Алексеев Сергей Трофимович. Собрание сочинений (Том 2)

   Около Зимнего дворца тоже народ собрался. Толпятся, ожидают чего-то люди.
   Раздаются смешки в народе:
   - Царь наш, кажись, без войска.
   Ждёт Николай I войска. Пока не идут войска, решил государь обратиться к народу. Подумал: лучше всего прочитать манифест. Пусть знают, что он государь законный.
   - Я государь законный, - заявил государь народу. - Слушайте волю господню.
   Достал Николай I бумагу, выпятил грудь, прочитал:
   - "Манифест..." Знаете, что такое есть манифест?
   Кто-то ответил:
   - Знаем.
   - "Манифест..." - повторил Николай I и стал нараспев читать, что с этого дня не старший брат Константин, а он, Николай, и есть государь законный.
   - Так кто государь законный? - спросил у собравшихся царь.
   Никто ничего не ответил.
   Насупился Николай I. Как же понять молчание? Может, люди не очень поняли?
   - Так кто государь законный?
   Кто-то один нашёлся:
   - Ваше величество и есть государь.
   - Верно, - ответил царь.
   Ждёт Николай I, что сейчас закричат "ура!"
   Однако никто не крикнул.
   Ждёт вторую минуту царь.
   Снова кругом молчание.
   Неловко царю уходить без "ура". Хоть сам ты возьми и крикни.
   - Ура! - закричал Николай I.
   Один из толпы ответил.
   - Ура! - повторил государь.
   Ответили сразу трое.
   - Государю ура! - в третий раз закричал Николай I.
   Теперь уже крикнули многие. Дружно неслось "ура!" За первой волной вторая.
   "Наконец-то неумные поняли", - самодовольно отметил царь. Повернулся, пошёл от толпы. И только теперь увидел. С той стороны Невы, прямо по льду, сокращая дорогу, на Сенатскую площадь, на помощь к восставшим, торопились солдатские роты. Им и кричали сейчас "ура!".
   Скривилось лицо Николая I. От обиды и злобы дёрнулось. А тут ко всему какой-то шутник бросил снежок в государя. Метко пульнул, паршивец. Между лопаток как раз попал.
   - Припечатал, припечатал! - выкрикнул кто-то. - Государев поставил знак.
   КАКОЙ ГРЕНАДЕРСКОЙ РОТЫ?
   Двое дворовых крестьян из-под Луги Фёдор Рытов и Африкан Косой с барским обозом прибыли в Питер.
   Остановился обоз где-то в конце Галерной. Видна отсюда Сенатская площадь. Видны и войска и народ. Бросив на улице сани, побежали крестьяне на площадь, смешались они с народом.
   То тут, то там раздаются возгласы:
   - Долой Николая! Даёшь Константина!
   - Конституцию! Конституцию! - кто-то кричал.
   А вот и вовсе кинжальный голос:
   - На плаху царя, на плаху!
   Слово за словом, слово за словом - разобрались вскоре Фёдор и Африкан, что происходит сейчас на площади, что и к чему.
   - Ну и ну, Африкан. Значит, они за волю.
   - Выходит, что против бар.
   - Так это и наше дело.
   Переглянулись крестьяне:
   - Давай на подмогу!
   Выбирают, к кому бы поближе стать. Облюбовали солдатский изгиб в каре. Туда и направились.
   - Дозвольте, - обратился к солдатам Фёдор.
   - Ух ты, никак, пополнение!
   Рассмеялись солдаты:
   - Какого, скажи, полка? Какой гренадерской роты?
   - Лужские мы, - отвечает Фёдор.
   - Барона Рейндорфа, - сказал Африкан.
   - Калужские, лужские, баронские, графские - наши, короче. Давай становись.
   Сразу пошли вопросы, как в деревне, очень ли барон лют, что говорят мужики о земле и воле.
   Что говорят? Исстрадались совсем мужики - дай ты им только призыв-сигнал, сразу на бар подымутся.
   Заметили люди на площади, что два мужика к солдатским рядам пристроились, тоже поближе к восставшим двинулись. Обступили они солдат. Но тут подошёл офицер:
   - А ну отойди в сторонку.
   - Как так?
   - Мы тоже с вами. Мы заодно!
   - Нам бы вместе, так силы больше!
   - Ступайте-ступайте, - стал оттеснять офицер.
   Второй подошёл:
   - Ступайте, ступайте, не ваше тут дело. Не занимай солдат.
   Оттеснили народ офицеры. Вместе со всеми отошли Африкан и Фёдор.
   Стоят, пожимают плечами:
   - Как так не наше дело?
   - Может, ошиблись с тобой, Африкан? Может быть, господа офицеры ради другого пришли на площадь?
   Нет, не ошиблись лужанс. За народ декабристы, за волю крестьянам. Но только так, чтобы сделать всё это самим. Сторонились они народа. Смуты большой боялись.
   Стоят войска на Сенатской площади. Стоит Николай I на Дворцовой площади: "Придут, не придут полки?"
   Тянется, тянется это ждание. Кончится скоро ждание. Битва не где-то за синим морем. Вот-вот - и на этом она берегу.
   Глава II
   ЖИВ, НЕ УБИТ СОЛДАТ
   ЖЕЛВАКИ НА ЩЕКАХ ИГРАЮТ
   Царь Николай I доволен. Переломилось. Свершилось. Идут на помощь царю войска. Преображенцы идут, семёновцы. Павловский полк, лейб-гвардии конный, Измайловский, Егерский, Кавалергардский её величества полк.
   Шепчут Николаю I советчики:
   - Про пушки, ваше величество, не забыть бы, про пушки.
   - Доставить пушки! - скомандовал царь.
   - Не мешало б охрану к дворцу поставить.
   - Самых надёжных веди к дворцу!
   Осмелел Николай I, переехал поближе к Сенатской площади. Сам расставляет войска.
   - Окружай их со всех сторон. Слева зайди и справа. Конных гони вперёд!
   Шепчут советчики:
   - Ваше величество, к мосту бы послать побольше. Отрезать тот берег Невы.
   Командует царь:
   - Преображенцы, ступай к мосту!
   - Крюков канал занять бы.
   - Живее шагай на Крюков!
   - Прикрыть бы подход с Галерной.
   - Заходи на Галерную!
   В стройном марше идут войска. Раздаются команды ротных:
   - Лево плечо вперёд!
   - Право плечо вперёд!
   - Эскадрон, развернись повзводно!
   Крутится возле царя флигель-адъютант Дурново.
   - Орлы, ваше величество.
   - Орлы, Дурново, орлы, - соглашается царь. - Только как бы они, Дурново, и тебя и меня не клюнули.
   Не унимается Дурново, Николаю щебечет льстиво:
   - Преданы вам, государь, солдаты. За вас хоть в огонь, хоть в воду.
   Грошовая это, конечно, лесть. А слушать царю приятно.
   Вышли войска на Сенатскую площадь. Кольцом окружили восставших. Десять тысяч солдат у царя. У декабристов их меньше тысячи.
   Торжествует царь Николай I. Желваки на щеках играют.
   ГОЛОС ЛЬВИНЫЙ, ПИСК МЫШИНЫЙ
   Торжествует царь Николай I, торжествует, да рано...
   Не менее Московского прославлен лейб-гренадерский полк. Тоже в боях заслужен. Тоже бывал в Париже.
   Не пошёл к царю на Сенатскую лейб-гренадерский полк, пошёл на Сенатскую - к декабристам. Первой в полку поднялась рота поручика Александра Сутгофа.
   - Дружнее, ребята, дружнее! - поторапливал гренадеров Сутгоф.
   Слышится голос ротного:
   - Надеть шинели!
   Предусмотрительным был поручик. Другие явились на площадь в одних мундирах.
   - Взять боевые патроны!
   Решительным был Сутгоф.
   - Ротную кассу не оставляй!
   Командиром он был хозяйственным.
   Схватился командир лейб-гренадеров полковник Стюрлер:
   - Где рота Сутгофа?
   - Ушла на Сенатскую площадь.
   Выбежал Стюрлер на улицу. Стал догонять солдат. Вскочил на извозчика:
   - Живо, разиня, живо!
   Голос у Стюрлера громкий, львиный:
   - Рысью, болван, галопом!
   Догнал он восставших.
   - Стой!
   Идут гренадеры.
   - Стой!
   Заедет полковник слева, заедет справа:
   - Стой!
   Идут солдаты. Чеканят шаг.
   - Дети, - кричит полковник, - остановитесь!
   Тычет он шпагой в спину извозчика:
   - Быстрее давай, скотина. Стой! Трогай! Бери поперёк. Да стой же ты, леший, стой!
   Снова кричит солдатам. Идут гренадеры.
   Обессилел несчастный Стюрлер. Измучил коня извозчик. Понимает полковник - не остановить ему роту Сутгофа, приказал повернуть назад.
   Вернулся Стюрлер к себе в казармы. Едва отдышался, как тут:
   - Ваше высокородие, другие роты пошли на площадь.
   Это поручик Николай Панов повёл остальных гренадеров.
   Выбежал Стюрлер опять на улицу.
   - Стойте! Куда вы! Стойте!
   Не сбавляют солдаты шаг.
   Забежит полковник то слева, то справа:
   - Стойте! Куда вы! Стойте!
   Не сбавляют солдаты шаг.
   Опередил командир колонну, стал поперёк пути:
   - Братцы, стойте! Братцы, побойтесь бога!
   Не сбавляют солдаты шаг. Чуть не растоптали солдаты Стюрлера.
   "Разбойники", - хотел прокричать полковник. Однако не вышло наружу слово, раздался какой-то сип.
   Чуть не плачет бедняга Стюрлер. Давит себя в кадык. Ясно всем, что охрип полковник. Ни за что пропал его голос львиный. Остался мышиный писк.
   ЗАБЛУДИЛСЯ
   На помощь к восставшим торопился и гвардейский морской экипаж. Становились матросы в строй тут и вспомнили вдруг про патроны: брать их, не брать?
   - А что тут думать, конечно, брать!
   - Что же это за ружья, если в дулах, как в дудках, пусто!
   - Давай волоки патроны!
   Вот и послали матросы на склад фельдфебеля Чиркова. Нагрузился Чирков, тащит патронов гору.
   Идёт матрос улыбается, ношей своей доволен.
   И вдруг где-то на лестничном переходе столкнулся фельдфебель с самим бригадным командиром генералом Шиповым.
   - Куда ты? - окликнул его генерал.
   Растерялся Чирков - генерал, да ещё бригадный! Слетела с лица весёлость. Замямлил невнятное что-то матрос.
   - Назад! - скомандовал Шипов.
   Повернулся Чирков, патроны понёс обратно.
   Шагает и думает: "Как же так, зачем же иду назад, что я скажу товарищам? Эх, была не была..."
   Вернулся Чирков на склад. Минуты две простоял за дверью. Вышел опять наружу. Понёс патроны другой дорогой.
   Идёт, улыбается вновь матрос и вдруг снова встречает Шипова.
   "Ну, - понимает матрос, - пропал". Спрятаться негде. Повернуться и вовсе поздно. Рядом совсем генерал.
   - Ты что же приказ не выполнил?!
   И вдруг не растерялся, нашёлся матрос:
   - Никак нет, - отчеканил. - Заблудился я, ваше превосходительство. Не той дорогой на склад пошёл!
   - Заблудился? В казармах своих заблудился?!
   - Так точно, ваше превосходительство.
   Посмотрел на Чиркова Шипов, хитринку в глазах заметил.
   - Так, так. Заблудился, значит. Не той дорогой, сказал, пошёл. Шипов повысил голос: - Тем, что примкнул к мятежному сброду, вот ты где заблудился, любезный.
   - Никак нет, - произнёс Чирков.
   - Что - никак нет?
   Совсем осмелел матрос. Глянул на генерала.
   - Тут я точной пошёл дорогой.
   Обошёл генерала Чирков, потащил свою ношу дальше.
   Не окликнул матроса Шипов. Ни к чему, бесполезно - понял.
   НЕПОКОРНЫЙ ВЗВОД
   Неспокойно в Финляндском полку. Вот-вот и восстал бы полк. Однако замешкались здесь офицеры. Пока решали, идти ли им на Сенатскую площадь, пока дали команду солдатам строиться, пока становились в ряды финляндцы, прискакал от царя посыльный. Оказался посланец проворным, увёл за собой солдат.
   Идут солдаты, дорогой думают:
   "Эх бы чуть-чуть пораньше!"
   "Как не к месту посыльный прибыл!"
   "Не ждать бы нам офицеров - самим идти!"
   Вторым в колонне шёл взвод декабриста поручика Андрея Розена. Любят солдаты Андрея Розена. Любит Розен своих солдат.
   Вышли солдаты на берег Невы. Свернули на Исаакиевский мост. Вот и видны впереди восставшие.
   На середине моста финляндцев остановили. Прозвучала команда:
   - Патроны в ружья!
   Зарядили солдаты ружья. "Неужто будем в своих стрелять?!"
   - Вперёд! - прокричал генерал. Он и был от царя посыльным.
   Перекрестились солдаты, сделали шаг вперёд.
   И вдруг:
   - Стой!
   Это скомандовал Розен.
   Остановились солдаты.
   - Вперёд! - повторил генерал.
   - Стой! - снова скомандовал Розен.
   Не тронулись с места солдаты. Не тронулся взвод, а за ним и другие. Стоят на мосту финляндцы.
   Забегали верные царю офицеры, понукают они солдат:
   Вперёд, вперёд! Что вы, оглохли? Команды не слышали?
   Слышали, как же, глухих тут нет. "Стой" же была команда.
   - Не "стой", а "вперёд", - надрываются офицеры.
   - "Вперёд" мы не слышали, слышали "стой".
   Так "стой" же кричал поручик. Генерал вам сказал: "Вперёд!"
   - Не знаем, не знаем, - твердят солдаты. - Мы нашего взводного только и слышали.
   Так и остались стоять на мосту финляндцы. Загородили они движение. Не могут другие войска пройти.
   Хотел Розен прорваться на Сенатскую площадь. Но заслонили проходы войска царя. Не пробиться сквозь них финляндцам.
   Хотел повернуть назад. Но и тут уже стали царские силы. Попал в окружение взвод.
   Стоят на мосту солдаты:
   - Эх бы чуть-чуть пораньше!
   - Как не к месту посыльный прибыл!
   - Не ждать бы нам офицеров - самим идти.
   И Розен о том же думает: "Взялся за меч - на пальцах считай минуты".
   ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ
   Казармы лейб-гренадерского полка находились по ту сторону Невы. Поручик Сутгоф повёл свою роту на Сенатскую площадь кратчайшей дорогой, прямо по льду Невы. Гренадеры во главе с поручиком Пановым шли через Дворцовую площадь. Торопились солдаты. Идут то шагом, то вдруг - бегом.
   Тут на Дворцовой площади и повстречали лейб-гренадеры царя Николая I. Приехал сюда на минуту царь.
   Когда император увидел бегущих солдат, вначале подумал: свои, надёжные. Даже крикнул:
   - Остановитесь! Куда вы? Я тут!
   Задержались на миг гренадеры. Узнали они царя.
   И Николай I опознал солдат. Ему уже доложили, что взбунтовался лейб-гренадерский полк.
   Замерло сердце у царя-императора. Гренадеров семь или восемь сотен. В охране царя пятьдесят человек, не более.
   Взглянул Николай I на солдатские лица. Лица как лица: юные, старые, в морщинах, безусые, суровые, нежные, красивые лица и так себе, - много кругом солдат. Однако со страху царю Николаю солдаты кажутся все на одно лицо. И конечно, лица у всех ужасные. Что ни солдат, то разбойный вид.
   "Дёрнул господь окликнуть, - сам на себя обозлился царь. - Эка какие рожи! Что им штыком прикончить".
   Бывает так, что в испуге вдруг человек находчив. Нашёлся и Николай I.
   - Вам на Сенатскую?
   - Так точно.
   - Раздайся! - подал охране команду царь.
   Расступилась охрана. Побежали лейб-гренадеры дальше.
   - Пронесло, - прошептал Николай I.
   Когда потом во дворце вспоминали об этом случае, все говорили:
   - Какой благородный у нас государь! Сам разрешил мятежному сброду идти на площадь.
   Флигель-адъютант Дурново и тут больше других старался:
   - Золотое сердце у государя. Добрейшей души человек наш государь.
   Кивал головой Николай I. Видать по всему - соглашался.
   "ЭТОТ ДУРАЦКИЙ СЛУЧАЙ"
   Когда верные царю войска окружили восставших, не стал Николай I тратить напрасно время. Дал он команду конным идти в атаку.
   Полковник Вельо хвастал царю:
   - Да я их, ваше величество, вот этой самой рукой, - поднял он руку, взмахнул палашом, - враз приведу к смирению. Побегут у меня злодеи.
   - Вперёд! - скомандовал конным Вельо.
   Устремились вперёд драгуны.
   Однако не дрогнули восставшие на Сенатской площади. Встретили конных огнём солдаты.
   Остановились, попятились конные.
   - Вперёд! - надрывается Вельо. - Орлы, вперёд!
   Однако атаки конных всё тише и тише. Даже та, что считалась первой, если сказать по правде, но отличалась особой силой.
   Объясняют драгуны:
   - Кони у нас не подкованы.
   - Не наточены палаши.
   Ясно слепому - хитрят драгуны.
   Да и восставшие стреляют скорее для вида. Пули проходят поверх голов.
   Понимают драгуны - гренадеры нарочно стреляют вверх. Не хотят убивать своих.
   Понимают гренадеры - драгуны нарочно в атаках плохи. Не хотят разгонять своих.
   Понял это и царь Николай I. Дал он сигнал прекратить атаки.
   Неудобно царю признаваться в том, что драгуны нарочно щадили восставших. Объясняет своим приближённым:
   - Кони у них не подкованы. Не наточены палаши.
   Делают вид приближённые, что так и есть всё на самом деле. Повторяют слова государя:
   - Кони у них не подкованы.
   - Не наточены палаши.
   Без смертей обошлись атаки. И всё же с потерей один нашёлся. Пострадал сам полковник Вельо. Лишился руки полковник.
   Когда он занёс палаш и кричал громко команды, кто-то в руку ему и стрельнул. Пуля попала в локоть. Вскрикнул полковник, выпал палаш.
   Сокрушался полковник Вельо:
   - Наглецы! Стервецы! Злодеи! Да если бы не этот дурацкий случай, кивал на повисшую плетью руку, - я бы в момент их привёл к смирению!
   Как видно, Вельо любил похвастать. Даже конь, на котором сидел полковник, хотя он всего и обычный конь, и тот при этих словах не сдержался.
   Рассмеялся драгунский конь.
   ФАМИЛЬНОЕ ПРАВО
   Молод. Весел. Как тополь строен. Золотистые кудри. Соболиные брови.
   Это и есть Бестужев. Пётр Бестужев - кронштадтский мичман.
   Вот он мчится в санках по первому снегу. Как ветер летит рысак. Вьются по ветру кудри. Золотистые кудри. В серебро разукрасились брови. Соболиные брови.
   В числе декабристов Бестужевых было четыре брата: штабс-капитан Александр Бестужев, штабс-капитан Михаил Бестужев, морской офицер Николай Бестужев и Пётр. Пётр Бестужев - младший из братьев. Годами и чином младший. Он мичман пока всего.
   Полны отваги братья Бестужевы. Преданны общему делу. Двое из них, Александр и Михаил, вместе со штабс-капитаном Щепин-Ростовским привели на Сенатскую площадь Московский полк. Николай, из братьев он самый старший, призвал к восстанию гвардейский морской экипаж, привёл моряков на Сенатскую площадь. Пётр...
   Любят старшие братья младшего, оберегают. В канун восстания договорились они отправить Петра подальше от Петербурга, в Кронштадт, к месту военной службы. Состоял молодой Бестужев в адъютантах у командира Кронштадтской крепости.
   Брат Николай, прощаясь, сказал:
   - Не смей возвращаться назад без вызова.
   Брат Александр добавил:
   - И даже если услышишь стрельбу, чтобы в руки не брал оружия.
   Михаил от Петра потребовал:
   - Дай слово, если придёт беда, для матери стать опорой.
   Не стал младший перечить старшим. Уехал в Кронштадтскую крепость. Успокоились старшие. И вдруг на Сенатской площади в самый разгар восстания заметили братья знакомые брови, знакомые кудри. Золотистые кудри. Соболиные брови.
   - Как ты посмел!
   - Мальчишка!
   - Немедля ступай отсюда!
   - Не уйду, не уйду! Право на то имею.
   - Марш отсюда, немедля марш!
   - Не уйду, не уйду! Право на то имею.
   "Ну и наглец, - поразились братья. - Право ещё придумал!"
   - Кто же право тебе пожаловал?
   - Вы, - отвечает младший.
   - Мы?! - возмутились старшие.
   - Вы, - повторяет Пётр. - Право моё - фамильное. Я, как и вы, Бестужев.
   ОТЕЦ СЕРАФИМ И ОТЕЦ ЕВГЕНИЙ
   Не смог генерал Милорадович уговорить солдат. Не разогнали восставших конные.
   Задумался царь Николай I: что бы ещё придумать?
   Кто-то шепнул царю:
   - Ваше величество, слуг бы господних послать к злодеям.
   Понравилась мысль Николаю I. Приказал он срочно вызвать к себе попов.
   Явились отцы святые - отец Серафим и отец Евгений.
   Глянул царь Николай на отца одного, на отца другого:
   - Ну что же, ступайте с богом.
   Подкатила карета. Уселся в карету отец Серафим. Уселся в карету отец Евгений.
   - Боязно что-то, - шепчет отец Серафим.
   - Аж мурашки идут по телу, - отзывается поп Евгений.
   Приехали они на Сенатскую площадь. Остановилась карета. Вылез наружу отец Серафим, вылез отец Евгений. Подошли святые отцы к восставшим. Задрали кресты в поднебесье.
   - Побойтесь бога. Он всё видит, всё слышит, - начинает отец Серафим.
   - Он всё видит, всё слышит, - повторяет отец Евгений.
   - Покарает за дело такое господь, - продолжает отец Серафим. Наложит проклятие вечное.
   - Наложит проклятие вечное, - повторяет отец Евгений.
   Неловко солдатам от этих слов. Притихли, потупили головы.
   Вовсю разошёлся отец Серафим, даже ногой притопнул:
   - Гореть вам, отступники, в пламени адовом. Не видеть вам райских садов.
   - Не видеть вам райских садов, - повторяет отец Евгений.
   Всё шло у попов хорошо. Но вдруг среди солдат озорник нашёлся.
   - Фьить! - присвистнул какой-то лихой гренадер. И лицо на страшный манер состроил.
   Сбился с мысли отец Серафим.
   На полуслове запнулся отец Евгений.
   Хихикнули дружно солдаты. А тут ко всему ударили вдруг барабаны. На парадах не выбивали солдаты такую дробь, как тогда на Сенатской площади.
   Показалось святым отцам, что расступилась земля под ними, что в небе грохочет гром.
   Схватился за уши отец Серафим. Схватился за уши отец Евгений.
   - Боже, спаси, помилуй!
   Развеселились совсем солдаты:
   - В церковь ступайте, святые отцы. Тут нам попов не надо.
   Пытался отец Серафим снова начать о боге. Только раскрыл в полуслове рот, как тут же солдаты опять подняли такой барабанный стук, что даже царь Пётр I на своём пьедестале вздрогнул.
   - Ступайте, ступайте! - кричат солдаты. - Разберёмся без вас, без бога!
   Кто-то пристукнул ружейным прикладом. Кто-то лязгнул для большего веса штыком. А тут гренадер-озорник снова состроил такую рожу, что обоим отцам показалось вдруг, будто бы сам дьявол своей особой явился сюда на площадь.
   Попятились слуги господни. Повернулись - и прочь отсюда.
   - Свят, свят, - крестился отец Серафим.
   - Ик, ик, - икал от испуга отец Евгений.
   СНАРЯДЫ
   Коротки в Петербурге зимние ночи. Солнце взошло и тут же бежит к закату.
   Боялся царь Николай темноты. Пойди уследи в темноте за солдатами. Не верил в преданность войск Николай I. Не покидала царя тревога: "Защищают пока меня, а сами небось, как бы к злодеям, думают".
   Шепчут царю приближённые:
   - Многие, ваше величество, ждут темноты. Перебежки возможны. Слухи идут нехорошие.
   Посмотрел государь на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Ещё час и совсем стемнеет.
   Николаю I представилось страшное. Взбунтовались кругом полки. В темноте осмелел народ. Всколыхнулось, как море, Сенатская площадь. Бегут на него солдаты. Тянут вперёд штыки. Содрогнулся от мысли подобной царь. Подумал: спасение в пушках.
   Давно уже отдан о них приказ. Время идёт. Однако что-то не едут пушки.
   - Где пушки? - вскричал Николай I.
   Разбежались в момент посыльные.
   Ждёт государь. Слез с коня. Словно в клетку посаженный волк, взад-вперёд перед свитой ходит.
   - Прибыли пушки, - наконец доложили царю.
   - Где пропадали?! - грохочет царь.
   Объясняют артиллеристы:
   - Коней запрягали, ваше величество. Дюже брыкались кони. Пушки - хоть на руках кати.
   - "Брыкались"! - ругнулся царь.
   А сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи".
   - Заряжай! - скомандовал государь.
   Офицеры бросились к орудиям, смотрят - снарядов нет.
   - Снарядов, ваше величество, нет.
   Вскипел Николай I, набросился на артиллеристов.
   - Торопились очень, - объясняют артиллеристы. - Впопыхах, государь, забыли.
   - "Впопыхах"! - кричит Николай I. - Болваны! Скоты! Разини!
   А сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи".
   Смотрит царь с тревогой на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Полчаса - и совсем стемнеет.
   Послал Николай I на склад посыльных. Вернулись посыльные.
   - Ваше величество, нет снарядов.
   - Как - нет?
   - Не дают их на складе.
   - Как - не дают? - взревел Николай.
   - Ваше величество, бумагу от величества вашего требуют.
   "Измена", - подумал царь. Пробил его пот холодный. Пишет бумагу царь, а сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут".
   Поднял снова глаза он к небу. Сереет, сереет, сереет восток. Вот-вот и совсем стемнеет.
   ЧТО ОТВЕЧАЕТ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ
   Великий князь Михаил был младшим братом царя Николая I. Пока царь ожидал снарядов, решил он к восставшим послать Михаила.
   - Пообещай им чего желают. Уговори.
   Не хочется ехать к войскам Михаилу. Однако что же тут делать. Сел на коня, поехал. Правда, с изрядной свитой...
   Декабрист Вильгельм Кюхельбекер больше всего любил книги. На службе военной не был. Верхом на коне никогда не сидел. Сабли в руке никогда не держал. Как стреляет ружьё, не знал.
   Был он школьным другом поэта Пушкина. Сам сочинял стихи. "Кюхля" нежно называли его друзья.
   Добрым, отзывчивым был Кюхельбекер. Один недостаток - уж больно вспыльчив. Обиделся на кого-то однажды Кюхля, вызвал обидчика на дуэль.
   - Кюхельбекер - и вдруг дуэль! - хохотал, узнавши об этом, Пушкин.
   Однако Кюхля хотел стреляться. Дуэль состоялась. Целил Кюхля в обидчика, попал в своего секунданта. Хорошо, что не в голову, только шляпу ему пробил.
   - Друг Кюхельбекер, вот мой тебе совет, - сказал после дуэли приятелю Пушкин, - никогда не бери пистолетов в руки.
   Но Кюхля взял. 14-го декабря Кюхельбекер оказался в числе восставших. Вот он шагает по площади. Высокий, сутулый, не в мундире гвардейском, не в шляпе с султаном, в гражданском поношенном платье. Держит в руках пистолет.
   - Свобода, свобода. Ура - свободе! - кричит восторженно Кюхельбекер.
   Дважды ронял пистолет он в снег. Давно в нём заряд подмочен. Не понимает того Кюхельбекер. Уверен в оружии грозном. Устал от ожидания долгого Кюхля. Хочется Кюхле действовать.
   Узнал Кюхельбекер, что к восставшим подъехал великий князь, решил застрелить Михаила. Подошёл он вплотную к великому князю. Поднял руку, навёл пистолет. Дуло всаднику в грудь направил.
   Увидел дуло князь Михаил, чуть с седла не слетел от испуга.
   Нажал на курок Кюхельбекер. Щёлкнул курок, и только.
   Развернул Михаил коня. Мчал от восставших ветром. Вернулся назад к Николаю, лопочет что-то совсем невнятное.
   - Что говорят злодеи?
   - Б-б-б, - трясутся у великого князя губы.
   - Согласны сложить оружие?
   - Б-б-б, - отвечает великий князь.
   САВВАТЕЙКА
   Два брата, Игошка и Савватейка, вот уже третий час сидят на железной крыше.
   - Домой хочу, - хнычет Савватейка.
   - Сиди, сиди, - успокаивает брата Игошка. - Зорчее смотри на площадь. Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь.
   Удобно на крыше. Место хорошее. Рядом сенатский дом. Всё видно. И офицеры видны, и войска, и народ.
   Наблюдали ребята отсюда и то, как ходили в атаку конные, и как приезжали к восставшим святые отцы, и как появились на площади пушки.