Страница:
Александр Тестов, Татьяна Смирнова
Остров в наследство
Веронике Сергеевне Каторгиной посвящается, в память о литературных начинаниях в далеких теперь 90-х годах минувшего века
Пролог
День выдался жарким, душным, тяжелым. Синяя майка прилипла к телу уже через две минуты после душа и, естественно, до того, как Яша выскочил из подъезда в дрожащее уличное пекло. Он уже подумывал о том, а не снять ли ее вообще, пренебрегая опасностью обгореть, когда неожиданно посвежело. Очень сильно посвежело. Яша подозрительно взглянул на небо. Край его быстро темнел. И тут мобильник сыграл позывные «Зенита».
– Яшка! Рикович, ты что, через незалежную Украину идешь?
– Зачем? Я напрямую, через Лос-Анджелес, – плоско сострил Яша, – уже бегу, Макс. Ты небо видишь?
– Ну, – отозвался приятель. Голос его враз поскучнел, – думаешь, дело труба?
– Я думаю, – медленно проговорил Яша, озираясь на переходе, – надо за мыс подъезжать. На то место, помнишь?
– Будет штормовое предупреждение?
– Сто пудов, – кивнул Яша, перебегая дорогу почти перед самым «кенгурятником» серебристого «Ниссана» с жестоко тонированными стеклами. Джип резко затормозил и нервно просигналил. Не обращая на него внимания, Яшка нырнул под кирпичную арку, отделяющую двор от улицы имени героя войны Пряжкина.
– Так, может быть, и ну ее, рыбалку? – осторожно спросил голос приятеля в трубке.
– Да брось ты, – пренебрежительно отмахнулся Яшка, – до острова на моторе меньше получаса идти. Я возьму такси и через десять минут буду на точке. Вы тоже подъезжайте. Пока спасатели прочухаются, мы уже уху варить будем.
– Не знаю, – протянул Макс, – в прошлом году у нас четыре лодки пропали. Просто пропали. Ничего не нашли: – ни людей, ни обломков…
– Крымский треугольник, – фыркнул Яша и предложил: напиши агенту Малдеру.
– Я серьезно, – оскорбился в трубке голос Макса.
– А если серьезно, то такие вещи не обсуждаются по пятнадцать центов за минуту. Все, до встречи за мысом. Я буду скоро.
Пестрая птица преградила дорогу, захлопав огромными цветными крыльями. От неожиданности Яшка осадил назад и чуть не споткнулся. Солнце из-под арки ударило по глазам. Он сощурился. Довольно высокая, плотная, но какая-то необыкновенно ладная женщина в ворохе разноцветных одежд скалила зубы. На смуглом лице они смотрелись как в рекламе пасты «Бленд-а-мет».
– Постой минутку, сокол. Всю правду тебе скажу, ни в чем не обману, – голос цыганки оказался грудным и необыкновенно теплым.
Яшка, собравшийся, было, с чувством выразиться непечатно, прикусил язык и ответил гораздо вежливее, чем хотел.
– Извините, мамаша, я спешу. И денег у меня нет, ручку золотить нечем. В другой раз, хорошо?
– Молодой, – тихо, почти про себя проговорила цыганка, – глупый. Пока. Ну да ничего. Жизнь тебя выучит. А денег твоих мне не нужно. И дал бы, так не взяла. Опасное это дело – у тебя деньги брать.
– Почему? – Яшка так удивился, что застыл перед цыганкой как вкопанный, полностью позабыв о такси и о встрече за мысом.
– Еще за собой туда утянешь, – туманно высказалась цыганка, – а у меня пока что здесь дела не сделаны.
– «Туда» – это куда? На тот свет, что ли? – уточнил Яшка, чувствуя, что внутри у него как-то нехорошо сжимается. Не то чтобы он верил бродячим предсказателям, но…
– Дорога тебе предстоит, – пояснила цыганка, глядя на паренька в упор своими зеленущими, яркими глазами, – долгая дорога. Очень долгая.
– Да брось, мамаша, – отмахнулся Яшка, – мы только на остров и обратно. Ну, может быть, с ночевкой, если клев будет.
Цыганка упрямо качнула головой, туда-сюда качнулись темные пряди и золотые ушные кольца.
– Дорога у тебя дальняя, – тихо, убежденно повторила она, – и конца ей даже я не вижу. Скажу только одно: чтобы вернуться назад, тебе понадобится сохранить синий цветок.
– Какой цветок? – опешил Яшка.
– Вот этот, – очень спокойно ответила цыганка и протянула парню только что распустившийся ирис на коротком стебле.
Машинально он взял и так же, без раздумий, сунул за пазуху.
Когда он проморгался, ветер с залива уже вовсю рвал вывешенные на просушку простыни, с неба тянуло холодом, а цыганки и след простыл. На всякий случай Яшка проверил карманы и выяснил, что бумажник на месте.
– Дичь какая-то, – вслух высказался он, – шоу «Гипноз», да и только, – и закрутил головой в поисках подходящей тачки.
О странной цыганке Яша больше не думал. Они всегда плетут всякую чушь, не хватало еще себе голову забивать.
Вода у берега была спокойной, с легкой рябью. Макс уже справился с лодкой и ставил мотор. Юлька, его недавняя подружка, спортивная шатенка с легкой, разлетающейся челкой и смешливыми карими глазами выгружала из багажника потрепанной синей «Нивы» на короткой базе удочки в чехлах, пару сумок с провиантом и что-то еще. Макс всю жизнь был запасливым.
– Наконец-то, – буркнул он, не прерывая своего занятия, – тебя зовешь к завтраку, ты приходишь к ужину.
– Задержали, – отмахнулся Яша и с ходу включился в работу.
Лодка у Макса была трехместной, с хорошими, высокими баллонами и надувным дном, так что за плавучесть опасаться не приходилось. На веслах она сильно парусила, но когда приятель, не без помощи Юльки, приобрел мощный мотор, этот недостаток перестал быть таким уж существенным.
Яшка решительно отобрал сумки у дамы и поволок в лодку. Макс покосился недовольно, но смолчал. Юлька относилась как раз к тому типу девушек, к которому неровно дышали оба приятеля: спокойная, без бабских «соплей», любила спорт, правда болела за «Локомотив», но этот недостаток вполне мог исправиться с годами. Когда они познакомились на открытой дискотеке, на набережной, шансы были равными. У Яшки, казалось, даже было небольшое преимущество. Но потом ветер подул в другую сторону… По обоюдному молчаливому согласию парни об этом не говорили.
Небо темнело.
– Ветер-то крепчает, – заметила девушка, глядя на горизонт из-под руки.
– Ну и хорошо, – буркнул Макс, – быстрей дойдем. Надеюсь, все присутствующие хорошо помолились утром?
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона, – провозгласил Яшка, переваливая сумки в лодку.
– Не пей вина, Гертруда, – отозвалась Юлька, подняла глаза и озорно подмигнула.
Сердце пропустило удар, потому что как раз моталось в пятки и обратно. Такие девушки встречались одна на миллион. Проблема в том, что Макс это тоже понимал. А еще в том, что Яшка считал себя человеком чести и девушка друга – это была полностью запрещенная территория. Она для него считай, что замужем, хотя некоторые и утверждают, что замужняя не значит мертвая! Но Яшка мнил себя в некотором роде джентльменом, поэтому – баста!
В правильности принятого решения Яшка засомневался уже тогда, когда берег превратился в тонкую полосу. Вода за бортом сплошь покрылась мелкими бурунами, все трое «мореплавателей» прекрасно понимали, что это означает. Охота смеяться и шутить как-то быстро пропала.
– В это время года сильных штормов не бывает, – высказался Макс, но в голосе его уверенности не было.
– Думаешь, стоит вернуться? – Яшка сощурился.
Юлька сидела на дне лодки, внешне безучастная, но ее вздернутый подбородок лучше всяких слов говорил о том, что она будет думать об обоих парнях, если рыбалка окажется испорченной.
– Да тут идти-то осталось с полкилометра.
Ровное гудение вдруг прервалось. Мотор чихнул. Макс бросил на корму тревожный взгляд. Звук повторился.
– Вот только этого нам не хватало для полного счастья, – заметила Юлька, убирая ноги, чтобы пропустить Макса к заглохшему движку.
– Ну? – через полторы минуты не выдержал Яша.
– Зажигание, кажись… Пациент скорее мертв, чем жив…
– Отлично! Твою мать…
– Идем на веслах? – с олимпийским спокойствием спросила Юлька.
– Идем-то идем, вот только куда?
– Думаю, это решать не нам, – заметил Макс.
В это мгновение длинная волна прокатилась под днищем лодки, заставив побледнеть всех, кроме Юльки, загоревшей так, что негры в Африке вполне могли принять ее за свою.
Яшка огляделся, приметил нужную сумку и вытащил три спасательных жилета. Один бросил Юльке, второй через голову натянул сам.
– Ты еще привяжись, – фыркнул Макс, – как накроет волной, так вместе с лодкой и ау!
– Надевай жилет, – жестко бросила Юлька, и Макс мгновенно и охотно послушался.
Потемнело как-то внезапно. Береговая линия пропала, пропал и остров. Море вдруг выгнулось большим котом, по спине его прошла дрожь, лодка взлетела, заваливаясь на бок. Юлька вскрикнула: «Мама!». Яшка повернулся к ней. Девушка, прикусив губу, сосредоточенно выбрасывала воду ладонями, сложенными «ковшиком».
Макс пытался развернуть лодку. Ветер внезапно усилился до почти шквального. Волны вставали вдвое выше бортов, Яшка зачарованно смотрел на эти стеклянные громады, не в силах отвести взгляд. Звуки вдруг сделались невероятно отчетливыми: плюх! – весло в воду, плюх! – и верхушка волны в лодке, плюх! – и еще одна. Юлька снова помянула мать, уже в другом контексте, и схватилась за кривобокую кастрюльку с одной ручкой.
– Весло! – заорал приятель, – надо встать носом к волне, быстро!
Яшка потянулся за веслом… И тут что-то огромное, невероятно, немыслимо сильное легонько, почти нежно толкнуло в днище. Яшка покатился, ощутил невесомость, а потом в спину ударила волна…
Он ушел с головой, но почти сразу вынырнул, тяжело дыша и отплевываясь. Спасжилет не дал ему уйти на дно, но, похоже, он же сослужил еще одну не слишком хорошую службу. Надутую резинку подхватило волной, и темный борт лодки маячил теперь метрах в семи и продолжал удаляться. Яшка заметил в быстро густеющей тьме две фигуры: одна бестолково металась от одного борта к другому, рискуя вылететь следом, а другая безостановочно, как машина, наклонялась и выпрямлялась, выбрасывая из лодки воду. Ветер донес крики приятелей, но тут подоспела следующая волна, Яшку развернуло спиной, подкинуло вверх, пахнуло запредельным холодом из стеклянной, на миг открывшейся бездны, он опомнился и что было сил замолотил руками.
– Эй, я здесь! Макс! Я здесь!
Расшалившееся море небрежно хлопнуло ладонью, и увесистая горсть брызг пополам с пеной влетела прямо в открытый рот. Яшка «схватил огурца», а когда закончил отплевываться, то ощутил странную тишину, наступившую как-то вдруг. Он вскинул голову, отбросив с лица мокрую прядь волос и с изумлением, граничащим с ужасом, увидел темно-серую плотную стену воды. Она стояла почти вертикально… и, если бы стояла… Она двигалась прямо на него.
«Все, – подумал Яшка, – раздавит. Кранты».
– Яшка! Рикович, ты что, через незалежную Украину идешь?
– Зачем? Я напрямую, через Лос-Анджелес, – плоско сострил Яша, – уже бегу, Макс. Ты небо видишь?
– Ну, – отозвался приятель. Голос его враз поскучнел, – думаешь, дело труба?
– Я думаю, – медленно проговорил Яша, озираясь на переходе, – надо за мыс подъезжать. На то место, помнишь?
– Будет штормовое предупреждение?
– Сто пудов, – кивнул Яша, перебегая дорогу почти перед самым «кенгурятником» серебристого «Ниссана» с жестоко тонированными стеклами. Джип резко затормозил и нервно просигналил. Не обращая на него внимания, Яшка нырнул под кирпичную арку, отделяющую двор от улицы имени героя войны Пряжкина.
– Так, может быть, и ну ее, рыбалку? – осторожно спросил голос приятеля в трубке.
– Да брось ты, – пренебрежительно отмахнулся Яшка, – до острова на моторе меньше получаса идти. Я возьму такси и через десять минут буду на точке. Вы тоже подъезжайте. Пока спасатели прочухаются, мы уже уху варить будем.
– Не знаю, – протянул Макс, – в прошлом году у нас четыре лодки пропали. Просто пропали. Ничего не нашли: – ни людей, ни обломков…
– Крымский треугольник, – фыркнул Яша и предложил: напиши агенту Малдеру.
– Я серьезно, – оскорбился в трубке голос Макса.
– А если серьезно, то такие вещи не обсуждаются по пятнадцать центов за минуту. Все, до встречи за мысом. Я буду скоро.
Пестрая птица преградила дорогу, захлопав огромными цветными крыльями. От неожиданности Яшка осадил назад и чуть не споткнулся. Солнце из-под арки ударило по глазам. Он сощурился. Довольно высокая, плотная, но какая-то необыкновенно ладная женщина в ворохе разноцветных одежд скалила зубы. На смуглом лице они смотрелись как в рекламе пасты «Бленд-а-мет».
– Постой минутку, сокол. Всю правду тебе скажу, ни в чем не обману, – голос цыганки оказался грудным и необыкновенно теплым.
Яшка, собравшийся, было, с чувством выразиться непечатно, прикусил язык и ответил гораздо вежливее, чем хотел.
– Извините, мамаша, я спешу. И денег у меня нет, ручку золотить нечем. В другой раз, хорошо?
– Молодой, – тихо, почти про себя проговорила цыганка, – глупый. Пока. Ну да ничего. Жизнь тебя выучит. А денег твоих мне не нужно. И дал бы, так не взяла. Опасное это дело – у тебя деньги брать.
– Почему? – Яшка так удивился, что застыл перед цыганкой как вкопанный, полностью позабыв о такси и о встрече за мысом.
– Еще за собой туда утянешь, – туманно высказалась цыганка, – а у меня пока что здесь дела не сделаны.
– «Туда» – это куда? На тот свет, что ли? – уточнил Яшка, чувствуя, что внутри у него как-то нехорошо сжимается. Не то чтобы он верил бродячим предсказателям, но…
– Дорога тебе предстоит, – пояснила цыганка, глядя на паренька в упор своими зеленущими, яркими глазами, – долгая дорога. Очень долгая.
– Да брось, мамаша, – отмахнулся Яшка, – мы только на остров и обратно. Ну, может быть, с ночевкой, если клев будет.
Цыганка упрямо качнула головой, туда-сюда качнулись темные пряди и золотые ушные кольца.
– Дорога у тебя дальняя, – тихо, убежденно повторила она, – и конца ей даже я не вижу. Скажу только одно: чтобы вернуться назад, тебе понадобится сохранить синий цветок.
– Какой цветок? – опешил Яшка.
– Вот этот, – очень спокойно ответила цыганка и протянула парню только что распустившийся ирис на коротком стебле.
Машинально он взял и так же, без раздумий, сунул за пазуху.
Когда он проморгался, ветер с залива уже вовсю рвал вывешенные на просушку простыни, с неба тянуло холодом, а цыганки и след простыл. На всякий случай Яшка проверил карманы и выяснил, что бумажник на месте.
– Дичь какая-то, – вслух высказался он, – шоу «Гипноз», да и только, – и закрутил головой в поисках подходящей тачки.
О странной цыганке Яша больше не думал. Они всегда плетут всякую чушь, не хватало еще себе голову забивать.
Вода у берега была спокойной, с легкой рябью. Макс уже справился с лодкой и ставил мотор. Юлька, его недавняя подружка, спортивная шатенка с легкой, разлетающейся челкой и смешливыми карими глазами выгружала из багажника потрепанной синей «Нивы» на короткой базе удочки в чехлах, пару сумок с провиантом и что-то еще. Макс всю жизнь был запасливым.
– Наконец-то, – буркнул он, не прерывая своего занятия, – тебя зовешь к завтраку, ты приходишь к ужину.
– Задержали, – отмахнулся Яша и с ходу включился в работу.
Лодка у Макса была трехместной, с хорошими, высокими баллонами и надувным дном, так что за плавучесть опасаться не приходилось. На веслах она сильно парусила, но когда приятель, не без помощи Юльки, приобрел мощный мотор, этот недостаток перестал быть таким уж существенным.
Яшка решительно отобрал сумки у дамы и поволок в лодку. Макс покосился недовольно, но смолчал. Юлька относилась как раз к тому типу девушек, к которому неровно дышали оба приятеля: спокойная, без бабских «соплей», любила спорт, правда болела за «Локомотив», но этот недостаток вполне мог исправиться с годами. Когда они познакомились на открытой дискотеке, на набережной, шансы были равными. У Яшки, казалось, даже было небольшое преимущество. Но потом ветер подул в другую сторону… По обоюдному молчаливому согласию парни об этом не говорили.
Небо темнело.
– Ветер-то крепчает, – заметила девушка, глядя на горизонт из-под руки.
– Ну и хорошо, – буркнул Макс, – быстрей дойдем. Надеюсь, все присутствующие хорошо помолились утром?
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона, – провозгласил Яшка, переваливая сумки в лодку.
– Не пей вина, Гертруда, – отозвалась Юлька, подняла глаза и озорно подмигнула.
Сердце пропустило удар, потому что как раз моталось в пятки и обратно. Такие девушки встречались одна на миллион. Проблема в том, что Макс это тоже понимал. А еще в том, что Яшка считал себя человеком чести и девушка друга – это была полностью запрещенная территория. Она для него считай, что замужем, хотя некоторые и утверждают, что замужняя не значит мертвая! Но Яшка мнил себя в некотором роде джентльменом, поэтому – баста!
В правильности принятого решения Яшка засомневался уже тогда, когда берег превратился в тонкую полосу. Вода за бортом сплошь покрылась мелкими бурунами, все трое «мореплавателей» прекрасно понимали, что это означает. Охота смеяться и шутить как-то быстро пропала.
– В это время года сильных штормов не бывает, – высказался Макс, но в голосе его уверенности не было.
– Думаешь, стоит вернуться? – Яшка сощурился.
Юлька сидела на дне лодки, внешне безучастная, но ее вздернутый подбородок лучше всяких слов говорил о том, что она будет думать об обоих парнях, если рыбалка окажется испорченной.
– Да тут идти-то осталось с полкилометра.
Ровное гудение вдруг прервалось. Мотор чихнул. Макс бросил на корму тревожный взгляд. Звук повторился.
– Вот только этого нам не хватало для полного счастья, – заметила Юлька, убирая ноги, чтобы пропустить Макса к заглохшему движку.
– Ну? – через полторы минуты не выдержал Яша.
– Зажигание, кажись… Пациент скорее мертв, чем жив…
– Отлично! Твою мать…
– Идем на веслах? – с олимпийским спокойствием спросила Юлька.
– Идем-то идем, вот только куда?
– Думаю, это решать не нам, – заметил Макс.
В это мгновение длинная волна прокатилась под днищем лодки, заставив побледнеть всех, кроме Юльки, загоревшей так, что негры в Африке вполне могли принять ее за свою.
Яшка огляделся, приметил нужную сумку и вытащил три спасательных жилета. Один бросил Юльке, второй через голову натянул сам.
– Ты еще привяжись, – фыркнул Макс, – как накроет волной, так вместе с лодкой и ау!
– Надевай жилет, – жестко бросила Юлька, и Макс мгновенно и охотно послушался.
Потемнело как-то внезапно. Береговая линия пропала, пропал и остров. Море вдруг выгнулось большим котом, по спине его прошла дрожь, лодка взлетела, заваливаясь на бок. Юлька вскрикнула: «Мама!». Яшка повернулся к ней. Девушка, прикусив губу, сосредоточенно выбрасывала воду ладонями, сложенными «ковшиком».
Макс пытался развернуть лодку. Ветер внезапно усилился до почти шквального. Волны вставали вдвое выше бортов, Яшка зачарованно смотрел на эти стеклянные громады, не в силах отвести взгляд. Звуки вдруг сделались невероятно отчетливыми: плюх! – весло в воду, плюх! – и верхушка волны в лодке, плюх! – и еще одна. Юлька снова помянула мать, уже в другом контексте, и схватилась за кривобокую кастрюльку с одной ручкой.
– Весло! – заорал приятель, – надо встать носом к волне, быстро!
Яшка потянулся за веслом… И тут что-то огромное, невероятно, немыслимо сильное легонько, почти нежно толкнуло в днище. Яшка покатился, ощутил невесомость, а потом в спину ударила волна…
Он ушел с головой, но почти сразу вынырнул, тяжело дыша и отплевываясь. Спасжилет не дал ему уйти на дно, но, похоже, он же сослужил еще одну не слишком хорошую службу. Надутую резинку подхватило волной, и темный борт лодки маячил теперь метрах в семи и продолжал удаляться. Яшка заметил в быстро густеющей тьме две фигуры: одна бестолково металась от одного борта к другому, рискуя вылететь следом, а другая безостановочно, как машина, наклонялась и выпрямлялась, выбрасывая из лодки воду. Ветер донес крики приятелей, но тут подоспела следующая волна, Яшку развернуло спиной, подкинуло вверх, пахнуло запредельным холодом из стеклянной, на миг открывшейся бездны, он опомнился и что было сил замолотил руками.
– Эй, я здесь! Макс! Я здесь!
Расшалившееся море небрежно хлопнуло ладонью, и увесистая горсть брызг пополам с пеной влетела прямо в открытый рот. Яшка «схватил огурца», а когда закончил отплевываться, то ощутил странную тишину, наступившую как-то вдруг. Он вскинул голову, отбросив с лица мокрую прядь волос и с изумлением, граничащим с ужасом, увидел темно-серую плотную стену воды. Она стояла почти вертикально… и, если бы стояла… Она двигалась прямо на него.
«Все, – подумал Яшка, – раздавит. Кранты».
Глава 1
…Возвращение к жизни оказалось мучительным. Первым ощущением была жара и нестерпимая жажда. Пить хотелось больше, чем жить. Яшка попытался шевельнуть губами и почувствовал резкую боль и соленый привкус крови.
Он лежал на чем-то твердом. И, похоже, был не один. Гул в ушах определился как негромкие голоса, но смысл их почему-то оставался темным. Яша прислушался.
– Is he an English man? Hey, Guy, who are you? What is your name?[1]
– Look at his hands! It’s could be only sailors hands.[2]
Яшка попытался приоткрыть глаза. Это почему-то было очень трудно, и, спустя мгновение, он сообразил: веки слиплись от соли и пота. Непереносимо яркий солнечный свет хлестнул по глазам как плеть. Яша зажмурился и попытался отвернуть голову.
– His clothes loоk very strangely… No, he is not an English man – loоk, he has come to himself. He has opened his eyes…[3]
Яша наконец-то сообразил, что не так. Голоса вокруг звучали по-английски. Что случилось? Последнее воспоминание – удар большой волны. Его смыло за борт. Вероятно, Макс и Юлька не смогли его втащить назад… его сразу отнесло на несколько метров от лодки… А что потом? Ребята живы? Наверное, да, ведь жив же он. Неужели его подобрали какие-то иностранные туристы? На чем он лежит? Земля? Не похоже. Покачивание было слабым, но отчетливым. Лодка? Нет, скорее яхта.
Он попытался приподняться. Чьи-то руки подхватили его, подняли и поддержали. Перед глазами все плыло. Голова кружилась. Яшка неосторожно наклонился вперед и его стошнило на собственные ноги. Он стыдливо покраснел. Но на стоявших вокруг мужчин это не произвело никакого впечатления, как будто так и надо.
– На вот, прополощи рот, – по-английски сказал высоченный, коренастый мужчина и протянул ему небольшую стеклянную емкость.
Он был средних лет, но носил ультрамолодежную прическу – хвост на одну сторону – и одевался соответственно: жилет из натуральной кожи, правда, малость грубовато пошитый, и штаны из парусины. В левом ухе покачивалась серьга с крупной грушевидной жемчужиной. Хиппи? Или, может, рок-музыкант?
Яшка глотнул и едва не умер. Жидкость в бутылке была, судя по ощущениям, разогретым асфальтом. Его стошнило во второй раз. Участливые руки резко, но не сильно похлопали по спине и щекам, и в голове немного прояснилось. Он обратил внимание на сосуд, который держал в руках, и едва снова не лишился сознания. Это была не бутылка, а бутыль. Толстая, непривычной формы, очень тяжелая, из темного стекла. Без этикетки. Но, судя по одному глотку, это был настоящий, крепчайший ром не менее чем пятидесятилетней выдержки. А то и большей.
Пожалуй, если и музыкант, то рок-звезда. Такой напиток, навскидку, стоил несколько штук баксов.
Яшка посмотрел на участливого иностранца более внимательно, но, черт, знакомых по постерам, не обнаружил.
– Как тебя зовут, парень? – повторил рокер. По-английски.
– Яша… Э-э… – в голове как будто щелкнула пружина, он быстро перевел свое имя, а фамилию Рикович тут же решил обрезать. – Джеймс… Джеймс Рик.
– Ты моряк?
– Я… Нет, я не моряк. Я студент, – старательно подбирая английские слова, ответил он, – мы просто немного ходили с друзьями и на моторе, и под парусом.
Мужчина склонил голову, прислушиваясь. На его широком, грубоватом лице явно обозначилось недоумение. Яшка подумал, что, наверное, плохо перевел фразу на английский язык, с которым у него отношения были сложные. То же, видимо, решил и пожилой рокер.
– Ты не англичанин. И не испанец. Тогда кто? Веруешь ли ты в Господа?
Яшка опешил. Но сориентировался быстро. Похоже, правду говорили по телевизору, что вся Америка на вопросе веры по фазе двинулась.
– Я верующий, – сказал Яшка и на всякий случай перекрестился. Хотя признаться честно осенил себя по православному. По-другому он и не умел…
Мужчина одобрительно кивнул, наклонился, и на мгновение Яшке открылось то, что до этого прятала широкая грудь незнакомца: высокий деревянный борт и, провалиться на месте, самую настоящую музейную пушку на лафете. Заметил он и то, что до сих пор ускользало от его внимания – старинную саблю за поясом «музыканта» и пару пистолетов… вернее, пистолей. С длинными стволами и темными от времени гладкими деревянными ручками.
– Вы кино снимаете? – догадался Яшка и широко улыбнулся. – Голливуд? Колламбия-Пикчерс? Йес?
– Парень, я не понимаю тебя, – негромко проговорил мужчина, – ты странно одет. Ты говоришь странные слова. Ты христианин, но крест кладешь не по-нашему. Из какой ты страны?
– Да местный я. Русский. Россия.
– Россия, – едва не по слогам повторил тот. Сморщил лоб.
– Москва… Водка… Гагарин… Владимир Путин…
Из всей трескотни собеседник уловил лишь одно слово. В глазах его мелькнула тень понимания.
– Московия… Это же на востоке. Ого! Далеко тебя занесло, парень. Очень далеко. Но ничего. Капитан «Марианны», сэр Адам Бикфорд, он же наш хозяин, человек добрый. Он доставит тебя до Ямайки. А дальше – как Господу будет угодно. Обычно «Марианна» не берет пассажиров, но у нас недавно от малярии умер матрос. Заменишь пока его. Я покажу, что нужно делать.
– А… вы кто?
– Я, – мужчина улыбнулся, и Яшка заметил, что двух зубов у него не хватает, – я здесь боцман. Том Хаггард. А ты, значит, Джеймс. Ну, хорошо, Джеймс. Отдохни. Дик достанет тебе воды, отмойся… А потом мы подыщем тебе новую одежду, твоя уж больно неказистая…
Боцман встал, собираясь уходить. Парень смотрел во все глаза и ничего не понимал: примерно метрах в десяти от него возвышалась странная конструкция, похожая на огромный столб. Яшка поднял голову… и чуть не спятил. Конструкция несла громаду сероватых, слегка провисших парусов.
– Постойте… Мистер Хаггард…
Боцман обернулся.
– Где мы?
– Примерно в трех днях пути от Ямайки.
– Но… этого не может быть! – Яшка помотал головой. Дикая мысль, пришедшая в голову, заставила его похолодеть.
– А… вы не скажете, какой сейчас год?
– Одна тысяча шестьсот семьдесят шестой, – слегка удивленно ответил боцман.
– Ой, – икнул от неожиданности парень, – е-мое…
– А что не так? – не удержался от вопроса боцман, видя в глазах спасенного неподдельное удивление.
– Да нет, все нормально, – поспешил заверить его новоявленный Джеймс Рик.
Боцман еще секунду смотрел на него, а затем резко развернулся и двинулся вдоль борта, походя подгоняя матросов.
– А ну, там! Подтянуть брамсель!
Яшка приложил ладонь ко лбу.
– Бредятина, – пробурчал он себе под нос, – одна тысяча шестьсот семьдесят шестой… отлично покатались на лодочке.
Как и обещал боцман, его ссадили с «Марианны», и теперь он был предоставлен сам себе. Первым вопросом было: куда идти? В сердце кольнуло, и оно учащенно забилось в юношеской груди. Ах, до чего же хотелось найти дом вице-губернатора и хотя бы одним глазком посмотреть на легенду Карибского моря. Но горячий порыв молодости остудил холодный разум образованного студента. Кто пустит бродягу в дом вице-губернатора?! Да никто.
Итак, вопрос оставался открыт. Следующим и вполне резонным ответом было: в кабак! А где еще можно узнать все новости и сплетни со всего света, только в кабаке или как они тут называются. Благо на прощание его одарили двумя мелкими серебряными монетами за расторопность при работе на судне, а еще, ползая по вантам, он первым заметил землю. Сопляк на марсе проглядел, а он – новоиспеченный моряк Джеймс Рик – заметил. Две серебряные монеты, чем не награда. Решено – кабак! На поиски ушло не более одной минуты. Рик покрутил головой, прошел несколько метров через бурлящий поток портовой жизни и оказался перед вывеской. Огромная доска свисала с наддверных балок на массивных цепях и легонько поскрипывала от свежего ветра, дующего со стороны залива. Пышнотелая русалка, как и положено, обнаженная по пояс, игриво улыбалась посетителям. Рик, не раздумывая, толкнул дверь, вошел вовнутрь «Русалки» и едва успел увернуться от пролетающей табуретки. В кабаке было весело – там шла драка. Рик замер на пороге, пытаясь уразуметь, кто и кого бьет. После недолгого наблюдения он понял, что бьют всех и вся. Он уже намеревался покинуть праздник, но неожиданно на него налетел здоровенный детина с кувшином в руке. Объемистый сосуд уже был занесен для удара, и Джеймс инстинктивно присел – кувшин пролетел мимо. Он не стал дожидаться очередной атаки, врезал нападавшему кулаком по голому пузу. Детина хрюкнул и тут же получил еще раз. Рик работал, как швейная машинка, монотонно выводящая строчки. С каждым новым ударом юноша прикладывал все больше усилий, настойчиво отбивая противнику внутренности так, что детина не имел возможности даже ответить. Наконец Рик резко выпрямился и приложил детину в челюсть – нокаут! Поверженное тело рухнуло на дощатый пол, сотрясая весь кабак.
– Ух, – выдохнул Рикович, про себя добрым словом поминая инструктора по рукопашному бою в секции, которой он без зазрения совести отдал три года.
Довольный собой, Рик выпрямился в полный рост и огляделся. На удивление драка вокруг уже прекратилась. На полу лежали тела: охающие, стонущие, и пытались подняться. Поле боя осталось за тремя молодцами с обветренными лицами, которые как братья-близнецы были одеты в ярко-красные рубахи и синие парусиновые штаны.
– А ловко ты его! – воскликнул один из них, тот, что был выше всех ростом, – я тебе, парень, слышишь – молодчина.
Рик, поняв, что обращаются именно к нему, подошел ближе.
– Так пришлось, что ж делать?! – равнодушно пожал плечами юноша.
– Так держать, – хлопнул его по плечу второй из троицы, – парень-то не промах, да, Спенсер?
Тот, которого назвали по имени, чуть наклонил голову и изучающе посмотрел на Рика.
– Моряк?
«Ага, моряк с печки бряк!» – подумал юноша про себя, а вслух добавил:
– В каком-то роде да.
– Здесь нам больше делать нечего, – вставил высокий, – Спенсер, Джонни, айда на «Фортуну».
– Роджи, может, и парня прихватим, чует моя печенка, из него будет толк.
– Роджер, можно просто Роджи, – представился высокий и протянул Рику руку.
– Джеймс Рик, – ответствовал юноша, пожимая мозолистую ладонь моряка.
– Ну что? Давай с нами, парень, – не унимался Джонни, – у нас крепкая посудина и отменный капитан.
– Я вижу, что у тебя в карманах ветер, давай с нами, что тут думать, и скоро у тебя в карманах зазвенят дублоны! – подтолкнул Рождер Рика, и моряки громко заржали.
– А вы… это …пираты? – отважился спросить юноша.
На миг смех прекратился, а затем раздался еще с большей силой. Причем смеялись не только эти трое, но и те, кто был рядом и расслышал вопрос.
– Ха-ха! Вы поглядите на него, – трясясь от хохота, сквозь слезы проговорил Джонни, – Мы, и пираты? Ха-ха!
Первым пришел в себя угрюмый Спенсер, собственно он и смеялся гораздо сдержаннее всех.
– Мы не пираты! Мы каперы!
– А есть разница?
– Небольшая, но все же есть.
– Так ты идешь или будешь ломаться как девка? – уняв смех, спросил Роджи.
– Пойдем, – решился Рик, про себя махнув рукой: будь, что будет.
«Фортуна» на следующий же день ушла из залива и взяла курс на юго-восток, а для новобранца Джеймса Рика начались морские будни. Питер, по прозвищу Глыба, седовласый канонир третьего орудия, со шрамом на щеке, незамедлительно принялся обучать вновь прибывшего артиллерийскому делу. Он брал своими огромными ручищами картузы с порохом и показывал, как правильно заряжать и закладывать ядро в ствол.
– Вначале кладем картуз и забиваем банником, понял?
– Да.
– Потом ядро, и опять банником, чтобы плотно, понял?
– Да.
– Теперь бьем протравником – и дырявим картуз…
– Через отверстие…
– Да, через отверстие… пробили картуз, теперь сыпь немного пороху в отверстие, чтобы огонь взялся, понял?
– Да проще пареной репы!
– Повтори теперь сам.
Рик быстро повторил операцию – зарядил орудие.
– А стрельнуть дадите?
– Твое дело заряжать, навожу я, а поджигает Томас – наш фервекер.
– Кто? – не понял Рик.
– Фервекер, что не понятно?
– Ага, фейерверкер – понятно!
– Я вижу, ты грамотный очень.
– Да есть малость, – гордо выпятив грудь, ответил новобранец.
– Послушай, грамотный, если ты мне в бою хоть на секунду опоздаешь с перезарядкой, я тебя лично скормлю рыбам, – грозно заметил Питер и, сложив ладонь в кулак, продемонстрировал Рику увесистую кувалду.
– Не грози южному централу… – пробурчал юноша.
– Что?
– Будем стараться, говорю.
Он лежал на чем-то твердом. И, похоже, был не один. Гул в ушах определился как негромкие голоса, но смысл их почему-то оставался темным. Яша прислушался.
– Is he an English man? Hey, Guy, who are you? What is your name?[1]
– Look at his hands! It’s could be only sailors hands.[2]
Яшка попытался приоткрыть глаза. Это почему-то было очень трудно, и, спустя мгновение, он сообразил: веки слиплись от соли и пота. Непереносимо яркий солнечный свет хлестнул по глазам как плеть. Яша зажмурился и попытался отвернуть голову.
– His clothes loоk very strangely… No, he is not an English man – loоk, he has come to himself. He has opened his eyes…[3]
Яша наконец-то сообразил, что не так. Голоса вокруг звучали по-английски. Что случилось? Последнее воспоминание – удар большой волны. Его смыло за борт. Вероятно, Макс и Юлька не смогли его втащить назад… его сразу отнесло на несколько метров от лодки… А что потом? Ребята живы? Наверное, да, ведь жив же он. Неужели его подобрали какие-то иностранные туристы? На чем он лежит? Земля? Не похоже. Покачивание было слабым, но отчетливым. Лодка? Нет, скорее яхта.
Он попытался приподняться. Чьи-то руки подхватили его, подняли и поддержали. Перед глазами все плыло. Голова кружилась. Яшка неосторожно наклонился вперед и его стошнило на собственные ноги. Он стыдливо покраснел. Но на стоявших вокруг мужчин это не произвело никакого впечатления, как будто так и надо.
– На вот, прополощи рот, – по-английски сказал высоченный, коренастый мужчина и протянул ему небольшую стеклянную емкость.
Он был средних лет, но носил ультрамолодежную прическу – хвост на одну сторону – и одевался соответственно: жилет из натуральной кожи, правда, малость грубовато пошитый, и штаны из парусины. В левом ухе покачивалась серьга с крупной грушевидной жемчужиной. Хиппи? Или, может, рок-музыкант?
Яшка глотнул и едва не умер. Жидкость в бутылке была, судя по ощущениям, разогретым асфальтом. Его стошнило во второй раз. Участливые руки резко, но не сильно похлопали по спине и щекам, и в голове немного прояснилось. Он обратил внимание на сосуд, который держал в руках, и едва снова не лишился сознания. Это была не бутылка, а бутыль. Толстая, непривычной формы, очень тяжелая, из темного стекла. Без этикетки. Но, судя по одному глотку, это был настоящий, крепчайший ром не менее чем пятидесятилетней выдержки. А то и большей.
Пожалуй, если и музыкант, то рок-звезда. Такой напиток, навскидку, стоил несколько штук баксов.
Яшка посмотрел на участливого иностранца более внимательно, но, черт, знакомых по постерам, не обнаружил.
– Как тебя зовут, парень? – повторил рокер. По-английски.
– Яша… Э-э… – в голове как будто щелкнула пружина, он быстро перевел свое имя, а фамилию Рикович тут же решил обрезать. – Джеймс… Джеймс Рик.
– Ты моряк?
– Я… Нет, я не моряк. Я студент, – старательно подбирая английские слова, ответил он, – мы просто немного ходили с друзьями и на моторе, и под парусом.
Мужчина склонил голову, прислушиваясь. На его широком, грубоватом лице явно обозначилось недоумение. Яшка подумал, что, наверное, плохо перевел фразу на английский язык, с которым у него отношения были сложные. То же, видимо, решил и пожилой рокер.
– Ты не англичанин. И не испанец. Тогда кто? Веруешь ли ты в Господа?
Яшка опешил. Но сориентировался быстро. Похоже, правду говорили по телевизору, что вся Америка на вопросе веры по фазе двинулась.
– Я верующий, – сказал Яшка и на всякий случай перекрестился. Хотя признаться честно осенил себя по православному. По-другому он и не умел…
Мужчина одобрительно кивнул, наклонился, и на мгновение Яшке открылось то, что до этого прятала широкая грудь незнакомца: высокий деревянный борт и, провалиться на месте, самую настоящую музейную пушку на лафете. Заметил он и то, что до сих пор ускользало от его внимания – старинную саблю за поясом «музыканта» и пару пистолетов… вернее, пистолей. С длинными стволами и темными от времени гладкими деревянными ручками.
– Вы кино снимаете? – догадался Яшка и широко улыбнулся. – Голливуд? Колламбия-Пикчерс? Йес?
– Парень, я не понимаю тебя, – негромко проговорил мужчина, – ты странно одет. Ты говоришь странные слова. Ты христианин, но крест кладешь не по-нашему. Из какой ты страны?
– Да местный я. Русский. Россия.
– Россия, – едва не по слогам повторил тот. Сморщил лоб.
– Москва… Водка… Гагарин… Владимир Путин…
Из всей трескотни собеседник уловил лишь одно слово. В глазах его мелькнула тень понимания.
– Московия… Это же на востоке. Ого! Далеко тебя занесло, парень. Очень далеко. Но ничего. Капитан «Марианны», сэр Адам Бикфорд, он же наш хозяин, человек добрый. Он доставит тебя до Ямайки. А дальше – как Господу будет угодно. Обычно «Марианна» не берет пассажиров, но у нас недавно от малярии умер матрос. Заменишь пока его. Я покажу, что нужно делать.
– А… вы кто?
– Я, – мужчина улыбнулся, и Яшка заметил, что двух зубов у него не хватает, – я здесь боцман. Том Хаггард. А ты, значит, Джеймс. Ну, хорошо, Джеймс. Отдохни. Дик достанет тебе воды, отмойся… А потом мы подыщем тебе новую одежду, твоя уж больно неказистая…
Боцман встал, собираясь уходить. Парень смотрел во все глаза и ничего не понимал: примерно метрах в десяти от него возвышалась странная конструкция, похожая на огромный столб. Яшка поднял голову… и чуть не спятил. Конструкция несла громаду сероватых, слегка провисших парусов.
– Постойте… Мистер Хаггард…
Боцман обернулся.
– Где мы?
– Примерно в трех днях пути от Ямайки.
– Но… этого не может быть! – Яшка помотал головой. Дикая мысль, пришедшая в голову, заставила его похолодеть.
– А… вы не скажете, какой сейчас год?
– Одна тысяча шестьсот семьдесят шестой, – слегка удивленно ответил боцман.
– Ой, – икнул от неожиданности парень, – е-мое…
– А что не так? – не удержался от вопроса боцман, видя в глазах спасенного неподдельное удивление.
– Да нет, все нормально, – поспешил заверить его новоявленный Джеймс Рик.
Боцман еще секунду смотрел на него, а затем резко развернулся и двинулся вдоль борта, походя подгоняя матросов.
– А ну, там! Подтянуть брамсель!
Яшка приложил ладонь ко лбу.
– Бредятина, – пробурчал он себе под нос, – одна тысяча шестьсот семьдесят шестой… отлично покатались на лодочке.
* * *
Ямайка пестрила и переливалась всеми цветами радуги. Шумные говорливые толпы разномастных и разноплеменных людей заполняли большой город – буйную столицу острова Порт-Рояль. От такого всплеска красок и эмоций у Яшки закружилась голова. И как было ей не закружиться?! Одно имя нынешнего вице-губернатора – Генри Моргана, – внушало страх и уважение. Об этом прославленном и удачливом пирате Яшка Рикович и в своем времени наслушался, а уж прибывая на «Марианне», так и вовсе наслушался такого, что верилось с трудом. Воистину Генри Морган был удачлив сверх всякой меры. Из пирата превратиться не только в вице-губернатора, недавно завоеванной Ямайки, но и стать главнокомандующим её военно-морскими силами. До него, наверное, подобными взлетами в карьере мог похвастаться только Френсис Дрейк.Как и обещал боцман, его ссадили с «Марианны», и теперь он был предоставлен сам себе. Первым вопросом было: куда идти? В сердце кольнуло, и оно учащенно забилось в юношеской груди. Ах, до чего же хотелось найти дом вице-губернатора и хотя бы одним глазком посмотреть на легенду Карибского моря. Но горячий порыв молодости остудил холодный разум образованного студента. Кто пустит бродягу в дом вице-губернатора?! Да никто.
Итак, вопрос оставался открыт. Следующим и вполне резонным ответом было: в кабак! А где еще можно узнать все новости и сплетни со всего света, только в кабаке или как они тут называются. Благо на прощание его одарили двумя мелкими серебряными монетами за расторопность при работе на судне, а еще, ползая по вантам, он первым заметил землю. Сопляк на марсе проглядел, а он – новоиспеченный моряк Джеймс Рик – заметил. Две серебряные монеты, чем не награда. Решено – кабак! На поиски ушло не более одной минуты. Рик покрутил головой, прошел несколько метров через бурлящий поток портовой жизни и оказался перед вывеской. Огромная доска свисала с наддверных балок на массивных цепях и легонько поскрипывала от свежего ветра, дующего со стороны залива. Пышнотелая русалка, как и положено, обнаженная по пояс, игриво улыбалась посетителям. Рик, не раздумывая, толкнул дверь, вошел вовнутрь «Русалки» и едва успел увернуться от пролетающей табуретки. В кабаке было весело – там шла драка. Рик замер на пороге, пытаясь уразуметь, кто и кого бьет. После недолгого наблюдения он понял, что бьют всех и вся. Он уже намеревался покинуть праздник, но неожиданно на него налетел здоровенный детина с кувшином в руке. Объемистый сосуд уже был занесен для удара, и Джеймс инстинктивно присел – кувшин пролетел мимо. Он не стал дожидаться очередной атаки, врезал нападавшему кулаком по голому пузу. Детина хрюкнул и тут же получил еще раз. Рик работал, как швейная машинка, монотонно выводящая строчки. С каждым новым ударом юноша прикладывал все больше усилий, настойчиво отбивая противнику внутренности так, что детина не имел возможности даже ответить. Наконец Рик резко выпрямился и приложил детину в челюсть – нокаут! Поверженное тело рухнуло на дощатый пол, сотрясая весь кабак.
– Ух, – выдохнул Рикович, про себя добрым словом поминая инструктора по рукопашному бою в секции, которой он без зазрения совести отдал три года.
Довольный собой, Рик выпрямился в полный рост и огляделся. На удивление драка вокруг уже прекратилась. На полу лежали тела: охающие, стонущие, и пытались подняться. Поле боя осталось за тремя молодцами с обветренными лицами, которые как братья-близнецы были одеты в ярко-красные рубахи и синие парусиновые штаны.
– А ловко ты его! – воскликнул один из них, тот, что был выше всех ростом, – я тебе, парень, слышишь – молодчина.
Рик, поняв, что обращаются именно к нему, подошел ближе.
– Так пришлось, что ж делать?! – равнодушно пожал плечами юноша.
– Так держать, – хлопнул его по плечу второй из троицы, – парень-то не промах, да, Спенсер?
Тот, которого назвали по имени, чуть наклонил голову и изучающе посмотрел на Рика.
– Моряк?
«Ага, моряк с печки бряк!» – подумал юноша про себя, а вслух добавил:
– В каком-то роде да.
– Здесь нам больше делать нечего, – вставил высокий, – Спенсер, Джонни, айда на «Фортуну».
– Роджи, может, и парня прихватим, чует моя печенка, из него будет толк.
– Роджер, можно просто Роджи, – представился высокий и протянул Рику руку.
– Джеймс Рик, – ответствовал юноша, пожимая мозолистую ладонь моряка.
– Ну что? Давай с нами, парень, – не унимался Джонни, – у нас крепкая посудина и отменный капитан.
– Я вижу, что у тебя в карманах ветер, давай с нами, что тут думать, и скоро у тебя в карманах зазвенят дублоны! – подтолкнул Рождер Рика, и моряки громко заржали.
– А вы… это …пираты? – отважился спросить юноша.
На миг смех прекратился, а затем раздался еще с большей силой. Причем смеялись не только эти трое, но и те, кто был рядом и расслышал вопрос.
– Ха-ха! Вы поглядите на него, – трясясь от хохота, сквозь слезы проговорил Джонни, – Мы, и пираты? Ха-ха!
Первым пришел в себя угрюмый Спенсер, собственно он и смеялся гораздо сдержаннее всех.
– Мы не пираты! Мы каперы!
– А есть разница?
– Небольшая, но все же есть.
– Так ты идешь или будешь ломаться как девка? – уняв смех, спросил Роджи.
– Пойдем, – решился Рик, про себя махнув рукой: будь, что будет.
* * *
Знакомство с Робертом Лесли, капитаном четырнадцатипушечной «Фортуны» прошло на удивление быстро. Он пристально оглядел Рика, задал несколько ничего не значащих вопросов и зачислил новобранца в помощники к канониру на правый борт, к третьему орудию. Рик не стал возражать, собственно, выбор у него был невелик. Или стать капером, или пропадать в трущобах Ямайки.«Фортуна» на следующий же день ушла из залива и взяла курс на юго-восток, а для новобранца Джеймса Рика начались морские будни. Питер, по прозвищу Глыба, седовласый канонир третьего орудия, со шрамом на щеке, незамедлительно принялся обучать вновь прибывшего артиллерийскому делу. Он брал своими огромными ручищами картузы с порохом и показывал, как правильно заряжать и закладывать ядро в ствол.
– Вначале кладем картуз и забиваем банником, понял?
– Да.
– Потом ядро, и опять банником, чтобы плотно, понял?
– Да.
– Теперь бьем протравником – и дырявим картуз…
– Через отверстие…
– Да, через отверстие… пробили картуз, теперь сыпь немного пороху в отверстие, чтобы огонь взялся, понял?
– Да проще пареной репы!
– Повтори теперь сам.
Рик быстро повторил операцию – зарядил орудие.
– А стрельнуть дадите?
– Твое дело заряжать, навожу я, а поджигает Томас – наш фервекер.
– Кто? – не понял Рик.
– Фервекер, что не понятно?
– Ага, фейерверкер – понятно!
– Я вижу, ты грамотный очень.
– Да есть малость, – гордо выпятив грудь, ответил новобранец.
– Послушай, грамотный, если ты мне в бою хоть на секунду опоздаешь с перезарядкой, я тебя лично скормлю рыбам, – грозно заметил Питер и, сложив ладонь в кулак, продемонстрировал Рику увесистую кувалду.
– Не грози южному централу… – пробурчал юноша.
– Что?
– Будем стараться, говорю.