать кораблем?
   – Конечно. Но победы… – он сделал паузу, – и даже возвращения гарантировать не могу.
   – О победе позаботимся мы, воины, – ответил ему Роонуи-Роонуи. – Ты нас только доведи до этих пиратов, и я клянусь, что мы вернем свое.
   – Решение пока еще не принято, – напомнил ему Хиро Таваеарии.
   – Я знаю, – смиренно признал военачальник. – Я лишь прошу народ Бора-Бора: доверьтесь нам, и мы защитим вашу честь.
   – Если лучшие воины ввяжутся в эту авантюру, которая грозит окончиться ничем, тогда наши женщины и дети останутся беззащитными, – послышался голос толстяка – человека-память, – который до этого молча сидел в темном углу и лишь внимательно слушал собравшихся. – Что, если они снова нападут на нас?
   – В таком случае мы будем уничтожены, – последовал честный ответ.
   – Слишком высокая цена за честь…
   – Честь нельзя оценить, – сердито подытожил Роонуи-Роонуи. – Она либо есть, либо нет; либо мы готовы отдать за нее все, либо лишаемся ее.
   Хиро Таваеарии жестом дал понять, что дискуссия окончена; когда он заговорил, голос его звучал строго и торжественно:
   – Пусть поднимут руки те, кто считает, что мы должны забыть об оскорблении и потерях и лишь заново отстроить селение, словно его разрушили не жестокие дикари, а налетевший ураган.
   Ни одной руки.
   – А теперь пусть поднимут руки те, кто считает, что с рассветом мы должны начать строить самый быстрый и самый лучший из кораблей, когда-либо бороздивших океан.
   Тапу Тетуануи был слишком молод, чтобы иметь право голоса, однако рука его инстинктивно взметнулась вверх, присоединившись к лесу уже поднятых рук.
   Теве Сальмон – Лосось, – человек хилый, с маленькими глазками и лицом, похожим на черепашью морду, много лет назад был удостоен титула великого мастера-строителя Бора-Бора. Подобного ему человека, возможно, не существовало на всем архипелаге, на Тауматоу или в Австралии. Никто не мог сравниться с ним в в умении оснастить грозную военную паи тамаи, тяжелой тираируа, использовавшийся для перевозки товаров, или быструю пирогу с балансиром, предназначенную для ежегодных гонок в честь бога Тане.
   Кода он не находился на своей любимой верфи, представляющей собой покрытый пальмовыми листьями навес и расположенной в глубине бухты Фарепити, Теве Сальмон без устали – только по одному ему знакомым тропинкам – обходил остров, запоминая каждое дерево, которое встречалось ему по пути. Используя их в нужный час и самым наилучшим образом, он всегда мог сказать, с какой скоростью вырастет то или иное дерево и каково будет качество древесины.
   Он так же, как и его отец, дед и прадед, занимался посадкой молодых деревьев, и места для этого всегда выбирал самые подходящие. Он так же, как и его отец, дед и прадед, считал, что мудрость всего народа Бора-Бора, которая будет передана их детям и внукам, ничего не будет стоить, если в нужный момент у них не окажется необходимого материала для постройки лодки. И именно этим необходимым материалом обеспечивали народ Бора-Бора растущие на острове деревья.
   Поэтому, когда он получил приказ от достопочтенного Хиро Таваеарии построить большой катамаран, на котором воины острова смогли бы пуститься в плавание и спасти девушек, принцессу, священную жемчужину и королевский пояс, первое что он сделал, так это посоветовался со старым учителем. Он желал выяснить, какой тип корабля требовался для столь долгого и опасного путешествия.
   – Порядка тридцати метров в длину и десяти в ширину, – пояснил Мити Матаи. – Быстрый, когда это будет нужным, но в то же время с хорошим водоизмещением. Борта, для лучшей остойчивости, должны быть V-образной формы, к тому же так судно будет меньше сносить течениями. Две мачты с самыми большими парусами, но так, чтобы остойчивость при этом не нарушалась.
   – Настилы?
   – Два больших, но не высоких. Носовой должен использоваться как площадка для атаки. Мачты и борта должны легко сниматься и в нужный момент становиться невидимыми. Хочу также, чтобы кормовая и носовая части были низкими.
   – Слишком низкий нос делает корабль уязвимым при высокой волне, – сделал замечание плотник. Однако, поразмыслив несколько мгновений, добавил: – Я постараюсь сделать нос таким, чтобы при высокой волне он мог подниматься.
   – Постарайся сделать так, чтобы корабль был не слишком тяжел.
   – Обязательно постараюсь. Может быть, какую-нибудь специальную древесину?
   – Оставляю на твой выбор.
   Этих указаний для Теве Сальмона было достаточно, чтобы приступить к делу. Несмотря на то что он не был знаком с письменностью, не обладал навыками математических расчетов и проектирования, все способы конструирования держались у него в голове.
   Каждая линия, каждая деталь и каждое соединение корпуса были взяты из головы великого мастера-строителя. Он знал о кораблестроении почти все еще тогда, когда находился в утробе матери: какие выбрать формы и размеры; насколько упруги и тяжелы должны быть все те многочисленные элементы, что составляют полинезийский корабль. Все эти знания передались ему по наследству.