Александр Григоров
Ничего личного
Рабочий день иерея Варсавы (в миру – Михаил «Бугай» Ломаев) начался как обычно: просмотр социальных сетей, новостных лент и форума приходского сайта. Потом Варсава провел обряды по видеочату: причащение (двадцать долларов) и исповедь (пятьдесят долларов). Причащаемый покупал в онлайн-магазине две картинки – с изображением вина и хлеба. Исповедуемый просто гнал контент, который хранился на сервере в течение месяца. При желании клиент мог пересмотреть свою исповедь, а за скромное пожертвование – и чужую. Самые занимательные материалы иерей хранил в отдельной папке – для правоохранительных органов. Обращались часто.
Выполнив утреннюю норму, Варсава помолился на веб-конференцию из столичного храма Новой Церкви и приготовился к изгнанию бесов из американского фильма, снятого очередным исчадием ада. Это была общественная нагрузка, правда, особых сил для выполнения работа не требовала. Нужно заблаговременно взять виски и мясное ассорти (во время Поста сойдет и суши), отсмотреть мерзость и написать качественную рецензию в журнал «Наш приход». На него миряне подписывались автоматически, оплачивая годовой аккаунт на сайте паствы.
Петров Пост закончился три дня как, поэтому Варсава взял за пузатое горлышко бутылку «Чивас Ригал» и налил на палец в квадратный бокал с двумя кубиками льда.
Не успели пройти начальные титры, как зазвонил телефон. Иерей нажал паузу и взял трубку. Точнее – нажал зеленый значок на сенсорном экране коммуникатора.
– Алло, Бугай, привет. Можешь говорить, преподобие?
– Привет, Ваня, могу. Но если опять будешь уговаривать…
– Да какой там! Слушай, срочно нужна статья в «Факел» по поводу вреда легких наркотиков. Как всегда, под рубрикой «Церковь проклинает».
– Ничего они не вредные, – пробурчал Ломаев и добавил: – Если в меру. Впрочем, это всего касается.
– Вот чудак человек! Ну представь, что они вредные. Ты же классный копирайтер, поэтому я тебе по сто долларов за тысячу знаков плачу.
– Брось свои речи медовые в уши лить. Я – пресвитер, а не копирайтер.
– Тоже неплохо звучит. Возвращался бы ты, Миша, мы бы таких дел накрутили…
– Мне и в лоне церкви хорошо. И вообще, я предупреждал!
Он нажал отбой, выпил виски и сунул в рот кусок балыка. Телефон зазвонил снова.
– Так что насчет статьи?
– Иди ты… – Миша налил полбокала и выпил одним глотком. – Когда дедлайн?
Михаил Ломаев приехал в Харитонов из районного центра – зажиточного, но далекого. С легкостью поступил в политехнический университет на «обработку металлов давлением» и так же легко его окончил. К концу обучения из ста человек на потоке осталось пятнадцать, понижать без того убогую статистику вуз не хотел. Будучи на третьем курсе, Миша стал автором телевизионной программы. Он и раньше обнаруживал талант к написанию сюжетов, но когда за это заплатили, силы удвоились.
За пять лет плавания в информационном эфире Ломаев повидал и написал многое – от рекламных роликов до сценария фильма, который, впрочем, так и не сняли. Миша считался одним из лучших журналистов в городе и зарабатывал весьма недурственно. Сменить профессию заставило слишком живое воображение.
Дар видеть написанное и услышанное не просто как текст, а как жизнь, проснулся у Миши до школы. Похожее относилось к музыке и картинам – Ломаев наблюдал их, будто по встроенному в голову телевизору. Поэтому ему с трудом давались детские сказки, в которых бал правили чудовища, злые волшебники и главные герои-дураки. Миша отрывался от книги, смотрел вокруг и не находил разницы между выдумкой и реальностью. Талант позволил добиться вершин в журналистике, он и сыграл с обладателем злую шутку. Для расширения творческого сознания Михаил выпивал – нечасто, но крепко. Однажды, в разгар корпоративного праздника, на экране показали шуточный клип, в котором участвовали сотрудники телеканала. Сценарий писал Ломаев. Пребывая в состоянии грогги, автор открыл в смартфоне текст, перечитал его и исчез.
Целый год никто из коллег не видел Бугая. А когда увидели, на Пасху, Ломаев был в рясе и епитрахили. Оказывается, окончил экстерном духовную семинарию и стал диаконом Варсавой. Впрочем, хорошие пропагандисты в Новой Церкви надолго не засиживались внизу. А тут как раз преставился старый харитоновский иерей, и Михаил занял «свято место».
Из прежних друзей он поддерживал связь с одним Иваном Сгущенко, и то по работе. Ваня добился должности директора информагентства, первым пересилил стыд и предложил Бугаю подрабатывать на журналистском поприще. Статьи и комментарии святого отца пользовались хорошим спросом у недалекой в вопросах писательской культуры и искусства рассказа публики. То есть у большинства.
– Алло, Ваня? Благослови тебя бог. Текст отправил.
– Спасибо, отец. Деньги – на карточку или сам заберешь?
– Давай на карточку, в ближайшее время вряд ли к вам выберусь.
– Ну, приятного аппетита тебе. Слышу – жуешь.
– Аминь, – ответил Варсава и допил виски.
Из послеобеденной дремы выдернул телефонный звонок – по шнуровому телефону с двенадцатью кнопками, по числу апостолов.
– А я смотрю, ты мобильный не берешь, значит, работаешь. Извини, что отвлек, – прозвучал в трубке не по годам твердый голос архиерея.
Варсава закрыл микрофон ладонью и откашлялся.
– Благословите, владыка.
– Бог благословит. Дело к тебе есть. У вас сегодня пройдет выставка-аукцион.
– Ничего не ведаю, ваше высокопреосвященство.
– Брось казенный тон, просьба личная, по дружбе звоню. Ты ничего и не должен был знать. И не знал бы, не случись оказии. Мероприятие закрытое, картины свозились давно, все – подлинники. Часть от выручки – пожертвования Новой Церкви, поэтому и колочусь. Один шедевр застрял у вас на таможне, без него не начнут. Таможенники соседские уперлись, антихристы, не дают свершиться благому делу. Ты бы разрулил вопрос, я в долгу не останусь.
Иерей прикинул, какие есть козыри в общении с таможней. Выходило немного. Хотя по Конституции государство – светское, служители культа имеют некоторую власть над умами и душами человеков в погонах. Но контрабанда – дело серьезное, к ней цитату из Святого Писания не приплетешь.
– Покорнейше прошу простить, владыка, но не сподручней ли вам…
– Было бы сподручней, кабы не африканские шаманы. Нагрянули без предупреждения, тулят контракт зело выгодный. Мол, откажемся от языческой веры в пользу Новой Церкви, будем принимать электронные обряды и проводить их согласно тарифам. За долю малую, как понимаешь. А доля на самом деле совсем не малая – у них нефти полно, вопрос государственной важности. Так что решать с ними надо, недосуг мелочевкой заниматься.
– Понял, ваше высокопреосвященство, уже в пути.
– Благослови тебя господь, Варсава.
Иерей освежился в джакузи, оделся по сану, нацепил на ухо серьгу блютуза. Вышел на улицу и оседлал внедорожник представительского класса. Седанов не любил – в них лежишь, как в кресле, а хочется сидеть по-человечески.
Харитонов – приграничный город, до контрольно-пропускного пункта всего тридцать километров. Проехав без препятствий родимый кордон, Варсава подрулил к администрации соседской таможни. Его мигом провели к начальнику.
В душном кабинете с открытыми окнами сидели трое. Подтянутый полковник говорил по телефону, отбиваясь от каких-то приказов. Полный и скользкий от пота человечек с линзой в руке рассматривал лежащую на столе картину. В углу на диване курил небритый красавец-мужчина в пляжных тапочках, легких брюках и расстегнутой рубашке. Виднелась волосатая грудь и золотой крест на внушительной цепи.
Когда полковник договорил, Варсава поклонился и сказал:
– Мир вам, дети мои. Благослови вас господь.
Таможенник отдал честь, скользкий на секунду отвлекся и продолжил исследование полотна, а пляжник вяло махнул рукой, вроде поприветствовал.
– По прошению архиерея Еввула нахожусь я в этом храме зоркости и справедливости, дабы снискать разумение и забрать богоугодного дела ради картину Тициана «Портрет Папы Павла III с кардиналом Алессандро Фарнезе и герцогом Оттавио Фарнезе».
– То есть как это? – удивился полковник. – Прямо так забрать?
– Нет, сначала перетрем, конечно, – согласился Варсава и сел перед таможенником, не дожидаясь на то разрешения.
Оказалось, что патриархат соседнего государства предупредил таможню о необычном грузе, но полковник попался с принципами и нарушать закон не собирался.
Суть проблемы объяснил человечек с линзой – эксперт по картинам. По документам, которые показал небритый курьер, «Портрет Папы Павла III» – копия кисти неизвестного мастера того же века. В багаже и была копия, но при обыске обнаружили подлинник – свернутый в рулон, без рамы. На него таможня не дала «добро», а задекларированную подделку – провозите.
Выполнив утреннюю норму, Варсава помолился на веб-конференцию из столичного храма Новой Церкви и приготовился к изгнанию бесов из американского фильма, снятого очередным исчадием ада. Это была общественная нагрузка, правда, особых сил для выполнения работа не требовала. Нужно заблаговременно взять виски и мясное ассорти (во время Поста сойдет и суши), отсмотреть мерзость и написать качественную рецензию в журнал «Наш приход». На него миряне подписывались автоматически, оплачивая годовой аккаунт на сайте паствы.
Петров Пост закончился три дня как, поэтому Варсава взял за пузатое горлышко бутылку «Чивас Ригал» и налил на палец в квадратный бокал с двумя кубиками льда.
Не успели пройти начальные титры, как зазвонил телефон. Иерей нажал паузу и взял трубку. Точнее – нажал зеленый значок на сенсорном экране коммуникатора.
– Алло, Бугай, привет. Можешь говорить, преподобие?
– Привет, Ваня, могу. Но если опять будешь уговаривать…
– Да какой там! Слушай, срочно нужна статья в «Факел» по поводу вреда легких наркотиков. Как всегда, под рубрикой «Церковь проклинает».
– Ничего они не вредные, – пробурчал Ломаев и добавил: – Если в меру. Впрочем, это всего касается.
– Вот чудак человек! Ну представь, что они вредные. Ты же классный копирайтер, поэтому я тебе по сто долларов за тысячу знаков плачу.
– Брось свои речи медовые в уши лить. Я – пресвитер, а не копирайтер.
– Тоже неплохо звучит. Возвращался бы ты, Миша, мы бы таких дел накрутили…
– Мне и в лоне церкви хорошо. И вообще, я предупреждал!
Он нажал отбой, выпил виски и сунул в рот кусок балыка. Телефон зазвонил снова.
– Так что насчет статьи?
– Иди ты… – Миша налил полбокала и выпил одним глотком. – Когда дедлайн?
Михаил Ломаев приехал в Харитонов из районного центра – зажиточного, но далекого. С легкостью поступил в политехнический университет на «обработку металлов давлением» и так же легко его окончил. К концу обучения из ста человек на потоке осталось пятнадцать, понижать без того убогую статистику вуз не хотел. Будучи на третьем курсе, Миша стал автором телевизионной программы. Он и раньше обнаруживал талант к написанию сюжетов, но когда за это заплатили, силы удвоились.
За пять лет плавания в информационном эфире Ломаев повидал и написал многое – от рекламных роликов до сценария фильма, который, впрочем, так и не сняли. Миша считался одним из лучших журналистов в городе и зарабатывал весьма недурственно. Сменить профессию заставило слишком живое воображение.
Дар видеть написанное и услышанное не просто как текст, а как жизнь, проснулся у Миши до школы. Похожее относилось к музыке и картинам – Ломаев наблюдал их, будто по встроенному в голову телевизору. Поэтому ему с трудом давались детские сказки, в которых бал правили чудовища, злые волшебники и главные герои-дураки. Миша отрывался от книги, смотрел вокруг и не находил разницы между выдумкой и реальностью. Талант позволил добиться вершин в журналистике, он и сыграл с обладателем злую шутку. Для расширения творческого сознания Михаил выпивал – нечасто, но крепко. Однажды, в разгар корпоративного праздника, на экране показали шуточный клип, в котором участвовали сотрудники телеканала. Сценарий писал Ломаев. Пребывая в состоянии грогги, автор открыл в смартфоне текст, перечитал его и исчез.
Целый год никто из коллег не видел Бугая. А когда увидели, на Пасху, Ломаев был в рясе и епитрахили. Оказывается, окончил экстерном духовную семинарию и стал диаконом Варсавой. Впрочем, хорошие пропагандисты в Новой Церкви надолго не засиживались внизу. А тут как раз преставился старый харитоновский иерей, и Михаил занял «свято место».
Из прежних друзей он поддерживал связь с одним Иваном Сгущенко, и то по работе. Ваня добился должности директора информагентства, первым пересилил стыд и предложил Бугаю подрабатывать на журналистском поприще. Статьи и комментарии святого отца пользовались хорошим спросом у недалекой в вопросах писательской культуры и искусства рассказа публики. То есть у большинства.
– Алло, Ваня? Благослови тебя бог. Текст отправил.
– Спасибо, отец. Деньги – на карточку или сам заберешь?
– Давай на карточку, в ближайшее время вряд ли к вам выберусь.
– Ну, приятного аппетита тебе. Слышу – жуешь.
– Аминь, – ответил Варсава и допил виски.
Из послеобеденной дремы выдернул телефонный звонок – по шнуровому телефону с двенадцатью кнопками, по числу апостолов.
– А я смотрю, ты мобильный не берешь, значит, работаешь. Извини, что отвлек, – прозвучал в трубке не по годам твердый голос архиерея.
Варсава закрыл микрофон ладонью и откашлялся.
– Благословите, владыка.
– Бог благословит. Дело к тебе есть. У вас сегодня пройдет выставка-аукцион.
– Ничего не ведаю, ваше высокопреосвященство.
– Брось казенный тон, просьба личная, по дружбе звоню. Ты ничего и не должен был знать. И не знал бы, не случись оказии. Мероприятие закрытое, картины свозились давно, все – подлинники. Часть от выручки – пожертвования Новой Церкви, поэтому и колочусь. Один шедевр застрял у вас на таможне, без него не начнут. Таможенники соседские уперлись, антихристы, не дают свершиться благому делу. Ты бы разрулил вопрос, я в долгу не останусь.
Иерей прикинул, какие есть козыри в общении с таможней. Выходило немного. Хотя по Конституции государство – светское, служители культа имеют некоторую власть над умами и душами человеков в погонах. Но контрабанда – дело серьезное, к ней цитату из Святого Писания не приплетешь.
– Покорнейше прошу простить, владыка, но не сподручней ли вам…
– Было бы сподручней, кабы не африканские шаманы. Нагрянули без предупреждения, тулят контракт зело выгодный. Мол, откажемся от языческой веры в пользу Новой Церкви, будем принимать электронные обряды и проводить их согласно тарифам. За долю малую, как понимаешь. А доля на самом деле совсем не малая – у них нефти полно, вопрос государственной важности. Так что решать с ними надо, недосуг мелочевкой заниматься.
– Понял, ваше высокопреосвященство, уже в пути.
– Благослови тебя господь, Варсава.
Иерей освежился в джакузи, оделся по сану, нацепил на ухо серьгу блютуза. Вышел на улицу и оседлал внедорожник представительского класса. Седанов не любил – в них лежишь, как в кресле, а хочется сидеть по-человечески.
Харитонов – приграничный город, до контрольно-пропускного пункта всего тридцать километров. Проехав без препятствий родимый кордон, Варсава подрулил к администрации соседской таможни. Его мигом провели к начальнику.
В душном кабинете с открытыми окнами сидели трое. Подтянутый полковник говорил по телефону, отбиваясь от каких-то приказов. Полный и скользкий от пота человечек с линзой в руке рассматривал лежащую на столе картину. В углу на диване курил небритый красавец-мужчина в пляжных тапочках, легких брюках и расстегнутой рубашке. Виднелась волосатая грудь и золотой крест на внушительной цепи.
Когда полковник договорил, Варсава поклонился и сказал:
– Мир вам, дети мои. Благослови вас господь.
Таможенник отдал честь, скользкий на секунду отвлекся и продолжил исследование полотна, а пляжник вяло махнул рукой, вроде поприветствовал.
– По прошению архиерея Еввула нахожусь я в этом храме зоркости и справедливости, дабы снискать разумение и забрать богоугодного дела ради картину Тициана «Портрет Папы Павла III с кардиналом Алессандро Фарнезе и герцогом Оттавио Фарнезе».
– То есть как это? – удивился полковник. – Прямо так забрать?
– Нет, сначала перетрем, конечно, – согласился Варсава и сел перед таможенником, не дожидаясь на то разрешения.
Оказалось, что патриархат соседнего государства предупредил таможню о необычном грузе, но полковник попался с принципами и нарушать закон не собирался.
Суть проблемы объяснил человечек с линзой – эксперт по картинам. По документам, которые показал небритый курьер, «Портрет Папы Павла III» – копия кисти неизвестного мастера того же века. В багаже и была копия, но при обыске обнаружили подлинник – свернутый в рулон, без рамы. На него таможня не дала «добро», а задекларированную подделку – провозите.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента