Страница:
«Варвары, – смекнул парень. – К таким лучше не соваться – пришибут насмерть и не заметят». Он остался терпеливо дожидаться на месте.
Ожидание тянулось долго, хотя времени прошло не так много. Наконец в дверях таверны появилась еще одна компания из трех юношей, одетых в яркую дорогую одежду. Паренек вновь подобрался, предчувствуя неплохую наживу. Вот такие богатенькие подвыпившие повесы зачастую становились жертвами воришек, только начинающих свое восхождение в воровской гильдии. Лучшего сложно было даже желать – молодые и неопытные, эти щеголи прожигали деньги своих родителей. У них и монеты никогда не переведутся в карманах, да и реакция не такая быстрая, как у воинов или торговцев. Парень поудобнее перехватил пальцами свой нож с тонким лезвием и подался из тени.
Но едва он успел сделать первый шаг, как за спиной прозвучал тихий насмешливый голос:
– Тебя уже заждались в застенках городской тюрьмы. Давай, не робей и окажешься там еще до утренней зари.
Юноша обернулся, но проглотил ругательства, которыми уже готов был наградить шутника.
– Элейн! – шепотом воскликнул парень. – У меня чуть сердце не остановилось! Нельзя так подкрадываться к людям! Или ты меня убить хотела?
На то, чтобы сдержать эмоции и говорить почтительно, у парня было две причины – девушка, стоящая перед ним, находилась в гильдии на более высокой ступени. А гильдия для любого городского вора значила очень много – она контролировала весь организованный преступный мир Ливинкрона. Но, пожалуй, как раз эта причина была наименьшей из двух. Главное заключалось в том, что он, как и добрая половина молодых ребят в гильдии, был безответно влюблен в нее. Невысокая стройная девушка с задорной улыбкой и большими голубыми глазами умела очаровать любого мужчину. Она знала, насколько привлекательна, и не задумываясь пользовалась этим своим природным даром.
– Наал! Передумай, пока не поздно, – улыбнувшись, посоветовала Элейн. – Эти кошельки тебе не по зубам.
Компания юношей тем временем остановилась, о чем-то оживленно споря. Один из них размахивал руками и готов был уже уйти, но другой одернул его, и они продолжили разговор уже более спокойно.
– Ты что тут делаешь, Эли? – спросил Наал девушку.
– То же, что и ты. – В голосе Элейн послышалась насмешка. – Помогаю стражникам собирать подати.
– Я первый пришел на это место! – прошептал парень, опасаясь, что девчонка хочет прогнать его отсюда, а он просто не сможет дать ей отпора.
– Конечно. Я не планировала оспаривать твое право на угол в камере, – ответила девушка. – Так что ты можешь меня не слушать. Место в городской тюрьме ждет.
– Да эти пьяные франты даже не заметили бы меня! – упрямо возразил Наал.
– Ну-ну, – хмыкнула девушка. – Ты не приметил разве, что они вовсе не пьяны?
– Они же вышли из таверны, – неуверенно проговорил парень, озираясь в ту сторону, где стояли спорщики.
– Ты действительно такой умный или умело прикидываешься? – с удивлением прошептала девушка. – Ты не можешь отличить пьяных от трезвых – и при этом всерьез собрался подрезать у них кошельки? Да при такой смекалистости ты даже до тюрьмы не доживешь. Они зарежут тебя в этом же переулке, и все дела.
Наал недоверчиво посмотрел на Элейн. Одетая в простое серое платье, девушка выглядела потрясающе. Темные волосы спадали ей на плечи, а глаза блестели озорством.
– Ладно, – сжалилась девушка над молодым вором. – Смотри и мотай на ус. Хотя усов-то у тебя еще и нет. Учись, чтобы дожить до усов.
– Помогите! – вскрикнула Элейн не настолько громко, чтобы перебудить всю округу, но достаточно для того, чтобы быть услышанной стоящими возле дверей трактира.
Выскочив из темноты переулка, воровка в несколько стремительных шагов оказалась рядом с удивленно примолкнувшими щеголями. Бежала она явно мимо них, совершенно не рассчитывая на поддержку, и затравленно озираясь в темноту переулка. Но в шаге от стоящей троицы девушка запуталась в подоле и со всего маху рухнула на мостовую. Совершенно инстинктивно двое из юношей подались в ее сторону, а один из них еще и подхватил девушку под руку, не дав ей разбиться о булыжник мостовой. Ткань подола явственно затрещала, разрываясь, а беглянка, в свою очередь, ухватившись за протянутые к ней руки, буквально повисла на своем спасителе.
– Простите меня, господин, – испуганно залепетала она, торопливо поднимаясь на ноги и стараясь прикрыть руками разорванный до самых колен подол. – За мной гнался какой-то страшный человек. Простите меня.
Девушка смущенно склонила голову и бегом поспешила прочь, через мгновение скрывшись за углом.
Наал, завороженный, смотрел из тьмы переулка, как Элейн ловко обчистила одного из трех щеголей. Он решил задержаться и увидеть выражение лица этого самоуверенного богатенького сынка вельможи, когда тот обнаружит пропажу.
– А она хорошенькая, – сказал оставшийся, в отличие от товарищей, неподвижным.
– Да, точно, я тоже заметил, – согласился второй и, повернувшись к третьему, хлопнул его по плечу. – Тебе, Генрих, стоило немедленно получить с нее благодарность за спасение. А теперь – ищи ветра в поле.
– Согласен, оплошал, – усмехнулся тот, которого назвали Генрихом, и вдруг, изменившись в лице, захлопал себя по поясу. – Проклятье! У меня пропал кошель!
– Чертовка! – захохотал первый, хлопая в ладоши. – Полагаю, в твоем кошеле было немало серебра. Я не видел еще ни одной девки, которая стоила бы столь дорого!
Генрих вдруг растопырил пальцы, словно только сейчас впервые увидел свою руку.
– Что с тобой! – встревожился второй, с удивлением глядя на товарища.
– Перстень! – прорычал Генрих, протягивая руку с растопыренными пальцами к своим товарищам. – Она сдернула у меня с пальца наш перстень.
Веселость словно ветром сдуло с обоих собеседников Генриха, а лица их стали мрачнее тучи.
– Мы должны отыскать ее, не поднимая лишнего шума, – хмуро произнес Генрих. – И я уверен, что мы сумеем эту проблему решить…
Наал понял, что настало время уходить, и, растворившись в тенях переулка, оставаясь незамеченным, прибавил шагу, надеясь нагнать девушку.
Элейн отлично ориентировалась в Ливинкроне и даже во тьме неосвещенных улиц безошибочно шла к своему дому. С самого детства она жила на улицах этого города, воспитанная вором.
– Эх, Глоар, – вздохнула девушка, бредя по неосвещенной улице. – Мне тебя не хватает.
– Ты что-то сказала про Глоара? – раздался впереди голос Наала, довольного тем, что смог не только догнать Элейн, но еще и остаться до последнего мгновения незамеченным ею.
Паренек оставил угол, за которым скрывался, и пошел рядом с девушкой.
– Ничего особенного, – ответила Элейн. – Я скучаю по нем.
– Он был самым лучшим главой гильдии, – согласился парень. – Жаль, что он умер. Он, наверное, хотел, чтобы ты заняла его место?
– Не говори глупостей. Никогда еще девушка не становилась главой гильдии. Анкланг хороший глава гильдии, хоть и несколько вспыльчив и сумасброден, – решительно возразила девушка, борясь с зевотой. – Спать охота – жуть как. Я с прошлой ночи не отдыхала и сейчас едва ноги волоку.
– Что же ты делала? – хитро усмехнулся Наал.
– Не твоего ума дело, – отрезала девушка. – И вообще – тебе разве не в другую сторону?
– Я к Норилу, сегодня у него заночую, так что нам по пути.
Они шли в Трущобы – старую часть города. Туда, где когда-то стояли дворцы и великолепные дома знати, а улицы были выложены каменными плитами, а не булыжниками или брусчаткой. Трущобы появились полсотни лет назад, в Год Смертного Грешника, когда внезапная атака варваров с Равнин Страха на Ливинкрон изменила город. Они пришли, чтобы грабить и убивать, и им удалось сделать и то и другое. Три города Дионии вынуждены были возрождаться из руин, и одним из этих городов был Ливинкрон. Помимо города, набег варваров изменил и его жителей. Страх вселился в сердца горожан.
Множество людей погибло. Целые кварталы оказались разрушенными, и власти приняли решение – вместо того чтобы восстановить то, что было разрушено, отстроить город вновь. Трущобы с тех пор облюбовали воры и нищие. Город за каких-то десять лет вновь стал сияющим оплотом цивилизации на окраине одного из самых известных государств среди Срединных Королевств.
– Знаешь, – признался вдруг Наал. – Если бы я не знал, что ты делаешь, ни за что не подумал бы, что ты упала специально. Я даже испугался, что ты расшибешься. Лучше тебя никто не смог бы этого сделать.
– Пустяки, – отмахнулась девушка, но по мимолетной улыбке было заметно, что эта наивная похвала не оставила ее равнодушной. – Просто тебе еще надо многому научиться. А потом… не забывай, что девушке легче играть в такие игры. Тебе руки никто бы не протянул, и ты расшиб бы нос о мостовую.
– Все равно ты была великолепна, – улыбнулся Наал, отлично догадываясь, какова была бы реакция этих щеголей, если бы он так вот бросился к ним в объятия. – Да уж, мне бы точно не протянули руки. Скорее, пнули бы вдогонку.
Элейн усмехнулась в ответ, представив эту картину.
– Они, кстати, сильно расстроились насчет кольца, – сказал Наал, обратив внимание, что Элейн теребит своими тонкими пальцами золотое кольцо, так легко сдернутое с пальца богатенького сынка в тот самый момент, когда она всем телом повисла на его руках.
Чтобы не потерять перстень на бегу, девушка сразу надела его на свой палец, и теперь Наал невольно привлек к нему ее внимание.
– Пусть. У них кольцом больше, кольцом меньше… – отозвалась Элейн, зевнув. – Сильно расстроились, а завтра забыли.
– И много у него оказалось в кошеле? – поинтересовался паренек.
– Не знаю, – честно призналась Элейн. – Я никогда не считаю добычу сразу. Только когда прихожу домой. Вот окажусь у себя – там и посчитаю. Но чувствую, что в этот раз отложу для Анкланга приличную долю гильдии.
– Мне, кстати, этот Анкланг на самом деле не нравится, – шепотом сказал Наал, оглядываясь во тьму улицы, словно кто-нибудь его мог услышать. – Говорят, что он предложил всем членам гильдии срезать мочки ушей. Как же потом работать, когда все будут знать, что ты вор?!
– Ну да, это перебор, – согласилась Элейн. – У него бывает. Но в основном он вполне нормальный. Может, слишком много покурил черного лотоса?
Элейн говорила в голос, не опасаясь, что кто-нибудь из шпионов Анкланга передаст главе гильдии ее слова. Глоар еще в бытность вором, но не главой гильдии, взял Элейн под свою опеку, после того как ее родной отец погиб от руки бандитов на одной из пограничных дорог Дионии. И авторитет Элейн как дочери Глоара, ставшего впоследствии главой гильдии, а также отношение к ней старших воров позволяли девушке без опаски за свою жизнь критиковать нынешнего главу.
– А правда говорят, будто ты дочка рыцаря? – спросил неожиданно Наал после затянувшегося молчания.
– Врут! – резко ответила девушка.
– А мне Норил говорил, что ему сказал…
– Я же тебе сказала – врут! – холодно повторила Элейн.
Наал притих, оставив расспросы, и остаток пути они шли молча. Элейн помнила своего отца. Он действительно когда-то был рыцарем. Его небольшой замок находился вдали от шумного Ливинкрона. Она жила там со старшим братом. Но отец, хоть и любил своих детей, однако так и не смог оправиться от смерти супруги. И без того малое наследство стало таять как дым, когда отец начал топить свое горе в вине. После его смерти и вовсе все наделы и замок отобрали за долги.
– До завтра! – помахал Наал девушке рукой, и темнота ночных Трущоб мгновенно поглотила его.
Девушка не любила вспоминать свое прошлое: как ушел, чтобы больше не вернуться, их отец; разлуку со старшим братом, защищавшим ее до последнего, пока какие-то монахи не забрали его. Старый знакомый ее отца Глоар забрал Элейн в Ливинкрон и, воспитав как собственную дочь, научил всему, что умел сам. Иногда, размышляя о прошлом, Элейн удивлялась – что могло связывать рыцаря и вора? Но ответа на этот вопрос дать было уже некому.
Каменный покосившийся дом встретил свою хозяйку остывшими комнатами и темнотой. Элейн, не зажигая свечей, затопила камин, а после этого скинула сапоги и плащ. Быстро разгоревшееся пламя согрело небольшую комнату. В котелке закипела вода, и девушка заварила большую щепоть из сбора трав, который привез друг Глоара из Алорна – королевства на северо-востоке.
Глотая густой и душистый отвар из трав далекой страны, Элейн мечтала, как однажды сама отправится путешествовать. Мысль о том, чтобы уйти из Ливинкрона, пришла ей в голову давно, но до недавнего времени она не стремилась воплотить свои мечты в реальность. В первую очередь Элейн не хотела оставлять Глоара. Но теперь, когда его не стало, она все чаще и чаще задумывалась о том, чтобы оставить этот город в своем прошлом и отправиться путешествовать по бескрайнему миру.
– Можно даже присоединиться к какому-нибудь отряду искателей приключений, – размышляла девушка вслух.
Отряды наемников, зарабатывающих тем, что охраняли торговые караваны или организовывали опасные походы за сокровищами, постоянно прибывали в Ливинкрон либо в поисках клиентов, либо сбыть добытое скупщикам. А она наверняка могла бы быть полезной в таком отряде – она не спасует и во владении оружием, и умение открыть любой замок в дальнем походе вполне может пригодиться.
В юной головке девушки рождались мечты об опасных приключениях и кладах. Размечтавшись, она представила себе, как встречает черных рыцарей и свирепых чудовищ. Глаза у Элейн постепенно закрывались. Отвар успокаивающе подействовал на девушку, и она заснула крепким сном.
Проснулась Элейн, когда Око Увара уже перевалило за полдень. Пересчитав наконец монеты в украденном кошеле, девушка оделась и вышла на улицу. День, вопреки желаниям молодой воровки, оказался пасмурным и неприветливым. Око Увара скрывали тяжелые тучи. Казалось, что вот-вот начнется дождь. Дойдя до громоздящегося на самой окраине Трущоб полуразрушенного дома, больше похожего на дворец, девушка остановилась. Просто так пройти к Анклангу, главе воровской гильдии Ливинкрона, не мог никто. Даже приемная дочь ушедшего главы гильдии.
Девушка абсолютно точно знала, что сейчас за ней наблюдают, и потому спокойно стояла, дожидаясь. Наконец дверь заскрипела специально несмазанными петлями, и на крыльцо вышел горбатый одноглазый старик. Элейн давно знала горбуна – еще с тех времен, когда ее приемный отец был главой гильдии и жил в этом доме.
– Здравствуй, Русто, – приветливо улыбнулась девушка, теребя в руках кольцо, стянутое с пальца ночной жертвы.
Русто Эрлип ей всегда нравился. Он был добрым стариком и к тому же являлся самым старым членом гильдии.
– Анкланг сейчас занят, – проговорил Русто и шепотом добавил: – У него в гостях какие-то знатные персоны. Если дело не срочное, зайди вечером.
– Хорошо, – пожала плечами девушка и, извлекая из складок платья небольшой джутовый мешочек, добавила: – Вот, передай ему. Это моя доля в казну гильдии.
– Это вроде мужское кольцо? – ухмыльнулся Русто, заметив на пальце девушки перстень.
– Теперь оно мое, – подмигнула старику девушка. – Могу продать, если хочешь.
Русто усмехнулся и отрицательно покачал головой:
– На что оно мне? Продай его лучше тем, кто переделывает приметные вещи в новые украшения. Вряд ли кто-то еще возьмет его у тебя. Мой тебе совет – избавься от него поскорее.
Повернувшись, Русто махнул рукой в знак прощания.
– Продам, – не стала возражать девушка. – Анклангу привет от меня.
Отдав гильдии положенную долю, Элейн отправилась в таверну «Сломанное Крыло». Там собирались только члены гильдии да наемники. Обычные посетители могли оказаться здесь лишь по воле случая, да и то если совсем уж не знали порядков в этих местах. Изредка какой-нибудь горожанин заходил в эту таверну, чтобы нанять головорезов для охраны или для того чтобы припугнуть, а то и убить кого-либо. Но воровская гильдия убийствами не занималась.
Пока служанка собирала для Элейн на стол, девушка принялась рассматривать добытый ночью перстень.
– И чем Русто перстень не приглянулся? – проворчала она, любуясь украшением.
И вдруг Элейн поняла, что напоминает ей причудливый герб на массивной золотой платформе. А узнав, торопливо сдернула кольцо со своего пальца, затравленно озираясь по сторонам. И как ее угораздило до этого не узнать изображения, которое любой горожанин видит каждый день, – герб магистрата города? Убедившись, что никто не обратил на нее внимания, девушка спрятала перстень в потайном кармашке и облегченно вздохнула – надо же было быть такой невнимательной. А еще хвасталась перед наивным Наалом, строя из себя опытную воровку.
Первоначальный испуг отпустил, и Элейн почувствовала, насколько же она голодна. Перекусив и выпив немного теплого вина, девушка вернулась домой еще до заката.
Неожиданно Элейн вновь вспомнила слова старика о золотом перстне, который умыкнула с пальца наглого щеголя прошлой ночью. Русто не прикасался к перстню и даже не видел его вблизи, но в его наметанном глазе никто и никогда не сомневался. Какое-то недоброе предчувствие вгрызлось в ее сердце. Выудив кольцо из потайного кармана, Элейн поднесла его к свету свечи. Тонкие пальцы девушки скользили по массивному перстню, ощупывая каждый завиток причудливого узора. Внезапно верхняя часть перстня, где был выгравирован герб Туккаров, откинулась в сторону, открывая новый смысл, напугавший Элейн до полусмерти.
– О Русто, ты не представляешь, насколько ты оказался прав, – простонала девушка, рассматривая символ Таллара – верховного бога Черного Трона, повелителя сил Мрака.
Элейн лихорадочно размышляла, что же теперь делать. Сама Армалия, богиня удачи, наверное, решила посмеяться над ней, втягивая в смертельно опасную игру, в которой у Элейн вряд ли был хоть один шанс выжить. Стянув этот перстень с руки, казалось, совершенно безобидного юноши, она собственноручно подписала себе смертный приговор. Мысли лихорадочно метались в ее голове. Никто не защитит ее – ни власть, ни друзья. Да и не хотела она тащить на погибель за собой своих друзей.
– Бежать! – в панике прошептала Элейн. – Бежать из Ливинкрона! И как можно быстрее!
Скинув платье, она быстро переоделась в удобную неприметную мужскую одежду, прицепила на пояс кинжал и начала торопливо собирать дорожную сумку, кидая в нее все, что попадалось под руку. Понимая, что сейчас просто теряет рассудок от страха, Элейн заставила себя остановиться и несколько раз глубоко вздохнуть. Голова постепенно прочистилась. «Спокойно! Паника – самый верный способ умереть!» – постаралась она приободрить сама себя. Ей это почти удалось, но в этот миг в дверь громко и настойчиво постучали.
– Элейн, открой! – прозвучал из-за двери голос Наала.
– Наал? – удивленно переспросила Элейн, делая шаг к двери.
– Да, Эли, – отозвался парень едва слышно. – Это я. Открой, пожалуйста.
Что-то в голосе Наала насторожило девушку, но она медленно подошла к двери и заглянула в замочную скважину. В темноте за дверью совершенно ничего невозможно было разглядеть.
– Ну открой же, – взмолился Наал.
Элейн, чувствуя, что совершает непоправимую ошибку, медленно отодвинула засов и приоткрыла дверь.
– Помоги мне, – проскулил Наал, делая шаг вперед.
– Помоги ему, дорогуша! – прозвучал из-за спины Наала знакомый насмешливый голос, а в темноте улицы за дверью сверкнуло тонкое лезвие.
Горячая кровь брызнула Элейн в лицо, а голова Наала, глухо стукнув о доски пола, прокатилась куда-то под ноги Элейн. Одетый во все черное молодой человек, тот самый, с пальца которого сняла кольцо девушка, отпустил фонтанирующее кровью тело и, шагнув вперед, решительным толчком распахнул дверь.
Глава 4
Ожидание тянулось долго, хотя времени прошло не так много. Наконец в дверях таверны появилась еще одна компания из трех юношей, одетых в яркую дорогую одежду. Паренек вновь подобрался, предчувствуя неплохую наживу. Вот такие богатенькие подвыпившие повесы зачастую становились жертвами воришек, только начинающих свое восхождение в воровской гильдии. Лучшего сложно было даже желать – молодые и неопытные, эти щеголи прожигали деньги своих родителей. У них и монеты никогда не переведутся в карманах, да и реакция не такая быстрая, как у воинов или торговцев. Парень поудобнее перехватил пальцами свой нож с тонким лезвием и подался из тени.
Но едва он успел сделать первый шаг, как за спиной прозвучал тихий насмешливый голос:
– Тебя уже заждались в застенках городской тюрьмы. Давай, не робей и окажешься там еще до утренней зари.
Юноша обернулся, но проглотил ругательства, которыми уже готов был наградить шутника.
– Элейн! – шепотом воскликнул парень. – У меня чуть сердце не остановилось! Нельзя так подкрадываться к людям! Или ты меня убить хотела?
На то, чтобы сдержать эмоции и говорить почтительно, у парня было две причины – девушка, стоящая перед ним, находилась в гильдии на более высокой ступени. А гильдия для любого городского вора значила очень много – она контролировала весь организованный преступный мир Ливинкрона. Но, пожалуй, как раз эта причина была наименьшей из двух. Главное заключалось в том, что он, как и добрая половина молодых ребят в гильдии, был безответно влюблен в нее. Невысокая стройная девушка с задорной улыбкой и большими голубыми глазами умела очаровать любого мужчину. Она знала, насколько привлекательна, и не задумываясь пользовалась этим своим природным даром.
– Наал! Передумай, пока не поздно, – улыбнувшись, посоветовала Элейн. – Эти кошельки тебе не по зубам.
Компания юношей тем временем остановилась, о чем-то оживленно споря. Один из них размахивал руками и готов был уже уйти, но другой одернул его, и они продолжили разговор уже более спокойно.
– Ты что тут делаешь, Эли? – спросил Наал девушку.
– То же, что и ты. – В голосе Элейн послышалась насмешка. – Помогаю стражникам собирать подати.
– Я первый пришел на это место! – прошептал парень, опасаясь, что девчонка хочет прогнать его отсюда, а он просто не сможет дать ей отпора.
– Конечно. Я не планировала оспаривать твое право на угол в камере, – ответила девушка. – Так что ты можешь меня не слушать. Место в городской тюрьме ждет.
– Да эти пьяные франты даже не заметили бы меня! – упрямо возразил Наал.
– Ну-ну, – хмыкнула девушка. – Ты не приметил разве, что они вовсе не пьяны?
– Они же вышли из таверны, – неуверенно проговорил парень, озираясь в ту сторону, где стояли спорщики.
– Ты действительно такой умный или умело прикидываешься? – с удивлением прошептала девушка. – Ты не можешь отличить пьяных от трезвых – и при этом всерьез собрался подрезать у них кошельки? Да при такой смекалистости ты даже до тюрьмы не доживешь. Они зарежут тебя в этом же переулке, и все дела.
Наал недоверчиво посмотрел на Элейн. Одетая в простое серое платье, девушка выглядела потрясающе. Темные волосы спадали ей на плечи, а глаза блестели озорством.
– Ладно, – сжалилась девушка над молодым вором. – Смотри и мотай на ус. Хотя усов-то у тебя еще и нет. Учись, чтобы дожить до усов.
– Помогите! – вскрикнула Элейн не настолько громко, чтобы перебудить всю округу, но достаточно для того, чтобы быть услышанной стоящими возле дверей трактира.
Выскочив из темноты переулка, воровка в несколько стремительных шагов оказалась рядом с удивленно примолкнувшими щеголями. Бежала она явно мимо них, совершенно не рассчитывая на поддержку, и затравленно озираясь в темноту переулка. Но в шаге от стоящей троицы девушка запуталась в подоле и со всего маху рухнула на мостовую. Совершенно инстинктивно двое из юношей подались в ее сторону, а один из них еще и подхватил девушку под руку, не дав ей разбиться о булыжник мостовой. Ткань подола явственно затрещала, разрываясь, а беглянка, в свою очередь, ухватившись за протянутые к ней руки, буквально повисла на своем спасителе.
– Простите меня, господин, – испуганно залепетала она, торопливо поднимаясь на ноги и стараясь прикрыть руками разорванный до самых колен подол. – За мной гнался какой-то страшный человек. Простите меня.
Девушка смущенно склонила голову и бегом поспешила прочь, через мгновение скрывшись за углом.
Наал, завороженный, смотрел из тьмы переулка, как Элейн ловко обчистила одного из трех щеголей. Он решил задержаться и увидеть выражение лица этого самоуверенного богатенького сынка вельможи, когда тот обнаружит пропажу.
– А она хорошенькая, – сказал оставшийся, в отличие от товарищей, неподвижным.
– Да, точно, я тоже заметил, – согласился второй и, повернувшись к третьему, хлопнул его по плечу. – Тебе, Генрих, стоило немедленно получить с нее благодарность за спасение. А теперь – ищи ветра в поле.
– Согласен, оплошал, – усмехнулся тот, которого назвали Генрихом, и вдруг, изменившись в лице, захлопал себя по поясу. – Проклятье! У меня пропал кошель!
– Чертовка! – захохотал первый, хлопая в ладоши. – Полагаю, в твоем кошеле было немало серебра. Я не видел еще ни одной девки, которая стоила бы столь дорого!
Генрих вдруг растопырил пальцы, словно только сейчас впервые увидел свою руку.
– Что с тобой! – встревожился второй, с удивлением глядя на товарища.
– Перстень! – прорычал Генрих, протягивая руку с растопыренными пальцами к своим товарищам. – Она сдернула у меня с пальца наш перстень.
Веселость словно ветром сдуло с обоих собеседников Генриха, а лица их стали мрачнее тучи.
– Мы должны отыскать ее, не поднимая лишнего шума, – хмуро произнес Генрих. – И я уверен, что мы сумеем эту проблему решить…
Наал понял, что настало время уходить, и, растворившись в тенях переулка, оставаясь незамеченным, прибавил шагу, надеясь нагнать девушку.
Элейн отлично ориентировалась в Ливинкроне и даже во тьме неосвещенных улиц безошибочно шла к своему дому. С самого детства она жила на улицах этого города, воспитанная вором.
– Эх, Глоар, – вздохнула девушка, бредя по неосвещенной улице. – Мне тебя не хватает.
– Ты что-то сказала про Глоара? – раздался впереди голос Наала, довольного тем, что смог не только догнать Элейн, но еще и остаться до последнего мгновения незамеченным ею.
Паренек оставил угол, за которым скрывался, и пошел рядом с девушкой.
– Ничего особенного, – ответила Элейн. – Я скучаю по нем.
– Он был самым лучшим главой гильдии, – согласился парень. – Жаль, что он умер. Он, наверное, хотел, чтобы ты заняла его место?
– Не говори глупостей. Никогда еще девушка не становилась главой гильдии. Анкланг хороший глава гильдии, хоть и несколько вспыльчив и сумасброден, – решительно возразила девушка, борясь с зевотой. – Спать охота – жуть как. Я с прошлой ночи не отдыхала и сейчас едва ноги волоку.
– Что же ты делала? – хитро усмехнулся Наал.
– Не твоего ума дело, – отрезала девушка. – И вообще – тебе разве не в другую сторону?
– Я к Норилу, сегодня у него заночую, так что нам по пути.
Они шли в Трущобы – старую часть города. Туда, где когда-то стояли дворцы и великолепные дома знати, а улицы были выложены каменными плитами, а не булыжниками или брусчаткой. Трущобы появились полсотни лет назад, в Год Смертного Грешника, когда внезапная атака варваров с Равнин Страха на Ливинкрон изменила город. Они пришли, чтобы грабить и убивать, и им удалось сделать и то и другое. Три города Дионии вынуждены были возрождаться из руин, и одним из этих городов был Ливинкрон. Помимо города, набег варваров изменил и его жителей. Страх вселился в сердца горожан.
Множество людей погибло. Целые кварталы оказались разрушенными, и власти приняли решение – вместо того чтобы восстановить то, что было разрушено, отстроить город вновь. Трущобы с тех пор облюбовали воры и нищие. Город за каких-то десять лет вновь стал сияющим оплотом цивилизации на окраине одного из самых известных государств среди Срединных Королевств.
– Знаешь, – признался вдруг Наал. – Если бы я не знал, что ты делаешь, ни за что не подумал бы, что ты упала специально. Я даже испугался, что ты расшибешься. Лучше тебя никто не смог бы этого сделать.
– Пустяки, – отмахнулась девушка, но по мимолетной улыбке было заметно, что эта наивная похвала не оставила ее равнодушной. – Просто тебе еще надо многому научиться. А потом… не забывай, что девушке легче играть в такие игры. Тебе руки никто бы не протянул, и ты расшиб бы нос о мостовую.
– Все равно ты была великолепна, – улыбнулся Наал, отлично догадываясь, какова была бы реакция этих щеголей, если бы он так вот бросился к ним в объятия. – Да уж, мне бы точно не протянули руки. Скорее, пнули бы вдогонку.
Элейн усмехнулась в ответ, представив эту картину.
– Они, кстати, сильно расстроились насчет кольца, – сказал Наал, обратив внимание, что Элейн теребит своими тонкими пальцами золотое кольцо, так легко сдернутое с пальца богатенького сынка в тот самый момент, когда она всем телом повисла на его руках.
Чтобы не потерять перстень на бегу, девушка сразу надела его на свой палец, и теперь Наал невольно привлек к нему ее внимание.
– Пусть. У них кольцом больше, кольцом меньше… – отозвалась Элейн, зевнув. – Сильно расстроились, а завтра забыли.
– И много у него оказалось в кошеле? – поинтересовался паренек.
– Не знаю, – честно призналась Элейн. – Я никогда не считаю добычу сразу. Только когда прихожу домой. Вот окажусь у себя – там и посчитаю. Но чувствую, что в этот раз отложу для Анкланга приличную долю гильдии.
– Мне, кстати, этот Анкланг на самом деле не нравится, – шепотом сказал Наал, оглядываясь во тьму улицы, словно кто-нибудь его мог услышать. – Говорят, что он предложил всем членам гильдии срезать мочки ушей. Как же потом работать, когда все будут знать, что ты вор?!
– Ну да, это перебор, – согласилась Элейн. – У него бывает. Но в основном он вполне нормальный. Может, слишком много покурил черного лотоса?
Элейн говорила в голос, не опасаясь, что кто-нибудь из шпионов Анкланга передаст главе гильдии ее слова. Глоар еще в бытность вором, но не главой гильдии, взял Элейн под свою опеку, после того как ее родной отец погиб от руки бандитов на одной из пограничных дорог Дионии. И авторитет Элейн как дочери Глоара, ставшего впоследствии главой гильдии, а также отношение к ней старших воров позволяли девушке без опаски за свою жизнь критиковать нынешнего главу.
– А правда говорят, будто ты дочка рыцаря? – спросил неожиданно Наал после затянувшегося молчания.
– Врут! – резко ответила девушка.
– А мне Норил говорил, что ему сказал…
– Я же тебе сказала – врут! – холодно повторила Элейн.
Наал притих, оставив расспросы, и остаток пути они шли молча. Элейн помнила своего отца. Он действительно когда-то был рыцарем. Его небольшой замок находился вдали от шумного Ливинкрона. Она жила там со старшим братом. Но отец, хоть и любил своих детей, однако так и не смог оправиться от смерти супруги. И без того малое наследство стало таять как дым, когда отец начал топить свое горе в вине. После его смерти и вовсе все наделы и замок отобрали за долги.
– До завтра! – помахал Наал девушке рукой, и темнота ночных Трущоб мгновенно поглотила его.
Девушка не любила вспоминать свое прошлое: как ушел, чтобы больше не вернуться, их отец; разлуку со старшим братом, защищавшим ее до последнего, пока какие-то монахи не забрали его. Старый знакомый ее отца Глоар забрал Элейн в Ливинкрон и, воспитав как собственную дочь, научил всему, что умел сам. Иногда, размышляя о прошлом, Элейн удивлялась – что могло связывать рыцаря и вора? Но ответа на этот вопрос дать было уже некому.
Каменный покосившийся дом встретил свою хозяйку остывшими комнатами и темнотой. Элейн, не зажигая свечей, затопила камин, а после этого скинула сапоги и плащ. Быстро разгоревшееся пламя согрело небольшую комнату. В котелке закипела вода, и девушка заварила большую щепоть из сбора трав, который привез друг Глоара из Алорна – королевства на северо-востоке.
Глотая густой и душистый отвар из трав далекой страны, Элейн мечтала, как однажды сама отправится путешествовать. Мысль о том, чтобы уйти из Ливинкрона, пришла ей в голову давно, но до недавнего времени она не стремилась воплотить свои мечты в реальность. В первую очередь Элейн не хотела оставлять Глоара. Но теперь, когда его не стало, она все чаще и чаще задумывалась о том, чтобы оставить этот город в своем прошлом и отправиться путешествовать по бескрайнему миру.
– Можно даже присоединиться к какому-нибудь отряду искателей приключений, – размышляла девушка вслух.
Отряды наемников, зарабатывающих тем, что охраняли торговые караваны или организовывали опасные походы за сокровищами, постоянно прибывали в Ливинкрон либо в поисках клиентов, либо сбыть добытое скупщикам. А она наверняка могла бы быть полезной в таком отряде – она не спасует и во владении оружием, и умение открыть любой замок в дальнем походе вполне может пригодиться.
В юной головке девушки рождались мечты об опасных приключениях и кладах. Размечтавшись, она представила себе, как встречает черных рыцарей и свирепых чудовищ. Глаза у Элейн постепенно закрывались. Отвар успокаивающе подействовал на девушку, и она заснула крепким сном.
Проснулась Элейн, когда Око Увара уже перевалило за полдень. Пересчитав наконец монеты в украденном кошеле, девушка оделась и вышла на улицу. День, вопреки желаниям молодой воровки, оказался пасмурным и неприветливым. Око Увара скрывали тяжелые тучи. Казалось, что вот-вот начнется дождь. Дойдя до громоздящегося на самой окраине Трущоб полуразрушенного дома, больше похожего на дворец, девушка остановилась. Просто так пройти к Анклангу, главе воровской гильдии Ливинкрона, не мог никто. Даже приемная дочь ушедшего главы гильдии.
Девушка абсолютно точно знала, что сейчас за ней наблюдают, и потому спокойно стояла, дожидаясь. Наконец дверь заскрипела специально несмазанными петлями, и на крыльцо вышел горбатый одноглазый старик. Элейн давно знала горбуна – еще с тех времен, когда ее приемный отец был главой гильдии и жил в этом доме.
– Здравствуй, Русто, – приветливо улыбнулась девушка, теребя в руках кольцо, стянутое с пальца ночной жертвы.
Русто Эрлип ей всегда нравился. Он был добрым стариком и к тому же являлся самым старым членом гильдии.
– Анкланг сейчас занят, – проговорил Русто и шепотом добавил: – У него в гостях какие-то знатные персоны. Если дело не срочное, зайди вечером.
– Хорошо, – пожала плечами девушка и, извлекая из складок платья небольшой джутовый мешочек, добавила: – Вот, передай ему. Это моя доля в казну гильдии.
– Это вроде мужское кольцо? – ухмыльнулся Русто, заметив на пальце девушки перстень.
– Теперь оно мое, – подмигнула старику девушка. – Могу продать, если хочешь.
Русто усмехнулся и отрицательно покачал головой:
– На что оно мне? Продай его лучше тем, кто переделывает приметные вещи в новые украшения. Вряд ли кто-то еще возьмет его у тебя. Мой тебе совет – избавься от него поскорее.
Повернувшись, Русто махнул рукой в знак прощания.
– Продам, – не стала возражать девушка. – Анклангу привет от меня.
Отдав гильдии положенную долю, Элейн отправилась в таверну «Сломанное Крыло». Там собирались только члены гильдии да наемники. Обычные посетители могли оказаться здесь лишь по воле случая, да и то если совсем уж не знали порядков в этих местах. Изредка какой-нибудь горожанин заходил в эту таверну, чтобы нанять головорезов для охраны или для того чтобы припугнуть, а то и убить кого-либо. Но воровская гильдия убийствами не занималась.
Пока служанка собирала для Элейн на стол, девушка принялась рассматривать добытый ночью перстень.
– И чем Русто перстень не приглянулся? – проворчала она, любуясь украшением.
И вдруг Элейн поняла, что напоминает ей причудливый герб на массивной золотой платформе. А узнав, торопливо сдернула кольцо со своего пальца, затравленно озираясь по сторонам. И как ее угораздило до этого не узнать изображения, которое любой горожанин видит каждый день, – герб магистрата города? Убедившись, что никто не обратил на нее внимания, девушка спрятала перстень в потайном кармашке и облегченно вздохнула – надо же было быть такой невнимательной. А еще хвасталась перед наивным Наалом, строя из себя опытную воровку.
Первоначальный испуг отпустил, и Элейн почувствовала, насколько же она голодна. Перекусив и выпив немного теплого вина, девушка вернулась домой еще до заката.
Неожиданно Элейн вновь вспомнила слова старика о золотом перстне, который умыкнула с пальца наглого щеголя прошлой ночью. Русто не прикасался к перстню и даже не видел его вблизи, но в его наметанном глазе никто и никогда не сомневался. Какое-то недоброе предчувствие вгрызлось в ее сердце. Выудив кольцо из потайного кармана, Элейн поднесла его к свету свечи. Тонкие пальцы девушки скользили по массивному перстню, ощупывая каждый завиток причудливого узора. Внезапно верхняя часть перстня, где был выгравирован герб Туккаров, откинулась в сторону, открывая новый смысл, напугавший Элейн до полусмерти.
– О Русто, ты не представляешь, насколько ты оказался прав, – простонала девушка, рассматривая символ Таллара – верховного бога Черного Трона, повелителя сил Мрака.
Элейн лихорадочно размышляла, что же теперь делать. Сама Армалия, богиня удачи, наверное, решила посмеяться над ней, втягивая в смертельно опасную игру, в которой у Элейн вряд ли был хоть один шанс выжить. Стянув этот перстень с руки, казалось, совершенно безобидного юноши, она собственноручно подписала себе смертный приговор. Мысли лихорадочно метались в ее голове. Никто не защитит ее – ни власть, ни друзья. Да и не хотела она тащить на погибель за собой своих друзей.
– Бежать! – в панике прошептала Элейн. – Бежать из Ливинкрона! И как можно быстрее!
Скинув платье, она быстро переоделась в удобную неприметную мужскую одежду, прицепила на пояс кинжал и начала торопливо собирать дорожную сумку, кидая в нее все, что попадалось под руку. Понимая, что сейчас просто теряет рассудок от страха, Элейн заставила себя остановиться и несколько раз глубоко вздохнуть. Голова постепенно прочистилась. «Спокойно! Паника – самый верный способ умереть!» – постаралась она приободрить сама себя. Ей это почти удалось, но в этот миг в дверь громко и настойчиво постучали.
– Элейн, открой! – прозвучал из-за двери голос Наала.
– Наал? – удивленно переспросила Элейн, делая шаг к двери.
– Да, Эли, – отозвался парень едва слышно. – Это я. Открой, пожалуйста.
Что-то в голосе Наала насторожило девушку, но она медленно подошла к двери и заглянула в замочную скважину. В темноте за дверью совершенно ничего невозможно было разглядеть.
– Ну открой же, – взмолился Наал.
Элейн, чувствуя, что совершает непоправимую ошибку, медленно отодвинула засов и приоткрыла дверь.
– Помоги мне, – проскулил Наал, делая шаг вперед.
– Помоги ему, дорогуша! – прозвучал из-за спины Наала знакомый насмешливый голос, а в темноте улицы за дверью сверкнуло тонкое лезвие.
Горячая кровь брызнула Элейн в лицо, а голова Наала, глухо стукнув о доски пола, прокатилась куда-то под ноги Элейн. Одетый во все черное молодой человек, тот самый, с пальца которого сняла кольцо девушка, отпустил фонтанирующее кровью тело и, шагнув вперед, решительным толчком распахнул дверь.
Глава 4
Отчаяние праведного гнева
Карета подкатила к открытым настежь воротам Дарграда. Возле ворот никого не оказалось, и Далтон, не замедляя хода, проехал не останавливаясь.
Дарград раскинулся недалеко от границы, разделяющей королевство Дионии и королевство гномов Туманные Вершины. Жизнь в маленьком городке текла так же неторопливо и размеренно. Любое мало-мальское изменение в жизни дарградцев случалось настолько редко, что потом легко превращалось в какую-нибудь невероятную историю.
Но сейчас, проезжая по главной улице родного городка, Гефорг с удивлением замечал, насколько изменился город за время его отсутствия. Повсюду – над городской ратушей, над двумя храмами, над казармой городской стражи и даже над магазином старика Перга, торгующего различными магическими безделицами, – реяли штандарты Инквизиции.
Высшие жрецы церкви Денмиса, верховного бога Белого Трона, измученные противостоянием культам Черного Трона, сформировали Орден Инквизиции, надеясь получить несокрушимый и бескомпромиссный боевой инструмент. В Орден Инквизиции вошли жрецы, специально выученные и наделенные особыми полномочиями для борьбы с приверженцами сил Мрака и Пораженными.
Не только люди, но и орки с гоблинами, и гномы, а по слухам, даже мифические эльфы поклонялись богам Черного Трона. И поклоняясь, получали от своих нечестивых богов невероятную силу. И сила эта совершенно непостижимым образом воздействовала на приспешников богов Черного Трона. Каждый изменялся по-своему. Кто-то обретал необоримую мощь, кто-то обнаруживал в себе сверхъестественные способности. Но основная масса последователей сил Мрака подвергалась чудовищным мутациям зла: они частично утрачивали свой первоначальный облик, становясь Пораженными Мраком – уродливыми, исковерканными созданиями.
Пойманные Пораженные, фанатично преданные Таллару или другим богам Черного Трона, грезили о том дне, когда силы Мрака воцарятся на всем Эпаме и Зло поработит весь этот мир, воздавая своим слугам за верность.
Пять лет назад, когда Гефорг покидал Дарград, отправляясь на учебу, этот город выглядел совершенно иначе. Словно даже разные города проносились за окнами кареты тогда и сейчас. В том городе, который покинул молодой Нарлинг всего пять лет назад, не было страха. Теперь же страх пропитал все насквозь, изменив не только внешность, но, казалось, и саму душу города. На дверях домов повсюду висели обереги и охранные молитвы Денмиса, Ламисии и других богов Белого Трона, призванные защитить в случае опасности.
Гефорг, вспоминая свое детство, смотрел на пустынные улицы родного города, которые с наступлением темноты буквально вымерли, словно по городу прошла чума.
Дом Гефорга располагался в пологой низине, на отшибе, далеко в стороне от остальных домов. Ровная, мощенная тщательно подобранным каменным брусом дорога безошибочно вела к просторному дому Нарлингов.
– Последний поворот! – крикнул Гефорг кучеру, вновь высовываясь из открытого окна кареты. – Всего один поворот – и мы увидим родной дом! Дом с красивой зеленой крышей.
Далтон кивнул, молча разделяя радость юноши, и цокнул лошадям, слегка натягивая повод. Карета замедлила ход, плавно огибая последний, заросший высоким декоративным кустарником поворот, и тут же взгляду открылся дом Нарлингов.
Дом пылал, словно сухая ель, разгоняя светом ревущего пламени вечерний сумрак. Огонь рвался ввысь, заходясь в приступе ярости и окрашивая аккуратно подстриженные кустарники и ухоженные деревья в мрачный багровый цвет. Гефорг едва не вывалился из кареты от нахлынувшего волной ужаса. Его родной дом горел! Горел так, как может гореть только дом, которого никто не тушит… Или который уже некому тушить!
Далтон стеганул коней, посылая упряжку в яростный галоп. Почти сразу путники услышали, а через несколько мгновений и увидели кипящий на площадке перед парадным подъездом пылающего дома бой. Среди сражающихся Гефорг безошибочно узнал отца и старого друга семьи Регнара – выходца из древнего рода гномов. Сейчас Регнар остервенело вращал над головой огромный боевой топор, заставляя окруживших их противников держаться на приличном расстоянии от мерцающего круга, очерченного широким лезвием. Вокруг убитыми или ранеными валялись уже несколько окровавленных солдат в форме городского гарнизона. Спиной к спине с гномом стоял его отец – Нарлинг-старший. Он почти не шевелился, лишь выставляя перед собой клинок меча. Было заметно, что у него совсем не осталось сил. Тем не менее сейчас оба они пытались отступить к пылающему дому, хотя спасение это принести вряд ли могло.
– Быстрее к ним! – закричал Гефорг, с трудом переборов шок. – Мы вытащим их на повороте! У нас быстрые кони, и на тракте нас никто не догонит!
Далтон, словно раньше, чем прозвучали слова молодого Нарлинга, услышав команду, уже вовсю нахлестывал коней. Карета, как выпущенный из пращи камень, рванула к пылающему дому. Могучие кони, несмотря на немалый проделанный ими сегодня путь, почувствовали настрой своих хозяев, а может, реагируя на ревущее пламя или запах крови, напряглись, превращаясь в пышущий мощью снаряд. А Далтон все кромсал уплотнившийся воздух кнутом, думая лишь об одном – не подвести ставшего практически другом Гефорга и вытащить из передряги Нарлинга-старшего, всегда бывшего хорошим хозяином.
– Приверженцы Таллара! – громыхал звучный голос руководящего стражей инквизитора. – Либо вы искупите грехи свои, сдавшись, либо смерть и вечные муки в Бездне Мрака ждут вас!
Дарград раскинулся недалеко от границы, разделяющей королевство Дионии и королевство гномов Туманные Вершины. Жизнь в маленьком городке текла так же неторопливо и размеренно. Любое мало-мальское изменение в жизни дарградцев случалось настолько редко, что потом легко превращалось в какую-нибудь невероятную историю.
Но сейчас, проезжая по главной улице родного городка, Гефорг с удивлением замечал, насколько изменился город за время его отсутствия. Повсюду – над городской ратушей, над двумя храмами, над казармой городской стражи и даже над магазином старика Перга, торгующего различными магическими безделицами, – реяли штандарты Инквизиции.
Высшие жрецы церкви Денмиса, верховного бога Белого Трона, измученные противостоянием культам Черного Трона, сформировали Орден Инквизиции, надеясь получить несокрушимый и бескомпромиссный боевой инструмент. В Орден Инквизиции вошли жрецы, специально выученные и наделенные особыми полномочиями для борьбы с приверженцами сил Мрака и Пораженными.
Не только люди, но и орки с гоблинами, и гномы, а по слухам, даже мифические эльфы поклонялись богам Черного Трона. И поклоняясь, получали от своих нечестивых богов невероятную силу. И сила эта совершенно непостижимым образом воздействовала на приспешников богов Черного Трона. Каждый изменялся по-своему. Кто-то обретал необоримую мощь, кто-то обнаруживал в себе сверхъестественные способности. Но основная масса последователей сил Мрака подвергалась чудовищным мутациям зла: они частично утрачивали свой первоначальный облик, становясь Пораженными Мраком – уродливыми, исковерканными созданиями.
Пойманные Пораженные, фанатично преданные Таллару или другим богам Черного Трона, грезили о том дне, когда силы Мрака воцарятся на всем Эпаме и Зло поработит весь этот мир, воздавая своим слугам за верность.
Пять лет назад, когда Гефорг покидал Дарград, отправляясь на учебу, этот город выглядел совершенно иначе. Словно даже разные города проносились за окнами кареты тогда и сейчас. В том городе, который покинул молодой Нарлинг всего пять лет назад, не было страха. Теперь же страх пропитал все насквозь, изменив не только внешность, но, казалось, и саму душу города. На дверях домов повсюду висели обереги и охранные молитвы Денмиса, Ламисии и других богов Белого Трона, призванные защитить в случае опасности.
Гефорг, вспоминая свое детство, смотрел на пустынные улицы родного города, которые с наступлением темноты буквально вымерли, словно по городу прошла чума.
Дом Гефорга располагался в пологой низине, на отшибе, далеко в стороне от остальных домов. Ровная, мощенная тщательно подобранным каменным брусом дорога безошибочно вела к просторному дому Нарлингов.
– Последний поворот! – крикнул Гефорг кучеру, вновь высовываясь из открытого окна кареты. – Всего один поворот – и мы увидим родной дом! Дом с красивой зеленой крышей.
Далтон кивнул, молча разделяя радость юноши, и цокнул лошадям, слегка натягивая повод. Карета замедлила ход, плавно огибая последний, заросший высоким декоративным кустарником поворот, и тут же взгляду открылся дом Нарлингов.
Дом пылал, словно сухая ель, разгоняя светом ревущего пламени вечерний сумрак. Огонь рвался ввысь, заходясь в приступе ярости и окрашивая аккуратно подстриженные кустарники и ухоженные деревья в мрачный багровый цвет. Гефорг едва не вывалился из кареты от нахлынувшего волной ужаса. Его родной дом горел! Горел так, как может гореть только дом, которого никто не тушит… Или который уже некому тушить!
Далтон стеганул коней, посылая упряжку в яростный галоп. Почти сразу путники услышали, а через несколько мгновений и увидели кипящий на площадке перед парадным подъездом пылающего дома бой. Среди сражающихся Гефорг безошибочно узнал отца и старого друга семьи Регнара – выходца из древнего рода гномов. Сейчас Регнар остервенело вращал над головой огромный боевой топор, заставляя окруживших их противников держаться на приличном расстоянии от мерцающего круга, очерченного широким лезвием. Вокруг убитыми или ранеными валялись уже несколько окровавленных солдат в форме городского гарнизона. Спиной к спине с гномом стоял его отец – Нарлинг-старший. Он почти не шевелился, лишь выставляя перед собой клинок меча. Было заметно, что у него совсем не осталось сил. Тем не менее сейчас оба они пытались отступить к пылающему дому, хотя спасение это принести вряд ли могло.
– Быстрее к ним! – закричал Гефорг, с трудом переборов шок. – Мы вытащим их на повороте! У нас быстрые кони, и на тракте нас никто не догонит!
Далтон, словно раньше, чем прозвучали слова молодого Нарлинга, услышав команду, уже вовсю нахлестывал коней. Карета, как выпущенный из пращи камень, рванула к пылающему дому. Могучие кони, несмотря на немалый проделанный ими сегодня путь, почувствовали настрой своих хозяев, а может, реагируя на ревущее пламя или запах крови, напряглись, превращаясь в пышущий мощью снаряд. А Далтон все кромсал уплотнившийся воздух кнутом, думая лишь об одном – не подвести ставшего практически другом Гефорга и вытащить из передряги Нарлинга-старшего, всегда бывшего хорошим хозяином.
– Приверженцы Таллара! – громыхал звучный голос руководящего стражей инквизитора. – Либо вы искупите грехи свои, сдавшись, либо смерть и вечные муки в Бездне Мрака ждут вас!