Страница:
Я почти закричала:
– ОН НИКОГДА НЕ СГОРИТ!!! Он БЕССМЕРТЕН! Он ВЕЧЕН! Он был, есть и будет!!! ОН НИКОГДА НЕ УМИРАЕТ!!!!!!! Смотри, коробка сгорела, а он жив! Он выползает из костра…
Гера тяжело вздохнула…
Я чуть не плакала. Я вышла от неё и буквально прошла метров десять по улице, как вдруг остановилась как вкопанная. Это был мгновенный инсайт, как вспышка света, – фрагмент из детства, который внезапно пронёсся у меня перед глазами…
Мне было двенадцать. Это было на даче. Было воскресенье. Мама вдруг сказала мне, что ей стало очень плохо. И так не должно быть после той операции, которую ей сделали за несколько месяцев до этого дня. Мы сидели на скамейке под яблоней. Я молчала. Мама сказала, что ей надо срочно вернуться домой в город, чтобы вызвать «скорую». Пошёл дождь. Мы продолжали сидеть с ней под яблоней. Я вдруг всё почувствовала. Я поняла, что если до этого момента существовало несколько вариантов в пространстве, то в этот момент они резко схлопнулись в одно – в смерть. Я почувствовала это внезапно, но даже не отдала себе в этом от
чёт на сознательном уровне. И ещё долго-долго, практически до самой её смерти в декабре, я всегда считала, что она просто болеет и рано или поздно поправится, и никто не говорил мне, что она умирает. Но именно с момента этого нашего разговора на даче на подсознательном уровне я уже знала всю правду. Я поняла, что сейчас зарыдаю. Чтобы мама этого не видела, я побежала к сараю в дальний угол нашего участка, где жил мой друг – маленький Белый Кролик. Шёл дождь. Я бежала очень быстро, рыдая и кусая губы, чтобы только не закричать от безысходности. Я со всей силы рванула дверь сарая на себя и с разбегу уткнулась глазами в центр огромной паутины, аккуратно сплетённой ровно на весь дверной проём. Прямо перед моим носом сидел огромный жирный чёрный паук с большим крестом на спине. Я закричала…
– Давишь ты! – сказала Жанна. – Сильно давишь. Какая у тебя энергетика! Не могу так, убери ручки, убери…
Потом я рассказывала ей о том, как пишу заклинания. Внезапно она воскликнула:
– Потрясающе! Знаешь, что ты сейчас сделала? Ты утащила меня за собой в другое время… Я провалилась! Я видела маленькую бедную комнатку, мы там были с тобой вдвоём, ты была в другом теле, в чём-то сером, какая-то шаль, там горела керосиновая лампа… Так бывает, когда очень сильный по энергетике человек, например, протягивает тебе руку и ты проваливаешься туда, куда он тебя ведёт… Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я улыбнулась. Так было со мной уже много-много раз. Мне многие об этом говорили. Я не знаю, как это у меня получалось.
Потом Жанна назвала цифру.
– Осторожно! Можешь умереть. Или операция. Или ещё что. А если переживёшь, то потом уже… – И назвала ещё одну цифру.
Я вздрогнула, потому что её цифры отличались от того, что сказал мне хиромант-астролог в Индии, всего на один год.
– Я вижу книгу. Она – твоя. По магии. Лежит на книжных полках. Не пройдёт и года, как она выйдет. И ты станешь известной заклинательницей, веришь мне? – спросила она.
Я снова улыбнулась… Тогда мне казалось это совсем нереальным.
4. СКОРОСТЬ
5. ВРАЧИ
– ОН НИКОГДА НЕ СГОРИТ!!! Он БЕССМЕРТЕН! Он ВЕЧЕН! Он был, есть и будет!!! ОН НИКОГДА НЕ УМИРАЕТ!!!!!!! Смотри, коробка сгорела, а он жив! Он выползает из костра…
Гера тяжело вздохнула…
Я чуть не плакала. Я вышла от неё и буквально прошла метров десять по улице, как вдруг остановилась как вкопанная. Это был мгновенный инсайт, как вспышка света, – фрагмент из детства, который внезапно пронёсся у меня перед глазами…
Мне было двенадцать. Это было на даче. Было воскресенье. Мама вдруг сказала мне, что ей стало очень плохо. И так не должно быть после той операции, которую ей сделали за несколько месяцев до этого дня. Мы сидели на скамейке под яблоней. Я молчала. Мама сказала, что ей надо срочно вернуться домой в город, чтобы вызвать «скорую». Пошёл дождь. Мы продолжали сидеть с ней под яблоней. Я вдруг всё почувствовала. Я поняла, что если до этого момента существовало несколько вариантов в пространстве, то в этот момент они резко схлопнулись в одно – в смерть. Я почувствовала это внезапно, но даже не отдала себе в этом от
чёт на сознательном уровне. И ещё долго-долго, практически до самой её смерти в декабре, я всегда считала, что она просто болеет и рано или поздно поправится, и никто не говорил мне, что она умирает. Но именно с момента этого нашего разговора на даче на подсознательном уровне я уже знала всю правду. Я поняла, что сейчас зарыдаю. Чтобы мама этого не видела, я побежала к сараю в дальний угол нашего участка, где жил мой друг – маленький Белый Кролик. Шёл дождь. Я бежала очень быстро, рыдая и кусая губы, чтобы только не закричать от безысходности. Я со всей силы рванула дверь сарая на себя и с разбегу уткнулась глазами в центр огромной паутины, аккуратно сплетённой ровно на весь дверной проём. Прямо перед моим носом сидел огромный жирный чёрный паук с большим крестом на спине. Я закричала…
* * *
Тогда с Жанной мы долго разговаривали и даже смеялись, КАК к кому из нас приходит ЗНАНИЕ чего-то откуда-то свыше и кто из нас что умеет. Она рассказала мне, как умер мой отец. Потом мы раскрыли друг другу ладони и держали их друг напротив друга.– Давишь ты! – сказала Жанна. – Сильно давишь. Какая у тебя энергетика! Не могу так, убери ручки, убери…
Потом я рассказывала ей о том, как пишу заклинания. Внезапно она воскликнула:
– Потрясающе! Знаешь, что ты сейчас сделала? Ты утащила меня за собой в другое время… Я провалилась! Я видела маленькую бедную комнатку, мы там были с тобой вдвоём, ты была в другом теле, в чём-то сером, какая-то шаль, там горела керосиновая лампа… Так бывает, когда очень сильный по энергетике человек, например, протягивает тебе руку и ты проваливаешься туда, куда он тебя ведёт… Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я улыбнулась. Так было со мной уже много-много раз. Мне многие об этом говорили. Я не знаю, как это у меня получалось.
Потом Жанна назвала цифру.
– Осторожно! Можешь умереть. Или операция. Или ещё что. А если переживёшь, то потом уже… – И назвала ещё одну цифру.
Я вздрогнула, потому что её цифры отличались от того, что сказал мне хиромант-астролог в Индии, всего на один год.
– Я вижу книгу. Она – твоя. По магии. Лежит на книжных полках. Не пройдёт и года, как она выйдет. И ты станешь известной заклинательницей, веришь мне? – спросила она.
Я снова улыбнулась… Тогда мне казалось это совсем нереальным.
4. СКОРОСТЬ
Многие люди на этой земле почему-то любят спирт под хорошую закуску. Я люблю скорость под хорошую музыку, но без спирта.
Мне снился сон. В ночь с четверга на пятницу, когда все сны имеют обыкновение сбываться у тех, кто верит в то, что они сбываются, именно приснившись тебе с четверга на пятницу. Хотя, конечно, всё это – условно, потому что сбываются те сны, которые должны сбыться независимо от того, в какой день они тебе вдруг приснились.
Я пришла к своей подруге. Всё как будто в тумане, я плохо могла различать её очертания, как и её квартиру, в которой я в реальности ещё не успела побывать, потому что она совсем недавно переехала. Мы с ней молчали. Молчали, но как-то очень грустно молчали. Потом она вдруг спросила меня, что же всё-таки произошло. Во сне я знаю, что что-то очень плохое произошло, о чём мне совсем не хочется вспоминать. И я руками отмахиваюсь, говорю ей, что не хочу об этом говорить, а слёзы прямо сами на глаза наворачиваются.
Потом я оказываюсь дома у моего друга-одноклассника. Сюжет повторяется. Мы молчим, грустно молчим, потом он осторожно начинает спрашивать меня, как это было, почему. Мне во сне очень больно вспоминать об этом. Я как будто заставляю себя НЕ вспоминать то, о чём они пытаются меня расспросить. Я начинаю плакать. Зачем они все мучают меня своими расспросами, когда мне самой так плохо, что говорить об этом я не в состоянии?
Потом я прихожу к кому-то ещё. Не знаю к кому. Опять всё то же. Но этот кто-то слишком настойчив. Он заставляет меня ВСПОМНИТЬ ВСЁ. И я вспоминаю, я вижу, как это было…
Широкая дорога. Я вижу свою машинку в любимом мною левом ряду. Темно, машин на дороге мало. Я как бы «прокручиваю» эту ситуацию, как будто смотрю кино, смотрю на эту дорогу откуда-то «сверху», вижу каждую машину: ту, которая едет рядом с моей, и те, которые – за мной и передо мной… В левом ряду скорость большая, потому что машин мало, наверное не меньше 150–160. Я вижу, как дорога впереди поворачивает. Там где-то авария или ещё что-то, что не видно сразу, поэтому там все машины, которые едут передо мной, начинают тормозить, а потом объезжать справа. Я смотрю на эту картину, но не могу никак повлиять на свою машинку и на себя в ней. Я плачу, всё вспоминая, а кто-то продолжает меня мучить вопросами: «Как? Почему?»
Моя машина не снижает скорость. Почему-то. Как будто меня в ней нет, и она едет сама по себе. И вот она на полной скорости врезается в тех, кто передо мной… Потом вижу, что с ней стало, как все уже почти разъехались. Долго не приезжает эвакуатор. Потом приезжает, и мою машинку увозят куда-то…
И тут я понимаю, вернее, вспоминаю во сне, что я просто заснула за рулём, но никто этого не знает. Никто, кроме меня…
Проехав километр, я остановилась у светофора. Внезапно водитель соседней машины открыл окно и стал что-то мне кричать. Я выключила музыку. Он показывал на мою Лиську. Я вышла из машины и увидела, что правое заднее колесо спущено в ноль. Я поняла, что уже не доеду ни обратно до дома, хотя это было совсем рядом, ни до работы, которая находилась на противоположном конце города, поэтому перестроилась к обочине и остановилась.
Я долго думала, как это произошло, – у меня несколько раз случалось подобное, но при этом колесо чуть-чуть спускалось, даже не очень было заметно глазами, потом я ещё несколько дней ездила так, а потом уже добиралась до шиномонтажа. Никогда не было такого, чтобы за то короткое расстояние, которое я умудрилась проехать в то утро, колесо было спущено вообще при условии того, что я выехала из гаража с абсолютно нормальным колесом.
Оставив Лиську в укромном местечке, я поехала на работу на метро. Вечером же на ближайшем шиномонтаже мне сообщили потрясающую новость: колесо абсолютно нормальное, не проколотое. Никто так и не понял, что это было. Его просто накачали (и до сих пор езжу…).
– Понятно, – сказала я.
И про себя подумала: «А ведь три года назад могли бы тоже только колесо спустить…»
У нас в городе есть такая огромная дорога, которая называется словом из четырёх заглавных букв. Это слово, как мне кажется, очень похоже на синоним библейского слова «Преисподняя», причём не только по звучанию, но и по своему смыслу.
По этой дороге все движутся по кругу. Правда, по ней можно не двигаться, а ехать, если успеть попасть на неё до половины восьмого утра. Потом все стоят. Тоже по кругу. Везде.
Я уже давно поняла, что эта дорога – своего рода игра, в которую каждый играет по своим правилам. Есть, конечно, правила, придуманные кем-то однажды, и всех водителей их заставляют учить, но я ещё не встречала ни одного человека в этом городе, кто бы эти правила ни разу за свою жизнь не нарушил.
Например, не занимать левый ряд, если можно ехать правее, потому что левый ряд – для тех, кто любит быструю езду или просто очень-очень сильно куда-то спешит. Хорошее правило, но обычно в левом ряду обязательно едет некто, чей жизненный принцип гласит: «Тише едешь – дальше будешь», и этот некто очень хочет всех водителей поучить, как жить правильно, и совершенно не собирается уступать дорогу никому и ни при каких обстоятельствах. Поэтому уже давно многие из тех, кто не любит передвигаться на машине со скоростью пешехода, частенько едут по самой правой или обочине.
Есть особая категория водителей, которые играют на дороге в шашки. Однажды на моих глазах разбилась одна такая машинка. За рулём был мужчина. Скорость, с которой он ехал, была явно не меньше 180. Всё произошло в какие-то считаные мгновения. Я ехала по втором ряду слева со скоростью 140, он резко выехал на крайнюю левую, но я уже видела, что он не успеет сделать то, что собирался сделать. В результате с крайней левой после удара об разделяющий встречные потоки отбойник его машину отбросило в крайний правый, где ещё и развернуло. Машина задымилась.
Несколько лет назад, когда я оказалась в Пустоте, как и сейчас, я тоже играла в шашки на очень большой скорости. Правда, мне больше нравится просто скорость, чем шашки. Я даже написала одно заклинание, которое так и называется «Скорость», после того, как во время одной из моих командировок за границу один человек прокатил меня на скорости 220, хотя он до сих пор утверждает, что это было 230. А мой друг тогда прочитал это заклинание и написал: «Пробовал. Два дня назад. Не помогает…» Но, несмотря на все предупреждающие знаки, которые мне посылали свыше, я не остановилась. И тогда однажды вечером, оставив машинку на улице где-то минут на сорок, я потеряла её навсегда.
С тех пор в шашки я не играю. Я просто езжу, превышая скорость. Иногда. Когда всё куда-то проваливается и я оказываюсь в Пустоте.
Он смотрел на меня с печалью. Он был единственным человеком в моей жизни, которому я могла всё рассказать, потому что он сам через многое прошёл и понимал то, что я чувствую. Он знал меня с семилетнего возраста такой, какая я есть на самом деле, настоящей, и мне не надо было быть с ним кем-то ещё. И ему, единственному человеку на этом свете, ничего было не нужно от меня.
На днях он прислал мне свой рассказ на 36 листах. Рассказ о том, как он жил эти последние несколько лет на краю Пустоты. Он, как и я сейчас, дошёл до того состояния, в котором уже невозможно не выплеснуть накопившуюся боль на бумагу. Почти всё из этого рассказа я знала, потому что он рассказывал об этом мне раньше, за исключением того, как однажды он встал на балкон…
Мы долго говорили, пытаясь понять, зачем и как нам дальше жить.
– Мне казалось, что я уже через всё прошла, но оказывается, нет… Только ты знаешь, через что мне предстоит пройти. Никто больше не знает. Я не знаю когда. Но это уже и не важно… Я, как мост, у которого по очереди вырубили все опоры. Я – в Пустоте. Я падаю в пропасть… Я так долго ждала Его. Он – единственный человек, с которым я смогла бы всё забыть, временно совмещая обе реальности, но оставаясь при этом Здесь, на земле. Любовь – самое великое лекарство, она смягчает боль и позволяет тебе выжить здесь и сейчас, выйдя из Пустоты… Потом мы привыкаем к боли, адаптируемся к действительности, нам становится легче. Но только потом. До этого «потом» нужно преодолеть самое страшное…
– Ты уже давно не принадлежишь себе, понимаешь? Ты принадлежишь Иной Реальности… Ты – НЕ такая, как все, ты НЕ обычная, смирись с этим…
– Я хотела бы хоть недолго побыть обычной женщиной, которую любят просто так, за то, что она есть на этом свете. Я любила до самопожертвования, отдавала всё, что имела, и ничего не просила взамен, но никто никогда не любил меня, всем всегда было от меня что-то нужно… Мне казалось, что я наконец-то ЕГО нашла. Но Ему ничего не надо… А я ведь не хотела быть такой! Я не выбирала Иную Реальность!
– Её не выбирают, Она сама выбирает, кого ей хочется, не спрашивая, что мы думаем по этому поводу… Она выбрала тебя… Это – твой Путь…
Я случилась там в ноябре, было минус двадцать. Байкал замерзает в январе, поэтому вечерами я сидела на берегу моря (моря, потому что я видела его морем, а не озером) и провожала солнце. Было холодно, но я снимала перчатку и протягивала ему руку.
Я чувствую левой рукой. Обычно это чувствуешь именно левой, а не правой, если, конечно, изначально не запрограммировать себя на правую руку. Огромные волны тепла вливались в меня, и рука совсем не замерзала. Потом ко мне прилетела птица, кружась прямо у моего лица, она что-то говорила мне, но я не поняла что именно.
Когда солнце исчезло в море, я пошла на маленький рынок, где местные жители покупали рыбу. Там была палатка с сувенирами. Я зашла. Со всех сторон меня окружало несчётное количество камней в самых различных формах. Я подошла к одной из витрин и остановилась.
– Вам чем-нибудь помочь? – спросила меня одна из продавщиц.
Я смотрела сквозь витрину, проваливаясь куда-то, а потом стала говорить:
– Мне нужен камень. Это – шар. Он как земной шар. Там видно воду и землю. Как будто сверху смотришь… Ну… с высоты самолёта… Когда летишь… К земле… Я не знаю, как вам это объяснить…
Продавщицы загадочно переглянулись между собой и хором воскликнули:
– Вот это да!!!
Одна из них полезла в лоток под той самой витриной, где я стояла, достала что-то, завёрнутое в бумагу, и, сняв её, с благоговением протянула мне на ладони тот самый шарик:
– Вы это искали?
Я взяла его в руку. Он был тяжёлый. Я не могла отвести от него взгляд.
– Местные жители приходят к нам, чтобы полюбоваться на него, – гордо сказала продавщица. – Это очень редкий камень. Многие даже считают, что его не существует в природе, но вот смотрите, у нас есть книжка про камни, хотите про него почитать?
Продолжая держать шар в руке, я прочитала, что этот камень действительно очень редкий, цвета индиго, встречается только вкраплением в малахите, почитался в Древнем Египте как волшебный камень, открывающий путь в Вечность, стимулирует работу «третьего глаза», а в Индии считается камнем, выводящим его обладателя на высшие уровни энергий и пространств.
С тех пор этот шарик жил у меня дома, и я засыпала, держа его в левой руке.
Я пыталась пробиться в Высшие Сферы. Мне хотелось долететь туда, где звучит Музыка Сфер. Сначала – привычная спираль, шум или даже гул, невидимая Сила, которая поднимает тебя вверх по Потоку, напоминающему трубу, огромная скорость… Кто-то был рядом…
В первый раз я не смогла долететь – застряла в Низшем Астрале. Но мне очень хотелось услышать, какая она, Эта Музыка…
Но во второй раз, поднимаясь по тому же самому Потоку, в какой-то момент я вдруг стала улавливать волшебные звуки… Скорость снижалась, вокруг всё заполнялось Светом, приглушённым, но одновременно ярким. И весь этот Свет был пронизан Музыкой. Теперь я слышала Её совсем отчетливо. Я зависла в этом пространстве, наслаждаясь звуками и пытаясь сравнить их с чем-то земным…
Я улыбалась – я долетела…
Мне снился сон. В ночь с четверга на пятницу, когда все сны имеют обыкновение сбываться у тех, кто верит в то, что они сбываются, именно приснившись тебе с четверга на пятницу. Хотя, конечно, всё это – условно, потому что сбываются те сны, которые должны сбыться независимо от того, в какой день они тебе вдруг приснились.
Я пришла к своей подруге. Всё как будто в тумане, я плохо могла различать её очертания, как и её квартиру, в которой я в реальности ещё не успела побывать, потому что она совсем недавно переехала. Мы с ней молчали. Молчали, но как-то очень грустно молчали. Потом она вдруг спросила меня, что же всё-таки произошло. Во сне я знаю, что что-то очень плохое произошло, о чём мне совсем не хочется вспоминать. И я руками отмахиваюсь, говорю ей, что не хочу об этом говорить, а слёзы прямо сами на глаза наворачиваются.
Потом я оказываюсь дома у моего друга-одноклассника. Сюжет повторяется. Мы молчим, грустно молчим, потом он осторожно начинает спрашивать меня, как это было, почему. Мне во сне очень больно вспоминать об этом. Я как будто заставляю себя НЕ вспоминать то, о чём они пытаются меня расспросить. Я начинаю плакать. Зачем они все мучают меня своими расспросами, когда мне самой так плохо, что говорить об этом я не в состоянии?
Потом я прихожу к кому-то ещё. Не знаю к кому. Опять всё то же. Но этот кто-то слишком настойчив. Он заставляет меня ВСПОМНИТЬ ВСЁ. И я вспоминаю, я вижу, как это было…
Широкая дорога. Я вижу свою машинку в любимом мною левом ряду. Темно, машин на дороге мало. Я как бы «прокручиваю» эту ситуацию, как будто смотрю кино, смотрю на эту дорогу откуда-то «сверху», вижу каждую машину: ту, которая едет рядом с моей, и те, которые – за мной и передо мной… В левом ряду скорость большая, потому что машин мало, наверное не меньше 150–160. Я вижу, как дорога впереди поворачивает. Там где-то авария или ещё что-то, что не видно сразу, поэтому там все машины, которые едут передо мной, начинают тормозить, а потом объезжать справа. Я смотрю на эту картину, но не могу никак повлиять на свою машинку и на себя в ней. Я плачу, всё вспоминая, а кто-то продолжает меня мучить вопросами: «Как? Почему?»
Моя машина не снижает скорость. Почему-то. Как будто меня в ней нет, и она едет сама по себе. И вот она на полной скорости врезается в тех, кто передо мной… Потом вижу, что с ней стало, как все уже почти разъехались. Долго не приезжает эвакуатор. Потом приезжает, и мою машинку увозят куда-то…
И тут я понимаю, вернее, вспоминаю во сне, что я просто заснула за рулём, но никто этого не знает. Никто, кроме меня…
* * *
На днях мне сказали не ездить на машине в понедельник-вторник, дабы чего не вышло, но я очень соскучилась по Лиське и забила на это предупреждение. Совсем рядом с моим домом находилась страховая. Страховка недавно закончилась, надо было переоформить. За несколько дней до этого по телефону мне озвучили сумму со скидкой за безупречное вождение. Простояв в очереди, я получила на руки документы на эту сумму и… маленькую такую бумажку-расписку, которую я должна была подписать, подтвердив то, что у меня за последние три года никакую другую машину не угоняли. Так как именно три года назад при очень мистических обстоятельствах у меня машину именно угнали, подписывать я не стала. Я ждала хоть какой-нибудь реакции со стороны девушки из страховой, которой я озвучила свою проблемку. Но через двадцать минут мне предложили подождать ещё часок-другой, когда придёт окончательный ответ из их центрального офиса. Я послала страховую компанию очень далеко и, видимо, на всю свою оставшуюся жизнь.Проехав километр, я остановилась у светофора. Внезапно водитель соседней машины открыл окно и стал что-то мне кричать. Я выключила музыку. Он показывал на мою Лиську. Я вышла из машины и увидела, что правое заднее колесо спущено в ноль. Я поняла, что уже не доеду ни обратно до дома, хотя это было совсем рядом, ни до работы, которая находилась на противоположном конце города, поэтому перестроилась к обочине и остановилась.
Я долго думала, как это произошло, – у меня несколько раз случалось подобное, но при этом колесо чуть-чуть спускалось, даже не очень было заметно глазами, потом я ещё несколько дней ездила так, а потом уже добиралась до шиномонтажа. Никогда не было такого, чтобы за то короткое расстояние, которое я умудрилась проехать в то утро, колесо было спущено вообще при условии того, что я выехала из гаража с абсолютно нормальным колесом.
Оставив Лиську в укромном местечке, я поехала на работу на метро. Вечером же на ближайшем шиномонтаже мне сообщили потрясающую новость: колесо абсолютно нормальное, не проколотое. Никто так и не понял, что это было. Его просто накачали (и до сих пор езжу…).
– Понятно, – сказала я.
И про себя подумала: «А ведь три года назад могли бы тоже только колесо спустить…»
* * *
Я люблю ездить быстро. Это получается редко. Потому что я живу в очень большом городе, где машин, наверное, столько же, сколько людей, а иногда мне кажется, что машин даже больше. И ещё мне иногда кажется, что многие люди в этом мире любят свои машины гораздо сильнее, чем людей.У нас в городе есть такая огромная дорога, которая называется словом из четырёх заглавных букв. Это слово, как мне кажется, очень похоже на синоним библейского слова «Преисподняя», причём не только по звучанию, но и по своему смыслу.
По этой дороге все движутся по кругу. Правда, по ней можно не двигаться, а ехать, если успеть попасть на неё до половины восьмого утра. Потом все стоят. Тоже по кругу. Везде.
Я уже давно поняла, что эта дорога – своего рода игра, в которую каждый играет по своим правилам. Есть, конечно, правила, придуманные кем-то однажды, и всех водителей их заставляют учить, но я ещё не встречала ни одного человека в этом городе, кто бы эти правила ни разу за свою жизнь не нарушил.
Например, не занимать левый ряд, если можно ехать правее, потому что левый ряд – для тех, кто любит быструю езду или просто очень-очень сильно куда-то спешит. Хорошее правило, но обычно в левом ряду обязательно едет некто, чей жизненный принцип гласит: «Тише едешь – дальше будешь», и этот некто очень хочет всех водителей поучить, как жить правильно, и совершенно не собирается уступать дорогу никому и ни при каких обстоятельствах. Поэтому уже давно многие из тех, кто не любит передвигаться на машине со скоростью пешехода, частенько едут по самой правой или обочине.
Есть особая категория водителей, которые играют на дороге в шашки. Однажды на моих глазах разбилась одна такая машинка. За рулём был мужчина. Скорость, с которой он ехал, была явно не меньше 180. Всё произошло в какие-то считаные мгновения. Я ехала по втором ряду слева со скоростью 140, он резко выехал на крайнюю левую, но я уже видела, что он не успеет сделать то, что собирался сделать. В результате с крайней левой после удара об разделяющий встречные потоки отбойник его машину отбросило в крайний правый, где ещё и развернуло. Машина задымилась.
Несколько лет назад, когда я оказалась в Пустоте, как и сейчас, я тоже играла в шашки на очень большой скорости. Правда, мне больше нравится просто скорость, чем шашки. Я даже написала одно заклинание, которое так и называется «Скорость», после того, как во время одной из моих командировок за границу один человек прокатил меня на скорости 220, хотя он до сих пор утверждает, что это было 230. А мой друг тогда прочитал это заклинание и написал: «Пробовал. Два дня назад. Не помогает…» Но, несмотря на все предупреждающие знаки, которые мне посылали свыше, я не остановилась. И тогда однажды вечером, оставив машинку на улице где-то минут на сорок, я потеряла её навсегда.
С тех пор в шашки я не играю. Я просто езжу, превышая скорость. Иногда. Когда всё куда-то проваливается и я оказываюсь в Пустоте.
Ключ. Поворот. 60. 90.
Встречи – пустые советы-ответы.
Я ненавижу вопросы-допросы!
100. 115. Окно. Сигареты.
Хватит! – 120 – Заполнена память!
Музыка, громче! На всю катушку!
В Небо! – 130 – Тушите пламя!
Взорвано сердце! Готовьтесь, подушки!
Кто я? – 140 – Ненужные строчки!
150. Нежеланная нежность!
160. Все расставлены точки!
Выстрелом взгляда! Провал в неизбежность!
Книжки – 170 – просто бумажки!
200. Цунами! Прощайте!!! Беспечность
Пешкой на трассе играет в шашки…
Прочь! – 220 – Да здравствует Вечность…
* * *
В тот вечер в каком-то восточном кафе я встретилась с тем самым другом, который на собственном опыте знал, что такое игра в скорость.Он смотрел на меня с печалью. Он был единственным человеком в моей жизни, которому я могла всё рассказать, потому что он сам через многое прошёл и понимал то, что я чувствую. Он знал меня с семилетнего возраста такой, какая я есть на самом деле, настоящей, и мне не надо было быть с ним кем-то ещё. И ему, единственному человеку на этом свете, ничего было не нужно от меня.
На днях он прислал мне свой рассказ на 36 листах. Рассказ о том, как он жил эти последние несколько лет на краю Пустоты. Он, как и я сейчас, дошёл до того состояния, в котором уже невозможно не выплеснуть накопившуюся боль на бумагу. Почти всё из этого рассказа я знала, потому что он рассказывал об этом мне раньше, за исключением того, как однажды он встал на балкон…
Мы долго говорили, пытаясь понять, зачем и как нам дальше жить.
– Мне казалось, что я уже через всё прошла, но оказывается, нет… Только ты знаешь, через что мне предстоит пройти. Никто больше не знает. Я не знаю когда. Но это уже и не важно… Я, как мост, у которого по очереди вырубили все опоры. Я – в Пустоте. Я падаю в пропасть… Я так долго ждала Его. Он – единственный человек, с которым я смогла бы всё забыть, временно совмещая обе реальности, но оставаясь при этом Здесь, на земле. Любовь – самое великое лекарство, она смягчает боль и позволяет тебе выжить здесь и сейчас, выйдя из Пустоты… Потом мы привыкаем к боли, адаптируемся к действительности, нам становится легче. Но только потом. До этого «потом» нужно преодолеть самое страшное…
– Ты уже давно не принадлежишь себе, понимаешь? Ты принадлежишь Иной Реальности… Ты – НЕ такая, как все, ты НЕ обычная, смирись с этим…
– Я хотела бы хоть недолго побыть обычной женщиной, которую любят просто так, за то, что она есть на этом свете. Я любила до самопожертвования, отдавала всё, что имела, и ничего не просила взамен, но никто никогда не любил меня, всем всегда было от меня что-то нужно… Мне казалось, что я наконец-то ЕГО нашла. Но Ему ничего не надо… А я ведь не хотела быть такой! Я не выбирала Иную Реальность!
– Её не выбирают, Она сама выбирает, кого ей хочется, не спрашивая, что мы думаем по этому поводу… Она выбрала тебя… Это – твой Путь…
Не отдавай меня другим…
Оставь себе, как лучик света,
Любовь не требует ответа —
Пусть тот, кто любит, не любим…
Не отдавай меня другим…
Я шла к тебе почти с рожденья,
Где каждый шаг – стихотворенье,
Ведущее в искомый Рим…
Не отдавай меня другим…
Пройдя сквозь смерти и гоненье,
Я научилась жить мгновеньем,
Не пряча чувства в жалкий грим…
Не отдавай меня другим…
И в путь, начертанный судьбою,
Как оберег, возьми с собою
Мой филигранный пилигрим…
Не отдавай меня другим…
* * *
Я вернулась домой, где меня ждал мой любимый волшебный шарик, который самым обычным мистическим образом я нашла на Байкале.Я случилась там в ноябре, было минус двадцать. Байкал замерзает в январе, поэтому вечерами я сидела на берегу моря (моря, потому что я видела его морем, а не озером) и провожала солнце. Было холодно, но я снимала перчатку и протягивала ему руку.
Я чувствую левой рукой. Обычно это чувствуешь именно левой, а не правой, если, конечно, изначально не запрограммировать себя на правую руку. Огромные волны тепла вливались в меня, и рука совсем не замерзала. Потом ко мне прилетела птица, кружась прямо у моего лица, она что-то говорила мне, но я не поняла что именно.
Когда солнце исчезло в море, я пошла на маленький рынок, где местные жители покупали рыбу. Там была палатка с сувенирами. Я зашла. Со всех сторон меня окружало несчётное количество камней в самых различных формах. Я подошла к одной из витрин и остановилась.
– Вам чем-нибудь помочь? – спросила меня одна из продавщиц.
Я смотрела сквозь витрину, проваливаясь куда-то, а потом стала говорить:
– Мне нужен камень. Это – шар. Он как земной шар. Там видно воду и землю. Как будто сверху смотришь… Ну… с высоты самолёта… Когда летишь… К земле… Я не знаю, как вам это объяснить…
Продавщицы загадочно переглянулись между собой и хором воскликнули:
– Вот это да!!!
Одна из них полезла в лоток под той самой витриной, где я стояла, достала что-то, завёрнутое в бумагу, и, сняв её, с благоговением протянула мне на ладони тот самый шарик:
– Вы это искали?
Я взяла его в руку. Он был тяжёлый. Я не могла отвести от него взгляд.
– Местные жители приходят к нам, чтобы полюбоваться на него, – гордо сказала продавщица. – Это очень редкий камень. Многие даже считают, что его не существует в природе, но вот смотрите, у нас есть книжка про камни, хотите про него почитать?
Продолжая держать шар в руке, я прочитала, что этот камень действительно очень редкий, цвета индиго, встречается только вкраплением в малахите, почитался в Древнем Египте как волшебный камень, открывающий путь в Вечность, стимулирует работу «третьего глаза», а в Индии считается камнем, выводящим его обладателя на высшие уровни энергий и пространств.
С тех пор этот шарик жил у меня дома, и я засыпала, держа его в левой руке.
* * *
Той ночью мне снова снился сон, хотя я сказала бы, что это был не сон.Я пыталась пробиться в Высшие Сферы. Мне хотелось долететь туда, где звучит Музыка Сфер. Сначала – привычная спираль, шум или даже гул, невидимая Сила, которая поднимает тебя вверх по Потоку, напоминающему трубу, огромная скорость… Кто-то был рядом…
В первый раз я не смогла долететь – застряла в Низшем Астрале. Но мне очень хотелось услышать, какая она, Эта Музыка…
Но во второй раз, поднимаясь по тому же самому Потоку, в какой-то момент я вдруг стала улавливать волшебные звуки… Скорость снижалась, вокруг всё заполнялось Светом, приглушённым, но одновременно ярким. И весь этот Свет был пронизан Музыкой. Теперь я слышала Её совсем отчетливо. Я зависла в этом пространстве, наслаждаясь звуками и пытаясь сравнить их с чем-то земным…
Я улыбалась – я долетела…
Я долечу туда, где Свет
Не знает ни границ, ни края,
Где нет часов, и меры нет,
Но тихо музыка играет,
В обитель вечную творцов —
Певцов, поэтов, музыкантов,
Где кто-то из Святых Отцов,
Листая горы фолиантов,
С улыбкой скажет мне: «Привет!
Тебя читали, ждали встречи!»
Я долечу туда, где Свет,
Когда погаснут Жизни свечи…
5. ВРАЧИ
До того как в одиннадцать лет я умерла, я ничем не болела и практически не соприкасалась с той разновидностью людей, которые здесь на земле играют в игру «залечим всех!» и называют себя врачами. Зато моя двоюродная сестра с детства мечтала стать врачом. Каждый раз, когда сестра говорила об этом вслух, наша бабушка тяжело вздыхала и, как монахи перебирают чётки, перечисляла все те предметы, которые её внучка может по своей девичьей памяти случайно забыть во время операции в теле пациента. Но кому-то очень крупно повезло – сестра не стала хирургом. Она работает с теми, кого в этом мире называют умалишёнными.
С тех пор как я умерла, моё тело стало периодически задавать врачам вопросы, которые ставили их в тупик. Сначала они пытались лечить меня тем, чем лечат людей, но эти лекарства вызывали в моём организме реакции, прямо противоположные ожидаемому врачами результату. Потом в течение нескольких лет они подходили ко мне исключительно творчески и ставили на мне эксперименты, прописывая всё подряд из всех существующих на данный момент лекарств, названия которых врачам удавалось выудить из своей памяти. С детства меня учили быть послушной и терпеливой. Но спустя ещё несколько лет я вдруг не выдержала и всё-таки потребовала у них поставить мне хоть какой-нибудь диагноз. Врачи были в шоке от моей наглости. Они долго сопротивлялись, делая вид, что не понимают, чего, собственно, я от них хочу, ведь они же и так очень сильно старались все эти годы чем-нибудь меня полечить, и, несмотря на то что несколько раз в результате их стараний я снова оказывалась скорее ТАМ, чем ЗДЕСЬ, я же, в конце-концов, ещё жива… Да, конечно, я была ещё жива. Вопреки всему. Но просто, видимо, слишком устала. И потому проявила чрезмерную настойчивость. И чудо свершилось – мне дали направление на обследование, в результате которого вдруг выяснилось, что происходящее со мной науке неизвестно и, соответственно, никаких земных лекарств по этому поводу ещё не придумано, поэтому я должна как-то разбираться со своим телом сама. Вы конечно же не поверите, но я очень сильно обрадовалась такому диагнозу. Врачи расстроились. Очень. Также сильно, как я – обрадовалась. С тех пор я пытаюсь вылечить лишь последствия их многолетнего лечения того, что, к счастью, теперь уже лечить не нужно.
Я именно пришла. Потому что дозвониться так и не смогла – ни по одному из телефонов, указанных на их сайте и в других рекламных источниках, уже на протяжении нескольких недель никто не снимал трубку.
Я нашла кабинет врача для «пришедших без направления», то есть для тех, кто платит свои собственные и, поверьте мне, совсем не маленькие деньги за консультацию, заняла очередь и терпеливо просидела у дверей несколько часов, читая одну умную книжку, чтобы не тратить время даром.
Когда я наконец-то вошла в кабинет, врач первым делом спросила, записана ли я к ней на приём. Я поинтересовалась, а как это можно сделать. Врач молча протянула мне визитку с теми самыми телефонами, по которым никто не отвечал. Я сказала врачу, что знаю эти телефоны наизусть, но, к сожалению, не могу дозвониться по ним на протяжении уже нескольких недель. На что врач совершенно невозмутимым голосом, глядя мне в глаза, произнесла буквально следующее:
– А вы и не сможете. Они у нас уже месяц как не работают…
Воцарилось гробовое молчание. Тогда я обнаглела и спросила, а можно ли записаться на приём как-нибудь ещё.
Врач категорично ответила: «Нет!»
И снова наступила тишина. Я задумалась. Несмотря на то что в очереди я просидела несколько часов, я была всего-навсего третьей и последней желающей попасть на эту волшебную платную консультацию в этот волшебный центр – никто за мной больше очередь не занимал. Мне как-то совсем не хотелось уходить из этого центра вот так просто, с тем, с чем я туда пришла, и ничего никому так и не заплатив. И тогда я очень сильно попросила врача всего лишь выслушать меня, пообещав заплатить ей несколько больше, чем стоит её платная консультация.
Врач долго думала над моей просьбой, но так и не согласилась – видимо, она больше любила говорить за чужой счёт, чем слушать, – но любезно предложила мне пойти в одно из больничных отделений и попросить, чтобы меня послушал кто-нибудь ещё.
Я – существо упрямое. Поэтому я нашла нужное мне больничное отделение и подошла к дежурной медсестре в коридоре. Медсестра была совсем старенькой. Она долго не могла понять, чего я от неё хочу и как я вообще «тут» оказалась, когда приёмное отделение с консультациями врача находится в другом корпусе.
– Понимаете, я на сайте в Интернете прочитала, что…
– Где-где прочитали? – удивилась медсестра.
В общем, как я поняла, она не знала, что такое «Интернет», но мои слова оказали на неё практически магическое воздействие, в результате чего она сразу встала и быстро удалилась в неизвестном мне направлении.
Я уже хотела было развернуться и уйти, как из дальней палаты в конце коридора вышла та самая старушка медсестра с каким-то мужчиной в белом халате и указала ему на меня рукой.
Врач, как потом выяснилось, оказался заведующим этим отделением. Ему было где-то сорок пять. Он подошёл ко мне и расплылся в улыбке:
– О, ещё одна Лялька пришла! Чего пришла-то, а, Ляль?
– Я прочитала, что у вас тут центр, где практически творят чудеса…
– Ляль, тебе годков-то сколько? А всё в чудеса веришь! – усмехаясь, заигрывающим тоном произнёс врач.
Я не знала, что сказать, но он продолжил:
– Ляль, у тебя болит чего?
– Нет, не болит. Но…
– Ну а если не болит, зачем пришла?
– Спросить… Вы же специализируетесь на Буках? И консультации даете. Платные. По этим вопросам.
– Ну даём.
– Вот я и пришла, чтобы спросить. Отчего эти Буки? Что с ними делать? Может, таблетки какие нужно пить или, наоборот, нельзя? Вообще, что можно? Что нельзя?
– Лялька, да кто ж знает, отчего у кого какие Буки? Что можно? Что нельзя? Да живи ты, как жила. У тебя ж ничего не болит. Зачем тебе таблетки?
– Но потом же поздно будет, – спросила я.
– Ляль, вот когда будет, тогда и придёшь!
– Но вы же здесь всех лечите?
– Мы??? – удивлённо переспросил он. – Лечим??? Знаешь, Ляль, я тебе так скажу: как только какую Буку вылечишь, так сразу же какая-нибудь Бяка появится! Точно тебе говорю! Ляль, у тебя ж ничего не болит! Ты скажи – зачем пришла, а?
– Ну ведь у вас же написано…
– Ляль, а ты замужем? – снова заигрывая, спросил врач.
– Да, – категорично ответила я.
– А может, ещё раз подумаешь? Ладно, пошутил. Почти… Лялька, у нас тут «друзья» есть, они приходят в отделение и всем «волшебную» воду продают. Якобы эта вода избавляет от всяких Бук. Покупают, пьют, и… половина выздоравливает. Ты думаешь, вода «волшебная»? Самая обычная. Питьевая. Только в бутылках с «волшебной» надписью… Хочешь, могу тебе тоже продать? – сказал он и засмеялся.
С тех пор как я умерла, моё тело стало периодически задавать врачам вопросы, которые ставили их в тупик. Сначала они пытались лечить меня тем, чем лечат людей, но эти лекарства вызывали в моём организме реакции, прямо противоположные ожидаемому врачами результату. Потом в течение нескольких лет они подходили ко мне исключительно творчески и ставили на мне эксперименты, прописывая всё подряд из всех существующих на данный момент лекарств, названия которых врачам удавалось выудить из своей памяти. С детства меня учили быть послушной и терпеливой. Но спустя ещё несколько лет я вдруг не выдержала и всё-таки потребовала у них поставить мне хоть какой-нибудь диагноз. Врачи были в шоке от моей наглости. Они долго сопротивлялись, делая вид, что не понимают, чего, собственно, я от них хочу, ведь они же и так очень сильно старались все эти годы чем-нибудь меня полечить, и, несмотря на то что несколько раз в результате их стараний я снова оказывалась скорее ТАМ, чем ЗДЕСЬ, я же, в конце-концов, ещё жива… Да, конечно, я была ещё жива. Вопреки всему. Но просто, видимо, слишком устала. И потому проявила чрезмерную настойчивость. И чудо свершилось – мне дали направление на обследование, в результате которого вдруг выяснилось, что происходящее со мной науке неизвестно и, соответственно, никаких земных лекарств по этому поводу ещё не придумано, поэтому я должна как-то разбираться со своим телом сама. Вы конечно же не поверите, но я очень сильно обрадовалась такому диагнозу. Врачи расстроились. Очень. Также сильно, как я – обрадовалась. С тех пор я пытаюсь вылечить лишь последствия их многолетнего лечения того, что, к счастью, теперь уже лечить не нужно.
* * *
Так, однажды я пришла в один крупный, известный на всё наше королевство и широко разрекламированный центр при одной очень крутой больнице, в котором, судя по тому, что о нём везде написано, даже сказка становится былью.Я именно пришла. Потому что дозвониться так и не смогла – ни по одному из телефонов, указанных на их сайте и в других рекламных источниках, уже на протяжении нескольких недель никто не снимал трубку.
Я нашла кабинет врача для «пришедших без направления», то есть для тех, кто платит свои собственные и, поверьте мне, совсем не маленькие деньги за консультацию, заняла очередь и терпеливо просидела у дверей несколько часов, читая одну умную книжку, чтобы не тратить время даром.
Когда я наконец-то вошла в кабинет, врач первым делом спросила, записана ли я к ней на приём. Я поинтересовалась, а как это можно сделать. Врач молча протянула мне визитку с теми самыми телефонами, по которым никто не отвечал. Я сказала врачу, что знаю эти телефоны наизусть, но, к сожалению, не могу дозвониться по ним на протяжении уже нескольких недель. На что врач совершенно невозмутимым голосом, глядя мне в глаза, произнесла буквально следующее:
– А вы и не сможете. Они у нас уже месяц как не работают…
Воцарилось гробовое молчание. Тогда я обнаглела и спросила, а можно ли записаться на приём как-нибудь ещё.
Врач категорично ответила: «Нет!»
И снова наступила тишина. Я задумалась. Несмотря на то что в очереди я просидела несколько часов, я была всего-навсего третьей и последней желающей попасть на эту волшебную платную консультацию в этот волшебный центр – никто за мной больше очередь не занимал. Мне как-то совсем не хотелось уходить из этого центра вот так просто, с тем, с чем я туда пришла, и ничего никому так и не заплатив. И тогда я очень сильно попросила врача всего лишь выслушать меня, пообещав заплатить ей несколько больше, чем стоит её платная консультация.
Врач долго думала над моей просьбой, но так и не согласилась – видимо, она больше любила говорить за чужой счёт, чем слушать, – но любезно предложила мне пойти в одно из больничных отделений и попросить, чтобы меня послушал кто-нибудь ещё.
Я – существо упрямое. Поэтому я нашла нужное мне больничное отделение и подошла к дежурной медсестре в коридоре. Медсестра была совсем старенькой. Она долго не могла понять, чего я от неё хочу и как я вообще «тут» оказалась, когда приёмное отделение с консультациями врача находится в другом корпусе.
– Понимаете, я на сайте в Интернете прочитала, что…
– Где-где прочитали? – удивилась медсестра.
В общем, как я поняла, она не знала, что такое «Интернет», но мои слова оказали на неё практически магическое воздействие, в результате чего она сразу встала и быстро удалилась в неизвестном мне направлении.
Я уже хотела было развернуться и уйти, как из дальней палаты в конце коридора вышла та самая старушка медсестра с каким-то мужчиной в белом халате и указала ему на меня рукой.
Врач, как потом выяснилось, оказался заведующим этим отделением. Ему было где-то сорок пять. Он подошёл ко мне и расплылся в улыбке:
– О, ещё одна Лялька пришла! Чего пришла-то, а, Ляль?
– Я прочитала, что у вас тут центр, где практически творят чудеса…
– Ляль, тебе годков-то сколько? А всё в чудеса веришь! – усмехаясь, заигрывающим тоном произнёс врач.
Я не знала, что сказать, но он продолжил:
– Ляль, у тебя болит чего?
– Нет, не болит. Но…
– Ну а если не болит, зачем пришла?
– Спросить… Вы же специализируетесь на Буках? И консультации даете. Платные. По этим вопросам.
– Ну даём.
– Вот я и пришла, чтобы спросить. Отчего эти Буки? Что с ними делать? Может, таблетки какие нужно пить или, наоборот, нельзя? Вообще, что можно? Что нельзя?
– Лялька, да кто ж знает, отчего у кого какие Буки? Что можно? Что нельзя? Да живи ты, как жила. У тебя ж ничего не болит. Зачем тебе таблетки?
– Но потом же поздно будет, – спросила я.
– Ляль, вот когда будет, тогда и придёшь!
– Но вы же здесь всех лечите?
– Мы??? – удивлённо переспросил он. – Лечим??? Знаешь, Ляль, я тебе так скажу: как только какую Буку вылечишь, так сразу же какая-нибудь Бяка появится! Точно тебе говорю! Ляль, у тебя ж ничего не болит! Ты скажи – зачем пришла, а?
– Ну ведь у вас же написано…
– Ляль, а ты замужем? – снова заигрывая, спросил врач.
– Да, – категорично ответила я.
– А может, ещё раз подумаешь? Ладно, пошутил. Почти… Лялька, у нас тут «друзья» есть, они приходят в отделение и всем «волшебную» воду продают. Якобы эта вода избавляет от всяких Бук. Покупают, пьют, и… половина выздоравливает. Ты думаешь, вода «волшебная»? Самая обычная. Питьевая. Только в бутылках с «волшебной» надписью… Хочешь, могу тебе тоже продать? – сказал он и засмеялся.