Алекс Норк. Четыре с половиной

Алекс Норк
Четыре с половиной

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   ©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Часть I.

   Стена бежевого шлифованного кирпича оставляла для обзора только зеленую крышу особняка в глубине территории, куда можно было попасть через раздвижные ворота либо через стальную дверь, тоже сейчас закрытую.
   По другую сторону асфальта – лес.
   Человек, выбравшийся из такси, посмотрел туда, на стволы сосен – желтоватые у крон, с прятавшейся в желтизне краснотой, которая улавливалась ощущением, а не зреньем.
   Таксист вынул из багажника небольшой чемодан, поднес и вежливо попрощался. Подумал, видно, что клиент прибыл домой.
   Пожилой человек с этим «монтировался» – в летнем костюме хорошего импорта, загорелый, с короткой стрижкой, умело скрывающей наступившую уже редкость волос, еще привлекали глаза – очень спокойные, с командным чуть выражением.
   Человек повернулся к высокой кирпичной стене, но не двинулся, ожидая.
   Тихо.
   Слышен только, уже издали, звук уходящей машины.
   – Здравствуйте, Сергей Петрович.
   – Здравствуй, Алексей.
   Мужчина лет тридцати, спортивный, немаленьких габаритов, поспешил навстречу и, обгоняя желание возразить, ловко отобрал у приехавшего чемодан.
   – Да, Сергей Петрович, такие вот дела, жить бы еще и жить…
   Человек приостановился у открытой двери.
   – Нет, Леша, жить ему было нечем.
   – Шутите, Сергей Петрович, столько всего?
   – Вот. Ты у него четыре года?
   – С лишним.
   – А часто видел веселым?.. Можешь не отвечать. Он, Леша, по натуре чемпион, а когда выиграл все и понял, что финишных ленточек больше не будет, – человек шагнул внутрь, – тогда жизнь и кончилась.
   Сзади щелкнула замками стальная дверь, а прибывший увидел знакомый фасад с бельэтажем тонированного сплошного стекла; он продолжил вслед сказанному:
   – Думаешь, трудно ему было сердце подлечить? Даже при этих делах? – два пальца коснулись шеи. – Не хотел, говорил: мне судьба не велит.
   Оба пошли по зеленому ухоженному газону.
   – Родственники все собрались?
   – Да.
   – А когда назначены похороны?
   – Не назначены пока.
   Гость приостановился и вопросительно посмотрел.
   – Тело набальзамировано, в морге сейчас. Тут, Сергей Петрович, такая история…
 
   –О–
   – Завещание, господа, я оглашаю в присутствии свидетелей. Вы, молодой человек?..
   – Алексей, начальник охраны.
   – Не «Алексей», а полностью – фамилия, имя, отчество. Вот в этой графе, и внизу под ней – число, подпись. И вы.
   – Это мой сотрудник.
   – То же самое, следующие две графы ниже.
   Трое мужчин и женщина расположились в креслах просторного нижнего холла. Нотариус стоял напротив этого полукруга, рядом с изящным инкрустированным столиком, низким, и потому неудобным для двух молодых людей, ставивших свои фамилии и подписи на бумагах.
   Справившись, они отошли в сторону и дисциплинированно замерли.
   – Сейчас, господа, я оглашу завещание, но прежде прошу ваши паспорта.
   Произошло шевеление, мужчины встали, женщина, вынув из сумочки, протянула одному из них свой.
   – А твой зачем?
   – Ну, попросили…
   Нотариус обратил внимание:
   – Да-да, сударыня, и ваш тоже.
   Процедура заняла малое время, документы вернулись хозяевам, а те – на свои места.
   – Итак, господа, завещание составлено, – нотариус скороговоркой прочитал – где и когда, и что каждый получит полагающуюся ему копию. – Итак, господа, согласно воле покойного: «Наследниками моего имущества, состоящего…»
   Он перешел на медленный темп.
   А голос повысил.
   После первой имущественной позиции сделал паузу.
   Перешел ко второй…
   Счета…
   Недвижимость, зарегистрированная в России…
   Недвижимость, зарегистрированная за границей…
   Иные имущественные ценности…
   Начали строиться в ряд.
   Известный, наверное, по существу, всем присутствовавшим, ряд продолжался, а прибавляясь новым описательным пунктом, застывал общей конструкцией, которая, стало скоро казаться, лишь соприкасается с этим маленьким пространством и незначительными людьми. Ей не было места и там наружи, внутри бессмысленной кирпичной стены, непонятно зачем растущего рядом леса и тем, что могло быть за ним.
   Кто-то нервно отрывисто кашлянул, а молодой охранник, не выдержав, прошептал:
   – Это ж каждому и внукам, и правнукам…
   Старший строго поднял в ответ указательный палец.
   Но нотариус, наконец, закончил.
   И ему самому понадобилась маленькая передышка, чтобы вернуть себя в прежний привычный масштаб.
   Убедившись, однако, что всё на прежних местах, он снова опустил голову к раскрытой папке.
   – … «Объявляю своими наследниками двоюродного брата», – он назвал фамилию, имя, отчество, а брюнет лет пятидесяти толи вдохнул, толи выдохнул, – «сводного брата…», – светловолосый, постарше, сделал легкий кивок и уставился в пол, – «племянника покойной сестры…», – молодой человек рядом с женщиной не выдал в выражении ничего, но тут же вздрогнул и повернул к ней голову, – «и находящуюся с ним в браке…», – нотариус оторвался читать и посмотрел на женщину: – Вы тоже означены в числе наследников, сударыня.
   Кажется, главное прозвучало.
   Список имущественных позиций очень превосходил числом тех, кому было что-то положено, а любое в нем «одно» стоило… младший охранник опять захотел что-то сказать, но, не сумев выразить, лишь повел головой из стороны в сторону.
   Молодой племянник покойного встал, желая разрядить нервные накопления, но был остановлен приказным почти тоном:
   – Сядьте, пожалуйста, я не закончил.
   Нарушитель попросил улыбкой о снисхождении, и опять установилась тишина, но не прежняя, а с живым человеческим фоном.
   –О–
 
   – Начал он, Сергей Петрович, по мелочи. Вам «зелеными» миллион…
   – Кхы, по мелочи, говоришь?
   – Ребятам по сотне, и мне триста штук. Нам эти деньги без всяких условий, а им…
 
   –О–
   – Условия наследования, господа.
   Нотариус поставил на стол небольшую коробку.
   И все-таки опять потребовал тишины, потому что в креслах начали обмениваться фразами, и кто-то у кого-то уже просил сигарету.
   Только женщина обратила внимание на его слова и внимательно ждала продолжения.
   – Все перечисленные денежные и имущественные ценности наследуются одним человеком путем предусмотренного завещанием жребия.
   И она одна поняла сказанное.
   Остальные лишь услышали слова, но не смысл, лица сделались слегка напряженными, с ощущением казуса, случившегося от собственного невниманья.
   Нотариус, тем временем, вынул из квадратной коробки другую – поменьше и круглую – и снял с нее крышку.
   – Здесь четыре разъемных шара, господа. Вы такие процедуры видели, конечно, по телевизору. Разнимаете шар, внутри на плоскости у одной половинки крест – это выигрыш. Пусто – проигрыш. В завещании предусмотрено время. У вас, господа, всего одна минута.
   На столике появились небольшие песочные часы с маленькой желтой массой у верхнего конуса, тонкая струйка потекла вниз, разбрасывая на дне песчинки.
   Нотариус, убедившись, что простенький механизм работает, снова обратился к аудитории:
   – Итак, одна минута, а вернее сейчас… секунд пятьдесят. Не пожелавший или не успевший, господа, автоматически исключается из процедуры жребия.
   Женщина уже подходила к столику, но прочие не вышли из столбняка.
   – Прошу вас, сударыня. Но шар пока не раскрывайте.
   Она чуть поводила сверху рукой, вдохнула и взяла.
   – Благодарю вас. Осталось… секунд сорок. Прошу, господа. Впрочем, как вам угодно.
   Теперь двое, вполне сознавая лишь, что нужно спешить, направились к столику и только один, поименованный раньше «двоюродным братом» удивленно поглядел на них, не двигаясь в кресле.
   У коробки оба подошедших ускорились, и тут же замешкались, не зная, который шар взять…
   Но получилось.
   Теперь и они вдруг поняли, во что играют.
   Нотариус обратился к последнему:
   – У вас еще есть пятнадцать секунд.
   Сидевший в кресле не то чтобы понял, но что-то в нем заработало.
   Наконец встал.
   – Побыстрее, – произнесла женщина, на тонком красивом лице смешались досада и нетерпение.
   – Да пусть его, – одернул муж, а нотариус уставился на последний уходящий песок.
   – Семь-шесть секунд.
   Человек неуверенно шел, все с тем же растерянным чувством: «а, надо ли?».
   Младший охранник, не выдержав, громко произнес «ой», струйка уже добегала из ничего, но на последних шагах человек проявил проворность и на ходу извлек шар.
   – Вот!
   Он, словно желая обрадовать остальных, поднял руку с ним вверх.
   – Да, вы успели.
   Похоже, и хладнокровному нотариусу это принесло облегчение.
   – Свидетели, подойдите, пожалуйста, ближе.
   Двое молодых людей сделали пару шагов, но нотариуса дистанция не устроила, он приказал встать с ним рядом.
   – По разные стороны. Вы здесь, а вы… да.
   Получилась своеобразная тройка с «председателем» посередине.
   – Теперь, господа наследники, откройте ваши шары и продемонстрируйте нам результат.
   Стало заметно, что никому не хочется это делать.
   – Прошу! – подстегнул нотариус.
   Руки людей задвигались, размыкая небольшие белые шарики…
   – Внимание, господа свидетели. Итак? – прежде чем он продолжил, раздались вздохи, неясные звуки, «черт!» выговорила молодая особа. – Крест у вас, сударь, – рука нотариуса показывала на блондина – сводного брата покойного.
   Тот никак не отреагировал.
   Стоявший с ним рядом темноволосый, чуть не опоздавший к жребию человек, теперь проявлял подвижность – глядел на крест на чужом шаре, переводил взгляд на нотариуса, на другие лица, пытаясь в них что-то понять. В лице женщины заметна была переживаемая досада, но муж ее нашел в себе силы проявить благородное хладнокровье.
   – Поздравляю, – он протянул руку счастливчику.
   Тот, впрочем, таким вовсе не выглядел.
   Переложив шар из правой в левую руку, но чтобы нотариус продолжал видеть крест, он ответил быстрым рукопожатием и вернулся в исходное положение.
   –О–
 
   – Интересная история.
   – Это, Сергей Петрович, не самый финал.
   – А что еще?
   – Я тут записал… более или менее точно. – Старший охранник извлек бумажку: – «Наследник любой очереди вступает в права после похорон и не имеет права покидать территорию до дня похорон, а день назначается по общему согласию всех четырех». И еще сказано: «В случае отказа вступления в наследство, получившего это право по жребию, его физической или гражданской недееспособности после объявления завещания, наследство распределяется равными долями»… я не дописал, но между остальными, в общем. А что тут означает «гражданская недееспособность», Сергей Петрович?
   – Гражданская?.. Психическая невменяемость или вынесенный по уголовному преступлению судебный приговор, вот что это означает. Любопытно. Ну, пойдем в дом?
   – Пойдемте. Странно – «гражданская», а по «уголовному».
   – Эта такая юридическая формулировка стандартная, Леша.
   Они прошли к дому, где после газона начинался окаймляющий синеватый асфальт, и прямо с него ступили внутрь разъехавшихся на фотоэлементах панелей.
   Глядевшие во внешность затемненные стекла невольно побуждали встретить приглушенность внутри, и что-то такое предусмотрел архитектор, желая поразить входивших воздушным объемом еще более светлым и солнечным, чем давала снаружи природа, – свет шел через стекла и добавлялся вертикальной системой тоненьких шахт зеркального перископического устройства. Зайчики, проникавшие сверху, лезли озорными пятнами в зелень зимнего сада, росшую кругом в изобилии, бегали по ореховым перилам просторной лестницы, уходящей спиралью вверх. Хоть не от первого впечатления, гость все равно приостановился, поводил в стороны поднятой головой и даже вдохнул так, словно захотел вобрать в себя кусочек пространства.
   – Хорошо здесь.
   Но почти уже улыбнувшись, перехватил взгляд старшего охранника и ответил таким же – да, все это для них обоих очень скоро останется в прошлом.
   Зимний сад обходил первый этаж с трех сторон, кроме противоположной, на которой находился бассейн.
   Человек показал туда кивком головы:
   – Работает?
   – Да, чего ж ему не работать.
   Оба увидели женщину, появившуюся рядом с розовым чайным кустиком, стройную очень, в темно-сером открытом платье, но не траурном, по фасону, скорее, – вечернем.
   Расстояние было несколько большим удобного для взаимных приветствий, и охранник решил посодействовать:
   – Вы познакомьтесь тут сами. Я, Сергей Петрович, отнесу чемодан в вашу комнату.
   – Спасибо, Алеша.
   Прибывший повернулся к женщине, чуть постоял и сделал к ней несколько шагов. Та тоже сдвинулась ему навстречу.
   – Вы с юга?
   – Да, здравствуйте.
   – Здравствуйте. Муж говорил, вы были другом покойного?
   – В этом роде. Меня зовут Сергей Петрович.
   – Елена.
   – Припоминаю. Ваше имя как-то звучало – жена его племянника. Не ошибся?
   – Правильно.
   Она сдержанно улыбнулась.
   Еще показалась мужская фигура метрах в пяти впереди, фигура сначала выдвинулась из-за увитой плющом перегородки, однако затем сдвинулась наполовину назад – опять расстояние было малоудобным для представлений, и приехавший лишь сделал кивок в ту сторону.
   Женщина обернулась.
   – Владимир… двоюродный брат.
   – Да, тоже припоминаю. Но видеться не приходилось.
   Средних лет человек расслышал слова и подтвердил их полуулыбкой.
   – А что мы стоим, – она сделала знак рукой, приглашая в глубину зимнего сада.
   Приехавший подчинился, показав даме идти вперед, и по дороге чуть задержался у розового куста с небольшими нераспустившимися еще бутонами – зелень сада была очень знакомой, а этот куст всегда особенно нравился. Дальше будет уютный грот с мягкими креслами, баром и фонтанчиком в напольной бронзовой вазе – место, где они, да, много сиживали с покойным.
   Приехавший обошел деревце с красноватыми листьями и сразу за ним увидел знакомый продолговатый стол, кресла, молодого человека на другом конце, и тот, старше, что был впереди, сел с ним рядом.
   – Здравствуй, Аркадий.
   Тот, привстав, поздоровался и поинтересовался для вежливой процедуры о том, как прошла для гостя дорога.
   Бутылок на столе не было – только бокалы, гостю следовало распорядиться по этому поводу самому, у других имелось уже содержимое, а из бокала молодой женщины шли пузыри.
   Человек, хорошо представляя выбор, тоже, было, подумал о стакане брют «Абрау-Дюрсо», не магазинном, конечно, а том, что привозили сюда по заказу, но позволительное для дамы мужчине в траурный день шло не очень, да и в машине подукачало.
   Он подошел к бару, подумал у бутылочного многообразия…
   Плеснул себе немножечко скотча и сразу выпил глотком.
   Еще подумал, снял с крючка штопор, за его спиной пока никто не проронил ни слова.
   Красное терпкое «Бордо» полилось в стакан – темное, уверенное в себе, как допускавшиеся к сбору этого сорта немолодые уже и благополучные французские женщины.
   Приехавший возвратился к по-прежнему молчавшей компании и сел у длинного конца стола, оказавшись от остальных на некотором удалении.
   Оно и лучше от табачного дыма, хотя легкие синие струйки быстро тянуло вверх.
   У ближнего пустого кресла стоял недопитый стакан отлучившегося четвертого – стало быть, свободного брата умершего от первого по отцу брака, старшего его немного годами – угадавшего, значит, наследство по жребию.
   Прочим, надо полагать, здесь невесело.
   Человек хотел спросить про похороны, но не успел.
   – Вы на пенсии или работаете, Сергей Петрович? – поинтересовался брюнет.
   – Работаю. Благодаря вашему брату, кстати сказать.
   – А кем, если не секрет?
   – Руковожу, – человек приостановился и сделал большой глоток, – охраной крупной компании руковожу. – Он не стал опускать стакан и сделал еще – теперь так, чтобы интенсивный букет немного пополоскался по рту… – А когда похороны?
   Ему не ответили и отчего-то переглянулись.
   – Вы бывший военный? – женское резное лицо смотрело на него в пол оборота – внимательное и красивое.
   – Я бывший следователь, Елена.
   Гость поставил стакан и задумался.
   О чем ему было сейчас?
   Только о том, как быстро движется время, очень быстро, порою кажется – как поезд, вошедший в туннель, вот виден уже его маленький оставшийся хвостик.
   – На этом поприще мы с ним и познакомились двадцать годов назад.
   – Когда он сидел?
   – Нет, перед этим. Я вел его дело.
   Она теперь повернулась к нему, и дымчатые какие-то глаза стали шире.
   – Вы его и посадили?
   – Посадил. Аркадий, ты разве не знал эту историю?
   – Нет.
   Захотелось еще глотнуть, но человек решил досказать.
   – Фарцовка. А где фарцовка, там часто валюта. С валютой – это двенадцать минимум. В начале восьмидесятых он к нам попал. Тогда никаких снисхождений. Он, помнится, тихо так проговорил: «Мать не доживет».
   Человек мотнул головой, взял стакан, еще раз мотнул и выпил тремя глотками.
   – Хе, мне закрывать уже дело, заключение писать, я даже ему потом не рассказывал – всю ночь не спал. Мы ж людей научаемся видеть. Другой на три года напакостит, а задушить бы мерзавца. А тут вижу, совсем не гнилой человек. И можно переквалифицировать на семь. С нарушениями, конечно. Но можно. Ну, где семь, там и пять через условно-досрочное.
   Человек посмотрел на стакан, выпитый слишком быстро.
   – Вот такие дела.
   Что-то пробежало сразу между тремя, сообщившись через внутренний телефон, и человек понял это вроде комплимента в свой адрес.
   Женщина вдруг энергично допила свой бокал.
   Гость встал.
   – Вам налить, Елена?
   – Если можно… – она немного смутилась.
   – Да, «Абрау-Дюрсо».
   Он направился к бару, а мужчины и женщина, будто спрашивая друг друга, обменялись торопливыми взглядами.
   – Так когда похороны?
   – Вы присядьте, пожалуйста, Сергей Петрович, – вежливо попросил племянник.
   – Ну, сейчас вот налью.
   Он вернулся со стаканом темно-красного и светлым с пузырьками бокалом.
   – Прошу вас, сударыня.
   – Спасибо.
   Послышалось движение в глубине зимнего сада от возвращавшегося четвертого родственника, чей недопитый стакан с белым вином стоял рядом, приехавший повернул в ту сторону голову – он только слышал от покойного о существовании сводного брата, но никогда его здесь не встречал, – однако, минуя деревцо с темно-зеленым стволом и красноватыми листьями, явился Алексей.
   – Добрый день. Я хотел узнать, не требуется ли от меня чего? Сергей Петрович, вещи у вас в комнате.
   Племянник Аркадий ответил за всех, что не требуется, а старший охранник вежливо сообщил что и так все знали – в случае необходимости достаточно позвонить. Домик охраны находился тут же на территории.
   – А где ваш четвертый родственник? – приехавший спросил больше для разговора. – Подскажите, заодно, как его величают.
   Племянник стал стряхивать пепел, двоюродный брат решил отхлебнуть, пауза, непонятно отчего, затянулась.
   – Он умер, – тихо проговорила женщина.
   Человек недоверчиво посмотрел – неуверенный, что не ослышался. Взгляд перешел с женщины на соседний бокал.
   – А это вот чьё?
   – Его.
   Даже менее значительные события требуют кое-каких подробностей, это написалось на лице человека – его левая бровь сдвинулась вверх и застыла.
   – Э, позвольте мне, – начал двоюродный брат.
   После этого он захотел вздохнуть, захотел откинуться на спинку кресла – то и другое не получилось.
   – Мы незадолго перед вами сидели тут, обсуждали, ну, вы сами понимаете.
   – Ни черта пока что не понимаю.
   – Да. Мы обсуждали, так сказать, ситуацию.
   Говоривший испытывал нехватку слов.
   – Он почувствовал себя плохо?
   – Нет. То есть, да, – рука показала на кресло: – Он умер.
   – Вот здесь? – Человек тоже показал на кресло: – Ни с того ни с сего?
   – М-м… в каком-то смысле.
   – В смысле мгновенно, – добавила женщина.
   Почувствовалось, ее очень раздражает начало, но она не знает еще, что с этим делать.
   Сам собой напрашивался вопрос:
   – А куда вы дели труп?
   И племянник заспешил вступить в разговор:
   – Сергей Петрович, не подумайте чего-то дурного. Труп мы отнесли в подвал, там есть холодильная камера.
   – Граждане, если имеется труп, то должна быть и милиция.
   Сразу же попытались сказать все трое.
   Прежде всего, что не нужно спешить, надо подумать «как лучше», разобраться и… женщина сформулировала, наконец, в более отчетливом смысле:
   – Мы все трое являемся наследниками второй очереди. По завещанию…
   Гость, чтобы не выслушивать, поднял руку:
   – Алексей мне про завещание уже рассказал, – все, глядя на него, замолчали. – Только что вас смущает?
   – То, что нас всех арестуют к хреновой матери.
   – Подожди, Аркадий, – начала его жена, но тот не стал ждать и, отправившись к бару, довел мысль до конца: – Обвинят, и мы получим шиш вместо наследства.
   Судя по всему, он выразил главное, так как другие к этому ничего не добавили.
   – А что может произойти, если вы его не убивали?
   Центр вопроса отчетливо слышался в первой, а не второй его части, двоюродный брат, тем не менее, глядя человеку в глаза, испуганно закачал головой и даже отвел от себя такое руками.
   – На вас, Владимир, никто пальцем не тычет, – недовольно сказала женщина в ответ на подчеркнуто персональное отмежевание, – но в завещании есть что-то вроде коллизии. – Она посмотрела на гостя: – Это так на юридическом языке?
   – Ну в общем, правильно.
   – Мы не убивали, но ситуацией могут воспользоваться.
   – Кто, например?
   – Сергей Петрович, мы живем в бандитской стране – вы это отлично знаете. Да хоть коллеги ваши. Да кто угодно.
   Волнение в ее глазах вдруг исчезло и появилась пристальность.
   – Вы, извините, с работы в органах давно ушли?
   – Давно.
   – Сами?
   – М-м, сам.
   Гостю вопрос не понравился:
   – Причем здесь моя биография?
   – Притом, что вы опытный специалист. Если речь идет о четырехстах миллионах долларов, могут ваши коллеги вместе с прокуратурой, вместе с властями местными нас взять в обработку?
   Там, наружи, облако закрыло солнце, в воздухе и в зелени вмиг исчезли золотые блики, свет стал строгим, словно о чем-то предупреждающим.
   Женщина продолжала:
   – Например, мы от всего отказываемся и дело закрывают? Или еще лучше: всех сажают за убийство по сговору, имущество переоценивают – один к десяти, дальше рассказывать?
   – Тут одних картин миллионов на двадцать, – муж, вернувшись, сел в кресло и полез в пачку за сигаретой, – два-три дня и готово – уже висят копии, – и, щелкнув зажигалкой, дополнил: – пока мы будем сидеть в пресс-камерах.
   Гость поморщился:
   – Ну, вы уже без всякой меры нафантазировали.
   – Ничуть! – струя дыма, тоже не соглашаясь, метнулась в воздухе. – Если б речь шла о четырех миллионах, я бы еще подумал.
   – И то, – остерегая, сказала супруга.
   – Да. Четыреста миллионов, и даже с лишним. Это какой дележ?! Страшные деньги толкают на страшные вещи.
   – Правильней, на любые, – снова уточнила жена.
   На него смотрели три пары глаз, две настойчиво и одна почти умоляюще. Эти глаза опустились вниз, а губы почти прошептали:
   – Черт бы подрал все эти богатства.
   – Ой, Владимир, не надо! – молодой человек брезгливо дернул щекой. – Лучше подумать, как с их помощью из этого выбраться.
   Но супруга внесла свое предложение:
   – Нам нужна ваша помощь, Сергей Петрович.
   – Моя? А в чем вы ее видите?
   Он сразу еще спросил:
   – Охрана пока не знает?
   Аркадий ответил, что «нет», а его жена совсем обрела уверенность, и села свободно – перекинула ногу на ногу, изящно удлиненную вниз от колена – модельная вся какая-то девочка.
   – Мы хотим от вас очень простого, Сергей Петрович, – профессионально разобраться в ситуации. Подготовиться, понимаете?
   – Знать, какие давать ответы, – неуверенно добавил брат Владимир.
   Человек, видимо, собираясь категорически возразить, приподнял руки, намереваясь хлопнуть ими о ручки кресла, но, придержав порыв, опустил их на подлокотники.
   – Скверная какая история, ф-у.
   Однако же те слова, которые он недавно назвал фантазией, видимо, показались ему все-таки не совсем таковыми.
   – Ладно, еще раз, и в подробностях – как он именно умер?
   Сразу попытались заговорить три голоса, гость сделал им знак рукой приостановиться.
   – Нет, давайте-ка вы, сударыня, у вас выходит почетче. Вы, кстати, кто по образованию?
   – Я филолог, германист.
   – Вот, давайте с немецкой точностью.
   Женщина, кивнув, позволила себе небольшую паузу.
   Потом начала:
   – Я постараюсь быть максимально последовательной.
   – Да, и начните уж тогда со вчерашнего вечера.
   – Со вчерашнего… хорошо.
   Человек вспомнил про свой «Бордо» и быстро отпил.
   И племянник Аркадий напротив него сделал то же самое.