Страница:
Да. Здесь вам не Рио-де-Жанейро…
Глава четвертая
– Вольно!..
Я щелкнул крышкой часов и убрал брегет в часовой кармашек. Хороший хронометр. Немалых денег стоит. Но не в деньгах для офицера ценность такого механизма. Тем более для генерала.
– Сорок пять минут на построение на территории собственного лагеря, – сказал я подполковнику Флеро, командиру второго полка. Единственному старшему офицеру, оказавшемуся в расположении части. – Конгениальный результат… Толпа беременных тараканов двигается слаженней и быстрей. Где начальник штаба и зам по тылу? Вы послали за ними полчаса назад! Сколько я буду их ждать?!
– Не могу знать… – с лица подполковника можно было писать портрет принца Лимона пера Джанни Родари. Он совершенно очевидно не хотел быть крайним в сложившейся ситуации. Но… он именно им и был.
– А кто может? Пушкин?
– Гражданин генерал! Гражданин генерал!
– Ну чего еще?
К нам от линии построения бежал второй из наличествующих высокопоставленных лиц бригады. Комиссар Конвента Франсуа Леон. Юноша двадцати лет со взором горящим и с явным стремлением походить на не так давно гильотинированного Сен-Жюста. Правда, к счастью для него самого, – сходство выходило скорей комическим. Не то не миновать бы ему участи объекта подражания. Судя по замашкам, Леон служил ранее где-то то ли секретарем, то ли распорядителем. И как попал на нынешнюю должность – было совершенно непонятно. Но на основании столь высокого назначения он, видимо, ощутил в себе недюжинный полководческий дар. Ибо до сего момента – даже несмотря на мое прибытие – именно он осуществлял общее командование. Нисколько не заботясь, похоже, наличием штатных офицеров…
– Что у вас, гражданин?
– Нужно произнести речь, гражданин генерал! По поводу вашего назначения командующим бригадой! Я уже заготовил тезисы, сейчас я вам их изложу…
– А может, вам еще и ключи от квартиры, где деньги лежат, отдать?
– Что… Простите, гражданин?..
– У меня приказ, – отчеканил Бонапарт. Все это время сидевший внутри меня тише мыши. (И у него к этому имелись некоторые основания. Он сначала вообще хотел психануть и хлопнуть дверью. Когда узнал, что его назначают командиром ПЕХОТНОЙ бригады. Да я его уломал: все ж таки опыт командования пехотной частью будущему императору никак не мог повредить – потому нечего становиться в третью позицию. Вот он и дулся на меня за то…). Но сейчас не выдержавший. – НЕМЕДЛЕННО выступить с бригадой в Вандею. Но я даже отдаленно не мог себе представить, какой бардак я здесь обнаружу! Поэтому, – добавил я уже от себя, – засуньте ваши тезисы туда… откуда вы их высунули, встаньте вот здесь и впредь слушайте то, что я вам говорю, а не что вы мне говорите!
– Но позвольте!..
– Молчать, я вас спрашиваю! Половины личного состава нет на месте. Командиров – вообще только один! И я имею в виду не вас, Леон! Солдаты обмундированы черт-те во что! Огнестрельного оружия – едва у трети человек! Пушек – нет!! Маркитанток в лагере – чуть не больше, чем солдат!! И при всем при том – бригада не умеет даже строиться! Вы с этим сбродом собрались идти подавлять мятежников?!
– Мы готовы умереть за дело Революции!
– Тогда не отнимайте у Революции времени и средств на ваше содержание – идите и застрелитесь! Но чтоб впредь я от вас не слышал никаких руководящих указаний! Иначе я сам вас пристрелю! Вам ясно?!
Наполеон, когда захочет, – может быть страшен. Это я и раньше знал. Теперь же убедился на практике. Бедняга Леон заткнулся, побледнел и вытянулся по стойке смирно. Точнее – в том, что он таковой считал. Но в данный момент это было уже несущественно.
– Значит, так, господа присяжные и заседатели… Распустите строй. А через полчаса… Нет – через пятнадцать минут! Приказываю всем имеющимся офицерам от роты и выше собраться на совещание. Лейтенант Жюно – обеспечьте помещение, бумагу, карты и свечи! И кофе! Будем составлять план по выходу из имеющейся задницы… Да. И вот еще что! Черт с ним, с начальником штаба, – придет или не придет, это уже его проблемы!.. Но зама по тылу – достаньте мне хоть из-под земли! Это уже ко всем вам троим относится! Выполняйте, бан-дер-логи!
– Прошу прощения, гражданин генерал… – подполковник Флеро был на вид так мужчина лет тридцати. И по своему опыту посчитал нужным подсказать сопливому мальчишке в драном мундире. – Сейчас уже дело к вечеру… Не проще ли завтра, когда соберутся все, полным составом выработать план похода?
– Полковник… – Япона мама, в каком шкафу они тут все лежали? – Ни о каком походе не может быть и речи. Мы будем составлять план учебных мероприятий!
– Но… как же можно нарушить приказ о выступлении в Вандею?
– Очень просто! В силу полной неготовности бригады к боевым действиям! И пока этой готовности не будет – я никуда вас не поведу! Вандее придется подождать!
Я, конечно, знал, что Наполеон спал по четыре часа в сутки. Но как-то ни в форте Каре, ни по пути в Париж этого за собой не замечал. А вот сейчас… Какое там – «четыре часа»! Как получится! Когда и вообще ни одного! Этот трудоголик не иначе задался целью всех загонять насмерть, не отправляясь ни в какую Вандею. Работа со штабом. Обучение офицеров тактике противопартизанских действий (я ее не очень знаю, а то, что знает Наполеон, скорей относится к корсиканской межклановой герилье, но эти парижские добровольцы не знают ничего вообще!), обучение сержантов тому же, проверка изученного на практике – устраиванием маневров… Расчет потребного времени и снабжения для марша в эту самую Вандею (неблизкий свет!). Доукомплектование бригады до полного состава (четверть солдат так и не обнаружилась, а штаб пришлось практически создавать заново – за счет полковых и батальонных офицеров. Командир первого полка полковник Бриан вообще не явился. Сказался больным. Тоже пришлось заменить. А кем?! Да одним из его комбатов, елки зеленые…). Выбивание недостающей амуниции – ибо хотя и есть в бригаде интендант, но он такой же увалень, как и остальные: пока не пнешь, не почешется… А еще и самому приходится во всем этом разбираться! Потому как я служил в технических войсках, а Наполеон хотя и командовал на Корсике полком местной милиции – и даже высаживался с десантом на Сардинию! – все же реально с пехотой дела не имел, тем более в таком количестве…
Голова пухнет! А самое главное, эти, блин, волонтеры Революции – они ж ничего не хотят понимать! Какой идиот придумал хохму про стадо баранов под управлением льва?! Его бы сейчас на мое место! Посмотрел бы в эти вытаращенные глаза… Ведь даже офицеры откровенно недоумевают от устроенной мной учебы!.. Только прямым тыканьем носом в их вопиющую некомпетентность мне удается удерживать их в подчинении. А ведь, казалось бы, простой факт, что смертность «парижских добровольцев» в Вандее превышает девяносто процентов, должен же был наводить их на какие-то мысли? Но нет! «Мы все, как один, – умрем в борьбе за ЭТО!» Цитата. Долбодятлы, блин!..
Хотя я все же не прав: сдвиги кое-какие есть…
Мне потребовалось два часа, чтобы объяснить Леону, в чем заключаются его комиссарские обязанности, – он с одного раза не понял! Зато сейчас вроде не в свое дело не лезет. А занят тем, чем и должен, – идеологической накачкой и культурно-политическим просвещением личного состава… Кстати – Наполеон очень даже в этом помог: он когда-то, еще в 91-м году, в своем полку унтер-офицерам регулярные политинформации устраивал – газеты читал, объяснял текущую ситуацию… Причем отнюдь не за короля агитировал! Такая вот подробность из жизни великого человека…
Слушаю привычные уже доклады. Пожалуй, ротных и батальонных командиров в дальнейшем на совещания можно не приглашать. Форма рапорта всеми боль-мень усвоена. И смысл вечернего «подбивания бабок» и планирования исходя из результата – тоже. Пусть теперь первичный разбор у себя делают и предоставляют рапорт полковникам, а уж те потом – мне… Опять же – экономия времени… Кроме того – имеется еще приятная новость: солдаты наконец-то научились держать строй! Не фаланга македонская, конечно, но коробка на ходу больше не расползается…
– Молодцы! Чудо-богатыри! Еще, пожалуй, пару недель – и курс молодого бойца можно будет считать законченным! Поздравляю вас, господа, – лед тронулся! Что еще? Как дела с гранатометчиками?
– Тренируются, гражданин генерал! С пращами не у всех получается, но это дело поправимое. Вручную стабильно мечут на дистанцию в пятьдесят футов… Виноват – двадцать метров!.. Изготовление гранат в соответствии с планом…
– Хорошо! – это я сам придумал. От безделья рукоделье… Называется: пушек нет – возьмите бубен! По два гранатометчика на каждое отделение. Вместо пулемета. Не ахти что, но в тех местах может оказаться для противника весьма неприятной неожиданностью. Да и все равно ничего больше своими силами соорудить не успеваем. – Что по второму варианту?
– Первый образец послезавтра должны собрать. Остальные – по результатам испытаний…
Хоть бы получилось! Вот это тогда была бы вундервафля! Легкая катапульта. Швыряющая фунт пороху с картечью на полтораста метров. И переносимая по полю боя тем же отделением из десяти человек (боезапас тоже тащить надо). Десять штук будет, если опытный образец сработает правильно… Вместо минометов. А вы что думали? Что я просто так погулять вышел? Нет уж, что по силам, то мы спрогрессируем обязательно… Ибо совместный труд для моей пользы – он облагораживает! Цитата!
Так, кто у нас следующий? А, интендант! На сладкое…
Этого надо послушать внимательней. Этого я озадачил безжалостней всех – фактически поставив пред ним задачу выкроить семь шапок из одной шкуры, причем шапок полноразмерных, без дураков. Но вроде мужик крутится. И даже результаты кое-какие обещают быть… Упс!.. Что?
– Что значит: «С обувью проблемы, возможно, удастся?..» Конкретней, пожалуйста! Сколько раз уже просил формулировать доклады однозначно!
Мнется. Чего он там нахимичил? Хотя я сам же ему прямым текстом разрешил любые аферы – лишь бы со снабжением был порядок. Но тут он что-то явно сугубо хитрое замыслил, раз сообщать не торопится…
– Мне удалось договориться с секцией нашего предместья, – наконец выдает интендант формулировку. – Если мы им предоставим на неделю тысячу человек, то они пожертвуют нам необходимое количество обуви и запас кожи для ремонта – как патриотическое деяние…
Патриотизм, блин… По бартеру! Какой дурак сказал, что революции делаются на энтузиазме? Нет, куда ближе к истине был другой классик – сидящий, кстати, среди здесь: «Для войны требуются только три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги!» Но на неделю?.. Придется опять перекраивать все планы, черт побери!.. Зато вопрос закроется кардинально… А, ладно – не в первый раз!..
– Хорошо. Организуйте. Надеюсь, солдаты им нужны не для захвата власти?
– О, что вы! Нет! – заверяет интендант, обрадованный моим решением.
– Что с полевыми кухнями? – не даю я ему возможности расслабиться.
С этим вопросом – вообще анекдот. На грани клиники. НИКТО не хочет заниматься. Про военный Комитет вообще молчу. Командующий там бывший артиллерийский капитан Обри – такой дуб, что к нему надо сразу подходить с ящиком динамита. Иначе не прошибешь. Но и для остальных эта идея оказалась как для барана новые ворота… Специально потратили целое совещание, на бумаге считали затраты времени, очевидную выгоду – все согласны… Но – «не первостепенной важности!» Блин! Родил даже новую максиму: «Желудок – такое же оружие солдата, как и его ружье!» – но толку никакого… «Ну зачем нам эти излишества?» Побывав бы!
– В первом полку нашлись люди – из рабочих – говорят, что могут сделать одну сами, если им позволят договориться в их квартале… Но для этого их придется отпустить тоже на неделю.
Оба-на…
Это что – лед действительно тронулся?! Хоть что-то начало работать? В данном случае – призывной контингент. То есть – добровольческий. Солдаты-то – да и офицеры в основном тоже – все из рабочих предместий. Подавшиеся в армию от полной безнадежности и желающие действительно защитить республику от роялистов и спекулянтов, лишающих народ хлеба. Но по этой же причине все они – бывшие сторонники Шометта и Эбера. Санкюлоты, блин… А по нынешним временам – и Робеспьера как проводника террора. У меня вообще складывается мнение, что посылку добровольцев в Вандею термидорианский Конвент предпринял в немалой степени с целью избавиться от лишних смутьянов. И это же, кстати, хорошо объясняет и назначение сюда Наполеона – как вполне подозрительного. В Вандее если не всех, то большинство поубивают озверевшие от революции крестьяне, и таким образом в Париже станет меньше причин для головной боли. Оттого и со снаряжением такой бардак – на смертников еще и деньги тратить? На энтузиазме повоюют… Я, кстати, и Леона в этом же направлении ориентировал… Не в смысле смертников. А в смысле энтузиазма. Так что мы теперь даже и название имеем соответствующее: бригада имени Парижской Коммуны. Ага: «Смер-ртельный Летучий Отр-ряд Пролетарского Гнева»! И во главе – лично Наполеон Бонапарт!.. Кстати – название я предложил. Уржаться можно. Но – работает: народу нравится. А сейчас вот, похоже, и до коммунистического энтузиазма дошло… Но, как говорится, чем бы народ ни тешился, – лишь бы на пользу дела!
– Хорошо! Пусть займутся! Но не одну, а – две! За исполнением проследит командир полка! – Тяжкий вздох одного из присутствующих мы проигнорируем: «А кому сейчас легко?» – шутка вызывает ухмылки. Удивительно: неужто и в самом деле народ начал меня поддерживать? Ну… Может быть, таки удастся получить в итоге хоть какую-то воинскую часть, а не цыганский табор… – Что у вас еще? Все? Тогда… – вытаскиваю часы, смотрю, отщелкнув крышку (будто и так не знаю, что сейчас ночь). – Три часа… Совещание на сегодня окончено! Прошу всех заняться своими делами. Но напоминаю: через полчаса у нас плановая учебная тревога! Так что спать никому ложиться не советую! Все! Расходимся!
– Ваше превосходительство… – это Флеро. – Ну надо ли так изнурять людей? Ведь мы не в боевых условиях…
Вот тип. Исполняет все, что приказываю. Но при этом – все время зудит на предмет «зачем это надо?» А поскольку он один из старших по возрасту командиров – к его мнению прислушиваются остальные. Выгнал бы… Да придраться не к чему – командует вполне исправно. Однако всему лишнему – на его взгляд! – сопротивляется как ишак изучению грамоты…
– Чего вы добиваетесь? – продолжает между тем этот отважный зануда. – Чтобы к моменту выступления солдаты попа́дали с ног от усталости?
– Фельдмаршал Флеро! – я тоже не упускаю случая слегка его подколоть. Такая вот уже своеобразная традиция: один все время ноет, другой – дразнится… – Я добиваюсь того, чтобы выступление в поход солдаты восприняли как отдых! В полном соответствии с правилом графа Суворова-Рымникского: «Тяжело в учении – легко в гробу!» А это, между прочим, на данный момент лучший полководец мира! Стыдно не знать! Да и насчет того, что мы сейчас не в боевых условиях – вы тоже не правы. Ибо когда дойдет до дела, враги не станут спрашивать, в каких условиях мы находимся, а просто начнут без лишних слов нас всех закапывать вместе с бригадой… Единственный способ избежать такого печального конца – это учиться, учиться и учиться военному делу настоящим образом! Потому: чем больше мы сейчас усвоим – тем меньше мы потом потеряем!
Господа… то есть граждане офицеры уходят. Завороженные силой моего умища. Похоже, мне удалось их впечатлить за эти дни… А как утверждал все тот же Александр Васильевич: удивить – значит победить! А если и не он это придумал – все равно правильно! Я вас научу родину любить, навуходоносоры африканские! Это вы просто с русским сержантом до сих пор не сталкивались…
Слушай, прерывает мои рассуждения внутренний голос, а что – в ваше время действительно считают, что Суворов лучший полководец мира?
Вот же ж твою ивановскую… И этот туда же! Как будто не слышал никогда такую фамилию! Поэтому я ограничиваюсь коротким:
– До твоего появления – да!
От скромности еще пока никто не умер…
Как говорится – все, что нажито непосильным трудом…
– Генерал Бонапарт! Вы отстранены от командования бригадой!
– На каком основании, господин Обри?
– На основании вопиющего неподчинения приказам!
Об морду президента военного Комитета можно поросят забивать. Настолько она монументальна. Чувствуется старый служака. Завоевавший свое звание беспорочной службой. А меня – то есть Наполеона, но я уже как-то мало это различаю последнее время – тело-то одно! – не миновали ни пули, ни осколки, ни штыки (могу штаны снять и показать шрам, заработанный в рукопашной под Тулоном). Так что еще вопрос, кто кому должен подчиняться!.. Этот момент уже возникал – еще при получении назначения. Но тогда я Бонапарта удержал. Сейчас он пока сам сдерживается…
– Мои рапорты о состоянии бригады все имеются у вас! Из них легко видеть, что месяц – минимальная задержка для подготовки к походу в таких условиях!
– Ваши вздорные доклады о небоеспособности бригады вряд ли послужат оправданием вашего неповиновения! Комитету лучше знать, когда бригаде выступать, а когда нет. В результате вы сорвали все планы действий наших войск против роялистов. Что вылилось в неоправданно высокие потери вышедших в назначенный срок других частей! Именно во избежание дальнейшего ухудшения ситуации я и отстраняю вас от командования…
Ах ты, старый пень… Вздорные?! Сорвал планы? Галочку тебе надо было поставить в отчете, да?!
– Я не могу запретить вам, ГРАЖДАНИН Обри, отдавать приказы, какие вы считаете нужными… Весь состав моей бригады может подтвердить, в каком состоянии она была и в каком находится теперь. Я обращусь в Комитет Общественной Безопасности – лично к Баррасу. Мы знакомы с ним по Тулону, и я не думаю, что он забыл мои заслуги перед Республикой!
– Не спешите, ГОСПОДИН Бонапарт! Все не так просто!.. Кроме факта прямого неповиновения есть еще кое-что… И, думаю, оно очень не понравится ГРАЖДАНИНУ Баррасу, когда он с ним ознакомится…
– Что именно?
– Растрата казенных средств. Финансовые махинации с имуществом вверенной вам бригады в особо крупных размерах… Использование солдат для работ, не имеющих к делам бригады никакого отношения…
– Вы не хуже меня знаете, для чего это делалось! Как знает такие вещи и Баррас. Я буду настаивать на разбирательстве дела в Комитете Общественного Спасения!
Что, съел? Попробуй-ка переварить такую пилюлю. Даже и в наши-то времена не всякому подобное удавалось. А уж сейчас-то…
– Господин Бонапарт, вы вынуждаете меня… – теперь личина Обри выражает скорбь. Ну, примерно как могла бы скорчить подобную гримасу бронзовая статуя Командора. – Только из-за вашей молодости я собирался применить к вам столь мягкие меры! Понимая, что вы не располагаете достаточным жизненным опытом и судите об окружающем с точки зрения пылкой юности! Только поэтому – повторю! – я и ограничился отрешением вас от должности. Но если вы упорствуете… Я не думаю, что гражданин Баррас вообще захочет иметь дело с человеком, арестованным за антиправительственную деятельность!..
– Это в чем это такая деятельность выражовывалась?
– Извольте. Распространение среди офицеров бригады пораженческих настроений… Фактическое отстранение вами от исполнения его обязанностей комиссара Конвента гражданина Франсуа Леона. Ведение антиправительственной пропаганды. И, наконец, – подготовка мятежа по свержению власти Конвента в пользу Парижской коммуны! Я могу арестовать вас прямо сейчас. Если вы по-прежнему отказываетесь выполнять мои распоряжения! А позже будут арестованы и офицеры вашей бригады, несомненно состоящие в заговоре!
Видимо, Обри подал какой-то незаметный сигнал, потому что как раз в это время двери кабинета распахнулись, и из коридора вступил наряд караула с ружьями под командованием лейтенанта…
Вот такого поворота я как-то не ожидал. Он что – рехнулся? Или он всерьез рассчитывает раскрыть роялистский заговор в бригаде, сформированной из парижских рабочих?.. Блин! Идиот – это я! Вот как раз рабочие-то и были основной массой всех роялистских выступлений после термидорианского переворота! Я ж об этом читал! Так что не такая уж и дурацкая мысль пришла в голову этому дубу…
Только… Только что он тогда со мной разговоры разговаривает? Арестовал бы сразу – да и дело с концом!.. А так… Стоп. Что он сказал: «Я могу арестовать вас прямо сейчас. Если вы по-прежнему отказываетесь выполнять мои распоряжения!» Если я по-прежнему отказываюсь… Так это он ВСЕГО ЛИШЬ так меня с бригады снимает?! Во исполнение своего же приказа?.. Офигеть… Я хренею, дорогая редакция!.. Революционная законность рулит! Послать его, что ли, за такой непарламентский ход? Так ведь арестует… А за мной и остальных потянет – наверняка. Чтоб самому отмазаться. И будет как минимум разбирательство… Которое закончится неизвестно чем и неизвестно когда… И хрен бы с ним – не в первый раз! Но что станется с матерью и сестрами? От братьев толку – никакого: хорошо еще, что сами прокормиться могут… А семья живет на мои деньги! Но и бригадой мне уже не командовать – это очевидно!.. Да провались ты в тартарары!..
– Я думаю, – в глазах Обри мелькнула насмешка над наглым юнцом. Сообразившим, в какую ловушку он угодил. – Самым приемлемым вариантом для вас сейчас, чтобы сохранить честное имя, было бы вообще выйти в отставку. По состоянию здоровья. Вы ОЧЕНЬ плохо выглядите, господин Бонапарт…
Ах ты, сволочь… Но обложил ведь со всех сторон! Наверняка знает мои семейные обстоятельства. Оттого и поставил в такое положение, что даже в морду ему не плюнешь… Остается только самому утереться. Да поблагодарить за науку…
– Хорошо. Я подаю в отставку. По болезни. Но позвольте тогда порекомендовать вам назначить командиром бригады вместо меня…
– В вашем совете, генерал, нет необходимости. Новый командующий бригадой уже назначен. И я даже думаю, что он вполне справится с принятием дел без вашего участия – вы очень нуждаетесь в лечении и отдыхе. Ведь последний месяц вы работали по двадцать часов в сутки!..
…!
– И кого же вы назначили?
– Я не обязан перед вами отчитываться! Но поскольку это все равно станет известно уже в ближайшие часы… Новым командиром бригады «Парижская коммуна» военный Комитет утвердил полковника Жерома Бриана. Человека достаточно опытного и взрослого для такого ответственного дела. Вы можете не беспокоиться по сему поводу. Жду от вас рапорт об отставке.
Это ж тот самый командир первого полка, который ни разу даже не появился в расположении – я проверял… Блин, какой же я дурак!..
– Засунь этот рапорт к себе в задницу! Это я подожду, когда ты сам ко мне приползешь! – дурацкие детские слова. Продиктованные прорвавшейся обидой. Но сил сдерживать Наполеона у меня больше не осталось.
С грохотом хлопает дверь. Бывший генерал Бонапарт идет по коридору. Как Штирлиц. Только – в обратную сторону. С рапортом, без рапорта – один черт, при Обри я здесь уже не появлюсь. А этот дуб врос тут корнями весьма крепко…
Прогресс – великая вещь: начинал я эту папку гусиным пером, а продолжаю уже стальным. Конечно, после того, как все мы когда-то привыкли к шариковым ручкам, примитивная «канцелярская» с острым перышком – тоже не подарок, но, по крайней мере, не требуется поминутно пускать в дело перочинный нож. Короче: да здравствуют инженеры! И особо самый главный из них – Динго!
А теперь продолжим заполнять биографическую справку…
Или, точнее сказать, – заполнять заново. Так как почта этого года принесла ожидаемый улов. И улов этот неплох…
Сперва – немного о родине нашего фигуранта.
Знаете ли вы, что такое Корсика?
Подавляющее большинство наверняка ответят – там родился Наполеон. Часть, напрягшись, вспомнит, что это остров в Средиземном море. Еще некоторые, сосредоточившись, припомнят, что там в лесах очень много диких корсиканцев, которые режут друг друга по законам кровной мести. Еще кто-нибудь, наверное, с сомнением произнесет: «Мафия»…
Ну, собственно, и все. Я сам был удивлен, насколько мои личные познания ограничиваются именно таким набором. Действительность же оказалась – как всегда и бывает – несколько шире обыденности…
Для начала: Корсика – это остров, расположенный посередине королевства Сардиния. По крайней мере, в наше – конец восемнадцатого века – время. Как так?! Очень просто. С севера на материковом берегу находится княжество Пьемонт, в котором правит герцогская семья герцогов Савойских. А в одна тысяча семьсот тринадцатом году очередной герцог Савойский Виктор-Амадей II получил в результате «войны за испанское наследство» по Утрехтскому договору в качестве бонуса отныканное у Испании королевство Сицилия. А в тысяча семьсот двадцатом Австрия предложила поменять Сицилию на Сардинию. От чего герцоги Савойские не смогли отказаться… А Корсика – это как раз остров, торчащий точнехонько между Сардинией и Пьемонтом. Вот так родина Наполеона и заняла принадлежащее ей теперь историческое место… Вы поняли что-нибудь? Вот и я с трудом. Тем более что столица этого самого королевства Пьемонт-Сардиния (а его и так называют) – город Турин – находится в герцогстве Савойском…
Глава четвертая
Вандее придется подождать
«В государстве во время революций бывает только два разряда людей: подозрительные и патриоты».
Наполеон Бонапарт
1
– Брига-ада!.. Равняйсь! Смир-рна!.. Равнение на…– Вольно!..
Я щелкнул крышкой часов и убрал брегет в часовой кармашек. Хороший хронометр. Немалых денег стоит. Но не в деньгах для офицера ценность такого механизма. Тем более для генерала.
– Сорок пять минут на построение на территории собственного лагеря, – сказал я подполковнику Флеро, командиру второго полка. Единственному старшему офицеру, оказавшемуся в расположении части. – Конгениальный результат… Толпа беременных тараканов двигается слаженней и быстрей. Где начальник штаба и зам по тылу? Вы послали за ними полчаса назад! Сколько я буду их ждать?!
– Не могу знать… – с лица подполковника можно было писать портрет принца Лимона пера Джанни Родари. Он совершенно очевидно не хотел быть крайним в сложившейся ситуации. Но… он именно им и был.
– А кто может? Пушкин?
– Гражданин генерал! Гражданин генерал!
– Ну чего еще?
К нам от линии построения бежал второй из наличествующих высокопоставленных лиц бригады. Комиссар Конвента Франсуа Леон. Юноша двадцати лет со взором горящим и с явным стремлением походить на не так давно гильотинированного Сен-Жюста. Правда, к счастью для него самого, – сходство выходило скорей комическим. Не то не миновать бы ему участи объекта подражания. Судя по замашкам, Леон служил ранее где-то то ли секретарем, то ли распорядителем. И как попал на нынешнюю должность – было совершенно непонятно. Но на основании столь высокого назначения он, видимо, ощутил в себе недюжинный полководческий дар. Ибо до сего момента – даже несмотря на мое прибытие – именно он осуществлял общее командование. Нисколько не заботясь, похоже, наличием штатных офицеров…
– Что у вас, гражданин?
– Нужно произнести речь, гражданин генерал! По поводу вашего назначения командующим бригадой! Я уже заготовил тезисы, сейчас я вам их изложу…
– А может, вам еще и ключи от квартиры, где деньги лежат, отдать?
– Что… Простите, гражданин?..
– У меня приказ, – отчеканил Бонапарт. Все это время сидевший внутри меня тише мыши. (И у него к этому имелись некоторые основания. Он сначала вообще хотел психануть и хлопнуть дверью. Когда узнал, что его назначают командиром ПЕХОТНОЙ бригады. Да я его уломал: все ж таки опыт командования пехотной частью будущему императору никак не мог повредить – потому нечего становиться в третью позицию. Вот он и дулся на меня за то…). Но сейчас не выдержавший. – НЕМЕДЛЕННО выступить с бригадой в Вандею. Но я даже отдаленно не мог себе представить, какой бардак я здесь обнаружу! Поэтому, – добавил я уже от себя, – засуньте ваши тезисы туда… откуда вы их высунули, встаньте вот здесь и впредь слушайте то, что я вам говорю, а не что вы мне говорите!
– Но позвольте!..
– Молчать, я вас спрашиваю! Половины личного состава нет на месте. Командиров – вообще только один! И я имею в виду не вас, Леон! Солдаты обмундированы черт-те во что! Огнестрельного оружия – едва у трети человек! Пушек – нет!! Маркитанток в лагере – чуть не больше, чем солдат!! И при всем при том – бригада не умеет даже строиться! Вы с этим сбродом собрались идти подавлять мятежников?!
– Мы готовы умереть за дело Революции!
– Тогда не отнимайте у Революции времени и средств на ваше содержание – идите и застрелитесь! Но чтоб впредь я от вас не слышал никаких руководящих указаний! Иначе я сам вас пристрелю! Вам ясно?!
Наполеон, когда захочет, – может быть страшен. Это я и раньше знал. Теперь же убедился на практике. Бедняга Леон заткнулся, побледнел и вытянулся по стойке смирно. Точнее – в том, что он таковой считал. Но в данный момент это было уже несущественно.
– Значит, так, господа присяжные и заседатели… Распустите строй. А через полчаса… Нет – через пятнадцать минут! Приказываю всем имеющимся офицерам от роты и выше собраться на совещание. Лейтенант Жюно – обеспечьте помещение, бумагу, карты и свечи! И кофе! Будем составлять план по выходу из имеющейся задницы… Да. И вот еще что! Черт с ним, с начальником штаба, – придет или не придет, это уже его проблемы!.. Но зама по тылу – достаньте мне хоть из-под земли! Это уже ко всем вам троим относится! Выполняйте, бан-дер-логи!
– Прошу прощения, гражданин генерал… – подполковник Флеро был на вид так мужчина лет тридцати. И по своему опыту посчитал нужным подсказать сопливому мальчишке в драном мундире. – Сейчас уже дело к вечеру… Не проще ли завтра, когда соберутся все, полным составом выработать план похода?
– Полковник… – Япона мама, в каком шкафу они тут все лежали? – Ни о каком походе не может быть и речи. Мы будем составлять план учебных мероприятий!
– Но… как же можно нарушить приказ о выступлении в Вандею?
– Очень просто! В силу полной неготовности бригады к боевым действиям! И пока этой готовности не будет – я никуда вас не поведу! Вандее придется подождать!
2
Совещание. Не первое. А очередное… Или все же то самое, только с перерывами затянувшееся на две недели?Я, конечно, знал, что Наполеон спал по четыре часа в сутки. Но как-то ни в форте Каре, ни по пути в Париж этого за собой не замечал. А вот сейчас… Какое там – «четыре часа»! Как получится! Когда и вообще ни одного! Этот трудоголик не иначе задался целью всех загонять насмерть, не отправляясь ни в какую Вандею. Работа со штабом. Обучение офицеров тактике противопартизанских действий (я ее не очень знаю, а то, что знает Наполеон, скорей относится к корсиканской межклановой герилье, но эти парижские добровольцы не знают ничего вообще!), обучение сержантов тому же, проверка изученного на практике – устраиванием маневров… Расчет потребного времени и снабжения для марша в эту самую Вандею (неблизкий свет!). Доукомплектование бригады до полного состава (четверть солдат так и не обнаружилась, а штаб пришлось практически создавать заново – за счет полковых и батальонных офицеров. Командир первого полка полковник Бриан вообще не явился. Сказался больным. Тоже пришлось заменить. А кем?! Да одним из его комбатов, елки зеленые…). Выбивание недостающей амуниции – ибо хотя и есть в бригаде интендант, но он такой же увалень, как и остальные: пока не пнешь, не почешется… А еще и самому приходится во всем этом разбираться! Потому как я служил в технических войсках, а Наполеон хотя и командовал на Корсике полком местной милиции – и даже высаживался с десантом на Сардинию! – все же реально с пехотой дела не имел, тем более в таком количестве…
Голова пухнет! А самое главное, эти, блин, волонтеры Революции – они ж ничего не хотят понимать! Какой идиот придумал хохму про стадо баранов под управлением льва?! Его бы сейчас на мое место! Посмотрел бы в эти вытаращенные глаза… Ведь даже офицеры откровенно недоумевают от устроенной мной учебы!.. Только прямым тыканьем носом в их вопиющую некомпетентность мне удается удерживать их в подчинении. А ведь, казалось бы, простой факт, что смертность «парижских добровольцев» в Вандее превышает девяносто процентов, должен же был наводить их на какие-то мысли? Но нет! «Мы все, как один, – умрем в борьбе за ЭТО!» Цитата. Долбодятлы, блин!..
Хотя я все же не прав: сдвиги кое-какие есть…
Мне потребовалось два часа, чтобы объяснить Леону, в чем заключаются его комиссарские обязанности, – он с одного раза не понял! Зато сейчас вроде не в свое дело не лезет. А занят тем, чем и должен, – идеологической накачкой и культурно-политическим просвещением личного состава… Кстати – Наполеон очень даже в этом помог: он когда-то, еще в 91-м году, в своем полку унтер-офицерам регулярные политинформации устраивал – газеты читал, объяснял текущую ситуацию… Причем отнюдь не за короля агитировал! Такая вот подробность из жизни великого человека…
Слушаю привычные уже доклады. Пожалуй, ротных и батальонных командиров в дальнейшем на совещания можно не приглашать. Форма рапорта всеми боль-мень усвоена. И смысл вечернего «подбивания бабок» и планирования исходя из результата – тоже. Пусть теперь первичный разбор у себя делают и предоставляют рапорт полковникам, а уж те потом – мне… Опять же – экономия времени… Кроме того – имеется еще приятная новость: солдаты наконец-то научились держать строй! Не фаланга македонская, конечно, но коробка на ходу больше не расползается…
– Молодцы! Чудо-богатыри! Еще, пожалуй, пару недель – и курс молодого бойца можно будет считать законченным! Поздравляю вас, господа, – лед тронулся! Что еще? Как дела с гранатометчиками?
– Тренируются, гражданин генерал! С пращами не у всех получается, но это дело поправимое. Вручную стабильно мечут на дистанцию в пятьдесят футов… Виноват – двадцать метров!.. Изготовление гранат в соответствии с планом…
– Хорошо! – это я сам придумал. От безделья рукоделье… Называется: пушек нет – возьмите бубен! По два гранатометчика на каждое отделение. Вместо пулемета. Не ахти что, но в тех местах может оказаться для противника весьма неприятной неожиданностью. Да и все равно ничего больше своими силами соорудить не успеваем. – Что по второму варианту?
– Первый образец послезавтра должны собрать. Остальные – по результатам испытаний…
Хоть бы получилось! Вот это тогда была бы вундервафля! Легкая катапульта. Швыряющая фунт пороху с картечью на полтораста метров. И переносимая по полю боя тем же отделением из десяти человек (боезапас тоже тащить надо). Десять штук будет, если опытный образец сработает правильно… Вместо минометов. А вы что думали? Что я просто так погулять вышел? Нет уж, что по силам, то мы спрогрессируем обязательно… Ибо совместный труд для моей пользы – он облагораживает! Цитата!
Так, кто у нас следующий? А, интендант! На сладкое…
Этого надо послушать внимательней. Этого я озадачил безжалостней всех – фактически поставив пред ним задачу выкроить семь шапок из одной шкуры, причем шапок полноразмерных, без дураков. Но вроде мужик крутится. И даже результаты кое-какие обещают быть… Упс!.. Что?
– Что значит: «С обувью проблемы, возможно, удастся?..» Конкретней, пожалуйста! Сколько раз уже просил формулировать доклады однозначно!
Мнется. Чего он там нахимичил? Хотя я сам же ему прямым текстом разрешил любые аферы – лишь бы со снабжением был порядок. Но тут он что-то явно сугубо хитрое замыслил, раз сообщать не торопится…
– Мне удалось договориться с секцией нашего предместья, – наконец выдает интендант формулировку. – Если мы им предоставим на неделю тысячу человек, то они пожертвуют нам необходимое количество обуви и запас кожи для ремонта – как патриотическое деяние…
Патриотизм, блин… По бартеру! Какой дурак сказал, что революции делаются на энтузиазме? Нет, куда ближе к истине был другой классик – сидящий, кстати, среди здесь: «Для войны требуются только три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги!» Но на неделю?.. Придется опять перекраивать все планы, черт побери!.. Зато вопрос закроется кардинально… А, ладно – не в первый раз!..
– Хорошо. Организуйте. Надеюсь, солдаты им нужны не для захвата власти?
– О, что вы! Нет! – заверяет интендант, обрадованный моим решением.
– Что с полевыми кухнями? – не даю я ему возможности расслабиться.
С этим вопросом – вообще анекдот. На грани клиники. НИКТО не хочет заниматься. Про военный Комитет вообще молчу. Командующий там бывший артиллерийский капитан Обри – такой дуб, что к нему надо сразу подходить с ящиком динамита. Иначе не прошибешь. Но и для остальных эта идея оказалась как для барана новые ворота… Специально потратили целое совещание, на бумаге считали затраты времени, очевидную выгоду – все согласны… Но – «не первостепенной важности!» Блин! Родил даже новую максиму: «Желудок – такое же оружие солдата, как и его ружье!» – но толку никакого… «Ну зачем нам эти излишества?» Побывав бы!
– В первом полку нашлись люди – из рабочих – говорят, что могут сделать одну сами, если им позволят договориться в их квартале… Но для этого их придется отпустить тоже на неделю.
Оба-на…
Это что – лед действительно тронулся?! Хоть что-то начало работать? В данном случае – призывной контингент. То есть – добровольческий. Солдаты-то – да и офицеры в основном тоже – все из рабочих предместий. Подавшиеся в армию от полной безнадежности и желающие действительно защитить республику от роялистов и спекулянтов, лишающих народ хлеба. Но по этой же причине все они – бывшие сторонники Шометта и Эбера. Санкюлоты, блин… А по нынешним временам – и Робеспьера как проводника террора. У меня вообще складывается мнение, что посылку добровольцев в Вандею термидорианский Конвент предпринял в немалой степени с целью избавиться от лишних смутьянов. И это же, кстати, хорошо объясняет и назначение сюда Наполеона – как вполне подозрительного. В Вандее если не всех, то большинство поубивают озверевшие от революции крестьяне, и таким образом в Париже станет меньше причин для головной боли. Оттого и со снаряжением такой бардак – на смертников еще и деньги тратить? На энтузиазме повоюют… Я, кстати, и Леона в этом же направлении ориентировал… Не в смысле смертников. А в смысле энтузиазма. Так что мы теперь даже и название имеем соответствующее: бригада имени Парижской Коммуны. Ага: «Смер-ртельный Летучий Отр-ряд Пролетарского Гнева»! И во главе – лично Наполеон Бонапарт!.. Кстати – название я предложил. Уржаться можно. Но – работает: народу нравится. А сейчас вот, похоже, и до коммунистического энтузиазма дошло… Но, как говорится, чем бы народ ни тешился, – лишь бы на пользу дела!
– Хорошо! Пусть займутся! Но не одну, а – две! За исполнением проследит командир полка! – Тяжкий вздох одного из присутствующих мы проигнорируем: «А кому сейчас легко?» – шутка вызывает ухмылки. Удивительно: неужто и в самом деле народ начал меня поддерживать? Ну… Может быть, таки удастся получить в итоге хоть какую-то воинскую часть, а не цыганский табор… – Что у вас еще? Все? Тогда… – вытаскиваю часы, смотрю, отщелкнув крышку (будто и так не знаю, что сейчас ночь). – Три часа… Совещание на сегодня окончено! Прошу всех заняться своими делами. Но напоминаю: через полчаса у нас плановая учебная тревога! Так что спать никому ложиться не советую! Все! Расходимся!
– Ваше превосходительство… – это Флеро. – Ну надо ли так изнурять людей? Ведь мы не в боевых условиях…
Вот тип. Исполняет все, что приказываю. Но при этом – все время зудит на предмет «зачем это надо?» А поскольку он один из старших по возрасту командиров – к его мнению прислушиваются остальные. Выгнал бы… Да придраться не к чему – командует вполне исправно. Однако всему лишнему – на его взгляд! – сопротивляется как ишак изучению грамоты…
– Чего вы добиваетесь? – продолжает между тем этот отважный зануда. – Чтобы к моменту выступления солдаты попа́дали с ног от усталости?
– Фельдмаршал Флеро! – я тоже не упускаю случая слегка его подколоть. Такая вот уже своеобразная традиция: один все время ноет, другой – дразнится… – Я добиваюсь того, чтобы выступление в поход солдаты восприняли как отдых! В полном соответствии с правилом графа Суворова-Рымникского: «Тяжело в учении – легко в гробу!» А это, между прочим, на данный момент лучший полководец мира! Стыдно не знать! Да и насчет того, что мы сейчас не в боевых условиях – вы тоже не правы. Ибо когда дойдет до дела, враги не станут спрашивать, в каких условиях мы находимся, а просто начнут без лишних слов нас всех закапывать вместе с бригадой… Единственный способ избежать такого печального конца – это учиться, учиться и учиться военному делу настоящим образом! Потому: чем больше мы сейчас усвоим – тем меньше мы потом потеряем!
Господа… то есть граждане офицеры уходят. Завороженные силой моего умища. Похоже, мне удалось их впечатлить за эти дни… А как утверждал все тот же Александр Васильевич: удивить – значит победить! А если и не он это придумал – все равно правильно! Я вас научу родину любить, навуходоносоры африканские! Это вы просто с русским сержантом до сих пор не сталкивались…
Слушай, прерывает мои рассуждения внутренний голос, а что – в ваше время действительно считают, что Суворов лучший полководец мира?
Вот же ж твою ивановскую… И этот туда же! Как будто не слышал никогда такую фамилию! Поэтому я ограничиваюсь коротким:
– До твоего появления – да!
От скромности еще пока никто не умер…
3
Ну вот и месяц пролетел… И вот – результат.Как говорится – все, что нажито непосильным трудом…
– Генерал Бонапарт! Вы отстранены от командования бригадой!
– На каком основании, господин Обри?
– На основании вопиющего неподчинения приказам!
Об морду президента военного Комитета можно поросят забивать. Настолько она монументальна. Чувствуется старый служака. Завоевавший свое звание беспорочной службой. А меня – то есть Наполеона, но я уже как-то мало это различаю последнее время – тело-то одно! – не миновали ни пули, ни осколки, ни штыки (могу штаны снять и показать шрам, заработанный в рукопашной под Тулоном). Так что еще вопрос, кто кому должен подчиняться!.. Этот момент уже возникал – еще при получении назначения. Но тогда я Бонапарта удержал. Сейчас он пока сам сдерживается…
– Мои рапорты о состоянии бригады все имеются у вас! Из них легко видеть, что месяц – минимальная задержка для подготовки к походу в таких условиях!
– Ваши вздорные доклады о небоеспособности бригады вряд ли послужат оправданием вашего неповиновения! Комитету лучше знать, когда бригаде выступать, а когда нет. В результате вы сорвали все планы действий наших войск против роялистов. Что вылилось в неоправданно высокие потери вышедших в назначенный срок других частей! Именно во избежание дальнейшего ухудшения ситуации я и отстраняю вас от командования…
Ах ты, старый пень… Вздорные?! Сорвал планы? Галочку тебе надо было поставить в отчете, да?!
– Я не могу запретить вам, ГРАЖДАНИН Обри, отдавать приказы, какие вы считаете нужными… Весь состав моей бригады может подтвердить, в каком состоянии она была и в каком находится теперь. Я обращусь в Комитет Общественной Безопасности – лично к Баррасу. Мы знакомы с ним по Тулону, и я не думаю, что он забыл мои заслуги перед Республикой!
– Не спешите, ГОСПОДИН Бонапарт! Все не так просто!.. Кроме факта прямого неповиновения есть еще кое-что… И, думаю, оно очень не понравится ГРАЖДАНИНУ Баррасу, когда он с ним ознакомится…
– Что именно?
– Растрата казенных средств. Финансовые махинации с имуществом вверенной вам бригады в особо крупных размерах… Использование солдат для работ, не имеющих к делам бригады никакого отношения…
– Вы не хуже меня знаете, для чего это делалось! Как знает такие вещи и Баррас. Я буду настаивать на разбирательстве дела в Комитете Общественного Спасения!
Что, съел? Попробуй-ка переварить такую пилюлю. Даже и в наши-то времена не всякому подобное удавалось. А уж сейчас-то…
– Господин Бонапарт, вы вынуждаете меня… – теперь личина Обри выражает скорбь. Ну, примерно как могла бы скорчить подобную гримасу бронзовая статуя Командора. – Только из-за вашей молодости я собирался применить к вам столь мягкие меры! Понимая, что вы не располагаете достаточным жизненным опытом и судите об окружающем с точки зрения пылкой юности! Только поэтому – повторю! – я и ограничился отрешением вас от должности. Но если вы упорствуете… Я не думаю, что гражданин Баррас вообще захочет иметь дело с человеком, арестованным за антиправительственную деятельность!..
– Это в чем это такая деятельность выражовывалась?
– Извольте. Распространение среди офицеров бригады пораженческих настроений… Фактическое отстранение вами от исполнения его обязанностей комиссара Конвента гражданина Франсуа Леона. Ведение антиправительственной пропаганды. И, наконец, – подготовка мятежа по свержению власти Конвента в пользу Парижской коммуны! Я могу арестовать вас прямо сейчас. Если вы по-прежнему отказываетесь выполнять мои распоряжения! А позже будут арестованы и офицеры вашей бригады, несомненно состоящие в заговоре!
Видимо, Обри подал какой-то незаметный сигнал, потому что как раз в это время двери кабинета распахнулись, и из коридора вступил наряд караула с ружьями под командованием лейтенанта…
Вот такого поворота я как-то не ожидал. Он что – рехнулся? Или он всерьез рассчитывает раскрыть роялистский заговор в бригаде, сформированной из парижских рабочих?.. Блин! Идиот – это я! Вот как раз рабочие-то и были основной массой всех роялистских выступлений после термидорианского переворота! Я ж об этом читал! Так что не такая уж и дурацкая мысль пришла в голову этому дубу…
Только… Только что он тогда со мной разговоры разговаривает? Арестовал бы сразу – да и дело с концом!.. А так… Стоп. Что он сказал: «Я могу арестовать вас прямо сейчас. Если вы по-прежнему отказываетесь выполнять мои распоряжения!» Если я по-прежнему отказываюсь… Так это он ВСЕГО ЛИШЬ так меня с бригады снимает?! Во исполнение своего же приказа?.. Офигеть… Я хренею, дорогая редакция!.. Революционная законность рулит! Послать его, что ли, за такой непарламентский ход? Так ведь арестует… А за мной и остальных потянет – наверняка. Чтоб самому отмазаться. И будет как минимум разбирательство… Которое закончится неизвестно чем и неизвестно когда… И хрен бы с ним – не в первый раз! Но что станется с матерью и сестрами? От братьев толку – никакого: хорошо еще, что сами прокормиться могут… А семья живет на мои деньги! Но и бригадой мне уже не командовать – это очевидно!.. Да провались ты в тартарары!..
– Я думаю, – в глазах Обри мелькнула насмешка над наглым юнцом. Сообразившим, в какую ловушку он угодил. – Самым приемлемым вариантом для вас сейчас, чтобы сохранить честное имя, было бы вообще выйти в отставку. По состоянию здоровья. Вы ОЧЕНЬ плохо выглядите, господин Бонапарт…
Ах ты, сволочь… Но обложил ведь со всех сторон! Наверняка знает мои семейные обстоятельства. Оттого и поставил в такое положение, что даже в морду ему не плюнешь… Остается только самому утереться. Да поблагодарить за науку…
– Хорошо. Я подаю в отставку. По болезни. Но позвольте тогда порекомендовать вам назначить командиром бригады вместо меня…
– В вашем совете, генерал, нет необходимости. Новый командующий бригадой уже назначен. И я даже думаю, что он вполне справится с принятием дел без вашего участия – вы очень нуждаетесь в лечении и отдыхе. Ведь последний месяц вы работали по двадцать часов в сутки!..
…!
– И кого же вы назначили?
– Я не обязан перед вами отчитываться! Но поскольку это все равно станет известно уже в ближайшие часы… Новым командиром бригады «Парижская коммуна» военный Комитет утвердил полковника Жерома Бриана. Человека достаточно опытного и взрослого для такого ответственного дела. Вы можете не беспокоиться по сему поводу. Жду от вас рапорт об отставке.
Это ж тот самый командир первого полка, который ни разу даже не появился в расположении – я проверял… Блин, какой же я дурак!..
– Засунь этот рапорт к себе в задницу! Это я подожду, когда ты сам ко мне приползешь! – дурацкие детские слова. Продиктованные прорвавшейся обидой. Но сил сдерживать Наполеона у меня больше не осталось.
С грохотом хлопает дверь. Бывший генерал Бонапарт идет по коридору. Как Штирлиц. Только – в обратную сторону. С рапортом, без рапорта – один черт, при Обри я здесь уже не появлюсь. А этот дуб врос тут корнями весьма крепко…
Материалы из «Серой папки», 1792
Лето 1792 года. Форт ВВВ
Из дневника Сергея Акимова
Запись перваяПрогресс – великая вещь: начинал я эту папку гусиным пером, а продолжаю уже стальным. Конечно, после того, как все мы когда-то привыкли к шариковым ручкам, примитивная «канцелярская» с острым перышком – тоже не подарок, но, по крайней мере, не требуется поминутно пускать в дело перочинный нож. Короче: да здравствуют инженеры! И особо самый главный из них – Динго!
А теперь продолжим заполнять биографическую справку…
Или, точнее сказать, – заполнять заново. Так как почта этого года принесла ожидаемый улов. И улов этот неплох…
Сперва – немного о родине нашего фигуранта.
Знаете ли вы, что такое Корсика?
Подавляющее большинство наверняка ответят – там родился Наполеон. Часть, напрягшись, вспомнит, что это остров в Средиземном море. Еще некоторые, сосредоточившись, припомнят, что там в лесах очень много диких корсиканцев, которые режут друг друга по законам кровной мести. Еще кто-нибудь, наверное, с сомнением произнесет: «Мафия»…
Ну, собственно, и все. Я сам был удивлен, насколько мои личные познания ограничиваются именно таким набором. Действительность же оказалась – как всегда и бывает – несколько шире обыденности…
Для начала: Корсика – это остров, расположенный посередине королевства Сардиния. По крайней мере, в наше – конец восемнадцатого века – время. Как так?! Очень просто. С севера на материковом берегу находится княжество Пьемонт, в котором правит герцогская семья герцогов Савойских. А в одна тысяча семьсот тринадцатом году очередной герцог Савойский Виктор-Амадей II получил в результате «войны за испанское наследство» по Утрехтскому договору в качестве бонуса отныканное у Испании королевство Сицилия. А в тысяча семьсот двадцатом Австрия предложила поменять Сицилию на Сардинию. От чего герцоги Савойские не смогли отказаться… А Корсика – это как раз остров, торчащий точнехонько между Сардинией и Пьемонтом. Вот так родина Наполеона и заняла принадлежащее ей теперь историческое место… Вы поняли что-нибудь? Вот и я с трудом. Тем более что столица этого самого королевства Пьемонт-Сардиния (а его и так называют) – город Турин – находится в герцогстве Савойском…