Страница:
В частях вылеты на бомбометание обычно производились силами звена (3 самолета), эскадрильи (9 самолетов), группы (36 самолетов) или целой эскадры (93 самолета). На практике в годы войны в боевом вылете часто участвовало произвольное количество пикировщиков – в воздух поднимались все готовые к старту самолеты. Расстояние между машинами каждого отдельного звена оставалось неизменным в любом случае, а расстояние между звеньями могло сокращаться в случае атаки истребителей противника, чтобы облегчить совместную оборону. Пикирование обычно осуществлялось под углом 70–85 градусов, иногда вертикально вниз. Перед пикированием следовало закрыть жалюзи радиатора. Переход в пикирование осуществлялся либо простым опусканием носа самолета, либо переворотом через крыло. Уже во время пикирования выпускались воздушные тормоза. После выхода из пике летчик должен был открыть жалюзи радиатора, убрать тормоза и устройство для сброса бомбы.
Нужно сказать, что потенциальные противники Германии не считали «Штуку» особенно серьезным противником. Советские специалисты в Испании характеризовали его в основном как легкий тихоходный устаревший бомбардировщик. Британское министерство авиации придерживалось во многом аналогичного мнения: «О тактике пикирующих бомбардировщиков известно мало, скорее всего они будут использовать обычные методы. В настоящее время для этой цели предназначены 12 эскадрилий, но будет или нет использоваться этот метод, зависит в основном от способности Германии производить пригодный для этого бомбардировщик. Судя по всему, этот метод атаки будет использоваться только для поддержки наземных сил, а не как средство удара по атакованной стране. Этот вывод базируется на том основании, что вряд ли пикирующий бомбардировщик будет иметь дальность полета, достаточную для дальних рейдов».
К началу Второй мировой в германских военно-воздушных силах насчитывалось 336 Ju-87 модификаций А и В. Это составляло весомую часть Люфтваффе, которые в целом насчитывали на 1 сентября 1939 года более 4 тысяч самолетов, в том числе почти 1200 бомбардировщиков и примерно столько же истребителей. Этой армаде предстояло пройти первую серьезную проверку.
Глава 3
Нужно сказать, что потенциальные противники Германии не считали «Штуку» особенно серьезным противником. Советские специалисты в Испании характеризовали его в основном как легкий тихоходный устаревший бомбардировщик. Британское министерство авиации придерживалось во многом аналогичного мнения: «О тактике пикирующих бомбардировщиков известно мало, скорее всего они будут использовать обычные методы. В настоящее время для этой цели предназначены 12 эскадрилий, но будет или нет использоваться этот метод, зависит в основном от способности Германии производить пригодный для этого бомбардировщик. Судя по всему, этот метод атаки будет использоваться только для поддержки наземных сил, а не как средство удара по атакованной стране. Этот вывод базируется на том основании, что вряд ли пикирующий бомбардировщик будет иметь дальность полета, достаточную для дальних рейдов».
К началу Второй мировой в германских военно-воздушных силах насчитывалось 336 Ju-87 модификаций А и В. Это составляло весомую часть Люфтваффе, которые в целом насчитывали на 1 сентября 1939 года более 4 тысяч самолетов, в том числе почти 1200 бомбардировщиков и примерно столько же истребителей. Этой армаде предстояло пройти первую серьезную проверку.
Глава 3
Инструмент блицкрига: Польша
В августе 1939 года было произведено развертывание сил для вторжения в Польшу. Действия сухопутных войск должны были поддерживать два воздушных флота – 1-й под командованием Кессельринга и 4-й под командованием Лера. Общее число самолетов, выставленных против Польши, до сих пор является предметом споров – называются числа в диапазоне от 1300 до 2000 самолетов. Однако точно известно, что в Польской кампании должны были принять участие 219 пикировщиков Ju-87B (о боевом использовании «Антонов» всерьез никто не задумывался).
Уже начало войны стало для «Штук» в высшей степени символичным. Именно они нанесли первый бомбовый удар в ходе Второй мировой. Поднявшись в воздух в предрассветных сумерках 1 сентября, звено Ju-87 под командованием обер-лейтенанта Бруно Диллея из состава 3-й эскадрильи 1-й эскадры пикирующих бомбардировщиков нанесло удар по позициям поляков у стратегически важного железнодорожного моста через Вислу у Диршау, в 50 километрах южнее Данцига. Захват этого моста – для которого был выделен специальный бронепоезд – существенно облегчил бы соединение частей, наступавших с запада, из основной части Германии, и с востока, с территории Восточной Пруссии. Задача пикировщиков заключалась в том, чтобы бомбами повредить кабели, позволявшие взорвать мост.
Операция была достаточно хорошо подготовленной. Еще до войны Диллей с несколькими товарищами неоднократно ездил на поезде в Восточную Пруссию, чтобы хорошенько осмотреть из окна окрестности моста. На полигоне в Инстербурге отрабатывалось точное бомбометание с малых высот – к цели решено было подходить на бреющем полете. Несмотря на плохую погоду в день начала войны, тройка пикировщиков в 4.26 поднялась в воздух и в 4.35 сбросила бомбы на цель с десятиметровой высоты. Пилоты выполнили поставленную задачу – взрывами кабели, по которым должен был быть передан сигнал на взрыв моста, оказались перебиты. Это произошло за 15 минут до того, как сухопутные войска пересекли границу. Однако полякам удалось частично восстановить кабели и взорвать один из пролетов моста до прибытия бронепоезда.
За первой тройкой последовали и другие пикировщики. Однако запланированного командованием мощного удара с воздуха не получилось. Причина была весьма простой и прозаичной – значительная часть театра военных действий до второй половины дня была окутана низкой облачностью, сделавшей действия авиации практически невозможными. Лишь наиболее подготовленные подразделения рисковали подняться в воздух. Около семи часов утра возвращавшиеся с бомбежки одного из польских аэродромов Ju-87 из состава 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков вступили в бой с польскими истребителями PZL P.11C. В ходе этого боя пикировщиком Фрака Нойберта был сбит истребитель капитана Медвецкого. Это была первая воздушная победа Люфтваффе во Второй мировой войне – и, возможно, в принципе первая воздушная победа в этой кампании.
Существуют две версии этого боя. По одним данным, польский истребитель был сбит стрелком «Штуки», по другим – пилотом из бортовых пулеметов. Вторая версия выглядит даже более предпочтительной: устаревший Р.11С по своим летным характеристикам был практически не лучше немецкого пикировщика, поэтому атаковать немцев полякам приходилось обычно на встречных курсах. Кроме того, сравнительно маневренные Ju-87 в ходе войны неоднократно вступали в воздушные бои на виражах с истребителями.
О событиях первого дня войны впоследствии рассказывал Фридрих Ланг, один из пилотов пикировщиков: «В этот день 1-й группе второй эскадры пикирующих бомбардировщиков было выделено несколько целей. Лишь 1-я и 2-я эскадрильи группы должны были атаковать ангары аэродрома Кракова. Я полетел в звене командира эскадрильи капитана Хитчхольда. По пути к цели над промышленным районом Верхней Силезии мы столкнулись с огромными массами облаков как раз на нашей высоте – 5000 метров и выше. Мы летели с кислородными масками на лицах сквозь тучи. Крошечные льдинки, тонкие, как иголки, вырастали на стенах кабин. Какое-то время мы не видели земли. Все было темно и мрачно. 3-я эскадрилья отделилась от основной группы, чтобы атаковать цели рядом с границей. Судя по времени полета, мы уже должны были находиться рядом с Краковом, но сказать это наверняка было нельзя. Поэтому майор Динорт решил спуститься и сориентироваться на местности, прежде чем продолжать путь. После захватывающего дух спуска мы выскочили из туч на высоте примерно 500 метров над какой-то долиной, по которой текла маленькая речушка. Перед глазами все плыло и крутилось, пока мы не услышали в наушниках голос командира: «Прекратить снижение. Развернуться на запад». Майор Динорт кое-как восстановил управление самолетом и вышел в голову группы. Мы пристроились за ним в относительном порядке. Маленькая речка вывела нас из заполненной тучами долины, и мы оказались на свободе. Мы все еще находились где-то над северными склонами Бескид, и мы все еще несли свои бомбы. Мы сбросили их с высоты 400 метров с горизонтального полета на польский аэродром, который совершенно неожиданно появился перед нами. Все, что мы смогли увидеть, – маленькая мачта с полосатым красно-белым конусом и деревянный ангар. Ничего больше».
На польский аэродром пикировщики вышли совершенно случайно и атаковали его, по сути, как бог на душу положит. Именно отсюда взлетел злосчастный самолет Медвецкого. Ланг вспоминал об этом бое: «Вскоре после нашей атаки на нас неожиданно набросились 2 истребителя PZL Р-11. Один из них заложил левый вираж, находясь ниже и прямо впереди меня, после чего открыл по мне огонь. Мое левое крыло и хвостовая часть фюзеляжа вскоре были изрешечены пробоинами, и через пару секунд истребитель пропал. Мы сомкнулись теснее и продолжали полет, все еще не зная, где мы находимся. Тем временем выяснилось, что вместе держатся только самолеты штаба группы и 1-й эскадрильи, причем пропал сам командир. Местность под нами постепенно пробуждалась. Хитчхольд полетел к железнодорожной станции, и мы смогли прочитать вывеску с названием. Наконец-то мы определили, куда попали. Через 20 минут мы приземлились на своем аэродроме в Нидер-Элльгуте. Динорт потерял нас и сел в Брюнне, когда у него кончилось топливо. Остальные самолеты 1-й эскадрильи под командованием лейтенанта Нойберта и 2-й эскадрильи Мертца в конце концов все-таки провели, как и намечалось, бомбежку ангаров краковского аэродрома. Нойберт не заметил, когда наши самолеты внезапно вывалились из облаков, и продолжал полет на высоте 5–6 тысяч метров в направлении на восток. Когда тучи наконец кончились и снова засияло солнце, выяснилось, что с ним летит только его звено и часть 2-й эскадрильи. В Тарнове, в 80 км от Кракова, он наконец выяснил, где находится, и атаковал цель, хотя немного позднее намеченного времени. Пикировщики зашли с востока, что позволило добиться полной неожиданности. Нойберт сумел сбить истребитель PZL Р-11, который неожиданно возник прямо перед ним во время атаки. Левое крыло моего Ju-87 следовало заменить, поэтому я был вынужден пропустить несколько следующих вылетов». Как видно, действия знаменитых впоследствии «Штук» пока были далеки от совершенства.
Кроме того, именно Ju-87 стал первой потерей Люфтваффе в войне. Речь идет о машине из состава 1-й эскадры пикирующих бомбардировщиков. По некоторым данным, она была уничтожена польским истребителем на полчаса раньше описанного выше воздушного боя и может претендовать на звание первого сбитого во Второй мировой самолета.
Во второй половине дня погода улучшилась, и действия авиации несколько активизировались. Наибольшим успехом дня стал удар по Волынской кавалерийской бригаде – атака трех десятков «Штук» уничтожила штаб соединения, нанесла конникам большие потери и, по сути, положила конец существованию бригады как боеспособного соединения. Каюс Беккер красочно описывает эти события в своей книге «Люфтваффе. Рабочая высота 4000 метров»:
«К полудню были получены дополнительные данные воздушной разведки, работу которой также сильно затрудняла ограниченная видимость вследствие сильного тумана. Сообщалось о крупных скоплениях сил польской кавалерии под Велюнем у левого фланга германского 16-го армейского корпуса. Наблюдались колонны под Дзялочином на Варте севернее Ченстохова. А по железнодорожной линии у Здуньской Воли следовали составы с войсками в тот же район сосредоточения.
Внезапно на командном пункте 1-й группы под командованием майора Оскара Динорта, в прошлом пилота-спортсмена, резко зазвонил телефон. У аппарата полковник Байер, командир 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков.
– Пора, Динорт, – говорит Байер. – Новое задание. Немедленно вылетайте.
На аэродроме Нидерэльгут, у подножия горы, самолеты уже выкатывают из укрытий и запускают двигатели. Краткая постановка боевых задач, и вот тридцать Ju-87B на старте. Пикирующие бомбардировщики с характерным изломом профиля крыла и широко расставленными неубирающимися шасси изготовились на взлетной полосе. В 12.50 взлетело штабное звено. Вскоре в воздух поднялась вся группа; набрав высоту, пилоты развернулись на восток.
Внизу быстро мелькали деревеньки и хутора. Из дымки вырисовывался крупный населенный пункт. Судя по выбранному курсу, это Велюнь. Майор Динорт, отложив карту, сосредоточился на цели. Изучает детали. Клубами поднимается черный дым – в городке у самой дороги горят несколько зданий. Да, это та самая дорога, которая ведет в Велюнь! А на ней крохотным, но все же различимым червяком изогнулась колонна – неприятельские войска!
Динорт делает левый разворот. Быстро оглядывается: самолеты перестраиваются для атаки. И командир группы видит перед собой цель. Она стремительно увеличивается в размерах. Теперь это уже не какой-то безликий червь, ползущий по мертвой карте пейзажа, а грузовики, люди, лошади.
Да-да, именно лошади. А на них – польские кавалеристы. Пикирующие бомбардировщики против кавалерии. Будто здесь сошлись в поединке две разные эпохи. Такова война. Внизу все превращается в ад. Кавалеристы пытаются спастись в чистом поле.
Майор Динорт направляет самолет вдоль дороги. На высоте 1200 метров он нажимает кнопку на штурвале. Корпус «Юнкерса» слегка вздрагивает. Бомба сброшена и падает.
Теперь выровнять машину. Разворот, и снова вверх. Противозенитный маневр. После этого можно позволить себе мельком взглянуть вниз. Бомба легла у самой обочины. В воздухе крутятся щепки, взметнулись клубы дыма. Остальные самолеты наносят удары по своим целям.
Грохот разрывов внизу. Пилоты бросают машины вверх. Изворачиваются, как могут, чтобы не угодить под огненные трассы, протянувшиеся с земли, – зенитки не дремлют. Над городом вся группа собирается для новой атаки. Вторая цель – северный выезд из города. Динорт замечает большой крестьянский хутор, явно используемый в качестве командного пункта. Вокруг него кишат солдаты.
На этот раз штабное звено действует слаженно. До земли всего лишь 1200 метров. Невзирая на это, они почти отвесно пикируют и сбрасывают бомбы. Несколько мгновений спустя разыгравшаяся на земле драма уже скрывается в клубах дыма. Драма противника, поверженного в сотни раз более сильным оружием.
Но это еще не все. 1-я группа 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков под командованием полковника Шварцкопфа повторно атакует тот же объект. Когда, несмотря на эту атаку, докладывают о каком-то передвижении войск под Велюнем, еще одна группа получает приказ продолжить истребление противника.
За несколько часов 90 пикирующих бомбардировщиков сбросили бомбы прямо в центр расположения польской кавалерийской бригады. После этого она перестала существовать как боеспособное соединение, а уцелевшим пришлось спасаться паническим бегством в восточном направлении. Лишь к вечеру остатки разметанной бомбардировкой бригады собрались за много километров от места трагедии».
Описание весьма красочное – и действительно, подобные ситуации не раз повторялись в сентябрьские дни 1939 года. Однако далеко не всегда «Штукам» удавалось добиться столь внушительных успехов. Например, менее удачными оказались удары по аэродромам – разгромить польскую авиацию на земле, во многом в связи с утратой эффекта внезапности, немцам не удалось. Тем не менее, хотя в дальнейшем польские истребители смогли нанести довольно значительные потери частям Люфтваффе, германская авиация с первых часов кампании прочно удерживала господство в воздухе.
Не слишком успешной стала и атака пикировщиков по командованием Диллея, задачей которой было уничтожение 1 сентября польских радиовещательных комплексов в Бабице и Лацы. Несмотря на множество близких попаданий, мачты антенн устояли.
Помимо атаки различных объектов на фронте и в тылу польской армии, пикировщики в первый день войны нанесли серьезный ущерб флоту Речи Посполитой. В ударах по кораблям, по некоторым данным, приняли участие в общей сложности до 120 самолетов. В порту Гдыни был потоплен старый миноносец «Мазур», получивший сразу несколько попаданий. В тот же день получил серьезные повреждения крупнейший корабль польского флота – минный заградитель «Гриф». Часть польских кораблей в ближайшие дни ушла в Британию, оставшиеся отошли на военно-морскую базу Хель, где и нашли свой конец, несмотря на хорошую противовоздушную оборону гавани.
3 сентября были потоплены «Гриф», а также эсминец «Вихер» и два тральщика – «Мева» и «Рыбитва». Три дня спустя оказалась потоплена канонерская лодка «Генерал Галлер». Кроме того, жертвами атак с воздуха стало множество малых вспомогательных кораблей и судов. Польские военно-морские силы практически прекратили свое существование, причем решающую роль в этом сыграли именно «Штуки». В дальнейшем пикировщики активно использовались против защитников военно-морской базы Хель. Атаки этого укрепленного порта продолжались до самого конца кампании. Один из участников налетов, капитан Блаттнер, вспоминал впоследствии:
«Через три минуты после получения приказа на атаку мы были уже в воздухе. Мы находились на высоте 7000 метров, когда пересекли линию побережья. Я вел свою эскадрилью по широкой дуге над морем, чтобы приблизиться к Хеле с востока со стороны солнца. Сквозь небольшие разрывы в облаках я мог видеть, как справа от нас 4-ю группу 1-й учебной эскадры, направлявшуюся к Гдыне, обстреливали зенитные орудия. Мы тоже приближались к своей цели. Мой бортрадист сообщил о разрывах зенитных снарядов на расстоянии 100–150 метров от нас. Все мысли о зенитках отошли на задний план, когда эскадрилья начала круто пикировать. Несмотря на кажущийся беспорядок, каждый самолет имел определенную цель. Недели наших тренировок не были потрачены впустую!»
На суше «Штуки» тоже действовали весьма эффективно. 2 сентября они добились крупного успеха, атаковав позиции поляков юго-восточнее Ченстохова. 40 машин из состава 2-й и 76-й эскадр внезапно атаковали подразделения польской пехотной дивизии, выгружавшиеся на станции Петрков, и нанесли им существенный ущерб. В дальнейшем пикировщики эффективно поддерживали наступавшие сухопутные войска. После войны Динорт вспоминал о налете на мост через Вислу в районе Модлина: «Мы поднялись сквозь серые облака на высоту 1200 метров, где было более или менее чистое небо. Курс – северо-восток. Лобовое стекло заливало дождем. Видимость была не очень хорошая. Только случайные вспышки на земле и Висла, замеченная сквозь небольшие разрывы в облаках, позволили мне сориентироваться. Наконец я увидел под нами крепость Модлин и мосты через Вислу, которые выглядели как светлые полоски на темном фоне реки. Это наша цель. Момент настал. Переворот через крыло и вниз! Самолет падает как камень, до земли 1400 метров, 1200 метров… Нажимаю на кнопку сброса, и бомба летит вниз. Я вывожу самолет из пике и выполняю обычный противозенитный маневр. Затем я смотрю назад. Штабное звено пикирует на мост. Справа позади них 1-я эскадрилья – темные тени на фоне светлых облаков. Одна бомба попадает точно в центр моста».
Немалую роль пикировщики сыграли в ходе сражения на Бзуре, которое началось 9 сентября с неожиданного для немцев контрнаступления польских войск. Срочно стянутые в район боев подразделения Люфтваффе, в том числе две трети участвовавших в Польской кампании пикировщиков, в условиях почти безраздельного господства в воздухе наносили полякам серьезный урон и затрудняли им наступательные действия. Пик активности «восемьдесят седьмых» пришелся на 16–17 сентября. Как писал один из польских офицеров, «массированный налет на переправу у Витковице стал рекордным как по числу самолетов, так и по частоте атак. Каждое передвижение, любое скопление техники и людей, каждая подъездная дорога подвергались опустошительному обстрелу или бомбардировке. На земле разверзся ад. Мосты были разрушены, переправы разбиты, колонны, дожидавшиеся своей очереди на переправах, разметаны бомбами». Польские ВВС не могли оказать Люфтваффе сколько-нибудь значительного сопротивления. Пилоты «Штук» использовали в основном 50-килограммовые осколочные бомбы, особенно эффективные против живой силы, а также часто обстреливали вражеские подразделения с бреющего полета из пулеметов.
Самой крупной воздушной операцией Польской кампании стала бомбардировка Варшавы 15 сентября. Удары пикировщиков по польской столице, в которых принимали участие десятки самолетов, начались еще 9 сентября. В середине месяца состоялся крупнейший воздушный налет. Описания и трактовки этого события довольно противоречивы. Начнем с того, что некоторые исследователи (главным образом немецкие) вообще отрицают сам факт налета, говоря о том, что имели место лишь разрозненные атаки оборонительных сооружений польской столицы. Расходятся данные и относительно числа задействованных самолетов. По одним данным, в налете на Варшаву приняло участие около 400 самолетов, в том числе 240 Ju-87 – почти все машины этого типа, имевшиеся в двух воздушных флотах и сконцентрированные под командованием Рихтхофена. По другим сведениям, почти все атакующие самолеты были пикировщиками, а их общее число не превышало 180 машин.
Кессельринг, осуществлявший общее руководство этим налетом, после войны писал в своих воспоминаниях: «На моем участке фронта почти все оперативные перемещения польских сил неизбежно осуществлялись через Варшаву. Это определило нашу стратегию, состоявшую прежде всего в нанесении ударов по узловым транспортным магистралям и их пересечениям. Чтобы предотвратить разрушение города, я приказал применять для решения этой задачи исключительно бомбардировщики «Штука», способные осуществлять бомбометание с предельно малой высоты. Они должны были действовать под прикрытием истребителей. Было сброшено большое количество 1000-килограммовых бомб. Результаты бомбардировок железнодорожных узлов были удовлетворительными, однако на совесть выстроенные мосты устояли, продемонстрировав тем самым, что есть задачи, которые с помощью авиаударов решить невозможно. К сожалению, мы усвоили этот урок лишь в последние годы войны». Тем самым фельдмаршал пытался отвести от себя обвинение в том, что бомбежка Варшавы стала первым актом гитлеровского «воздушного террора».
На самом деле это описание не вполне соответствует действительности. Одной из приоритетных целей налета на Варшаву было выведение из строя объектов транспортной инфраструктуры, а также оборонительных сооружений – поляки собирались отстаивать Варшаву, превратив ее в крепость, и немцам приходилось считаться с весьма нежелательной перспективой затяжных боев за город. Именно поэтому пришлось применять для ударов пикировщики – для ковровых бомбардировок, учитывая масштабы города, у Люфтваффе было попросту недостаточно сил.
Но одними военными объектами никто изначально ограничиваться не собирался. Вместе со «Штуками» в налетах принимали участие средние бомбардировщики, сбрасывавшие зажигательные бомбы с горизонтального полета. В результате весьма значительный ущерб был причинен и жилым массивам, в первую очередь еврейского квартала. Совершенно очевидно, что командиры Люфтваффе ставили перед собой задачу психологического воздействия на население польской столицы и особенно в средствах не стеснялись.
Между тем удары по Варшаве (а за налетом 15 сентября последовали новые бомбардировки, продолжавшиеся вплоть до капитуляции польской столицы 27-го числа того же месяца) вовсе не были легкой прогулкой для пикировщиков. Зенитные орудия оказывали им весьма жаркий прием. Кессельринг, лично посетивший аэродромы базирования пикировщиков после налета на Варшаву, чтобы побеседовать с пилотами, изумлялся тому, какие повреждения получали Ju-87 – и тем не менее были способны благополучно дотянуть до базы. Множество пробоин, наполовину сорванная обшивка плоскостей и фюзеляжа были отнюдь не редкой картиной. Налеты на Варшаву продемонстрировали высокую живучесть пикировщика – одна из главных причин, по которой эти самолеты смогли просуществовать на фронте до самого конца войны.
Последней крупной операцией «Юнкерсов» в этой кампании была бомбардировка Модлина 25 и 26 сентября. Польская кампания продлилась меньше месяца – 27 сентября Польша капитулировала; Германия одержала первую победу во Второй мировой войне. Значительный вклад в эту победу внесли пикировщики. Впрочем, их значение нельзя преувеличивать; «Штуки» не были каким-то «чудо-оружием», способным в одиночку решать исход сражений. Они были лишь одним из весьма эффективных инструментов, которыми располагало германское командование. И, как всякий инструмент, могли хорошо звучать только в хорошем оркестре.
Уже начало войны стало для «Штук» в высшей степени символичным. Именно они нанесли первый бомбовый удар в ходе Второй мировой. Поднявшись в воздух в предрассветных сумерках 1 сентября, звено Ju-87 под командованием обер-лейтенанта Бруно Диллея из состава 3-й эскадрильи 1-й эскадры пикирующих бомбардировщиков нанесло удар по позициям поляков у стратегически важного железнодорожного моста через Вислу у Диршау, в 50 километрах южнее Данцига. Захват этого моста – для которого был выделен специальный бронепоезд – существенно облегчил бы соединение частей, наступавших с запада, из основной части Германии, и с востока, с территории Восточной Пруссии. Задача пикировщиков заключалась в том, чтобы бомбами повредить кабели, позволявшие взорвать мост.
Операция была достаточно хорошо подготовленной. Еще до войны Диллей с несколькими товарищами неоднократно ездил на поезде в Восточную Пруссию, чтобы хорошенько осмотреть из окна окрестности моста. На полигоне в Инстербурге отрабатывалось точное бомбометание с малых высот – к цели решено было подходить на бреющем полете. Несмотря на плохую погоду в день начала войны, тройка пикировщиков в 4.26 поднялась в воздух и в 4.35 сбросила бомбы на цель с десятиметровой высоты. Пилоты выполнили поставленную задачу – взрывами кабели, по которым должен был быть передан сигнал на взрыв моста, оказались перебиты. Это произошло за 15 минут до того, как сухопутные войска пересекли границу. Однако полякам удалось частично восстановить кабели и взорвать один из пролетов моста до прибытия бронепоезда.
За первой тройкой последовали и другие пикировщики. Однако запланированного командованием мощного удара с воздуха не получилось. Причина была весьма простой и прозаичной – значительная часть театра военных действий до второй половины дня была окутана низкой облачностью, сделавшей действия авиации практически невозможными. Лишь наиболее подготовленные подразделения рисковали подняться в воздух. Около семи часов утра возвращавшиеся с бомбежки одного из польских аэродромов Ju-87 из состава 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков вступили в бой с польскими истребителями PZL P.11C. В ходе этого боя пикировщиком Фрака Нойберта был сбит истребитель капитана Медвецкого. Это была первая воздушная победа Люфтваффе во Второй мировой войне – и, возможно, в принципе первая воздушная победа в этой кампании.
Существуют две версии этого боя. По одним данным, польский истребитель был сбит стрелком «Штуки», по другим – пилотом из бортовых пулеметов. Вторая версия выглядит даже более предпочтительной: устаревший Р.11С по своим летным характеристикам был практически не лучше немецкого пикировщика, поэтому атаковать немцев полякам приходилось обычно на встречных курсах. Кроме того, сравнительно маневренные Ju-87 в ходе войны неоднократно вступали в воздушные бои на виражах с истребителями.
О событиях первого дня войны впоследствии рассказывал Фридрих Ланг, один из пилотов пикировщиков: «В этот день 1-й группе второй эскадры пикирующих бомбардировщиков было выделено несколько целей. Лишь 1-я и 2-я эскадрильи группы должны были атаковать ангары аэродрома Кракова. Я полетел в звене командира эскадрильи капитана Хитчхольда. По пути к цели над промышленным районом Верхней Силезии мы столкнулись с огромными массами облаков как раз на нашей высоте – 5000 метров и выше. Мы летели с кислородными масками на лицах сквозь тучи. Крошечные льдинки, тонкие, как иголки, вырастали на стенах кабин. Какое-то время мы не видели земли. Все было темно и мрачно. 3-я эскадрилья отделилась от основной группы, чтобы атаковать цели рядом с границей. Судя по времени полета, мы уже должны были находиться рядом с Краковом, но сказать это наверняка было нельзя. Поэтому майор Динорт решил спуститься и сориентироваться на местности, прежде чем продолжать путь. После захватывающего дух спуска мы выскочили из туч на высоте примерно 500 метров над какой-то долиной, по которой текла маленькая речушка. Перед глазами все плыло и крутилось, пока мы не услышали в наушниках голос командира: «Прекратить снижение. Развернуться на запад». Майор Динорт кое-как восстановил управление самолетом и вышел в голову группы. Мы пристроились за ним в относительном порядке. Маленькая речка вывела нас из заполненной тучами долины, и мы оказались на свободе. Мы все еще находились где-то над северными склонами Бескид, и мы все еще несли свои бомбы. Мы сбросили их с высоты 400 метров с горизонтального полета на польский аэродром, который совершенно неожиданно появился перед нами. Все, что мы смогли увидеть, – маленькая мачта с полосатым красно-белым конусом и деревянный ангар. Ничего больше».
На польский аэродром пикировщики вышли совершенно случайно и атаковали его, по сути, как бог на душу положит. Именно отсюда взлетел злосчастный самолет Медвецкого. Ланг вспоминал об этом бое: «Вскоре после нашей атаки на нас неожиданно набросились 2 истребителя PZL Р-11. Один из них заложил левый вираж, находясь ниже и прямо впереди меня, после чего открыл по мне огонь. Мое левое крыло и хвостовая часть фюзеляжа вскоре были изрешечены пробоинами, и через пару секунд истребитель пропал. Мы сомкнулись теснее и продолжали полет, все еще не зная, где мы находимся. Тем временем выяснилось, что вместе держатся только самолеты штаба группы и 1-й эскадрильи, причем пропал сам командир. Местность под нами постепенно пробуждалась. Хитчхольд полетел к железнодорожной станции, и мы смогли прочитать вывеску с названием. Наконец-то мы определили, куда попали. Через 20 минут мы приземлились на своем аэродроме в Нидер-Элльгуте. Динорт потерял нас и сел в Брюнне, когда у него кончилось топливо. Остальные самолеты 1-й эскадрильи под командованием лейтенанта Нойберта и 2-й эскадрильи Мертца в конце концов все-таки провели, как и намечалось, бомбежку ангаров краковского аэродрома. Нойберт не заметил, когда наши самолеты внезапно вывалились из облаков, и продолжал полет на высоте 5–6 тысяч метров в направлении на восток. Когда тучи наконец кончились и снова засияло солнце, выяснилось, что с ним летит только его звено и часть 2-й эскадрильи. В Тарнове, в 80 км от Кракова, он наконец выяснил, где находится, и атаковал цель, хотя немного позднее намеченного времени. Пикировщики зашли с востока, что позволило добиться полной неожиданности. Нойберт сумел сбить истребитель PZL Р-11, который неожиданно возник прямо перед ним во время атаки. Левое крыло моего Ju-87 следовало заменить, поэтому я был вынужден пропустить несколько следующих вылетов». Как видно, действия знаменитых впоследствии «Штук» пока были далеки от совершенства.
Кроме того, именно Ju-87 стал первой потерей Люфтваффе в войне. Речь идет о машине из состава 1-й эскадры пикирующих бомбардировщиков. По некоторым данным, она была уничтожена польским истребителем на полчаса раньше описанного выше воздушного боя и может претендовать на звание первого сбитого во Второй мировой самолета.
Во второй половине дня погода улучшилась, и действия авиации несколько активизировались. Наибольшим успехом дня стал удар по Волынской кавалерийской бригаде – атака трех десятков «Штук» уничтожила штаб соединения, нанесла конникам большие потери и, по сути, положила конец существованию бригады как боеспособного соединения. Каюс Беккер красочно описывает эти события в своей книге «Люфтваффе. Рабочая высота 4000 метров»:
«К полудню были получены дополнительные данные воздушной разведки, работу которой также сильно затрудняла ограниченная видимость вследствие сильного тумана. Сообщалось о крупных скоплениях сил польской кавалерии под Велюнем у левого фланга германского 16-го армейского корпуса. Наблюдались колонны под Дзялочином на Варте севернее Ченстохова. А по железнодорожной линии у Здуньской Воли следовали составы с войсками в тот же район сосредоточения.
Внезапно на командном пункте 1-й группы под командованием майора Оскара Динорта, в прошлом пилота-спортсмена, резко зазвонил телефон. У аппарата полковник Байер, командир 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков.
– Пора, Динорт, – говорит Байер. – Новое задание. Немедленно вылетайте.
На аэродроме Нидерэльгут, у подножия горы, самолеты уже выкатывают из укрытий и запускают двигатели. Краткая постановка боевых задач, и вот тридцать Ju-87B на старте. Пикирующие бомбардировщики с характерным изломом профиля крыла и широко расставленными неубирающимися шасси изготовились на взлетной полосе. В 12.50 взлетело штабное звено. Вскоре в воздух поднялась вся группа; набрав высоту, пилоты развернулись на восток.
Внизу быстро мелькали деревеньки и хутора. Из дымки вырисовывался крупный населенный пункт. Судя по выбранному курсу, это Велюнь. Майор Динорт, отложив карту, сосредоточился на цели. Изучает детали. Клубами поднимается черный дым – в городке у самой дороги горят несколько зданий. Да, это та самая дорога, которая ведет в Велюнь! А на ней крохотным, но все же различимым червяком изогнулась колонна – неприятельские войска!
Динорт делает левый разворот. Быстро оглядывается: самолеты перестраиваются для атаки. И командир группы видит перед собой цель. Она стремительно увеличивается в размерах. Теперь это уже не какой-то безликий червь, ползущий по мертвой карте пейзажа, а грузовики, люди, лошади.
Да-да, именно лошади. А на них – польские кавалеристы. Пикирующие бомбардировщики против кавалерии. Будто здесь сошлись в поединке две разные эпохи. Такова война. Внизу все превращается в ад. Кавалеристы пытаются спастись в чистом поле.
Майор Динорт направляет самолет вдоль дороги. На высоте 1200 метров он нажимает кнопку на штурвале. Корпус «Юнкерса» слегка вздрагивает. Бомба сброшена и падает.
Теперь выровнять машину. Разворот, и снова вверх. Противозенитный маневр. После этого можно позволить себе мельком взглянуть вниз. Бомба легла у самой обочины. В воздухе крутятся щепки, взметнулись клубы дыма. Остальные самолеты наносят удары по своим целям.
Грохот разрывов внизу. Пилоты бросают машины вверх. Изворачиваются, как могут, чтобы не угодить под огненные трассы, протянувшиеся с земли, – зенитки не дремлют. Над городом вся группа собирается для новой атаки. Вторая цель – северный выезд из города. Динорт замечает большой крестьянский хутор, явно используемый в качестве командного пункта. Вокруг него кишат солдаты.
На этот раз штабное звено действует слаженно. До земли всего лишь 1200 метров. Невзирая на это, они почти отвесно пикируют и сбрасывают бомбы. Несколько мгновений спустя разыгравшаяся на земле драма уже скрывается в клубах дыма. Драма противника, поверженного в сотни раз более сильным оружием.
Но это еще не все. 1-я группа 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков под командованием полковника Шварцкопфа повторно атакует тот же объект. Когда, несмотря на эту атаку, докладывают о каком-то передвижении войск под Велюнем, еще одна группа получает приказ продолжить истребление противника.
За несколько часов 90 пикирующих бомбардировщиков сбросили бомбы прямо в центр расположения польской кавалерийской бригады. После этого она перестала существовать как боеспособное соединение, а уцелевшим пришлось спасаться паническим бегством в восточном направлении. Лишь к вечеру остатки разметанной бомбардировкой бригады собрались за много километров от места трагедии».
Описание весьма красочное – и действительно, подобные ситуации не раз повторялись в сентябрьские дни 1939 года. Однако далеко не всегда «Штукам» удавалось добиться столь внушительных успехов. Например, менее удачными оказались удары по аэродромам – разгромить польскую авиацию на земле, во многом в связи с утратой эффекта внезапности, немцам не удалось. Тем не менее, хотя в дальнейшем польские истребители смогли нанести довольно значительные потери частям Люфтваффе, германская авиация с первых часов кампании прочно удерживала господство в воздухе.
Не слишком успешной стала и атака пикировщиков по командованием Диллея, задачей которой было уничтожение 1 сентября польских радиовещательных комплексов в Бабице и Лацы. Несмотря на множество близких попаданий, мачты антенн устояли.
Помимо атаки различных объектов на фронте и в тылу польской армии, пикировщики в первый день войны нанесли серьезный ущерб флоту Речи Посполитой. В ударах по кораблям, по некоторым данным, приняли участие в общей сложности до 120 самолетов. В порту Гдыни был потоплен старый миноносец «Мазур», получивший сразу несколько попаданий. В тот же день получил серьезные повреждения крупнейший корабль польского флота – минный заградитель «Гриф». Часть польских кораблей в ближайшие дни ушла в Британию, оставшиеся отошли на военно-морскую базу Хель, где и нашли свой конец, несмотря на хорошую противовоздушную оборону гавани.
3 сентября были потоплены «Гриф», а также эсминец «Вихер» и два тральщика – «Мева» и «Рыбитва». Три дня спустя оказалась потоплена канонерская лодка «Генерал Галлер». Кроме того, жертвами атак с воздуха стало множество малых вспомогательных кораблей и судов. Польские военно-морские силы практически прекратили свое существование, причем решающую роль в этом сыграли именно «Штуки». В дальнейшем пикировщики активно использовались против защитников военно-морской базы Хель. Атаки этого укрепленного порта продолжались до самого конца кампании. Один из участников налетов, капитан Блаттнер, вспоминал впоследствии:
«Через три минуты после получения приказа на атаку мы были уже в воздухе. Мы находились на высоте 7000 метров, когда пересекли линию побережья. Я вел свою эскадрилью по широкой дуге над морем, чтобы приблизиться к Хеле с востока со стороны солнца. Сквозь небольшие разрывы в облаках я мог видеть, как справа от нас 4-ю группу 1-й учебной эскадры, направлявшуюся к Гдыне, обстреливали зенитные орудия. Мы тоже приближались к своей цели. Мой бортрадист сообщил о разрывах зенитных снарядов на расстоянии 100–150 метров от нас. Все мысли о зенитках отошли на задний план, когда эскадрилья начала круто пикировать. Несмотря на кажущийся беспорядок, каждый самолет имел определенную цель. Недели наших тренировок не были потрачены впустую!»
На суше «Штуки» тоже действовали весьма эффективно. 2 сентября они добились крупного успеха, атаковав позиции поляков юго-восточнее Ченстохова. 40 машин из состава 2-й и 76-й эскадр внезапно атаковали подразделения польской пехотной дивизии, выгружавшиеся на станции Петрков, и нанесли им существенный ущерб. В дальнейшем пикировщики эффективно поддерживали наступавшие сухопутные войска. После войны Динорт вспоминал о налете на мост через Вислу в районе Модлина: «Мы поднялись сквозь серые облака на высоту 1200 метров, где было более или менее чистое небо. Курс – северо-восток. Лобовое стекло заливало дождем. Видимость была не очень хорошая. Только случайные вспышки на земле и Висла, замеченная сквозь небольшие разрывы в облаках, позволили мне сориентироваться. Наконец я увидел под нами крепость Модлин и мосты через Вислу, которые выглядели как светлые полоски на темном фоне реки. Это наша цель. Момент настал. Переворот через крыло и вниз! Самолет падает как камень, до земли 1400 метров, 1200 метров… Нажимаю на кнопку сброса, и бомба летит вниз. Я вывожу самолет из пике и выполняю обычный противозенитный маневр. Затем я смотрю назад. Штабное звено пикирует на мост. Справа позади них 1-я эскадрилья – темные тени на фоне светлых облаков. Одна бомба попадает точно в центр моста».
Немалую роль пикировщики сыграли в ходе сражения на Бзуре, которое началось 9 сентября с неожиданного для немцев контрнаступления польских войск. Срочно стянутые в район боев подразделения Люфтваффе, в том числе две трети участвовавших в Польской кампании пикировщиков, в условиях почти безраздельного господства в воздухе наносили полякам серьезный урон и затрудняли им наступательные действия. Пик активности «восемьдесят седьмых» пришелся на 16–17 сентября. Как писал один из польских офицеров, «массированный налет на переправу у Витковице стал рекордным как по числу самолетов, так и по частоте атак. Каждое передвижение, любое скопление техники и людей, каждая подъездная дорога подвергались опустошительному обстрелу или бомбардировке. На земле разверзся ад. Мосты были разрушены, переправы разбиты, колонны, дожидавшиеся своей очереди на переправах, разметаны бомбами». Польские ВВС не могли оказать Люфтваффе сколько-нибудь значительного сопротивления. Пилоты «Штук» использовали в основном 50-килограммовые осколочные бомбы, особенно эффективные против живой силы, а также часто обстреливали вражеские подразделения с бреющего полета из пулеметов.
Самой крупной воздушной операцией Польской кампании стала бомбардировка Варшавы 15 сентября. Удары пикировщиков по польской столице, в которых принимали участие десятки самолетов, начались еще 9 сентября. В середине месяца состоялся крупнейший воздушный налет. Описания и трактовки этого события довольно противоречивы. Начнем с того, что некоторые исследователи (главным образом немецкие) вообще отрицают сам факт налета, говоря о том, что имели место лишь разрозненные атаки оборонительных сооружений польской столицы. Расходятся данные и относительно числа задействованных самолетов. По одним данным, в налете на Варшаву приняло участие около 400 самолетов, в том числе 240 Ju-87 – почти все машины этого типа, имевшиеся в двух воздушных флотах и сконцентрированные под командованием Рихтхофена. По другим сведениям, почти все атакующие самолеты были пикировщиками, а их общее число не превышало 180 машин.
Кессельринг, осуществлявший общее руководство этим налетом, после войны писал в своих воспоминаниях: «На моем участке фронта почти все оперативные перемещения польских сил неизбежно осуществлялись через Варшаву. Это определило нашу стратегию, состоявшую прежде всего в нанесении ударов по узловым транспортным магистралям и их пересечениям. Чтобы предотвратить разрушение города, я приказал применять для решения этой задачи исключительно бомбардировщики «Штука», способные осуществлять бомбометание с предельно малой высоты. Они должны были действовать под прикрытием истребителей. Было сброшено большое количество 1000-килограммовых бомб. Результаты бомбардировок железнодорожных узлов были удовлетворительными, однако на совесть выстроенные мосты устояли, продемонстрировав тем самым, что есть задачи, которые с помощью авиаударов решить невозможно. К сожалению, мы усвоили этот урок лишь в последние годы войны». Тем самым фельдмаршал пытался отвести от себя обвинение в том, что бомбежка Варшавы стала первым актом гитлеровского «воздушного террора».
На самом деле это описание не вполне соответствует действительности. Одной из приоритетных целей налета на Варшаву было выведение из строя объектов транспортной инфраструктуры, а также оборонительных сооружений – поляки собирались отстаивать Варшаву, превратив ее в крепость, и немцам приходилось считаться с весьма нежелательной перспективой затяжных боев за город. Именно поэтому пришлось применять для ударов пикировщики – для ковровых бомбардировок, учитывая масштабы города, у Люфтваффе было попросту недостаточно сил.
Но одними военными объектами никто изначально ограничиваться не собирался. Вместе со «Штуками» в налетах принимали участие средние бомбардировщики, сбрасывавшие зажигательные бомбы с горизонтального полета. В результате весьма значительный ущерб был причинен и жилым массивам, в первую очередь еврейского квартала. Совершенно очевидно, что командиры Люфтваффе ставили перед собой задачу психологического воздействия на население польской столицы и особенно в средствах не стеснялись.
Между тем удары по Варшаве (а за налетом 15 сентября последовали новые бомбардировки, продолжавшиеся вплоть до капитуляции польской столицы 27-го числа того же месяца) вовсе не были легкой прогулкой для пикировщиков. Зенитные орудия оказывали им весьма жаркий прием. Кессельринг, лично посетивший аэродромы базирования пикировщиков после налета на Варшаву, чтобы побеседовать с пилотами, изумлялся тому, какие повреждения получали Ju-87 – и тем не менее были способны благополучно дотянуть до базы. Множество пробоин, наполовину сорванная обшивка плоскостей и фюзеляжа были отнюдь не редкой картиной. Налеты на Варшаву продемонстрировали высокую живучесть пикировщика – одна из главных причин, по которой эти самолеты смогли просуществовать на фронте до самого конца войны.
Последней крупной операцией «Юнкерсов» в этой кампании была бомбардировка Модлина 25 и 26 сентября. Польская кампания продлилась меньше месяца – 27 сентября Польша капитулировала; Германия одержала первую победу во Второй мировой войне. Значительный вклад в эту победу внесли пикировщики. Впрочем, их значение нельзя преувеличивать; «Штуки» не были каким-то «чудо-оружием», способным в одиночку решать исход сражений. Они были лишь одним из весьма эффективных инструментов, которыми располагало германское командование. И, как всякий инструмент, могли хорошо звучать только в хорошем оркестре.