Страница:
Доклады подчиненных успокоили. Техника в норме, личный состав отделался двумя синяками, одним прикушенным языком и ссадиной на лбу.
– Ладно. Продолжаем движение. До исходного рубежа полтора кэмэ. Посему предельное внимание. Как выходим к ориентиру пять, боевое построение. Всем ясно?
– Так точно.
– Пошли.
Отдаленный гул канонады он услышал сразу, едва танки перевалили через взгорок. Судя по всему, работала артиллерия. Правда, грохотало слишком сильно, словно бил не один дивизион. А потом над головой послышался странный шум. Кравцов слышал такой всего пару раз. Когда, будучи курсантом, ездил на аэродром прыгать с парашютом. Так ревели моторы спортивных винтовых самолетов. Но откуда эти самолетики здесь? В учениях принимала участие только армейская авиация – вертолеты Ка-54 и транспортники Ми-17М.
И еще одну странность отметил лейтенант. С экрана командирского компьютера исчезла карта местности. По ней через спутник он отслеживал свое перемещение и весь маршрут. Сейчас же на экране мерцала надпись: «Сбой связи».
Новая навигационная система только поступила в войска, и к ней пока привыкали. Возможно, Кравцов по неопытности сбил настройку? Но тогда бы комп выдал сигнал ошибки.
– Командир, – вызвал его Завадский. – У меня пропала связь с комбатом. Не могу докричаться. И вообще на наших частотах тишина. Попробуй по своей станции выйти на кого-нибудь.
– Сейчас, – ответил лейтенант, щелкая тумблером. Ему вдруг стало неуютно. Странный сбой программы, тишина в эфире – что это значит?
Около минуты он вызывал сначала ротного, потом комбата, потом своего друга Гришку Кольцова – командира первого взвода. Но никто не отвечал. Словно все исчезли.
Чувствуя легкую панику, Кравцов вытер внезапно взмокший лоб и нажал тангету.
– Всем. Не могу связаться со штабом. Возможно, сбой связи. Поэтому до выяснения обстановки приказываю отойти обратно к чаще и встать там.
– Командир, – откликнулся Завадский. – Это может быть работа РЭБ.
Кравцов наморщил лоб. Об этом он не подумал. Старшина прав, руководство вполне могло усложнить задачу, чтобы посмотреть, как отреагируют исполнители. А могло и «ядерным ударом» уничтожить штаб. Тогда на плечи младшего офицерского состава ложится весь груз ответственности. Стрельбы должны быть проведены в любых условиях.
Но о применении ОМП должны были предупредить. Хотя бы провести имитационный взрыв.
Думай, лейтенант, думай. Ошибиться нельзя. За ошибки наказывают. И за отсутствие инициативы тоже.
Кравцов снял шлемофон, опять вытер лоб и, глядя на приближающуюся стену чащи, оценивал обстановку. Связи нет. Комп молчит. Километрах в десяти – пятнадцати грохочет канонада. Значит, учения идут своим ходом. Правда, грохот почему-то слышен слева, а танковая директриса, наоборот, справа от дороги. Поменяли? Сомнительно… И это назойливое жужжание винтовых машин. Сейчас они исчезли, но пару минут назад еще ныли над ухом.
Лейтенант в очередной раз глянул по сторонам. Все было как прежде. Но что-то не так… Что именно, он понять не мог, но ощущение изменения продолжали давить на нервы. Куда, например, исчез тот полуразрушенный домик? И сгнивший сарай? И несколько яблонь, что росли рядом с упавшей оградой?
Танки встали звездой, занимая круговую оборону. БТР притормозил у ямы, здорово похожей на воронку от бомбы или снаряда.
Кравцов вылез из танка и спрыгнул на землю. Прошел несколько шагов, разминая ноги. К нему подошли командиры танков и Завадский.
– Что будем делать, командир? – спросил старшина.
– Не знаю. Похоже, что действительно сработала РЭБ. Только… у меня такое чувство, что мы заехали куда-то не туда.
– Куда? Я постоянно проверял курс по навигатору. Мы на полигоне, в двух километрах от стрельбища. Правда…
Старшина показал небольшой прямоугольник устройства. На его экране мелькала надпись: «Поиск спутника».
– Потух, – констатировал Завадский.
Лейтенант вздохнул и повернулся к сержантам.
– А вы что думаете?
Те глянули друг на друга и одновременно пожали плечами.
– Мне кажется, – сказал Лапшин, – все началось после того толчка.
Сержант замялся, словно не зная говорить или нет, потом поднял глаза на командира и продолжил:
– Пашка, мой наводчик, слушал радио по плееру. Я разрешил, пока шли…
Кравцов нахмурил брови, собираясь сделать нагоняй за нарушение дисциплины на марше, потом махнул рукой:
– Продолжай.
– Так вот. Он говорит, сразу после толчка радио вырубилось.
– Если глушат, так и должно быть, – сказал старшина.
– И еще, – подал голос Пестриков, – я в детстве увлекался моделированием. Ну, самолеты собирал, танки, корабли.
– И что?
– А то, что пять минут назад я видел Ла-5. Это советский истребитель времен Великой Отечественной.
– Точно? – с сомнением спросил старшина.
– Точно. Он шел на шести сотнях метров. «Лавочкин» это.
– Во черт! – потянул руку к затылку Лапшин. – Кто это пустил реликвию летать над полигоном? Неужели эти… из исторического клуба обкатывают раритет?
– Ладно, дело ясное, что дело темное. Связи со своими нет, спутник молчит. Радио тоже. В небе шастает истребитель-ветеран. Но канонада громыхает. А значит, учения продолжаются. Посему, – лейтенант сделал паузу, обводя подчиненных взглядом, – принимаю решение: идем к стрельбищу. Предельно осторожно. Обнюхивая буквально каждый куст. И не отвлекаясь на музыку и прочие забавы.
Лапшин хмыкнул – камень был в его огород. Лейтенант не мог пропустить факт явного нарушения приказа, однако в такой обстановке ограничился шпилькой в адрес виноватого.
– Порядок следования такой: я первый, за мной Пестриков. Потом старшина. Замыкает Лапшин. В случае появления условного противника дать красную ракету – обозначить обнаружение и открытие огня. Вопросы?.. Нет. По машинам.
3
4
5
– Ладно. Продолжаем движение. До исходного рубежа полтора кэмэ. Посему предельное внимание. Как выходим к ориентиру пять, боевое построение. Всем ясно?
– Так точно.
– Пошли.
Отдаленный гул канонады он услышал сразу, едва танки перевалили через взгорок. Судя по всему, работала артиллерия. Правда, грохотало слишком сильно, словно бил не один дивизион. А потом над головой послышался странный шум. Кравцов слышал такой всего пару раз. Когда, будучи курсантом, ездил на аэродром прыгать с парашютом. Так ревели моторы спортивных винтовых самолетов. Но откуда эти самолетики здесь? В учениях принимала участие только армейская авиация – вертолеты Ка-54 и транспортники Ми-17М.
И еще одну странность отметил лейтенант. С экрана командирского компьютера исчезла карта местности. По ней через спутник он отслеживал свое перемещение и весь маршрут. Сейчас же на экране мерцала надпись: «Сбой связи».
Новая навигационная система только поступила в войска, и к ней пока привыкали. Возможно, Кравцов по неопытности сбил настройку? Но тогда бы комп выдал сигнал ошибки.
– Командир, – вызвал его Завадский. – У меня пропала связь с комбатом. Не могу докричаться. И вообще на наших частотах тишина. Попробуй по своей станции выйти на кого-нибудь.
– Сейчас, – ответил лейтенант, щелкая тумблером. Ему вдруг стало неуютно. Странный сбой программы, тишина в эфире – что это значит?
Около минуты он вызывал сначала ротного, потом комбата, потом своего друга Гришку Кольцова – командира первого взвода. Но никто не отвечал. Словно все исчезли.
Чувствуя легкую панику, Кравцов вытер внезапно взмокший лоб и нажал тангету.
– Всем. Не могу связаться со штабом. Возможно, сбой связи. Поэтому до выяснения обстановки приказываю отойти обратно к чаще и встать там.
– Командир, – откликнулся Завадский. – Это может быть работа РЭБ.
Кравцов наморщил лоб. Об этом он не подумал. Старшина прав, руководство вполне могло усложнить задачу, чтобы посмотреть, как отреагируют исполнители. А могло и «ядерным ударом» уничтожить штаб. Тогда на плечи младшего офицерского состава ложится весь груз ответственности. Стрельбы должны быть проведены в любых условиях.
Но о применении ОМП должны были предупредить. Хотя бы провести имитационный взрыв.
Думай, лейтенант, думай. Ошибиться нельзя. За ошибки наказывают. И за отсутствие инициативы тоже.
Кравцов снял шлемофон, опять вытер лоб и, глядя на приближающуюся стену чащи, оценивал обстановку. Связи нет. Комп молчит. Километрах в десяти – пятнадцати грохочет канонада. Значит, учения идут своим ходом. Правда, грохот почему-то слышен слева, а танковая директриса, наоборот, справа от дороги. Поменяли? Сомнительно… И это назойливое жужжание винтовых машин. Сейчас они исчезли, но пару минут назад еще ныли над ухом.
Лейтенант в очередной раз глянул по сторонам. Все было как прежде. Но что-то не так… Что именно, он понять не мог, но ощущение изменения продолжали давить на нервы. Куда, например, исчез тот полуразрушенный домик? И сгнивший сарай? И несколько яблонь, что росли рядом с упавшей оградой?
Танки встали звездой, занимая круговую оборону. БТР притормозил у ямы, здорово похожей на воронку от бомбы или снаряда.
Кравцов вылез из танка и спрыгнул на землю. Прошел несколько шагов, разминая ноги. К нему подошли командиры танков и Завадский.
– Что будем делать, командир? – спросил старшина.
– Не знаю. Похоже, что действительно сработала РЭБ. Только… у меня такое чувство, что мы заехали куда-то не туда.
– Куда? Я постоянно проверял курс по навигатору. Мы на полигоне, в двух километрах от стрельбища. Правда…
Старшина показал небольшой прямоугольник устройства. На его экране мелькала надпись: «Поиск спутника».
– Потух, – констатировал Завадский.
Лейтенант вздохнул и повернулся к сержантам.
– А вы что думаете?
Те глянули друг на друга и одновременно пожали плечами.
– Мне кажется, – сказал Лапшин, – все началось после того толчка.
Сержант замялся, словно не зная говорить или нет, потом поднял глаза на командира и продолжил:
– Пашка, мой наводчик, слушал радио по плееру. Я разрешил, пока шли…
Кравцов нахмурил брови, собираясь сделать нагоняй за нарушение дисциплины на марше, потом махнул рукой:
– Продолжай.
– Так вот. Он говорит, сразу после толчка радио вырубилось.
– Если глушат, так и должно быть, – сказал старшина.
– И еще, – подал голос Пестриков, – я в детстве увлекался моделированием. Ну, самолеты собирал, танки, корабли.
– И что?
– А то, что пять минут назад я видел Ла-5. Это советский истребитель времен Великой Отечественной.
– Точно? – с сомнением спросил старшина.
– Точно. Он шел на шести сотнях метров. «Лавочкин» это.
– Во черт! – потянул руку к затылку Лапшин. – Кто это пустил реликвию летать над полигоном? Неужели эти… из исторического клуба обкатывают раритет?
– Ладно, дело ясное, что дело темное. Связи со своими нет, спутник молчит. Радио тоже. В небе шастает истребитель-ветеран. Но канонада громыхает. А значит, учения продолжаются. Посему, – лейтенант сделал паузу, обводя подчиненных взглядом, – принимаю решение: идем к стрельбищу. Предельно осторожно. Обнюхивая буквально каждый куст. И не отвлекаясь на музыку и прочие забавы.
Лапшин хмыкнул – камень был в его огород. Лейтенант не мог пропустить факт явного нарушения приказа, однако в такой обстановке ограничился шпилькой в адрес виноватого.
– Порядок следования такой: я первый, за мной Пестриков. Потом старшина. Замыкает Лапшин. В случае появления условного противника дать красную ракету – обозначить обнаружение и открытие огня. Вопросы?.. Нет. По машинам.
3
Чужой танк он заметил, когда его машина вырулила из-за крайних деревьев на очередной взгорок. А через секунду увидел еще один. И еще.
– Стой! – машинально подал он команду.
Танк вздрогнул и замер. Метрах в сорока за ним остановился танк Пестрикова. А следом и БТР, и замыкающая машина.
– Вижу… – Лейтенант хотел было сказать «условного противника» или «наших» в зависимости от наличия синего или зеленого вымпела на башне, но его смутил странный вид машин.
Что-то смутно знакомое было в них, но сейчас Кравцов не мог сказать, что именно. Угловатый силуэт, никаких наклонных плоскостей, калибр пушки маловат, гусеницы довольно узкие. И вымпелов не видно.
Мало того, Кравцов насчитал три типа странных машин. Первый (три танка) – довольно большие, тяжелые. Второй (четыре танка) – немного уступают первым в размере, явно легче. И третий (два танка) – приземистые, низкие. С длинной пушкой.
Девять машин медленно ползли со стороны стрельбища к чаще. Замыкали колонну два грузовика неизвестной модели.
– Что за черт? Что это такое?
Между тем неизвестные танки сокращали расстояние. До позиций взвода Кравцова им оставалось пройти чуть больше полутора километров.
– Товарищ лейтенант, – вызвал его по радиостанции Пестриков. – Это немецкие танки! Я узнал их. Я ведь занимался моделированием…
– Да, ты говорил. Какие немецкие, Витя? – назвал сержанта по имени Кравцов. – Откуда посреди учений немецкие танки? И потом, у немцев «леопарды». А не это… железо. Ты посмотри, броня гомогенная, однослойная, никаких намеков на разнесенный вариант или активную. Калибр пушек явно меньше ста миллиметров. И эти прямоугольные силуэты…
– Товарищ лейтенант, это немцы! Точно! Впереди «тигры», PzVI. За ними PzIV серии G. А потом два штурмовых орудия StuGIII серии F.
В знаниях сержанта Кравцов не сомневался. Но как это немецкое ретро появилось здесь?
– Может быть, ты подскажешь, откуда они выползли?
– Н-не знаю, товарищ лейтенант.
– Командир, – влез в разговор Завадский, – это точно немцы. Я помню по кино.
Ах, кино! Теперь и лейтенант вспомнил, где видел подобные танки. Но это ничего не объясняет.
– Товарищ лейтенант, – подключился к разговору Лапшин. – Может, командование устроило шоу? Пригнали старые танки, самолеты? К финалу учений? Раз приехало столько гостей, решили показать представление…
Мысль, не лишенная здравого смысла. По крайней мере она объясняет, откуда здесь древняя техника. Но как объяснить пропажу связи? И другие нестыковки?
Между тем опознанные немецкие «панцеры» также медленно ползли по дороге, постепенно приближаясь к танкам Кравцова. Если это шоу, они подойдут ближе и разъяснят наконец обстановку.
Кравцов хотел отдать приказ выйти вперед, чтобы встретить странных гостей, но в этот момент передний танк повернул направо по ходу движения, и взгляду лейтенанта предстал борт машины. Украшенный большим крестом. Пройдя метров сорок, танк вернул прежний курс и пошел по лугу. Его маневр повторил третий «тигр», только он свернул налево. Таким образом «тигры» образовали цепь. Следовавшие за ними PzIV повторили маневр, только разошлись дальше по флангам. А штурмовые орудия встали в промежутки между «тиграми».
В голове Кравцова крутилось сразу несколько догадок относительно странного появления на полигоне немецких танков, и он как-то упустил из виду маневры чужих машин. Зато Пестриков среагировал сразу:
– Товарищ лейтенант, они собираются нас атаковать! Они встали углом!
Действительно, немецкие машины образовали некое подобие угла острием вперед и теперь катили прямо на танки Кравцова. До них было около километра.
– Что происходит, командир? – спросил Завадский. – Они спятили, эти историки? Прут на нас.
– Не знаю.
Он лихорадочно искал частоту, на которой работали немецкие танки, но эфир молчал.
– Командир, спрячься в танке! – рявкнул старшина. – Убери голову! Не то снесут.
– Кто снесет? Ты спятил, старшина! С чего это они станут стрелять?
– Не знаю. Показалось. Чего они прут на нас?
Над головой опять застрекотали моторы старинных самолетов. Кравцов вскинул голову и увидел сразу два силуэта, кружившие почти над ними. Только теперь это были другие машины.
– «Мессершмитт BF 109», – передал по радиостанции Пестриков. – Кажется, серии G.
– Командир, они прут на нас, – сказал Лапшин. – Расстояние – девятьсот сорок метров. Это не похоже на учения и парад техники.
– А что, по-твоему, они воевать хотят? На этих гробах?
– У меня есть одна версия… шальная, – неуверенно произнес Завадский.
– Давай свою версию.
– Это… настоящие немцы. Из того времени.
«Он же трезвый, – подумал лейтенант. – А бред несет несусветный…»
Но высказать эту мысль вслух не успел. Первый «тигр» вдруг встал, повел башней, наводя орудие на танк Кравцова, и выстрелил.
Лейтенанта спасло то, что в момент выстрела он инстинктивно пригнулся, и над люком торчала только макушка. Снаряд рванул прямо перед танком, большая часть осколков ударила по лобовой броне, несколько долетели до поднятой крышки люка и срикошетили от нее.
«Осколочно-фугасный, – пронеслось в голове, когда он нырял в нутро танка и закрывал люк. – Что, черт возьми, происходит?..»
Два других танка выстрелили по машине Пестрикова. На этот раз болванками. Одна пролетела рядом с танком. Вторая попала. Точнее, должна была попасть. Но сработала активная защита. Автоматика отследила приближение снаряда, и когда тот приблизился почти вплотную, навстречу ему выстрелил заряд из специальной пусковой установки.
Взрыв произошел в пятнадцати метрах от башни. Болванка, получив встречный удар, сменила направление, потеряла скорость и ушла в сторону.
– Мать вашу за ногу! – выругался Пестриков. От неожиданности он забыл отключить связь, и его мат услышали все. – Командир, что делать?
В этот момент открыли огонь другие танки немцев. Активная защита машин сработала еще дважды.
Ошарашенный видом старых танков и их внезапным нападением, Кравцов растерялся. Этого не могло быть в принципе. Откуда на полигоне, в двадцать первом веке немцы? Почему они стреляют?
Не зная, что предпринять, он лихорадочно обдумывал ситуацию, не решаясь отдать приказ стрелять.
– Лейтенант! – нарушая субординацию, проорал старшина. – Они нам гусеницы побьют к херам собачьим!
В подтверждение его слов рядом с левой гусеницей танка взметнулась земля. И тут же вновь сработала активная броня, спасая от попадания болванки в лоб башни.
– Ну, суки! – прошипел лейтенант. – Хрен с вами! Сами полезли!
Он отчетливо понимал, что если ошибся и принял своих за противника – его ждет трибунал. Но и стоять и спокойно смотреть, как расстреливают его машины, больше не мог.
– Взвод! Слушай команду! Лапшин – три левофланговых танка, Пестриков – три правофланговых. По машинам противника… Огонь!
И чувствуя, как охватывает азарт боя, крикнул наводчику:
– Мишка! «Тигры» наши. С левого – начинай!
– Есть, командир! – откликнулся тот, готовя орудие.
– Огонь!
В танке Т-96 стояла новая система наведения орудия. Она самостоятельно распознавала цели и отмечала их в соответствии с заданным приоритетом. Таким образом, наводчик только задавал последовательность уничтожения и количество снарядов для каждой цели, а потом нажимал кнопку «пуск». Все остальное автоматика делала сама: наводила пушку, стреляла и после подтверждения поражения переносила огонь на другую цель. И так до полного уничтожения противника.
После команды «огонь» прошло неполных пять секунд, как танки Кравцова открыли ответный огонь. И машины противника начали погибать одна за другой.
– Стой! – машинально подал он команду.
Танк вздрогнул и замер. Метрах в сорока за ним остановился танк Пестрикова. А следом и БТР, и замыкающая машина.
– Вижу… – Лейтенант хотел было сказать «условного противника» или «наших» в зависимости от наличия синего или зеленого вымпела на башне, но его смутил странный вид машин.
Что-то смутно знакомое было в них, но сейчас Кравцов не мог сказать, что именно. Угловатый силуэт, никаких наклонных плоскостей, калибр пушки маловат, гусеницы довольно узкие. И вымпелов не видно.
Мало того, Кравцов насчитал три типа странных машин. Первый (три танка) – довольно большие, тяжелые. Второй (четыре танка) – немного уступают первым в размере, явно легче. И третий (два танка) – приземистые, низкие. С длинной пушкой.
Девять машин медленно ползли со стороны стрельбища к чаще. Замыкали колонну два грузовика неизвестной модели.
– Что за черт? Что это такое?
Между тем неизвестные танки сокращали расстояние. До позиций взвода Кравцова им оставалось пройти чуть больше полутора километров.
– Товарищ лейтенант, – вызвал его по радиостанции Пестриков. – Это немецкие танки! Я узнал их. Я ведь занимался моделированием…
– Да, ты говорил. Какие немецкие, Витя? – назвал сержанта по имени Кравцов. – Откуда посреди учений немецкие танки? И потом, у немцев «леопарды». А не это… железо. Ты посмотри, броня гомогенная, однослойная, никаких намеков на разнесенный вариант или активную. Калибр пушек явно меньше ста миллиметров. И эти прямоугольные силуэты…
– Товарищ лейтенант, это немцы! Точно! Впереди «тигры», PzVI. За ними PzIV серии G. А потом два штурмовых орудия StuGIII серии F.
В знаниях сержанта Кравцов не сомневался. Но как это немецкое ретро появилось здесь?
– Может быть, ты подскажешь, откуда они выползли?
– Н-не знаю, товарищ лейтенант.
– Командир, – влез в разговор Завадский, – это точно немцы. Я помню по кино.
Ах, кино! Теперь и лейтенант вспомнил, где видел подобные танки. Но это ничего не объясняет.
– Товарищ лейтенант, – подключился к разговору Лапшин. – Может, командование устроило шоу? Пригнали старые танки, самолеты? К финалу учений? Раз приехало столько гостей, решили показать представление…
Мысль, не лишенная здравого смысла. По крайней мере она объясняет, откуда здесь древняя техника. Но как объяснить пропажу связи? И другие нестыковки?
Между тем опознанные немецкие «панцеры» также медленно ползли по дороге, постепенно приближаясь к танкам Кравцова. Если это шоу, они подойдут ближе и разъяснят наконец обстановку.
Кравцов хотел отдать приказ выйти вперед, чтобы встретить странных гостей, но в этот момент передний танк повернул направо по ходу движения, и взгляду лейтенанта предстал борт машины. Украшенный большим крестом. Пройдя метров сорок, танк вернул прежний курс и пошел по лугу. Его маневр повторил третий «тигр», только он свернул налево. Таким образом «тигры» образовали цепь. Следовавшие за ними PzIV повторили маневр, только разошлись дальше по флангам. А штурмовые орудия встали в промежутки между «тиграми».
В голове Кравцова крутилось сразу несколько догадок относительно странного появления на полигоне немецких танков, и он как-то упустил из виду маневры чужих машин. Зато Пестриков среагировал сразу:
– Товарищ лейтенант, они собираются нас атаковать! Они встали углом!
Действительно, немецкие машины образовали некое подобие угла острием вперед и теперь катили прямо на танки Кравцова. До них было около километра.
– Что происходит, командир? – спросил Завадский. – Они спятили, эти историки? Прут на нас.
– Не знаю.
Он лихорадочно искал частоту, на которой работали немецкие танки, но эфир молчал.
– Командир, спрячься в танке! – рявкнул старшина. – Убери голову! Не то снесут.
– Кто снесет? Ты спятил, старшина! С чего это они станут стрелять?
– Не знаю. Показалось. Чего они прут на нас?
Над головой опять застрекотали моторы старинных самолетов. Кравцов вскинул голову и увидел сразу два силуэта, кружившие почти над ними. Только теперь это были другие машины.
– «Мессершмитт BF 109», – передал по радиостанции Пестриков. – Кажется, серии G.
– Командир, они прут на нас, – сказал Лапшин. – Расстояние – девятьсот сорок метров. Это не похоже на учения и парад техники.
– А что, по-твоему, они воевать хотят? На этих гробах?
– У меня есть одна версия… шальная, – неуверенно произнес Завадский.
– Давай свою версию.
– Это… настоящие немцы. Из того времени.
«Он же трезвый, – подумал лейтенант. – А бред несет несусветный…»
Но высказать эту мысль вслух не успел. Первый «тигр» вдруг встал, повел башней, наводя орудие на танк Кравцова, и выстрелил.
Лейтенанта спасло то, что в момент выстрела он инстинктивно пригнулся, и над люком торчала только макушка. Снаряд рванул прямо перед танком, большая часть осколков ударила по лобовой броне, несколько долетели до поднятой крышки люка и срикошетили от нее.
«Осколочно-фугасный, – пронеслось в голове, когда он нырял в нутро танка и закрывал люк. – Что, черт возьми, происходит?..»
Два других танка выстрелили по машине Пестрикова. На этот раз болванками. Одна пролетела рядом с танком. Вторая попала. Точнее, должна была попасть. Но сработала активная защита. Автоматика отследила приближение снаряда, и когда тот приблизился почти вплотную, навстречу ему выстрелил заряд из специальной пусковой установки.
Взрыв произошел в пятнадцати метрах от башни. Болванка, получив встречный удар, сменила направление, потеряла скорость и ушла в сторону.
– Мать вашу за ногу! – выругался Пестриков. От неожиданности он забыл отключить связь, и его мат услышали все. – Командир, что делать?
В этот момент открыли огонь другие танки немцев. Активная защита машин сработала еще дважды.
Ошарашенный видом старых танков и их внезапным нападением, Кравцов растерялся. Этого не могло быть в принципе. Откуда на полигоне, в двадцать первом веке немцы? Почему они стреляют?
Не зная, что предпринять, он лихорадочно обдумывал ситуацию, не решаясь отдать приказ стрелять.
– Лейтенант! – нарушая субординацию, проорал старшина. – Они нам гусеницы побьют к херам собачьим!
В подтверждение его слов рядом с левой гусеницей танка взметнулась земля. И тут же вновь сработала активная броня, спасая от попадания болванки в лоб башни.
– Ну, суки! – прошипел лейтенант. – Хрен с вами! Сами полезли!
Он отчетливо понимал, что если ошибся и принял своих за противника – его ждет трибунал. Но и стоять и спокойно смотреть, как расстреливают его машины, больше не мог.
– Взвод! Слушай команду! Лапшин – три левофланговых танка, Пестриков – три правофланговых. По машинам противника… Огонь!
И чувствуя, как охватывает азарт боя, крикнул наводчику:
– Мишка! «Тигры» наши. С левого – начинай!
– Есть, командир! – откликнулся тот, готовя орудие.
– Огонь!
В танке Т-96 стояла новая система наведения орудия. Она самостоятельно распознавала цели и отмечала их в соответствии с заданным приоритетом. Таким образом, наводчик только задавал последовательность уничтожения и количество снарядов для каждой цели, а потом нажимал кнопку «пуск». Все остальное автоматика делала сама: наводила пушку, стреляла и после подтверждения поражения переносила огонь на другую цель. И так до полного уничтожения противника.
После команды «огонь» прошло неполных пять секунд, как танки Кравцова открыли ответный огонь. И машины противника начали погибать одна за другой.
4
Командир танковой роты капитан Эрик Даргель вел сводную группу от ремонтной базы в расположение своего батальона к деревне Вискосино. Батальон получил задачу совместно с пехотой атаковать позиции противника южнее высоты 101,2, обозначенной на картах русских как «высота Зеленая».
Почему «Зеленая», Даргель не знал. На высоте не росло ни единого дерева или куста. И вообще после бомбардировок и артобстрелов там даже травы не было. Но русских понять невозможно, он это давно уяснил.
Выполняя приказ, Даргель прямо с ремонта своим ходом вел танки на позиции, не став дожидаться тягачей. Те были заняты эвакуацией подбитых самоходок с другого фланга полка.
Капитан спешил на передовую. Он хотел наконец испытать в бою новые, только полученные машины. Тем более что наступление шло уже четыре дня, а его рота так и не поучаствовала ни в одном сражении.
Причина столь неудачного начала – потеря сразу шести машин. И это еще до боя, при выходе на исходные позиции. Его рота налетела на заброшенное и никем не обнаруженное минное поле. Три «тигра» потеряли гусеницы почти одновременно. Остальные – через час, когда шли по только что проверенной саперами дороге. Но саперы пропустили вражеские мины, и танкисты потеряли еще три машины.
Видя это, командир полка приказал Даргелю отвести роту в тыл и устранить неисправности. Таким образом, капитан остался в резерве, в то время как батальон успел повоевать.
Три танка ремонтники восстановили за сутки, и Даргель отправил их в расположение батальона. А сам с тремя остальными выехал на следующее утро. За полчаса до выезда он получил приказ: забрать из ремонта уже восстановленные танки PzIV и штурмовые орудия StuG и возглавить сводную группу. На выезде с рембазы к капитану присоединились два грузовика со взводом пехоты. Лейтенант Гарвиц, командир взвода, имел приказ идти вместе с танкистами.
Одной колонной они и пошли к Вискосино краем чащи, не рискуя выходить на открытое поле. Хотя на этом участке фронта в небе было преимущество на стороне люфтваффе, русские штурмовики иногда совершали дерзкие и молниеносные налеты.
Чужие танки Даргель заметил, когда выезжал к лугу. Три странные машины незнакомой конструкции стояли у опушки. Даргель хорошо знал все типы русских машин. В сорок первом видел чудовищные КВ, воевал с Т-34, легкими Т-60 и Т-70, жег присланные англичанами «валентайны».
Но те, что стояли в полутора километрах от него, опознать не смог. Приземистые, с плавными обводами. Со странными коробками на сплюснутой башне и огромным пулеметом, смотрящим в небо. Чувствовалась в них скрытая мощь. На башнях были небольшие вымпелы зеленого цвета.
Это никак не могли быть свои. Все новые машины капитан видел. Вживую или на рисунках. И новый PzV «пантера», и штурмовые орудия «элефант», и, конечно, его собственный «тигр». Так что, без сомнения, это танки противника. Но какие?
Капитан на всякий случай попробовал вызвать танки по связи, но те молчали. Между тем появление противника в тылу передовых частей его полка ни к чему хорошему привести не могло. И капитан отдал единственно верный в этом случае приказ: «К бою!»
Девять машин выстроились клином. На острие «тигры», по бокам PzIV, штурмовые орудия, как обычно, по флангам, готовые прикрыть атаку танков. Пехота осталась позади. Перед тем как дать команду «огонь», Даргель связался со штабом и предупредил о появлении в тылу русских машин.
Танк капитана выстрелил первым. Вышел недолет. Потом выстрелил танк унтер-офицера Кранке. Тяжелая болванка шла точно в цель и должна была поразить башню передовой машины противника. Но тут произошло нечто странное. Рядом с башней раздался взрыв и… все. Танк спокойно стоял на месте как ни в чем не бывало.
Потрясенный Даргель скомандовал вести беглый огонь и попытаться поразить гусеницы. Еще пять выстрелов не принесли никакого результата. Каждый раз, когда снаряд шел в цель, следовал взрыв рядом с корпусом машины. А танки стояли целыми и невредимыми.
«Мистика, – подумал Даргель. – У русских появился неуязвимый танк. Его не берут даже снаряды пушек «тигра». Этого не может быть!»
А русские почему-то не открывали огня.
Даргель решил подойти еще ближе и ударить наверняка. Перед его восьмидесятивосьмимиллиметровой пушкой не мог устоять ни один танк на свете.
«Тигры» двинули вперед, когда русские наконец открыли огонь. Даргель увидел сотрясение вражеского танка, частые хлопки выстрелов и… Что-то яркое и горячее ударило его в лицо, стало нестерпимо больно, а потом все померкло. Сознание отключилось. Навсегда…
Первыми взорвались две левофланговые машины. Потом исчезли в огне все «тигры» и штурмовые орудия. За ними еще одна немецкая «четверка». Последний вражеский танк успел спрятаться за пылающим «тигром». Пестриков двинул свой танк вправо, заходя во фланг, чтобы расстрелять немца в борт.
Кравцов потрясенно смотрел на восемь костров, пылавших посредине луга. Впервые столь наглядно его танк продемонстрировал свою мощь. Пусть даже на старых консервных банках. Но это зрелище потрясало до глубины души. Весь бой шел какой-то десяток секунд.
Лейтенант даже не сразу расслышал крик Завадского:
– Воздух! Атака с неба.
На них с высоты падали две юркие машины.
– Все нормально, командир, – добавил Завадский. – Я займусь ими.
По своей сути изначально БТР – легкобронированное такси для перевозки пехоты, доставки ее на поле боя, подвоза боеприпасов и эвакуации раненых. И вооружение на нем только для защиты от внезапной атаки пехоты врага.
Однако с конца двадцатого века бронетранспортер пытались переделать в колесный вариант боевой машины пехоты. Усиливали броню и вооружение, модернизировали ходовую часть. В результате и появился БТР-92. Его броня выдерживала попадание снарядов из двадцатитрехмиллиметровой автоматической пушки, специальная установка защищала от подрыва на минах.
Изменилось вооружение. Для поражения живой силы и легкобронированной техники установили спарку крупнокалиберных пулеметов «Корд» и автоматический гранатомет АГ-36. Для поражения бронетехники – ПТУР «Долина-1», способную пробить броню любого танка. Для уничтожения авиации в комплект бронетранспортера входил ПЗРК «Игла-20».
Первый «мессер» исчез в огне, когда выходил из пике. В его хвост врезалась ракета ПЗРК. Второй получил свое от пулеметной спарки.
Тем временем Пестриков достал последний вражеский танк и отошел обратно на свою позицию. Не успел он доложить об успехе, как в шлемофоне лейтенанта раздался крик Лапшина:
– Слева вижу танки! Шесть машин!
– Еще три «тигра» идут от заброшенного хутора, – доложил Завадский. И после паузы добавил: – Которого вроде как и нет.
Дело принимало нехороший оборот. Следовало срочно разобраться в ситуации и принять решение. Пора прекратить этот нелепый бой и найти своих.
И Кравцов принял решение:
– Слушать меня! Судя по всему, мы стали свидетелями некой аномалии. Либо нас забросило в прошлое, либо немцев кинуло к нам. Судя по характеру местности и канонаде – более вероятен первый вариант. А посему идем обратно к хутору. К тому месту, где он должен быть. Если нас не вернет обратно, занимаем круговую оборону у края рощи и… стоим до конца. Когда закончатся снаряды – рвем танки и уходим на БТР. Вопросы?
– Что будем делать потом, командир? – спросил старшина. – Куда идти. К нашим… в смысле, к русским?
– Не знаю. После решим.
Больше вопросов не было.
– Тогда пошли. Лапшин, Пестриков – на вас «тигры». Я беру «четверки». Завадский – замыкаешь. В тылу осталась вражеская пехота – она на тебе. И следи за небом. «Игла» еще есть?
– Одна.
– Понял. Вперед.
Отдав приказ, Кравцов почувствовал некоторое облегчение. Ситуация прояснилась. И что с того, что произошло невозможное? Есть конкретный план, есть цель. Остальное зависит только от них самих и от количества боеприпасов. А если что…
Его прадед погиб в сорок третьем, форсируя Днепр. И получив посмертно Звезду Героя. Правнук сумеет поддержать семейную честь!
Почему «Зеленая», Даргель не знал. На высоте не росло ни единого дерева или куста. И вообще после бомбардировок и артобстрелов там даже травы не было. Но русских понять невозможно, он это давно уяснил.
Выполняя приказ, Даргель прямо с ремонта своим ходом вел танки на позиции, не став дожидаться тягачей. Те были заняты эвакуацией подбитых самоходок с другого фланга полка.
Капитан спешил на передовую. Он хотел наконец испытать в бою новые, только полученные машины. Тем более что наступление шло уже четыре дня, а его рота так и не поучаствовала ни в одном сражении.
Причина столь неудачного начала – потеря сразу шести машин. И это еще до боя, при выходе на исходные позиции. Его рота налетела на заброшенное и никем не обнаруженное минное поле. Три «тигра» потеряли гусеницы почти одновременно. Остальные – через час, когда шли по только что проверенной саперами дороге. Но саперы пропустили вражеские мины, и танкисты потеряли еще три машины.
Видя это, командир полка приказал Даргелю отвести роту в тыл и устранить неисправности. Таким образом, капитан остался в резерве, в то время как батальон успел повоевать.
Три танка ремонтники восстановили за сутки, и Даргель отправил их в расположение батальона. А сам с тремя остальными выехал на следующее утро. За полчаса до выезда он получил приказ: забрать из ремонта уже восстановленные танки PzIV и штурмовые орудия StuG и возглавить сводную группу. На выезде с рембазы к капитану присоединились два грузовика со взводом пехоты. Лейтенант Гарвиц, командир взвода, имел приказ идти вместе с танкистами.
Одной колонной они и пошли к Вискосино краем чащи, не рискуя выходить на открытое поле. Хотя на этом участке фронта в небе было преимущество на стороне люфтваффе, русские штурмовики иногда совершали дерзкие и молниеносные налеты.
Чужие танки Даргель заметил, когда выезжал к лугу. Три странные машины незнакомой конструкции стояли у опушки. Даргель хорошо знал все типы русских машин. В сорок первом видел чудовищные КВ, воевал с Т-34, легкими Т-60 и Т-70, жег присланные англичанами «валентайны».
Но те, что стояли в полутора километрах от него, опознать не смог. Приземистые, с плавными обводами. Со странными коробками на сплюснутой башне и огромным пулеметом, смотрящим в небо. Чувствовалась в них скрытая мощь. На башнях были небольшие вымпелы зеленого цвета.
Это никак не могли быть свои. Все новые машины капитан видел. Вживую или на рисунках. И новый PzV «пантера», и штурмовые орудия «элефант», и, конечно, его собственный «тигр». Так что, без сомнения, это танки противника. Но какие?
Капитан на всякий случай попробовал вызвать танки по связи, но те молчали. Между тем появление противника в тылу передовых частей его полка ни к чему хорошему привести не могло. И капитан отдал единственно верный в этом случае приказ: «К бою!»
Девять машин выстроились клином. На острие «тигры», по бокам PzIV, штурмовые орудия, как обычно, по флангам, готовые прикрыть атаку танков. Пехота осталась позади. Перед тем как дать команду «огонь», Даргель связался со штабом и предупредил о появлении в тылу русских машин.
Танк капитана выстрелил первым. Вышел недолет. Потом выстрелил танк унтер-офицера Кранке. Тяжелая болванка шла точно в цель и должна была поразить башню передовой машины противника. Но тут произошло нечто странное. Рядом с башней раздался взрыв и… все. Танк спокойно стоял на месте как ни в чем не бывало.
Потрясенный Даргель скомандовал вести беглый огонь и попытаться поразить гусеницы. Еще пять выстрелов не принесли никакого результата. Каждый раз, когда снаряд шел в цель, следовал взрыв рядом с корпусом машины. А танки стояли целыми и невредимыми.
«Мистика, – подумал Даргель. – У русских появился неуязвимый танк. Его не берут даже снаряды пушек «тигра». Этого не может быть!»
А русские почему-то не открывали огня.
Даргель решил подойти еще ближе и ударить наверняка. Перед его восьмидесятивосьмимиллиметровой пушкой не мог устоять ни один танк на свете.
«Тигры» двинули вперед, когда русские наконец открыли огонь. Даргель увидел сотрясение вражеского танка, частые хлопки выстрелов и… Что-то яркое и горячее ударило его в лицо, стало нестерпимо больно, а потом все померкло. Сознание отключилось. Навсегда…
Первыми взорвались две левофланговые машины. Потом исчезли в огне все «тигры» и штурмовые орудия. За ними еще одна немецкая «четверка». Последний вражеский танк успел спрятаться за пылающим «тигром». Пестриков двинул свой танк вправо, заходя во фланг, чтобы расстрелять немца в борт.
Кравцов потрясенно смотрел на восемь костров, пылавших посредине луга. Впервые столь наглядно его танк продемонстрировал свою мощь. Пусть даже на старых консервных банках. Но это зрелище потрясало до глубины души. Весь бой шел какой-то десяток секунд.
Лейтенант даже не сразу расслышал крик Завадского:
– Воздух! Атака с неба.
На них с высоты падали две юркие машины.
– Все нормально, командир, – добавил Завадский. – Я займусь ими.
По своей сути изначально БТР – легкобронированное такси для перевозки пехоты, доставки ее на поле боя, подвоза боеприпасов и эвакуации раненых. И вооружение на нем только для защиты от внезапной атаки пехоты врага.
Однако с конца двадцатого века бронетранспортер пытались переделать в колесный вариант боевой машины пехоты. Усиливали броню и вооружение, модернизировали ходовую часть. В результате и появился БТР-92. Его броня выдерживала попадание снарядов из двадцатитрехмиллиметровой автоматической пушки, специальная установка защищала от подрыва на минах.
Изменилось вооружение. Для поражения живой силы и легкобронированной техники установили спарку крупнокалиберных пулеметов «Корд» и автоматический гранатомет АГ-36. Для поражения бронетехники – ПТУР «Долина-1», способную пробить броню любого танка. Для уничтожения авиации в комплект бронетранспортера входил ПЗРК «Игла-20».
Первый «мессер» исчез в огне, когда выходил из пике. В его хвост врезалась ракета ПЗРК. Второй получил свое от пулеметной спарки.
Тем временем Пестриков достал последний вражеский танк и отошел обратно на свою позицию. Не успел он доложить об успехе, как в шлемофоне лейтенанта раздался крик Лапшина:
– Слева вижу танки! Шесть машин!
– Еще три «тигра» идут от заброшенного хутора, – доложил Завадский. И после паузы добавил: – Которого вроде как и нет.
Дело принимало нехороший оборот. Следовало срочно разобраться в ситуации и принять решение. Пора прекратить этот нелепый бой и найти своих.
И Кравцов принял решение:
– Слушать меня! Судя по всему, мы стали свидетелями некой аномалии. Либо нас забросило в прошлое, либо немцев кинуло к нам. Судя по характеру местности и канонаде – более вероятен первый вариант. А посему идем обратно к хутору. К тому месту, где он должен быть. Если нас не вернет обратно, занимаем круговую оборону у края рощи и… стоим до конца. Когда закончатся снаряды – рвем танки и уходим на БТР. Вопросы?
– Что будем делать потом, командир? – спросил старшина. – Куда идти. К нашим… в смысле, к русским?
– Не знаю. После решим.
Больше вопросов не было.
– Тогда пошли. Лапшин, Пестриков – на вас «тигры». Я беру «четверки». Завадский – замыкаешь. В тылу осталась вражеская пехота – она на тебе. И следи за небом. «Игла» еще есть?
– Одна.
– Понял. Вперед.
Отдав приказ, Кравцов почувствовал некоторое облегчение. Ситуация прояснилась. И что с того, что произошло невозможное? Есть конкретный план, есть цель. Остальное зависит только от них самих и от количества боеприпасов. А если что…
Его прадед погиб в сорок третьем, форсируя Днепр. И получив посмертно Звезду Героя. Правнук сумеет поддержать семейную честь!
5
Получив сообщение Даргеля, майор Рундштед, командир танкового батальона, сперва принял его за неуместную шутку. Какие «неизвестные русские танки»? Но когда авиаразведка подтвердила факт боя группы Даргеля с какими-то танками, он перестал сомневаться. Ясность внес лейтенант Гарвиц. Его машины только что прибыли в расположение батальона.
Выглядел лейтенант неважно. Бледный, руки дрожат, губы сжаты.
Осушив флягу с водой, он сбивчиво рассказал майору, как три русских танка буквально за считанные секунды разнесли машины Даргеля в пух и прах, а потом подбили два истребителя.
После этого Гарвиц посчитал, что вступление в бой его взвода ничего не даст, и на всей скорости покинул поле боя.
– Можете отдавать меня под суд, господин майор. Или расстрелять лично. Но я сам видел, как снаряды «тигров» отлетали от брони русских танков. И как вспыхивали наши машины. А башня танка капитана улетела метров на двадцать от корпуса. И раскололась еще в полете на две части. Это… это невозможно передать.
– Успокойтесь, лейтенант! – брезгливо поморщился Рунд штед. – Я не обвиняю вас в трусости. Против танков ваш взвод ничего не мог сделать. Но вам придется идти в составе группы, которую я пошлю уничтожить русских.
И майор отдал приказ: оставшимся танкам из роты Даргеля под командой его заместителя обер-лейтенанта Видлинга и взводу PzIV выйти на перехват танков противника. Им майор придавал взвод пехоты Гарвица, еще один взвод из пехотной роты и два противотанковых орудия.
– Если русские будут отступать, доложите, в какую сторону. Я вызову авиацию, – наставлял Рундштед командира сводной группы обер-лейтенанта Видлинга. – И не лезьте на рожон. Похоже, русские использовали здесь какие-то новые машины. Я не хочу терять технику накануне наступления.
Отправив группы, майор поспешил в штаб, чтобы передать информацию командиру полка. Необходимо было согласовать действия с авиацией и соседними частями.
«И все же, что это за новые танки? – думал майор, идя к штабу. – И откуда такая неуязвимость? Неужели они придумали что-то особое? Или это больное воображение Гарвица? Но Даргель погиб. Значит, все правда…»
Терзаемый сомнениями, Рундштед поднял трубку и попросил соединить его с командиром полка.
Взвод лейтенанта Кравцова медленно продвигался к месту, где должен быть заброшенный хутор. Впереди по-прежнему шел командирский танк, за ним двигались танки Лапшина и Пестрикова. А БТР разведчиков шел слева, по краю дороги, контролируя чащу.
Только что они отразили третью атаку противника. И хотя немцы отошли, но, похоже, так и не оставили идею уничтожить их.
Второй бой был сравнительно долгим. Немцы на этот раз действовали осторожнее и не спешили выходить на открытую местность. Но такой маневр не принес ожидаемого результата. Т-96 мог бить с закрытых позиций ПТУ-Рами.
С танками противника было покончено. Больше хлопот доставила пехота. Один взвод немцев успел добраться до края чащи и исчезнуть в ее буреломах. А вот второй промедлил, и разведчики накрыли его огнем.
Потом Завадский спешил своих людей и повел наступление на врага. Кравцов приказал Лапшину поддержать их.
Силы оказались неравными, и немцы в конце концов отступили, оставляя убитых и тяжелораненых. Конечно, будь у обеих сторон одинаковое вооружение, численное преимущество позволило немцам зажать разведчиков.
Немцы, что ни говори, были солдатами умелыми, дисциплинированными и хорошо подготовленными. Тем более на их стороне огромный опыт войны.
Выглядел лейтенант неважно. Бледный, руки дрожат, губы сжаты.
Осушив флягу с водой, он сбивчиво рассказал майору, как три русских танка буквально за считанные секунды разнесли машины Даргеля в пух и прах, а потом подбили два истребителя.
После этого Гарвиц посчитал, что вступление в бой его взвода ничего не даст, и на всей скорости покинул поле боя.
– Можете отдавать меня под суд, господин майор. Или расстрелять лично. Но я сам видел, как снаряды «тигров» отлетали от брони русских танков. И как вспыхивали наши машины. А башня танка капитана улетела метров на двадцать от корпуса. И раскололась еще в полете на две части. Это… это невозможно передать.
– Успокойтесь, лейтенант! – брезгливо поморщился Рунд штед. – Я не обвиняю вас в трусости. Против танков ваш взвод ничего не мог сделать. Но вам придется идти в составе группы, которую я пошлю уничтожить русских.
И майор отдал приказ: оставшимся танкам из роты Даргеля под командой его заместителя обер-лейтенанта Видлинга и взводу PzIV выйти на перехват танков противника. Им майор придавал взвод пехоты Гарвица, еще один взвод из пехотной роты и два противотанковых орудия.
– Если русские будут отступать, доложите, в какую сторону. Я вызову авиацию, – наставлял Рундштед командира сводной группы обер-лейтенанта Видлинга. – И не лезьте на рожон. Похоже, русские использовали здесь какие-то новые машины. Я не хочу терять технику накануне наступления.
Отправив группы, майор поспешил в штаб, чтобы передать информацию командиру полка. Необходимо было согласовать действия с авиацией и соседними частями.
«И все же, что это за новые танки? – думал майор, идя к штабу. – И откуда такая неуязвимость? Неужели они придумали что-то особое? Или это больное воображение Гарвица? Но Даргель погиб. Значит, все правда…»
Терзаемый сомнениями, Рундштед поднял трубку и попросил соединить его с командиром полка.
Взвод лейтенанта Кравцова медленно продвигался к месту, где должен быть заброшенный хутор. Впереди по-прежнему шел командирский танк, за ним двигались танки Лапшина и Пестрикова. А БТР разведчиков шел слева, по краю дороги, контролируя чащу.
Только что они отразили третью атаку противника. И хотя немцы отошли, но, похоже, так и не оставили идею уничтожить их.
Второй бой был сравнительно долгим. Немцы на этот раз действовали осторожнее и не спешили выходить на открытую местность. Но такой маневр не принес ожидаемого результата. Т-96 мог бить с закрытых позиций ПТУ-Рами.
С танками противника было покончено. Больше хлопот доставила пехота. Один взвод немцев успел добраться до края чащи и исчезнуть в ее буреломах. А вот второй промедлил, и разведчики накрыли его огнем.
Потом Завадский спешил своих людей и повел наступление на врага. Кравцов приказал Лапшину поддержать их.
Силы оказались неравными, и немцы в конце концов отступили, оставляя убитых и тяжелораненых. Конечно, будь у обеих сторон одинаковое вооружение, численное преимущество позволило немцам зажать разведчиков.
Немцы, что ни говори, были солдатами умелыми, дисциплинированными и хорошо подготовленными. Тем более на их стороне огромный опыт войны.