– С добрым утром, иудей, – весело приветствовал его шутник.
Настроение Ешуа испортилось, но ненадолго. Острая боль прошла, он вытер слезившийся глаз рукавом, воздал хвалу Господу за прекрасное утро и зашагал к лесу, не оглядываясь на обидчиков и погрузившись в рассуждения о смысле бытия. В лесу он потерялся: тропа, которую он выбрал, привела его в тупик. Он остановился и огляделся. Тишина и густые заросли. Вдруг справа, шагах в тридцати кверху, послышались громкий, пугающий шорох и тяжелое дыхание. Ешуа резко повернулся, и на секунду страх сковал его: из отверстия в земле выскочил человек. Потом он быстро наклонился, протянул руку и вытащил из отверстия небольшой обтянутый кожей щит. Вслед за этим человеком выскочил другой и также принял свой щит, потом третий, а потом еще множество. Они, конечно, заметили Ешуа, но, казалось, не обращали на него внимания.
– Все в сборе? – спросил грубый голос.
– Все, – послышался ответ. – Я был последний.
Четверо из подземных обитателей, пыхтя, стали передвигать огромный камень, чтобы закрыть отверстие, из которого они вылезли.
– Приготовиться к бою, – с хрипотцой давал распоряжения командир. – На две группы разделись и слушай мою команду! А сейчас вперед!
Командир зашагал вниз во главе пестро одетого воинства. Поравнявшись с Ешуа, он остановился и улыбнулся. Ешуа узнал Аристофана сразу.
– Рэбэ Ешуа! – в крайнем удивлении вскрикнул Аристофан и широко улыбнулся ему, как давнишнему приятелю. – Что ты здесь делаешь?
– Я заблудился по дороге в Назарет. Как рука Натаниеля?
Натаниель тут же появился рядом и дружески хлопнул его по спине.
– Спасибо тебе, рэбэ. Рука быстро зажила и уже давно держит меч так же крепко, как и прежде. – Он вытащил меч из ножен и поднял вверх. – Благодаря тебе эта рука продолжает убивать неверных, – гордо сказал он. – Рад тебя видеть.
– Однако время не терпит, – вмешался Аристофан. Беги отсюда, Есу, – он произнес сокращенное имя Ешуа на арамейский манер, – беги, пока цел. И забудь это место. Никому не говори, что тут видел.
Повстанцы быстрым шагом стали спускаться вниз, к опушке леса, и Ешуа пошел вслед за ними. Выйдя к главной дороге, откуда было видно поле и лысый холм, он остановился и стал наблюдать за происходящим.
Оказавшись на просторе, мятежники перешли на бег. Они все делали молча, без воинственных, устрашающих криков, по-деловому, с выучкой профессиональных солдат. Римляне заметили их и бросились к ослам разбирать щиты и оружие. Ведь в их обязанность входило охранять обоз от бандитов, и схватка была для них привычным делом. С невероятной быстротой они надели латы на руки и грудь, шлемы на голову, вооружились щитами и мечами и выстроились в боевой порядок к тому времени, когда иудеи были в тридцати шагах от них.
Раздались крики с обеих сторон, одна группа повстанцев вступила в схватку, тогда как другая побежала в обход, чтобы напасть с тыла. Ослы, обезумевшие от страха, шарахнулись в стороны и разбежались по полю, сбрасывая по пути поклажу. Ешуа заметил, что Аристофан не участвовал в схватке, он стоял в стороне, с мечом наготове, и громовым голосом выкрикивал распоряжения. В какой-то момент Ешуа показалось, что битва превратилась в беспорядочную свалку, ибо невозможно было разобрать, где кто. Но вскоре он понял, что происходит. Пытаясь отбиться от нападавших как спереди, так и сзади, римские солдаты оказались на большом расстоянии друг от друга. Та группа Аристофана, что атаковала в лоб, занята была только одним: отвлекать солдат на бой, но не рисковать. Другая группа, та, что атаковала сзади и с боков, действовала быстро и с отработанной точностью. Они вонзали свои мечи в спину и бока солдат, в места, которые не были защищены латами и кольчугой. Послышались вопли смертельно раненной, раздираемой болью плоти. Через несколько минут все было кончено, римские солдаты лежали мертвые, а люди Аристофана рассеялись по полю, пытаясь поймать ослов с поклажей, чтобы забрать добычу.
Жестокость и быстрота схватки потрясли Ешуа. Он повернулся и торопливо зашагал вверх по дороге, пытаясь осмыслить происходящее. Тактика скрываться под землей была на вооружении у иудейских мятежников с незапамятных времен. Драться с ними в узких темных проходах было невозможно. Обнаружить выходы было довольно трудно, но даже если это и удавалось сделать, можно было месяцами ждать, пока кто-нибудь появится наверху. Порой повстанцы просто выкапывали выход в другом месте и скрывались в лесах или уходили за пределы Галилеи и Иудеи. Но одно дело – знать, а другое – видеть, как это происходит. Ешуа взглянул на небо и прищурился. Жестокому миру дарует солнце тепло и свет. Гораздо меньше крови и горя ночью, во мраке.
Настроение Ешуа испортилось, но ненадолго. Острая боль прошла, он вытер слезившийся глаз рукавом, воздал хвалу Господу за прекрасное утро и зашагал к лесу, не оглядываясь на обидчиков и погрузившись в рассуждения о смысле бытия. В лесу он потерялся: тропа, которую он выбрал, привела его в тупик. Он остановился и огляделся. Тишина и густые заросли. Вдруг справа, шагах в тридцати кверху, послышались громкий, пугающий шорох и тяжелое дыхание. Ешуа резко повернулся, и на секунду страх сковал его: из отверстия в земле выскочил человек. Потом он быстро наклонился, протянул руку и вытащил из отверстия небольшой обтянутый кожей щит. Вслед за этим человеком выскочил другой и также принял свой щит, потом третий, а потом еще множество. Они, конечно, заметили Ешуа, но, казалось, не обращали на него внимания.
– Все в сборе? – спросил грубый голос.
– Все, – послышался ответ. – Я был последний.
Четверо из подземных обитателей, пыхтя, стали передвигать огромный камень, чтобы закрыть отверстие, из которого они вылезли.
– Приготовиться к бою, – с хрипотцой давал распоряжения командир. – На две группы разделись и слушай мою команду! А сейчас вперед!
Командир зашагал вниз во главе пестро одетого воинства. Поравнявшись с Ешуа, он остановился и улыбнулся. Ешуа узнал Аристофана сразу.
– Рэбэ Ешуа! – в крайнем удивлении вскрикнул Аристофан и широко улыбнулся ему, как давнишнему приятелю. – Что ты здесь делаешь?
– Я заблудился по дороге в Назарет. Как рука Натаниеля?
Натаниель тут же появился рядом и дружески хлопнул его по спине.
– Спасибо тебе, рэбэ. Рука быстро зажила и уже давно держит меч так же крепко, как и прежде. – Он вытащил меч из ножен и поднял вверх. – Благодаря тебе эта рука продолжает убивать неверных, – гордо сказал он. – Рад тебя видеть.
– Однако время не терпит, – вмешался Аристофан. Беги отсюда, Есу, – он произнес сокращенное имя Ешуа на арамейский манер, – беги, пока цел. И забудь это место. Никому не говори, что тут видел.
Повстанцы быстрым шагом стали спускаться вниз, к опушке леса, и Ешуа пошел вслед за ними. Выйдя к главной дороге, откуда было видно поле и лысый холм, он остановился и стал наблюдать за происходящим.
Оказавшись на просторе, мятежники перешли на бег. Они все делали молча, без воинственных, устрашающих криков, по-деловому, с выучкой профессиональных солдат. Римляне заметили их и бросились к ослам разбирать щиты и оружие. Ведь в их обязанность входило охранять обоз от бандитов, и схватка была для них привычным делом. С невероятной быстротой они надели латы на руки и грудь, шлемы на голову, вооружились щитами и мечами и выстроились в боевой порядок к тому времени, когда иудеи были в тридцати шагах от них.
Раздались крики с обеих сторон, одна группа повстанцев вступила в схватку, тогда как другая побежала в обход, чтобы напасть с тыла. Ослы, обезумевшие от страха, шарахнулись в стороны и разбежались по полю, сбрасывая по пути поклажу. Ешуа заметил, что Аристофан не участвовал в схватке, он стоял в стороне, с мечом наготове, и громовым голосом выкрикивал распоряжения. В какой-то момент Ешуа показалось, что битва превратилась в беспорядочную свалку, ибо невозможно было разобрать, где кто. Но вскоре он понял, что происходит. Пытаясь отбиться от нападавших как спереди, так и сзади, римские солдаты оказались на большом расстоянии друг от друга. Та группа Аристофана, что атаковала в лоб, занята была только одним: отвлекать солдат на бой, но не рисковать. Другая группа, та, что атаковала сзади и с боков, действовала быстро и с отработанной точностью. Они вонзали свои мечи в спину и бока солдат, в места, которые не были защищены латами и кольчугой. Послышались вопли смертельно раненной, раздираемой болью плоти. Через несколько минут все было кончено, римские солдаты лежали мертвые, а люди Аристофана рассеялись по полю, пытаясь поймать ослов с поклажей, чтобы забрать добычу.
Жестокость и быстрота схватки потрясли Ешуа. Он повернулся и торопливо зашагал вверх по дороге, пытаясь осмыслить происходящее. Тактика скрываться под землей была на вооружении у иудейских мятежников с незапамятных времен. Драться с ними в узких темных проходах было невозможно. Обнаружить выходы было довольно трудно, но даже если это и удавалось сделать, можно было месяцами ждать, пока кто-нибудь появится наверху. Порой повстанцы просто выкапывали выход в другом месте и скрывались в лесах или уходили за пределы Галилеи и Иудеи. Но одно дело – знать, а другое – видеть, как это происходит. Ешуа взглянул на небо и прищурился. Жестокому миру дарует солнце тепло и свет. Гораздо меньше крови и горя ночью, во мраке.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента