Распад России – не абстракция, а проект, который реализуется сейчас на Кавказе. Отделение от России Кавказа, сброс «нерентабельных криминальных территорий», освобождение России от «остаточного имперского бремени» – эта философия исповедуется русскими ультра – националистами, либеральными экономистами и политологами, кремлевскими функционерами при неявном патронировании иностранных спецслужб. «Битва за Кавказ» протекает не в Аргунском ущелье, не в горах Дагестана, а в кремлевских палатах, в кабинетах Администрации, на тайных посиделках олигархов, генералов, политиков.
   После путинской «имперской эры» вновь набирает силу концепция «национального государства», разработанная в тайных лабораториях Андропова. Именно эта концепция легла в основу горбачевской «перестройки». Погруженная в пестрый ворох отвлекающих, ложных целей, «перестройка» была операцией по «сбросу окраин», технологией уничтожения «красной империи». Именно здесь проявилась «конвергенция разведок», тайный альянс КГБ и ЦРУ. Именно об этом с глазу на глаз говорил Горбачев с Рейганом в Рейкьявике и на Мальте.
   «Русский орден» в недрах КПСС, о котором рассказал нам писатель Байгушев, существовал. Он был представлен множеством мелких функционеров, а также известными фигурами – Сергеем Семановым, Владимиром Солоухиным, позднее Александром Ципко.
   Они не требовали от партии преодолеть застой, совершить цивилизационный рывок, внедрить новейшие технологии, подавить коррупцию, развернуть авангардные общественные инициативы. Они шептались о восстановлении православной монархии, носили рядом с партбилетом золотой «трехрублевик» с профилем Николая Второго, тайно подтачивали и без того трухлявые столпы власти. СССР пал под напором самых разных «национализмов», в том числе и русского. В итоге распад империи перекинулся на хлипкие дезорганизационные пространства России.
   Неужели не понимают ревнители «национального государства», что уход с Кавказа будет означать уход с Волги, бегство из Якутии, геополитическое отсечения Сибири и Дальнего Востока? Что чисто русское государство при сохранении нынешней экономической власти олигархов, выгребающих из страны углеводороды, алмазы, лес, пресную воду, каждую, заработанную русскими копейку, – что такая Россия, лишенная Чечни, Татарстана, Чувашии, обречена на бесславное уничтожение?
   Неужели разглагольствования о новом царе, о «монархии без империи», о «православии без Христа» еще раз обманут легковерный народ, обожающий сериалы про ментов и «Дом 2»? Неужели наше православное сообщество снесет награждение высшими церковными наградами семьи Абрамовича и «газовика» Миллера? Неужели на бриллиантовых часах патриарха не отмечен час «страшного суда» и он не читал «Великого инквизитора», не декламировал Тютчева: /Отягченный ношей крестной,/ Всю тебя, земля родная,/ В рабском виде Царь Небесный/ Исходил, благословляя/?
   В переломные периоды русской истории думающая и моральная интеллигенция оставляла свои сиюминутные распри и сходилась для Общего Дела. Писала книгу-манифест, где обнажались корни русской трагедии, намечались пути спасения, подтверждалась высокая миссия интеллигента не ползать на брюхе перед властью, а, если власть глуха и анормальна, обратиться через ее голову к обществу. Так родились сборники «Вехи», «Из-под глыб» и даже либеральный «Иного не дано».
   Возникнет ли новая книга? Станет ли она называться «До встречи на кресте» или «Победа будет за нами»? Отправится ли после этого интеллигенция на «философский пароход» или в ГУЛАГ? Или с этой книги начнется яростное созидание? Неведомо, ибо этим распорядится загадочная русская история, в которой не бывает случайностей.

ПРАВОСЛАВНАЯ МИСТИКА И ОТЦЫ-ЭКОНОМЫ

 
   Протоиерей Всеволод Чаплин от имени Патриархии недавно заявил, что церковь осуждает появление на станции метро «Курская» строки из советского гимна: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил…» Этим заявлением церковь вовсю включается в «десталинизацию», которая вспыхнула после телевизионного проекта «Имя России», где Иосиф Сталин, после всероссийского опроса, был назван самым почитаемым и любимым лидером. Это вызвало потрясение в кремлевских кругах. Такое чувство, что где-то состоялся закрытый XX съезд партии, на котором объединились либералы и миллиардеры, кремлевские чиновники и церковные авторитеты. Этого не скажешь о рядовом духовенстве, где Сталина почитают, как святого, выставляют его иконы, служат поминальные молебны. «Церковь бедных» не идет на поводу у «церкви богатых» – последняя все теснее сливается с олигархическим государством, награждает церковными орденами самых безнравственных толстосумов, сражается с советским прошлым и, кажется, слишком озабочена политикой и материальным достатком, принимая от господ Абрамовичей обильные пожертвования.
   Но где же последовательность православных отцов? Ведь только что в Храме Христа Спасителя Патриарх отпевал Сергея Владимировича Михалкова, создателя советского гимна, автора строк: «нас вырастил Сталин». Гимном, а не «Дядей Степой» Михалков вошел в историю государства Российского, став его эмблемой, как рубиновые звезды, золоченый герб с земным шаром, серп и молот на красном знамени. Сталинский патриций Михалков собрал вокруг своего гроба архиепископов и митрополитов, высших сановников и камергеров от политики и культуры. Сквозь синий кадильный дым и ворохи цветов неужели прозорливый Патриарх не разглядел на гробе советского псалмопевца золоченую надпись из гимна? Неужели не чувствовал, что, вычеркивая эту строку из советской скрижали и одновременно молясь и рыдая над гробом покойного сталиниста, он впадает в чудовищный дуализм, фарисейскую двусмысленность, которая, увы, все чаще сопровождает деятельность церкви в миру. Чем больше она будет нападать на глубинные народные представления о своей истории и государстве, о врагах и друзьях Отечества, тем скорее она приблизится к состоянию, которое характеризовало ее накануне крушения романовской монархии. К бездуховной, вяло текущей церковной жизни, без старцев, прозорливцев, религиозных мистиков, чье место прочно заняли отцы-экономы, изображаемые на картинах русских реалистов: «Чаепитие в Мытищах» или «Крестный ход в Курской губернии».
   Если выхватить Сталина из истории двадцатого века, извлечь этот огненный стержень из бесчисленных событий эпохи, то распадутся история и эпоха. Превратятся в бессмысленный кисель. Утратят свою логику. Станут добычей «охотников за историей», воронья, летящего на падаль со всех концов света.
   Неужели церковь не ставит в заслугу Сталину возрождение имперских пространств, бездарно утраченных прежней династией и националистами всех мастей? Неужели станет поддерживать опереточного монарха, отказавшегося от империи, сидящего на пластмассовом троне под нейлоновой мантией, англоязычного и грассирующего? Неужели созданная Сталиным оборонная мощь державы не ставится ни во грош нынешними епископами, которые не устают освящать безвкусные часовни и храмы – новоделы, возникающие, как опята, на пне уничтоженной Родины, – среди разгромленных великих заводов, заросших бурьяном полей, опустошенных научных центров? Неужели победа Сталина над оккультистами в недрах партии и над оккультным фашизмом сравнимы с беспомощностью нынешних батюшек в их борьбе с сектами, с великосветскими колдунами и высокопоставленными сатанистами? Неужели само возрождение Сталиным православных приходов, усиление православия в недрах «красного царства», – подобно тому, как это было во времена Рима, безжалостного гонителя катакомбной веры, – неужели это не замечается нынешними неблагодарными церковниками? И они не хотят замечать, что хрущевская десталинизация сочеталась с мощнейшими гонениями на церковь, вынос Сталина из мавзолея совпал с разгромом тысяч приходов и осквернением алтарей?
   Церкви будут напоминать постоянно, как она славила Сталина при его жизни, как патриарший хор исполнял Гимн Советского Союза, как священники отпевали Сталина, как эмиссары православия на зарубежных подворьях выполняли деликатные поручения советских спецслужб, будто бы сами носили эполеты КГБ.
   У современной церкви много врагов в стане либералов и «западников». Не следует плодить их число среди нынешних сталинистов, которых в России гораздо больше, чем байкеров и дайверов, и они давно уже не «воинствующие атеисты», – ходят в храмы, готовы дать отпор осквернителям алтарей, хулителям родной истории.
   Недавно в Пскове был отлучен от церкви и предан анафеме журналист, многократно и грязно клеветавший на известнейшую псковскую обитель Спасо-Елиазаровский монастырь. Место, священное для русского сердце, ибо отсюда прозвучало слово великого русского мистика-государственника, старца Филофея, творца историософской концепции «Москва – Третий Рим», послужившей становлению централизованного русского государства. Игуменья монастыря, матушка Елизавета, возродила обитель из груды кирпича и бараков. Спасла от разрушения великолепный храм шестнадцатого века. Среди «мерзости запустения» создала православный духовный центр. Удар святотатца был направлен не только против насельниц монастыря, не только против дивной псковской святыни, но более всего был нацелен в глубину русского самосознания, взрывал его изнутри. Похоже, журналистом двигал не либеральный азарт, не зуд щелкопера, а мистическая сатанинская сила, из века в век взрывающая основы русского государства. И ответ церкви был не столько юридический, связанный с судами и исками, но духовный, мистический. Анафема – контрудар, запрещающий «духов погибели», оставляющих их там, куда их поселил Христос – в свином стаде.
   Те, кто разрушил «союз нерушимый», были одержимы все теми же духами, которых на двадцать лет «удерживал» Сталин своей мощной дланью, заперев «врата адовы». И только со смертью «удерживающего» вновь отворилась «адская бездна», на краю которой оказалась сегодня Россия.

ИСЧЕРПАННОСТЬ ВЛАСТИ, ИЗМОЖДЕННОСТЬ НАРОДА

 
   Вы знаете, как убивают лося? Лесной великан могуче бежит в сугробах, выбрасывая из ноздрей букеты пара. Первая пуля, попадая в зверя, замедляет бег, и он вяло бежит, неся под лопаткой свинец. Вторая пуля его останавливает, и он стоит в снегах с хлещущими кровавыми ранами. После третьей пули он падает на колени, тупо качает огромной головой, выдыхая из ноздрей розовые сгустки боли. Четвертая пуля подошедшего вплотную охотника валит зверя на снег, уносит его страдающую жизнь.
   Сегодня в Россию попала третья пуля. Серия ужасных катастроф подтвердила мистический календарь «черного августа». Выявила полную исчерпанность политического курса и экономического устройства страны. Рассекла зыбкие отношения между народом и властью, которые зиждились на гарантии стабильности, на заявленной Кремлем модернизации, на пиар-кампаниях, где власть предстает в облике деятельного, прекрасного духом и телом лидера.
   Саяно-Шушенская ГЭС, что выстроена по соседству с «ленинскими местами», сама является воплощением ленинизма, «стальным и электрическим Лениным», образом плановой и неуклонно развивающейся экономики, ставшей к концу XX века второй экономикой планеты. Патологический антисоветизм, «охота за мавзолеем», устранение из российской действительности всего, что напоминает «советское», привело, в конце концов, к истреблению великой станции. «Экономика Чубайса – Гайдара», сознательно погубившая ленинско-сталинскую индустрию, достигла своего апогея в разрушении ГЭС. Взорванный машинный зал, искореженные генераторы и турбины, надрывные погребения жертв – все это воплощение антисоветизма, проводимого «маньяками демократии».
   Воздушная катастрофа двух самолетов-жонглеров, гибель виртуозного «витязя» обнажили страшную реальность российской оборонной политики. «Реформаторы армии» оставили Россию без боевой авиации, без военно-морского флота, без ПВО, без пехоты. Сделали ее беззащитной перед военными вызовами, поставили на грань капитуляции еще до первого выстрела. Вместо дееспособных ударных дивизий – кивера и сабли почетных караулов, балетные дефиле на потеху толпе, мундиры по эскизам Юдашкина, пригодные не для боевых операций, а для гей-парадов. «Оборонное сознание» народа подменили страстью к вечным развлечениям, воздушным и наземным шоу, пустозвонством о «русских победах». Русское военное поражение обеспечено теми, кто действует, как предатель, уничтожая армию, добивая остатки ВПК. При таких «оборонщиках» Россия потеряет Сибирь, а над Кремлем в скором времени взовьется звездно-полосатый флаг.
   Чудовищный взрыв в Назрани, продолжая нарастающую волну терактов, говорит о начале Третьей Кавказской войны. «Национальная политика» Кремля, провозгласившего отказ от традиционной российской «имперскости», и «белой», и «красной», разворошила Кавказ. Выпустила на свободу геополитический хаос, веками укрощаемый царями и вождями, сложившими уникальную геополитическую архитектуру Кавказа. Осуществленный Ельциным сознательный «сброс окраин», отсечение Грузии, Азербайджана, Армении превратили Кавказ в зыбкий кисель территорий, в скопище одержимых русофобией народов. «Кремлевцы» глухи к рекомендациям создать на Кавказе мощные центры производительного труда, приобщить кавказские элиты к управлению государством Российским, трактовать народы Кавказа как равноценные государствообразующие народы, поддерживающие, каждый в своем регионе, незыблемый столп Российской империи.
   Страна оседает, заваливается, и казавшиеся забавным комиксы с лидером, то плывущим баттерфляем, то выпускающим в Охотское море белуху, то дарящим пастушку швейцарские часы, – эти комиксы кажутся кощунственными на фоне гробов, рыдающих вдов, чудовищных воронок от взрывов. Лишь два человека остались в поле зрения народа. Шойгу, который отыскивает трупы, и Патриарх, который их отпевает.
   Народ не в состоянии влиять на власть, защищаться от гибели. Партии – это ядовитые щупальца, которые власть протянула в недра народа, и стискивает его сердце. Телевидение – это гигантский океан нечистот, галлюциногенных препаратов, тончайших ядов, в которых барахтается отравленный и растленный народ. Но, как выяснилось, машины не смотрят «Дом-2», а террористы не упиваются «мыльными сериалами». Машины взрываются, а террористы взрывают.
   В основе русской катастрофы лежит финансово-экономическая система Кудрина, Ясина, Грефа, которая отдала все русские богатства Абрамовичу и Усманову, Вексельбергу и Алекперову, Исмаилову и Лесину. Олигархические корпорации перегоняют все деньги и ресурсы за границу, не оставляя ни копейки на русскую модернизацию. Ими съедены не только несметные калории, накопленные за советский период. Они жадно и нагло сожрали «Стабилизационный фонд» и «Фонд будущих поколений», результат труда сегодняшнего народонаселения, оставив Россию без средств на развитие, сбросив ее на обочину мировой цивилизации, отдавая на растерзание блистательно оснащенных хищников. Россия – это большой «Черкизон», беспросветное русское гетто.
   Этот предательский экономический курс привел к техногенным авариям и кавказскому кровопролитию. Перегнав за рубеж все народные накопления, Кудрин готов прибегнуть к иностранным заимствованиям. Но оплачивать долги нефтью и лесом-кругляком не удастся, и на очереди – торговля территориями. Все громче раздаются голоса, призывающие сбросить Кавказ, продать Курилы, сбыть Америке Чукотку, передать Германии Калининградскую область. А потом нас будут уверять, что Россия распалась сама собой, как распался Советский Союз. И олигархи, оставшиеся после распада, станут жадно дожевывать объедки России.
   Рыба гниет с головы. Но сегодня гниющая с головы, хвоста, плавников и подбрюшья рыба, лежащая от криминального Владивостока до спившегося Смоленска, являет собой чудовищное воплощение России Ельцина, чьим именем называют библиотеки и чье национальное предательство празднуют всенародно.
   Кто спасет Россию? Кто срежет Кудрина и его гибельный проект? Кто организует народ на борьбу за свое существование? Кто заберет у олигархов награбленное, сконцентрирует в руках государства и направит в развитие?
   Кто снимет с народного лица пропитанную ядовитым настоем маску? Кто способен, подобно Сталину, схватить страну за волосы и вырвать ее из бездны?

БАШКИРСКИЙ СТОЛП РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

   Недавно Президент Башкортостана Муртаза Рахимов подвергся нападкам со стороны руководства «Единой России», лидером которой он сам и является. В основе конфликта лежит экспансия Центра, присылающего в республику своих эмиссаров, которые выдавливают местные кадры из органов управления, захватывают лакомые доли республиканской промышленности, начинают передел власти и собственности в регионе, доселе стабильном и процветающем. Остроумный Рахимов обронил, что эти «пришельцы» за всю свою жизнь «не руководили и тремя курицами». В ответ темпераментный и не слишком глубокий Исаев пригрозил исключением Рахимова из партии. С тем же успехом он мог бы потребовать исключения из партии Путина. Возник нешуточный переполох в период, когда кризис стремительно обгладывает основы государственности, и стабильность оказывается самым дефицитным товаром на российских политических торгах. Владислав Сурков, утонченный стилист и виртуозный политик, стремительно прилетел в Уфу и уладил конфликт. Московские куры на время перестали кудахтать и молча клюют башкирское зерно, которое не сеяли и не жали. Возникло затишье, когда можно внимательно взглянуть на республику, где бессменно два десятка лет руководит многомудрый Муртаза Рахимов.
   Его радениями провинциальная Уфа превратилась в истинную столицу, с европейским лоском и блеском, великолепными зданиями и набережными, построенными по модернистским проектам мечетями, с памятником Салавату Юлаеву, сподвижнику Пугачева, революционеру и бунтарю, не сброшенного с национального пьедестала либеральными ниспровергателями. Двигаясь по прекрасным дорогам во всех направлениях от столицы, вы увидите небывалую, давно забытую в Центральной России картину – засеянные поля. Золотая, без единого сорняка, пшеница. Цветущая гречиха. Огненный разлив подсолнуха. У искусственных водоемов – стада коров и табуны лошадей. Деревни и села поражают своим многолюдьем, богатыми домами, опрятными улицами. Сбереженное крестьянство радует многодетными семьями, – башкиры, татары, русские живут, как братья, направляясь по праздникам, кто в церковь, а кто в мечеть. Среди пшеничных нив отбивают поклоны нефтяные качалки, злаки вплотную окружают уходящую в землю трубу. На горизонте, тускло-серебряные, высятся нефтеперегонные заводы, химические комбинаты, – драгоценное достояние Башкортостана. Возведенные в советские годы, они остаются в собственности республики. Именно к ним подбираются московские «куры», склевывая не принадлежащее им добро. Эти московские управленцы, приобретая заводы, слепо придерживаются капиталистического «принципа рентабельности», сбрасывают «непрофильные активы», отказываются содержать принадлежащие заводам пионерские лагеря и стадионы, профилактории и лечебные центры, обрекая эту устойчивую, еще советскую инфраструктуру на угасание или хищническое истребление. «Человеческий фактор» у этих социальных модернистов выливается в голую эксплуатацию людского труда, в забвение всех форм социальной защиты и альтруизма. Понимаешь, какая угроза нависла над рабочим классом Башкортостана, когда руководители химкомбината «Сода», что в Стерлитамаке, показывают тебе великолепный спортивный комплекс, чудесный, сталинских времен, Дом культуры, пионерлагерь с многолюдными отрядами, медицинский центр с современным оздоровительным оборудованием. Грустно намекают, что эти «пережитки социализма» могут пойти под нож, если комбинат перейдет в собственность «пришельцам», явившимся из Москвы «на ловлю счастья и чинов».
   Уникален тип власти, сложившийся в Башкортостане. Назвать его авторитарным недостаточно. Определить, как централистский, значит, промахнуться. Муртаза Рахимов не просто Президент-долгожитель, не просто бессменный хозяйственник и управленец, сохранивший республику среди рифов и мелей ужасного переходного времени, среди ельцинского «парада суверенитетов» и путинского «подавления сепаратизма». Он – «Отец нации», который видит в народе не просто «объект управления», но и семью. Родную среду, к которой кровно принадлежит, в которой ему суждено оставить по себе память, а после ухода из власти или из жизни – «приложиться к народу своему». Жесткий и, быть может, жестокий в период «темных стихий», витавших над страной, он твердой дланью усмирил эти стихии, не дав им разрушить уклад республики, отобрать ее богатства, развеять драгоценный опыт советского управления. Он не позволил разграбить республику, оставляя в ней большую долю созданного народом богатства, превращая эту долю в дороги, мосты, ухоженные поселения, модернизированные производства. Он не чета многим российским губернаторам-временщикам, садящимся в губернии на кормление, оставляющим после себя руины дорог и деревень да коттеджные поселки богачей и стяжателей.
   Нельзя сказать, что Рахимова любят. Его почитают, им дорожат. Его уважают и «левые» и «правые». И «бюджетники» и «богачи». И славяне и тюрки. И православные, и мусульмане. Принцип, который он исповедует, гласит: «Любить народ, бояться Бога». Того, что спросит с властителя за его земные деяния, не простит ему зла и лихоимства.
   Россия – уникальная империя, свод которой держится на множестве столпов, где каждый столп – это миросознание народа, его культура и верование, ощущение родной истории и исторически сложившейся власти. Башкортостан держит и управляет очень важной и драгоценной частью российского космоса – Южным Уралом, где сошлось множество народов, водных и сухопутных путей, «солнечное сплетение» культур и традиций. Здесь рядом – Аркаим, таинственное средоточие космических сил на границе Европы и Азии. Имперская власть должна с религиозным благоговением и политической интуицией относиться к этой хрупкой и плодоносной среде, имя которой Башкортостан. К ее народам, духовным и политическим лидерам, к ее Президенту.
   Долгих вам лет на благо России, Муртаза Губайдуллович.

К ПРИЕЗДУ ОБАМЫ В МОСКВУ

 
   Обама убил муху, на лету, без суда. Из чувства личной антипатии или расовой нетерпимости, кто знает. Желая замести следы, которые вели в Центральную Африку, к популяции мухи цеце, или же в ЦРУ, где муха значилась в картотеке секретных агентов. Что бы там ни было, но убийство мухи потрясло Америку, как в свое время убийство Кеннеди. Миллионы людей слали соболезнование семье покойной. На Бродвее тут же поставили мюзикл «Муха» русского композитора Журбина. В странах мира к американским посольствам несли цветы и зажигали поминальные свечи. Скульптор Шемякин отлил из бронзы памятник Мухе и установил его в Петропавловской крепости. Тезка мухи, Президент Дагестана Муха Алиев, объявил в республике трехдневный траур. Редактору газеты «Дуэль» Мухину дали два года условно за экстремизм, хотя он лишь косвенно был связан с убитым насекомым.
   Погребение мухи превратилось в общенациональное действо. Ее хоронили на Арлингтонском кладбище рядом с ветеранами Вьетнамской войны. Она лежала на артиллерийском лафете, в открытом гробу, лишь слегка прикрытая звездно-полосатым флагом. За ней на бархатных подушечках несли награды, среди которых «Пурпурное сердце» было получено за Первую войну в Заливе, «Крест летных заслуг» – за бомбардировки Югославии, «Легион почета» – за операцию в Ираке, «Серебряная звезда» – за действия в Афганистане в районе Тора-Бора. Следом шла рота почетного караула, семья покойной, боевые друзья, единомышленники, члены гольф-клуба, прихожане церковной общины «Свидетели Иеговы», а также председатель «Ротари-клаб», в котором состояла покойная.
   Пресса полнилась догадок и версий, объясняющих факт убийства. Многие связывали убийство мухи с предстоящим визитом Обамы в Москву, где намечалась встреча с Президентом Медведевым, и усматривали в этом знак устрашения. Другие полагали, что, убив муху, Обама занял более выгодные стартовые позиции на переговорах с русскими по ядерному разоружению. Третьи, склонные к метафизике, видели в этом убийстве способ воздействовать на исторический процесс в целом, ибо еще Брэдбери доказал, что если потревожить насекомое в одном месте, то тем самым можно вызывать необратимые изменения во Вселенной.
   И действительно, после убийства мухи мы живем в абсолютно другом мире. В этом мире Москва расправляется со своим последним союзником – Лукашенко. В Киев послом отправляется Зурабов с намерением установить там «зурабовладельческий строй». Армянский президент, как нас уверяли, лучший друг России, награждает Саакашвили высшей армянской наградой. Валентина Матвиенко прижимает к робкой груди пушку «Авроры». Путин совершает бескровную «колбасную революцию» в «Перекрестке».