Общеметодологическим условием исследования «жизни» текста выступает понимание текста в русле идей современного этапа системного подхода и на основе принципа коммуникативности.
Онтологическое условие решения данной задачи: текст рассматривается в его существовании в коммуникативном пространстве. Исследование текста в коммуникативном пространстве предполагает ориентированность текста относительно коммуникативного пространства, и наоборот. Ср.: «…понятие пространства призвано бросить луч света на другие важные конструкты (включая и текст)» [Топоров 1983, с. 228]. Для исследования одинаково значимы как отношения и взаимодействия текста и пространства (структурность пространства), так и место и положение текста в пространстве (протяженность пространства). Особая роль в этой системе систем принадлежит Homo Loquens как единству говорящего (пишущего) и слушающего (читающего).
Исследование существования текста означает рассмотрение его существования в коммуникативном пространстве как системе систем, задаваемых каждой из составляющих коммуникативного пространства. Существование текста — это состояние его завершенности / незавершенности, открытости / замкнутости, стабильности / текучести. Текст выступает как сложный знак (знаковая последовательность), отличающийся бесконечной длительностью, включающей не только настоящее, но и прошлое и будущее, и существует как бесконечная знаковая трансформация, смысл которой (трансформации) задает коммуникативное пространство и время.
В коммуникативном пространстве тексты существуют в текстовых совокупностях – в объединениях текстов, объективно возникающих и распадающихся в процессе развития коммуникативного пространства и осознаваемых Homo Loquens как автором, читателем (слушателем), филологически образованным читателем (слушаталем), специалистом-филологом и др., социумом в целом. В книге Т.Н. Василенко [Василенко 2008, с. 8] различаются текстовые совокупности как общесемиотический, культурологический и лингвистический объект. С позиций коммуникативного подхода текстовая совокупность представляет собой динамический лингвистический объект, являющийся продуктом порождения, понимания и функционирования текстов в коммуникативном пространстве. Различается генеральная совокупростъ текста как весь массив текстов, существующих в социуме в тот или иной момент его развития, и частные совокупности текстов как объединения текстов по какому-либо основанию (тексты автора; тексты на тему о любви; тексты, связанные интертекстуальной связью с неким определенным текстом; тексты одного дня и пр.). Текстовая совокупность существует в некоем культурно-природно-социальном «облаке» из текстов в общесемиотическом и культурологическим смыслах – мифо-ритуальных, изобразительных, музыкальных, поведенческих и др. Ср.: «Подобно тому, как отдельный знак лишен единичного существования – ему необходим другой, тексту необходимы другие тексты…» [Лотман 2002, с. 202–207]. Текстовая совокупность представляет собой гибкое, динамичное, многомерное образование и членится по различным частным основаниям: вокруг одного текста, вокруг текстов, принадлежащих одному говорящему и/или слушающему, эпохе, любой из составляющих коммуникативного пространства в его развитии и пр.
В пределах текстовой совокупности тексты находятся в межтекстовых отношениях. В работе «Межтекстовые отношения как проблема теории текста» [Чувакин, Пешкова 2004] приведены некоторые типы межтекстовых отношений: текстопорождения и текстопонимания, парадигматические и синтагматические, интертекстуальные и гипертекстуальные, интерпретационные и др. Каждый данный конкретный текст находится в сети отношений с другими текстами.
Сложность текстовой совокупности определяется сложностью сети отношений и внутри совокупности, и между частными совокупностями, и совокупности к коммуникативному пространству. Коммуникативное пространство в этом случае выступает многофакторной детерминантой – «средой преломления» (М.М. Бахтин): «…Если есть в распоряжении данной эпохи сколько-нибудь авторитетная и отстоявшаяся среда преломления, то будет господствовать условное слово в той или иной разновидности, с тою или иной степенью условности. Если же такой среды нет, то будет господствовать разнонаправленное двуголосое слово… или особый тип полуусловного, полуиронического слова… Культурное слово – преломленное сквозь авторитетную отстоявшуюся среду слово.
Какое слово доминирует в данную эпоху в данном направлении, какие существуют формы преломления слова, что служит средою преломления? – все эти вопросы имеют первостепенное значение для изучения художественного слова» [Бахтин 1994, с. 418–419]. Суждение М.М. Бахтина значимо и для области текстов нехудожественных.
Текстовые совокупности обладают нежесткой организацией, с возможным изменением статуса текста внутри совокупности, перемещениями из одной совокупности в другую, появлением новых или актуализацией старых текстов, уходом отдельных текстов в число невостребованных в тот или иной момент развития социума, со сложными отношениями между текстами в лингвистическом понимании и текстами в общесемиотическом смысле и т. д.
Изучение «жизни» текста предполагает рассмотрение его в отношении к участникам коммуникации, описание знакового характера текста, изучение его в отношении к действительности и другим текстам. Изложение теории текста в данном учебном пособии ведется в рамках названных аспектов.
Выводы
Вопросы и задания
Глава 2
2.1. Из истории изучения текста в его отношении к участникам коммуникации
Онтологическое условие решения данной задачи: текст рассматривается в его существовании в коммуникативном пространстве. Исследование текста в коммуникативном пространстве предполагает ориентированность текста относительно коммуникативного пространства, и наоборот. Ср.: «…понятие пространства призвано бросить луч света на другие важные конструкты (включая и текст)» [Топоров 1983, с. 228]. Для исследования одинаково значимы как отношения и взаимодействия текста и пространства (структурность пространства), так и место и положение текста в пространстве (протяженность пространства). Особая роль в этой системе систем принадлежит Homo Loquens как единству говорящего (пишущего) и слушающего (читающего).
Исследование существования текста означает рассмотрение его существования в коммуникативном пространстве как системе систем, задаваемых каждой из составляющих коммуникативного пространства. Существование текста — это состояние его завершенности / незавершенности, открытости / замкнутости, стабильности / текучести. Текст выступает как сложный знак (знаковая последовательность), отличающийся бесконечной длительностью, включающей не только настоящее, но и прошлое и будущее, и существует как бесконечная знаковая трансформация, смысл которой (трансформации) задает коммуникативное пространство и время.
В коммуникативном пространстве тексты существуют в текстовых совокупностях – в объединениях текстов, объективно возникающих и распадающихся в процессе развития коммуникативного пространства и осознаваемых Homo Loquens как автором, читателем (слушателем), филологически образованным читателем (слушаталем), специалистом-филологом и др., социумом в целом. В книге Т.Н. Василенко [Василенко 2008, с. 8] различаются текстовые совокупности как общесемиотический, культурологический и лингвистический объект. С позиций коммуникативного подхода текстовая совокупность представляет собой динамический лингвистический объект, являющийся продуктом порождения, понимания и функционирования текстов в коммуникативном пространстве. Различается генеральная совокупростъ текста как весь массив текстов, существующих в социуме в тот или иной момент его развития, и частные совокупности текстов как объединения текстов по какому-либо основанию (тексты автора; тексты на тему о любви; тексты, связанные интертекстуальной связью с неким определенным текстом; тексты одного дня и пр.). Текстовая совокупность существует в некоем культурно-природно-социальном «облаке» из текстов в общесемиотическом и культурологическим смыслах – мифо-ритуальных, изобразительных, музыкальных, поведенческих и др. Ср.: «Подобно тому, как отдельный знак лишен единичного существования – ему необходим другой, тексту необходимы другие тексты…» [Лотман 2002, с. 202–207]. Текстовая совокупность представляет собой гибкое, динамичное, многомерное образование и членится по различным частным основаниям: вокруг одного текста, вокруг текстов, принадлежащих одному говорящему и/или слушающему, эпохе, любой из составляющих коммуникативного пространства в его развитии и пр.
В пределах текстовой совокупности тексты находятся в межтекстовых отношениях. В работе «Межтекстовые отношения как проблема теории текста» [Чувакин, Пешкова 2004] приведены некоторые типы межтекстовых отношений: текстопорождения и текстопонимания, парадигматические и синтагматические, интертекстуальные и гипертекстуальные, интерпретационные и др. Каждый данный конкретный текст находится в сети отношений с другими текстами.
Сложность текстовой совокупности определяется сложностью сети отношений и внутри совокупности, и между частными совокупностями, и совокупности к коммуникативному пространству. Коммуникативное пространство в этом случае выступает многофакторной детерминантой – «средой преломления» (М.М. Бахтин): «…Если есть в распоряжении данной эпохи сколько-нибудь авторитетная и отстоявшаяся среда преломления, то будет господствовать условное слово в той или иной разновидности, с тою или иной степенью условности. Если же такой среды нет, то будет господствовать разнонаправленное двуголосое слово… или особый тип полуусловного, полуиронического слова… Культурное слово – преломленное сквозь авторитетную отстоявшуюся среду слово.
Какое слово доминирует в данную эпоху в данном направлении, какие существуют формы преломления слова, что служит средою преломления? – все эти вопросы имеют первостепенное значение для изучения художественного слова» [Бахтин 1994, с. 418–419]. Суждение М.М. Бахтина значимо и для области текстов нехудожественных.
Текстовые совокупности обладают нежесткой организацией, с возможным изменением статуса текста внутри совокупности, перемещениями из одной совокупности в другую, появлением новых или актуализацией старых текстов, уходом отдельных текстов в число невостребованных в тот или иной момент развития социума, со сложными отношениями между текстами в лингвистическом понимании и текстами в общесемиотическом смысле и т. д.
Изучение «жизни» текста предполагает рассмотрение его в отношении к участникам коммуникации, описание знакового характера текста, изучение его в отношении к действительности и другим текстам. Изложение теории текста в данном учебном пособии ведется в рамках названных аспектов.
Выводы
1. Вся история изучения текста свидетельствует о его стремлении вырваться из плена идеологии «сугубой» (внутренней) лингвистики, приобрести статус междисциплинарного лингвистического объекта.
2. «Современная лингвистика текста коммуникативна по своему существу», – писал в 1984 году Г.В. Колшанский [Колшанский 1984, с. 122]. Коммуникативность лингвистики текста, продолжает цитируемый автор, «заставляет отказаться от традиционной изоляции языка как предмета узколингвистического описания» [Колшанский 1984, с. 122–123]. Эта оценка не устарела и в настоящее время – при условии понимания того обстоятельства, что и сама наука о языке в начале XXI в. во многом уже иная, чем, скажем, в 80-е годы XX в.
3. Текст как предмет теории текста, выстраиваемой на основе сопряжения общенаучного принципа системности и специальнонаучного принципа коммуникативности, представляет собой коммуникативно направленный и прагматически значимый сложный знак лингвистической природы, репрезентирующий участников коммуникативного акта в текстовой личности Homo Loquens, обладающий признаками эвокативности и ситуативности, механизм существования которого базируется на возможностях его коммуникативной трансформируемости.
4. Главной задачей теории текста на современном этапе ее развития является исследование «жизни» текста. <<Жизнь>> текста – это его изменения в процессе его существования в коммуникативном пространстве.
5. Изучение текста на основе сопряжения общенаучного принципа системности и специальнонаучного принципа коммуникативности выдвинуло ряд категорий (коммуникативная трансформируемость, ситуативность, эвокативность, коммуникативная направленность и прагматическая значимость текста и др.) и понятий («жизнь» текста, текстовая совокупность, существование текста, коммуникативное пространство текста и др.), применение которых в совокупности способно обеспечить интегративное изучение предмета.
6. Основные направления изучения текста в теории текста – таковы: текст в его отношении к говорящему и слушающему; текст как сложный знак; текст в его отношении к действительности и другим текстам.
2. «Современная лингвистика текста коммуникативна по своему существу», – писал в 1984 году Г.В. Колшанский [Колшанский 1984, с. 122]. Коммуникативность лингвистики текста, продолжает цитируемый автор, «заставляет отказаться от традиционной изоляции языка как предмета узколингвистического описания» [Колшанский 1984, с. 122–123]. Эта оценка не устарела и в настоящее время – при условии понимания того обстоятельства, что и сама наука о языке в начале XXI в. во многом уже иная, чем, скажем, в 80-е годы XX в.
3. Текст как предмет теории текста, выстраиваемой на основе сопряжения общенаучного принципа системности и специальнонаучного принципа коммуникативности, представляет собой коммуникативно направленный и прагматически значимый сложный знак лингвистической природы, репрезентирующий участников коммуникативного акта в текстовой личности Homo Loquens, обладающий признаками эвокативности и ситуативности, механизм существования которого базируется на возможностях его коммуникативной трансформируемости.
4. Главной задачей теории текста на современном этапе ее развития является исследование «жизни» текста. <<Жизнь>> текста – это его изменения в процессе его существования в коммуникативном пространстве.
5. Изучение текста на основе сопряжения общенаучного принципа системности и специальнонаучного принципа коммуникативности выдвинуло ряд категорий (коммуникативная трансформируемость, ситуативность, эвокативность, коммуникативная направленность и прагматическая значимость текста и др.) и понятий («жизнь» текста, текстовая совокупность, существование текста, коммуникативное пространство текста и др.), применение которых в совокупности способно обеспечить интегративное изучение предмета.
6. Основные направления изучения текста в теории текста – таковы: текст в его отношении к говорящему и слушающему; текст как сложный знак; текст в его отношении к действительности и другим текстам.
Вопросы и задания
1. Какие идеи классической риторики и филологии в первоначальный период их развития оказались существенными для складывания и развития теории текста в сер. XIX–XX вв.? Сформулируйте важнейшие результаты, полученные теорией текста под влиянием названных идей? Вопреки им?
2. Какие импульсы для развития представлений о тексте, на Ваш взгляд, содержатся в трудах М.М. Бахтина? Р. Барта? Ю.М. Лотмана? У. Эко? Какие из идей названных авторов не / слабо использованы в современной науке о тексте?
3. Почему развитие теории текста находится под влиянием развития текстовой коммуникации? Приведите примеры.
4. Составьте перечень категорий текста, заложенных в его определении. Выведите их. Дайте им определение.
5. Как соотносятся признаки текста, содержащиеся в определениях текста, предложенных И.Р. Гальпериным и данным пособием?
6. Составьте перечень понятий, использованных при рассмотрении «жизни» текста. Выведите их. Дайте им определение.
7. Что такое коммуникативный блок? Как соотносится понятие коммуникативного блока с понятием текста? С понятиями сложного синтаксического целого? Диалогического единства? Абзаца?
8. Чродолжите начатый в последнем разделе п. 1.2 перечень факторов изменения текста. Чриведите иллюстрации. Есть ли факты, противоречащие тезису о том, что текст находится в «вечном движении»? Интерпретация текста – это тоже изменение текста?
9. Приведите факты, свидетельствующие о динамичности межтекстовых отношений в текстовой совокупности? Предложите объяснения приведенным фактам. Постройте гипотезу о структуре текстовой совокупности.
10. Если существование текста — это состояние его завершенности / незавершенности, открытости / замкнутости, стабильности / текучести, то не означает ли это «утраты» текста как такового? Как типа? Как феномена?
11. Существует ли текст вне коммуникативного пространства? Если да, то объясните, почему в учебном пособии идет речь только о коммуникативном пространстве.
2. Какие импульсы для развития представлений о тексте, на Ваш взгляд, содержатся в трудах М.М. Бахтина? Р. Барта? Ю.М. Лотмана? У. Эко? Какие из идей названных авторов не / слабо использованы в современной науке о тексте?
3. Почему развитие теории текста находится под влиянием развития текстовой коммуникации? Приведите примеры.
4. Составьте перечень категорий текста, заложенных в его определении. Выведите их. Дайте им определение.
5. Как соотносятся признаки текста, содержащиеся в определениях текста, предложенных И.Р. Гальпериным и данным пособием?
6. Составьте перечень понятий, использованных при рассмотрении «жизни» текста. Выведите их. Дайте им определение.
7. Что такое коммуникативный блок? Как соотносится понятие коммуникативного блока с понятием текста? С понятиями сложного синтаксического целого? Диалогического единства? Абзаца?
8. Чродолжите начатый в последнем разделе п. 1.2 перечень факторов изменения текста. Чриведите иллюстрации. Есть ли факты, противоречащие тезису о том, что текст находится в «вечном движении»? Интерпретация текста – это тоже изменение текста?
9. Приведите факты, свидетельствующие о динамичности межтекстовых отношений в текстовой совокупности? Предложите объяснения приведенным фактам. Постройте гипотезу о структуре текстовой совокупности.
10. Если существование текста — это состояние его завершенности / незавершенности, открытости / замкнутости, стабильности / текучести, то не означает ли это «утраты» текста как такового? Как типа? Как феномена?
11. Существует ли текст вне коммуникативного пространства? Если да, то объясните, почему в учебном пособии идет речь только о коммуникативном пространстве.
Глава 2
ТЕКСТ В ЕГО ОТНОШЕНИИ К УЧАСТНИКАМ КОММУНИКАЦИИ
2.1. Из истории изучения текста в его отношении к участникам коммуникации
Система говорящий – текст – слушающий в риторике. Объектом риторики признается речь. С одной стороны, текст оценивается как средство воспроизведения (эвоцирования) процесса убеждения. Такой подход предполагает описание риторического текста в виде модели убеждающей коммуникации. С другой стороны, текст рассматривается как результат реализации когнитивной модели убеждающей коммуникации. Сущность данного подхода отражает идеоречевой цикл. Возможно описание текста как одного из компонентов риторической модели коммуникативной деятельности.
Центральной категорией является эффективность. Данная категория интегрально описывает риторическую сущность коммуникации: как науку об эффективной убеждающей речи (Т.В. Матвеева); как теорию и искусство эффективной (целесообразной, воздействующей, гармонизирующей) речи (А.К. Михальская); как общее учение о целесообразном построении речи, исследовании норм и правил речевого общения, речевого поведения (H.A. Ипполитова); как изучение специфики речевого общения: организация правильной речи, описание специфики составляющих компонентов речевой коммуникации и отдельных форм речи (В.И. Аннушкин); способы решения стилевой задачи (Ю.В. Рождественский).
Классификация риторических текстов основывается на узком и широком понимании предмета риторики. Сторонники узкого подхода признают, что риторика изучает часть объектов кругооборота речи. Таким образом, риторические тексты отличаются от нериторических по одному или нескольким признакам: осознанность / неосознанность речи, аргументированность / неаргументированность, художественность / нехудожественность, прозаичность / поэтичность, публичность / непубличность, устность / письменность. Широкий подход означает, что риторика включает все объекты кругооборота речи.
Речевая коммуникация представляет собой деятельность по обмену информацией, осуществляемую и языковыми, и неязыковыми (мимика, жесты, танцевальные движения, знаки нотации и др.) средствами. Традиционная риторика предполагает классификацию текстов на основании диалогичности / монологичности (например, беседа, лекция, спор, дискуссия и др.). Неориторическая классификация текстов основывается на интеграции языковых и неязыковых способов достижения эффективности (например, презентация, брифинг, собрание, отчет и т. д.).
Система говорящий – текст – слушающий в герменевтике. Герменевтика зародилась во времена античности в виде экзегезы, когда появилась потребность в толковании религиозных текстов. Герменевтика предполагает изучение способности субъекта коммуникации к декодированию знаков обыденного языка, так как текст закрепляет в языковых формах модель отношений действительности, точнее закрепляет освоение ее человеком. Именно в тексте, а не в языковой системе опредмечена человеческая субъективность. По Г.Г. Богину, текст выступает как опредмеченная субъективность, в системе его материальных средств усматриваются опредмеченные реальности сознания, сложившиеся в деятельности человека субъективные реальности, смыслы, коррелятивные со средствами текста. Центральной категорией герменевтики является понимание, так как понимание текста есть обращение опыта человека на текст с целью освоения его содержательности.
Существуют разные тенденции в описании процесса понимания. Так, понимание текста как информационного процесса связано с передачей субъективных реальностей одного человека другому. Таким образом, понимание рассматривается не как способность человека, а как потенция языковой системы (см., например, Витгенштейн, Тодоров). Любой текст трактуется как единый знак особого мира. Вся деятельность понимания рассматривается как простое декодирование в рамках «грамматики повествования». Философская герменевтика считает, что к объективности в понимании нельзя выйти потому, что есть «душа». Эта «душа» и делает всякое понимание лишь пониманием собственной субъективности человеческого индивида. По Гадамеру, понимание никогда не может совпасть ни с замыслом автора текста, ни с первоначальным пониманием текста современниками.
Типы понимания текста номинально совпадают с типами понимания любого текста (включая и тексты невербальные). Данная классификация оперирует иерархией расположения типов понимания: семантизирующее понимание, когнитивное понимание, смысловое («феноменологическое») понимание [Богин 1982, с. 53].
Система говорящий – текст – слушающий в психолингвистике. Психологическое направление в языкознании сформировалось в середине XIX в. Основным постулатом, послужившим базой для развития психологических идей, стало абстрактное обращение к индивидууму и реализации в речи и языке того, что сейчас принято называть человеческим фактором.
В числе прочих теорий и наук психологического направления оказалась психолингвистика, которая также рассматривала отношение между языком и говорящим человеком, влияние социальных факторов на язык и речь, динамическую составляющую речепроизводства. При этом необходимо подчеркнуть, что объект данной науки соотносим с другими «речеведческими науками». Это «совокупность речевых событий или речевых ситуаций» [Леонтьев 1999, с. 16]. Предмет психолингвистики изменялся со временем. Если в 60-е годы XX в. Ч. Осгуд определяет, что психолингвистика «…занимается в широком смысле соотношением сообщений и характеристик человеческих индивидов, проводящих и получающих эти сообщения, т. е. психолингвистика есть наука о процессах кодирования и декодирования в индивидуальных участниках коммуникации» (цит. по: [Леонтьев 1999, с. 17]), то в 90-х годах A.A. Леонтьев пишет: «Предметом психолингвистики является соотношение личности со структурой и функцией речевой деятельности, с одной стороны, и языком как главной «образующей» образа мира, с другой» [Леонтьев 1999, с. 19]. Поэтому центральной, доминирующей категорией психолингвистики является категория деятельности. Именно поэтому психолингвистика в отечественной филологии называется теорией речевой деятельности.
В течение всего времени существования психолингвистики ее представители пытались отразить процесс речепроизводства с помощью различных моделей. Тем не менее, именно текст оказывается в центре внимания современных психолингвистов. Одним из первых о необходимости изучения текста с позиций психологии заявил Л.С. Выготский: «Без специального психологического исследования мы никогда не поймем, какие законы управляют чувствами в художественном произведении, и рискуем всякий раз впасть в самые грубые ошибки» [Выготский 1998, с. 27].
Это положение было развернуто в работах А.Р. Лурии. Он предложил следующую модель процесса «формулирования» высказывания: 1) мотив; 2) общий замысел; 3) формирование свернутого речевого высказывания; 4) стадия внутренней речи; 5) развертывание ее в развернутое речевое высказывание, опирающегося на поверхностно-речевую структуру [Лурия 1998].
Эта модель порождения речи изоморфна пониманию: «…в основе восприятия речи лежат процессы, по крайней мере, частично воспроизводящие процессы ее порождения» [Леонтьев 1999, с. 70]. А.Р. Лурия процесс восприятия описывает следующим образом: «Этот процесс начинается с восприятия внешней, развернутой речи, затем переходит в понимание общего значения высказывания (т. н. анализ через синтез. – Ю.З.), а далее – и в понимание подтекста этого высказывания» [Лурия 1998, с. 277]. Для исследователя разделение текста и высказывания оказывается несущественным. Восприятие как отдельной фразы, так и целостного текста фиксирует два вида смысловых отношений – поверхностный (горизонтальный) и глубинный (вертикальный). По мнению А.Р. Лурии, на уровне поверхностной структуры релевантными оказываются проблемы влияния смыслов (т. е. принцип семантического согласования элементов высказывания и проблема связности текста), выделение «смысловых ядер» с помощью анализа через синтез (выделение ключевых элементов текста и определение тема-рематической структуры). На уровне же глубинных структур фиксируется внутренний смысл – подтекст. «Понимание текста не ограничивается, однако, пониманием лишь его поверхностного значения. <…> Уже в относительно простых речевых высказываниях или сообщениях наряду с внешним, открытым значением текста есть и его внутренний смысл, который обозначается термином подтекст. Он имеется в любых формах высказываний, начиная с самых простых и кончая самыми сложными» [Лурия 1998, с. 312–313]. При этом исследователем подчеркивается особая роль подтекста в литературном произведении.
Однако осознание особого статуса подтекста в художественном произведении не изменяет типологию текстов / речи (А.Р. Лурия не разграничивал текст и речь). А.Р. Лурия предложил типологию речевых произведений, основным критерием которой является форма произведения – письменная или устная, причем последняя имеет подвиды: монолог и диалог. Возможно, невыделение художественного текста в качестве отдельного, самостоятельного типа связано с малой изученностью данной разновидности речи. «Эта проблема разработана еще совершенно недостаточно», – писал ученый [Лурия 1998, с. 319].
Современные психолингвисты (H.A. Зимняя, A.A. Леонтьев, A.C. Штерн и др.) в целом разделяют взгляды А.Р. Лурии. Понимание текста ими определяется как «последовательное изменение структуры, воссоздаваемой в сознании ситуации и процесс перемещения мыслительного центра ситуации от одного элемента к другому. В результате понимания… образуется некоторая картина его общего смысла – концепт текста» [Леонтьев 1999, с. 141]. A.C. Штерн и Л.Н. Мурзин, написавшие в сотрудничестве книгу «Текст и его восприятие», предлагает методику свертывания текста на основании ключевых слов. Что касается проблемы классификации текстов, то в книге «Основы психолингвистики» A.A. Леонтьев пишет: «Для нас понятие текста включает как монологические, так и диалогические тексты, причем и устные, и письменные» [Леонтьев 1999, с. 137].
Система говорящий – текст – слушающий в стилистике. Предметом стилистики является стиль во всех языковедческих значениях этого слова: как индивидуальная манера исполнения речевых актов, как функциональный стиль речи, как стиль языка и т. д. В настоящее время можно говорить о различных направлениях стилистики. Дескриптивная стилистика описывает выразительный потенциал элементов речи (A.A. Хилл и др.); текстовая стилистика рассматривает общие закономерности описания текста в аспекте вариативности выбора говорящим языковых средств (У. Хендрикс и др.); функциональная стилистика соотносит текст и внетекстовые подсистемы языка (функциональные или коммуникативные стили) (Ш. Балли, А.Н. Кожин, В.В. Одинцов и др.); прагматическая стилистика рассматривает использование говорящим языка в разных ситуациях, описывает предпосылки успешного совершения речевых актов (Э. Бенвенист, Г.О. Винокур и др.). Центральной категорией является категория выразительности, репрезентирующая способность языковой единицы выражать дополнительную (экспрессивно-оценочную, экспрессивно-эмоциональную, функционально-стилевую, композиционную и т. д.) информацию.
Данная категория влияет на формирование классификации жанров текстов в данном аспекте. Традиционно, тексты классифицировались в зависимости от стиля: научного, официально-делового, публицистического и т. д. Но и внутри стиля тексты могут значительно отличаться друг от друга. Под жанром, по А.Н. Кожину, понимается «выделяемый в рамках того или иного функционального стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного принципа, своеобразием композиционной организации материала и использованием стилистических структур» [Кожин 1982, с. 156].
Конструктивные свойства и стилистические особенности оказываются основой жанровой классификации. В аспекте стилеобразующем значимы место и роль книжных или разговорных единиц языка; в аспекте конструктивном – важны место и роль используемых структур: рационально-логических или эмоционально-риторических. Так, в пределах научного стиля рационально-логические структуры характерны для таких жанров, как исследование, информация в производственно-технических жанрах; рационально-риторические – в научно-популярных жанрах (книг, статей, очерков), а также в учебных; в пределах делового стиля первые легко наблюдать в законодательных жанрах (указах, постановлениях), директивных жанрах (приказы, распоряжения, инструкции), в констатирующих жанрах (акт, протокол, отчет), вторые – в свободном деловом описании, деловом письме. На определение жанра влияют также содержание, тематика, сам предмет, обсуждаемый с той или иной точки зрения, коммуникативное задание.
Система говорящий – текст – слушающий в литературоведении. Проблема понимания текста в литературоведении тесно связана с вопросом определения понятия «художественное произведение». H.A. Кузьмина в монографии «Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка» полагает, что «в соотношение «произведение – текст» необходимо ввести временной фактор. Пусть некоторый временной интервал – время работы над произведением. В этот промежуток автор имеет дело с текстом. Момент, когда работа завершена, есть момент рождения произведения как законченного целого. Однако уже следующий момент знаменует отторжение произведения от автора и превращение его в текст» [Кузьмина 1999, с. 25].
Подобная позиция выстраивается с опорой на концептуальные положения Р. Барта по разграничению текста и произведения. В работе «От произведения к тексту» исследователь выделил оппозитивные признаки, позволяющие отделить текст от произведения. К ним относятся:
• статичность произведения / динамичность текста;
• инвариантность произведения / вариативность текста;
• замкнутость произведения / открытость текста;
• авторство произведения / анонимность текста;
• онтологическая целостность произведения / функциональная операциональность текста;
• классифицируемость произведения / неклассифицируемость текста.
Подобный подход восходит к концу XIX – началу XX века. «Сколько читателей – столько и произведений» – так звучит один из лозунгов литературоведения XX века. С того момента, как предтеча русского символизма И.Ф. Анненский, вторя A.A. Потебне, заверил: «сколько читателей – столько и Гамлетов», вопрос об инварианте художественного произведения стал краеугольным камнем теории литературы. Одни исследователи, например C.B. Ломинадзе, утверждают инвариантность, цельность и закрытость художественного произведения. При этом исследовательская задача понимается как поиск авторского инварианта и авторского замысла с опорой на данные о биографии писателя, об истории и социальной обстановке создания текста. Другие исследователи, к числу которых относятся Р. Барт, Ж. Деррида, У. Эко, объявили о принципиальной открытости текста. Текст рассматривается ими как пересечение ассоциаций, построенное на принципиальной открытости для множества субъективных сознаний, а следовательно, интерпретаций. Авторский текст – это только приглашение к соавторству, сотворчеству, читатель же творит собственный текст.
Ю.М. Лотман в монографии «Культура и взрыв» определил данные разногласия следующим образом: «Существенное отличие современного структурного анализа от формализма и раннего этапа структурных исследований заключается в самом выделении объекта анализа. Краеугольным камнем названных выше школ было представление об отдельном, изолированном, стабильном самодовлеющем тексте. <…> Современная точка зрения опирается на представления о тексте как пересечении точек зрения создателя текста и аудитории» [Лотман 1992, с. 178–180]. Исходя из этого, базовой категорией, определяющей литературоведческие исследования текста на современном этапе, оказывается категория «интертексту альности>>.
Термины «интертекст» и «интертекстуальность» были введены в работах Ю. Кристевой. Отчетливо эта идея оформилась в статьях Р. Барта: «…Она (интертекстуальность. – Ю.З.) представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических, даваемых без кавычек» (цит. по: [Степанов 2001, с. 37]).
H. A. Кузьмина выделяет следующие свойства интертекста:
I. «Интертекст пронизан стрелой времени. Он не имеет "начала" и "конца" – интертекст безграничен во времени и пространстве».
2. «Интертекст в целом находится в состоянии хаоса. Под воздействием Человека отдельные его области могут упорядочиваться».
3. «В интертексте система языка децентрируется и деконструируется, т. е. подвергается разборке, демонтажу. Таким образом, материя языка (текста) превращается в интертексте в материал».
4. «В интертексте язык-материал представляет собой "гигантский мнемонический конгломерат" (Б.М. Гаспаров), в котором уравнены отдельные тексты, фрагменты текстов разной величины, собственно элементы текста и так называемые отслоения (части слов, графические образы, ритмико-интонационные схемы и пр.). В этом состоянии тексты отделены от своих создателей…».
Центральной категорией является эффективность. Данная категория интегрально описывает риторическую сущность коммуникации: как науку об эффективной убеждающей речи (Т.В. Матвеева); как теорию и искусство эффективной (целесообразной, воздействующей, гармонизирующей) речи (А.К. Михальская); как общее учение о целесообразном построении речи, исследовании норм и правил речевого общения, речевого поведения (H.A. Ипполитова); как изучение специфики речевого общения: организация правильной речи, описание специфики составляющих компонентов речевой коммуникации и отдельных форм речи (В.И. Аннушкин); способы решения стилевой задачи (Ю.В. Рождественский).
Классификация риторических текстов основывается на узком и широком понимании предмета риторики. Сторонники узкого подхода признают, что риторика изучает часть объектов кругооборота речи. Таким образом, риторические тексты отличаются от нериторических по одному или нескольким признакам: осознанность / неосознанность речи, аргументированность / неаргументированность, художественность / нехудожественность, прозаичность / поэтичность, публичность / непубличность, устность / письменность. Широкий подход означает, что риторика включает все объекты кругооборота речи.
Речевая коммуникация представляет собой деятельность по обмену информацией, осуществляемую и языковыми, и неязыковыми (мимика, жесты, танцевальные движения, знаки нотации и др.) средствами. Традиционная риторика предполагает классификацию текстов на основании диалогичности / монологичности (например, беседа, лекция, спор, дискуссия и др.). Неориторическая классификация текстов основывается на интеграции языковых и неязыковых способов достижения эффективности (например, презентация, брифинг, собрание, отчет и т. д.).
Система говорящий – текст – слушающий в герменевтике. Герменевтика зародилась во времена античности в виде экзегезы, когда появилась потребность в толковании религиозных текстов. Герменевтика предполагает изучение способности субъекта коммуникации к декодированию знаков обыденного языка, так как текст закрепляет в языковых формах модель отношений действительности, точнее закрепляет освоение ее человеком. Именно в тексте, а не в языковой системе опредмечена человеческая субъективность. По Г.Г. Богину, текст выступает как опредмеченная субъективность, в системе его материальных средств усматриваются опредмеченные реальности сознания, сложившиеся в деятельности человека субъективные реальности, смыслы, коррелятивные со средствами текста. Центральной категорией герменевтики является понимание, так как понимание текста есть обращение опыта человека на текст с целью освоения его содержательности.
Существуют разные тенденции в описании процесса понимания. Так, понимание текста как информационного процесса связано с передачей субъективных реальностей одного человека другому. Таким образом, понимание рассматривается не как способность человека, а как потенция языковой системы (см., например, Витгенштейн, Тодоров). Любой текст трактуется как единый знак особого мира. Вся деятельность понимания рассматривается как простое декодирование в рамках «грамматики повествования». Философская герменевтика считает, что к объективности в понимании нельзя выйти потому, что есть «душа». Эта «душа» и делает всякое понимание лишь пониманием собственной субъективности человеческого индивида. По Гадамеру, понимание никогда не может совпасть ни с замыслом автора текста, ни с первоначальным пониманием текста современниками.
Типы понимания текста номинально совпадают с типами понимания любого текста (включая и тексты невербальные). Данная классификация оперирует иерархией расположения типов понимания: семантизирующее понимание, когнитивное понимание, смысловое («феноменологическое») понимание [Богин 1982, с. 53].
Система говорящий – текст – слушающий в психолингвистике. Психологическое направление в языкознании сформировалось в середине XIX в. Основным постулатом, послужившим базой для развития психологических идей, стало абстрактное обращение к индивидууму и реализации в речи и языке того, что сейчас принято называть человеческим фактором.
В числе прочих теорий и наук психологического направления оказалась психолингвистика, которая также рассматривала отношение между языком и говорящим человеком, влияние социальных факторов на язык и речь, динамическую составляющую речепроизводства. При этом необходимо подчеркнуть, что объект данной науки соотносим с другими «речеведческими науками». Это «совокупность речевых событий или речевых ситуаций» [Леонтьев 1999, с. 16]. Предмет психолингвистики изменялся со временем. Если в 60-е годы XX в. Ч. Осгуд определяет, что психолингвистика «…занимается в широком смысле соотношением сообщений и характеристик человеческих индивидов, проводящих и получающих эти сообщения, т. е. психолингвистика есть наука о процессах кодирования и декодирования в индивидуальных участниках коммуникации» (цит. по: [Леонтьев 1999, с. 17]), то в 90-х годах A.A. Леонтьев пишет: «Предметом психолингвистики является соотношение личности со структурой и функцией речевой деятельности, с одной стороны, и языком как главной «образующей» образа мира, с другой» [Леонтьев 1999, с. 19]. Поэтому центральной, доминирующей категорией психолингвистики является категория деятельности. Именно поэтому психолингвистика в отечественной филологии называется теорией речевой деятельности.
В течение всего времени существования психолингвистики ее представители пытались отразить процесс речепроизводства с помощью различных моделей. Тем не менее, именно текст оказывается в центре внимания современных психолингвистов. Одним из первых о необходимости изучения текста с позиций психологии заявил Л.С. Выготский: «Без специального психологического исследования мы никогда не поймем, какие законы управляют чувствами в художественном произведении, и рискуем всякий раз впасть в самые грубые ошибки» [Выготский 1998, с. 27].
Это положение было развернуто в работах А.Р. Лурии. Он предложил следующую модель процесса «формулирования» высказывания: 1) мотив; 2) общий замысел; 3) формирование свернутого речевого высказывания; 4) стадия внутренней речи; 5) развертывание ее в развернутое речевое высказывание, опирающегося на поверхностно-речевую структуру [Лурия 1998].
Эта модель порождения речи изоморфна пониманию: «…в основе восприятия речи лежат процессы, по крайней мере, частично воспроизводящие процессы ее порождения» [Леонтьев 1999, с. 70]. А.Р. Лурия процесс восприятия описывает следующим образом: «Этот процесс начинается с восприятия внешней, развернутой речи, затем переходит в понимание общего значения высказывания (т. н. анализ через синтез. – Ю.З.), а далее – и в понимание подтекста этого высказывания» [Лурия 1998, с. 277]. Для исследователя разделение текста и высказывания оказывается несущественным. Восприятие как отдельной фразы, так и целостного текста фиксирует два вида смысловых отношений – поверхностный (горизонтальный) и глубинный (вертикальный). По мнению А.Р. Лурии, на уровне поверхностной структуры релевантными оказываются проблемы влияния смыслов (т. е. принцип семантического согласования элементов высказывания и проблема связности текста), выделение «смысловых ядер» с помощью анализа через синтез (выделение ключевых элементов текста и определение тема-рематической структуры). На уровне же глубинных структур фиксируется внутренний смысл – подтекст. «Понимание текста не ограничивается, однако, пониманием лишь его поверхностного значения. <…> Уже в относительно простых речевых высказываниях или сообщениях наряду с внешним, открытым значением текста есть и его внутренний смысл, который обозначается термином подтекст. Он имеется в любых формах высказываний, начиная с самых простых и кончая самыми сложными» [Лурия 1998, с. 312–313]. При этом исследователем подчеркивается особая роль подтекста в литературном произведении.
Однако осознание особого статуса подтекста в художественном произведении не изменяет типологию текстов / речи (А.Р. Лурия не разграничивал текст и речь). А.Р. Лурия предложил типологию речевых произведений, основным критерием которой является форма произведения – письменная или устная, причем последняя имеет подвиды: монолог и диалог. Возможно, невыделение художественного текста в качестве отдельного, самостоятельного типа связано с малой изученностью данной разновидности речи. «Эта проблема разработана еще совершенно недостаточно», – писал ученый [Лурия 1998, с. 319].
Современные психолингвисты (H.A. Зимняя, A.A. Леонтьев, A.C. Штерн и др.) в целом разделяют взгляды А.Р. Лурии. Понимание текста ими определяется как «последовательное изменение структуры, воссоздаваемой в сознании ситуации и процесс перемещения мыслительного центра ситуации от одного элемента к другому. В результате понимания… образуется некоторая картина его общего смысла – концепт текста» [Леонтьев 1999, с. 141]. A.C. Штерн и Л.Н. Мурзин, написавшие в сотрудничестве книгу «Текст и его восприятие», предлагает методику свертывания текста на основании ключевых слов. Что касается проблемы классификации текстов, то в книге «Основы психолингвистики» A.A. Леонтьев пишет: «Для нас понятие текста включает как монологические, так и диалогические тексты, причем и устные, и письменные» [Леонтьев 1999, с. 137].
Система говорящий – текст – слушающий в стилистике. Предметом стилистики является стиль во всех языковедческих значениях этого слова: как индивидуальная манера исполнения речевых актов, как функциональный стиль речи, как стиль языка и т. д. В настоящее время можно говорить о различных направлениях стилистики. Дескриптивная стилистика описывает выразительный потенциал элементов речи (A.A. Хилл и др.); текстовая стилистика рассматривает общие закономерности описания текста в аспекте вариативности выбора говорящим языковых средств (У. Хендрикс и др.); функциональная стилистика соотносит текст и внетекстовые подсистемы языка (функциональные или коммуникативные стили) (Ш. Балли, А.Н. Кожин, В.В. Одинцов и др.); прагматическая стилистика рассматривает использование говорящим языка в разных ситуациях, описывает предпосылки успешного совершения речевых актов (Э. Бенвенист, Г.О. Винокур и др.). Центральной категорией является категория выразительности, репрезентирующая способность языковой единицы выражать дополнительную (экспрессивно-оценочную, экспрессивно-эмоциональную, функционально-стилевую, композиционную и т. д.) информацию.
Данная категория влияет на формирование классификации жанров текстов в данном аспекте. Традиционно, тексты классифицировались в зависимости от стиля: научного, официально-делового, публицистического и т. д. Но и внутри стиля тексты могут значительно отличаться друг от друга. Под жанром, по А.Н. Кожину, понимается «выделяемый в рамках того или иного функционального стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного принципа, своеобразием композиционной организации материала и использованием стилистических структур» [Кожин 1982, с. 156].
Конструктивные свойства и стилистические особенности оказываются основой жанровой классификации. В аспекте стилеобразующем значимы место и роль книжных или разговорных единиц языка; в аспекте конструктивном – важны место и роль используемых структур: рационально-логических или эмоционально-риторических. Так, в пределах научного стиля рационально-логические структуры характерны для таких жанров, как исследование, информация в производственно-технических жанрах; рационально-риторические – в научно-популярных жанрах (книг, статей, очерков), а также в учебных; в пределах делового стиля первые легко наблюдать в законодательных жанрах (указах, постановлениях), директивных жанрах (приказы, распоряжения, инструкции), в констатирующих жанрах (акт, протокол, отчет), вторые – в свободном деловом описании, деловом письме. На определение жанра влияют также содержание, тематика, сам предмет, обсуждаемый с той или иной точки зрения, коммуникативное задание.
Система говорящий – текст – слушающий в литературоведении. Проблема понимания текста в литературоведении тесно связана с вопросом определения понятия «художественное произведение». H.A. Кузьмина в монографии «Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка» полагает, что «в соотношение «произведение – текст» необходимо ввести временной фактор. Пусть некоторый временной интервал – время работы над произведением. В этот промежуток автор имеет дело с текстом. Момент, когда работа завершена, есть момент рождения произведения как законченного целого. Однако уже следующий момент знаменует отторжение произведения от автора и превращение его в текст» [Кузьмина 1999, с. 25].
Подобная позиция выстраивается с опорой на концептуальные положения Р. Барта по разграничению текста и произведения. В работе «От произведения к тексту» исследователь выделил оппозитивные признаки, позволяющие отделить текст от произведения. К ним относятся:
• статичность произведения / динамичность текста;
• инвариантность произведения / вариативность текста;
• замкнутость произведения / открытость текста;
• авторство произведения / анонимность текста;
• онтологическая целостность произведения / функциональная операциональность текста;
• классифицируемость произведения / неклассифицируемость текста.
Подобный подход восходит к концу XIX – началу XX века. «Сколько читателей – столько и произведений» – так звучит один из лозунгов литературоведения XX века. С того момента, как предтеча русского символизма И.Ф. Анненский, вторя A.A. Потебне, заверил: «сколько читателей – столько и Гамлетов», вопрос об инварианте художественного произведения стал краеугольным камнем теории литературы. Одни исследователи, например C.B. Ломинадзе, утверждают инвариантность, цельность и закрытость художественного произведения. При этом исследовательская задача понимается как поиск авторского инварианта и авторского замысла с опорой на данные о биографии писателя, об истории и социальной обстановке создания текста. Другие исследователи, к числу которых относятся Р. Барт, Ж. Деррида, У. Эко, объявили о принципиальной открытости текста. Текст рассматривается ими как пересечение ассоциаций, построенное на принципиальной открытости для множества субъективных сознаний, а следовательно, интерпретаций. Авторский текст – это только приглашение к соавторству, сотворчеству, читатель же творит собственный текст.
Ю.М. Лотман в монографии «Культура и взрыв» определил данные разногласия следующим образом: «Существенное отличие современного структурного анализа от формализма и раннего этапа структурных исследований заключается в самом выделении объекта анализа. Краеугольным камнем названных выше школ было представление об отдельном, изолированном, стабильном самодовлеющем тексте. <…> Современная точка зрения опирается на представления о тексте как пересечении точек зрения создателя текста и аудитории» [Лотман 1992, с. 178–180]. Исходя из этого, базовой категорией, определяющей литературоведческие исследования текста на современном этапе, оказывается категория «интертексту альности>>.
Термины «интертекст» и «интертекстуальность» были введены в работах Ю. Кристевой. Отчетливо эта идея оформилась в статьях Р. Барта: «…Она (интертекстуальность. – Ю.З.) представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических, даваемых без кавычек» (цит. по: [Степанов 2001, с. 37]).
H. A. Кузьмина выделяет следующие свойства интертекста:
I. «Интертекст пронизан стрелой времени. Он не имеет "начала" и "конца" – интертекст безграничен во времени и пространстве».
2. «Интертекст в целом находится в состоянии хаоса. Под воздействием Человека отдельные его области могут упорядочиваться».
3. «В интертексте система языка децентрируется и деконструируется, т. е. подвергается разборке, демонтажу. Таким образом, материя языка (текста) превращается в интертексте в материал».
4. «В интертексте язык-материал представляет собой "гигантский мнемонический конгломерат" (Б.М. Гаспаров), в котором уравнены отдельные тексты, фрагменты текстов разной величины, собственно элементы текста и так называемые отслоения (части слов, графические образы, ритмико-интонационные схемы и пр.). В этом состоянии тексты отделены от своих создателей…».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента