Александрова Наталья Николаевна. Выстрел в прошлое

   «Как в Снежной королеве» в саду у доброй волшебницы, — подумала Вера. — Вокруг уже осень, а у нее в саду все цветет по-прежнему. А вот и сама волшебница".
   Пожилая женщина поднялась с колен, она что-то делала с астрами и, щурясь, смотрела на Веру, не узнавая.
   — Здравствуйте, вам кого?
   — Тетя Варя, — голос у Веры дрогнул.
   — Господи, Верочка, а я против солнца не вижу, — старушка всплеснула руками, — я бы тебя обязательно узнала.
   — Я бы тебя тоже узнала, ты на бабушку похожа, какой я ее помню.
   — Ну, пойдем в дом скорее. Ты одна приехала?
   — Одна. И, тетя Варя, можно я у тебя поживу немножко?
   — Случилось что-нибудь, Верочка?
   Вера помедлила с ответом.
   — Ладно, потом расскажешь.
   «Обязательно расскажу», — подумала Вера.
   Они прошли в дом, разобрали сумку с продуктами, тетя Вера ахала, говорила, зачем столько всего.
   — Знаешь что, Вера, давай гостей позовем, нам столько продуктов и за год не съесть.
   Вера хотела было отказаться, но подумала, как хочется тете Варе пригласить гостей и как редко она может себе это позволить, ведь пенсия-то небольшая, поэтому согласилась.
   Пришли две-три старушки-соседки, семейная пара средних лет, коллеги тети Вари по школе, ведь тетя Варя была учительницей русского языка раньше, а теперь давно на пенсии. Последним явился дородный мужчина с длинными седыми волосами. Оказалось, местный священник отец Валентин.
   «Как будто в пьесе Чехова, — думала Вера, глядя на эту компанию, — священник, учителя, тетя Варя, а врача нет?»
   — Вон Мария Семеновна, акушерка, бывшая, конечно.
   Разговор шел о школе. Оказалось, тетя Варя школу не бросила, подрабатывает там на пол-Ставки библиотекарем, а еще подтягивает двоечников по русскому языку, причем денег за это принципиально не берет, за что коллеги ее осуждают. Потом возник спор о литературе, Вера все больше молчала, слушала. Наконец гости ушли. Вера с тетей Варей мыли посуду.
   — Совсем другой мир, — говорила Вера, — в городе все не так. Тетя Варя, трудно было привыкнуть к переменам?
   — А что у нас изменилось? Пушкин, Лермонтов? Правописание корней кос-кас?
   — А в последнем классе — советская литература?
   — А кстати, знаешь, — старушка оживилась, — всего лишь лет пять назад я открыла для себя Платонова. Удивительный писатель, удивительный! Ты читала?
   — Нет, но обязательно прочитаю, завтра же начну.
   Когда улеглись, Вера заснула легко, подумав перед сном, что за весь вечер ни разу не вспомнила о своем несчастье.
   Так прошло три дня. Они с тетей Варей обсудили Верины неприятности, причем тетя Варя уговаривала Веру не решать сплеча, а как следует подумать, сходили на кладбище на могилку к бабушке.
   Тетя Варя ушла в библиотеку. Вера сидела у окна с книгой на коленях и смотрела в сад. Так и жить тут, думала она. Книги, цветы, тетя Варя найдет ей какую-нибудь малооплачиваемую работу в школе или еще где-нибудь. Те две тысячи тратить экономно, хватит на год или больше. Купить краски, обоев, печку побелить, окна покрасить, пока тепло. А они пусть там, как хотят, без нее. Тут тихо, покойно, зимой печку топить, вязать, летом огород, грибы-ягоды. Она лет десять не была в лесу. Здесь, в Луге, леса сосновые, солнцем нагретые, пахнут как в раю…
   Пришла тетя Варя из своей библиотеки и разбудила Веру.
   — Что это со мной? Никогда я днем не спала, даже в детстве бабушка со мной мучилась.
   — Это от воздуха, Веруша. Воздух у нас такой. Давай чай пить.
   К вечеру пошел дождь, но все равно было приятно сидеть у печки и слушать, как капли стучат по крыше. Проехала машина, залаяла соседская собака, потом раздался стук в дверь.
   — Хозяева, дома ли?
   Тетя Варя вглядывалась в темноту.
   — Судя по голосу, это наш местный милиционер. Иду, Алеша, иду!
   Через открытую дверь в сени Вера видела, как вошел молодой парень в штатском и еще двое.
   — Здравствуйте, Варвара Михайловна! — смущаясь, сказал Алексей. — Мы вообще-то не к вам, нам ваша гостья нужна.
   У Веры глухо ухнуло сердце — что-то случилось. Она поднялась и на ватных ногах пошла в сени.
   — Вы Вересова Вера Константиновна? — спросил один из сопровождавших Алексея мужчин. — Предъявите, пожалуйста, паспорт.
   Дрожащими руками Вера показала им паспорт.
   — Вам придется проехать с нами.
   — Куда?
   — В город, мы из Санкт-Петербурга.
   — А как вы меня нашли? — тупо спросила Вера. — Ах да, через местную милицию.
   — Собирайтесь, Вера Константиновна, время дорого.
   — Но вы можете, по крайней мере, мне сказать, в чем меня обвиняют?
   — Вас пока ни в чем не обвиняют, а будут допрашивать как свидетеля.
   — Но что случилось? Объясните же!
   — Хорошо. Это ваша машина, «Жигули»? — он назвал номер.
   — Да моя, вернее, моего мужа, но я несколько лет ездила на ней по доверенности. Что-то с машиной?
   — А вам знакома такая Людмила Шитова?
   — Да, это.., это любовница моего мужа, они собирались пожениться. Она попала в аварию, когда ехала на машине?
   — Поехать она, собственно, не успела. Когда она включила зажигание, раздался взрыв, взорвалась ваша машина и еще две рядом. Жертв, кроме Шитовой, больше не было.
   — Она умерла? — спросила Вера не своим голосом.
   — На месте.
   — Это несчастный случай?
   — Да нет, эксперты обнаружили в машине остатки взрывного устройства. А теперь поехали, гражданка Вересова, ночь на дворе.
   В машине Вера молчала, оперы тоже не тревожили ее вопросами. Сначала Вера переживала, что машину все-таки могла взять дочь именно в этот день, потом, что рядом в сгоревших машинах могли быть люди, и только в конце пути, на подъезде к городу, до нее дошло, что милиция, да и муж тоже, считают, что это она подсунула в машину бомбу, чтобы отомстить своей сопернице. Ведь она сама отдала мужу ключи от машины. Господи, что же теперь делать!
   Оперы привезли Веру в милицию поздно ночью и там же допросили, чтобы два раза не ездить. Вера честно рассказала им, почему она уехала в Лугу и какие чувства она испытывала к покойной Людмиле Шитовой. Но оперы больше расспрашивали про машину, когда она последний раз на ней ездила и не давала ли ключи посторонним. Вера припомнила, что на машине она ездила довольно давно, когда перед именинами тридцатого сентября покупала продукты к праздничному столу.
   — И послушайте, я понимаю, что вы мне не поверите, когда я скажу, что ничего не понимаю во взрывных устройствах, у меня нет никакого специального образования, полиграфический техникум — и все. Но до тридцатого сентября я и слыхом не слыхивала ни о какой Людмиле Шитовой, муж сказал мне про их отношения именно тридцатого сентября. А после тридцатого я к машине не подходила, сторож на стоянке может подтвердить.
   В конце концов оперы ее отпустили не потому, что поверили, а потому, что у них в голове не укладывалось, как может немолодая домохозяйка извести соперницу посредством взрывного устройства в собственной машине. Не было в их практике такого случая — и все тут!
   Домой Вера добралась под утро. Она открыла дверь своим ключом, гавкнул Мак спросонья. На шум вышел муж, небритый, помятый, но одетый, видно, так и заснул на диване в гостиной.
   — Здравствуй, Виктор, я только что из милиции.
   — Тебя отпустили? — удивился он.
   — А почему меня должны были задержать? — в свою очередь удивилась Вера.
   — Тебя отпустили, несмотря ни на что? — не слушая, повторил он.
   — Виктор, опомнись, ты что думаешь, что это я подложила бомбу в машину? Даже милиция не поверила, а ты меня знаешь столько лет!
   — Я не знаю, что я должен думать. Ты отдала мне ключи, она села в машину и взорвалась. Машина твоя, а ее ты ненавидела.
   — Значит, ты и правда так думаешь… — задумчиво проговорила Вера. — А знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Не того, что ты меня бросил, и не того, что собирался привести в эту квартиру свою девку и спать с ней в моей постели. А вот этого, что ты поверил, что я могла ее убить. Я бы про тебя ни во что такое не поверила. И сказать еще? Я рада, что она умерла. Я в этом не виновата, но я рада. Не потому, что я ее ненавидела, много чести. А потому что тебе теперь так же плохо, как мне.

* * *

   Надежда шла по улице, с любопытством оглядываясь по сторонам. Ее давняя приятельница с работы собралась покупать квартиру и попросила Надежду проехать с ней и посмотреть, потому что район, где находилась квартира, Надежда хорошо знала, когда-то жила там несколько лет.
   Квартира приятельнице не понравилась, и она умчалась по своим делам, а Надежда решила пройтись, не спеша, по улицам и посмотреть, как все изменилось, а то когда еще сюда попадешь. Была середина октября, бабье лето в этом году позднее, погода располагала к прогулке. Улица называлась Курляндская. А вот и дом, где они жили семь лет с первым мужем и маленькой Аленой. Как много прошло времени с тех пор, Алена уже взрослая, сама мама, у нее, Надежды, есть внучка Света пяти лет. Вот в этом скверике они гуляли с Аленой совсем маленькой, а через эту дыру в заборе они проходили в Аленин садик. А школа по другую сторону двора, но Алена в нее не ходила, потому что они переехали. С мужем Надежда развелась, и они разменяли квартиру. Перед ее мысленным взором промелькнули семь лет жизни здесь, в этом районе. Особенно вспоминать было нечего — в ее жизни тогда было мало хорошего — сначала легкое недоумение оттого, что они с мужем оказал такими разными, потом, после рождения ребенка, от усталости и бессонных ночей накопилось раздражение, потом пошли ссоры, а последний год они прожили рядом как посторонние люди, даже не ругались. Да вспомнить-то оказалось нечего.
   Муж Надежды вскоре после развода женился, на этот раз удачно, а Надежда ждала пятнадцать лет, пока не встретила своего, настоящего. Шестой год она замужем и живет счастливо, о другом муже и не мечтает.
   Навстречу Надежде шла молодая женщина, рядом на трехколесном велосипеде ехал мальчик лет четырех.
   «Как похожа на Любу! — подумала Надежда. — Те же светлые волосы, нос курносый, веснушки, крупная, но не толстая. Это потом Люба располнела, а когда мы с ней вместе гуляли с девочками маленькими, она как раз такая была. Да ведь это, наверное, и есть ее дочка, по возрасту подходит».
   — Маша! — закричала Надежда.
   Женщина обернулась.
   — Машенька, ты меня не помнишь, я Аленина мама, вы в садик вместе ходили, когда мы здесь жили, хотя столько времени прошло…
   — Помню Алену, — слабо улыбнулась Маша. — Здравствуйте, тетя Надя.
   — А вы так здесь и живете? Ты сама мамой стала, у Алены тоже дочка, а как мама, Люба-то как?
   У Маши по щекам покатились крупные слезы, она их не вытирала.
   — Мама умерла.
   — Да что ты? — ахнула Надежда. — Когда же?
   — Завтра будет две недели.
   — А как же все случилось? Она что, болела?
   — Нет шла вечером, не поздно даже, кто-то в лифте ударил ее по голове, наверное, деньги отобрать хотели. Только не взяли сумку, видно, спугнул их кто-то. А потом сосед с шестого этажа подходит к лифту, а мама там… Пока «скорую» вызвали, пока довезли, она в дороге умерла.
   Надежда, потрясенная, молчала.
   — Господи, кошмар какой, что на свете делается! Как же ты теперь?
   — Муж работает, я работаю в роддоме на Огородникова.
   — Там, где мы с мамой вас рожали?
   — Да, Гриша в садик ходит тот же самый. Приходите, тетя Надя, на сорок дней маминых.
   — Приду, позвоню накануне и приду. У вас телефон тот же?
   — Да, не менялся.
   Надежда поцеловала маленького Гришу и пошла на троллейбус. Гулять ей расхотелось.
   Она ехала в метро и вспоминала Любу. Простая милая женщина, всегда была веселой, не унывала. С образованием у нее, конечно, было не очень, приехала из деревни, здесь вышла замуж, мужу дали комнату. Познакомились они с Надеждой в роддоме, так получилось, что обеим пришлось там пролежать две недели. Потом оказалось, что живут они в соседних домах, так и встречались во дворе да в скверике. У Надежды с кормлением грудью было не очень, на всю жизнь запомнит она этот кошмар, а через три месяца молоко и вовсе пропало. А у Любы молока было на троих детей, поэтому она просто велела Надежде приносить Алену днем к ней домой. Так Надежда и таскала ребенка несколько месяцев, благо дома рядом. И выходит; что Маша с Аленой молочные сестры.
   Вера, Надежда, Любовь… Да, была еще Вера тоже там, в роддоме. Доктор Алексей Иванович не уставал удивляться такому совпадению. И у всех троих были девочки. С Верой Надежда дружила долго, только последние несколько лет перестали они перезваниваться. Муж у Веры разбогател, и как-то стали они вращаться в разных плоскостях. Пожалуй, Вера и не знает, что Надежда замужем.
   «Позвоню-ка я Вере, — решила Надежда, — расскажу про Любу, поболтаем, может, легче станет на душе. А то сердце не на месте. Какая ужасная смерть!»
   Надежда открыла дверь своим ключом. Полка она возилась с дверью, из прихожей слышались какой-то шум и возня. Все ясно: кот опять устроил какую-то пакость!
   Так и есть: обои у дверного косяка были ободраны и пол усеян маленькими клочками.
   — Ну какой негодяй! — простонала Надежда. — Ведь недавно коридор оклеили, несколько месяцев всего.
   Она проскочила в комнату, огромный, рыже-полосатый кот с белыми лапами лежал на диване и делал вид, что спит.
   — Не притворяйся, паршивец! Я все равно видела, что ты драл обои. Бейсик, я с тобой разговариваю!
   Бейсик открыл глаза и недоуменно посмотрел на хозяйку.
   «Это ты мне?» — говорил его взгляд.
   — Мерзавец ты, и все.
   В дверь заглянула соседка Мария Петровна.
   — Надя, ты дома? А что это у тебя дверь открыта? Кот не убежит?
   — Убежит он, как же! Вон поглядите, что устроил, недавно же обои переклеивали.
   — Носом надо тыкать! — глубокомысленно изрекла Мария Петровна.
   Надежда схватила кота, вынесла его в коридор и стала тыкать в кучу обойных клочков. Бейсик молча вырывался, потом изловчился, цапнул Надежду за руку и отскочил в сторону.
   — Будешь еще обои драть, рыжий негодяй? — закричала Надежда.
   Бейсик выгнул спину и сказал: «Мур-м-м», что означало «Буду обязательно».
   Надежда засмеялась:
   — Что уж тут сделаешь? Это Саша его распустил, все ему позволяет.
   Мария Петровна покачала головой и ушла. Надежда убрала в коридоре, начистила картошки к ужину, вымыла овощи для салата, Бейсика кормить не стала из воспитательных соображений, а потом вспомнила, что собиралась позвонить Вере. Она порылась в старой записной книжке, там был телефон, но не тот, да, они же поменяли квартиру. Пришлось искать телефон по справке, хорошо, что он оказался оформленным на Веру, а не на ее мужа. После таких сложных поисков нельзя было не позвонить. Надежда набрала номер, ответил женский голос.
   — Алло, это Вера?
   — Что вам угодно?
   — Мне нужна Вера, Вера Вересова.
   — Я вас слушаю, — а голос какой-то чужой.
   — Вера, это Надя. Мы с тобой давно не виделись, ты помнишь меня?
   — Я помню. Случилось что-нибудь? — довольно равнодушно спросила Вера.
   Надежда немного растерялась.
   — Вера, может быть, я не вовремя, у тебя голос какой-то не такой?
   — Да нет, Надя, что ты.
   — А я хотела сказать. Ты помнишь Любу? Ну там, в роддоме. Так я сегодня узнала, что она умерла.
   — Болела?
   — Нет, ее убили. Что ты молчишь?
   — Ох, Надя, мне сейчас еще может хуже, чем Любе!
   — Да что ты говоришь? Все здоровы у тебя?
   — Все здоровы, — с горечью ответила Вера, — да только никому от этого не легче.
   — Знаешь что, Вера, завтра суббота, у меня муж работает, а ты приезжай ко мне. Любу помянем, поговорим. Обойдутся твои без тебя полдня!
   — Да они и совсем без меня обойдутся.
   — Вот и приезжай. А то видишь, как с Любой получилось. Я все собиралась ей позвонить, да откладывала, вот и дооткладывалась.
   Тут Надежда заметила, что в прихожей стоит вернувшийся с работы муж, а Бейсик ходит рядом — хвост трубой — и уже успел наябедничать мужу, как Надежда тыкала его носом в обои.

* * *

   — Вот видишь, Надя, какая история. — Вера помешивала ложечкой остывший чай. — Муж со мной не разговаривает, вечерами выпивать начал. Я дома машинально все делаю, с собакой гуляю, иногда думаю — зачем все? Уехала бы к тете Варе, так милиция не пускает.
   — А что, милиция что-нибудь делает? Ищет того, кто бомбу подложил?
   — Да темнят они что-то. Следователь из меня всю душу вытянул. Но ты-то хоть веришь, что я этого не делала?
   — Господь с тобой, Вера, конечно верю! Ведь это не представить, чтобы где-то взрывное устройство достать и в машину присобачить. У меня хоть и высшее техническое образование, двадцать пять лет инженером проработала, а все равно ни за что не догадаюсь, как это сделать.
   — Вот и я говорю следователю, что такое только в кино видела, а он молчит.
   — Может, он думает, что ты киллера наняла?
   — Вот и пусть доказывает, а только не нанимала я киллера! Он говорит, кто мог знать, что она на той машине поедет? Мой муж и я. Главное, муж сам ее на стоянку отвел, машину показал, сказал, что доверенность переоформит. А ей, видно, невтерпеж было ждать, вот и…
   — Нда-а, но послушай, Вера, а не могло так быть, что кто-то эту бомбу против тебя заложил? Ты уж прости, что я так прямо выражаюсь.
   — Спрашивал про это следователь, нет ли у меня врагов, не хотел ли кто от меня избавиться? Я и отвечаю, что избавиться от меня хотела эта самая Людмила Шитова. Так, что ли, она взрывчатку в машину подложила, а потом сама решила прокатиться?
   — Да, концы с концами не сходятся.
   — Пойду я, Надя, поздно уже, с собакой надо гулять.
   — Ну иди, я завтра к маме на дачу поеду, в понедельник вернусь, потом тебе позвоню.
   Когда муж вернулся с занятий, Надежда была в дурном настроении. Ее потрясла Верина история, она из женской солидарности обиделась на всех мужчин и решила выместить это на первом встречном, а им оказался ее собственный муж, Сан Саныч. Они поужинали в полном молчании, потом Надежда начала греметь посудой на кухне, а муж ушел в комнату с Бейсиком на руках. Дуться одной на кухне было неинтересно, поэтому Надежда тоже потащилась в комнату.
   — Что с тобой случилось? — мягко спросил муж. — Встала не с той ноги?
   — Вы, мужчины, все одинаковы. Живешь с вами, вдруг в один прекрасный момент вы все перечеркиваете и начинаете новую жизнь с другой, а этой жене куда деваться в сорок восемь лет?
   — Ты про себя?
   — Пока нет, это с моей подругой такой случай, ее бросил муж.
   — А почему я должен отвечать за человека, которого я никогда в жизни в глаза не видел и никогда не увижу?
   — Почему не увидишь?
   — Раз ты говоришь, что он бросил твою подругу, значит, они расстались, поэтому мы с ним не увидимся, — муж смотрел на нее смеющимися глазами. — Надежда, прекрати капризничать, я очень сочувствую твоей подруге, но субботний вечер мы могли провести по-другому.
   — Прости меня, Саша, — она прижалась к его щеке, — эта история так на меня повлияла.
   Он погладил ее по голове, но неприятное гнетущее чувство не проходило.

* * *

   Надежда возвращалась с дачи не поздно, но по осеннему времени было темно. Тяжеленная сумка оттягивала руки — мать впихнула варенья да еще банку с огурцами. Вот и ее дом, теперь дойти до своей третьей парадной, и она на месте. Только бы лифт работал!
   Надежда шла вдоль дома и уже собиралась повернуть к своей парадной, как вдруг заметила, что слева, не по асфальтовой дорожке, а прямо под окнами первого этажа бредет Зинка-пьяница, держась за стенку.
   — Опять Зинаида выпивши! — Надежда инстинктивно замедлила шаг, ей не хотелось встречаться с Зинаидой у лифта, та привяжется с разговорами, потом попросит денег взаймы. Денег ей никто уже не дает, потому что она никогда их не возвращает. Не ожидая, пока Зинаида ее заметит, Надежда шустро нырнула в кусты, которые росли у парадной, пробежала по газону и вышла на асфальтовую дорожку прямо перед соседкой Марией Петровной, которая гуляла со своим скотч-терьером и понемногу дрейфовала к дому.
   — Господи, Надежда, напугала-то как!
   — Да я, Мария Петровна, с Зинкой в лифте ехать не хочу.
   — Правильно, а слыхала, что они вчера устроили? Со своего девятого этажа все квартиры залили до четвертого. У нее муж воду в раковину пустил, а сам ушел в комнату и заснул. А там попало что-то. Сегодня техник приходила, акт составила, а что с них возьмешь? У них квартира пустая, одни стены голые.
   — Хорошо, что наши квартиры по другому стояку. А где Тяпка-то? Он черный, его в темноте и не видно.
   — Обижаешь, Надежда. Нам внук фирменный комбинезон подарил, там на рукаве светящаяся краска. Вон, смотри, бежит!
   — Ой, правда! Надо же, как здорово.
   — Так что мы теперь как новые русские собаки, — с гордостью заключила Мария Петровна. — Однако пойдем-ка домой. Дождик накрапывает, нагулялся уже Тяпка.
   Из парадной выскочил подросток в темной куртке и темной же вязаной шапочке и быстрым шагом направился в сторону.
   Они вошли в парадную, нажали кнопку вызова лифта. Лифт шел долго, с девятого этажа, значит, подросток им не пользовался. Тяпа что-то заупрямился, Мария Петровна подхватила его на руки и уже хотела было шагнуть в раскрывшиеся двери, как вдруг Надежда закричала «Стойте!».
   На полу в лифте лежала Зинаида.
   — Господи, ну что же это такое, до квартиры ей не дойти, в лифте уснула. Зина, Зина! — наклонилась Мария Петровна. — Ты что?
   Тяпа вырвался из ее рук и отбежал в сторону с рычанием. Глаза Зинаиды были закрыты, и в тусклом свете лампочки в лифте Надежде показалось, что Зинаида неестественно бледна. Она присела на корточки и попыталась поднять Зинину голову. Капюшон старой куртки тяжело плюхнулся на пол. Он был полон крови.
   — Господи, помилуй! — прошептала Мария Петровна. — Надя, пульс пощупай.
   — Да нет его совсем.
   Открылась дверь квартиры на первом этаже, осветила площадку. Рядом с лифтом валялась Зинаидина сумка, Надежда в темноте ее не заметила, а лампочка на площадке первого этажа была разбита. Дальше началась суматоха. Приехала «скорая», потом милиция. Зинаиду отвезли прямо в морг, сделать уже ничего было нельзя. Тяпа очень лаял на милиционеров, поэтому Марию Петровну с ним отпустили, а Надежду еще долго держали на площадке, пока она не взмолилась. Тогда их участковый, Павел Савельич, спросил разрешения, и Надежда пешком потащилась наверх, потому что в лифте работали криминалисты.
   Злая на весь мир, Надежда позвонила в дверь своей квартиры.
   — Кто там? — спросил муж за дверью.
   — Открывай скорее! — заорала Надежда, потеряв терпение.
   Дверь открылась, на пороге стоял муж с газетой в одной руке и с котом в другой.
   — Почему ты не звонишь своим звонком? — поинтересовался муж. — Если бы позвонила, как мы договаривались, два коротких звонка, я бы открыл, не спрашивая.
   Надежда молча прошла в коридор и плюхнула сумку на пол. Муж стоял на пороге комнаты очень аккуратный, в домашней куртке и тщательно отутюженных брюках, и хоть Бейсик явно предыдущие полчаса провел у мужа на коленях, следов рыжей шерсти на брюках почему-то не наблюдалось. Надежда заглянула в комнату. Там было прибрано, все так, как она оставила, когда уезжала вчера на дачу, горел только торшер у кресла, где муж читал газеты. На диване Надеждин муж Сан Саныч лежал днем, только когда болел.
   — Так что случилось, Надя? — Сан Саныч опустил наконец кота на пол, и Бейсик с живейшим интересом принялся обнюхивать дачную сумку.
   — Зинаиду с девятого этажа в лифте убили! — с маху брякнула Надежда.
   — А ты тут при чем?
   — Мы с Марией Петровной ее обнаружили. Какой-то парень по голове стукнул и убежал.
   — А за что? Насколько я понимаю, денег у нее никогда не водилось.
   — Вот именно, — подтвердила Надежда, и у нее где-то в области желудка шевельнулось неприятное чувство.
   — Ты устала, Надя, — спохватился муж, — я сейчас ужин разогрею, а ты пока душ прими.
   — Нельзя, — вздохнула Надежда, — сейчас менты придут, допрашивать меня будут.
   Сан Саныч поморщился при слове «менты», он никогда не употреблял жаргонных словечек и не любил, когда Надежда их употребляла. Надежда переоделась, причесала волосы, а потом пришел Павел Савельич и позвал ее в соседнюю квартиру к Марии Петровне на допрос. Надежда с радостью согласилась идти, так как не хотела, чтобы муж слышал, что она расскажет милиции.
   С допросом покончили довольно быстро. Надежда с соседкой рассказали все, как было, а на вопрос, почему они задержались на улице и не поехали вместе с Зинаидой, Мария Петровна ответила, что Тяпа, как всякая собака, не любит пьяных и стал бы лаять и рычать на Зинаиду, вот они и решили подождать. Описывая вышедшего из парадной парня, Мария Петровна и Надежда немного разошлись в показаниях. Соседка утверждала, что это совсем мальчишка, подросток, такой он был худенький и щуплый. А Надежде казалось, что парень постарше. Она толком не могла объяснить, почему, и надолго задумалась.
   — Понимаете, походка у него была не мальчишеская такая разболтанная, а вот.., вышел человек из парадной и пошел с целью, а не просто так, уверенно пошел, по-деловому. Подростки так не ходят.
   Опер с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
   Дома муж ждал объяснений.
   — Надежда! — строго начал он. — Почему ты опять возвращаешься с дачи затемно? Ведь я же просил тебя не ездить одной так поздно.