Страница:
Наталья Александрова
Кот особого назначения
***
Продолжается посадка на скорый поезд номер двадцать девять сообщения Петербург – Москва, – разнесся из репродуктора гулкий простуженный голос. – Поезд находится на пятом пути, левая сторона. Нумерация вагонов начинается от головы состава.
В одном из купе восьмого вагона скорого поезда номер двадцать девять сидели двое слегка потертых мужчин среднего возраста, по внешности – типичные командированные. Мужчины вели нескончаемый разговор, увлекательный как шестизначная таблица логарифмов.
– Нет, Михаил Иванович, все-таки Миронову не дадут начальника отдела, – убежденно говорил невысокий толстячок с аккуратной круглой лысиной, – после того, как он завалил испытания на литеру «О»…
– Дадут! – отвечал ему худой брюнет с нездоровым желчным лицом и лихо зачесанными назад седеющими волосами, – непременно дадут, Иван Михалыч! У него в Москве такая волосатая лапа… – и брюнет поднял глаза к потолку, как бы показывая, в каких недоступно высоких сферах лапа у везунчика Миронова.
Под потолком купе горела в четверть накала дежурная лампочка да гудела басом неизвестно как залетевшая в поезд большая осенняя муха.
– А я все-таки считаю, что не дадут! – возражал упорный толстяк. Если бы он не завалил испытания на литеру «О», тогда бы, может, и дали, а так – нипочем не дадут!
– А не открыть ли нам коньячок? – суетливо потерев руки, поменял брюнет тему разговора, – а то в организме какое-то смутное беспокойство и сужение сосудов!
– Хоть от перрона отъехать, – возразил толстяк, покосившись на дверь купе, – еще не все пассажиры пришли. Вдруг придет такой, извиняюсь, кадр, что и коньяку не захочется.
Словно в ответ на его слова, дверь купе откатилась в сторону, и на пороге возникло прекрасное видение.
Видению было лет двадцать пять.
Видение было прехорошенькой брюнеткой в ярко-красной кожаной курточке и черных облегающих брюках, с несколько замедленными и как бы полусонными движениями.
– Здравствуйте, мальчики! – глубоким волнующим голосом пропела брюнетка и неторопливым, откровенным взглядом окинула командированных. Это с вами мне придется ночку коротать?
– Позвольте, пристрою ваш чемоданчик! – взвился навстречу девушке оживившийся и как бы даже помолодевший брюнет. Позвольте, помогу вам раздеться…
– Как – так сразу? – с неторопливой насмешкой проговорила красотка, спокойно и вальяжно располагаясь на нижней полке.
Появился озабоченный проводник, собрал билеты и деньги за постельное белье, вполголоса задумчиво пробормотал: «А одно-то местечко у нас свободное…» – и отправился дальше по вагону.
Брюнет хотел было уже вернуться к разговору о коньяке, подключив к нему очаровательную соседку, но та полусонно потянулась и проворковала:
– Мальчики, вы бы не вышли на пару минут покурить? Мне бы надо переодеться…
Галантные командированные поспешно удалились в коридор.
Как только дверь за «мальчиками» закрылась, с очаровательной брюнеткой произошла мгновенная и удивительная метаморфоза.
Она сделалась быстрой, собранной и деловитой.
Защелкнув замок на двери во избежание неприятных неожиданностей, девушка подняла нижнюю полку и вытащила из-под нее небольшой чемоданчик бордовой кожи с никелированным кодовым замком. При виде этого замка она усмехнулась и покачала головой. Вытащив из волос шпильку, она буквально секунду покопалась в замке и открыла кейс. Внутри находились несколько папочек с документами, пара компьютерных дискет, скромный пакетик с зубной щеткой, пастой и дезодорантом.
Выложив все это богатство на столик, девушка пошарила на дне кейса и вытащила засунутую за подкладку пластмассовую черную коробочку. Спрятав эту коробочку в карман, она положила на ее место другую, точно такую же, аккуратно вернула на место содержимое чемоданчика, защелкнула замок и поставила кейс на прежнее место.
После этого она быстро переоделась в кокетливую шелковую пижаму (оранжевые коты и попугаи на темно-синем фоне), достала кое-что из своего собственного чемодана, сложила в большой полиэтиленовый пакет и вышла в коридор.
Здесь она снова сделалась неторопливой и полусонной.
С полотенцем на плече и пакетом в руках она шла по пустому коридору, покачиваясь в такт движению поезда. Проходя мимо своих соседей, которые по-прежнему обсуждали карьеру везучего Миронова, девушка улыбнулась им скользящей равнодушной улыбкой и слегка задела теплым бедром мгновенно взволновавшегося брюнета.
Брюнет шумно сглотнул, проводив красотку тоскливым безнадежным взглядом, и шагнул к двери купе.
Девушка скрылась за дверью туалета.
Там она оставалась очень долго. Так долго, что невысокая старушка с подкрашенными в голубой цвет волосами, облаченная в лиловый халат, не дождавшись, пробормотала себе под нос что-то неодобрительное и отправилась в другой конец вагона.
Наконец дверь туалета открылась и оттуда, осторожно оглядевшись, вышла женщина.
Но это была совсем другая женщина.
Вместо хорошенькой двадцатипятилетней брюнетки в шелковой пижаме в тамбуре появилась полноватая, вульгарно накрашенная блондинка несколько за тридцать, в длинном светло-бежевом плаще.
Еще раз оглядевшись, блондинка перешла в соседний вагон и двинулась дальше по ходу поезда. Походка ее и все движения тоже разительно изменились, так что никому и в голову не пришло бы, что у нее есть хоть что-то общее с исчезнувшей темноволосой красоткой.
Пройдя несколько вагонов, женщина остановилась перед дверью купе и откатила ее в сторону.
– Дорогая, – недовольным голосом проговорил мужчина лет тридцати пяти, приятной, но не запоминающейся наружности, – я уже начал беспокоиться! Где ты была так долго?
– Ну ты же знаешь, зайчик, я встретила Нинку Морозову, – затараторила в ответ блондинка, – она едет в шестом вагоне и тоже в Москву, представь, такое совпадение…
– Действительно, удивительное совпадение, – усмехнулся мужчина, – что она едет на этом поезде именно в Москву, а не в Караганду или Урюпинск…
– А ты ведь знаешь Нинку Морозову, – продолжала женщина, не заметив в голосе мужчины сарказма, – с ней если заговоришь,, так это надолго, она ведь такая болтушка, Нинка Морозова, она просто не может остановиться, ее ведь хлебом не корми, Нинку Морозову, только бы с кем-нибудь поговорить, она ведь, пока всех знакомых не обсудит, ни за что не остановится, она ведь, Нинка Морозова, такая разговорчивая, что ни за что не остановится, пока про всех знакомых не поговорит…
– Понятно! – протянул мужчина, – получается, что я должен радоваться, что ты не проболтала с ней до самой Москвы!
– Ешь йогурт, Славик! – проговорила недовольным голосом соседка по купе, широкоплечая и мощная тетка в огненно-рыжих кудряшках и с красными, как два астраханских помидора, щеками, – ешь йогурт, не отвлекайся! Не слушай всякие глупости!
Славик, девятилетний мальчуган с такой же рыжей и кудрявой шевелюрой, но маленький, щуплый и бледный, раскрыв рот, с откровенным восхищением взирал на блондинку в плаще, совершенно позабыв о стоявшей перед ним баночке бананового йогурта.
– Но что же это она так долго? Не случилось ли чего?
Толстяк пожал плечами:
– Ты что же, не знаешь женщин? Пока они приведут себя в порядок…
– Однако, час уже прошел…
Брюнет выглянул в коридор и поймал за пуговицу торопливо проходящего проводника:
– Эй, командир, у нас соседка пропала!
Чего? – недовольно переспросил озабоченный собственными таинственными делами проводник, отцепив руку настырного пассажира от блестящей форменной пуговицы с надписью «мни». – чего у вас пропало?
– Не «чего», а «кого»! – передразнил его Михаил Иванович. – Говорят тебе, командир, соседка у нас пропала! Ушла, понимаешь, в туалет, и час уже не возвращается.
– Может, живот у нее прихватило, – проводник попытался протиснуться мимо пассажира, но тот не отступал, – может, съела она что-нибудь не то…
– Говорю же, командир, – целый час ее нет! – повторил командированный и уставился в конец коридора, где появился хмурый пузатый пенсионер с висячими, как у моржа, седыми усами. – Вон, видишь, дед из сортира вышел, значит, там ее тоже нет!
– Может, знакомого встретила, – проводник сделал обманное движение и проскользнул мимо озабоченного брюнета, пробормотав себе под нос. – Значит, еще одно местечко свободное…
Отойдя на безопасное расстояние, он обернулся и сказал пассажиру:
– Из вещей-то у вас лично ничего не пропало? Деньги, документы проверьте!
Михаил Иванович пожал плечами и вернулся в купе.
Здесь он несколько минут посидел в раздумье, потом вдруг вскочил и полез в карман висевшего на плечиках пиджака. Паспорт и кошелек с небогатой наличностью оказались на месте. Задумчиво потоптавшись, брюнет переглянулся со своим спутником, достал из-под нижней полки бордовый чемоданчик и открыл его. Конечно, трудно было предположить, что кому-то (допустим, мусульманским террористам или колумбийским наркобаронам) понадобятся результаты неудачных испытаний изделия «кушетка» или собственная зубная щетка Михаила Ивановича, но проверить на всякий случай следовало.
Как и предполагалось, все было на месте, и Михаил Иванович снова озадаченно пожал плечами.
Чтобы снять стресс, вызванный внезапным исчезновением прекрасной незнакомки, он откупорил вожделенный коньяк, и все быстро встало на свои места – коллеги со слезой в голосе вспоминали незабвенные советские времена и ревниво оценивали шансы везучего Миронова на повышение, пока коньяк не кончился и их не сморил здоровый, хотя и непродолжительный сон.
На станции Бологое предприимчивый проводник открыл дверь купе своим ключом и пристроил на свободное место коренастую деревенскую тетку, которая заставила все купе подозрительными коробками и мешками, наполнившими тесное помещение свежими запахами поля и хлева.
В результате, когда скорый поезд номер двадцать девять прибыл в Москву, Михаил Иванович и Иван Михайлович имели бледный, невыспавшийся и измученный вид, вполне соответствовавший их действительному состоянию.
– Стоянка только четыре минуты! – предупредила их зябко поежившаяся проводница.
– Все под контролем! – улыбнулся обаятельный пассажир, шагая к зданию вокзала.
На привокзальной площади их поджидала черная машина с заляпанными грязью номерами.
– Привет, ребята! – сказал, увидев их, молодой водитель, – ну как, Маркиз, все в порядке?
– Как всегда, Ухо, – отозвался мужчина, устраиваясь на заднем сиденье, – поехали домой!
Проводница вертела головой, высматривая странных пассажиров. В конце концов, она пожала плечами и закрыла дверь вагона: поезд должен отправиться по расписанию.
– Лев Николаевич скоро освободится, – поднялась навстречу им секретарша, – хотите кофе или чаю?
– Кофе, – быстро отозвался седеющий брюнет, – и анальгин, если можно! – он прикоснулся двумя пальцами к виску и поморщился.
г– Одну минутку! – секретарша включила кофеварку и показала на вешалку, – можете повесить плащи…
Михаил Иванович поставил бордовый чемоданчик на стул возле вешалки.
Секретарша поставила на низкий столик, отделенный от приемной декоративной перегородкой, две чашки кофе и тарелку с печеньем. Коллеги прошли за перегородку и расположились за столом.
В ту же минуту секретарша, покосившись на них, скользнула к вешалке. Она беззвучно открыла кейс, запустила туда руку и вытащила черную пластмассовую коробочку. Спрятав ее в карман, защелкнула кейс и как ни в чем не бывало вернулась к посетителям:
– Еще кофе?
Новый владелец загадочной коробочки неторопливо поднялся, вышел и сел в сверкающий черным лаком и хромированными деталями джип. Вырулив со стоянки, мрачный мужчина поехал в Сокольники. Поднявшись на шестой этаж скромного дома возле самого парка, он вошел в квартиру и торопливо направился в гостиную. Здесь он включил видеомагнитофон со специальной приставкой для микрокассет и вставил туда принесенную коробочку.
На экране телевизора возникла известная всему миру заставка киностудии MGM – огромная львиная голова.
Лев грозно зарычал, мужчина удивленно поднял брови.
Однако он не стал спешить с выводами. Только полностью ознакомившись с мультфильмом о похождениях Тома и Джерри, дождавшись финальных титров, он понял, что на кассете нет ничего, кроме приключений нахального мышонка и глуповатого кота, и длинно цветисто выругался.
Затем он схватил телефонную трубку и набрал хорошо знакомый номер.
– Приемная Алеутова, – прозвучал в трубке певучий голосок предприимчивой секретарши.
– Ты мне что подсунула? – прошипел мужчина, куда более мрачный, чем он был в кофейне.
– Кто это? Что это? – испуганно забормотала секретарша. – Это приемная Алеутова…
– Я тебя, стерва, спрашиваю: что ты мне подсунула? Ты что, думаешь, со мной можно такие шутки шутить? Решила меня подставить, обмануть? Нет, дорогая, со мной такое не проходит!
– Что случилось? – зашептала секретарша, прижав трубку к губам. – Зачем вы сюда звоните? Это опасно!
– Сам знаю! – рявкнул мужчина, как лев на заставке киностудии.
Он понимал, что ведет себя совершенно неправильно, недопустимо, что звонить девчонке бесполезно и опасно. Более того, он понимал, что она ни за что не решилась бы так нагло обмануть его, что она – всего лишь послушный маленький винтик в большой хорошо отлаженной системе и наверняка передала ему именно то, что ей привезли, но ничего не мог с собой поделать – ярость слепила его и лишала способности здраво рассуждать.
– Я принесла то, что доставили из Петербурга, – шептала девушка, едва не плача, – я ни с кем не встречалась… я не знаю, что произошло! Я ни в чем не виновата!
– Не виновата? – дрожащим от ярости голосом повторил мужчина. – Да если бы ты была виновата, я бы тебя давно уже утопил в Яузе!
Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы справиться со своим неожиданно накатившим гневом, и наконец спросил гораздо более спокойным голосом:
– Тебе ничего не показалось странным? Они ни о чем не могли догадаться, вели себя как обычно?
– Как обычно, – отозвалась секретарша, и мужчина буквально увидел, как она пожала плечами, – один анальгин попросил, сказал, что голова болит…
– Анальгин? – переспросил собеседник. – Ну что ж, будет ему анальгин…
– Лолка, твоя сонливость по утрам – это кошмар моей жизни! – заорал Маркиз, запуская Лоле в кровать крошечного песика породы чихуахуа.
Пу И был большим сибаритом и спал обычно у Лолы в кровати, причем норовил залезть под одеяло, но сейчас на дворе стоял теплый сентябрь, так что песик устраивался на диване в гостиной, там его никто не беспокоил.
– Это сильнее меня, – простонала Лола, сладко потягиваясь, – с природой не поспоришь!..
– Скажи лучше – с твоей ленью! – вспылил Леня.
Лола взглянула удивленно – что-то сегодня Ленька как-то особенно нервничает. Ах, да, сегодня же назначена встреча с клиентом. Но это днем, а сейчас всего половина десятого! Нет, все-таки ужасно рано…
Маркиз взял с Лолы честное слово, что она немедленно встанет и сварит кофе, сам же скрылся в ванной. Через некоторое время раздался звонок в дверь.
– Леня, открой! – крикнула Лола.
В ответ она не услышала скрипа дверей и торопливых шагов, только звонок снова залился нетерпеливой трелью. Маркиз не слышал его из-за шума воды, да и не пошел бы он открывать в голом виде. Лола подвигала себя на подвиг вставанья с постели, да тут еще Пу И что-то заволновался и залаял.
– Ну, не дадут покоя! – простонала Лола, всунула ноги в розовые тапочки и пошла к двери, на ходу затягиваясь пояском темно-синего халата.
Спросонья у нее вылетели из головы все предостережения сотрудников компетентных органов о том, что никогда нельзя открывать двери, не спрашивая и не поглядев в глазок. К тому же жили они с Маркизом не в какой-нибудь занюханной пятиэтажке, где обшарпанная дверь болтается на одной петле, стены исписаны перлами типа «Мишка – козел, а Танька – корова», а на лестнице пахнет кошками и гнилой капустой. Нет, у Лолы с Маркизом была четырехкомнатная квартира в очень приличном доме с консьержкой, поэтому Лола не ждала незваных гостей. Возможно, та же консьержка принесла почту…
Первое, что Лола увидела, распахнув двери, был какой-то огромный деревянный ящик.
– Ой! – пискнула она, – что это?
Тут же мимо ящика протиснулся бойкий разбитной мужичок в спецовке и заорал:
– Так, так, ребята, хорошо, только на попа его поставьте, а то не пройдет! Проем узковат!
– Что это вы делаете? – Лола повысила голос.
– Так, – обернулся мужичок, – хозяюшка, ты пока в сторонку отойди, а то как бы не придавили! Давай, ребятки, время дорого, и так уже задержались! Заноси! Проходит, проходит!
Ошеломленная Лола попятилась в угол, и тогда грузчики втащили в прихожую огромный трехстворчатый шкаф. Шкаф был дубовый. Шкаф был далеко не новый, с поцарапанными дверцами. Стекла на дверцах были засижены мухами. Лола лишилась дара речи. Трое «ребят» – здоровенные хмурые мужики – отпустили ремни и перевели дух. Шкаф был неподъемный, и они замучились, таща его наверх. Один из них снял засаленную кепочку, обтер грязным платком абсолютно лысый череп и с большим чувством проговорил, как бы ни к кому конкретно не обращаясь:
– Это же надо, какая тяжесть! Еле взволокли! Я так полагаю, что следовало бы прибавить!
В это время в прихожую влетел попугай Перришон. Увидев шкаф и такое скопление народу, попугай обрадовнно заорал:
– Пр-ривет! Ур-род какой!
Он сделал круг под потолком и плавно приземлился на шкаф.
– Птичка сверху не накакает? – вежливо осведомился лысый грузчик и на всякий случай надел кепочку.
– Куда нести-то? – обернулся бригадир к Лоле, – в спальню что ли? Показывай дорогу!
Лола стояла, окаменев от ужаса, как небезызвестная жена Лота. Когда же до нее дошло, что в ее хорошенькую спальню, с пушистым ковром на полу, с кроватью, покрытой шелковым покрывалом и с занавесками в тон внесут допотопное дубовое страшилище, она сделала над собой усилие и заорала истошным голосом:
– Леня!
Леня Маркиз всегда очень тонко разбирался в интонациях своей подруги. Если в голосе Лолы звучали капризные нотки, он не спешил на зов. Если Лола была обеспокоена, то конечно нужно было прийти на помощь, но волноваться не следовало, потому что обычно причина Лолиного беспокойства оказывалась на поверку пустяковой. Если в голосе боевой подруги звучала паника, Леня бросал все дела и поспешал на помощь. Теперь же призыв Лолы был исполнен не просто паники, а панического ужаса. Леня понял, что дело серьезное.
Маркиз выглянул в прихожую с намыленной щекой и остолбенел:
– Мужики! – ошалело заговорил он, – это что еще за гроб с музыкой?
– Ну что такое, – заворчал бригадир, доставая из кармана спецовки маленький блокнотик, – ну сами же заказывали шкаф, а теперь отпираетесь. Иваницкая Сортира Михаллна вы будете? – упер он в Лолу грязный палец.
– Да чего они выступают-то? – вмешался в беседу лысый грузчик. – Груз доставлен, и все дела!
– Что? – заорали хором Лола с Маркизом, и Пу И, до этого жавшийся к ногам Лолы, осмелел и тихонько тявкнул.
– Не встревай, – серьезно заметил ему бригадир и вгляделся в бумажку, – то есть тьфу! Прошу прощения, Сапфира Михаллна! Ну, люди дают! Придумают себе имечко, а после обижаются, когда их неправильно обзывают! Давайте, гражданка, расписывайтесь, нам за простой не платят!
– Но я вовсе не Сортира Михаллна! – растерянно заговорила Лола, совсем смешавшаяся от такого уверенного напора бригадира.
– Да? – сурово вопросил бригадир. – А гражданка Иваницкая Сапфира Михаллна – где?
– Где? – переспросил опомнившийся Леня. – В Караганде! Мужики, вы наверное квартиру перепутали!
– Как это перепутали! – возмутился бригадир и взмахнул блокнотом. – Вот же конкретно написано: дом семнадцать, квартира двадцать пять!
– Точно, – удивился Леня, – но мы шкаф не заказывали!
– Слышь, Степаныч, – заволновался лысый в кепочке, – куда его нести-то? А то ежели снова на пятый этаж, так я несогласный! Ну и тяжеленный, сволочь, просто все жилы вытянул…
– Скажите спасибо Сапфире Михаллне, – сказал Леня. – В общем так, мужики: мы ничего не знаем про этот художественный гроб. Так что выносите его отсюда быстрее, пока я не рассердился. Звоните в свою фирму, может, они что напутали, а от нас идите по-хорошему, потому что у меня жена вон на грани нервного срыва, – он кивнул на Лолу.
– Ничего не понимаю, – бригадир почесал в затылке, – вот же адрес, все сходится.
– Может вы улицу перепутали? – осенило Лолу. – У вас какая улица?
– Введенская вроде, – неуверенно пробормотал бригадир.
Леня выхватил у него из рук блокнот.
– Где же Введенская, когда Верейская? А это совсем не тут! Это возле Техноложки! Ну, мил человек, до Верейской-то вам пилить и пилить…
– Ну, Степаныч, – зарычал лысый, – ну удружил!
Грузчики снова взялись за лямки, на сей раз им предстояло вытащить шкаф из квартиры, а он как назло никак не вписывался в дверной проем. Пришлось прибегнуть к традиционному способу – цветистому многоэтажному мату.
После того, как за шумной компанией закрылась дверь, Леня вытер полотенцем мыльную щеку.
– Ох, ну и история! А все ты – распахнула двери не спрашивая, так когда-нибудь тебе атомную бомбу втащат и оставят тут в прихожей в углу! Или наоборот, всю квартиру вынесут!
Лола опустила глаза и принялась обиженно теребить вскочившего ей на руки Пу И.
– Лолка, ну как можно быть такой легкомысленной? – не успокаивался Леня. – Ты спросонья вообще ничего не соображаешь. Бандитов каких-нибудь в квартиру напустишь!
На шелковистый загривок чихуахуа капнули две слезы – Лола, как прирожденная актриса, всегда умела плакать по заказу. Пу И негодующе взвизгнул, и Леня смягчился.
– Ну ладно, пойдем выпьем кофе, нужно снять стресс. Да и позавтракать бы неплохо!
Лола оживилась и полетела на кухню. Там она сунула в микроволновку четыре круассана из французской кондитерской, а также бросила на сковородку кусочки ветчины. Маркиз в это время заправлял кофеварку. Печка не успела еще зазвенеть, как Лола уже взбила три яйца, добавила туда чуть-чуть молока и ложку муки, потом посолила и посыпала смесью прованских трав.
Кофеварка соблазнительно захрюкала, Лола прикрыла омлет крышкой и, пробегая мимо клетки Перришона, насыпала ему свежего корма. Пу И умильным поглядыванием на Леню и трогательным помахиванием крошечного хвостика умудрился заработать приличный сверхплановый кусок ветчины и поедал его внизу. Лола поставила на стол тарелки и ловко перевалила на них разрезанный омлет. Леня намазал маслом большой кусок булки, взмахнул вилкой и огляделся по сторонам, смутно сообразив, что чего-то не хватает. Вернее кого-то. Отсутствовал Аскольд – огромный пушистый черно-белый кот, член семьи и Ленин любимец.
– Где Аскольд? – спросил он Лолу.
Та легкомысленно пожала плечами, не чувствуя еще, что надвигается беда.
– Да кто же его знает! Аскольд, кис-кис…
Леня положил вилку и сердито поглядел на Лолу:
– Ты опять? Как будто трудно запомнить, что Аскольд – авторитетный кот и очень обижается, когда его призывают «кис-кис», как глупого котенка. На «кис-кис» он никогда не придет.
– Скажите пожалуйста, – невнятно начала Лола, потому что рот у нее был занят омлетом, – скажите пожалуйста, какие мы гордые! – сказала она, проглотив кусок. – Есть захочет – прибежит и на «кис-кис»!
– Аскольд! – позвал Леня. – Где же ты, дружище?
Кот не появлялся. Маркиз без всякого аппетита съел половину омлета, но потом отложил вилку и отправился в комнаты. Лола только пожала плечами. Было слышно, как Леня зовет своего любимца, как отодвигает стулья и заглядывает под кровать.
В одном из купе восьмого вагона скорого поезда номер двадцать девять сидели двое слегка потертых мужчин среднего возраста, по внешности – типичные командированные. Мужчины вели нескончаемый разговор, увлекательный как шестизначная таблица логарифмов.
– Нет, Михаил Иванович, все-таки Миронову не дадут начальника отдела, – убежденно говорил невысокий толстячок с аккуратной круглой лысиной, – после того, как он завалил испытания на литеру «О»…
– Дадут! – отвечал ему худой брюнет с нездоровым желчным лицом и лихо зачесанными назад седеющими волосами, – непременно дадут, Иван Михалыч! У него в Москве такая волосатая лапа… – и брюнет поднял глаза к потолку, как бы показывая, в каких недоступно высоких сферах лапа у везунчика Миронова.
Под потолком купе горела в четверть накала дежурная лампочка да гудела басом неизвестно как залетевшая в поезд большая осенняя муха.
– А я все-таки считаю, что не дадут! – возражал упорный толстяк. Если бы он не завалил испытания на литеру «О», тогда бы, может, и дали, а так – нипочем не дадут!
– А не открыть ли нам коньячок? – суетливо потерев руки, поменял брюнет тему разговора, – а то в организме какое-то смутное беспокойство и сужение сосудов!
– Хоть от перрона отъехать, – возразил толстяк, покосившись на дверь купе, – еще не все пассажиры пришли. Вдруг придет такой, извиняюсь, кадр, что и коньяку не захочется.
Словно в ответ на его слова, дверь купе откатилась в сторону, и на пороге возникло прекрасное видение.
Видению было лет двадцать пять.
Видение было прехорошенькой брюнеткой в ярко-красной кожаной курточке и черных облегающих брюках, с несколько замедленными и как бы полусонными движениями.
– Здравствуйте, мальчики! – глубоким волнующим голосом пропела брюнетка и неторопливым, откровенным взглядом окинула командированных. Это с вами мне придется ночку коротать?
– Позвольте, пристрою ваш чемоданчик! – взвился навстречу девушке оживившийся и как бы даже помолодевший брюнет. Позвольте, помогу вам раздеться…
– Как – так сразу? – с неторопливой насмешкой проговорила красотка, спокойно и вальяжно располагаясь на нижней полке.
Появился озабоченный проводник, собрал билеты и деньги за постельное белье, вполголоса задумчиво пробормотал: «А одно-то местечко у нас свободное…» – и отправился дальше по вагону.
Брюнет хотел было уже вернуться к разговору о коньяке, подключив к нему очаровательную соседку, но та полусонно потянулась и проворковала:
– Мальчики, вы бы не вышли на пару минут покурить? Мне бы надо переодеться…
Галантные командированные поспешно удалились в коридор.
Как только дверь за «мальчиками» закрылась, с очаровательной брюнеткой произошла мгновенная и удивительная метаморфоза.
Она сделалась быстрой, собранной и деловитой.
Защелкнув замок на двери во избежание неприятных неожиданностей, девушка подняла нижнюю полку и вытащила из-под нее небольшой чемоданчик бордовой кожи с никелированным кодовым замком. При виде этого замка она усмехнулась и покачала головой. Вытащив из волос шпильку, она буквально секунду покопалась в замке и открыла кейс. Внутри находились несколько папочек с документами, пара компьютерных дискет, скромный пакетик с зубной щеткой, пастой и дезодорантом.
Выложив все это богатство на столик, девушка пошарила на дне кейса и вытащила засунутую за подкладку пластмассовую черную коробочку. Спрятав эту коробочку в карман, она положила на ее место другую, точно такую же, аккуратно вернула на место содержимое чемоданчика, защелкнула замок и поставила кейс на прежнее место.
После этого она быстро переоделась в кокетливую шелковую пижаму (оранжевые коты и попугаи на темно-синем фоне), достала кое-что из своего собственного чемодана, сложила в большой полиэтиленовый пакет и вышла в коридор.
Здесь она снова сделалась неторопливой и полусонной.
С полотенцем на плече и пакетом в руках она шла по пустому коридору, покачиваясь в такт движению поезда. Проходя мимо своих соседей, которые по-прежнему обсуждали карьеру везучего Миронова, девушка улыбнулась им скользящей равнодушной улыбкой и слегка задела теплым бедром мгновенно взволновавшегося брюнета.
Брюнет шумно сглотнул, проводив красотку тоскливым безнадежным взглядом, и шагнул к двери купе.
Девушка скрылась за дверью туалета.
Там она оставалась очень долго. Так долго, что невысокая старушка с подкрашенными в голубой цвет волосами, облаченная в лиловый халат, не дождавшись, пробормотала себе под нос что-то неодобрительное и отправилась в другой конец вагона.
Наконец дверь туалета открылась и оттуда, осторожно оглядевшись, вышла женщина.
Но это была совсем другая женщина.
Вместо хорошенькой двадцатипятилетней брюнетки в шелковой пижаме в тамбуре появилась полноватая, вульгарно накрашенная блондинка несколько за тридцать, в длинном светло-бежевом плаще.
Еще раз оглядевшись, блондинка перешла в соседний вагон и двинулась дальше по ходу поезда. Походка ее и все движения тоже разительно изменились, так что никому и в голову не пришло бы, что у нее есть хоть что-то общее с исчезнувшей темноволосой красоткой.
Пройдя несколько вагонов, женщина остановилась перед дверью купе и откатила ее в сторону.
– Дорогая, – недовольным голосом проговорил мужчина лет тридцати пяти, приятной, но не запоминающейся наружности, – я уже начал беспокоиться! Где ты была так долго?
– Ну ты же знаешь, зайчик, я встретила Нинку Морозову, – затараторила в ответ блондинка, – она едет в шестом вагоне и тоже в Москву, представь, такое совпадение…
– Действительно, удивительное совпадение, – усмехнулся мужчина, – что она едет на этом поезде именно в Москву, а не в Караганду или Урюпинск…
– А ты ведь знаешь Нинку Морозову, – продолжала женщина, не заметив в голосе мужчины сарказма, – с ней если заговоришь,, так это надолго, она ведь такая болтушка, Нинка Морозова, она просто не может остановиться, ее ведь хлебом не корми, Нинку Морозову, только бы с кем-нибудь поговорить, она ведь, пока всех знакомых не обсудит, ни за что не остановится, она ведь, Нинка Морозова, такая разговорчивая, что ни за что не остановится, пока про всех знакомых не поговорит…
– Понятно! – протянул мужчина, – получается, что я должен радоваться, что ты не проболтала с ней до самой Москвы!
– Ешь йогурт, Славик! – проговорила недовольным голосом соседка по купе, широкоплечая и мощная тетка в огненно-рыжих кудряшках и с красными, как два астраханских помидора, щеками, – ешь йогурт, не отвлекайся! Не слушай всякие глупости!
Славик, девятилетний мальчуган с такой же рыжей и кудрявой шевелюрой, но маленький, щуплый и бледный, раскрыв рот, с откровенным восхищением взирал на блондинку в плаще, совершенно позабыв о стоявшей перед ним баночке бананового йогурта.
***
Командированные в восьмом вагоне продолжали свой нескончаемый разговор, время от времени удивленно поглядывая на дверь. Наконец брюнет нервно приподнялся и проговорил:– Но что же это она так долго? Не случилось ли чего?
Толстяк пожал плечами:
– Ты что же, не знаешь женщин? Пока они приведут себя в порядок…
– Однако, час уже прошел…
Брюнет выглянул в коридор и поймал за пуговицу торопливо проходящего проводника:
– Эй, командир, у нас соседка пропала!
Чего? – недовольно переспросил озабоченный собственными таинственными делами проводник, отцепив руку настырного пассажира от блестящей форменной пуговицы с надписью «мни». – чего у вас пропало?
– Не «чего», а «кого»! – передразнил его Михаил Иванович. – Говорят тебе, командир, соседка у нас пропала! Ушла, понимаешь, в туалет, и час уже не возвращается.
– Может, живот у нее прихватило, – проводник попытался протиснуться мимо пассажира, но тот не отступал, – может, съела она что-нибудь не то…
– Говорю же, командир, – целый час ее нет! – повторил командированный и уставился в конец коридора, где появился хмурый пузатый пенсионер с висячими, как у моржа, седыми усами. – Вон, видишь, дед из сортира вышел, значит, там ее тоже нет!
– Может, знакомого встретила, – проводник сделал обманное движение и проскользнул мимо озабоченного брюнета, пробормотав себе под нос. – Значит, еще одно местечко свободное…
Отойдя на безопасное расстояние, он обернулся и сказал пассажиру:
– Из вещей-то у вас лично ничего не пропало? Деньги, документы проверьте!
Михаил Иванович пожал плечами и вернулся в купе.
Здесь он несколько минут посидел в раздумье, потом вдруг вскочил и полез в карман висевшего на плечиках пиджака. Паспорт и кошелек с небогатой наличностью оказались на месте. Задумчиво потоптавшись, брюнет переглянулся со своим спутником, достал из-под нижней полки бордовый чемоданчик и открыл его. Конечно, трудно было предположить, что кому-то (допустим, мусульманским террористам или колумбийским наркобаронам) понадобятся результаты неудачных испытаний изделия «кушетка» или собственная зубная щетка Михаила Ивановича, но проверить на всякий случай следовало.
Как и предполагалось, все было на месте, и Михаил Иванович снова озадаченно пожал плечами.
Чтобы снять стресс, вызванный внезапным исчезновением прекрасной незнакомки, он откупорил вожделенный коньяк, и все быстро встало на свои места – коллеги со слезой в голосе вспоминали незабвенные советские времена и ревниво оценивали шансы везучего Миронова на повышение, пока коньяк не кончился и их не сморил здоровый, хотя и непродолжительный сон.
На станции Бологое предприимчивый проводник открыл дверь купе своим ключом и пристроил на свободное место коренастую деревенскую тетку, которая заставила все купе подозрительными коробками и мешками, наполнившими тесное помещение свежими запахами поля и хлева.
В результате, когда скорый поезд номер двадцать девять прибыл в Москву, Михаил Иванович и Иван Михайлович имели бледный, невыспавшийся и измученный вид, вполне соответствовавший их действительному состоянию.
***
На той же станции Бологое, где проводник за умеренную плату подселил в купе многострадальных командированных тетку с коробками и мешками, полноватая блондинка со своим обаятельным спутником, стараясь не шуметь, выскользнули из купе, сотрясавшегося от густого храпа их рыжей соседки, и спустились на перрон.– Стоянка только четыре минуты! – предупредила их зябко поежившаяся проводница.
– Все под контролем! – улыбнулся обаятельный пассажир, шагая к зданию вокзала.
На привокзальной площади их поджидала черная машина с заляпанными грязью номерами.
– Привет, ребята! – сказал, увидев их, молодой водитель, – ну как, Маркиз, все в порядке?
– Как всегда, Ухо, – отозвался мужчина, устраиваясь на заднем сиденье, – поехали домой!
Проводница вертела головой, высматривая странных пассажиров. В конце концов, она пожала плечами и закрыла дверь вагона: поезд должен отправиться по расписанию.
***
Командированные из Петербурга вошли в приемную.– Лев Николаевич скоро освободится, – поднялась навстречу им секретарша, – хотите кофе или чаю?
– Кофе, – быстро отозвался седеющий брюнет, – и анальгин, если можно! – он прикоснулся двумя пальцами к виску и поморщился.
г– Одну минутку! – секретарша включила кофеварку и показала на вешалку, – можете повесить плащи…
Михаил Иванович поставил бордовый чемоданчик на стул возле вешалки.
Секретарша поставила на низкий столик, отделенный от приемной декоративной перегородкой, две чашки кофе и тарелку с печеньем. Коллеги прошли за перегородку и расположились за столом.
В ту же минуту секретарша, покосившись на них, скользнула к вешалке. Она беззвучно открыла кейс, запустила туда руку и вытащила черную пластмассовую коробочку. Спрятав ее в карман, защелкнула кейс и как ни в чем не бывало вернулась к посетителям:
– Еще кофе?
***
В обеденный перерыв секретарша небольшого московского начальника вышла из серого, внушительного здания своей конторы на шумную и многолюдную улицу. Пройдя два квартала, она зашла в кофейню и села за угловой столик. Через минуту к ней подошел официант. Принимая заказ, он незаметным движением прикоснулся к руке девушки. При этом черная пластмассовая коробочка перекочевала в его ладонь. Пятью минутами позднее официант подошел к мрачному мужчине в другом конце зала, который потребовал счет. Маневр повторился, и коробочка оказалась в кармане мрачного посетителя.Новый владелец загадочной коробочки неторопливо поднялся, вышел и сел в сверкающий черным лаком и хромированными деталями джип. Вырулив со стоянки, мрачный мужчина поехал в Сокольники. Поднявшись на шестой этаж скромного дома возле самого парка, он вошел в квартиру и торопливо направился в гостиную. Здесь он включил видеомагнитофон со специальной приставкой для микрокассет и вставил туда принесенную коробочку.
На экране телевизора возникла известная всему миру заставка киностудии MGM – огромная львиная голова.
Лев грозно зарычал, мужчина удивленно поднял брови.
Однако он не стал спешить с выводами. Только полностью ознакомившись с мультфильмом о похождениях Тома и Джерри, дождавшись финальных титров, он понял, что на кассете нет ничего, кроме приключений нахального мышонка и глуповатого кота, и длинно цветисто выругался.
Затем он схватил телефонную трубку и набрал хорошо знакомый номер.
– Приемная Алеутова, – прозвучал в трубке певучий голосок предприимчивой секретарши.
– Ты мне что подсунула? – прошипел мужчина, куда более мрачный, чем он был в кофейне.
– Кто это? Что это? – испуганно забормотала секретарша. – Это приемная Алеутова…
– Я тебя, стерва, спрашиваю: что ты мне подсунула? Ты что, думаешь, со мной можно такие шутки шутить? Решила меня подставить, обмануть? Нет, дорогая, со мной такое не проходит!
– Что случилось? – зашептала секретарша, прижав трубку к губам. – Зачем вы сюда звоните? Это опасно!
– Сам знаю! – рявкнул мужчина, как лев на заставке киностудии.
Он понимал, что ведет себя совершенно неправильно, недопустимо, что звонить девчонке бесполезно и опасно. Более того, он понимал, что она ни за что не решилась бы так нагло обмануть его, что она – всего лишь послушный маленький винтик в большой хорошо отлаженной системе и наверняка передала ему именно то, что ей привезли, но ничего не мог с собой поделать – ярость слепила его и лишала способности здраво рассуждать.
– Я принесла то, что доставили из Петербурга, – шептала девушка, едва не плача, – я ни с кем не встречалась… я не знаю, что произошло! Я ни в чем не виновата!
– Не виновата? – дрожащим от ярости голосом повторил мужчина. – Да если бы ты была виновата, я бы тебя давно уже утопил в Яузе!
Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы справиться со своим неожиданно накатившим гневом, и наконец спросил гораздо более спокойным голосом:
– Тебе ничего не показалось странным? Они ни о чем не могли догадаться, вели себя как обычно?
– Как обычно, – отозвалась секретарша, и мужчина буквально увидел, как она пожала плечами, – один анальгин попросил, сказал, что голова болит…
– Анальгин? – переспросил собеседник. – Ну что ж, будет ему анальгин…
***
Звонок в дверь раздался не слишком рано, поскольку Лола уже проснулась. Правда для того, чтобы разбудить свою подругу и компаньоншу, Лене понадобилось минут тридцать пять увещевать ее и даже пригрозить незамедлительными карательными мерами. Как ни странно, Лола отреагировала и продрала глаза, хотя никаких карательных мер Леня принимать не собирался, да вряд ли бы они подействовали.– Лолка, твоя сонливость по утрам – это кошмар моей жизни! – заорал Маркиз, запуская Лоле в кровать крошечного песика породы чихуахуа.
Пу И был большим сибаритом и спал обычно у Лолы в кровати, причем норовил залезть под одеяло, но сейчас на дворе стоял теплый сентябрь, так что песик устраивался на диване в гостиной, там его никто не беспокоил.
– Это сильнее меня, – простонала Лола, сладко потягиваясь, – с природой не поспоришь!..
– Скажи лучше – с твоей ленью! – вспылил Леня.
Лола взглянула удивленно – что-то сегодня Ленька как-то особенно нервничает. Ах, да, сегодня же назначена встреча с клиентом. Но это днем, а сейчас всего половина десятого! Нет, все-таки ужасно рано…
Маркиз взял с Лолы честное слово, что она немедленно встанет и сварит кофе, сам же скрылся в ванной. Через некоторое время раздался звонок в дверь.
– Леня, открой! – крикнула Лола.
В ответ она не услышала скрипа дверей и торопливых шагов, только звонок снова залился нетерпеливой трелью. Маркиз не слышал его из-за шума воды, да и не пошел бы он открывать в голом виде. Лола подвигала себя на подвиг вставанья с постели, да тут еще Пу И что-то заволновался и залаял.
– Ну, не дадут покоя! – простонала Лола, всунула ноги в розовые тапочки и пошла к двери, на ходу затягиваясь пояском темно-синего халата.
Спросонья у нее вылетели из головы все предостережения сотрудников компетентных органов о том, что никогда нельзя открывать двери, не спрашивая и не поглядев в глазок. К тому же жили они с Маркизом не в какой-нибудь занюханной пятиэтажке, где обшарпанная дверь болтается на одной петле, стены исписаны перлами типа «Мишка – козел, а Танька – корова», а на лестнице пахнет кошками и гнилой капустой. Нет, у Лолы с Маркизом была четырехкомнатная квартира в очень приличном доме с консьержкой, поэтому Лола не ждала незваных гостей. Возможно, та же консьержка принесла почту…
Первое, что Лола увидела, распахнув двери, был какой-то огромный деревянный ящик.
– Ой! – пискнула она, – что это?
Тут же мимо ящика протиснулся бойкий разбитной мужичок в спецовке и заорал:
– Так, так, ребята, хорошо, только на попа его поставьте, а то не пройдет! Проем узковат!
– Что это вы делаете? – Лола повысила голос.
– Так, – обернулся мужичок, – хозяюшка, ты пока в сторонку отойди, а то как бы не придавили! Давай, ребятки, время дорого, и так уже задержались! Заноси! Проходит, проходит!
Ошеломленная Лола попятилась в угол, и тогда грузчики втащили в прихожую огромный трехстворчатый шкаф. Шкаф был дубовый. Шкаф был далеко не новый, с поцарапанными дверцами. Стекла на дверцах были засижены мухами. Лола лишилась дара речи. Трое «ребят» – здоровенные хмурые мужики – отпустили ремни и перевели дух. Шкаф был неподъемный, и они замучились, таща его наверх. Один из них снял засаленную кепочку, обтер грязным платком абсолютно лысый череп и с большим чувством проговорил, как бы ни к кому конкретно не обращаясь:
– Это же надо, какая тяжесть! Еле взволокли! Я так полагаю, что следовало бы прибавить!
В это время в прихожую влетел попугай Перришон. Увидев шкаф и такое скопление народу, попугай обрадовнно заорал:
– Пр-ривет! Ур-род какой!
Он сделал круг под потолком и плавно приземлился на шкаф.
– Птичка сверху не накакает? – вежливо осведомился лысый грузчик и на всякий случай надел кепочку.
– Куда нести-то? – обернулся бригадир к Лоле, – в спальню что ли? Показывай дорогу!
Лола стояла, окаменев от ужаса, как небезызвестная жена Лота. Когда же до нее дошло, что в ее хорошенькую спальню, с пушистым ковром на полу, с кроватью, покрытой шелковым покрывалом и с занавесками в тон внесут допотопное дубовое страшилище, она сделала над собой усилие и заорала истошным голосом:
– Леня!
Леня Маркиз всегда очень тонко разбирался в интонациях своей подруги. Если в голосе Лолы звучали капризные нотки, он не спешил на зов. Если Лола была обеспокоена, то конечно нужно было прийти на помощь, но волноваться не следовало, потому что обычно причина Лолиного беспокойства оказывалась на поверку пустяковой. Если в голосе боевой подруги звучала паника, Леня бросал все дела и поспешал на помощь. Теперь же призыв Лолы был исполнен не просто паники, а панического ужаса. Леня понял, что дело серьезное.
Маркиз выглянул в прихожую с намыленной щекой и остолбенел:
– Мужики! – ошалело заговорил он, – это что еще за гроб с музыкой?
– Ну что такое, – заворчал бригадир, доставая из кармана спецовки маленький блокнотик, – ну сами же заказывали шкаф, а теперь отпираетесь. Иваницкая Сортира Михаллна вы будете? – упер он в Лолу грязный палец.
– Да чего они выступают-то? – вмешался в беседу лысый грузчик. – Груз доставлен, и все дела!
– Что? – заорали хором Лола с Маркизом, и Пу И, до этого жавшийся к ногам Лолы, осмелел и тихонько тявкнул.
– Не встревай, – серьезно заметил ему бригадир и вгляделся в бумажку, – то есть тьфу! Прошу прощения, Сапфира Михаллна! Ну, люди дают! Придумают себе имечко, а после обижаются, когда их неправильно обзывают! Давайте, гражданка, расписывайтесь, нам за простой не платят!
– Но я вовсе не Сортира Михаллна! – растерянно заговорила Лола, совсем смешавшаяся от такого уверенного напора бригадира.
– Да? – сурово вопросил бригадир. – А гражданка Иваницкая Сапфира Михаллна – где?
– Где? – переспросил опомнившийся Леня. – В Караганде! Мужики, вы наверное квартиру перепутали!
– Как это перепутали! – возмутился бригадир и взмахнул блокнотом. – Вот же конкретно написано: дом семнадцать, квартира двадцать пять!
– Точно, – удивился Леня, – но мы шкаф не заказывали!
– Слышь, Степаныч, – заволновался лысый в кепочке, – куда его нести-то? А то ежели снова на пятый этаж, так я несогласный! Ну и тяжеленный, сволочь, просто все жилы вытянул…
– Скажите спасибо Сапфире Михаллне, – сказал Леня. – В общем так, мужики: мы ничего не знаем про этот художественный гроб. Так что выносите его отсюда быстрее, пока я не рассердился. Звоните в свою фирму, может, они что напутали, а от нас идите по-хорошему, потому что у меня жена вон на грани нервного срыва, – он кивнул на Лолу.
– Ничего не понимаю, – бригадир почесал в затылке, – вот же адрес, все сходится.
– Может вы улицу перепутали? – осенило Лолу. – У вас какая улица?
– Введенская вроде, – неуверенно пробормотал бригадир.
Леня выхватил у него из рук блокнот.
– Где же Введенская, когда Верейская? А это совсем не тут! Это возле Техноложки! Ну, мил человек, до Верейской-то вам пилить и пилить…
– Ну, Степаныч, – зарычал лысый, – ну удружил!
Грузчики снова взялись за лямки, на сей раз им предстояло вытащить шкаф из квартиры, а он как назло никак не вписывался в дверной проем. Пришлось прибегнуть к традиционному способу – цветистому многоэтажному мату.
После того, как за шумной компанией закрылась дверь, Леня вытер полотенцем мыльную щеку.
– Ох, ну и история! А все ты – распахнула двери не спрашивая, так когда-нибудь тебе атомную бомбу втащат и оставят тут в прихожей в углу! Или наоборот, всю квартиру вынесут!
Лола опустила глаза и принялась обиженно теребить вскочившего ей на руки Пу И.
– Лолка, ну как можно быть такой легкомысленной? – не успокаивался Леня. – Ты спросонья вообще ничего не соображаешь. Бандитов каких-нибудь в квартиру напустишь!
На шелковистый загривок чихуахуа капнули две слезы – Лола, как прирожденная актриса, всегда умела плакать по заказу. Пу И негодующе взвизгнул, и Леня смягчился.
– Ну ладно, пойдем выпьем кофе, нужно снять стресс. Да и позавтракать бы неплохо!
Лола оживилась и полетела на кухню. Там она сунула в микроволновку четыре круассана из французской кондитерской, а также бросила на сковородку кусочки ветчины. Маркиз в это время заправлял кофеварку. Печка не успела еще зазвенеть, как Лола уже взбила три яйца, добавила туда чуть-чуть молока и ложку муки, потом посолила и посыпала смесью прованских трав.
Кофеварка соблазнительно захрюкала, Лола прикрыла омлет крышкой и, пробегая мимо клетки Перришона, насыпала ему свежего корма. Пу И умильным поглядыванием на Леню и трогательным помахиванием крошечного хвостика умудрился заработать приличный сверхплановый кусок ветчины и поедал его внизу. Лола поставила на стол тарелки и ловко перевалила на них разрезанный омлет. Леня намазал маслом большой кусок булки, взмахнул вилкой и огляделся по сторонам, смутно сообразив, что чего-то не хватает. Вернее кого-то. Отсутствовал Аскольд – огромный пушистый черно-белый кот, член семьи и Ленин любимец.
– Где Аскольд? – спросил он Лолу.
Та легкомысленно пожала плечами, не чувствуя еще, что надвигается беда.
– Да кто же его знает! Аскольд, кис-кис…
Леня положил вилку и сердито поглядел на Лолу:
– Ты опять? Как будто трудно запомнить, что Аскольд – авторитетный кот и очень обижается, когда его призывают «кис-кис», как глупого котенка. На «кис-кис» он никогда не придет.
– Скажите пожалуйста, – невнятно начала Лола, потому что рот у нее был занят омлетом, – скажите пожалуйста, какие мы гордые! – сказала она, проглотив кусок. – Есть захочет – прибежит и на «кис-кис»!
– Аскольд! – позвал Леня. – Где же ты, дружище?
Кот не появлялся. Маркиз без всякого аппетита съел половину омлета, но потом отложил вилку и отправился в комнаты. Лола только пожала плечами. Было слышно, как Леня зовет своего любимца, как отодвигает стулья и заглядывает под кровать.