Страница:
Зверь никогда не попадал ни в капканы, ни в ловушки, не ел отравленных приманок, которые разбрасывались по лесам в огромных количествах. Более трех лет зверь успешно уходил от погонь и облав. Все это говорит лишь об одном: Жеводанский зверь вовсе не был обезумевшим от жажды крови хищником, а отличался исключительным интеллектом, поэтому многие считали его не просто волком или каким-то еще диковинным животным, а настоящим оборотнем.
В октябре 1764 года зверя удалось подстрелить, однако оказалось, что он обладает огромной живучестью: раненый, он ушел от погони, и так и не был пойман. Согласно основной версии, он был застрелен насмерть только в 1767 году серебряной пулей.
Самое первое упоминание о звере датировано 1 июня 1764 года. Некое крупное существо, напоминающее волка, выскочило из леса возле города Лангонь во Франции и попыталось напасть на крестьянку, пасшую коров, однако несколько крупных быков, бывших при стаде, напугали и отогнали его. Первой жертвой зверя стала Жанна Буле, четырнадцатилетняя девочка, которую Жеводанский зверь убил 30 июня 1764 года в окрестностях того же города Лангонь. В августе и сентябре он убил еще семерых детей.
Когда нападения зверя приняли пугающие масштабы, на его уничтожение военным губернатором Лангедока был направлен отряд из 56 драгун. Драгуны провели несколько облав в окрестных лесах и перебили около сотни волков, но поймать зверя так и не смогли.
В октябре 1764 года двое охотников, которые случайно наткнулись на зверя у лесной опушки, выстрелили по нему с близкого расстояния дважды. Зверь тут же упал на землю, но затем сумел подняться и побежал в лес. Охотники стали преследовать его, но нашли только кровавые следы и растерзанное тело одной из жертв Жеводанского хищника. После этого больше месяца зверь где-то пропадал. Затем он появился вновь и убил семидесятилетнюю Катерину Валли. В общей сложности в 1764 году зверь убил 27 человек.
В начале 1765 года зверь стал нападать на людей по нескольку раз в день, убив только за один месяц двадцать человек. Не каждое нападение оканчивалось смертью жертвы. Однажды несколько тринадцатилетних мальчишек сумели отбиться от зверя, бросая в него палками и камнями из-за ограды, за которую спрятались.
В начале 1765 года король Франции Людовик XV приказал двум лучшим профессиональным охотникам из Нормандии – Жану-Шарлю-Марку-Антуану-Вомеслю Дюневалю и его сыну Жану-Франсуа уничтожить зверя. Дюневаль-отец был самым известным охотником Франции, убившим за свою жизнь больше тысячи волков. Дюневали прибыли в Клермон-Ферран, где в ту пору свирепствовал зверь, в середине февраля 1765 года. Они привезли с собой свору гончих и посвятили несколько месяцев охоте на зверя. В 1765 году они устроили на зверя несколько облав, в которых участвовало до тысячи человек – солдат и местных жителей. Тем не менее зверя так и не поймали, а он, казалось, смеялся над своими преследователями: спустя два дня после самой крупной облавы Жеводанский зверь растерзал девушку чуть ли не в самом центре одной из деревень. Все усилия Дюневалей были тщетны.
Весной 1765 года зверь убил 55 человек. К концу сентября того же года количество его жертв достигло сотни. И вот 20 сентября близ Лангони лейтенант де Ботерн убил крупного волка-людоеда. Являлся ли убитый волк Жеводанским зверем или нет – неизвестно, но нападения и убийства людей прекратились. Де Ботерн направил королю отчет, в котором заявил:
В настоящем отчете, заверенном нашими подписями, мы заявляем, что никогда не видели волка, которого можно было бы сравнить с этим. Вот почему мы полагаем, что это именно тот страшный зверь, который причинял такой ущерб королевству.
В желудке волка нашли несколько полос материи, из которой в то время шили одежду. Это говорило о том, что волк, подстреленный де Ботерном в Шазе, был людоедом. Из волка сделали чучело и доставили его в королевский дворец Версаль.
Однако в конце декабря 1765 года воскресший зверь вернулся, напав близ городка Бессер Сент-Мари на двух детей и ранив на следующий же день двух женщин возле города Лашамп. В начале 1766 года на счету зверя появились новые жертвы. К лету 1766 года аппетиты зверя резко возросли, и до середины осени того же года он совершенно безнаказанно убивал по нескольку человек в неделю. Затем, в ноябре 1766 года, зверь снова пропал, хотя никакой охоты на него в то время никто не вел и крупных волков никто не убивал.
Жеводанские крестьяне вздохнули было спокойно. Зверь не появлялся 122 дня. Однако на второй же день весны 1767 года зверь появился снова и убил ребенка возле деревни Понтажу. Казалось, энергия и аппетит зверя удвоились, поскольку в течение только одного апреля он убил 36 человек.
Жеводанский зверь был убит Жаном Шастелем во время одной из облав 19 июня 1767 года. Охотник Жан Шастель был очень религиозным человеком, и поэтому он зарядил свое ружье серебряными пулями, а также взял с собой Библию. Во время привала Шастель раскрыл свою Библию и стал читать вслух молитвы. На звук из чащи выскочил огромный волк. Он остановился перед Шастелем и посмотрел на него, а тот выстрелил в волка в упор дважды. Волк был убит наповал двумя серебряными пулями. Впрочем, вероятно, что все эти подробности были добавлены позже, чтобы приукрасить легенду, а стрелял Шастель самыми обычными пулями.
Этот волк, как и тот, которого убил де Ботерн, отличался огромными размерами и выглядел очень необычно для волка. Королевский нотариус Этьен Марэн вместе с королевскими врачами Антуаном Буланже и Кур-Дамьеном Буланже, а также известным доктором Жаном-Батистом Эгульоном измерили тело зверя и составили его описание. Хотя этот волк был мельче убитого де Ботерном, у него была непропорционально большая голова и очень длинные передние ноги. Помимо того, устройство его глаза оказалось весьма необычным: у волка имелось третье веко – тонкая мембрана, которая могла прикрывать глазное яблоко. Шерсть волка была плотной и рыжевато-серой с несколькими широкими черными полосами. Судя по всему, этот зверь был совсем не волком.
При вскрытии зверя в его желудке нашли остатки предплечья маленькой девочки, которая погибла накануне. То есть убитый волк был людоедом. Многие очевидцы, видевшие Жеводанского зверя ранее и сумевшие спастись от него, опознали его в убитом Шастелем волке. Кроме того, на теле зверя нашли множество шрамов от ран разной давности, а в заднем бедре обследовавшие зверя врачи нашли следы пули, которой тот был ранен еще в 1765 году.
Таким образом и пришли к заключению, что убитый Жаном Шастелем волк и был Жеводанским зверем. Убитого волка возили по всему Жеводану из одного городка в другой, чтобы убедить людей в смерти зверя. Затем из него сделали чучело и доставили королю. Но чучело было сделано очень скверно и вскоре стало портиться и ужасно вонять. Людовик XV велел выбросить его на помойку. Учитывая предыдущее «воскресение» зверя, Франция должна была ждать следующего его появления, однако зверь с тех пор так и не вернулся.
На счету Жеводанского зверя числится 125 убийств и более ста тяжелых увечий.
До тех пор пока зверь не был убит и обследован, о его природе строили самые разные предположения. Говорили, что это сильно раздутые слухи о нападениях разных волков; говорили, что это оборотень, демон, вызванный каким-то колдуном, или же Господня кара, посланная за грехи. Современные ученые-криптозоологи дают Живоданскому зверю самые разные толкования, вплоть до версий, что зверь был реликтовым саблезубым тигром или вымершим в период позднего эоцена (более 40 миллионов лет назад) древним хищником эндрюсархом. Все эти объяснения выглядят крайне натянутыми, как и те, что зверь был обычным, только очень крупным волком или гиеной.
В самом деле, если предположить, что Живоданский зверь был волком, загадок от этого не убавляется. Дело в том, что волки очень редко нападают на людей, да и вообще избегают встреч с человеком, в то время как домашний скот, наоборот, убивают и съедают гораздо чаще. Возможно, Жеводанский зверь и был волком, но в этом случае не одним, а несколькими. Суеверия же и страхи приписали действия нескольких волков-людоедов одному волку-дьяволу. Таких волков могло быть три: первый, самый кровожадный, был убит де Ботером, второй погиб осенью 1766 года по неизвестной причине (может, попался в одну из расставленных в лесу ловушек), третий же и был застрелен Шастелем в 1767.
Некоторые считают, что Жеводанский зверь был гиеной. И в самом деле, гиены двух видов нападают на людей, хотя и чрезвычайно редко. Один из этих видов – полосатая гиена – встречается в Африке, на Ближнем Востоке и в Пакистане, а второй – пятнистая гиена – обитает только в Африке, в самом деле имеет размеры до 1,3 метра в длину и до 80 см роста в холке. При нападении на людей гиены действительно кусают их в лицо, однако они очень плохо прыгают и не умеют ровно и быстро бегать, как мог это делать, по свидетельствам очевидцев, Жеводанский зверь.
Некоторые другие ученые считают, что зверь был гибридом волка и одичавшей собаки. В этом случае действительно он мог быть очень крупным и не бояться людей, как его родитель-собака. А, унаследовав охотничий инстинкт от родителя-волка, это существо вполне могло нападать на человека. Этой версии придерживается французский натуралист Мишель Луи в своей книге «Жеводанский зверь: невиновность волков». К ней же склоняются и авторы американского сериала о Жеводанском звере – «Animal-X».
Среди мифов, связанных с Жеводанским зверем, есть один, весьма интересный. Внимание исследователей истории со зверем привлек Антуан Шастель, младший сын Жана Шастеля. Антуан Шастель был весьма необычной для французской глуши личностью: он много путешествовал, побывал в плену у алжирских пиратов и много лет провел в Африке среди туземцев-берберов, переняв их привычки и знания. Антуан жил отдельно от родителей, в доме, построенном в безлюдном месте, и держал множество собак. Все говорили о том, что у него был большой талант к дрессировке самых различных животных и даже птиц.
Когда лейтенант де Ботерн в начале осени 1765 года искал в лесах Жеводанского зверя, он встретил там Жана Шастеля и двух его сыновей, Пьера и Антуана, которые также охотились на зверя, надеясь получить награду за его поимку. Внезапно между Шастелями-младшими возникла сильная ссора, и разозленный ею де Ботерн приказал арестовать всю троицу и отправить в тюрьму, где они и провели несколько месяцев. Как раз вскоре после этого нападения зверя на людей прекратились. Сам де Ботерн связывал это с тем, что он застрелил того самого волка. Но как только Шастели были освобождены из тюрьмы и вернулись в родные места, нападения волка на людей возобновились. А сразу после того, как Жан Шастель убил зверя в 1767 году, его сын Антуан пропал без вести и более никогда не появлялся в окрестностях Жеводана.
Некоторые историки и писатели в связи с этим обращают особое внимание на Антуана Шастеля. Кое-кто из них утверждает, что Шастель приручил и вывез из Африки какое-то дикое хищное животное вроде гиены или леопарда, а затем приучил его к охоте на людей. Другие же говорят, что Антуан Шастель – это и есть Жеводанский зверь, поскольку был оборотнем.
Оборотни на Британских островах
Оборотни в японских легендах
Славянские оборотни
В октябре 1764 года зверя удалось подстрелить, однако оказалось, что он обладает огромной живучестью: раненый, он ушел от погони, и так и не был пойман. Согласно основной версии, он был застрелен насмерть только в 1767 году серебряной пулей.
Самое первое упоминание о звере датировано 1 июня 1764 года. Некое крупное существо, напоминающее волка, выскочило из леса возле города Лангонь во Франции и попыталось напасть на крестьянку, пасшую коров, однако несколько крупных быков, бывших при стаде, напугали и отогнали его. Первой жертвой зверя стала Жанна Буле, четырнадцатилетняя девочка, которую Жеводанский зверь убил 30 июня 1764 года в окрестностях того же города Лангонь. В августе и сентябре он убил еще семерых детей.
Когда нападения зверя приняли пугающие масштабы, на его уничтожение военным губернатором Лангедока был направлен отряд из 56 драгун. Драгуны провели несколько облав в окрестных лесах и перебили около сотни волков, но поймать зверя так и не смогли.
В октябре 1764 года двое охотников, которые случайно наткнулись на зверя у лесной опушки, выстрелили по нему с близкого расстояния дважды. Зверь тут же упал на землю, но затем сумел подняться и побежал в лес. Охотники стали преследовать его, но нашли только кровавые следы и растерзанное тело одной из жертв Жеводанского хищника. После этого больше месяца зверь где-то пропадал. Затем он появился вновь и убил семидесятилетнюю Катерину Валли. В общей сложности в 1764 году зверь убил 27 человек.
В начале 1765 года зверь стал нападать на людей по нескольку раз в день, убив только за один месяц двадцать человек. Не каждое нападение оканчивалось смертью жертвы. Однажды несколько тринадцатилетних мальчишек сумели отбиться от зверя, бросая в него палками и камнями из-за ограды, за которую спрятались.
В начале 1765 года король Франции Людовик XV приказал двум лучшим профессиональным охотникам из Нормандии – Жану-Шарлю-Марку-Антуану-Вомеслю Дюневалю и его сыну Жану-Франсуа уничтожить зверя. Дюневаль-отец был самым известным охотником Франции, убившим за свою жизнь больше тысячи волков. Дюневали прибыли в Клермон-Ферран, где в ту пору свирепствовал зверь, в середине февраля 1765 года. Они привезли с собой свору гончих и посвятили несколько месяцев охоте на зверя. В 1765 году они устроили на зверя несколько облав, в которых участвовало до тысячи человек – солдат и местных жителей. Тем не менее зверя так и не поймали, а он, казалось, смеялся над своими преследователями: спустя два дня после самой крупной облавы Жеводанский зверь растерзал девушку чуть ли не в самом центре одной из деревень. Все усилия Дюневалей были тщетны.
Весной 1765 года зверь убил 55 человек. К концу сентября того же года количество его жертв достигло сотни. И вот 20 сентября близ Лангони лейтенант де Ботерн убил крупного волка-людоеда. Являлся ли убитый волк Жеводанским зверем или нет – неизвестно, но нападения и убийства людей прекратились. Де Ботерн направил королю отчет, в котором заявил:
В настоящем отчете, заверенном нашими подписями, мы заявляем, что никогда не видели волка, которого можно было бы сравнить с этим. Вот почему мы полагаем, что это именно тот страшный зверь, который причинял такой ущерб королевству.
В желудке волка нашли несколько полос материи, из которой в то время шили одежду. Это говорило о том, что волк, подстреленный де Ботерном в Шазе, был людоедом. Из волка сделали чучело и доставили его в королевский дворец Версаль.
Однако в конце декабря 1765 года воскресший зверь вернулся, напав близ городка Бессер Сент-Мари на двух детей и ранив на следующий же день двух женщин возле города Лашамп. В начале 1766 года на счету зверя появились новые жертвы. К лету 1766 года аппетиты зверя резко возросли, и до середины осени того же года он совершенно безнаказанно убивал по нескольку человек в неделю. Затем, в ноябре 1766 года, зверь снова пропал, хотя никакой охоты на него в то время никто не вел и крупных волков никто не убивал.
Жеводанские крестьяне вздохнули было спокойно. Зверь не появлялся 122 дня. Однако на второй же день весны 1767 года зверь появился снова и убил ребенка возле деревни Понтажу. Казалось, энергия и аппетит зверя удвоились, поскольку в течение только одного апреля он убил 36 человек.
Жеводанский зверь был убит Жаном Шастелем во время одной из облав 19 июня 1767 года. Охотник Жан Шастель был очень религиозным человеком, и поэтому он зарядил свое ружье серебряными пулями, а также взял с собой Библию. Во время привала Шастель раскрыл свою Библию и стал читать вслух молитвы. На звук из чащи выскочил огромный волк. Он остановился перед Шастелем и посмотрел на него, а тот выстрелил в волка в упор дважды. Волк был убит наповал двумя серебряными пулями. Впрочем, вероятно, что все эти подробности были добавлены позже, чтобы приукрасить легенду, а стрелял Шастель самыми обычными пулями.
Этот волк, как и тот, которого убил де Ботерн, отличался огромными размерами и выглядел очень необычно для волка. Королевский нотариус Этьен Марэн вместе с королевскими врачами Антуаном Буланже и Кур-Дамьеном Буланже, а также известным доктором Жаном-Батистом Эгульоном измерили тело зверя и составили его описание. Хотя этот волк был мельче убитого де Ботерном, у него была непропорционально большая голова и очень длинные передние ноги. Помимо того, устройство его глаза оказалось весьма необычным: у волка имелось третье веко – тонкая мембрана, которая могла прикрывать глазное яблоко. Шерсть волка была плотной и рыжевато-серой с несколькими широкими черными полосами. Судя по всему, этот зверь был совсем не волком.
При вскрытии зверя в его желудке нашли остатки предплечья маленькой девочки, которая погибла накануне. То есть убитый волк был людоедом. Многие очевидцы, видевшие Жеводанского зверя ранее и сумевшие спастись от него, опознали его в убитом Шастелем волке. Кроме того, на теле зверя нашли множество шрамов от ран разной давности, а в заднем бедре обследовавшие зверя врачи нашли следы пули, которой тот был ранен еще в 1765 году.
Таким образом и пришли к заключению, что убитый Жаном Шастелем волк и был Жеводанским зверем. Убитого волка возили по всему Жеводану из одного городка в другой, чтобы убедить людей в смерти зверя. Затем из него сделали чучело и доставили королю. Но чучело было сделано очень скверно и вскоре стало портиться и ужасно вонять. Людовик XV велел выбросить его на помойку. Учитывая предыдущее «воскресение» зверя, Франция должна была ждать следующего его появления, однако зверь с тех пор так и не вернулся.
На счету Жеводанского зверя числится 125 убийств и более ста тяжелых увечий.
До тех пор пока зверь не был убит и обследован, о его природе строили самые разные предположения. Говорили, что это сильно раздутые слухи о нападениях разных волков; говорили, что это оборотень, демон, вызванный каким-то колдуном, или же Господня кара, посланная за грехи. Современные ученые-криптозоологи дают Живоданскому зверю самые разные толкования, вплоть до версий, что зверь был реликтовым саблезубым тигром или вымершим в период позднего эоцена (более 40 миллионов лет назад) древним хищником эндрюсархом. Все эти объяснения выглядят крайне натянутыми, как и те, что зверь был обычным, только очень крупным волком или гиеной.
В самом деле, если предположить, что Живоданский зверь был волком, загадок от этого не убавляется. Дело в том, что волки очень редко нападают на людей, да и вообще избегают встреч с человеком, в то время как домашний скот, наоборот, убивают и съедают гораздо чаще. Возможно, Жеводанский зверь и был волком, но в этом случае не одним, а несколькими. Суеверия же и страхи приписали действия нескольких волков-людоедов одному волку-дьяволу. Таких волков могло быть три: первый, самый кровожадный, был убит де Ботером, второй погиб осенью 1766 года по неизвестной причине (может, попался в одну из расставленных в лесу ловушек), третий же и был застрелен Шастелем в 1767.
Некоторые считают, что Жеводанский зверь был гиеной. И в самом деле, гиены двух видов нападают на людей, хотя и чрезвычайно редко. Один из этих видов – полосатая гиена – встречается в Африке, на Ближнем Востоке и в Пакистане, а второй – пятнистая гиена – обитает только в Африке, в самом деле имеет размеры до 1,3 метра в длину и до 80 см роста в холке. При нападении на людей гиены действительно кусают их в лицо, однако они очень плохо прыгают и не умеют ровно и быстро бегать, как мог это делать, по свидетельствам очевидцев, Жеводанский зверь.
Некоторые другие ученые считают, что зверь был гибридом волка и одичавшей собаки. В этом случае действительно он мог быть очень крупным и не бояться людей, как его родитель-собака. А, унаследовав охотничий инстинкт от родителя-волка, это существо вполне могло нападать на человека. Этой версии придерживается французский натуралист Мишель Луи в своей книге «Жеводанский зверь: невиновность волков». К ней же склоняются и авторы американского сериала о Жеводанском звере – «Animal-X».
Среди мифов, связанных с Жеводанским зверем, есть один, весьма интересный. Внимание исследователей истории со зверем привлек Антуан Шастель, младший сын Жана Шастеля. Антуан Шастель был весьма необычной для французской глуши личностью: он много путешествовал, побывал в плену у алжирских пиратов и много лет провел в Африке среди туземцев-берберов, переняв их привычки и знания. Антуан жил отдельно от родителей, в доме, построенном в безлюдном месте, и держал множество собак. Все говорили о том, что у него был большой талант к дрессировке самых различных животных и даже птиц.
Когда лейтенант де Ботерн в начале осени 1765 года искал в лесах Жеводанского зверя, он встретил там Жана Шастеля и двух его сыновей, Пьера и Антуана, которые также охотились на зверя, надеясь получить награду за его поимку. Внезапно между Шастелями-младшими возникла сильная ссора, и разозленный ею де Ботерн приказал арестовать всю троицу и отправить в тюрьму, где они и провели несколько месяцев. Как раз вскоре после этого нападения зверя на людей прекратились. Сам де Ботерн связывал это с тем, что он застрелил того самого волка. Но как только Шастели были освобождены из тюрьмы и вернулись в родные места, нападения волка на людей возобновились. А сразу после того, как Жан Шастель убил зверя в 1767 году, его сын Антуан пропал без вести и более никогда не появлялся в окрестностях Жеводана.
Некоторые историки и писатели в связи с этим обращают особое внимание на Антуана Шастеля. Кое-кто из них утверждает, что Шастель приручил и вывез из Африки какое-то дикое хищное животное вроде гиены или леопарда, а затем приучил его к охоте на людей. Другие же говорят, что Антуан Шастель – это и есть Жеводанский зверь, поскольку был оборотнем.
Оборотни на Британских островах
Множество легенд об оборотнях есть и в Германии. Что же касается северных стран, то, хотя Англия, видимо, и не была слишком этому подвержена, сохранившиеся записи все же свидетельствуют, что в Ирландии оборотни обитали.
Согласно одной ирландской саге, некий священник, заблудившись в лесу, наткнулся на волка, сидевшего под елью. Волк этот говорил человеческим голосом. Он попросил священника совершить отпевание его умирающей жены. Волк объяснил, что на их семействе лежало заклятие, по которому один мужчина и одна женщина из их рода должны были прожить семь лет волками. Если им удавалось выжить в течение этих семи лет, они могли вновь стать людьми. Священник не верил словам волка до тех пор, пока лежавшая неподалеку волчица не сбросила с себя волчью шкуру, показав, что она на самом деле женщина.
Один ирландец в XVIII веке гордо заявлял, что поймал и съел очень много молодых девушек. За непомерную жажду крови он был заточен в монастырь. В 1502 году другой ирландец рассказывал о том, что заключил договор с дьяволом, после чего сломал шею девятилетней девочке и сожрал ее. Он был казнен за это преступление. В XVI веке еще один ирландец, также вступивший в сговор с нечистой силой, рассказал, что дьявол в награду за преданность подарил ему пояс из волчьей кожи, надев который он мог изменить внешность. Английский памфлет, напечатанный в 1590 году, описывал его как «алчущего добычи волка, огромного и сильного, с огромными глазами, сверкающими по ночам, как угли, с ужасными острыми зубами в громадной пасти, с громадным телом и могучими лапами». Превратившись в такого ужасного зверя, мужчина с воем рыскал по окрестностям своего родного города. В английской книге говорится об этом так.
В феврале 1855 года многие английские газеты в нескольких номерах описывали странное происшествие, случившееся в окрестностях Эстера, к югу от Девона. Вот что писала «Таймс».
В сборнике «Удивительные истории» Симона Гулара демонологи составили не слишком лестный портрет волка-оборотня, говоря, что все его качества даны ему дьяволом.
Согласно одной ирландской саге, некий священник, заблудившись в лесу, наткнулся на волка, сидевшего под елью. Волк этот говорил человеческим голосом. Он попросил священника совершить отпевание его умирающей жены. Волк объяснил, что на их семействе лежало заклятие, по которому один мужчина и одна женщина из их рода должны были прожить семь лет волками. Если им удавалось выжить в течение этих семи лет, они могли вновь стать людьми. Священник не верил словам волка до тех пор, пока лежавшая неподалеку волчица не сбросила с себя волчью шкуру, показав, что она на самом деле женщина.
Один ирландец в XVIII веке гордо заявлял, что поймал и съел очень много молодых девушек. За непомерную жажду крови он был заточен в монастырь. В 1502 году другой ирландец рассказывал о том, что заключил договор с дьяволом, после чего сломал шею девятилетней девочке и сожрал ее. Он был казнен за это преступление. В XVI веке еще один ирландец, также вступивший в сговор с нечистой силой, рассказал, что дьявол в награду за преданность подарил ему пояс из волчьей кожи, надев который он мог изменить внешность. Английский памфлет, напечатанный в 1590 году, описывал его как «алчущего добычи волка, огромного и сильного, с огромными глазами, сверкающими по ночам, как угли, с ужасными острыми зубами в громадной пасти, с громадным телом и могучими лапами». Превратившись в такого ужасного зверя, мужчина с воем рыскал по окрестностям своего родного города. В английской книге говорится об этом так.
Он бродил вокруг города, а если выслеживал какую-нибудь девушку, женщину или девочку, положив на них свой похотливый взгляд, дожидался, пока они выйдут из города или поселка, и, если удавалось застать жертву одну, насиловал ее в полях, а затем убивал со всей волчьей яростью.Когда его, наконец, поймала группа охотников с огромными собаками, его попросили показать магический пояс, якобы подаренный дьяволом. Оборотень ответил, что выбросил его во время охоты. Тщательные поиски не дали никаких результатов, и горожане решили, что дьявол забрал свой подарок назад. Оборотня, после долгих пыток сознавшегося в том, что в течение двадцати пяти лет он совершал зверские преступления, обезглавили, а затем сожгли. Его голову насадили на кол и выставили за городской стеной.
В феврале 1855 года многие английские газеты в нескольких номерах описывали странное происшествие, случившееся в окрестностях Эстера, к югу от Девона. Вот что писала «Таймс».
Наутро, после сильного ночного снегопада, жители этих городов были поражены, обнаружив следы странного и таинственного животного, наделенного к тому же вездесущностью, поскольку следы его можно было видеть в самых недоступных местах: на крышах домов, на стенах, в садах и во дворах, окруженных высокими стенами и оградами, а также на полях. В Лимпстоне не оказалось фактически ни одного сада, где бы не было этих следов. Отпечатки эти походят скорее на следы двуногого, чем четвероногого существа. Каждый расположен на расстоянии около восьми дюймов (20 см. – Прим. авт.) один от другого, по форме напоминая более всего отпечаток ослиного копыта.Дальнейшее расследование установило, что район, в котором в течение одной ночи появились эти следы, весьма обширен и простирается на 200 км. Прерываясь на одной стороне реки, следы возобновлялись на другом ее берегу. Следы эти были обнаружены также вдоль стены высотой в пять метров; причем левый след шел по одной стороне, а правый по другой стороне стены.
В сборнике «Удивительные истории» Симона Гулара демонологи составили не слишком лестный портрет волка-оборотня, говоря, что все его качества даны ему дьяволом.
Он бегает так быстро, как волк, и это не следует считать невероятным, потому что стараниями злых действий оборотни становятся подобными волкам. Они оставляют за собой на земле волчьи следы. У них страшные горящие глаза, как у волков, они совершают такие же набеги и зверства, как волки, душат собак, перегрызают горло маленьким детям, лакомятся человеческим мясом, как волки, ловко и решительно проделывают все это на глазах у людей. И когда они бегут вместе, они обычно разделяются для охоты. Наевшись же до отвала, воют, подзывая других.Рассказ Гулара подтверждает стайный характер оборотней. В 1542 году, которым датирована книга об оборотнях, написанная Жаком д’Отеном, оборотней стало такое множество, они свирепствовали так, что «Великий Господин из большого города в сопровождении своей стражи сам отправился с оружием в руках истреблять их; он собрал их сто пятьдесят у городских стен, но они перескочили через них и мгновенно исчезли на глазах у всего народа».
Оборотни в японских легендах
Легенды Страны восходящего солнца рассказывают о мудрых, но чудаковатых старцах сару (обезьянах); о красавцах цуру (журавлях) – внимательных слушателях и добрых советчиках; о мерзких крысах нэдзуми – прирожденных шпионах и наемных убийцах; о бездушных красавицах кумо (пауках), заманивающих мужчин в свои сети и пожирающих их. Но самыми главными героями японских легенд об оборотнях являются енотовидная собака тануки, лиса кицунэ и кошка нэко. В японских мифах они занимают диаметрально противоположные позиции в мире демонов.
Благодушные весельчаки тануки невелики ростом и трусливы, оттого нередко становятся жертвами розыгрышей и курьезных случайностей. Кроме того, обладая огромной магической силой, они стараются не использовать ее во вред людям: спровоцировать тануки на месть можно, только очень сильно разгневав его.
Основным сюжетом историй о тануки является плата добром за добро, хотя и не самым честным способом. Чаще всего по неосторожности тануки попадает в ловушку, из которой его освобождает бедный, но честный человек – нищий, немощный старик. В благодарность за спасение тануки превращается в какую-либо ценную вещь, которую его спаситель продает на рынке. Затем тануки снова становится сам собой и убегает от нового владельца. Так его продают много раз, пока спаситель не разбогатеет. В оправдание тануки нужно сказать, что котелок тануки соглашается продаваться только жадным богачам и чиновникам, которых и обмануть не грех.
Если же тануки пытается совершить подлость или обман, его настигает скорая и жестокая расплата. Одна из старинных рукописей, хранящихся в Народном музее в Киото, рассказывает такую легенду.
Лисицы кицунэ являются полной противоположностью тануки. Они активно используют свои волшебные способности во вред человеку. Кицунэ ловкие, злопамятные и хитрые. Они могут навести морок, закружить голову и довести человека до сумасшествия. Такое душевное заболевание называется у японцев кицунэ-цуки. В XIX веке в Токио была создана специальная правительственная комиссия, которая занималась расследованием таких случаев. Это душевное заболевание встречается в практике японских психиатров и в наши дни.
В самых известных легендах о кицунэ говорится о лисицах-оборотнях, становящихся прекрасными девушками и соблазняющих неопытных юношей. Эти оборотни настолько красивы, что при их виде мужчины забывают обо всем на свете и даже не замечают их огненно-рыжего хвоста.
В японском фольклоре кицунэ – это разновидность демона, и поэтому слово «кицунэ» часто переводят как «лисий дух». Это не значит, что лисы на самом деле не существует, что она привидение. Скорее, слово «дух» здесь обозначает, что лиса сильна и мудра. Любая лисица, которая прожила достаточно долго, может стать «лисьим духом». Существуют два основных вида кицунэ: лисица мебу, или божественная лисица, часто ассоциируемая с богиней Инари, и ногицунэ, или дикая лисица (дословно «полевая лисица»), часто злая, имеющая коварный умысел.
У кицунэ может быть девять хвостов. Считается, что чем старше и опытнее лиса, тем больше у нее хвостов. В некоторых легендах говорится, что она отращивает еще один хвост каждые сотню или тысячу лет своей жизни. Однако лисы, встречающиеся в сказках, почти всегда обладают одним, пятью или девятью хвостами. Кицунэ, отрастившие девять хвостов, становятся серебристыми, белыми или золотыми. Эти кицунэ – кюби – получают силу бесконечной проницательности.
В отличие от тануки, кицунэ связаны с людьми, которые проживают на «их» территории. Такие люди называются кицунэ-моти. Лисы оберегают и опекают их. Любого, кто всего лишь повысит голос на кицунэ-моти, ждут несчастья и болезни.
Кошки-оборотни – нэко – по свойствам своего характера находятся примерно между кицунэ и тануки. Отношение к нэко у японцев варьируется от обожания до ненависти – в зависимости от их окраса. Рыжие кошки считаются воплощениями демонов, а трехцветные – вообще пособниками сил тьмы. В черно-белых кошках, наоборот, живут добрые духи, помогающие тем, кто о них заботится.
Традиционным изображением нэко является статуэтка кошки, поднявшей лапку к уху. Есть несколько легенд, почему нэко изображают таким образом. По одной из них, кошка, жившая в старом, заброшенном храме, каждый день выходила на дорогу, садилась и начинала махать лапкой, зазывая проходящий мимо народ в старое святилище. Увидев это, люди изумлялись и выполняли пожелание зверька. Спустя короткое время храм опять наполнился паствой и стал богат приношениями.
По другой версии, этот кот принадлежал красавице Юсугумо. Однажды, когда у девушки собрались гости, кот настойчиво пытался увести хозяйку в другую комнату. Один из гостей – самурай – во внезапном гневе ударил мечом упрямое животное. Отрубленная голова кота подскочила до потолка и впилась зубами в ядовитую змею, которая в то время, никем не замеченная, пыталась подползти к Юсугумо. Девушка тяжело переживала смерть своего любимца. Ее друзья, желая хоть как-то утешить красавицу, подарили ей статуэтку, изображающую кота, настороженно прислушивающегося к чему-то и приложившего лапку к уху.
Японцы верят, что кошки, как и лисицы, умеют превращаться в прекрасных девушек. Они могут быть как волшебными помощницами героев, так и искусительницами.
Вот одна из старых известных японских легенд об оборотнях.
Благодушные весельчаки тануки невелики ростом и трусливы, оттого нередко становятся жертвами розыгрышей и курьезных случайностей. Кроме того, обладая огромной магической силой, они стараются не использовать ее во вред людям: спровоцировать тануки на месть можно, только очень сильно разгневав его.
Основным сюжетом историй о тануки является плата добром за добро, хотя и не самым честным способом. Чаще всего по неосторожности тануки попадает в ловушку, из которой его освобождает бедный, но честный человек – нищий, немощный старик. В благодарность за спасение тануки превращается в какую-либо ценную вещь, которую его спаситель продает на рынке. Затем тануки снова становится сам собой и убегает от нового владельца. Так его продают много раз, пока спаситель не разбогатеет. В оправдание тануки нужно сказать, что котелок тануки соглашается продаваться только жадным богачам и чиновникам, которых и обмануть не грех.
Если же тануки пытается совершить подлость или обман, его настигает скорая и жестокая расплата. Одна из старинных рукописей, хранящихся в Народном музее в Киото, рассказывает такую легенду.
Однажды звери устроили конкурс поэзии, где присутствовали и животные – символы восточного календаря. Судьей конкурса был олень, который выбрал победителя. По случаю завершения соревнования был устроен пир, на котором оленю оказывались всяческие почести. Тануки начал завидовать и заявил, что сам будет судьей на следующем конкурсе.Тануки очень популярен у японцев. Статуэтки, изображающие тануки, иногда достигают двух метров в высоту и украшают входы в крупные токийские магазины. Огромные гениталии статуэток (скорее, уж статуй) тануки являются символом удачи и процветания.
Участники соревнования посмеялись над мохнатым зверьком и выгнали его. Обиженный тануки собрал армию из своих друзей-оборотней – лисицы, вороны, совы, кота и ласки – и пошел войной на календарных животных, но проиграл. Тогда по совету сокола друзья-оборотни предприняли ночную атаку. Их заметил дракон – и тануки снова потерпел поражение. В третьей попытке он обратился в демона Они, но собака учуяла темную силу и залаяла. Тануки, панически боящийся собак, струсил и снова проиграл. Он стал посмешищем: враги осмеяли его, а друзья покинули его прямо на поле боя. Говорят, что именно с тех пор тануки ведет ночной образ жизни, боясь попасться кому-нибудь на глаза.
Лисицы кицунэ являются полной противоположностью тануки. Они активно используют свои волшебные способности во вред человеку. Кицунэ ловкие, злопамятные и хитрые. Они могут навести морок, закружить голову и довести человека до сумасшествия. Такое душевное заболевание называется у японцев кицунэ-цуки. В XIX веке в Токио была создана специальная правительственная комиссия, которая занималась расследованием таких случаев. Это душевное заболевание встречается в практике японских психиатров и в наши дни.
В самых известных легендах о кицунэ говорится о лисицах-оборотнях, становящихся прекрасными девушками и соблазняющих неопытных юношей. Эти оборотни настолько красивы, что при их виде мужчины забывают обо всем на свете и даже не замечают их огненно-рыжего хвоста.
В японском фольклоре кицунэ – это разновидность демона, и поэтому слово «кицунэ» часто переводят как «лисий дух». Это не значит, что лисы на самом деле не существует, что она привидение. Скорее, слово «дух» здесь обозначает, что лиса сильна и мудра. Любая лисица, которая прожила достаточно долго, может стать «лисьим духом». Существуют два основных вида кицунэ: лисица мебу, или божественная лисица, часто ассоциируемая с богиней Инари, и ногицунэ, или дикая лисица (дословно «полевая лисица»), часто злая, имеющая коварный умысел.
У кицунэ может быть девять хвостов. Считается, что чем старше и опытнее лиса, тем больше у нее хвостов. В некоторых легендах говорится, что она отращивает еще один хвост каждые сотню или тысячу лет своей жизни. Однако лисы, встречающиеся в сказках, почти всегда обладают одним, пятью или девятью хвостами. Кицунэ, отрастившие девять хвостов, становятся серебристыми, белыми или золотыми. Эти кицунэ – кюби – получают силу бесконечной проницательности.
В отличие от тануки, кицунэ связаны с людьми, которые проживают на «их» территории. Такие люди называются кицунэ-моти. Лисы оберегают и опекают их. Любого, кто всего лишь повысит голос на кицунэ-моти, ждут несчастья и болезни.
Кошки-оборотни – нэко – по свойствам своего характера находятся примерно между кицунэ и тануки. Отношение к нэко у японцев варьируется от обожания до ненависти – в зависимости от их окраса. Рыжие кошки считаются воплощениями демонов, а трехцветные – вообще пособниками сил тьмы. В черно-белых кошках, наоборот, живут добрые духи, помогающие тем, кто о них заботится.
Традиционным изображением нэко является статуэтка кошки, поднявшей лапку к уху. Есть несколько легенд, почему нэко изображают таким образом. По одной из них, кошка, жившая в старом, заброшенном храме, каждый день выходила на дорогу, садилась и начинала махать лапкой, зазывая проходящий мимо народ в старое святилище. Увидев это, люди изумлялись и выполняли пожелание зверька. Спустя короткое время храм опять наполнился паствой и стал богат приношениями.
По другой версии, этот кот принадлежал красавице Юсугумо. Однажды, когда у девушки собрались гости, кот настойчиво пытался увести хозяйку в другую комнату. Один из гостей – самурай – во внезапном гневе ударил мечом упрямое животное. Отрубленная голова кота подскочила до потолка и впилась зубами в ядовитую змею, которая в то время, никем не замеченная, пыталась подползти к Юсугумо. Девушка тяжело переживала смерть своего любимца. Ее друзья, желая хоть как-то утешить красавицу, подарили ей статуэтку, изображающую кота, настороженно прислушивающегося к чему-то и приложившего лапку к уху.
Японцы верят, что кошки, как и лисицы, умеют превращаться в прекрасных девушек. Они могут быть как волшебными помощницами героев, так и искусительницами.
Вот одна из старых известных японских легенд об оборотнях.
В давние-давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то. Жуть, да и только!
Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?
А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.
– Да неужели никто с оборотнем справиться не может? – пожал плечами Тасукэ. – Ладно, помогу вам, сам в храм пойду.
Дождался он ночи и отправился в храм. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко!
Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.
Наконец, стихло все. Видит Тасукэ – стоит перед ним оборотень, улыбается.
– Ты кто такой? – спрашивает. – Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?
– Конечно, один. А то с кем же? – не понял Тасукэ и снова зевнул.
Оторопел оборотень:
– Так ты что же, меня не боишься?
– Что значит «боишься»? – не понял Тасукэ.
– Чудак ты, да и только! – захихикал оборотень. – Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься?
– Отстань от меня, – рассердился Тасукэ. – Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.
Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:
– Понимаешь, – говорит, – ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.
– Кто ты? Оборотень? – переспросил Тасукэ. – Никогда бы не поверил!
– Да, я – оборотень, – гордо ответил тот. – Ты тоже меня должен бояться!
– Ну, вот еще! – ответил Тасукэ. – Дурак я, что ли, тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу – мурашки по коже.
– Ну, я же говорил, говорил! – обрадовался оборотень. – Все на свете чего-нибудь боятся.
– Все? – не поверил Тасукэ. – И ты тоже?
– Я? – задумался оборотень. – По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.
Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.
– Светает уже, пора мне уходить, – говорит. – Приходи завтра, я тебя пугать буду!
На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.
В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, и видит – несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:
– Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду!
Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.
– Ну что, страшно тебе? – спрашивает. – Сейчас еще страшнее будет!
Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:
– Ой, боюсь! Ах, боюсь!
Обрадовался оборотень.
– Все чего-нибудь боятся! – кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усыпал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов.
Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью бросился из храма. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь – и в гриб превратился, большой-пребольшой.
Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят – а это и не монеты вовсе, а маленькие грибы. Так ни с чем и ушли.
Славянские оборотни
Древние славяне называли волка-оборотня волкодлаком, волколаком или волкулаком – человеком-волком, который сам способен превращаться в волка, а затем в человека, а также превращать в волков других людей. Легенды об оборотнях у всех славянских племен очень похожи. Сначала волколак был языческим образом, а затем превратился в христианского злого демона.
В летописи 1282 года говорится о волколаке, который «гонит облака и изъедает луну». В отличие от европейских мифов, у славян оборотень не был злым, кровожадным убийцей. Славяне не считали оборотничество ужасной болезнью. Это было необычно и без сомнения связывалось с колдовством, но часто оборотень – один из главных и положительных героев славянских сказок. Так, в древнем славянском защитном заговоре сказано следующее.
Способность превращаться в волка издревле приписывалась особо сильным колдунам и, видимо, составляла необходимую часть определенных обрядов. «Оборотиться» – превратиться – часто буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. «Оборачиваясь», человек как бы переворачивался той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам. У язычников все они были предками, родственниками и покровителями. В легендах об оборотнях грань между человеком и зверем – это узенькая полоска ножа, веревка, ветка, через которую полагается «перекинуться», чтобы стать зверем. То есть эта граница проходит через самого оборотня: он и человек, и животное одновременно. Практика оборотничества была настолько распространена среди славянских племен, что Геродот описывает как нечто само собой разумеющееся ежегодное превращение одного из славянских племен полностью на несколько дней в волков.
В летописи 1282 года говорится о волколаке, который «гонит облака и изъедает луну». В отличие от европейских мифов, у славян оборотень не был злым, кровожадным убийцей. Славяне не считали оборотничество ужасной болезнью. Это было необычно и без сомнения связывалось с колдовством, но часто оборотень – один из главных и положительных героев славянских сказок. Так, в древнем славянском защитном заговоре сказано следующее.
На море, на океане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц – золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской.Превращение в волка считалось уподоблением одному из самых почитаемых, могущественных, мудрых и наделяемых сверхъестественной силой зверей. Имя волка у славян-язычников было настолько священным, что его запрещалось произносить вслух всуе, а вместо этого волка называли «лютый».
Способность превращаться в волка издревле приписывалась особо сильным колдунам и, видимо, составляла необходимую часть определенных обрядов. «Оборотиться» – превратиться – часто буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. «Оборачиваясь», человек как бы переворачивался той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам. У язычников все они были предками, родственниками и покровителями. В легендах об оборотнях грань между человеком и зверем – это узенькая полоска ножа, веревка, ветка, через которую полагается «перекинуться», чтобы стать зверем. То есть эта граница проходит через самого оборотня: он и человек, и животное одновременно. Практика оборотничества была настолько распространена среди славянских племен, что Геродот описывает как нечто само собой разумеющееся ежегодное превращение одного из славянских племен полностью на несколько дней в волков.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента