Ребона Микинг улыбнулась.
   — Мне кажется… — Однако ее слова были прерваны громким стуком по корпусу «Авантюры».
   — Корабль, в чем дело?
   — Кто-то стучит по обшивке металлическим предметом.
   — Спасибо за ценную информацию, — проворчал я и направился к главному люку.
   Взглянув на монитор, я увидел трех Волынок, стоящих у входа.
   Один был Высокий и Тонкий, другие оказались мне незнакомы. Того, кто посветлее, я окрестил Почти Серым. Третий обладал мощными конечностями и выглядел сильнее и массивнее своих соплеменников. Я назвал его Подобный Слону.
   — Посмотри, кто к нам пожаловал, — сказал я Ребоне, открывая люк, чтобы впустить инопланетян.
   Словно видения из кошмара, Волынки прошли мимо меня и направились в рубку управления. После коротких колебаний они прошлепали к терминалу главного компьютера, достали из своих фартуков неуклюжие кристаллические устройства, после чего с ошеломляющей быстротой, используя сразу семь или восемь манипуляторов, принялись монтировать тонкие волокна, исходящие из их приспособлений к входным портам компьютера.
   — Что они делают? — спросил я у Ребоны, но она была удивлена не меньше моего и только покачала головой. — Корабль, защищай свою целостность всеми возможными средствами.
   — Принято.
   Ребона застучала по клавишам своего компьютера, а потом, нахмурившись, выслушала ответ Высокого и Тонкого.
   — Он утверждает, что они готовятся говорить с нами. Вероятно, они предполагают, что, подсоединившись к корабельному компьютеру, сумеют лучше объяснить тебе, что им нужно.
   — Если только в процессе не испортят комп, — мрачно пробормотал я, подходя поближе, чтобы посмотреть, что эти типы делают.
   Через несколько минут Почти Серый протянул мне две свернутые в кольцо молочно-белые кристаллические полоски, выходящие из портов компьютера «Авантюры» дюжиной паутинообразных отростков. Высокий и Тонкий что-то прогудел, обращаясь к Ребоне, и жестом пригласил нас подойти поближе.
   — Он говорит, что все готово или что мы должны начинать — словом, нечто подобное.
   — Я пойду первым, — заявил я без особого энтузиазма. — Если моя голова взорвется… — Я пожал плечами и, не в силах отдать нужных инструкций, приложил полоску к голове. Материал стал мягким, через несколько секунд мой черепной свод, глаза и уши были полностью закрыты. А в следующий миг я уже парил в бездонных глубинах космоса, тускло освещенных мириадами далеких солнц.
   Постепенно я начал различать детали. Далеко внизу по равнинам и каньонам извивалась лента реки, исчезающей в серой пустоте. Над горизонтом сияли две крупные звезды; между ними виднелась тонкая серебристая нить.
   Я едва успел сформулировать желание получше рассмотреть реку, как начал стремительно опускаться вниз — вскоре я уже парил в нескольких футах над бурлящей, похожей на ртуть, поверхностью. Еще одно мысленное усилие, и я с головокружительной скоростью помчался вдоль реки.
   Стремнины, водопады, водовороты, дамбы, озера, рифы, скалы и каньоны проносились мимо, пока река наконец не достигла широкого спокойного моря. Я немного подождал, а потом начал подниматься. Подо мной расстилался океан; горизонт стал изогнутым; скоро я уже висел высоко над планетой.
   Обратившись к мириадам далеких солнц, я понял, что, стоит мне сосредоточиться на любой паре, я смогу увидеть серебристую нить, которая их связывает. Было ли это неким психологическим воплощением маршрутов по нуль-пространству? Я вертел головой, пока не нашел нить, которая показалась мне толще остальных, и помчался к ней…
   И снова я парил над рекой.
   Если первая была бурлящим, едва укрощенным потоком, эта оказалась спокойной коммерческой артерией, по которой путешествовали многие. На реке я заметил… объекты. Они были в некотором роде кораблями — диковинной помесью маленьких лодочек, океанских лайнеров и плота Тома Сойера. Конечно, это не слишком удачное описание, но то, что возникло перед моими глазами, не являлось реальным изображением физического объекта, а было всего лишь попыткой моего бедного человеческого мозга осмыслить чужеродные сигналы, которые поступали в мои оптические и слуховые нервные окончания.
   В дополнение к лодкам здесь находились и другие… формы. Существа? Животные? Нечто плескалось в воде вокруг кораблей — серебристо-серые, круглые, овальные сгустки. Хотя я и не мог определить, что это такое, интуиция подсказала мне, что я вижу некие живые существа, находящиеся в симбиозе с кораблями, ведущие или толкающие их по реке — или, в более широком смысле, перемещающие корабли в нуль-пространстве между звездами.
   Может быть, именно так Волынки управляют своими межзвездными кораблями, избегают ловушек и опасностей нуль-пространства, которые наносят такой существенный урон человечеству? Я почувствовал возбуждение. Если мне удастся познакомиться с техникой Волынок, я стану самым богатым человеком во всем РЛК!
   Постепенно далекие звезды и нити между ними начали тускнеть, вместо них возник смутный, мерцающий образ Волынки. И он заговорил, голос звучал в моем сознании, хотя я не различал ни отдельных слов, ни фраз. В этом языке не было синтаксиса. Только структура, последовательность образов — но интуиция помогала мне распознать, почувствовать, не достигая полного понимания, общую концепцию того, что пытались донести до меня Волынки.
   Теперь я узнал, что похожие на сгустки существа в реке — это кристаллический разум, чьи физические «тела» навсегда заключены в пещерах внутри жил вроде той, которую разрабатывал Ксерксес — но само «сознание» свободно парит по бесконечным лабиринтам нуль-пространства.
   Волынка короткими вспышками показывал мне один мир за другим — все они находились вне пределов разведанного людьми космоса, и в каждом имелись залежи кристаллов. И каждое месторождение заключало в себе живой организм или целое «племя», даже «народ».
   В нашем собственном трехмерном мире кристаллы казались мертвыми и пассивными, обычными кусками камня, поскольку люди воспринимают только три измерения пространства. Однако пространственная решетка кристаллов, формирующая их структуру, сумела за долгие миллионы лет создать разум — он был лишен физических чувств нашей Ньютоновой Вселенной, его проявления происходили в нуль-пространстве.
   Я на короткий миг задумался: сколько еще неодушевленных, по нашим представлениям, предметов может обрести сознание во владениях нуль-пространства. В состоянии ли наши суперкомпьютеры, конструкция которых основана на кристаллах, стать там еще одной разумной расой?
   Добывая кристаллы на Новой Соноре, сказал мне Волынка, Ксавьер Ксерксес не только уничтожает целые колонии этих существ, но и ставит под угрозу будущее расы Волынок, поскольку для них кристаллы являются единственным средством перемещения по нуль-пространству. Без них Волынки не смогут путешествовать от одной звезды к другой.
   Я представил себе кристаллы, которые находились на борту «Авантюры».
   — А что делать с ними?
   Ответ последовал мгновенно. Необходимо вернуть их туда, откуда они были изъяты. Тогда через какой-то период времени кристаллы сумеют компенсировать нанесенный урон и снова станут единым целым. Но время уходит — ситуацию необходимо исправить как можно быстрее.
   — Очень хорошо, — мысленно проговорил я. — Однако мне нужно найти способ выполнить ваше требование. Вы не понимаете законов и обычаев людей. Вы должны дать мне время, чтобы найти подходящее решение проблемы.
   — Почему? Почему? Почему? — казалось, Волынка стонет. Потом я различил нечто вроде: — Мало времени. Скоро. Мы не можем больше ждать. Нам придется действовать. — Он передал мне образ: мой корабль покидает планету, их судно догоняет его, Волынки силой отбирают у меня кристаллы…
   Картинка у меня перед глазами стала расплываться, возникла серая пелена, и через мгновение я снова оказался на «Авантюре», а мои пальцы стаскивали с головы устройство Волынок. Рядом со мной стояла Ребона Микинг и занималась тем же самым. Она взглянула на меня широко раскрытыми глазами, ее лицо было преисполнено восхищения.
   — Ты видел это?
   — Наверное, — со вздохом ответил я, не спуская глаз с трех инопланетян. — Во всяком случае, теперь нам известно, что им нужно и почему.
 
   — Мы столкнулись со сложной этической проблемой, — заметил я, когда Волынки ушли.
   — Я вижу сразу несколько, — резко ответила Ребона. — Какую из них ты имеешь в виду?
   — В первую очередь, свою собственную. Если я верну кристаллы, то останусь с пустым кораблем, без товаров; денег мне хватит лишь на то, чтобы купить топливо и стартовать с планеты. Впрочем, мне абсолютно некуда лететь.
   — А если ты не отдашь кристаллы, Волынки догонят тебя и отнимут их. Так в чем же заключается этическая проблема?
   — Теперь мы знаем, как можно использовать кристаллы.
   — Ну и что?
   — Волынки хотят, чтобы эти существа нуль-пространства были живы — в противном случае их корабли не смогут совершать межзвездные перелеты. Но мы в этом не нуждаемся. Модификации, которые Высокий и Тонкий сделал с «Авантюрой», позволили мне увидеть течения нуль-пространства. Возможно, на это уйдет десять или двадцать лет и несколько миллионов кредитов, но в конце концов мы научимся использовать кристаллы для навигации в нуль-пространстве. Трудно даже представить себе, насколько эти кристаллы ценны. Каждому кораблю в РЛК потребуется несколько кристаллов. Я могу с ходу назвать пять корпораций, которые заплатят мне миллионы наличными за груз, находящийся у меня на борту.
   — Теперь я понимаю, почему это может огорчить Волынок, но в чем ты видишь этическую проблему?
   — Едва станет известно, как можно использовать кристаллы, начнется их массовая добыча. Это будет похоже на золотую лихорадку на Земле много столетий назад. Через несколько поколений люди уничтожат кристаллы, а вместе с ними и цивилизацию Волынок.
   — Тогда тебе не следует никому об этом рассказывать.
   — Если в самое ближайшее время я не смогу заработать достаточную сумму, чтобы произвести очередную выплату за корабль, моя искусственная поджелудочная железа перестанет работать, и мне не придется ни о чем беспокоиться…
   — А нельзя продать эти кристаллы, но рассказать всем, что они являются живыми существами? Жители Новой Соноры не такие уж идиоты. На самом деле, они очень серьезно относятся к сохранению экологии. Кристаллы будут объявлены формой жизни, которая находится под защитой закона.
   Я тяжело вздохнул.
   — Именно здесь и начинаются этические проблемы. Чтобы доказать истинность того, о чем ты сейчас сказала, нам потребуется объяснить, какую роль играют кристаллы в навигации нуль-пространства. После этого не только Ксерксес и несколько сотен тысяч обитателей Новой Соноры, а еще и 20 триллионов других людей из всего РЛК попытаются найти кристаллы и установить их на своих кораблях. Положение станет намного хуже. И неизбежно приведет к войне между людьми и Волынками.
   — Война? — На лице Ребоны появился ужас. — Неужели ты говоришь об этом серьезно?
   — Я остаюсь Посредником. Есть у меня лицензия или нет, но я не могу не видеть последствий, к которым приведет подобное столкновение интересов. Все, что я сумел выяснить, убеждает меня в неизбежности войны.
   — Но ведь именно такие проблемы и должны решать Посредники! Неужели ты не можешь найти выход?
   — Если он существует…
   — Что значит — если?
   — Даже начинающий Посредник прекрасно знает: далеко не всегда находится решение, которое удовлетворяет все стороны. Вполне возможно, что мы попали именно в такую ситуацию.
   — Понятно. — Некоторое время Ребона разглядывала меня, потом повернулась в сторону люка. — И все же прошу: подумай. Все это слишком серьезно. Не буду тебе мешать. — Бросив прощальный взгляд — мне показалось, что в нем проскользнуло сожаление, — Ре-бона покинула корабль.
   Однако мой мозг Посредника сумел выдать только одну мысль: «Ну и что теперь?»
   Сколько я не размышлял над задачей, выходило, что Ксавьер Ксерксес является ключевой фигурой. Вряд ли еще одна попытка уговорить его испортит дело.
   Во всяком случае, я так решил.
 
   Через час после того, как ушла Ребона, за мной прилетел флайер, заказанный корабельным компьютером. Он опустился перед трапом, и я быстро поднялся на борт.
   К полудню я уже приближался к руднику Ксерксеса на склоне горы Хормагаунт. Рядом с потрепанным голубым флайером Ксерксеса я заметил еще более старую машину, которая когда-то была выкрашена в красный цвет. Я направился к освещенному входу в жилище хозяина. Здесь было пусто.
   Вздохнув, я зашагал по лабиринту залитых тусклым светом туннелей, которые Ксерксес пробурил в скале. Когда я подходил к тому месту, где находилось месторождение кристаллов, послышались пьяные выкрики. Неужели Ксерксес пригласил сюда девиц, прихватив солидный запас лепестков, и устроил рядом с кристаллами вечеринку?
   Свернув за последний угол, я заметил яркий фотохимический луч, мерцающий на противоположной стене. Я оглядел сферическую пещеру, и моим глазам предстало мрачное зрелище. Темнота была практически полной, мрак разгоняла лишь одинокая полоса света на полу. Однако мне этого хватило, чтобы различить Ксерксеса и еще одного человека, выделывающих безумные антраша перед стеной кристаллов.
   Рост спутника Ксерксеса превышал шесть футов; красное, мясистое лицо в ореоле рыжих волос, массивное тело тяжелоатлета, давно потерявшего форму. Он смеялся, как умалишенный, и размахивал над головой тяжеленным сварочным аппаратом, словно детской игрушкой. Ксавьер Ксерксес, истерически хихикая, раскачивался из стороны в сторону, безуспешно пытаясь вырвать аппарат из рук великана.
   — Моя очередь, Маккей, — скулил Ксерксес, делая еще одну попытку схватить сварочный аппарат. — Моя очередь!
   — Еще нет! — сладострастно заорал Маккей. — Я должен попробовать еще разок! — Он рванулся влево, поднял аппарат и навел его на стену кристаллов.
   Я едва успел прикрыть глаза, прежде чем Маккей направил электронный луч в стену.
   Аппарат был предназначен для работы на рудниках: магнитные поля фокусировали мощный поток возбужденных электронов высокого напряжения диаметром примерно в три дюйма на расстоянии в пятнадцать футов от дула.
   Когда Маккей начал бомбардировать кристаллическую стену потоком электронов, ток должен был каким-то образом уйти в землю. Но он начал возбуждать кристаллические решетки. Кристаллы получали нечто вроде шоковой терапии.
   Я сразу понял, зачем он это делает. В тот миг, когда луч коснулся кристаллов, в моем сознании появилось множество фантастических видений, цветов, вкусов, запахов и прочих удивительных ощущений; Казалось, кто-то закоротил все нервные окончания моего тела, и я попал под воздействие мощного психотропного наркотика. Судя по всему, эти два лунатика были захвачены поразительными переживаниями, но я, даже находясь под таким мощным воздействием, понимал, что слышу отчаянные мольбы погибающих кристаллов о помощи.
   — Прекратите! — сумел закричать я. — Вы их убиваете! Споткнувшись, я бросился вперед, чтобы вырвать аппарат из толстых лап Маккея, но с тем же успехом мог бы попытаться отобрать мушкет у бронзовой статуи. Однако мне удалось отключить поток электронов. Я продолжал безуспешно бороться со здоровенным приятелем Ксерксеса, пока ему это не надоело, и он нехотя не оторвал одну тяжелую руку от сварочного аппарата.
   — Осторожно! — раздался откуда-то сзади голос Ребоны Микинг.
   Я одновременно отпустил ручку аппарата и споткнулся на неровном полу пещеры. Здоровенный кулак Маккея просвистел мимо моего уха в тот момент, когда я упал. Я откатился в сторону, чтобы избежать ударов тяжелых ботинок, и тут в помещение вошли Ребона и двое Волынок.
   — Что они здесь делают? — задыхаясь, спросил я, показывая на Высокого и Тонкого и Подобного Слону, несказанно довольный тем, что они пришли.
   Благодаря им Ксерксес и его приятель как-то сразу потеряли ко мне интерес.
   — Как только я покинула твой корабль, Волынки разыскали меня и потребовали, чтобы я им рассказала, что ты собираешься делать. Я, как могла, попыталась им все объяснить, но мне удалось лишь смутить и расстроить их. Видимо, они решили перейти к решительным действиям и попросили, чтобы я сопровождала их в качестве переводчика.
   Забыв о стычке со мной, Маккей издал нечеловеческий вопль и снова направил сварочный аппарат на стену. Волынки немедленно загудели, получилось очень похоже на сломанную каллиопу. [2]Не обращая на них внимания, Маккей искал пусковую кнопку.
   Подобный Слону бросился вперед и схватил дуло двумя лапами. Однако вместо того, чтобы бороться с Волынкой за обладание аппаратом, Маккей развернул его и направил на инопланетянина. А потом нажал на кнопку.
   Ослепительный луч прошел сквозь Волынку. Подобный Слону испустил страшный, пронзительный вопль и упал на пол, его торс превратился в дымящиеся угли. Маккей посмотрел на тело поверженного чужака, засмеялся, а потом развернул дуло в сторону Высокого и Тонкого.
   Молниеносным движением Высокий и Тонкий вытащил из кармана одного из своих передников маленькое яйцевидное устройство, сделал три быстрых вертикальных взмаха и шесть горизонтальных. При каждом движении яйцо извергало тонкий луч. В следующее мгновение Маккей развалился на аккуратные части, словно луковица, разрезанная невидимым ножом шеф-повара. Через три секунды после того, как Маккей обратил сварочный аппарат против Высокого и Тонкого, он превратился в кровавые куски мяса на полу пещеры.
   Затем Волынка навел яйцо на Ксавьера Ксерксеса. Тот все еще находился под психотропным воздействием кристаллов, однако, увидев, что случилось с приятелем, разразился истерическими рыданиями. Высокий и Тонкий издал глухие, полные угрозы гудки и поднял яйцо.
   — Подожди! — закричала Ребона. С побелевшим лицом она принялась отчаянно нажимать на клавиши своего компьютера, который тут же издал пронзительную какофонию. Высокий и Тонкий прислушался, а потом загудел в ответ. — Он говорит, что вы должны пойти вместе с ним, — сказала она продолжавшему всхлипывать Ксерксесу. — Иначе он убьет вас, как вы только что убили его друга. — Она отвернулась чтобы не видеть страшной картины.
   Не дожидаясь ответа, Высокий и Тонкий скользнул вперед, двигаясь с удивительной грацией, схватил Ксерксеса за запястье и потащил его в сторону туннеля. Когда инопланетянин оказался рядом с Ребоной, он обнял ее за талию и тоже повлек за собой.
   Не успев обдумать ситуацию, я бросился вслед за Волынкой. Молниеносным движением он, отпустив Ксерксеса, подхватил камень со дна пещеры и с удивительной точностью швырнул его прямо мне в голову. Последнее, что я увидел, была отчаянно сражавшаяся с инопланетянином Ребона Микинг…
 
   Как и все остальное на Цереусе, полицейский участок располагался внутри огромного кактуса. Полицейские оказались чуть менее пассивными, чем все остальные обитатели Новой Соноры, с которыми я встречался до этого. Может быть, им не разрешалось жевать лепестки во время работы?
   — Значит, вы Посредник, — без малейших признаков дружелюбия сказал шеф полиции. На его столе стояла табличка, на которой я прочитал, что имею дело с полковником Джеральдом Моэрсом. Высокий, худощавый и совершенно лысый, с длинным, похожим на клюв носом, он напомнил мне древнюю черепаху с Галапагосских островов.
   — Бывший Посредник, но как вы об этом узнали?
   — Ксерксес успел сделать короткое сообщение по телефону на запястье, а потом связь прервалась. Он заявил, что его похитили Волынки и что вы в этом замешаны.
   — Несомненно, замешан. Я пытался его спасти, за что получил камнем по голове и потерял сознание, — проворчал я, потирая здоровенную шишку на макушке.
   — Расскажите, что произошло, — приказал полковник, жестом предложив мне сесть.
   Немного поколебавшись, он порылся в ящике письменного стола и протянул бутылочку с болеутоляющими таблетками.
   Я рассказал ему все, утаив лишь то, что мне удалось узнать от Волынок про кристаллы.
   — Значит, Дольфа Маккея изрубили на маленькие кусочки, не так ли? — задумчиво проговорил Моэрс, когда я закончил. Казалось, его совсем не огорчила эта новость. — Он тоже из другого мира, кажется с Пропертивилла.
   — Весьма возможно, — нетерпеливо ответил я. — Но если нельзя обвинить Волынок в гибели Маккея — он первым напал и убил одного из них, то захват Ксерксеса… уж не знаю, что они с ним сейчас делают… не говоря уже о Ребоне Микинг. Что вы собираетесь предпринять?
   — Отряд волонтеров уже собран. Вы думаете, что Волынка забрал заложников в свой кактус?
   — Они ведут себя не так, как люди. Не думаю, что Волынки попытаются спрятаться.
   — Тогда мы отправимся туда и освободим Ксерксеса и Ребону Микинг.
   — Вы должны быть осторожны. Никому не известно, какой технологией они располагают.
   Полковник Моэрс обдумал мои слова.
   — Вы Посредник, вдобавок лишенный лицензии, а не представитель закона. Так что оставьте наведение порядка тем, кто знает, как это делается. — Он подергал свой костлявый нос. — С другой стороны, будет совсем неплохо, если вы отправитесь с нами. Вы были внутри их жилища — это может оказаться полезным.
   Я без особого энтузиазма кивнул. Полковник, похоже, принадлежал к тому типу полицейских, которые для начала «выхватывают пистолет и ломятся в дверь». Весьма вероятно, что он попытается взять кактус Волынок штурмом — в результате весь его отряд будет уничтожен. Это меня не слишком беспокоило, однако при таком раскладе Ребону Микинг могут изрубить на кусочки — а с этим я никак не хотел согласиться.
   День уже клонился к вечеру, когда конвой из десяти гражданских флайеров и двух полицейских, в которых находилось около тридцати пяти человек, приблизился к Страстному Любовнику, где обитали Волынки. Из кабины головного флайера мне были хорошо видны ярко-желтые и оранжевые цветы. Полковник Моэрс оказался не таким уж дураком: он следовал за нами на некотором расстоянии.
   Я повернулся к мрачной женщине-полицейскому, которая управляла флайером.
   — Что вы… — начал я, но в этот момент посреди чистого и ясного неба мы натолкнулись на невидимую преграду.
   Наш флайер находился впереди остальных, и мы уже успели снизить скорость до двадцати миль в час, но удар получился достаточно сильным — казалось, мы налетели на огромную упругую пластиковую стену. В следующий миг я оказался в полнейшей темноте: сработали пневматические воздушные подушки. Моя голова и желудок моментально поменялись местами; этот процесс оказался весьма болезненным.
   Мы падали и переворачивались.
   С высоты в 500 футов…
   Прошла вечность, когда по-прежнему окруженные воздушными подушками мы рухнули на песок.
   Когда нас вытащили из-под обломков, сердце у меня отчаянно колотилось, однако моим единственным повреждением оказался синяк под ребрами, там, где рука была прижата к животу.
   — Что произошло? — пробормотал я, обращаясь к полковнику Моэрсу, который, нахмурившись, смотрел на меня.
   — Создается впечатление, что мы натолкнулись на силовое поле.
   — Силовых полей не бывает.
   — Судя по всему, никто не догадался сообщить об этом Волынкам. Я потряс головой, пытаясь побыстрее прийти в себя.
   — Сколько еще флайеров пострадало?
   — Только один. Вы были немного впереди, поэтому остальные успели свернуть в сторону.
   — Теперь я понимаю, зачем вы взяли меня с собой, — угрюмо заявил я. — А что с Ребоной?
   Моэрс ткнул большим пальцем в сторону гигантского кактуса.
   — Вероятно, она все еще там.
   — Вы не знаете наверняка?
   — Откуда? Мои люди облетели вокруг этой проклятой штуки, но так и не нашли возможности проникнуть внутрь. Поле накрывает весь кактус от основания до макушки.
   Шеф полиции оказался прав только частично; я выяснил это несколько минут спустя. Моя левая рука беспрепятственно прошла сквозь силовое поле, и я почувствовал лишь легкое покалывание, когда поле коснулось запястья. После чего рука остановилась. Я снял телефон на запястье и попробовал еще раз. На этот раз рука прошла внутрь до рукава рубашки. Полковник скептически смотрел на мои эксперименты, но я хладнокровно снял рубашку. Теперь рука проникла внутрь поля по плечо. Впрочем, засовывать голову мне не хотелось.
   — Создается впечатление, что органическая материя способна проходить внутрь, — заметил я, — а все искусственные материалы силовое поле останавливает. Если кто-нибудь в РЛК все еще носит одежду из чистого хлопка или шерсти, а не из синтетических заменителей, могу спорить, что он сумел бы пройти внутрь. Нам же остается только все с себя снять.
   — И пойти туда совершенно голыми? Без оружия? И что же мы станем делать, когда найдем Ксерксеса и Ребону Микинг, — швырять в Волынок камни?
   — А вы собираетесь просто сидеть здесь?
   Полковник Моэрс сердито посмотрел на меня. Я ответил ему тем же.
   — Я всегда был уверен в том, что Ксерксес попадет в беду из-за этих кристаллов. Он сам виноват во всем, и я не собираюсь рисковать своими людьми, пока у нас не будет плана, который принесет успех. Вы же сами сказали, что инопланетяне вооружены.
   — А как насчет Ребоны Микинг? — повторил я, сжав зубы.
   — Мы столкнулись с классическим случаем захвата заложников. В инструкции сказано, что если террористы укрылись в здании, нужно подождать, пока они устанут, а потом начать переговоры. Не следует врываться внутрь, не имея четкого плана. Это может привести к напрасной гибели людей. Волынки никуда не денутся, мы тоже не торопимся. Мы можем ждать дольше, чем они. Я предлагаю вам вернуться на свой корабль и предоставить завершить операцию профессионалам. Если вы нам понадобитесь, с вами свяжутся. — Моэрс поиграл желваками и показал в сторону одного из гражданских флайеров. — Кэл, отвези этого типа в город, — приказал он.