Алексеев Вячеслав. Экспедиция (Часть 1)

   - Ты сказал - Рурик?
   - Да, а что, знакомое имя?
   - Имя - не знаю, а вот слово не скандинавское. Руриком - сокола зовут, это росское слово, не мог викинг такое имя носить. Ладно, дальше сказывай.
   - Странно, в нашем мире все считают Рюрика скандинавом, он с воинами на купеческих ладьях приплыл к Киеву с севера, а киевляне, думая, что это торговые гости, открыли ворота, тут то город и захватили. Хм... Хотя у Рюрика два брата были, все вместе они жили в северных городах - Новгороде или Пскове, и сведений, что эти города тоже захватывали - не имеется... Может там они и родились... Тогда действительно, Рюрики - не викинги...
   - Дальше что было?
   - Потомки Рюрика собрали разрозненные племена русичей под свою руку, разбили хазар и укрепили Русь, как единое государство, присоединив древлян, дреговичей, вятичей...
   - Ты сказал, Рурики укрепили Русь в единое государство, но перед этим, что государство уже было и с ним иноземцы считались. Одно из утверждений ложно.
   - Хм... Наши историки говорят говорят, что именно Рюрик объединил племена, хотя действительно, в Европе Русь была известна задолго до него. Не знаю, как объяснить такую нестыковку событий.
   - Ладно, дальше продолжай.
   - После Рюриков спустя лет сто религию поменяли - тогдашний князь Владимир принял византийское христианство. А на вашего брата - волхва гонения начались. Спустя еще лет двести - на Русь напали новые степняки татаро-монголы, и покорили ее на долгих триста лет...
   Долго рассказывал Стас историю государства Российского, до самого олимпийского 80-го года дошел, и даже сделал предположительный прогноз на будущее, припоминая прочитанные книги фантастов. Всеволод слушал, не перебивая, лишь изредка уточнял непонятные слова и события. А по окончании выдал свое резюме: жизнь России выдалась не сладкая, и во всех бедах виноват Рюрик.
   Стас, посчитав, что волхв обиделся на принятие христианства, начал доказывать преимущества этой монотеистической религии для блага объединения государства, на что волхв ответил совершенно неожиданно:
   - Может быть смена богов и полезна, но только не такая. Другой выбор нужно было делать. Ты сам сказал, что христианство имеет две ветви, и все страны выбрали ту, где власть жрецов превыше княжеской, а Русь - наоборот, в которой князь стоит над жрецами.
   - Да, в европейских странах Папа превыше королей, а у нас царь менял патриархов, как перчатки. Но...
   - Тем самым Русь осталась один на один со всеми невзгодами, в то время как в других странах - единый жрец направлял общие усилия разных государей. Не потому ли новое племя степняков на триста лет захватило разрозненные русские княжества и ничего не смогло сделать с государствами другой религии? Общие знания, передаваемые жрецами, несмотря на, как ты ее назвал, светскую власть, общий алфавит - это очень много значит. Русь после Рюриков огородилась от других стран - эта самая большая ошибка.
   - Хм... Я как-то не думал о таком повороте...
   - И вторую ошибку сделали потомки Рюрика - они разбили соседнее государство хазар, с которыми можно было мирно соседствовать, оголив свою страну от большой степи. И вот тебе результат. А дальше - все покатилось комом, когда одна невзгода тянет за собой другую. И я, кажется, понял почему ваши историки ничего не знают про до Руриковскую Русь. Он был захватчиком, и как любой захватчик первым делом уничтожил все упоминания о побежденных правителях Руси, о киевских князьях. Не мог чудь, прусс или кто там он был, принести государственность полянам. У полян, особенно киевских, княжеские рода намного древнее будут. А уж скандинавом - и подавно быть не мог - викинги два форта объединить не могут, где уж им государственность полянам предлагать? А вот с последними годами твоего времени, что-то совсем не понятно - ты говоришь одно, а думаешь совсем другое. Давай-ка еще раз пройдемся по тем событиям, где вы своего князя убили...
   Слово Всеволод сдержал. Рассказал все о том окошке, через которое сам путешествовал. А когда Стас ушел, волхв еще очень долго сидел, прикрыв глаза, восстанавливая в памяти картину событий и раскрашивая образы из головы странного, но полезного гостя. Очень много интересного увидел волхв, и даже зная, что многого ему попросту не понять, он хотел уловить суть...
   Да, очень много интересного - куча мелочей, о которых Стас не вспомнил, которые посчитал ненужными и незначащими...
   Потом Всеволод словно очнулся: поднялся с места, велел одному из учеников принести принадлежности для письма. Немного поразмыслив, принялся выводить на березовой коре неровные строчки крупных латинских букв. Старался ничего не упустить, надеялся передать поточнее.
   Он даже и подумать не мог, что еще много сотен зим спустя будут будоражить умы шарлатанов, алхимиков, сатанистов, магов и просто, якобы, ведьм свитки с тайным знанием, оставленные древним волхвом. Многие проведут годы в поисках "скрижалей" и многие будут считать, что свитков на самом деле не существует...
   А потом их найдут, именно те самые тонкие листы из березовой коры с неровными словами на латыни. И за пророческими записями потянется кровавый след, и записи будут разделены на несколько частей, чтобы продолжить свой путь к всемирной известности...
   Большая их часть, вместе со спасающимися от христиан волхвами, попадет в Европу: шарлатан-алхимик провансалец Мишель Нострадамус получит известность, прослыв истинным пророком, и оставит после себя ЦЕНТУРИИ стихотворные переработки неуклюжих строчек Всеволода. И ученые станут биться над расшифровкой запутанных объяснений...
   А могила шарлатана, коим Мишель действительно будет являться, подвергнется осквернению после его смерти. И это послужит справедливым наказанием за предречение бесчисленных кровопролитий, переворотов и перемен.
   Но катрены будут написаны:
   "Деяния предков свой век отслужили,
   И череп разбит у старинных дворцов,
   Ни в чем не повинных хватали и били,
   Виновный скрывается в чаще лесов."
   "Совсем не того ожидали так долго,
   Ведь выпрыгнул зверь из народной мечты.
   Нагих и голодных мятеж взял в дорогу,
   С гор катится буря и в души стучит."
   Отдельные листки попадут к церковнослужителям уже киевской Руси и будут передаваться из поколения в поколение, числясь в списках самых тайных документов церкви, пока однажды не найдут себе нового хозяина, человека по имени, звучащем схоже с Немчином. Именно Немчин будет говорить о капище в стольном граде, храме, который будет уничтожен. А на месте капища появится водоем для бесцельного омовения... В конце-концов, Немчин приплетет и кое-что от себя, чтобы поддержать слухи о своем провидческом таланте: "И восстановит храм Сатана!" Как ни странно, про восстановление храма он не ошибся...
   А пока что - Всеволод, главный волхв русичей, только создавал своей рукой все эти события. Он чувствовал, что надо торопиться - чтобы успеть записать все полученные знания...
   23.
   Обратный путь по течению реки проскочили быстро. Уже подъезжая к Воже Стас вновь остановил ладью у высокого обрывистого берега, который еще весной не позволили ему обследовать Неждан с Кокорем. В этот раз он сумел уговорить воина - сделать небольшую остановку:
   - Да я только гляну, чего ты беспокоишься? Минут десять, и обратно! Пойми, если там есть выход руд или каменного угля - Вожа будет жить припеваючи долгие-долгие годы, и все время, проведенное в поисках месторождений, не пропадет задаром. - Стас похлопал спутника по плечу, быстро поднялся по обрыву и исчез.
   - Вот проведает кто... - Кокорь беспокойно оглядывался.
   Прошло полчаса, но Стас не появлялся. Воин вытащил лодию на берег и полез вслед за геологом. Едва забравшись наверх, он услышал сдавленный вскрик и тут же поспешил на голос.
   Стас лежал на дне ловчей ямы, замаскированной тонкими ветками и дерном. На дне были установлены острые осиновые колья и, судя по положению тела, геолог, падая, на один из них напоролся.
   - Стас, - позвал воин сверху, - ты жив? - и добавил неуверенно:
   - Уходить надо.
   Стас застонал.
   - Ох, беда-беда, - Кокорь срубил мечом небольшое деревце, спустил его в яму и полез к напарнику.
   Весь путь до места, где оставили лодию, воин нес геолога, потерявшего сознание. На берегу наскоро осмотрев и перевязав рану, затащил его в лодию и погнал опять вверх по течению, уплывая подальше от поселка. Под вечер, когда, забившись в одну из многочисленных проток, воин стал перетаскивать геолога на берег, Стас пришел в себя. Кокорь объяснил, что Стас пропорол бок, сломал несколько ребер и потерял много крови, но тем не менее - в поселок ему теперь нельзя: Ромил непременно узнает, что кто-то чужой попал в ловушку при капище, а по характеру раны - сразу определит виновника, и тогда Стаса ждет лютая смерть на алтаре. Ведь непосвященный чужак может увидеть богов только перед своей смертью, вот потому-то он, Кокорь, и решил, что лучше будет увести Стаса подальше от других глаз, а там - будь что будет: либо выздоровеет, либо... Пока рассказывал, собрал костер, повесил вариться утиную уху, а геолога укрыл брезентовым тентом.
   Тихим голосом, чтобы не беспокоить рану, Стас спросил:
   - И куда же нам теперь добираться?
   - Есть тут недалеко одна лесная заимка, в ней никто не живет, придется в ней зимовать.
   - Не, зимовать нельзя, мне Всеволод рассказал - как нам всем к себе домой вернуться... и самое позднее - в середине зимы мне нужно быть в Воже, чтоб к дыре успеть, иначе еще на год задержимся.
   - Ничего, до зимы еще далеко, может и поправишься к тому времени.
   - Почему же ваши боги такие жестокие, что даже посмотреть на них нельзя? И что, часто у вас людей за просто так убивают?
   - Как это? - Кокорь удивился. Это что за придумки?
   - Да в капище, в капище! - несдержанное восклицание пробудило боль и Стас стиснул зубы...- Костей человеческих гора,- шипел он,- кровищи засохшей море на алтаре! Черепа на кольях висят. Людей в жертву приносить, это уж вообще... - он отхлебнул горячего утиного бульона и поморщился.
   - Так боги, они ж требуют жертв, не за так ведь нам помогать! И когда победу какую и когда урожай хороший...
   - Ну-ка! Значит, когда мы хуннов побили, Ромил тоже кого-то в жертву принес? - Несмотря на слабость и боль при каждом вздохе, Стас распалялся все больше, озлившись на всех русичей, которые ничего и не подумали рассказать гостям.
   - А как же,- отозвался Кокорь,- один из наших, дружинник - изменил против нас хуннам, а боги все видят.
   - Расскажи, как было.
   - Ну, трус этот Мартемьян, каждый ведал. А как мертвых спроводили Ромил решил его в благо дарение богам отдать. Он если что решил - только воевода помешать и может. А воеводе тоже изменщики не к делу - он брата нашего и отдал.
   Стас даже выяснил, как приносят в жертву. А после отложил в сторону кружку с бульоном - еда не лезла в горло.
   - Пей, - просто сказал Кокорь, для которого принесение в жертву богам человека было в порядке вещей, - тебе сейчас утиная ушица в самую пользу, крови ты много потерял, нужно уху пить. А то хочешь - свежей крови попей, я еще уток набью...
   Тащил Кокорь Стаса до избушки на себе, на следующий день перенес и все вещи. Начал лечить. К счастью для геолога, Кокорь, как и любой опытный воин, разбирался в ранах не хуже иных докторов. Вот только нужные ему травы все завяли и не имели целебной силы. И с едой первое время было трудно утки улетели на юг, зверя по чернотропу без собаки не очень-то и найдешь, а по реке перед ледоставом во всю плыла шуга и сети тоже нельзя было ставить.
   А с первым снегом в избушке объявился Неждан и был страшно удивлен, увидев Кокоря со Стасом: тех почитали в поселке погибшими или попавшими в плен к степнякам. По словам рудознатца, оба москвича, оставшись в поселке, обустроились, переженились и прекрасно себя чувствуют, хотя и жалеют своего непутевого начальника... иногда говорят, что он, Стас то есть, еще очень даже может быть жив.
   Рассказал Неждан и том, что степняки хотели погубить богов, но попав в одну из ловушек - ушли ни с чем, и, как сказал Ромил, кого-то унесли мертвым. При этих словах Стас с Кокорем переглянулись. А именно в этой избушке Неждан сам зимовал который год, охотясь на соболей, куниц и белок. Стас к тому времени уже вставал и медленно передвигался по дому без посторонней помощи. Неждан поинтересовался - что же произошло со Стасом, на что Кокорь немедленно ответил: дескать, степняки ранили, может даже те самые, что на капище пробирались.
   Оставшись наедине со Стасом, Кокорь заметил, что скорее всего Неждан понял - кто был на капище, и где геолог получил свою рану.
   Стас ответил спокойно:
   - Ничего, до весны он отсюда не уйдет, а нас к этому времени в поселке уже не будет.
   Через месяц Стас, несмотря на слабость, довольно уверенно ходил и принялся упрашивать Неждана с Кокорем взять его с собой на охоту. Собственно, он твердо решил уйти в поселок до нового года и пешим маршрутом хотел лишь проверить свои силы. Рудознатец отнекивался, дескать, куда тебе, полежи еще, окрепни. Наконец, в один из вечеров он принес третью пару лыж.
   - Готовься, завтра по утру все вместе пойдем.
   "Камус - древнейшая вещь!" - думал Стас, скользя вслед за Кокорем и Нежданом по лыжне. - Куда до нее нынешним мазям и смолам. Подбил лыжи жесткой шкурой с сохатиных лодыжек и с любой горы скатишься не хуже горнолыжника, а на подъеме спокойно идешь напрямую в пол-отвеса, лишь бы хватило силы одолеть крутизну.
   Они вышли на рассвете, и встали на утоптанную лыжню, проторенную за месяц Нежданом по косогорам, через глухие хвойные массивы, между валунами, покрытыми снежными шапками, между парящими незамерзающими ключами. Здесь, в темных ельниках шныряют по ночам в поисках наживы проворные соболя и куницы.
   Стас перевел дыхание, слабость все же давала себя знать. Морозный воздух студил зубы и слеплял ресницы. Но после такой пробежки стало жарко. Да, при такой ходьбе не застынешь! Охотники отмахали около часа, а лыжня все тянется и тянется дальше по охотничьим угодьям рудознатца - от одной ловушки к другой.
   Остановка, Стас привалился к неохватному стволу. У соседней елки очередная кулема: шалашик из сухостоин, приваленных к дереву. С виду похоже на кучу хлама, который любит обшаривать любопытный соболь. К тому же сооружение защищает ловушку от снегопада. Рыская под стволами деревьев, зверек подходит к куче лесного хлама, чует желанную добычу, прыгает и... Но на этот раз кулема пустая - ни соболь, ни куница не приходили.
   - Недалеко бродил, - заметил Неждан.- Ничего, еще попадется. Эта кулемка у меня ловкая.
   Рудознатец снял лыжи и, проваливщись чуть не по пояс, подтащил новые хворостины, подправил шалаш. В нем на конском волоске висит приманка глухариная голова. Под ней собственно ловушка, засыпанная снегом. Неждан деревянной лопаточкой расчистил место, заново насторожил капкан, со стороны напоминающий то ли арбалет, то ли самострел, заканчивающийся деревянной рамкой, а вместо стрелы - плашка, выстреливающая вскольз по рамке. Устройство было заранее проварено в еловом растворе и сейчас еще раз протерто лапником. Сверху положен полотняный лоскут, пропитанный каким-то жиром, чтобы не обледеневал сторожок защелки. Осторожно присыпали ловушку снежком, припорошили сверху самым легким пухом, а по бокам, как бы невзначай, охотник воткнул две веточки - воротца. Все пространство вокруг разровнял, замел следы.
   - Теперь бы малость буранчиком присыпало, чтобы не заметно было, как мы тут орудовали,- говорит Неждан. - А то соболишка не прост...
   И лыжня потянулась дальше - от затески к затеске, от кулемы к кулеме... Добыча соболей да куниц, местного денежного эквивалента, - не любительская забава. Тут нужны крепкие ноги, могучие легкие и верный глаз. Неждан за день обегает что-то около двухсот кулемок. Лишь в этот день, учитывая слабость навязавшегося попутчика - решил заметно сократить маршрут.
   А так, шагает он ежедневно по тайге с темной зари, определяя путь по затескам, переходя незамерзающие ключи - то по горбатым лесинам, то по кладышкам-жердям.
   Сколько кулем прошли - десять, двенадцать? Сколько же впереди? И пока все пустые. Непросто изловить лесного бродяжку...
   К вечеру, когда снова пришлось идти на подъем, Стас заметно отстал. Перед каждым крутым пригорком он останавливался, набирал дыхание. А ноги гудят. И лыжи стали неподъемными!
   - Сколько же еще шагать? - не вытерпел геолог.
   - Недалеко.
   - Знаю я твое недалеко, - рассердился Стас.
   - Приустал значит! - рассмеялся Неждан. - Ничего, мимо избушки не пройдем, хотя и притемняет, пожалуй. Я говорил: не бери свое ружье - лишняя тяжесть. Вон Кокорь, даже меч не взял, хотя в поселке без него из дома не выходит.
   Неждан ходит по лесу с легким луком и десятком стрел на случай, если попадется глухарь или рябчик. Ни рогатины, ни какого другого оружия не берет.
   - А вдруг медведь? - удивился Стас.
   - Медведи спать легли. Да и боятся они человека.
   А солнце уже закатилось и зимние сумерки загустели. Заснеженные лапы молчаливо и настороженно маячили на фоне оранжевой зари. Лыжня стала наполняться темной синевой. И снег под лыжами заскрипел громче, злее...
   - Вот и попался соболишка! - раздался впереди радостный возглас Неждана.
   Вот он, наконец-то, долгожданный соболь! Наступил зверек на сторожок, когда вверх за приманкой тянулся, а лопатка щелкнула и намертво прихватила лапку...
   В избушку ввалились затемно. Чиркнул в темноте Стас зажигалкой, вспыхнула душистая береста, загудел жаркий огонь в каменном очаге. За день в тайге все трое не перехватили и крошки - времени не было, да и сейчас от великой усталости есть не особо хотелось. Выпив кружку отвара какой-то душистой целебной травы, Стас в чем был отвалился на нары и тут же уснул.
   Уже совсем поздней ночью его поднял Кокорь и пригласил к столу - есть глухорятину. В избушке стало так жарко, что пришлось раздеться до белья. Неждан снял шкурку, посадил ее на правилку, пристроившись рядом с пламенем открытого очага.
   И пошли в зимовье разговоры о повадках и хитростях мягких местных денег, пока они еще бегают по лесу: любопытны, хищны, неутомимы. Но опытные охотники всем звериным хитростям противопоставляют свое искусство. Тут одной ловкости мало, непременные условия - упорство, неутомимые ноги и выносливость.
   24.
   Вернулись Стас с Кокорем к середине зимы; Стас - довольный результатами похода.
   - Начальник! - завопили Женя с Валентином.
   - А вы кого ждали, Деда Мороза?!..
   - Да мы уж тебя похоронили!.. А ты живехонький...
   Войдя в дом, Стас по-хозяйски осмотрел жилище, отметив чуждый в этих местах интерьер: тонкие перегородки, разгородившие "избу" на три самостоятельных комнаты, примитивную печку с трубой - всЕ не надоевшую дымную звягинскую каменку, широкие трехспальные кровати с надувными матрасами и спальниками вместо перин и одеял, массивные кресла с накинутыми на них овчинными шкурами, такие же массивные столики из плохо оструганных досок - ребята явно не экономили на удобствах, устраивались по полной программе возможного комфорта. А в своей комнате он не без удивления увидел простую раскладушку и вьючные ящики, поставленные у стены. В сенях, переделанных в общую кухню с плитой-голландкой (и здесь трубу устроили, отметил Стас) стоял большой ровный стол, покрытый цветастой клеенкой побольше чем у воеводы, и такой же длинный уголковый диван, охватывающий две стороны стола. Диванчик с покатой спинкой был обтянут распоротым ватным спальником. По стенам висели полочки из ДСП с расставленными на них чашками, кружками, кастрюлями. Рядом с голландкой еще один столик, сработанный погрубее, зато с кучей выдвижных ящичков. Несколько полевых вьючных ящиков и две девушки в брезентовых штормовках, надетых поверх сарафанов - завершали обстановку. Для Стаса все выглядело вполне органично - база, как база, с дежурными на кухне - привычная и знакомая картина. Пахло свежими стружками, смолой, рыбой и дымом. Дымят все же трубы, усмехнулся молча Стас - без меня ладили.
   Поздоровавшись с возившимися тут двумя девушками, Стас покосился на Женю.
   - Я смотрю, вы все четыре древесно-стружечных плиты на комфорт грохнули? - сказал Стас, показывая рукой на кухонный стол и диванчик.
   - Не, только три, последняя до сих пор в кузове лежит, тебя дожидается. А фанеру - так вообще почти не трогали. Лишь пять листов на выдвижные ящики задействовали.
   - Мы ж эти ДСП с фанерой... А, ладно, теперь не до них... Ну-ка, выйдем, разговор есть...
   - Да говори здесь, или в комнату пошли, они, - Евгений мотнул головой в сторону Червеньки и Оленьки, - все равно нашу речь не понимают.
   Зайдя в комнату, Женя достал кружки и плеснул на треть самогонки. Стас развалился в кресле рядом со столиком и пригубил из своей. В дверь заглянула Червенька и тут же принесла в миске распаренной репы, головки лука и несколько кусков холодной вареной рыбы.
   - М-да... Воспитание... - пробормотал Стас, провожая глазами удаляющуюся девушку.
   - А ты думал? Не у пронькиных... Ну, что скажешь, Саныч, дорогу домой нашел? О чем хотел поговорить-то?
   - Да сначала вот о них и хотел. Только отъехал, смотрю - вы уже бабами обзавелись. Насовсем, что ль, здесь остаться собираетесь? Ну ладно Валентин - молодой, неопытный, но ты-то, Жень? Седина в бороду, теперь поджидаешь беса?
   - Во-первых, не мы, а нам. Этих девиц нам Ведмедь предоставил. Чтоб нас холить и лелеять, так сказать. Для кухарства и вообще. В поселке с мужиками напряженка - сам знаешь. Девиц на выданье прорва, а эти по местным понятиям и вообще уж перестарки. Тут ведь с четырнадцати лет девку замуж отдают. Опять же близко-родственные связи усугубляют обстановку, а тут свежие мужики, не глупые и вообще... Сам должен понимать - даже в наши дни чукчи своих жен всем геологам предлагают. Не корысти ради, а только от вырождения нации, заметь.
   - Ну а во-вторых?
   - Во-вторых... Стас, у тебя дома жена, ребенок, семейное счастье и вообще...
   - Какая жена - за тридевять земель!..- вскипел Стас.
   - Неважно, ты познал это самое счастье, а я нет! Что я, как проклятый, десять лет алименты плачу, а эта стерва за всю жизнь меня только два раза до дочери допустила.
   - Что ж довел до такого состояния?
   - Довел... Ее доведешь... Вот по югам мы с тобой уже не первый год мотаемся. Помнишь, наши девчонки-лаборантки над местными даргинками смеялись, дескать - женщины-рабыни, за калым купленные... А мне завидно. Представь. Завидно! Думаю, дуры вы дуры, я б и сам готов любой калым отстегнуть, чтоб была у меня послушная жена, не вертихвостка какая, а вы дуры, мне и даром не нужны. Черт с ней, что даргинка, лезгинка, кумычка, что некрасивая, что быстро состарится, зато никогда поперек мужа - слова не скажет. А ведь это и есть полное семейное счастье, когда нет в доме ни склок, ни ссор. Ведь для идиллии - кто-то должен постоянно уступать в семье, но никак не муж, иначе - какой он мужик-добытчик? Если уж сел под каблук, то все - кончился - и как человек, и как профессионал по службе. Ты думаешь, отчего наш человек повально спивается?.. Все от того же - от эмансипации! Хотите быть равноправными? Будьте! Но тогда к нам, мужикам, за защитой не лезьте. Кого защищать и оберегать? Эту языкастую эмансипированную стерву? Да она сама себя защитит от кого угодно. Вот скажи, чего моя разводом добилась? Свою волю хотела выше моей поставить, ну и что? И сама мается одна-одинешенька, и дочь - сиротой при живом отце, и я неухоженный. Эх... Как начала она в мои дела лезть, так и пошла вся жизнь наперекосяк. А тут, Саныч, именно то, о чем я мечтал все эти десять лет: добрая, послушная, любые желания предугадывает... И сама ведь - счастлива до безумия. Ты ведь знаешь, что многие местные своих жен лупят ежедневно, за любой пустяк и чуть не до полусмерти. Мы же с Валькой своих - пальцем не трогаем, а это им тоже чудно и приятно, вот и порхают вокруг нас... М-м-м-м... Нет, тебе не понять.
   - Ладно, не наседай... И слушай сюда - есть дорога домой, можно сказать, знаю как добраться, не зря к волхву мотался. Вот и думай - поедешь или тут останешься. Решай. Но если обратно поедем, их, - Стас мотнул головой в сторону двери, - с собой не возьмем. Сам понимаешь. Еще одно подозрение у меня. Их точно Ведмедь к нам приставил? А может, Ромил?
   - Не, это воевода постарался, волхв наоборот - до последнего момента противился, а когда увидел, что у него ничего не получается, какую-то старуху нам попытался присватать, вместо девчонок - это нам Звяга потом рассказывал. Так что, даже и не думай об этом... Не соглядАтаи они.
   - Ну что ж. Мне вас не судить. Девки здесь чистые - сифилис еще не придумали... А я пошел кровать делать. Из тех стройматериалов, что еще уцелели. Одноместную, заметь, одноместную!..
   - Ладно, Саныч, давай замнем это дело... а чтобы тебе не было скучно - наш прогресс, пока тебя не было, вне закона объявили. О как.
   - ?..
   Вечером они собрались в "кухне" и за едой Стас подробнее рассказал о походе к главному кудеснику, о привезенных новостях.
   - Пообщавшись с этим колдуном, я уже и сам начинаю в колдовство верить. В общем так - про нашу дырку он почти ничего не знает. Но! На севере, на Кольском полуострове - есть точно такая же. И известны точные сроки ее работы - этот старик лично путешествовал через нее по разным мирам.