Страница:
Алексей Маслов
Загадки, тайны и коды цивилизации майя
Глава 1
Путешествие без карт
Странный рассказ монаха
В самом начале VI в. при дворе китайской династии Тан, славившейся своим могуществом и богатством, в покоях императора У-ди объявился удивительный странствующий буддийский монах Хуэйшань. Император У-ди, равно как и большинство других правителей танской династии, благоволил к буддизму, при его содействии было отстроено много новых монастырей, переписаны многочисленные сутры, монахам щедро раздавались подаяния. И вот до У-ди дошли слухи, что нищенствующий монах (бхикшу) Хуэйшань удивляет публику рассказами о некой стране, откуда он вернулся несколько лет назад. Хуэйшань был приглашен ко двору еще раз поведать свою забавную историю, которая больше напоминала древние китайские мифы о «землях необычайных», нежели воспоминания путешественника. Один из правителей областей по имени Юй Цзе, который присутствовал при рассказе монаха, подробно записал его изложение под названием «Лян сы гунн цзи» («Заметки четырех правителей династии Лян»), которое и дошло до нас.
А рассказ этот оказался поистине удивительным, не случайно большинство слушателей отнеслось к монаху с большим недоверием. Достаточно было вслушаться в некоторые пассажи рассказа монаха, выдержанные в традиционном стиле мифических повествований о далеких землях, где «живут небожители и бессмертные», чтобы понять яркость фантазии Хуэйшаня. В основном его рассказ был посвящен некой таинственной земле Фусан и прилегающим к ней территориям, полным необычных явлений, где, к тому же, живут люди странного вида.
Хуэйшань поведал, что несколько лет назад он отправился в какую-то страну, лежащую за более чем 20 тыс. ли (приблизительно 10 тыс. км) к востоку от Китая, встретил там народ, находящийся на сравнительно высоком уровне цивилизации, хотя этот уровень и был ниже, чем развитие китайской культуры того времени. До нас не дошло упоминаний о том, каким образом Хуэйшань добрался до этой далекой страны и каким образом вернулся обратно, а также сколь долго он отсутствовал. Известна лишь дата его возвращения – 499 г. Посетил Хуэйшань некие территории, которые именовал странными названиями: «страной Фусан», «государством Женщин», «землями Юйцзе».
Много, очень много было необычного в его повествовании. Известный французский китаист де Гинь еще в конце XVIII века обнаружил запись рассказов монаха в древних китайских хрониках и сам в немалой степени поразился этим рассказом:
«В году 499 буддийский монах по имени Хуэйшань приехал в Китай и рассказывал о некой стране, называемой Фусан. Фусан расположена в 20 тыс. ли (т. е. ок. 10 тыс. км) к востоку от страны Великая Хань. Она также расположена на востоке от Срединного царства (т. е. от Китая). В ней растет большое количество деревьев фусан, откуда страна эта и получила свое название. Листья этих деревьев – цвета дуба. На своих ранних этапах эти деревья выглядят подобно росткам бамбука. На них произрастают съедобные грушевидные плоды, красноватые на цвет. Из коры деревьев может изготавливаться материя, из которой местные жители делают одежду. Для постройки своих домов они изготавливают доски… У их городов нет стен. У них есть письменность, и они изготавливают бумагу из коры дерева фусан. Они не ведут войн, а поэтому у них в этой стране нет оружия. В этом государстве есть тюрьмы – одна на юге и одна на севере. За небольшие проступки преступников помещают в южную тюрьму, а за более серьезные – в северную. Если преступник прощен, его переводят в южную тюрьму, но если ему не удалось добиться помилования, он остается в северной тюрьме. Эти люди, что помещены в северную тюрьму, мужчины и женщины, могут жениться друг на друге, а, потеряв сестру, они горюют три дня, не принимая пищу. Здесь же на стены вешают изображения духов, которым совершают поклонение утром и вечером. Люди не носят траурных одежд или других знаков траура.
В течение своих первых трех лет восшествия на трон местный правитель не занимается делами государства. Раньше в этой стране не было никаких знаний о буддизме, но во время династии Сун в 458 г. пять монахов (т. е. экспедиция Хуэйшаня – А. М.), отправившись из Кипиня (Кабула), достигли этой страны. Привезя с собой буддийские писания и изображения, поведав местным жителям о буддийском учении и отринув их грубые обычаи, они изменили их…
Хуэйшань рассказывал также, что в тысяче ли к востоку от Фусана расположено государство Женщин. По своему виду народ этой страны чистоплотен и опрятен, а цвет их – белый. На их телах растут волосы, а волосы на головах очень длинны и достигают земли. Они входят в воду и становятся беременными. Через пять-шесть месяцев они рожают детей. Женщины почти лишены грудей. На затылке они волосаты, и молоко в волосах этих. Уже через сто дней ребенок может ходить, а через три или четыре года мужает. И все это – правда.
Завидев человека, женщины пугаются и прячутся. Они весьма почитают своих мужей. Народ этот ест листья соленых растений, которые напоминают некоторые китайские травы и имеют приятный запах. В 507 г. несколько человек из Цзинани, которым удалось пересечь океан, были прибиты сильным ураганом к неизвестному берегу. Высадившись на берег, они обнаружили народ, который весьма похож на китайцев, но мужчины имеют человеческое тело, а голову – собаки. И даже издают звуки, похожие на лаянье собак.
Даже современные одежды тибетских женщин в Лхасе можно принять за одеяния мексиканцев
Современный индейский шаман, Мексика
Народ ест нечто подобное небольшим бобам или зернышкам. Они носят одежды, сделанные из материи. Они долбят землю и делают обожженный глиняный кирпич для стен своего дома, круглых по форме, а двери или вход подобны норе».
Хуэйшань также поведал, что у этого народа есть свой император – «Правитель множества», который каждые два года меняет цвет своего наряда. Местные жители активно разводят крупный рогатый скот, делают кумыс из молока и выращивают виноград. В этой стране широко используется золото и серебро, которые при этом не считаются особой ценностью, зато железа местные жители не знают.
Были и совсем необычные пассажи в рассказе монаха. «На большом расстоянии к югу от этой страны лежат горы Янынань («дымящиеся горы»), жители которых едят лангустов, крабов и волосатых змей для того, чтобы уберечься от жары. На вершине этой горы живут огненные крысы – хорьки или белки, мех которых используется для изготовления негорючего материала и который очищается огнем вместо того, чтобы очищаться водой. К северу на большом расстоянии от государства Женщин находится Черная Глотка или Равнина, а на север от Черной Глотки располагаются горы столь высокие, что достигают неба и покрыты снегом весь год. Солнце здесь вообще не показывается. Рассказывают, что здесь обитают Светящиеся драконы. На большом расстоянии к западу от государства Женщин бьют фонтаны, по вкусу напоминающие вино. В этой же местности можно также обнаружить Море Лака, волны которого окрашены в цвет черного пера и меха, которые погружены в него, а чуть неподалеку располагается еще одно море цвета молока. Территория, окруженная этими чудесами природы, весьма протяженна и плодородна. Собаки, утки и лошади больших размеров живут здесь, и, наконец, встречаются даже птицы, которые производят на свет человеческих детенышей. Младенцы мужского пола, что рождаются от этих птиц, не выживают. И лишь дочери с большой заботой воспитываются их отцами, которые переносят их в клювах или на своих крыльях. Как только они начинают ходить, они становятся хозяевами самим себе. Все они – замечательной красоты и весьма гостеприимны, но все они умирают, не достигнув и тридцати лет. Крысы в этой стране белы и огромны, как лошади, а их шерсть – в несколько сантиметров длиной».
Как отнеслись слушатели к столь странному рассказу? Даже китайское сознание, обычно благоприятно воспринимавшее подобные истории о необычных явлениях и склонное ко всякого рода мистификациям, не способно было все это воспринять всерьез, и хроника так передает нам реакцию императорского двора: «Слушатели при дворе весьма потешались этому рассказу. Они смеялись и хлопали в ладоши, говоря друг другу, что лучшей истории они никогда не слышали». Одним словом, никто не мог всерьез принять рассказ Хуэйшаня.
В общем, все это было воспринято как традиционная китайская побасенка. И даже западные исследователи нашли в этом подтверждение «прогрессивности» восприятия китайцами внешнего в мира в те далекие времена – оказывается, даже они могли отличить правду от вымысла! Французский синолог маркиз д'Эрве, комментируя этот фрагмент, заметил: «Это забавное событие показывает нам, что китайцы уже в эпоху Шести династий не были столь легковерны, как часто нам кажется. Они умели отличать правду от невероятного, а экстравагантность рассказчиков, над которой они прежде всего и потешались, ни в коей мере не уменьшает заслугу записывателей, которых они так уважали».
Как будет видно в дальнейшем, если уж над кем-то и смеялись китайские слушатели в царских покоях, то на этот раз только над собой…
А рассказ этот оказался поистине удивительным, не случайно большинство слушателей отнеслось к монаху с большим недоверием. Достаточно было вслушаться в некоторые пассажи рассказа монаха, выдержанные в традиционном стиле мифических повествований о далеких землях, где «живут небожители и бессмертные», чтобы понять яркость фантазии Хуэйшаня. В основном его рассказ был посвящен некой таинственной земле Фусан и прилегающим к ней территориям, полным необычных явлений, где, к тому же, живут люди странного вида.
Хуэйшань поведал, что несколько лет назад он отправился в какую-то страну, лежащую за более чем 20 тыс. ли (приблизительно 10 тыс. км) к востоку от Китая, встретил там народ, находящийся на сравнительно высоком уровне цивилизации, хотя этот уровень и был ниже, чем развитие китайской культуры того времени. До нас не дошло упоминаний о том, каким образом Хуэйшань добрался до этой далекой страны и каким образом вернулся обратно, а также сколь долго он отсутствовал. Известна лишь дата его возвращения – 499 г. Посетил Хуэйшань некие территории, которые именовал странными названиями: «страной Фусан», «государством Женщин», «землями Юйцзе».
Много, очень много было необычного в его повествовании. Известный французский китаист де Гинь еще в конце XVIII века обнаружил запись рассказов монаха в древних китайских хрониках и сам в немалой степени поразился этим рассказом:
«В году 499 буддийский монах по имени Хуэйшань приехал в Китай и рассказывал о некой стране, называемой Фусан. Фусан расположена в 20 тыс. ли (т. е. ок. 10 тыс. км) к востоку от страны Великая Хань. Она также расположена на востоке от Срединного царства (т. е. от Китая). В ней растет большое количество деревьев фусан, откуда страна эта и получила свое название. Листья этих деревьев – цвета дуба. На своих ранних этапах эти деревья выглядят подобно росткам бамбука. На них произрастают съедобные грушевидные плоды, красноватые на цвет. Из коры деревьев может изготавливаться материя, из которой местные жители делают одежду. Для постройки своих домов они изготавливают доски… У их городов нет стен. У них есть письменность, и они изготавливают бумагу из коры дерева фусан. Они не ведут войн, а поэтому у них в этой стране нет оружия. В этом государстве есть тюрьмы – одна на юге и одна на севере. За небольшие проступки преступников помещают в южную тюрьму, а за более серьезные – в северную. Если преступник прощен, его переводят в южную тюрьму, но если ему не удалось добиться помилования, он остается в северной тюрьме. Эти люди, что помещены в северную тюрьму, мужчины и женщины, могут жениться друг на друге, а, потеряв сестру, они горюют три дня, не принимая пищу. Здесь же на стены вешают изображения духов, которым совершают поклонение утром и вечером. Люди не носят траурных одежд или других знаков траура.
В течение своих первых трех лет восшествия на трон местный правитель не занимается делами государства. Раньше в этой стране не было никаких знаний о буддизме, но во время династии Сун в 458 г. пять монахов (т. е. экспедиция Хуэйшаня – А. М.), отправившись из Кипиня (Кабула), достигли этой страны. Привезя с собой буддийские писания и изображения, поведав местным жителям о буддийском учении и отринув их грубые обычаи, они изменили их…
Хуэйшань рассказывал также, что в тысяче ли к востоку от Фусана расположено государство Женщин. По своему виду народ этой страны чистоплотен и опрятен, а цвет их – белый. На их телах растут волосы, а волосы на головах очень длинны и достигают земли. Они входят в воду и становятся беременными. Через пять-шесть месяцев они рожают детей. Женщины почти лишены грудей. На затылке они волосаты, и молоко в волосах этих. Уже через сто дней ребенок может ходить, а через три или четыре года мужает. И все это – правда.
Завидев человека, женщины пугаются и прячутся. Они весьма почитают своих мужей. Народ этот ест листья соленых растений, которые напоминают некоторые китайские травы и имеют приятный запах. В 507 г. несколько человек из Цзинани, которым удалось пересечь океан, были прибиты сильным ураганом к неизвестному берегу. Высадившись на берег, они обнаружили народ, который весьма похож на китайцев, но мужчины имеют человеческое тело, а голову – собаки. И даже издают звуки, похожие на лаянье собак.
Народ ест нечто подобное небольшим бобам или зернышкам. Они носят одежды, сделанные из материи. Они долбят землю и делают обожженный глиняный кирпич для стен своего дома, круглых по форме, а двери или вход подобны норе».
Хуэйшань также поведал, что у этого народа есть свой император – «Правитель множества», который каждые два года меняет цвет своего наряда. Местные жители активно разводят крупный рогатый скот, делают кумыс из молока и выращивают виноград. В этой стране широко используется золото и серебро, которые при этом не считаются особой ценностью, зато железа местные жители не знают.
Были и совсем необычные пассажи в рассказе монаха. «На большом расстоянии к югу от этой страны лежат горы Янынань («дымящиеся горы»), жители которых едят лангустов, крабов и волосатых змей для того, чтобы уберечься от жары. На вершине этой горы живут огненные крысы – хорьки или белки, мех которых используется для изготовления негорючего материала и который очищается огнем вместо того, чтобы очищаться водой. К северу на большом расстоянии от государства Женщин находится Черная Глотка или Равнина, а на север от Черной Глотки располагаются горы столь высокие, что достигают неба и покрыты снегом весь год. Солнце здесь вообще не показывается. Рассказывают, что здесь обитают Светящиеся драконы. На большом расстоянии к западу от государства Женщин бьют фонтаны, по вкусу напоминающие вино. В этой же местности можно также обнаружить Море Лака, волны которого окрашены в цвет черного пера и меха, которые погружены в него, а чуть неподалеку располагается еще одно море цвета молока. Территория, окруженная этими чудесами природы, весьма протяженна и плодородна. Собаки, утки и лошади больших размеров живут здесь, и, наконец, встречаются даже птицы, которые производят на свет человеческих детенышей. Младенцы мужского пола, что рождаются от этих птиц, не выживают. И лишь дочери с большой заботой воспитываются их отцами, которые переносят их в клювах или на своих крыльях. Как только они начинают ходить, они становятся хозяевами самим себе. Все они – замечательной красоты и весьма гостеприимны, но все они умирают, не достигнув и тридцати лет. Крысы в этой стране белы и огромны, как лошади, а их шерсть – в несколько сантиметров длиной».
Как отнеслись слушатели к столь странному рассказу? Даже китайское сознание, обычно благоприятно воспринимавшее подобные истории о необычных явлениях и склонное ко всякого рода мистификациям, не способно было все это воспринять всерьез, и хроника так передает нам реакцию императорского двора: «Слушатели при дворе весьма потешались этому рассказу. Они смеялись и хлопали в ладоши, говоря друг другу, что лучшей истории они никогда не слышали». Одним словом, никто не мог всерьез принять рассказ Хуэйшаня.
В общем, все это было воспринято как традиционная китайская побасенка. И даже западные исследователи нашли в этом подтверждение «прогрессивности» восприятия китайцами внешнего в мира в те далекие времена – оказывается, даже они могли отличить правду от вымысла! Французский синолог маркиз д'Эрве, комментируя этот фрагмент, заметил: «Это забавное событие показывает нам, что китайцы уже в эпоху Шести династий не были столь легковерны, как часто нам кажется. Они умели отличать правду от невероятного, а экстравагантность рассказчиков, над которой они прежде всего и потешались, ни в коей мере не уменьшает заслугу записывателей, которых они так уважали».
Как будет видно в дальнейшем, если уж над кем-то и смеялись китайские слушатели в царских покоях, то на этот раз только над собой…
Фантазии обретают плоть
В общем, иначе, как причудливую выдумку, рассказ Хуэйшаня, казалось бы, воспринять никак и нельзя. Впрочем, если внимательно вглядеться, даже сама эта история не столь и причудлива – подобные рассказы о далеких странах, где живут странные люди, встречались в Китае тысячи лет назад. Ими, в частности, наполнен один из самых знаменитых компендиумов подобного рода – «Канон гор и море» («Шаньхай цзин»), описывающий некие далекие земли и животных странного вида. И поэтому, на первый взгляд, казалось, что Хуэйшань пересказал очередную порцию китайских традиционных побасенок.
И все же, как ни странно, Хуэйшань не был ни лгуном, ни фантазером, и он действительно побывал в каких-то далеких землях. Эти далекие территории столь поразили его, что он изложил увиденное традиционным языком китайских мифов и легенд. Надо учитывать, что китайцы всегда мыслили себя в центре Земли (впрочем, это характерно для архаического мышления всех народов мира), называя свое государство «Чжунго» – «Срединной империей», что сегодня мы переводим просто как «Китай». Само «срединное» положение определялось тем, что китайский император получал от Неба «благую силу» или «Благодать» (дэ), которую он передавал на своих подданных, в результате чего страна процветала. Если же император был по каким-то причинам не способен транслировать небесную благодать на свой народ, это означало, что «небо лишило его Мандата на правление», в стране воцарялись хаос и бедствия. Чаще всего в реальной жизни эта благодать воспринималась именно как часть культуры, в основном – культуры конфуцианской. А поэтому сама культура носила некое «энергетическое» свойство – ее можно было передавать, получать, воспринимать, утрачивать. Тот, кто находится рядом с правителем Китая, стоит и ближе к культуре, полнее воспринимает ее. Те же, кто был незнаком с культурой, например, не соблюдал китайских обрядов, обычаев, не носил китайских одежд, не умел говорить по-китайски, писать иероглифы, исполнять ритуалы, считались «варварами, подобными диким зверям». В их душе не было ни «соблюдения ритуальных уложений», ни «человеколюбия», ни «справедливости», ни осознания ритуальных норм – одним словом, всего того, что, по китайским понятиям, определяет человека именно как человека, отличает его от зверя. В сущности, если, например, человек не обладал «человеколюбием» (жэнь), то он в принципе и не считался даже человеком, его можно было убить или наказать как дикое существо.
Варваров в принципе можно было «окультурить», но речь в основном шла о «близких варварах», которые держали посольства при императорском дворе. В основном это были племена, населявшие периферию китайской империи. Дальние же варвары, о которых приходилось только догадываться, по-прежнему оставались зверями. Естественно, никакой культурой и «человеческими обычаями» они обладать не могли, и поэтому велико же было удивление китайского монаха Хуэйшаня, когда он за десятки тысяч километров вдруг встретил вполне цивилизованное и культурное государство. И иначе, как сказку, он свои впечатления изложить не мог.
И тем не менее, в рассказе монаха Хуэйшаня множество просто мифологических подробностей. Как, например, понять фразу о том, что «женщины входят в воду и становятся беременными» или про людей с туловищем человека и головой собаки? Так стоит ли все эти рассказы воспринимать всерьез?
И все же если отбросить экзотические названия местностей типа «Черная глотка» и «Море Лака» (кстати, как будет видно в дальнейшем, они окажутся в действительности очень точными географическими указателями) и «людей с головами собак», то перед нами окажется достаточно точная географическая карта – только не рисованная, а как бы описанная. Надо только правильно прочитать ее.
Долгое время рассказ странствующего монаха воспринимался не иначе как одна из легенд, на которые столь богата китайская мифология. На самом же деле рассказ Хуэйшаня, который со своими пятью спутниками-буддистами побывал в каких-то далеких землях, почти математически точен. Прежде всего, у нас есть расстояние и направление, куда отправилась эта экспедиция, есть описание земель и народов. Правда, несколько смущают «моря цвета молока», фонтаны, по вкусу напоминающие вино, огромные животные, страна, где живут одни женщины и приносят детей от собак, и множество других на первый взгляд чисто мифологических подробностей. Но на время оставим это в стороне и попробуем исходить из фактов, безболезненно укладывающихся в наше сознание, например, гор, весь год покрытых снегом, самой системы управления государством, дымящихся вершин (явно вулканов) и иных чисто географических и этнических примет. А уже одно это может нам дать богатую пищу для размышлений.
Древних китайцев могли встретить огромные каньоны на территории Калифорнии и Колорадо
Древнее индейское поселение Месса Верде в Колорадо, сделанное прямо в алькове скалы.
На переднем плане хорошо видны круглые ритуальные сооружения кивы. Это место было внезапно покинуто населением в XIV в.
Прежде всего, у нас есть достаточно точное направление и расстояние – около 20 тыс. ли к востоку от Китая. Отложив по карте 10–12 тыс. км., мы «приплываем» на Американский континент. Может быть, здесь удастся обнаружить «моря цвета молока» и «Море Лака»? Но тогда окажется, что именно китайцы открыли Америку более чем за тысячу лет до того, как каравеллы Колумба в 1492 г. пересекли Атлантику! Причем не только открыли, но и достаточно подробно описали какие-то земли на ее территории. Этот факт парадоксален также и тем, что существуют даже «научные» объяснения, почему китайцы потенциально не могли открыть Америку! Например, некоторыми современными исследователями делается выход об особом типе восточного нелюбопытно-прагматичного сознания. А тут оказывается, что за тысячелетие до «официального» открытия Американского континента (а может, даже и значительно раньше, но об этом потом) там высадилась целая экспедиция, да к тому же религиозного толка. Экая незадача… Впрочем, факт посещения китайцами Америки следует еще доказать.
О том, что китайцы, вероятно, побывали в Америке, европейские ученые заговорили еще в XVIII в. Известный французский исследователь Жозеф де Гинь в 1761 г. опубликовал труд под весьма длинным названием «Исследования о плаваниях китайцев к американскому берегу и о некоторых народах, обнаруженных на восточной оконечности Азии», а в 1865 г. Густав д'Эшиталь выпустил труд, одно название которого говорило о его основной идее: «Исследования о буддийских истоках американской цивилизации». Он однозначно указывал, что многое в культуре майя и ацтеков проистекает от буддийской традиции, возможно, привезенной сюда китайцами!
Еще дальше в своих рассуждениях пошла Генриетта Мертц, написав весьма примечательную, хотя и не лишенную известной доли спекуляций книгу «Потускневшая тушь», ссылаясь в этом названии на известную фразу Конфуция, утверждавшего, что «даже потускневшая тушь все же лучше, чем самая надежная память». Первое издание было опубликовано в 1953 г. и осталось практически незамеченным из-за своей явной абсурдности, как тогда казалось многим. Второе издание 1972 г. было намного точнее проработано в области фактов, снабжено подробными картами странствий китайцев по Американскому континенту – и о парадоксе культурного родства китайцев и индейцев широко заговорили.
Прежде всего, что это за страна – Фусан, которая получила свое название от одноименных деревьев? Фусан (другое название – кун-сан) – это древнее название полой шелковицы, упоминания о которой можно часто встретить в традиционных китайских преданиях. Например, в ряде древнейших легенд с полой шелковицей связано рождение первопредка либо всего человечества, либо государства. Например, именно в полой шелковице был найден мудрый И Инь, который стал первым советником основателя первой китайской династии Инь.
Есть и еще один священный смысл дерева фусан. Существует распространенное народное предание о том, что дерево фусан растет в некой священной стране или на луне. Из его листьев, коры и плодов изготавливается снадобье для бессмертия или долголетия, которое толчет в ступе лунный заяц. Под ветвями дерева фусан обычно изображается богиня Чанъэ, чей образ также связан с бессмертием и циклом лунных преданий. И таким образом дерево фусан – не как конкретный вид флоры, но как обобщенный символ – всегда связывалось со священнодействием и магическим продлением жизни. И как следствие, страна Фусан в рассказах Хуэйшаня также приобретала священный смысл.
В повествовании Хуэйшаня скорее всего речь идет о шелковичном дереве, из которого действительно, как описывал Хуэйшань, можно делать и материю для одежд, и бумагу. Правда, речь может идти и о каком-то аналоге шелковицы, точного названия которого не знал монах и плоды которого действительно были съедобны. Не вызывает сомнений и то, о каких съедобных зернышках или бобах говорится в тексте – речь идет, конечно, о кукурузе.
Еще один факт, что бросается в глаза – в рассказе кратко, но достаточно точно описаны жилища круглой или конусообразной формы, с узким входом («подобен норе»), сделанные из глиняных брикетов, – мы без труда узнаем в них типичные индейские строения. Подобные строения до сих пор можно встретить, например, на территории Колорадо, в национальном парке Месса Верде. Они располагались в высоких скальных пещерах из песчаника. Задняя часть такого жилища была образована самой скалой, а передняя стена выкладывалась из обожженных брикетов, в ней проделывались небольшие двери, которые одновременно служили и окнами. Здесь когда-то жил народ анасази, ушедший в неизвестном направлении, но оставивший после себя эти постройки. И они разводили кукурузу и маис, чьи зерна и описывал Хуйэшань.
Более того, название индейского народа пуэбло происходит именно от названия таких домов-крепостей (пуэбло), которые строились из кирпича-сырца или песчаника.
Отправившись из государства Женщин на запад, мы действительно встречаем многое из описываемого, в том числе горы, озера и фонтаны. Далее идет пресловутое «Море Лака» (имеется в виду китайский темный лак), то есть большое озеро с темными, непрозрачными водами. Это – озеро Лабрэ Тарпиц в Лос-Анджелесе. Если обмакнуть в него перо или кусочек меха, они действительно становятся темными.
Несколько сложнее обстоял вопрос с «морем, воды которого белые, как молоко», но и в этом случае нашелся разумный ответ. По сути, это высохшие и когда-то соленые озера, болота, которые, как показали исследования, еще существовали во времена Хуэйшаня, т. е. 1500 лет назад.
Но как объяснить странный вид мужчин, что нижней своей частью подобны людям, а верхней – собакам? Здесь действительно мы сталкиваемся с какой-то мистикой. И все же Г. Мертц и здесь находит правдоподобное объяснение – это ритуальные маски, связанные с тотемными животными: «По моему мнению, это лишь показывает нам то, как большинство китайцев рассматривало эти головы и каким образом было способно, вернувшись в Китай, поведать об этом – ничего более того». Объяснение не лишено смысла – в любом этнографическом музее мы можем увидеть индейские ритуальные и тотемные маски собак, змей или вообще невероятных существ. По сути дела, своим описанием Хуэйшань говорит о том, что мужчины надевают на голову «собачьи головы», т. е. маски, подражая повадкам и даже голосам этих животных.
Но вот еще один вопрос: почему буддийские миссионеры называют то место, куда они приплыли, государством Женщин? Не идет ли здесь речь о неких американских амазонках?
Кажется, исток представлений о государстве Женщин лежит там же, где и предание об амазонках – женщинах-воительницах, принципиально лишивших себя общения с мужчинами. В этнологии существует понятие локальности брака – куда уходят жить супруги после вступления в брак. В случае жизни в доме женщины это носит название матрилокальности, мужчины – соответственно патрилокальности (в основном у охотников). С этим же частично связано и то, по какой линии передается понятие рода. Род (не путать его с кланом или семьей!) всегда однолинеен и бывает матрилинейным, когда родство передается по линии матери, и патрилинейным, когда мы принимаем фамилию отца. У европейских народов род обычно патрилинеен – это, в частности, выражается в том, что у нас отчество принимается по имени отца, а не матери.
У большинства народов мира родство также вычисляется по линии отца, и этот «отцовский» стереотип плотно вошел в наше сознание. Но далеко не везде дело обстоит таким образом, причем в древности многие народы были явно матрилинейны. Сохранились сведения о том, что у ряда индейцев Центральной Америки род был именно матрилинеен, еще в 50-е гг. нашего столетия было установлено явное превалирование материнской линии у народностей монтана и пуэблос на юго-западе. Подобную же ситуацию мы встречаем у народа хопи, принадлежавшего к западной части индейцев пуэбло и связанного с культурой майя и ацтеков – сегодня их осталось несколько тысяч человек. Традиционный род у хопи строго матрилинеен. В частности, считается, что ребенок рождается именно в семье матери, а не отца, и дает ему имя исключительно мать жены. Молодожены поселяются в семье матери – это указание не только на матрилинеиность, но и на матрилокальность рода. Так, в местности Ораиби в северо-восточной Аризоне все население хопи разделялось на 30 или 31 материнскую линию, которые в свою очередь были сгруппированы в девять кланов (фратрий), построенных также вокруг линии матери, а не отца.
У Хуэйшаня мы встречаем примечательное упоминание о том, что женщины берут себе в мужья змей, от которых и рожают детей. В северной части Мексиканской равнины находилось древнейшее поселение народа хопи, называвшееся Шунгопави, существовавшее по крайней мере уже во II в. Вероятно, Хуэй-шань посетил именно это место, где существовал ритуально-тотемный танец змей, связанный с тем, что прародителем рода у хопи считалась именно змея.
Танец змей исполнялся обычно в августе, при этом танцоры брали себе живых змей в рот. В этот момент змей выпускали «по четырем сторонам», дабы те «нашли дождь» и предотвратили засуху. Это было частью очень большой и в основном тайной церемонии, которую в полном виде не разрешалось наблюдать ни одному члену другого рода. Большая часть такой «змеиной церемонии» проходила в кивах – полуподземных сооружениях, обычно круглой формы. Шаманы и специально подготовленные танцоры в состоянии соматического транса и, вероятно, после приема галлюциногенов пускались в неистовый танец, извиваясь всем телом и уподобляясь змеям. Одновременно во все стороны разбрасывались зерна кукурузы в качестве «жертвования земле». Сама площадка окружалась змеями, остальные члены клана исполняли ритуальные песнопения. Примечательно, что основными танцорами были именно женщины и именно они брали себе змей в рот – как бы «брали змей в мужья». Вот и ответ на странное описание Хуэйшаня о том, что «женщины берут себе змей в мужья».
Более того, сами хопи непосредственно идентифицировали себя с этим пресмыкающимся и даже называли себя змеями. Обратим внимание, что здесь не было элемента наигрыша, но абсолютно полное уподобление человека змее, когда чисто психологически стирались все различия между представителем народа хопи и животным. Примечательно, что даже маленькие дети безбоязненно играли с ядовитыми змеями, а те не кусали их. Естественно, что женщины хопи считали, что они вступают в связь именно со змеями и рожают от них детей. Вероятнее всего, именно так они ответили Хуэйшаню на вопрос об отцах своих детей.
Крылатое божество (Кецалькоатль?) в перьях, северная часть Юкатана
Женщины индейских племен вплетали себе в распущенные волосы белые ленты, что было знаком их супружеского положения, – и отсюда появилась фраза о том, что «молоко в волосах их».
Удалось и идентифицировать «некие листья соленых растений, которые напоминают некоторые китайские травы и имеют приятный запах». Это действительно солоноватые растения Anemonopsis califomica, имеющие характерный «медицинский» запах и в прошлом широко использовавшиеся в качестве медицинского препарата в северной Мексике.
И все же, как ни странно, Хуэйшань не был ни лгуном, ни фантазером, и он действительно побывал в каких-то далеких землях. Эти далекие территории столь поразили его, что он изложил увиденное традиционным языком китайских мифов и легенд. Надо учитывать, что китайцы всегда мыслили себя в центре Земли (впрочем, это характерно для архаического мышления всех народов мира), называя свое государство «Чжунго» – «Срединной империей», что сегодня мы переводим просто как «Китай». Само «срединное» положение определялось тем, что китайский император получал от Неба «благую силу» или «Благодать» (дэ), которую он передавал на своих подданных, в результате чего страна процветала. Если же император был по каким-то причинам не способен транслировать небесную благодать на свой народ, это означало, что «небо лишило его Мандата на правление», в стране воцарялись хаос и бедствия. Чаще всего в реальной жизни эта благодать воспринималась именно как часть культуры, в основном – культуры конфуцианской. А поэтому сама культура носила некое «энергетическое» свойство – ее можно было передавать, получать, воспринимать, утрачивать. Тот, кто находится рядом с правителем Китая, стоит и ближе к культуре, полнее воспринимает ее. Те же, кто был незнаком с культурой, например, не соблюдал китайских обрядов, обычаев, не носил китайских одежд, не умел говорить по-китайски, писать иероглифы, исполнять ритуалы, считались «варварами, подобными диким зверям». В их душе не было ни «соблюдения ритуальных уложений», ни «человеколюбия», ни «справедливости», ни осознания ритуальных норм – одним словом, всего того, что, по китайским понятиям, определяет человека именно как человека, отличает его от зверя. В сущности, если, например, человек не обладал «человеколюбием» (жэнь), то он в принципе и не считался даже человеком, его можно было убить или наказать как дикое существо.
Варваров в принципе можно было «окультурить», но речь в основном шла о «близких варварах», которые держали посольства при императорском дворе. В основном это были племена, населявшие периферию китайской империи. Дальние же варвары, о которых приходилось только догадываться, по-прежнему оставались зверями. Естественно, никакой культурой и «человеческими обычаями» они обладать не могли, и поэтому велико же было удивление китайского монаха Хуэйшаня, когда он за десятки тысяч километров вдруг встретил вполне цивилизованное и культурное государство. И иначе, как сказку, он свои впечатления изложить не мог.
И тем не менее, в рассказе монаха Хуэйшаня множество просто мифологических подробностей. Как, например, понять фразу о том, что «женщины входят в воду и становятся беременными» или про людей с туловищем человека и головой собаки? Так стоит ли все эти рассказы воспринимать всерьез?
И все же если отбросить экзотические названия местностей типа «Черная глотка» и «Море Лака» (кстати, как будет видно в дальнейшем, они окажутся в действительности очень точными географическими указателями) и «людей с головами собак», то перед нами окажется достаточно точная географическая карта – только не рисованная, а как бы описанная. Надо только правильно прочитать ее.
Долгое время рассказ странствующего монаха воспринимался не иначе как одна из легенд, на которые столь богата китайская мифология. На самом же деле рассказ Хуэйшаня, который со своими пятью спутниками-буддистами побывал в каких-то далеких землях, почти математически точен. Прежде всего, у нас есть расстояние и направление, куда отправилась эта экспедиция, есть описание земель и народов. Правда, несколько смущают «моря цвета молока», фонтаны, по вкусу напоминающие вино, огромные животные, страна, где живут одни женщины и приносят детей от собак, и множество других на первый взгляд чисто мифологических подробностей. Но на время оставим это в стороне и попробуем исходить из фактов, безболезненно укладывающихся в наше сознание, например, гор, весь год покрытых снегом, самой системы управления государством, дымящихся вершин (явно вулканов) и иных чисто географических и этнических примет. А уже одно это может нам дать богатую пищу для размышлений.
На переднем плане хорошо видны круглые ритуальные сооружения кивы. Это место было внезапно покинуто населением в XIV в.
Прежде всего, у нас есть достаточно точное направление и расстояние – около 20 тыс. ли к востоку от Китая. Отложив по карте 10–12 тыс. км., мы «приплываем» на Американский континент. Может быть, здесь удастся обнаружить «моря цвета молока» и «Море Лака»? Но тогда окажется, что именно китайцы открыли Америку более чем за тысячу лет до того, как каравеллы Колумба в 1492 г. пересекли Атлантику! Причем не только открыли, но и достаточно подробно описали какие-то земли на ее территории. Этот факт парадоксален также и тем, что существуют даже «научные» объяснения, почему китайцы потенциально не могли открыть Америку! Например, некоторыми современными исследователями делается выход об особом типе восточного нелюбопытно-прагматичного сознания. А тут оказывается, что за тысячелетие до «официального» открытия Американского континента (а может, даже и значительно раньше, но об этом потом) там высадилась целая экспедиция, да к тому же религиозного толка. Экая незадача… Впрочем, факт посещения китайцами Америки следует еще доказать.
О том, что китайцы, вероятно, побывали в Америке, европейские ученые заговорили еще в XVIII в. Известный французский исследователь Жозеф де Гинь в 1761 г. опубликовал труд под весьма длинным названием «Исследования о плаваниях китайцев к американскому берегу и о некоторых народах, обнаруженных на восточной оконечности Азии», а в 1865 г. Густав д'Эшиталь выпустил труд, одно название которого говорило о его основной идее: «Исследования о буддийских истоках американской цивилизации». Он однозначно указывал, что многое в культуре майя и ацтеков проистекает от буддийской традиции, возможно, привезенной сюда китайцами!
Еще дальше в своих рассуждениях пошла Генриетта Мертц, написав весьма примечательную, хотя и не лишенную известной доли спекуляций книгу «Потускневшая тушь», ссылаясь в этом названии на известную фразу Конфуция, утверждавшего, что «даже потускневшая тушь все же лучше, чем самая надежная память». Первое издание было опубликовано в 1953 г. и осталось практически незамеченным из-за своей явной абсурдности, как тогда казалось многим. Второе издание 1972 г. было намного точнее проработано в области фактов, снабжено подробными картами странствий китайцев по Американскому континенту – и о парадоксе культурного родства китайцев и индейцев широко заговорили.
Прежде всего, что это за страна – Фусан, которая получила свое название от одноименных деревьев? Фусан (другое название – кун-сан) – это древнее название полой шелковицы, упоминания о которой можно часто встретить в традиционных китайских преданиях. Например, в ряде древнейших легенд с полой шелковицей связано рождение первопредка либо всего человечества, либо государства. Например, именно в полой шелковице был найден мудрый И Инь, который стал первым советником основателя первой китайской династии Инь.
Есть и еще один священный смысл дерева фусан. Существует распространенное народное предание о том, что дерево фусан растет в некой священной стране или на луне. Из его листьев, коры и плодов изготавливается снадобье для бессмертия или долголетия, которое толчет в ступе лунный заяц. Под ветвями дерева фусан обычно изображается богиня Чанъэ, чей образ также связан с бессмертием и циклом лунных преданий. И таким образом дерево фусан – не как конкретный вид флоры, но как обобщенный символ – всегда связывалось со священнодействием и магическим продлением жизни. И как следствие, страна Фусан в рассказах Хуэйшаня также приобретала священный смысл.
В повествовании Хуэйшаня скорее всего речь идет о шелковичном дереве, из которого действительно, как описывал Хуэйшань, можно делать и материю для одежд, и бумагу. Правда, речь может идти и о каком-то аналоге шелковицы, точного названия которого не знал монах и плоды которого действительно были съедобны. Не вызывает сомнений и то, о каких съедобных зернышках или бобах говорится в тексте – речь идет, конечно, о кукурузе.
Еще один факт, что бросается в глаза – в рассказе кратко, но достаточно точно описаны жилища круглой или конусообразной формы, с узким входом («подобен норе»), сделанные из глиняных брикетов, – мы без труда узнаем в них типичные индейские строения. Подобные строения до сих пор можно встретить, например, на территории Колорадо, в национальном парке Месса Верде. Они располагались в высоких скальных пещерах из песчаника. Задняя часть такого жилища была образована самой скалой, а передняя стена выкладывалась из обожженных брикетов, в ней проделывались небольшие двери, которые одновременно служили и окнами. Здесь когда-то жил народ анасази, ушедший в неизвестном направлении, но оставивший после себя эти постройки. И они разводили кукурузу и маис, чьи зерна и описывал Хуйэшань.
Более того, название индейского народа пуэбло происходит именно от названия таких домов-крепостей (пуэбло), которые строились из кирпича-сырца или песчаника.
Отправившись из государства Женщин на запад, мы действительно встречаем многое из описываемого, в том числе горы, озера и фонтаны. Далее идет пресловутое «Море Лака» (имеется в виду китайский темный лак), то есть большое озеро с темными, непрозрачными водами. Это – озеро Лабрэ Тарпиц в Лос-Анджелесе. Если обмакнуть в него перо или кусочек меха, они действительно становятся темными.
Несколько сложнее обстоял вопрос с «морем, воды которого белые, как молоко», но и в этом случае нашелся разумный ответ. По сути, это высохшие и когда-то соленые озера, болота, которые, как показали исследования, еще существовали во времена Хуэйшаня, т. е. 1500 лет назад.
Но как объяснить странный вид мужчин, что нижней своей частью подобны людям, а верхней – собакам? Здесь действительно мы сталкиваемся с какой-то мистикой. И все же Г. Мертц и здесь находит правдоподобное объяснение – это ритуальные маски, связанные с тотемными животными: «По моему мнению, это лишь показывает нам то, как большинство китайцев рассматривало эти головы и каким образом было способно, вернувшись в Китай, поведать об этом – ничего более того». Объяснение не лишено смысла – в любом этнографическом музее мы можем увидеть индейские ритуальные и тотемные маски собак, змей или вообще невероятных существ. По сути дела, своим описанием Хуэйшань говорит о том, что мужчины надевают на голову «собачьи головы», т. е. маски, подражая повадкам и даже голосам этих животных.
Но вот еще один вопрос: почему буддийские миссионеры называют то место, куда они приплыли, государством Женщин? Не идет ли здесь речь о неких американских амазонках?
Кажется, исток представлений о государстве Женщин лежит там же, где и предание об амазонках – женщинах-воительницах, принципиально лишивших себя общения с мужчинами. В этнологии существует понятие локальности брака – куда уходят жить супруги после вступления в брак. В случае жизни в доме женщины это носит название матрилокальности, мужчины – соответственно патрилокальности (в основном у охотников). С этим же частично связано и то, по какой линии передается понятие рода. Род (не путать его с кланом или семьей!) всегда однолинеен и бывает матрилинейным, когда родство передается по линии матери, и патрилинейным, когда мы принимаем фамилию отца. У европейских народов род обычно патрилинеен – это, в частности, выражается в том, что у нас отчество принимается по имени отца, а не матери.
У большинства народов мира родство также вычисляется по линии отца, и этот «отцовский» стереотип плотно вошел в наше сознание. Но далеко не везде дело обстоит таким образом, причем в древности многие народы были явно матрилинейны. Сохранились сведения о том, что у ряда индейцев Центральной Америки род был именно матрилинеен, еще в 50-е гг. нашего столетия было установлено явное превалирование материнской линии у народностей монтана и пуэблос на юго-западе. Подобную же ситуацию мы встречаем у народа хопи, принадлежавшего к западной части индейцев пуэбло и связанного с культурой майя и ацтеков – сегодня их осталось несколько тысяч человек. Традиционный род у хопи строго матрилинеен. В частности, считается, что ребенок рождается именно в семье матери, а не отца, и дает ему имя исключительно мать жены. Молодожены поселяются в семье матери – это указание не только на матрилинеиность, но и на матрилокальность рода. Так, в местности Ораиби в северо-восточной Аризоне все население хопи разделялось на 30 или 31 материнскую линию, которые в свою очередь были сгруппированы в девять кланов (фратрий), построенных также вокруг линии матери, а не отца.
У Хуэйшаня мы встречаем примечательное упоминание о том, что женщины берут себе в мужья змей, от которых и рожают детей. В северной части Мексиканской равнины находилось древнейшее поселение народа хопи, называвшееся Шунгопави, существовавшее по крайней мере уже во II в. Вероятно, Хуэй-шань посетил именно это место, где существовал ритуально-тотемный танец змей, связанный с тем, что прародителем рода у хопи считалась именно змея.
Танец змей исполнялся обычно в августе, при этом танцоры брали себе живых змей в рот. В этот момент змей выпускали «по четырем сторонам», дабы те «нашли дождь» и предотвратили засуху. Это было частью очень большой и в основном тайной церемонии, которую в полном виде не разрешалось наблюдать ни одному члену другого рода. Большая часть такой «змеиной церемонии» проходила в кивах – полуподземных сооружениях, обычно круглой формы. Шаманы и специально подготовленные танцоры в состоянии соматического транса и, вероятно, после приема галлюциногенов пускались в неистовый танец, извиваясь всем телом и уподобляясь змеям. Одновременно во все стороны разбрасывались зерна кукурузы в качестве «жертвования земле». Сама площадка окружалась змеями, остальные члены клана исполняли ритуальные песнопения. Примечательно, что основными танцорами были именно женщины и именно они брали себе змей в рот – как бы «брали змей в мужья». Вот и ответ на странное описание Хуэйшаня о том, что «женщины берут себе змей в мужья».
Более того, сами хопи непосредственно идентифицировали себя с этим пресмыкающимся и даже называли себя змеями. Обратим внимание, что здесь не было элемента наигрыша, но абсолютно полное уподобление человека змее, когда чисто психологически стирались все различия между представителем народа хопи и животным. Примечательно, что даже маленькие дети безбоязненно играли с ядовитыми змеями, а те не кусали их. Естественно, что женщины хопи считали, что они вступают в связь именно со змеями и рожают от них детей. Вероятнее всего, именно так они ответили Хуэйшаню на вопрос об отцах своих детей.
Женщины индейских племен вплетали себе в распущенные волосы белые ленты, что было знаком их супружеского положения, – и отсюда появилась фраза о том, что «молоко в волосах их».
Удалось и идентифицировать «некие листья соленых растений, которые напоминают некоторые китайские травы и имеют приятный запах». Это действительно солоноватые растения Anemonopsis califomica, имеющие характерный «медицинский» запах и в прошлом широко использовавшиеся в качестве медицинского препарата в северной Мексике.