Страница:
Итак…
Кроме людей, раздражающих своим невероятным количеством, в этом мире живут и другие виды разумных существ. Немногочисленные, но могущественные популяции, условно делящиеся на светлые и темные, по любимому времени суток и предпочтениям в силе. Вот ведь удивили!
Я – темная полукровка из рода Охотящихся в ночи, ходячая шизофрения, в качестве папочки фигурирует неизвестный высший… Это как, интересно? Есть еще Пьющие кровь, Танцующие в лунном свете, Знающие, Слушающие мир, Одержимые истиной и прочие. Много их, короче говоря.
Роды делятся на кланы, кланы – на семьи, главы которых поддерживают внутри своих образований диктаторские порядки. Семьи между собой не дружат, но и открытой вражды не проявляют, предпочитая сражаться за сферы влияния исподтишка. А вот роды порой воюют между собой, почти не скрываясь. Светлые с темными, Поющие с Пьющими кровь, Танцующие с Одержимыми. Громы и молнии, потопы и засухи, катастрофы и убийства – вот инструмент их борьбы.
А еще есть династии – старинные человеческие семьи, члены которых обладают необычными способностями, магией и силой. Они легко подчиняют себе пронизывающую мир энергию и считают себя хозяевами всех измерений.
Притом и те и другие стараются не попадать в сферу активного интереса обычных людей. Как они вообще умудряются не нарушать первое правило маскарада – не привлекать к себе внимание? «Про инквизицию забыли, – мелькнула чужая ироничная мысль. – Напомнить, что ли?» При такой жизни неудивительно, что появляются нарушители правил маскарада, и их деяния становятся источниками кровавых легенд прошлого и загадочных оперативных сводок настоящего. И тогда зовут одиноких охотников. Особенно если семья или клан не могут справиться своими силами.
Конкретный пример? Да пожалуйста. Наисвежайший.
Светлар из семьи Ордони клана Сватараф из рода Пьющих кровь почувствовал приближение времени своего ухода. Никто не вечен в этом мире, даже высший вампир. Он не захотел уходить. Его можно понять – кто же хочет? Светлар скрылся, затаился и в старинных манускриптах нашел действенный, но запретный способ обмануть судьбу.
Ритуал Поворота, сутью которого является насильственная коррекция реальности до такой степени, когда совершающий его сможет продлить свое существование на неопределенный срок. Высшему оставалось преодолеть последний рубеж, но он загнал себя в ловушку, выбрав этот город. Для свершения требуется, помимо всякой специфической мути, шесть жертв, с которыми надо разделаться в период от новолуния до полнолуния. Человек, Танцующий, Одержимый, Слушающий, Знающий, Охотящийся. Именно в таком порядке, и прерывать ритуал нельзя, ибо последствия могут быть непредсказуемыми.
Наудачу в городе оказалась только одна Охотящаяся – я. И ни у кого нет выбора, ни у меня, ни у Павла, ни у Светлара – магический треугольник, только не любовный, а смертельный. Я – последняя жертва, подсадная утка, наживка на крючке, главное – суметь вовремя подсечь. Именно в момент завершения ритуала, но до того, как произойдет изменение реальности.
– Вижу, объяснять ничего не надо? – тихо подошел ко мне Павел.
– Надо, надо. – Встав, я потянулась до хруста в костях. – Неужели нельзя поймать его просто так? Прочесать город, найти и уничтожить?
– Он хорошо прячется, – покачал головой охотник. – А с началом совершения ритуала становится практически неуязвим. Да и прерывать его нельзя. Слишком рискованно. Относительно безопасный способ – взять его над пентаграммой, когда он будет поглощать чужую силу и снимать щиты.
– Меня что, будут резать?! – возмущенно завопила я, приблизившись почти вплотную к Павлу.
– Потерпишь, если не хочешь умереть здесь и сейчас.
– Это как?
– Второй способ прервать ритуал в данном случае – уничтожить намеченную жертву. Разрушения будут большие, но мир уцелеет, – холодно отчеканил вампир, отодвигая меня в сторону.
Что-то не хочется ни того ни другого… А не дать ли деру? От пронзительного взгляда Павла мой настрой не укрылся.
– Даже не пытайся, – холодно предупредил он. – На тебе метка.
Почему-то мне совсем не хотелось узнавать, какую власть она надо мной имеет. Отступив, я согласилась поработать наживкой. Вот что значит – не везет!
Инструкции были краткими:
– Эту ночь проведешь здесь, день – тоже. Вечером выйдешь на охоту, как обычно, позволишь себя поймать и сделать с собой все, что должно. Остальное – моя забота.
Я только кивала, разглядывая своего нового хозяина. Высокий, худощавый и не слишком красивый, но до дрожи опасный. Глаза черные, лицо с резкими чертами, узкое, какое-то ястребиное, кожа бледная, и поэтому короткие каштановые волосы кажутся очень темными. Голос невыразительный.
– Ты неплохо себя контролируешь, так что проследи, чтобы волчица не атаковала, а убегала. И если выживешь, то с ума не сойдешь, как иные полукровки. Может быть, – рассеянно закончил разговор Павел, крутя пальцами тонкую ножку бокала с непонятным содержимым. Я втянула носом воздух. Нет, не кровь. Томатный сок.
Это заявление должно меня взбодрить? Особенно не очень добродушное «может быть». Передать не могу, как я рада!
– Так, вроде все, – задумчиво поднялся с кресла вампир, душераздирающе зевнув.
Хм, клыки не хуже волчьих, одна пара. Но мои – лучше. Мне явно есть чем гордиться.
Пока я предавалась гордыне, Павел запер входную дверь, повесил на ручку табличку «Не беспокоить!», добавил какое-то заклинание и, приказав его не тревожить, скрылся в спальне.
– Эй, а поесть?!
– В холодильнике, – донеслось из-за двери.
– Та-ак, ну и где же здесь находится этот агрегат? – пробормотала я, начав обследование своего последнего пристанища.
Двухкомнатный «люкс», да. Большое окно, занавешенное плотными цветастыми шторами. Напротив него входная дверь, справа спальня, слева ванная. Диван в синий цветочек, кресло, шкаф, стул, тумбочка, часы…
Пять утра, однако, ночь-то кончилась! Быстро все, однако, произошло.
Я откинула потертый ковер и увидела в углу начерченную углем пентаграмму. Во всяком случае, это была пятиугольная фигура, в каждой из вершин которой стояли оплывшие темно-красные свечи. В центре – странные узоры и куча благовонных палочек, медленно тлеющих в полутьме. Я чихнула. Вонь, а не благовония!
Вверху люстра, в одном из углов – ночник. Где же холодильник? Живот забурчал, выражая недовольство. Догадались, где спрятался холодильник? В шкафу! Который оказался буфетом с встроенной холодильной камерой.
Павел был доволен и разочарован одновременно. Найдена последняя жертва, и даже метка на нее поставлена на редкость удачно. Незаметная, еле различимая, но крепкая. Зато изгой в курсе, что по его душу прибыл одинокий охотник, собравший в себе огромную силу и далеко не безопасный даже со снятыми щитами.
Если эта полукровка выживет, придется взять ее с собой. Личные метки находятся очень глубоко, чтобы оставаться незаметными до самого последнего момента, и не снимаются. Эту связь уже не порвешь.
Но все эти вопросы можно решить потом. Первым делом – работа.
Чем бы таким заняться? Целый день взаперти! Кошмар! А вот о следующей ночи лучше не думать…
За окном определенно рассвело. Осторожно отодвинув занавеску, я убедилась, что наступает новый день, который обещает быть ничуть не лучше вчерашнего. Мерзкая погода, мелкий моросящий дождик, духота и низкие серые тучи. Последний день моей жизни – а я так и не увижу солнышко. Жаль! Тщательно задернув занавеску, – кто знает, какие у моего соседа отношения с дневным светилом, – я прокралась к входной двери и взялась за ручку. Ой! Острые холодные иглы – заклинания? – предупреждающе кольнули в ладонь. Отодвинув занавеску, я с сожалением убедилась, что и на окне стоит незримая преграда. Ненавижу клетки! В результате я разлеглась на диване, обложившись всем съестным, что только нашла в холодильнике, и стала размышлять.
А этот Пьющий кровь очень даже ничего. Мощная аура силы позволит не потерять его даже в многолюдной толпе. Он не в моем вкусе. Кажется, я повторяюсь? Хм, подозрительный симптом.
Почему в голову лезут такие высокопарные мысли? Подумаешь, Пьющий кровь. Вампир – он вампир и есть. Или оборотень, что одно и то же. Все эти романтические названия придуманы, чтобы облагородить наши темные инстинкты, придать им флер таинственности, приукрасить бытие кровожадных, злобных тварей, которыми мы, в сущности, и являемся. А если на моем счету нет ни одной жизни, то это лишь потому, что я еще очень молодая Охотящаяся. Все у меня впереди… было.
Да, грустно. И прямо-таки мучительно больно за бесцельно потраченное время. И ведь ни единого достойного случая не подворачивалось! В этом городе я и так была хозяйкой. Все местные шавки знали свое место, а у людей просто рука не поднималась причинить мне вред. От страха, наверное. Только я, будучи девушкой здравомыслящей, не злоупотребляла своей способностью наводить ужас. Потому что у людей помимо прочего есть характерная черта, в ряде случаев позволяющая пересилить страх и ненависть: страсть к исследованию и познанию нового. Обязательно бы ведь нашелся вивисектор со связями, который не пожалел бы ни времени, ни денег, чтобы попытаться заполучить редкий экземпляр животного мира. И пропали бы мы с волчицей в недрах какой-нибудь лаборатории. Мне всегда было жалко собаку Павлова.
Когда же все это закончится? И, главное, чем? И что я могу предпринять? Разве только помолиться, да не положено.
Интересно, как этот темный меня сюда затащил? Мы двигались быстро в темном густом тумане, будто размазываясь по реальности, и преодолели расстояние от моего дома до логова за пару минут. Скользили из тени в тень, и силуэты домов, деревьев и фонарей казались призрачными и чужими. И горький запах полыни… Ну да все равно я это не выясню.
Кстати, а что именно не так с моей соседкой по площадке, дамой, приятно пахнущей фиалками? Тоже занятный вопрос.
Вот так лежала я на диване, ела конфеты и вспоминала свою недолгую двадцатилетнюю жизнь, загубленную, можно сказать, на корню. Печально, что она не была насыщенной. Единственное выдающееся событие – всплывшая неизвестно откуда квартирка, где я проживала, да и ту пришлось бросить! Старый бомж, напуганный мною до сердечного приступа совершенно ненамеренно, не в счет. Как-то раз зимой мне пришлось обернуться на улице, и, спрятавшись за помойными баками, я невольно устроила ему бесплатный стриптиз и продемонстрировала леденящий душу триллер. Пришлось вызвать старику «скорую». Между прочим, он выжил, завязал с выпивкой и устроился на работу ночным сторожем. Шоковая терапия удалась.
И кого, скажите, волнует мое пустопорожнее нытье?..
Незаметно я провалилась в дрему и увидела сон, по содержанию еще более мерзостный, чем те, что снились обычно.
Проснулась, не поверите, от пинка, мощного такого, увесистого. Гад! Подскочив спросонок, я рыкнула, кинувшись на этого футболиста. Вампир проворно отскочил, а я, не удержавшись, упала с дивана. Встав, огляделась по сторонам. О, какая куча фантиков! Кто все это съел?
Павел осторожно отодвинул занавеску, выглянул в окно и удовлетворенно кивнул. Небо очистилось, и заходящее солнце вызолотило сумрак комнаты. Луч упал прямо на лицо моего нового знакомого. Тот недовольно поморщился, но не отошел, продолжая всматриваться во что-то, видное только ему.
Э, света не боится? Обидно! «Да, не боятся и кровь не пьют – высшие, по крайней мере, – выскочила новая мысль. – Особенно если сытые. Вот низшие…» Я мотнула головой – потом.
– Самое время! Чего стоишь? – обратился ко мне подозрительно довольный охотник. – Оборачивайся!
– Ага, щаз, – угрюмо буркнула я и побрела в ванную. Вампир последовал за мной.
Что-то меня мутит, да и умирать неохота.
Павел поморщился. А я расслабилась, глядя в зеркало. Закрыв глаза, обреченно ткнулась лбом в холодное стекло. Вчера ночью это произошло легко и быстро под воздействием спонтанного выброса адреналина, а сейчас… Выпустить волчицу добровольно, ослабив тиски разума, оказалось непривычно сложно.
А-ах-х!
Желтоглазая волчица исподлобья глядит на Пьющего кровь. Изменение – сугубо интимное действо, и всякие там вампиры не имеют права подглядывать. Зло рыкнув, я проскользнула в комнату и беспокойно закружила вокруг гексаграммы. Внутри уже горели свечи и мерцал столб густой непроницаемой тьмы, упирающийся в потолок. Из этого сгустка тянуло сыростью. Охотник бесцеремонно схватил меня за шкирку, шагнул внутрь, и его сильная рука отправила нас обоих в полет.
Снова запах полыни, чтоб ее!
«Временный портал Пьющих кровь», – некстати всплыло в памяти, пока мимо стремительно проносились искаженные силуэты домов. Резко вынырнув посреди города, я едва успела затормозить,
«Иди, волчица, охоться!» – раздалось вдруг в мозгу. Хищница ошалело тряхнула головой.
«Дай себя поймать!» – Холодное прикосновение испугало, и желание куда-то идти резко пропало.
«Ну же!»
Скользя вдоль забора, я скрылась в кустах и принюхалась. Никого нет. Солнце зашло, но город еще не спит, и множество чужих глаз следят за происходящим. Хватило бы и пары.
Скольжу, лечу, стелюсь над землей серой тенью, ищу. Чего? Не знает никто. Нет, не верю, что это мой последний день и последняя охота. Тьма, что ты хочешь от меня? В груди сидит холодный ком – противное ощущение. Ну что же, по обычному маршруту? Последний раз обойду угодья, кружа от края к центру.
Старый забытый сад, церковь, в глубине серебряных окон которой мерцают огни. От истинно святой земли поднимается волна столь сладкой и чистой силы, что хочется здесь остаться. Однако сумерки и тьма не вольны подружиться со светом истинной веры. Но аромат лилий, нежный и невинный, я запомню. Свет вдруг мигнул, затрепетал, погас… И вновь засиял, словно благословляя. Хороший знак.
Тень скользит дальше.
В небе – полная луна, моя подруга и спутница, обещающая покой, но ее обещания лживы. Между домами клубится тьма, перекрывая путь. Волчица отпрянула назад. «Вперед», – сказала я. «Вперед!» – подхлестывает яростный шепот изнутри. Я пячусь, это выше моих сил – нырнуть туда, во тьму и смерть. Но все решилось без нас.
Тот, за стеной, звал и манил. Как осьминог, выпускал жадные щупальца за спину волчице. Она медленно, шаг за шагом, против воли приближалась к зовущей смерти. Я оглянулась. Волчица взвыла и рванулась назад, в закрывающуюся брешь.
«Не сметь!» – прозвучало откровенно злое приказание, секундным параличом сбившее с ног. Пропустив рывок тьмы, я забилась в ее тенетах, когда удушающее кольцо сомкнулось на шее.
Боль в висках была неожиданно резкой и оглушающей.
Оборот. Мягкое и беспомощное человеческое существо затрепыхалось, когда крючья тьмы впились в кожу. Медленно, с садистским наслаждением нечто поглощало мой разум, внимательно наблюдая за каждой судорогой постепенно перестающего подчиняться мне тела. В саване тлена было невозможно дышать. Сначала онемели кончики пальцев, затем тонкие иглы боли расползлись по рукам. Липкие щупальца проникали под кожу, в горло, глаза…
«Расслабься…» – почувствовала я только мне слышный шепот.
Как?!
Сознание покидать меня не спешило. Добавилось ощущение ползающих под кожей жучков-короедов, время от времени откусывающих по кусочку от моих внутренностей. Боль исчезла, оцепенение полностью овладело мною. А вокруг тьма – живая. Сколько это длилось? Минуту, час, день? Не знаю. Некто, изучив каждый сантиметр моего тела изнутри и снаружи, удовлетворенно отпрянул, как хищник, напившийся крови.
Темнота…
Слабость, кружится голова, и черное, усыпанное звездами небо качается, словно качели… Небо?!
Я лежу на земле, и голые лопатки холодит исходящий откуда-то снизу промозглый туман. Не могу пошевелиться, потому что распластана и намертво зафиксирована в колдовской звезде – той самой. Скосив глаза, замечаю колыхающиеся красно-оранжевые огоньки, быстро наливающиеся синим сиянием. В голове отвратительно пусто.
Мерцание огней высвечивало стоящего надо мною: узкое изможденное лицо с темными провалами на месте глаз, кривящийся в клыкастом подобии улыбки рот, скрюченные артритом руки, зажавшие короткий кинжал… Вот он, нарушитель! Паника все усиливалась… Где же Павел?
От холода и страха я постепенно покрывалась мурашками. Где же охотник?!
Изгой наклонился, аккуратно надрезал мои запястья и начал гортанный речитатив. Боли не было, только леденящий холод начал растекаться по неподвижному телу от кончиков пальцев внутрь, концентрируясь в районе солнечного сплетения.
Охотник…
Мысли затухали и гасли одна за другой. С отстраненным любопытством я наблюдала, как беснуется в глубине сознания волчица. Как покидает меня животворящая жидкость, медленно впитываясь в землю.
Порезы на запястьях начали светиться, и маленькие синие огоньки торопливо побежали по рукам вверх, скапливаясь на груди. А изгой все говорил и говорил непонятные слова, полные зловещих интонаций, постепенно повышая голос до крика.
Не хочу!!! Как холодно…
Звезды погасли, а луна налилась темно-багровым сиянием. Небо заволакивало полупрозрачной мерцающей дымкой, медленно образующей гигантскую воронку. Нож, прекрасный в своем мрачном совершенстве, плавно взмыл вверх, блеснул отточенной алой кромкой и начал опускаться… Медленно, очень медленно.
Время замерло. Но волчица очнулась, вздрогнула и заставила меня рвануться вперед и попытаться освободить руки. Не ощутив сопротивления оков разума, она взвыла и напряглась, подчиняя себе тело, изменяя его неимоверным напряжением сил. Но не успела. Нож вошел в солнечное сплетение мягко, почти нежно…
Всепоглощающая темнота.
Вот он, единственно подходящий момент. Изгой резко выдернул нож из приманки и раскинул руки, готовясь к завершающей стадии ритуала. Багровая воронка на месте луны вращается по часовой стрелке, выбрасывая вниз голодные щупальца.
Выскользнув из укрывавшей его до сей поры тени, охотник сразу же понял, что изгой невероятно силен, но уязвим, как и всякий младенец. Накинув щиты, Павел активировал «молнию» и рванулся вперед, входя в клинч. Удар, еще удар. Чистая сырая сила, которой наполнен изгой, продавливает защиту, но это неважно, потому что в ход пошло грубое физическое воздействие. Вывернуть руку противника и начать неторопливо, но неуклонно приближать острие ножа к телу, не давая шевельнуться.
Мир сузился до маленького пятачка земли, до глаз, пылающих яростью и отраженным в них безумием. Бушующий в оковах водоворот начал раскручиваться в другую сторону. Под ударами чужого разума сознание поплыло, но это не имело значения. Ведомый инстинктами, он делал необходимое, ни на что не обращая внимания.
Держать щиты! Рывок! Нож по рукоять вошел в живот своего хозяина. Огни, нетерпеливо танцующие на теле волчицы, на миг ослепительно вспыхнули и погасли.
В небе гулко громыхнуло. Поднялся ветер.
Охотник выпустил изгоя и торопливо отскочил подальше от пентаграммы. Из горла нарушителя вырвался хриплый отчаянный крик, переходящий в утробный вой. Раскинув руки и задрав голову к воронке, он еще пытался что-то сделать, но безжалостные щупальца стремительно рванулись ему навстречу, обвили посмевшего нарушить их покой и безжалостно выпили из него все соки, взимая зловещую дань за неудачную попытку изменить мир.
Тело изгоя превратилось в обтянутую пергаментом мумию, которая несколько секунд спустя стремительно осыпалась тысячелетним прахом. С довольным чавканьем щупальца тьмы втянулись в сворачивающуюся воронку. Последнее из них мимоходом задело распятую в пентаграмме фигуру. Она выгнулась и захрипела, а огоньки, мечущиеся над нею, позеленели и быстро впитались в тело.
Что бы это значило? Тишина.
Рассвет нового дня был прекрасен. Мир устоял, и город, полный надежды, вздохнул облегченно и радостно. Тучи разошлись, открывая бесконечное лазурное пространство, подсвеченное лучами восходящего солнца.
Звали меня Василисой, да и сейчас так зовут, имя это мне нравится. А вот фамилией я была недовольна. Тяжело жить, имея в паспорте запись – Прекрасная, к тому же вполне ей соответствуя. Сейчас, к счастью, это уже не так. И внешность у меня не столь вызывающе яркая, и фамилия другая. Теперь я принадлежу роду Пьющих кровь, как низшая и обращенная.
Мне было двадцать пять лет, когда я познакомилась с Шейлом, урожденным низшим из семьи Веран, принадлежащей к роду Пьющих кровь. Была зима, теплая и слякотная. Поздним вечером я возвращалась домой с дня рождения подруги. Иду, значит, никого не трогаю, вдоль улицы, прекрасно освещенной фонарями и рекламным огнями, не обращая внимания на тех, кто обращает внимание на меня. Уже почти дошла, свернула в переулок, чтобы сократить путь, и тут дорогу мне заступили три амбала в экзотичных одеяниях.
– Красавица… – расплылись они в щербатых улыбках.
– Что вам надо? – Я даже не испугалась, скорее рассердилась.
– Не «что», а «кто»! Ты, красавица!
Яркая внешность всегда доставляла мне неприятности. В школе не давали прохода сопливые поклонники, в академии – преподаватели, а на работе – работодатели и клиенты. Завидовали черной завистью подруги и сотрудницы, быстро переходящие в категорию врагинь. Высокой стройной натуральной блондинке с голубыми глазами и нежной персиковой кожей тяжело жить на свете, особенно если она не собирается становиться моделью или любовницей какого-нибудь олигарха.
И вот опять!
Резко развернувшись на каблуках, я бросилась было назад, но эти типы в один прыжок догнали меня и повалили на грязный снег. Вот тут я по-настоящему испугалась и заорала, но осеклась, захлебнувшись холодным воздухом, когда один из них зажал мне рот.
Укусила за ладонь – ноль реакции. Только деловито потрошивший сумку гад обернулся и сказал:
– Смелая… хм… Верд, ты первый.
Представьте, каково было мое удивление, когда вместо того, чтобы заняться со мной тем, чем трое предпочитают заниматься с симпатичной девушкой в темной подворотне, этот тип оскалил клыки, при виде которых мне конкретно поплохело… Когда шея заныла, перед глазами все поплыло, а в ушах многообещающе зашумело, где-то почти в небесах раздался насмешливый голос. Божественный глас спасения:
– Та-ак, пижоны, а ну-ка, отошли от девушки.
Мазохист во мне восхитился точности этого определения, ведь все трое были одеты в черные кожаные плащи и белые ботинки, в чем я успела убедиться, получив тем самым белым ботинком по ребрам.
В следующую секунду прижимавший меня к земле тип стремительно вознесся вверх, врезался в стену, да так и остался на ней висеть. За ним же отправились и остальные. Покосившись на неожиданного спасителя, я обнаружила, что внешне он мало соответствует своим недавним действиям. Мужчина среднего роста, худощавый, в легкой куртке и с длинными темными волосами. Мне вдруг стало завидно. «Отличная прическа, явно из дорогого салона». – И с этой странной, совершенно неуместной мыслью я начала медленно уплывать в синие дали. Голоса звучали глухо, будто через толстый слой ваты.
– Вы в курсе, господа, что это охотничьи угодья семьи Веран? – сурово спросил спаситель.
– Га-ад, – простонал один.
– Низший! – презрительно бросил второй.
Третий промолчал.
– Ай-ай-ай, придется принять меры…
– Что ты нам можешь сделать? – насмешливо поинтересовался один из «пижонов».
– Много чего, – нехорошим ласковым тоном сказал темноволосый.
А пару мгновений спустя все трое нападавших, распластанные по стене подобно мухам, бессильными кулями осели на снег.
Надо мной склонилось озабоченное клыкастое лицо со светящимися зелеными глазами:
– Мы же никому ничего не расскажем?
«Угу, точно не расскажем, потому что сейчас помрем», – подумала я и провалилась в темноту.
Очнулась я в вампирском логове. Это оказалась обычная квартира в типовой высотке, правда, довольно просторная. Мебели немного, но вся явно дорогая. Я лежала на диване, и мысли мои крутились вокруг количества выпитого, глюков и белой горячки. О чем еще можно было думать?
Между тем чувствовала я себя весьма неплохо, ничего не болело, одежда была в полном порядке. Потому я встала, огляделась, убедилась в том, что место абсолютно незнакомое, и отправилась на кухню, где обнаружила хозяина апартаментов, распивающего некую красную жидкость. Искренне надеюсь, что это не кровь. Он предложил присесть, выпить вина и просветил насчет сложившихся обстоятельств. Ничего страшного, как оказалось. Меня всего-навсего покусал обнаглевший высший из рода Пьющих кровь, все трое зачинщиков покушения будут наказаны. Каким способом – не моего ума дело. Последствий укуса, о которых так красочно пишут в книгах, не ожидается. Даже странно. Но я не расстроилась. И жизни моей тоже ничто не угрожает при условии соблюдения тайны. Разумеется, я заверила клыкастого в своей полнейшей лояльности. А вы бы на моем месте что сказали? Мамой бы клялись, наверное.
Кроме людей, раздражающих своим невероятным количеством, в этом мире живут и другие виды разумных существ. Немногочисленные, но могущественные популяции, условно делящиеся на светлые и темные, по любимому времени суток и предпочтениям в силе. Вот ведь удивили!
Я – темная полукровка из рода Охотящихся в ночи, ходячая шизофрения, в качестве папочки фигурирует неизвестный высший… Это как, интересно? Есть еще Пьющие кровь, Танцующие в лунном свете, Знающие, Слушающие мир, Одержимые истиной и прочие. Много их, короче говоря.
Роды делятся на кланы, кланы – на семьи, главы которых поддерживают внутри своих образований диктаторские порядки. Семьи между собой не дружат, но и открытой вражды не проявляют, предпочитая сражаться за сферы влияния исподтишка. А вот роды порой воюют между собой, почти не скрываясь. Светлые с темными, Поющие с Пьющими кровь, Танцующие с Одержимыми. Громы и молнии, потопы и засухи, катастрофы и убийства – вот инструмент их борьбы.
А еще есть династии – старинные человеческие семьи, члены которых обладают необычными способностями, магией и силой. Они легко подчиняют себе пронизывающую мир энергию и считают себя хозяевами всех измерений.
Притом и те и другие стараются не попадать в сферу активного интереса обычных людей. Как они вообще умудряются не нарушать первое правило маскарада – не привлекать к себе внимание? «Про инквизицию забыли, – мелькнула чужая ироничная мысль. – Напомнить, что ли?» При такой жизни неудивительно, что появляются нарушители правил маскарада, и их деяния становятся источниками кровавых легенд прошлого и загадочных оперативных сводок настоящего. И тогда зовут одиноких охотников. Особенно если семья или клан не могут справиться своими силами.
Конкретный пример? Да пожалуйста. Наисвежайший.
Светлар из семьи Ордони клана Сватараф из рода Пьющих кровь почувствовал приближение времени своего ухода. Никто не вечен в этом мире, даже высший вампир. Он не захотел уходить. Его можно понять – кто же хочет? Светлар скрылся, затаился и в старинных манускриптах нашел действенный, но запретный способ обмануть судьбу.
Ритуал Поворота, сутью которого является насильственная коррекция реальности до такой степени, когда совершающий его сможет продлить свое существование на неопределенный срок. Высшему оставалось преодолеть последний рубеж, но он загнал себя в ловушку, выбрав этот город. Для свершения требуется, помимо всякой специфической мути, шесть жертв, с которыми надо разделаться в период от новолуния до полнолуния. Человек, Танцующий, Одержимый, Слушающий, Знающий, Охотящийся. Именно в таком порядке, и прерывать ритуал нельзя, ибо последствия могут быть непредсказуемыми.
Наудачу в городе оказалась только одна Охотящаяся – я. И ни у кого нет выбора, ни у меня, ни у Павла, ни у Светлара – магический треугольник, только не любовный, а смертельный. Я – последняя жертва, подсадная утка, наживка на крючке, главное – суметь вовремя подсечь. Именно в момент завершения ритуала, но до того, как произойдет изменение реальности.
– Вижу, объяснять ничего не надо? – тихо подошел ко мне Павел.
– Надо, надо. – Встав, я потянулась до хруста в костях. – Неужели нельзя поймать его просто так? Прочесать город, найти и уничтожить?
– Он хорошо прячется, – покачал головой охотник. – А с началом совершения ритуала становится практически неуязвим. Да и прерывать его нельзя. Слишком рискованно. Относительно безопасный способ – взять его над пентаграммой, когда он будет поглощать чужую силу и снимать щиты.
– Меня что, будут резать?! – возмущенно завопила я, приблизившись почти вплотную к Павлу.
– Потерпишь, если не хочешь умереть здесь и сейчас.
– Это как?
– Второй способ прервать ритуал в данном случае – уничтожить намеченную жертву. Разрушения будут большие, но мир уцелеет, – холодно отчеканил вампир, отодвигая меня в сторону.
Что-то не хочется ни того ни другого… А не дать ли деру? От пронзительного взгляда Павла мой настрой не укрылся.
– Даже не пытайся, – холодно предупредил он. – На тебе метка.
Почему-то мне совсем не хотелось узнавать, какую власть она надо мной имеет. Отступив, я согласилась поработать наживкой. Вот что значит – не везет!
Инструкции были краткими:
– Эту ночь проведешь здесь, день – тоже. Вечером выйдешь на охоту, как обычно, позволишь себя поймать и сделать с собой все, что должно. Остальное – моя забота.
Я только кивала, разглядывая своего нового хозяина. Высокий, худощавый и не слишком красивый, но до дрожи опасный. Глаза черные, лицо с резкими чертами, узкое, какое-то ястребиное, кожа бледная, и поэтому короткие каштановые волосы кажутся очень темными. Голос невыразительный.
– Ты неплохо себя контролируешь, так что проследи, чтобы волчица не атаковала, а убегала. И если выживешь, то с ума не сойдешь, как иные полукровки. Может быть, – рассеянно закончил разговор Павел, крутя пальцами тонкую ножку бокала с непонятным содержимым. Я втянула носом воздух. Нет, не кровь. Томатный сок.
Это заявление должно меня взбодрить? Особенно не очень добродушное «может быть». Передать не могу, как я рада!
– Так, вроде все, – задумчиво поднялся с кресла вампир, душераздирающе зевнув.
Хм, клыки не хуже волчьих, одна пара. Но мои – лучше. Мне явно есть чем гордиться.
Пока я предавалась гордыне, Павел запер входную дверь, повесил на ручку табличку «Не беспокоить!», добавил какое-то заклинание и, приказав его не тревожить, скрылся в спальне.
– Эй, а поесть?!
– В холодильнике, – донеслось из-за двери.
– Та-ак, ну и где же здесь находится этот агрегат? – пробормотала я, начав обследование своего последнего пристанища.
Двухкомнатный «люкс», да. Большое окно, занавешенное плотными цветастыми шторами. Напротив него входная дверь, справа спальня, слева ванная. Диван в синий цветочек, кресло, шкаф, стул, тумбочка, часы…
Пять утра, однако, ночь-то кончилась! Быстро все, однако, произошло.
Я откинула потертый ковер и увидела в углу начерченную углем пентаграмму. Во всяком случае, это была пятиугольная фигура, в каждой из вершин которой стояли оплывшие темно-красные свечи. В центре – странные узоры и куча благовонных палочек, медленно тлеющих в полутьме. Я чихнула. Вонь, а не благовония!
Вверху люстра, в одном из углов – ночник. Где же холодильник? Живот забурчал, выражая недовольство. Догадались, где спрятался холодильник? В шкафу! Который оказался буфетом с встроенной холодильной камерой.
Павел был доволен и разочарован одновременно. Найдена последняя жертва, и даже метка на нее поставлена на редкость удачно. Незаметная, еле различимая, но крепкая. Зато изгой в курсе, что по его душу прибыл одинокий охотник, собравший в себе огромную силу и далеко не безопасный даже со снятыми щитами.
Если эта полукровка выживет, придется взять ее с собой. Личные метки находятся очень глубоко, чтобы оставаться незаметными до самого последнего момента, и не снимаются. Эту связь уже не порвешь.
Но все эти вопросы можно решить потом. Первым делом – работа.
Чем бы таким заняться? Целый день взаперти! Кошмар! А вот о следующей ночи лучше не думать…
За окном определенно рассвело. Осторожно отодвинув занавеску, я убедилась, что наступает новый день, который обещает быть ничуть не лучше вчерашнего. Мерзкая погода, мелкий моросящий дождик, духота и низкие серые тучи. Последний день моей жизни – а я так и не увижу солнышко. Жаль! Тщательно задернув занавеску, – кто знает, какие у моего соседа отношения с дневным светилом, – я прокралась к входной двери и взялась за ручку. Ой! Острые холодные иглы – заклинания? – предупреждающе кольнули в ладонь. Отодвинув занавеску, я с сожалением убедилась, что и на окне стоит незримая преграда. Ненавижу клетки! В результате я разлеглась на диване, обложившись всем съестным, что только нашла в холодильнике, и стала размышлять.
А этот Пьющий кровь очень даже ничего. Мощная аура силы позволит не потерять его даже в многолюдной толпе. Он не в моем вкусе. Кажется, я повторяюсь? Хм, подозрительный симптом.
Почему в голову лезут такие высокопарные мысли? Подумаешь, Пьющий кровь. Вампир – он вампир и есть. Или оборотень, что одно и то же. Все эти романтические названия придуманы, чтобы облагородить наши темные инстинкты, придать им флер таинственности, приукрасить бытие кровожадных, злобных тварей, которыми мы, в сущности, и являемся. А если на моем счету нет ни одной жизни, то это лишь потому, что я еще очень молодая Охотящаяся. Все у меня впереди… было.
Да, грустно. И прямо-таки мучительно больно за бесцельно потраченное время. И ведь ни единого достойного случая не подворачивалось! В этом городе я и так была хозяйкой. Все местные шавки знали свое место, а у людей просто рука не поднималась причинить мне вред. От страха, наверное. Только я, будучи девушкой здравомыслящей, не злоупотребляла своей способностью наводить ужас. Потому что у людей помимо прочего есть характерная черта, в ряде случаев позволяющая пересилить страх и ненависть: страсть к исследованию и познанию нового. Обязательно бы ведь нашелся вивисектор со связями, который не пожалел бы ни времени, ни денег, чтобы попытаться заполучить редкий экземпляр животного мира. И пропали бы мы с волчицей в недрах какой-нибудь лаборатории. Мне всегда было жалко собаку Павлова.
Когда же все это закончится? И, главное, чем? И что я могу предпринять? Разве только помолиться, да не положено.
Интересно, как этот темный меня сюда затащил? Мы двигались быстро в темном густом тумане, будто размазываясь по реальности, и преодолели расстояние от моего дома до логова за пару минут. Скользили из тени в тень, и силуэты домов, деревьев и фонарей казались призрачными и чужими. И горький запах полыни… Ну да все равно я это не выясню.
Кстати, а что именно не так с моей соседкой по площадке, дамой, приятно пахнущей фиалками? Тоже занятный вопрос.
Вот так лежала я на диване, ела конфеты и вспоминала свою недолгую двадцатилетнюю жизнь, загубленную, можно сказать, на корню. Печально, что она не была насыщенной. Единственное выдающееся событие – всплывшая неизвестно откуда квартирка, где я проживала, да и ту пришлось бросить! Старый бомж, напуганный мною до сердечного приступа совершенно ненамеренно, не в счет. Как-то раз зимой мне пришлось обернуться на улице, и, спрятавшись за помойными баками, я невольно устроила ему бесплатный стриптиз и продемонстрировала леденящий душу триллер. Пришлось вызвать старику «скорую». Между прочим, он выжил, завязал с выпивкой и устроился на работу ночным сторожем. Шоковая терапия удалась.
И кого, скажите, волнует мое пустопорожнее нытье?..
Незаметно я провалилась в дрему и увидела сон, по содержанию еще более мерзостный, чем те, что снились обычно.
Проснулась, не поверите, от пинка, мощного такого, увесистого. Гад! Подскочив спросонок, я рыкнула, кинувшись на этого футболиста. Вампир проворно отскочил, а я, не удержавшись, упала с дивана. Встав, огляделась по сторонам. О, какая куча фантиков! Кто все это съел?
Павел осторожно отодвинул занавеску, выглянул в окно и удовлетворенно кивнул. Небо очистилось, и заходящее солнце вызолотило сумрак комнаты. Луч упал прямо на лицо моего нового знакомого. Тот недовольно поморщился, но не отошел, продолжая всматриваться во что-то, видное только ему.
Э, света не боится? Обидно! «Да, не боятся и кровь не пьют – высшие, по крайней мере, – выскочила новая мысль. – Особенно если сытые. Вот низшие…» Я мотнула головой – потом.
– Самое время! Чего стоишь? – обратился ко мне подозрительно довольный охотник. – Оборачивайся!
– Ага, щаз, – угрюмо буркнула я и побрела в ванную. Вампир последовал за мной.
Что-то меня мутит, да и умирать неохота.
Павел поморщился. А я расслабилась, глядя в зеркало. Закрыв глаза, обреченно ткнулась лбом в холодное стекло. Вчера ночью это произошло легко и быстро под воздействием спонтанного выброса адреналина, а сейчас… Выпустить волчицу добровольно, ослабив тиски разума, оказалось непривычно сложно.
А-ах-х!
Желтоглазая волчица исподлобья глядит на Пьющего кровь. Изменение – сугубо интимное действо, и всякие там вампиры не имеют права подглядывать. Зло рыкнув, я проскользнула в комнату и беспокойно закружила вокруг гексаграммы. Внутри уже горели свечи и мерцал столб густой непроницаемой тьмы, упирающийся в потолок. Из этого сгустка тянуло сыростью. Охотник бесцеремонно схватил меня за шкирку, шагнул внутрь, и его сильная рука отправила нас обоих в полет.
Снова запах полыни, чтоб ее!
«Временный портал Пьющих кровь», – некстати всплыло в памяти, пока мимо стремительно проносились искаженные силуэты домов. Резко вынырнув посреди города, я едва успела затормозить,
«Иди, волчица, охоться!» – раздалось вдруг в мозгу. Хищница ошалело тряхнула головой.
«Дай себя поймать!» – Холодное прикосновение испугало, и желание куда-то идти резко пропало.
«Ну же!»
Скользя вдоль забора, я скрылась в кустах и принюхалась. Никого нет. Солнце зашло, но город еще не спит, и множество чужих глаз следят за происходящим. Хватило бы и пары.
Скольжу, лечу, стелюсь над землей серой тенью, ищу. Чего? Не знает никто. Нет, не верю, что это мой последний день и последняя охота. Тьма, что ты хочешь от меня? В груди сидит холодный ком – противное ощущение. Ну что же, по обычному маршруту? Последний раз обойду угодья, кружа от края к центру.
Старый забытый сад, церковь, в глубине серебряных окон которой мерцают огни. От истинно святой земли поднимается волна столь сладкой и чистой силы, что хочется здесь остаться. Однако сумерки и тьма не вольны подружиться со светом истинной веры. Но аромат лилий, нежный и невинный, я запомню. Свет вдруг мигнул, затрепетал, погас… И вновь засиял, словно благословляя. Хороший знак.
Тень скользит дальше.
В небе – полная луна, моя подруга и спутница, обещающая покой, но ее обещания лживы. Между домами клубится тьма, перекрывая путь. Волчица отпрянула назад. «Вперед», – сказала я. «Вперед!» – подхлестывает яростный шепот изнутри. Я пячусь, это выше моих сил – нырнуть туда, во тьму и смерть. Но все решилось без нас.
Тот, за стеной, звал и манил. Как осьминог, выпускал жадные щупальца за спину волчице. Она медленно, шаг за шагом, против воли приближалась к зовущей смерти. Я оглянулась. Волчица взвыла и рванулась назад, в закрывающуюся брешь.
«Не сметь!» – прозвучало откровенно злое приказание, секундным параличом сбившее с ног. Пропустив рывок тьмы, я забилась в ее тенетах, когда удушающее кольцо сомкнулось на шее.
Боль в висках была неожиданно резкой и оглушающей.
Оборот. Мягкое и беспомощное человеческое существо затрепыхалось, когда крючья тьмы впились в кожу. Медленно, с садистским наслаждением нечто поглощало мой разум, внимательно наблюдая за каждой судорогой постепенно перестающего подчиняться мне тела. В саване тлена было невозможно дышать. Сначала онемели кончики пальцев, затем тонкие иглы боли расползлись по рукам. Липкие щупальца проникали под кожу, в горло, глаза…
«Расслабься…» – почувствовала я только мне слышный шепот.
Как?!
Сознание покидать меня не спешило. Добавилось ощущение ползающих под кожей жучков-короедов, время от времени откусывающих по кусочку от моих внутренностей. Боль исчезла, оцепенение полностью овладело мною. А вокруг тьма – живая. Сколько это длилось? Минуту, час, день? Не знаю. Некто, изучив каждый сантиметр моего тела изнутри и снаружи, удовлетворенно отпрянул, как хищник, напившийся крови.
Темнота…
Слабость, кружится голова, и черное, усыпанное звездами небо качается, словно качели… Небо?!
Я лежу на земле, и голые лопатки холодит исходящий откуда-то снизу промозглый туман. Не могу пошевелиться, потому что распластана и намертво зафиксирована в колдовской звезде – той самой. Скосив глаза, замечаю колыхающиеся красно-оранжевые огоньки, быстро наливающиеся синим сиянием. В голове отвратительно пусто.
Мерцание огней высвечивало стоящего надо мною: узкое изможденное лицо с темными провалами на месте глаз, кривящийся в клыкастом подобии улыбки рот, скрюченные артритом руки, зажавшие короткий кинжал… Вот он, нарушитель! Паника все усиливалась… Где же Павел?
От холода и страха я постепенно покрывалась мурашками. Где же охотник?!
Изгой наклонился, аккуратно надрезал мои запястья и начал гортанный речитатив. Боли не было, только леденящий холод начал растекаться по неподвижному телу от кончиков пальцев внутрь, концентрируясь в районе солнечного сплетения.
Охотник…
Мысли затухали и гасли одна за другой. С отстраненным любопытством я наблюдала, как беснуется в глубине сознания волчица. Как покидает меня животворящая жидкость, медленно впитываясь в землю.
Порезы на запястьях начали светиться, и маленькие синие огоньки торопливо побежали по рукам вверх, скапливаясь на груди. А изгой все говорил и говорил непонятные слова, полные зловещих интонаций, постепенно повышая голос до крика.
Не хочу!!! Как холодно…
Звезды погасли, а луна налилась темно-багровым сиянием. Небо заволакивало полупрозрачной мерцающей дымкой, медленно образующей гигантскую воронку. Нож, прекрасный в своем мрачном совершенстве, плавно взмыл вверх, блеснул отточенной алой кромкой и начал опускаться… Медленно, очень медленно.
Время замерло. Но волчица очнулась, вздрогнула и заставила меня рвануться вперед и попытаться освободить руки. Не ощутив сопротивления оков разума, она взвыла и напряглась, подчиняя себе тело, изменяя его неимоверным напряжением сил. Но не успела. Нож вошел в солнечное сплетение мягко, почти нежно…
Всепоглощающая темнота.
Вот он, единственно подходящий момент. Изгой резко выдернул нож из приманки и раскинул руки, готовясь к завершающей стадии ритуала. Багровая воронка на месте луны вращается по часовой стрелке, выбрасывая вниз голодные щупальца.
Выскользнув из укрывавшей его до сей поры тени, охотник сразу же понял, что изгой невероятно силен, но уязвим, как и всякий младенец. Накинув щиты, Павел активировал «молнию» и рванулся вперед, входя в клинч. Удар, еще удар. Чистая сырая сила, которой наполнен изгой, продавливает защиту, но это неважно, потому что в ход пошло грубое физическое воздействие. Вывернуть руку противника и начать неторопливо, но неуклонно приближать острие ножа к телу, не давая шевельнуться.
Мир сузился до маленького пятачка земли, до глаз, пылающих яростью и отраженным в них безумием. Бушующий в оковах водоворот начал раскручиваться в другую сторону. Под ударами чужого разума сознание поплыло, но это не имело значения. Ведомый инстинктами, он делал необходимое, ни на что не обращая внимания.
Держать щиты! Рывок! Нож по рукоять вошел в живот своего хозяина. Огни, нетерпеливо танцующие на теле волчицы, на миг ослепительно вспыхнули и погасли.
В небе гулко громыхнуло. Поднялся ветер.
Охотник выпустил изгоя и торопливо отскочил подальше от пентаграммы. Из горла нарушителя вырвался хриплый отчаянный крик, переходящий в утробный вой. Раскинув руки и задрав голову к воронке, он еще пытался что-то сделать, но безжалостные щупальца стремительно рванулись ему навстречу, обвили посмевшего нарушить их покой и безжалостно выпили из него все соки, взимая зловещую дань за неудачную попытку изменить мир.
Тело изгоя превратилось в обтянутую пергаментом мумию, которая несколько секунд спустя стремительно осыпалась тысячелетним прахом. С довольным чавканьем щупальца тьмы втянулись в сворачивающуюся воронку. Последнее из них мимоходом задело распятую в пентаграмме фигуру. Она выгнулась и захрипела, а огоньки, мечущиеся над нею, позеленели и быстро впитались в тело.
Что бы это значило? Тишина.
Рассвет нового дня был прекрасен. Мир устоял, и город, полный надежды, вздохнул облегченно и радостно. Тучи разошлись, открывая бесконечное лазурное пространство, подсвеченное лучами восходящего солнца.
Интерлюдия первая
История Василисы
Вы хотите знать, как я стала вампиром? Вы совершенно точно хотите это знать? Но зачем вам это? Ах, для книги… Ну что ж, я расскажу. Только давайте условимся о нескольких вещах. Мы – не вампиры, а Пьющие кровь. И уберите, наконец, чеснок. Меня это раздражает. Могу сообщить, кстати, что даже на нас, низших, чеснок не действует так, как это описывается в некоторых трактатах… И не пугайтесь, я не голодна.Звали меня Василисой, да и сейчас так зовут, имя это мне нравится. А вот фамилией я была недовольна. Тяжело жить, имея в паспорте запись – Прекрасная, к тому же вполне ей соответствуя. Сейчас, к счастью, это уже не так. И внешность у меня не столь вызывающе яркая, и фамилия другая. Теперь я принадлежу роду Пьющих кровь, как низшая и обращенная.
Мне было двадцать пять лет, когда я познакомилась с Шейлом, урожденным низшим из семьи Веран, принадлежащей к роду Пьющих кровь. Была зима, теплая и слякотная. Поздним вечером я возвращалась домой с дня рождения подруги. Иду, значит, никого не трогаю, вдоль улицы, прекрасно освещенной фонарями и рекламным огнями, не обращая внимания на тех, кто обращает внимание на меня. Уже почти дошла, свернула в переулок, чтобы сократить путь, и тут дорогу мне заступили три амбала в экзотичных одеяниях.
– Красавица… – расплылись они в щербатых улыбках.
– Что вам надо? – Я даже не испугалась, скорее рассердилась.
– Не «что», а «кто»! Ты, красавица!
Яркая внешность всегда доставляла мне неприятности. В школе не давали прохода сопливые поклонники, в академии – преподаватели, а на работе – работодатели и клиенты. Завидовали черной завистью подруги и сотрудницы, быстро переходящие в категорию врагинь. Высокой стройной натуральной блондинке с голубыми глазами и нежной персиковой кожей тяжело жить на свете, особенно если она не собирается становиться моделью или любовницей какого-нибудь олигарха.
И вот опять!
Резко развернувшись на каблуках, я бросилась было назад, но эти типы в один прыжок догнали меня и повалили на грязный снег. Вот тут я по-настоящему испугалась и заорала, но осеклась, захлебнувшись холодным воздухом, когда один из них зажал мне рот.
Укусила за ладонь – ноль реакции. Только деловито потрошивший сумку гад обернулся и сказал:
– Смелая… хм… Верд, ты первый.
Представьте, каково было мое удивление, когда вместо того, чтобы заняться со мной тем, чем трое предпочитают заниматься с симпатичной девушкой в темной подворотне, этот тип оскалил клыки, при виде которых мне конкретно поплохело… Когда шея заныла, перед глазами все поплыло, а в ушах многообещающе зашумело, где-то почти в небесах раздался насмешливый голос. Божественный глас спасения:
– Та-ак, пижоны, а ну-ка, отошли от девушки.
Мазохист во мне восхитился точности этого определения, ведь все трое были одеты в черные кожаные плащи и белые ботинки, в чем я успела убедиться, получив тем самым белым ботинком по ребрам.
В следующую секунду прижимавший меня к земле тип стремительно вознесся вверх, врезался в стену, да так и остался на ней висеть. За ним же отправились и остальные. Покосившись на неожиданного спасителя, я обнаружила, что внешне он мало соответствует своим недавним действиям. Мужчина среднего роста, худощавый, в легкой куртке и с длинными темными волосами. Мне вдруг стало завидно. «Отличная прическа, явно из дорогого салона». – И с этой странной, совершенно неуместной мыслью я начала медленно уплывать в синие дали. Голоса звучали глухо, будто через толстый слой ваты.
– Вы в курсе, господа, что это охотничьи угодья семьи Веран? – сурово спросил спаситель.
– Га-ад, – простонал один.
– Низший! – презрительно бросил второй.
Третий промолчал.
– Ай-ай-ай, придется принять меры…
– Что ты нам можешь сделать? – насмешливо поинтересовался один из «пижонов».
– Много чего, – нехорошим ласковым тоном сказал темноволосый.
А пару мгновений спустя все трое нападавших, распластанные по стене подобно мухам, бессильными кулями осели на снег.
Надо мной склонилось озабоченное клыкастое лицо со светящимися зелеными глазами:
– Мы же никому ничего не расскажем?
«Угу, точно не расскажем, потому что сейчас помрем», – подумала я и провалилась в темноту.
Очнулась я в вампирском логове. Это оказалась обычная квартира в типовой высотке, правда, довольно просторная. Мебели немного, но вся явно дорогая. Я лежала на диване, и мысли мои крутились вокруг количества выпитого, глюков и белой горячки. О чем еще можно было думать?
Между тем чувствовала я себя весьма неплохо, ничего не болело, одежда была в полном порядке. Потому я встала, огляделась, убедилась в том, что место абсолютно незнакомое, и отправилась на кухню, где обнаружила хозяина апартаментов, распивающего некую красную жидкость. Искренне надеюсь, что это не кровь. Он предложил присесть, выпить вина и просветил насчет сложившихся обстоятельств. Ничего страшного, как оказалось. Меня всего-навсего покусал обнаглевший высший из рода Пьющих кровь, все трое зачинщиков покушения будут наказаны. Каким способом – не моего ума дело. Последствий укуса, о которых так красочно пишут в книгах, не ожидается. Даже странно. Но я не расстроилась. И жизни моей тоже ничто не угрожает при условии соблюдения тайны. Разумеется, я заверила клыкастого в своей полнейшей лояльности. А вы бы на моем месте что сказали? Мамой бы клялись, наверное.