Алекс Грин. Коронованный Зверь

   - К тому же, - Сатар тоже вплотную приближается к ней, - из всех сортов человечины - мясо героев - это наилучшее из блюд! А уж герои женского пола...
   Жду не дождусь - когда же зубы мои вонзятся в эти упругие бедра, в эту высокую грудь...
   Король медленно протягивает к Орфике свою густо заросшую щетиной руку...
   10
   - Мне очень жаль, Сатар, - шепчет она, слеза медленно сползает по ее щеке.
   - А нам тебя не жаль нисколечко! - Смеется он.
   - Мне жаль не себя - тебя. Ты не прошел испытание альбий.
   - Все толкуешь о той комедии с Чезарой, которая случилась десять лет назад?
   - Не десять, а только что. И четверти часа не прошло с тех пор, как пригубил ты кубок с огненным зельем Старших!
   Все эти годы, твои сражения, победы, и триумфы, и твои пиршества и оргии в Лабиринте - все это лишь бред, навеянный Вином Метаморфоз. И говоришь ты сейчас со мной - с Чезарой - а вовсе не с Орфикой.
   Сатар и Гирзан хохочут в один голос.
   - Слишком многое произошло за эти десять лет, детка! - Говорит Сатар. И у меня превосходная память: я помню эти годы так отчетливо, как будто все произошло лишь вчера!
   - А что же происходило вчера, Сатар?
   - Вчера ты, развесив уши, слушала мои басни на пару с этим восторженным ослом Элькадином. А до того ты приехала сюда с Гирзаном. Я помню даже, как ты поежилась, входя во дворец!
   - Погоди-ка, - недоумевает Гирзан, - вот этого ты помнить не можешь! Это же я входил с ней во дворец. Ты был в это время в своих покоях тремя этажами выше.
   - Ты можешь это помнить, Сатар, - говорит она, - ибо воображение не знает преград - что ему стены и этажи. Что ему десятилетия и века... В своих фантазиях мы вольны увидеть все...
   Пространство вокруг вдруг начинает дрожать, меняя привычные очертания...
   Подвал. Факелы. Альбия Чезара, скрытая вуалью и длинным платьем темный силуэт на высоком кресле. Хорафер, сидящий неподалеку от нее на полу. Сатар и Гирзан.
   Лицо Гирзана объято ужасом:
   - Если она говорит правду, то кто тогда я?
   - Всего лишь мысленная проекция, созданная Сатаром. - Бесстрастным голосом говорит Хорафер. - Настоящий Гирзан - где-то тут в лесах - вместе с остальными охотниками.
   Лже-Гирзан с воплем отчаяния растворяется в воздухе. Но выражение ужаса на его лицо словно перенеслось теперь на полузвериное лицо Сатара. Трясущийся Сатар оглядывается по сторонам, потом, еще более ошарашенный, взирает на собственные лапы-руки.
   - Если все было иллюзией, - ошеломленно шепчет он, - я должен снова стать человеком.
   - Увы, Сатар, - качает головой Хорафер, - твоя метаморфоза к иллюзиям не относится. Ты и впрямь теряешь человеческий облик. Животное начало овладевает тобой - неуклонно, неотвратимо. Ты не сумел его укротить, теперь и мы тоже бессильны. Превращение произойдет до конца...
   11
   - Долгие годы владеет Срединоморьем Вазафий, - тихо говорит Сатар, голос его все еще дрожит, но он отчаянно пытается овладеть собой, - сколько же претендентов пыталось получить у тебя за это время альбийский меч?
   - Их было много. - Отвечает Чезара.
   - И ни один не справился с испытанием?
   - Да, это не удалось никому.
   - Откуда вы вообще знаете, что хоть один человек способен вынести это зелье, которое создали не люди, и не для людей?
   - Этого мы знать не можем.
   - И, тем не менее, продолжаете приводить в Урзегетузу новых и новых кандидатов.
   - Хорафер честно предупреждает каждого. И мы испытываем их не для своего развлечения. Освободить людей от тирании Вазафия - вот наша цель.
   - Ну да, ну да, как же это я позабыл. До чего высокая, до чего благородная цель! Свергнуть кровавую тиранию, которая возникла, когда попало на Крифию страшное колдовское зелье.
   Откуда, кстати, оно взялось?
   - Понимаю, куда ты клонишь. И все же отвечу прямо: да, оно взялось от нас! Мы допустили большую ошибку. Но теперь пытаемся исправить ее!
   - Уничтожая на пару с Вазафием лучших из нас...
   Да, я не знал темных глубин собственной натуры, лишь ваше зелье показало мне их. Я был самонадеян, решив пройти испытание.
   Но ведь я искренне хотел свободы для родной Фратии, когда отправился сюда... Отправился, чтобы потерять облик человека - навсегда.
   - Я уже сказала: мне очень жаль.
   - Думаешь, я и впрямь поверю в твое сочувствие, ты, спрятавшаяся за черными тряпками, кровожадная нелюдь?!
   Моей мечте низвергнуть Вазафия сбыться не суждено. Но избавить людей от другой гадины мне все еще по силам!
   Сатар делает шаг к Чезаре. Хорафер тут же вскакивает на ноги.
   - Оставайся, где был, Хорафер! - Резко приказывает альбия.
   - Но, госпожа, он явно собирается...
   - Сядь, Хорафер, и не смей вмешиваться, чтобы ни произошло! Ты хорошо меня понял?!
   - Да, госпожа. - Хорафер отходит назад.
   - Считаешь, я заслуживаю смерть, Сатар?
   - Да!!! - вырывается из его горла полукрик-полувизг. - И не надейся сбить меня болтовней, или оттянуть время! Я все равно разорву тебя!!!
   - Нисколько не собираюсь тебе мешать. - Она тоже делает шаг навстречу Сатару. - Только тебе стоит взглянуть - кого собираешься убить.
   И руки альбии приподнимают темную вуаль...
   12
   Ошеломленный Сатар пятится назад.
   Сетка с вуалью сброшена на пол. Альбия расстегивает платье, еще несколько мгновений - и она полностью обнажена.
   Высокая, прекрасная, в ореоле рассыпавшихся золотых волос...
   Белизна ее кожи... Никогда прежде Сатару не нравилась белая кожа. Золотистый солнечный загар - вот, что действительно впечатляло его.
   Но это мягкое волшебное сияние мрамора, серебра и снега... Так, наверное должен был выглядеть лунный загар, если бы он существовал...
   Утонченные линии лица, небесная голубизна глаз.
   Ее пластичное, стройное тело, ее движения - все это превращало Сатара в жалкое никчемное существо! Так появившийся на птичьем дворе среди уток и куриц белоснежный лебедь делает уродами всех прочих птиц вокруг себя.
   Уже не важно было кто же он сейчас - курица, кабан, человек - рядом с этим великолепным существом все они были одинаково неуместны.
   Видеть свое уродство в ослепительном свете ее красоты - это причиняло ему невыносимую боль. Глаза Сатара наполнились слезами.
   - Я никогда бы не смог жить рядом с такой, как ты. Но ни один человек, увидевший такую красоту, не вынесет уже и расставания с ней! Одним видом своим, альбия, ты навсегда разрушаешь человеческую жизнь! Почему, ну почему ты не покинула этот мир с другими Старшими?!
   Он падает на пол, рыдания сотрясают его. Все окончательно спуталось в его лихорадочно воспалившихся мозгах. Но ясно одно: надо как можно быстрее выбираться из этого невыносимого места!
   Он пытается встать на ноги, но выясняет вскоре, что двигаться на четвереньках удобнее всего. Похрюкивая и энергично перебирая короткими кабаньими ножками, он в ужасе выбирается из проклятого колдовского подвала и стремительно удирает вниз к подножию холма...
   Это превращение в здоровенного вепря - в нем были и свои плюсы. Сатар-вепрь быстро и безошибочно нашел дорогу назад - через невидимый мост, сквозь иллюзию скалы, прочь от кольца гор, хранящих Урзегетузу...
   Но подлое зелье Старших, лишив его прежнего тела, сохранило нетронутыми отчаяние и боль человека, которому больше не для чего жить...
   В этих краях полно крутых обрывов... Прервать бессмысленное существование, разбившись о камни далеко внизу - это желание овладевает им все больше.
   Но что-то удерживает от прыжка... Не страх за себя, и не надежда. Не сразу удается ему понять этими отупевающими мозгами - что.
   Его друзья. Они где-то неподалеку. И они не понимают - какой огромной опасности подвергаются, оставаясь в этих колдовских лесах.
   Его юная сестра. Гирзан. Остальные. Если кого-то из них вдруг заманит в Урзегетузу коварный арп Хорафер - возможно ли что-то более ужасное, чем это?
   Даже Гирзан, удел которого - погибнуть в Лабиринте Крифии понятия не имеет, что есть судьба во сто крат горше. Ему суждено уйти из жизни прекрасным и юным, отдав себя тирану, чтобы спасти остальных в семье.
   Но каково это - увидеть в самом себе злобного Зверя, а позже, представ пред обнаженной альбией, понять и убогость существа по имени человек!
   "Но я-то уже не человек - и что мне до проблем человека?" - Рождается вдруг в нем неожиданная мысль, и до мозга костей ужасает его самого.
   Это отвратительное кабанье "я" - с каждой минутой оно все сильней! Еще немного, и он потеряет решимость покончить с собой, так и останется хрюкающей свиньей на долгие годы.
   Его человеческое "я" раскалывается напополам. Оно всегда раскалывается напополам ради бесконечных внутренних споров и войн. Сатар-вепрь не вмешивается, и спокойно набирается сил...
   Некоторое время он кружит на одном месте, но вот та половинка, которая желала предупредить друзей берет верх над другой, жаждущей немедленно броситься в пропасть.
   "Очень здравое решение", - удовлетворенно хрюкает вепрь. Вепрь явно рад такому компромиссу, и теперь готов помогать в поисках друзей человека в лесу. Он принюхивается к богатой гамме запахов, приносимых ветром, и быстро определяет нужное направление пути...
   Человек понимает - какую дьявольски жестокую цену придется заплатить за спасение друзей. Когда они доберутся до цели, вепрь окрепнет уже настолько, что ему, Сатару (им, Сатарам) необоримо сильно захочется жить. Но решение принято, и он продолжает путь...
   Лесная опушка, всадники на разгоряченных конях. Хвала богам! Это наконец-то они.
   Изо всех сил устремляется им навстречу Сатар. "Уезжайте отсюда немедленно!" хочет закричать он, но лишь хрипящий рев вырывается из кабаньей утробы...
   13
   Подвал в Урзегетузе. Чезара кутается в плащ, принесенный ей Хорафером.
   - А ведь я согласен почти со всем, что говорил здесь этот человек. Нам давно пора понять - эти испытания бессмысленны и жестоки.
   - Жестоки - да. Но не бессмысленны. - Возражает Чезара. - Мы должны помочь людям свергнуть Коронованного Зверя.
   - Да не способны они на это, и никогда такое не произойдет. Даже если Вазафий когда-то умрет своей смертью - думаешь, это сильно изменит что-нибудь? Любой человек может обратиться в Коронованного Зверя в любой миг, ибо в душе у каждого из них прячется, дожидаясь своего часа, неукрощенный монстр.
   - Нет, - не соглашается Чезара, - когда-нибудь среди них появиться истинный герой, он выдержит встречу со Зверем в себе, и укротит его.
   - Это уже будет не человек. - Усмехается Хорафер.
   - Но это будет рожденный людьми, и он поведет остальных к новой жизни!
   - Или свихнется, поняв - среди каких уродов обречен находиться до конца дней своих.
   - Ты так уверен в своих мрачных прогнозах?
   - А ты так уверена в своих светлых?
   - Не знаю, Хорафер. Возможно, я должна взвесить все еще раз...
   14
   Долгая скачка оказалась бесполезной: они окончательно потеряли след, и оказались на опушке леса.
   - Боюсь, мы потеряли не только оленя, но и Сатара, - говорит Гирзан.
   - Ты-то должен знать моего брата, Гирзан. - Упрекает его Териона. - Я вот уверена, что он, в отличие от нас, по-прежнему идет за оленем. И будет преследовать его, сколько потребуется - хоть несколько дней. А нам лучше вернуться на поляну с шатром - Сатар рано или поздно тоже вернется туда.
   - Но если мы ничего не поймали, - драматически вопрошает Толстый Мук, что же тогда съедим на ужин?!
   - Голодными не останемся! - Успокаивает Териона. - У нас большой запас вяленой рыбы.
   - Пробовал я ту рыбу. Ее вялили, наверно, лет пятнадцать назад - во времена последней фрато-крифянской войны. - Толстый Мук так кривится при упоминании рыбы, что все прыскают со смеху.
   Но на лице Мука отвращение вдруг сменяется таким же неописуемым изумлением.
   - Верно, оказывается, говорили, - шепчет он, глядя мимо друзей в сторону дальних кустов, - на ловца и зверь бежит.
   Теперь это видят все: прямо на них несется диковинный огромный вепрь, мгновение спустя он протяжным ревом оглашает лес.
   Это ничего, что мне недоступна теперь человеческая речь, думает Сатар, с Гирзаном мы понимали друг друга и без слов.
   И только приблизившись к Гирзану, и увидев его холодную усмешку, Сатар понимает, что все пошло не так. Слишком уж хорошо ему известно, что означает это выражение на лице его друга - уверенность в удачном броске...
   Окруженный охотниками вепрь вдруг резко замирает. Острая боль пронзает тело - копье Гирзана вонзается в его плоть.
   Он пытается повернуться к одному из друзей, к другому, остановить их криком, произнести их имена. Он вертится, хрюкает и визжит, получая удар за ударом.
   Он уже лежал на боку в луже собственной крови, и тело сотрясалась в конвульсиях, когда Териона склонилась над ним.
   "Она-то, она непременно должна понять", - еще вспыхнула в пульсирующем сознании отчаянная мысль...
   Она опускает руку на мелко дрожащую плоть, она внимательно смотрит на него.
   - Нет, - говорит Териона, и долго качает головой, - нет! Не хилые, вяленые рыбки ждут нас сегодня на ужин, а изумительный, воистину королевский пир!
   Последнее, что он слышит - ликующие возгласы друзей и подруг...
   15
   - Кажется, Хорафер, тебе удалось меня убедить. - Говорит Чезара. - Мы уйдем отсюда к остальным Старшим, и предоставим людей самим себе.
   - Наконец-то! - Взволнованный Хорафер вздымает руки к небу. - Как долго ждал я этих слов!
   - Но оставим все же им дар, прежде чем покинем этот мир. В последний раз, Хорафер, отправься в те деревушки, где еще любят твои баллады. Оставь в их сердцах хотя бы легенду о Коронованном Звере, и о Великом Герое, который когда-нибудь его победит...
   - И они сделают с этой моей легендой то же, что и с предыдущими: разорвут на куски, лишенные связи, и полностью исказят смысл.
   - Все, что можно разорвать, можно и соединить.
   - Кто знает.
   - Просто сделай это, Хорафер. И после мы не задержимся здесь и дня.
   - Что ж, госпожа - столько глупостей делал я ради вас - отчего ж не совершить и еще одной?..
   Костер на поляне у шатра горел в эту ночь долго...
   - Ты бесподобно приготовила это мясо, Териона! - Похвалил Гирзан.
   - Тогда мне положена добавка! - Отозвалась она.
   И протянула руку за еще одним аппетитным, дымящимся куском...
   16
   Чезара покинула свою обитель ранним утром. Едва-едва забрезжил рассвет. В низинах клубился туман.
   Хорафер задумчиво сидел на камне со старой, потрепанной лирой в руках.
   - Ты так и не ложился? - Спросила она.
   - Искал музыку для своей легенды. - Ответил он.
   - Ты не обязан был обрекать себя на бессонную ночь.
   - Возможно, эта мелодия стоила бессонной ночи, - пробормотал он, и начал медленно перебирать струны.
   Мелодия рождалась постепенно, как постепенно рождалось Солнце, наполняя алым золотом тусклый просыпающийся мир...
   Лежащая в шатре Териона вдруг сбросила одеяло и приподнялась.
   - В чем дело? - Спросил ее Гирзан.
   - Как будто где-то играет лира. Далеко-далеко...
   - Нет. - С неожиданной серьезностью говорит Толстый Мук. - Это эолова арфа. Бог ветров перебирает струны на вершине высочайшей из гор.
   - Фантазеры! - Усмехается Гирзан. - Это ветер свистит в расщелинах скал. Всего лишь ветер - и ничего более...