Страница:
Новое немецкое наступление началось ранним утром 15 августа с двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки. Советские пехотинцы на направлении главного удара противника оказали ожесточенное сопротивление, скрывшись в балках во время танковой атаки: они пропустили немецкие танки и атаковали следовавшие за ними части. Танкам пришлось возвращаться для подавления оставшихся очагов сопротивления. Однако чуда не произошло, и в конечном итоге слабый центр обороны 4-й танковой армии был прорван. Немногочисленные танки 182-й танковой бригады, выдвинутые навстречу немецкому наступлению, вскоре были перебиты. Уже в середине первого дня немецкого наступления порядки армии Крюченкина были рассечены надвое танковым ударом. Усугублялась ситуация ударом на левом фланге армии немецкого XXIV танкового корпуса (76-я и 295-я пд) вдоль Дона. В 17.00 15 августа под нажимом немецкой пехоты начался беспорядочный отход 184-й и 18-й стрелковых дивизий к Трехостровной. К полуночи 60-я моторизованная дивизия вышла к переправе у Сиротинской. 16 августа 16-я танковая дивизия прорвалась к Дону у Ниж. Акатова, а во второй половине дня – к переправе у Трехостровной, лишив отходящие советские части возможности организованно переправиться через реку. Переправу через Дон у Трехостровной удалось частично разрушить, уже когда по ней неслись немецкие бронетранспортеры. Также немцами были занят плацдарм на восточном берегу Дона в районе Акатова, но впоследствии он был эвакуирован.
В сущности, 4-я танковая армия в августе 1942 г. наглядно продемонстрировала, что произошло бы, не окажись в излучине Дона танковых армий в июле месяце. С оперативной точки зрения положение дивизий армии Крюченкина на 15 августа повторяло построение 62-й армии к 23 июля. Перед нами несколько стрелковых дивизий, вытянутых в линию, опирающуюся флангами на Дон. Соответственно, немцы наносят удар и сразу же прорываются к основным переправам. Отрезанные от переправ стрелковые части окружаются или расплющиваются о берег Дона. Стандартного сценария «немцы вколачивают клин, танковые корпуса осыпают его ударами, время тикает» в ходе ликвидации Сиротинского плацдарма не было. События развивались с ужасающей стремительностью.
Быстрый развал обороны 4-й танковой армии сорвал сосредоточение 1-й гвардейской армии. Две ее дивизии попали под удар и понесли большие потери. Так, по состоянию на 18 августа 39-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 10 721 человека, а на 20 августа – 4158 человек[129]. 40-я гв. стрелковая дивизия пострадала в меньшей степени: на 25 августа она насчитывала 8319 человек[130]. План использования 1-й гвардейской армии пришлось менять на лету. Командующий армией К.С. Москаленко вспоминал: «Решение командующего фронтом предусматривало ввести в бой утром 16 августа 39-ю, 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее выгрузившуюся 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В.Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать в наших руках плацдарм в малой излучине Дона. В северную часть этой излучины – в район Шохин, Дубовый – было приказано выдвинуть 40-ю, а в южную, на участок Хлебный, Трехостровская, – 37-ю и 39-ю гвардейские дивизии. При этом две последние включались в состав 4-й танковой армии. Потерявшие же с ней связь остатки правофланговых 321-й, 205-й и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию»[131].
Ввод гвардейских дивизий армии К.С. Москаленко позволил избежать полной потери плацдарма в малой излучине Дона. Основные усилия немецкого наступления сосредотачивались на правом фланге, и левофланговый XI армейский корпус особого успеха в добивании отходящих советских дивизий не добился.
От полнокровных дивизий, введенных в бой в составе 4-й танковой армии в начале августа, через три недели боев остались жалкие лохмотья. Самым кровопролитным был период с 15 по 20 августа. На 20 августа в составе 18-й стрелковой дивизии остался 1281 человек, в 184-й стрелковой дивизии – 676 человек, 192-й стрелковой дивизии – 1238 человек, в 321-й стрелковой дивизии – 4356 человек. Вместе с тем не следует думать, что успех на плацдарме в районе Серафимовича достался немцам легко и непринужденно, что они лишь рассеяли советские части прорывом к переправам. Имел место быстрый силовой разгром 4-й танковой армии превосходящими силами. Об этом красноречиво свидетельствует расход боеприпасов. По данным обер-квартирмейстера VIII армейского корпуса, в период с 15 по 22 августа было израсходовано 8272 выстрела к легкой полевой артиллерии и 4566 выстрела к тяжелой полевой артиллерии[132]. Соответственно в период боев в излучине Дона в начальной фазе сражения, с 18 июля по 4 августа 1942 г., было израсходовано 10 172 выстрела к легкой полевой артиллерии и 2320 выстрелов к тяжелой полевой артиллерии[133]. То есть в ходе разгрома советской 4-й танковой армии VIII корпус стрелял как минимум не меньше, чем в ходе танкового сражения в большой излучине Дона.
Также в процессе разгрома 4-й танковой армии соединения 6-й армии понесли достаточно чувствительные потери (см. таблицу).
ПОТЕРИ СОЕДИНЕНИЙ 6-й АРМИИ, УЧАСТВОВАВШИХ В ЛИКВИДАЦИИ СИРОТИНСКОГО ПЛАЦДАРМА 10–20 АВГУСТА 1942 г.[134]
1 Согласно донесению, потери за этот временной отрезок отсутствуют.
Как видно из приведенных здесь и выше данных, потери немецких соединений были существенно ниже советских. Однако для пехоты 6-й армии сражение за Сиротинский плацдарм все равно было достаточно кровопролитным. Причем потери подвижных соединений были невелики, а вот пехотные дивизии понесли ощутимые потери в боях с окруженными и отрезанными от своих частями 4-й танковой армии.
Так или иначе, крупный советский плацдарм на правом берегу Дона перестал существовать. 19 августа основной целью 6-й армии стал Сталинград, до которого оставалось всего около 60 км.
Командующий 4-м воздушным флотом Вольфрам фон Рихтгофен несколько позднее, 21 августа 1942 г., пролетая в районе Калача, записал в дневнике: «Необычно много подбитых танков и убитых русских». В устах человека, который вел VIII авиакорпус через бои в Белоруссии в 1941 г., а также через Вяземский «котел» октября 1941 г., эти слова звучали особенно впечатляюще. Впрочем, следует признать, что открытая местность в большой излучине Дона позволяла видеть поле сражения лучше, чем леса Белоруссии и Подмосковья.
Армированная оборона I. Абганерово
В сущности, 4-я танковая армия в августе 1942 г. наглядно продемонстрировала, что произошло бы, не окажись в излучине Дона танковых армий в июле месяце. С оперативной точки зрения положение дивизий армии Крюченкина на 15 августа повторяло построение 62-й армии к 23 июля. Перед нами несколько стрелковых дивизий, вытянутых в линию, опирающуюся флангами на Дон. Соответственно, немцы наносят удар и сразу же прорываются к основным переправам. Отрезанные от переправ стрелковые части окружаются или расплющиваются о берег Дона. Стандартного сценария «немцы вколачивают клин, танковые корпуса осыпают его ударами, время тикает» в ходе ликвидации Сиротинского плацдарма не было. События развивались с ужасающей стремительностью.
Быстрый развал обороны 4-й танковой армии сорвал сосредоточение 1-й гвардейской армии. Две ее дивизии попали под удар и понесли большие потери. Так, по состоянию на 18 августа 39-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 10 721 человека, а на 20 августа – 4158 человек[129]. 40-я гв. стрелковая дивизия пострадала в меньшей степени: на 25 августа она насчитывала 8319 человек[130]. План использования 1-й гвардейской армии пришлось менять на лету. Командующий армией К.С. Москаленко вспоминал: «Решение командующего фронтом предусматривало ввести в бой утром 16 августа 39-ю, 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее выгрузившуюся 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В.Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать в наших руках плацдарм в малой излучине Дона. В северную часть этой излучины – в район Шохин, Дубовый – было приказано выдвинуть 40-ю, а в южную, на участок Хлебный, Трехостровская, – 37-ю и 39-ю гвардейские дивизии. При этом две последние включались в состав 4-й танковой армии. Потерявшие же с ней связь остатки правофланговых 321-й, 205-й и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию»[131].
Ввод гвардейских дивизий армии К.С. Москаленко позволил избежать полной потери плацдарма в малой излучине Дона. Основные усилия немецкого наступления сосредотачивались на правом фланге, и левофланговый XI армейский корпус особого успеха в добивании отходящих советских дивизий не добился.
От полнокровных дивизий, введенных в бой в составе 4-й танковой армии в начале августа, через три недели боев остались жалкие лохмотья. Самым кровопролитным был период с 15 по 20 августа. На 20 августа в составе 18-й стрелковой дивизии остался 1281 человек, в 184-й стрелковой дивизии – 676 человек, 192-й стрелковой дивизии – 1238 человек, в 321-й стрелковой дивизии – 4356 человек. Вместе с тем не следует думать, что успех на плацдарме в районе Серафимовича достался немцам легко и непринужденно, что они лишь рассеяли советские части прорывом к переправам. Имел место быстрый силовой разгром 4-й танковой армии превосходящими силами. Об этом красноречиво свидетельствует расход боеприпасов. По данным обер-квартирмейстера VIII армейского корпуса, в период с 15 по 22 августа было израсходовано 8272 выстрела к легкой полевой артиллерии и 4566 выстрела к тяжелой полевой артиллерии[132]. Соответственно в период боев в излучине Дона в начальной фазе сражения, с 18 июля по 4 августа 1942 г., было израсходовано 10 172 выстрела к легкой полевой артиллерии и 2320 выстрелов к тяжелой полевой артиллерии[133]. То есть в ходе разгрома советской 4-й танковой армии VIII корпус стрелял как минимум не меньше, чем в ходе танкового сражения в большой излучине Дона.
Также в процессе разгрома 4-й танковой армии соединения 6-й армии понесли достаточно чувствительные потери (см. таблицу).
ПОТЕРИ СОЕДИНЕНИЙ 6-й АРМИИ, УЧАСТВОВАВШИХ В ЛИКВИДАЦИИ СИРОТИНСКОГО ПЛАЦДАРМА 10–20 АВГУСТА 1942 г.[134]
Как видно из приведенных здесь и выше данных, потери немецких соединений были существенно ниже советских. Однако для пехоты 6-й армии сражение за Сиротинский плацдарм все равно было достаточно кровопролитным. Причем потери подвижных соединений были невелики, а вот пехотные дивизии понесли ощутимые потери в боях с окруженными и отрезанными от своих частями 4-й танковой армии.
Так или иначе, крупный советский плацдарм на правом берегу Дона перестал существовать. 19 августа основной целью 6-й армии стал Сталинград, до которого оставалось всего около 60 км.
Командующий 4-м воздушным флотом Вольфрам фон Рихтгофен несколько позднее, 21 августа 1942 г., пролетая в районе Калача, записал в дневнике: «Необычно много подбитых танков и убитых русских». В устах человека, который вел VIII авиакорпус через бои в Белоруссии в 1941 г., а также через Вяземский «котел» октября 1941 г., эти слова звучали особенно впечатляюще. Впрочем, следует признать, что открытая местность в большой излучине Дона позволяла видеть поле сражения лучше, чем леса Белоруссии и Подмосковья.
Армированная оборона I. Абганерово
Немецкое командование постепенно наращивало масштабы ударов по сходящимся направлениям. Вначале это было наступление северной группировки немецкой 6-й армии (XIV танкового и VIII армейского корпусов) на правом фланге 62-й армии. Затем масштаб «канн» был увеличен, и удары были нанесены северной и южной ударными группами армии Паулюса в направлении на Калач. Последним шагом по увеличению масштабов возможного окружения советских войск на дальних подступах к Сталинграду стало привлечение к наступлению 4-й танковой армии Г. Гота. Это позволяло обойти висящий в воздухе южный фланг Сталинградского фронта и ударом на Сталинград охватить не только 62-ю, но и 64-ю армию.
«…не занят никакими частями». 30 июля, в тот день, когда XXXX танковый корпус армии Гота занял плацдарм на реке Маныч, 4-я танковая армия была передана из группы армий «А» в группу армий «Б». В этот день Гальдер записал в дневнике: «На докладе у фюрера слово было дано генералу Йодлю, который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом. Поэтому необходима передача сил из группы армий “А” в группу армий “Б”, и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона. Таким образом, в совершенно новой сервировке преподносится та самая мысль, которую я высказал фюреру шесть дней тому назад, при форсировании 4-й танковой армией Дона. Но тогда досточтимая компания из ОКВ ничего не поняла».
Поскольку армия Гота оказалась между двумя операционными направлениями – сталинградским и кавказским, ее соединения активно растаскивались между ними. 23 июля XXIV танковый корпус был передан 6-й армии, затем XXXX танковый корпус был переподчинен группе армий «А». Дивизия «Великая Германия» была вообще изъята из состава немецких войск в южном секторе фронта. Вскоре она пошла в бой под Ржевом. После этих мероприятий в 4-й танковой армии остались следующие соединения:
XXXXVIII танковый корпус (14-я танковая и 29-я моторизованная дивизия);
IV армейский корпус (94-я и 371-я пехотные дивизии);
в пути находился 6-й румынский армейский корпус (1-я и 2-я румынские пехотные дивизии).
Всего армия Гота на начальном этапе своего участия в сражении за Сталинград имела в своем составе одну танковую, одну моторизованную, две немецкие и две румынские пехотные дивизии. По боевому составу она была существенно слабее армии Паулюса. Однако действовать 4-й танковой армии предстояло на открытом фланге Сталинградского фронта, и даже небольшие силы могли доставить крупные неприятности.
Прорыв 4-й танковой армии на южный берег Дона фактически отсек 51-ю армию от главных сил Северо-Кавказского фронта. Точно так же как корпуса группы армий «А» и «Б» разделялись между двумя основными операционными направлениями, происходило разделение противостоящих им советских войск. Директивой Ставки ВГК № 170539 «в целях удобства управления» 51-я армия с 12.00 31 июля 1942 г. передавалась в состав Сталинградского фронта. Силы сторон окончательно разделились между Кавказом и Сталинградом. В промежутке между советскими и немецкими армиями на двух этих направлениях осталась только тонкая мембрана завесы в калмыцких степях. Немецким командованием была выделена в состав завесы 16-я моторизованная дивизия.
Нельзя сказать, что кризис на стыке с Северо-Кавказским фронтом был неожиданностью для советского командования. Обход южного фланга вновь выстроенного фронта резервных армий и удар в мягкое подбрюшье оборонявших Сталинград войск был легко прогнозируемым ходом. Еще 16 июля Я.Н. Федоренко шифровкой сообщал А. Василевскому: «Особо опасным районом и ничем пока необеспеченным считаю левый фланг 62 армии и правый фланг С[еверо-]К[авказского]Ф[ронта]»[135]. Федоренко предложил усилить это направление одной стрелковой дивизией и танковой бригадой и просил Василевского дать соответствующие указания командованию фронта.
Однако между осознанием опасности и технической возможностью принять контрмеры лежит пропасть. В переговорах штаба фронта со Ставкой ВГК 28 июля 1942 г. на вопрос «Скажите, кем занят в настоящее время юго-западный фас сталинградского внешнего обвода от ст. Красный Дон до Райгорода?» на телеграфной ленте был отбит лаконичный ответ: «Юго-Западный фас Сталинградского обвода не занят никакими частями». Курсантские полки к тому моменту были задействованы в большой излучине Дона, а дивизии с Дальнего Востока были еще в пути. В итоге было принято решение выдвигать на обвод 38-ю и 244-ю стрелковые дивизии 2-тысячного состава. Они находились на восстановлении в составе 57-й армии.
Командующий 4-й танковой армией Герман Гот, активный участник всех крупных сражений на Восточном фронте в 1941–1943 гг. Он не написал увлекательных мемуаров и потому остался в тени других немецких военачальников
По мере прибытия дивизий с Дальнего Востока и переформирования танковых бригад предложение Федоренко о создании боевой группы из стрелковой дивизии и танковой бригады получило практическую реализацию. В боевом распоряжении штаба фронта № 00166/оп от 20.10 1 августа 1942 г. для восстановления положения на фронте 51-й армии выделялись 208-я стрелковая дивизия, 6-я гв. танковая бригада, артполк и инженерный батальон. Все эти части и соединения перевозились в район Курмоярского по железной дороге. В переговорах по прямому проводу с Василевским на следующий день (2 августа) Гордов сообщал, что планирует выдвигать во втором эшелоне за 208-й стрелковой дивизией в 51-ю армию 126-ю и 422-ю стрелковые дивизии. Таким образом, из десяти прибывающих в состав Сталинградского фронта дивизий три притянул к себе прорыв Гота на котельниковском направлении. Именно здесь развернулись события, которые я бы назвал одним из наиболее страшных эпизодов Сталинградской битвы.
Неудачи под Воронежем вызвали цепную реакцию по всей стране. Вновь, как в 1941 г. под Москвой, понадобились дивизии с Дальнего Востока. Одним из таких соединений была вышеупомянутая 208-я стрелковая дивизия. Она была сформирована еще в 1941 г. в Приморском крае, но в тяжелую зиму 1941/42 г. оставалась в составе Дальневосточного фронта. К лету 1942 г. дивизия насчитывала 13 360 человек и была полностью укомплектована всем необходимым имуществом и автотранспортом. Времени на обучение у бойцов и командиров было более чем достаточно. На учениях в июне 1942 г. соединение получило от комфронта Апанасенко оценку «хорошо». Командовал 208-й дивизией полковник Константин Михайлович Воскобойников, назначенный комдивом в мае 1942 г. Боевого опыта он не имел, ранее командовал полком другой дальневосточной дивизии.
208-я стрелковая дивизия была укомплектована молодыми возрастами, от 25 до 32 лет, 80% русских, 20% других национальностей. Резкие перемены в судьбе этих молодых и полных сил людей наступили с началом операции «Блау» – 12 июля 1942 г., когда по приказу Ставки 208-я дивизия была снята с Дальнего Востока и отправилась под Сталинград. Трудно сказать, с какими чувствами ехали на запад воины-дальневосточники. Однако я, скорее всего, не сильно ошибусь, если предположу, что они хотели быстрее вступить в бой, внести свой вклад в войну, которая шла уже более года на другом конце страны. После долгого путешествия через весь СССР дивизия полковника Воскобойникова 31 июля была в Сталинграде. Здесь в штабе фронта командир дивизии получил задачу: следовать по железной дороге через Котельниково на Цимлянскую.
«По машинам!» Танковые экипажи перед посадкой в танки на площадке СТЗ. Лето 1942 г.
Фактически еще в то время, как полковник Воскобойников был в штабе фронта и получал боевую задачу, эшелоны с дальневосточниками уже двигались по назначенному маршруту. Ранним утром 1 августа 1942 г. два передовых эшелона втягивались на станцию Котельниково. К тому моменту она уже была занята танками Гота. Батальоны были вынуждены под огнем танковых орудий и пулеметов выгружаться из вагонов и принимать бой. Третий эшелон в 8.00 1 августа попал под удар немецкой авиации на разъезде Курмоярский и был уничтожен, не успев вступить в бой. Ехавшие в эшелонах бойцы и командиры явно представляли себе свой первый бой совсем не таким, каким он получился в реальности. Они думали встретить врага в окопах в обороне или атаковать его, оглушенного артиллерией. Но под Котельниково не было ни окопов, ни артиллерии. Были вагоны, выжженная солнцем степь и немецкие танки.
Относительно организованно выгрузился только четвертый эшелон 208-й стрелковой дивизии. Он в 8.00 прибыл на станцию Гремячий, следующую за разъездом Курмоярский, на 22 км ближе к Сталинграду. В этом эшелоне следовали штаб дивизии, саперный батальон, батальон связи. Такой состав хорошо подходил для организации командного пункта соединения, но мало подходил на роль передового отряда. Тем не менее он пешим порядком выступил к Котельниково, несколько раз подвергшись по дороге нескольким ударам с воздуха в отрытой степи. Пятый эшелон также успешно выгрузился в Гремячем. На этом везение дальневосточников закончилось. Прибывший в ночь на 2 августа на станцию Чилеково шестой эшелон 208-й дивизии был задержан комендантом «из-за отсутствия воинской площадки». Промедление оказалось роковым. Уже в 5.00 2 августа последовал удар двух десятков немецких бомбардировщиков, которые разнесли эшелон на куски.
Можно представить себе состояние полковника Воскобойникова, когда он на машине догнал эшелон со своим штабом в Гремячем в 11.00 1 августа. Он сразу отправился к Котельниково, чтобы собрать подчиненные ему части, в одночасье оказавшиеся разметанными по степи немецкими танками и авиацией. В довершение всех бед дальневосточникам пришлось сражаться в условиях нехватки снарядов и патронов. Два эшелона боеприпасов, прибывшие на станцию Гремячий, были разбиты немецкой авиацией. К утру 2 августа разрозненные части 208-й дивизии были отброшены от Котельниково, к утру следующего дня – от разъезда Курмоярского, и только в 3–4 км от Гремячего натиск немецких частей был приостановлен.
Фактически развертывание дивизии на каком-то определенном рубеже было сорвано. Войска с той или иной степенью хаотичности выгружались вдоль железной дороги на Котельниково. В.И. Чуйков вспоминал:
«Возле разъезда Небыковский батальон бойцов 208-й стрелковой дивизии, развернувшись цепью фронтом на юг, рыл окопы. Командир батальона доложил, что, узнав от отходящих с юга о появлении немецких танков в Котельниково, он по своей инициативе решил занять оборону. Где командир полка или дивизии, он не знал, поскольку его батальон только выгрузили. Я одобрил действия этого командира батальона, приказав задерживать отходящих, и обещал дать ему связь от ближайшего штаба, который надеялся найти на станции Чилеков».
Если быть точным, то Небыковский (Небыково) – это населенный пункт рядом с Чилеково. Станции такой на карте железных дорог того времени просто нет. Но не суть важно. Неизвестного комбата трудно в чем-либо упрекнуть: под угрозой прорыва вражеских танков нужно было занимать оборону. Однако в итоге в распоряжении полковника Воскобойникова оказалось меньше половины соединения. Под Гремячим из состава 208-й стрелковой дивизии собрались четыре стрелковых батальона, один артиллерийский дивизион, противотанковый дивизион и батарея полковых пушек. В ночь на 4 августа полковник Воскобойников решил отвести собравшиеся в районе Гремячего части под Чилеково. Однако в сражении с моторизованным противником отход – это очень опасный маневр. Ранним утром 4 августа последовал последний акт драмы. Наступающие вдоль железной дороги немцы сначала атаковали на марше отходящие части, а затем сбили с позиций не успевшие закрепиться под Чилеково подразделения. В бою под Чилеково погибли полковник Воскобойников и комиссар дивизии Малофеев. Сбор оставшихся частей 208-й стрелковой дивизии состоялся уже под Абганерово и у разъезда 74 км. Последний удар по ней нанесли августовские бои. Формально дивизия была расформирована по Приказу НКО СССР № 00248 от 28.11.1942.
Однако свою роль разрозненные подразделения 208-й стрелковой дивизии, принявшие бой прямо в эшелонах, все же сыграли. От наступления строго вдоль железной дороги Гот отказался и предпочел выполнить широкий обходной маневр по степи.
150 км по степи. Но в открытой танкодоступной местности, да еще летом, удерживать противника обороной направлений было невозможно. Сменив направление удара, наступающие немцы прорвали оборонявшую фронт 20–25 км 38-ю стрелковую дивизию (численностью 1685 человек на 25 июля) 57-й армии и преодолели Сталинградский обвод. Это было сделано широким обходным маневром, ставшим своеобразным рекордом не только для 14-й танковой дивизии, но и для всего Восточного фронта. Он описан в истории соединения следующим образом: «3 августа дивизия – впереди снова быстрый К64 [мотоциклетный батальон] – выступила из района Ремонтная в большой марш, приведший ее в непосредственную близость к Сталинграду. Тропический зной в степи без признаков тени и непроницаемая, осязаемо плотная завеса из пыли снова потребовали от людей и моторов предельного напряжения сил. Короткий отдых в полдень, и снова громыхание маршевой колонны в степных просторах. К быстро наступившей ночи авангард достиг поставленной цели – через Жутов 2 к мосту у Аксай. Дорога была найдена с трудом, карты были для ищущих плохой поддержкой. Положиться можно было только на полевой компас. За 15 часов пройдено 150 км, “дневное достижение, до сих пор не наблюдавшееся ни у одного танкового полка в России”, как гордо звучало в дневном донесении 36-го танкового полка. При этом, однако, подошли к концу и запасы горючего. Проникнуть в широкий разрыв вражеского фронта и теперь стоять без движения!»[136]
Однако в конце 150-км пути немецких танкистов ждал неприятный сюрприз: четыре десятка «тридцатьчетверок-сталинградок». Веское слово в сражении с наступающими соединениями Гота сказали танки. Вообще, немцам крупно «повезло» с тем, что им пришлось наступать на город, в котором работал на всю катушку крупный танковый завод. Восстановление танковых частей происходило быстрыми темпами. После тяжелых июльских боев на Дону 6-я гв. танковая бригада была отведена в Сталинград. Технику она получала прямо с завода, а людей – со сталинградского автобронетанкового центра. К 1 августа бригада была доведена до штатного состава. В отличие от многих других бригад на советско-германском фронте она имела однородный состав, 44 танка Т-34, никаких убогих легких танков. Сомнительное приобретение в лице танков Т-70 она получила позднее, в качестве пополнения. В ночь на 3 августа 6-я гв. танковая бригада была погружена в эшелоны и отправлена в район Котельниково – Дубовское. Однако до Котельниково 6-я гв. танковая бригада не добралась. Не доезжая даже до Абганерово, бригада была выгружена на станции Тингута и своим ходом вышла в район станции Абганерово. Здесь же находилась «сибирская» 126-я стрелковая дивизия. Фактически 6-я гв. танковая бригада оказалась у Абганерово тем роялем в кустах, которого так недоставало при отражении первых ударов немцев на других направлениях. Атаковавшего 5 августа станцию Абганерово противника встретил огонь танков с подготовленных позиций. Танкистами было заявлено об 10 подбитых и сгоревших немецких танках. Собственные потери 6-й гв. танковой бригады составили всего один танк, подбитый артогнем.
Встретив ожесточенное сопротивление на подступах к станции Абганерово и испытывая нехватку горючего, XXXXVIII танковый корпус перешел к обороне. Быстрого прорыва к Сталинграду с юга не получилось. Оставалось ждать подтягивания основных сил 4-й танковой армии и взламывать оборону при поддержке пехоты. Затерянный в выжженной солнцем степи разъезд «74 км» не стал еще одной точкой, мелькнувшей мимо пылящих к Сталинграду колонн. Этому разъезду, отмеченному отнюдь не на всех картах, предстояло на несколько дней стать ареной напряженных танковых боев.
К прорыву немецкой 4-й танковой армии через Сталинградский обвод и выходу к Абганерово подоспела Директива Ставки ВГК №170554 о создании нового фронта. «В целях удобства управления» Сталинградский фронт разделялся надвое – Сталинградский и Юго-Восточный. Распределение армий между двумя фронтами было следующим:
«…фронты иметь в составе: Сталинградский – 63, 21, 62 и 4 танковой армии, 28 танк. корпуса; Юго-Восточный фронт – 64 армии (29, 204, 131, 38 и 15 гв. стр. дивизий, 6 гв. танк, бригады), 51 армии (138, 157, 91, 302 и 208 стр. дивизий, 115 кд, 135 и 155 танк. бригад), 1 гвард. армии (37, 38, 39, 40 и 41 гвард. стр. дивизий), 57 армии (35 и 36 гвар. стр. дивизий, 126, 244 и 422 сд), 13 танк. корпуса.
Одновременно в составе 64 и 51 армий передать Юго-Восточному фронту все специальные части обслуживания этих армий, а также все войска (училища, артиллерийские части и части 118 УР), расположенные по южному фасу Сталинградского внешнего обвода.
Половину всей авиации Сталинградского фронта передать в состав Юго-Восточного фронта»[137].
Командующим новым фронтом был назначен генерал-полковник А.И. Еременко, начальником штаба – генерал-майор Г.Ф. Захаров. Фронтовое управление формировалось за счет упраздненного Южного фронта и 1-й танковой армии. Сразу бросается в глаза, что Юго-Восточному фронту предназначалась 1-я гвардейская армия, вынужденно задействованная в большой излучине Дона, когда там случился «котел». Новая армия безнадежно опоздала к занятию позиций на южном фасе Сталинградского обвода. В итоге под управлением Юго-Восточного фронта оказались только 64, 51 и 57-я армии. Еременко в мемуарах сетует на трудности, возникшие вследствие проведения разграничительной линии между фронтами через Сталинград, само по себе разделение войск между двумя фронтами было вполне логичным. Наступление противника на Сталинград развивалось по двум направлениям, и каждому направлению соответствовал свой фронт. Один фронт оборонялся фронтом на северо-запад, а второй – на юго-запад и юг. Ударов в стык между фронтами немцы не наносили. Одним словом, претензии А.И. Еременко к Верховному командованию и Генштабу выглядят безосновательными.
С позиций сегодняшнего дня парирование прорыва XXXXVIII корпуса у Абганерово выглядит большим успехом и даже удачей. Опоздай 6-я гв. танковая бригада или даже проскочи дальше, к Котельниково, 150-км марш немцев мог обернуться катастрофой. И так они оказались в 30 км от Сталинграда. Но в августе 1942 г. сбивание линии фронта со столь долго строившихся позиций было сочтено крупным проколом. 6 августа И.В. Сталин адресовал командованию Сталинградского фронта раздраженную тираду, облеченную в форму Директивы Ставки № 170556: «Ставка Верховного Главнокомандования возмущена тем, что Вы допустили прорыв танков противника через южный фас Сталинградского обвода, не оказав ему здесь должного сопротивления и категорически требует под Вашу личную ответственность в течение сегодняшнего дня во что бы то ни стало восстановить положение по Сталинградскому обводу, уничтожив прорвавшиеся танки противника или отбросив их на юг»[138]. Восстановить линию фронта по Сталинградскому обводу без 1-й гв. армии было, пожалуй, уже невозможно. Речь могла идти только о стабилизации положения и предотвращении глубокого прорыва немецких войск.
«…не занят никакими частями». 30 июля, в тот день, когда XXXX танковый корпус армии Гота занял плацдарм на реке Маныч, 4-я танковая армия была передана из группы армий «А» в группу армий «Б». В этот день Гальдер записал в дневнике: «На докладе у фюрера слово было дано генералу Йодлю, который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом. Поэтому необходима передача сил из группы армий “А” в группу армий “Б”, и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона. Таким образом, в совершенно новой сервировке преподносится та самая мысль, которую я высказал фюреру шесть дней тому назад, при форсировании 4-й танковой армией Дона. Но тогда досточтимая компания из ОКВ ничего не поняла».
Поскольку армия Гота оказалась между двумя операционными направлениями – сталинградским и кавказским, ее соединения активно растаскивались между ними. 23 июля XXIV танковый корпус был передан 6-й армии, затем XXXX танковый корпус был переподчинен группе армий «А». Дивизия «Великая Германия» была вообще изъята из состава немецких войск в южном секторе фронта. Вскоре она пошла в бой под Ржевом. После этих мероприятий в 4-й танковой армии остались следующие соединения:
XXXXVIII танковый корпус (14-я танковая и 29-я моторизованная дивизия);
IV армейский корпус (94-я и 371-я пехотные дивизии);
в пути находился 6-й румынский армейский корпус (1-я и 2-я румынские пехотные дивизии).
Всего армия Гота на начальном этапе своего участия в сражении за Сталинград имела в своем составе одну танковую, одну моторизованную, две немецкие и две румынские пехотные дивизии. По боевому составу она была существенно слабее армии Паулюса. Однако действовать 4-й танковой армии предстояло на открытом фланге Сталинградского фронта, и даже небольшие силы могли доставить крупные неприятности.
Прорыв 4-й танковой армии на южный берег Дона фактически отсек 51-ю армию от главных сил Северо-Кавказского фронта. Точно так же как корпуса группы армий «А» и «Б» разделялись между двумя основными операционными направлениями, происходило разделение противостоящих им советских войск. Директивой Ставки ВГК № 170539 «в целях удобства управления» 51-я армия с 12.00 31 июля 1942 г. передавалась в состав Сталинградского фронта. Силы сторон окончательно разделились между Кавказом и Сталинградом. В промежутке между советскими и немецкими армиями на двух этих направлениях осталась только тонкая мембрана завесы в калмыцких степях. Немецким командованием была выделена в состав завесы 16-я моторизованная дивизия.
Нельзя сказать, что кризис на стыке с Северо-Кавказским фронтом был неожиданностью для советского командования. Обход южного фланга вновь выстроенного фронта резервных армий и удар в мягкое подбрюшье оборонявших Сталинград войск был легко прогнозируемым ходом. Еще 16 июля Я.Н. Федоренко шифровкой сообщал А. Василевскому: «Особо опасным районом и ничем пока необеспеченным считаю левый фланг 62 армии и правый фланг С[еверо-]К[авказского]Ф[ронта]»[135]. Федоренко предложил усилить это направление одной стрелковой дивизией и танковой бригадой и просил Василевского дать соответствующие указания командованию фронта.
Однако между осознанием опасности и технической возможностью принять контрмеры лежит пропасть. В переговорах штаба фронта со Ставкой ВГК 28 июля 1942 г. на вопрос «Скажите, кем занят в настоящее время юго-западный фас сталинградского внешнего обвода от ст. Красный Дон до Райгорода?» на телеграфной ленте был отбит лаконичный ответ: «Юго-Западный фас Сталинградского обвода не занят никакими частями». Курсантские полки к тому моменту были задействованы в большой излучине Дона, а дивизии с Дальнего Востока были еще в пути. В итоге было принято решение выдвигать на обвод 38-ю и 244-ю стрелковые дивизии 2-тысячного состава. Они находились на восстановлении в составе 57-й армии.
По мере прибытия дивизий с Дальнего Востока и переформирования танковых бригад предложение Федоренко о создании боевой группы из стрелковой дивизии и танковой бригады получило практическую реализацию. В боевом распоряжении штаба фронта № 00166/оп от 20.10 1 августа 1942 г. для восстановления положения на фронте 51-й армии выделялись 208-я стрелковая дивизия, 6-я гв. танковая бригада, артполк и инженерный батальон. Все эти части и соединения перевозились в район Курмоярского по железной дороге. В переговорах по прямому проводу с Василевским на следующий день (2 августа) Гордов сообщал, что планирует выдвигать во втором эшелоне за 208-й стрелковой дивизией в 51-ю армию 126-ю и 422-ю стрелковые дивизии. Таким образом, из десяти прибывающих в состав Сталинградского фронта дивизий три притянул к себе прорыв Гота на котельниковском направлении. Именно здесь развернулись события, которые я бы назвал одним из наиболее страшных эпизодов Сталинградской битвы.
Неудачи под Воронежем вызвали цепную реакцию по всей стране. Вновь, как в 1941 г. под Москвой, понадобились дивизии с Дальнего Востока. Одним из таких соединений была вышеупомянутая 208-я стрелковая дивизия. Она была сформирована еще в 1941 г. в Приморском крае, но в тяжелую зиму 1941/42 г. оставалась в составе Дальневосточного фронта. К лету 1942 г. дивизия насчитывала 13 360 человек и была полностью укомплектована всем необходимым имуществом и автотранспортом. Времени на обучение у бойцов и командиров было более чем достаточно. На учениях в июне 1942 г. соединение получило от комфронта Апанасенко оценку «хорошо». Командовал 208-й дивизией полковник Константин Михайлович Воскобойников, назначенный комдивом в мае 1942 г. Боевого опыта он не имел, ранее командовал полком другой дальневосточной дивизии.
208-я стрелковая дивизия была укомплектована молодыми возрастами, от 25 до 32 лет, 80% русских, 20% других национальностей. Резкие перемены в судьбе этих молодых и полных сил людей наступили с началом операции «Блау» – 12 июля 1942 г., когда по приказу Ставки 208-я дивизия была снята с Дальнего Востока и отправилась под Сталинград. Трудно сказать, с какими чувствами ехали на запад воины-дальневосточники. Однако я, скорее всего, не сильно ошибусь, если предположу, что они хотели быстрее вступить в бой, внести свой вклад в войну, которая шла уже более года на другом конце страны. После долгого путешествия через весь СССР дивизия полковника Воскобойникова 31 июля была в Сталинграде. Здесь в штабе фронта командир дивизии получил задачу: следовать по железной дороге через Котельниково на Цимлянскую.
Фактически еще в то время, как полковник Воскобойников был в штабе фронта и получал боевую задачу, эшелоны с дальневосточниками уже двигались по назначенному маршруту. Ранним утром 1 августа 1942 г. два передовых эшелона втягивались на станцию Котельниково. К тому моменту она уже была занята танками Гота. Батальоны были вынуждены под огнем танковых орудий и пулеметов выгружаться из вагонов и принимать бой. Третий эшелон в 8.00 1 августа попал под удар немецкой авиации на разъезде Курмоярский и был уничтожен, не успев вступить в бой. Ехавшие в эшелонах бойцы и командиры явно представляли себе свой первый бой совсем не таким, каким он получился в реальности. Они думали встретить врага в окопах в обороне или атаковать его, оглушенного артиллерией. Но под Котельниково не было ни окопов, ни артиллерии. Были вагоны, выжженная солнцем степь и немецкие танки.
Относительно организованно выгрузился только четвертый эшелон 208-й стрелковой дивизии. Он в 8.00 прибыл на станцию Гремячий, следующую за разъездом Курмоярский, на 22 км ближе к Сталинграду. В этом эшелоне следовали штаб дивизии, саперный батальон, батальон связи. Такой состав хорошо подходил для организации командного пункта соединения, но мало подходил на роль передового отряда. Тем не менее он пешим порядком выступил к Котельниково, несколько раз подвергшись по дороге нескольким ударам с воздуха в отрытой степи. Пятый эшелон также успешно выгрузился в Гремячем. На этом везение дальневосточников закончилось. Прибывший в ночь на 2 августа на станцию Чилеково шестой эшелон 208-й дивизии был задержан комендантом «из-за отсутствия воинской площадки». Промедление оказалось роковым. Уже в 5.00 2 августа последовал удар двух десятков немецких бомбардировщиков, которые разнесли эшелон на куски.
Можно представить себе состояние полковника Воскобойникова, когда он на машине догнал эшелон со своим штабом в Гремячем в 11.00 1 августа. Он сразу отправился к Котельниково, чтобы собрать подчиненные ему части, в одночасье оказавшиеся разметанными по степи немецкими танками и авиацией. В довершение всех бед дальневосточникам пришлось сражаться в условиях нехватки снарядов и патронов. Два эшелона боеприпасов, прибывшие на станцию Гремячий, были разбиты немецкой авиацией. К утру 2 августа разрозненные части 208-й дивизии были отброшены от Котельниково, к утру следующего дня – от разъезда Курмоярского, и только в 3–4 км от Гремячего натиск немецких частей был приостановлен.
Фактически развертывание дивизии на каком-то определенном рубеже было сорвано. Войска с той или иной степенью хаотичности выгружались вдоль железной дороги на Котельниково. В.И. Чуйков вспоминал:
«Возле разъезда Небыковский батальон бойцов 208-й стрелковой дивизии, развернувшись цепью фронтом на юг, рыл окопы. Командир батальона доложил, что, узнав от отходящих с юга о появлении немецких танков в Котельниково, он по своей инициативе решил занять оборону. Где командир полка или дивизии, он не знал, поскольку его батальон только выгрузили. Я одобрил действия этого командира батальона, приказав задерживать отходящих, и обещал дать ему связь от ближайшего штаба, который надеялся найти на станции Чилеков».
Если быть точным, то Небыковский (Небыково) – это населенный пункт рядом с Чилеково. Станции такой на карте железных дорог того времени просто нет. Но не суть важно. Неизвестного комбата трудно в чем-либо упрекнуть: под угрозой прорыва вражеских танков нужно было занимать оборону. Однако в итоге в распоряжении полковника Воскобойникова оказалось меньше половины соединения. Под Гремячим из состава 208-й стрелковой дивизии собрались четыре стрелковых батальона, один артиллерийский дивизион, противотанковый дивизион и батарея полковых пушек. В ночь на 4 августа полковник Воскобойников решил отвести собравшиеся в районе Гремячего части под Чилеково. Однако в сражении с моторизованным противником отход – это очень опасный маневр. Ранним утром 4 августа последовал последний акт драмы. Наступающие вдоль железной дороги немцы сначала атаковали на марше отходящие части, а затем сбили с позиций не успевшие закрепиться под Чилеково подразделения. В бою под Чилеково погибли полковник Воскобойников и комиссар дивизии Малофеев. Сбор оставшихся частей 208-й стрелковой дивизии состоялся уже под Абганерово и у разъезда 74 км. Последний удар по ней нанесли августовские бои. Формально дивизия была расформирована по Приказу НКО СССР № 00248 от 28.11.1942.
Однако свою роль разрозненные подразделения 208-й стрелковой дивизии, принявшие бой прямо в эшелонах, все же сыграли. От наступления строго вдоль железной дороги Гот отказался и предпочел выполнить широкий обходной маневр по степи.
150 км по степи. Но в открытой танкодоступной местности, да еще летом, удерживать противника обороной направлений было невозможно. Сменив направление удара, наступающие немцы прорвали оборонявшую фронт 20–25 км 38-ю стрелковую дивизию (численностью 1685 человек на 25 июля) 57-й армии и преодолели Сталинградский обвод. Это было сделано широким обходным маневром, ставшим своеобразным рекордом не только для 14-й танковой дивизии, но и для всего Восточного фронта. Он описан в истории соединения следующим образом: «3 августа дивизия – впереди снова быстрый К64 [мотоциклетный батальон] – выступила из района Ремонтная в большой марш, приведший ее в непосредственную близость к Сталинграду. Тропический зной в степи без признаков тени и непроницаемая, осязаемо плотная завеса из пыли снова потребовали от людей и моторов предельного напряжения сил. Короткий отдых в полдень, и снова громыхание маршевой колонны в степных просторах. К быстро наступившей ночи авангард достиг поставленной цели – через Жутов 2 к мосту у Аксай. Дорога была найдена с трудом, карты были для ищущих плохой поддержкой. Положиться можно было только на полевой компас. За 15 часов пройдено 150 км, “дневное достижение, до сих пор не наблюдавшееся ни у одного танкового полка в России”, как гордо звучало в дневном донесении 36-го танкового полка. При этом, однако, подошли к концу и запасы горючего. Проникнуть в широкий разрыв вражеского фронта и теперь стоять без движения!»[136]
Однако в конце 150-км пути немецких танкистов ждал неприятный сюрприз: четыре десятка «тридцатьчетверок-сталинградок». Веское слово в сражении с наступающими соединениями Гота сказали танки. Вообще, немцам крупно «повезло» с тем, что им пришлось наступать на город, в котором работал на всю катушку крупный танковый завод. Восстановление танковых частей происходило быстрыми темпами. После тяжелых июльских боев на Дону 6-я гв. танковая бригада была отведена в Сталинград. Технику она получала прямо с завода, а людей – со сталинградского автобронетанкового центра. К 1 августа бригада была доведена до штатного состава. В отличие от многих других бригад на советско-германском фронте она имела однородный состав, 44 танка Т-34, никаких убогих легких танков. Сомнительное приобретение в лице танков Т-70 она получила позднее, в качестве пополнения. В ночь на 3 августа 6-я гв. танковая бригада была погружена в эшелоны и отправлена в район Котельниково – Дубовское. Однако до Котельниково 6-я гв. танковая бригада не добралась. Не доезжая даже до Абганерово, бригада была выгружена на станции Тингута и своим ходом вышла в район станции Абганерово. Здесь же находилась «сибирская» 126-я стрелковая дивизия. Фактически 6-я гв. танковая бригада оказалась у Абганерово тем роялем в кустах, которого так недоставало при отражении первых ударов немцев на других направлениях. Атаковавшего 5 августа станцию Абганерово противника встретил огонь танков с подготовленных позиций. Танкистами было заявлено об 10 подбитых и сгоревших немецких танках. Собственные потери 6-й гв. танковой бригады составили всего один танк, подбитый артогнем.
Встретив ожесточенное сопротивление на подступах к станции Абганерово и испытывая нехватку горючего, XXXXVIII танковый корпус перешел к обороне. Быстрого прорыва к Сталинграду с юга не получилось. Оставалось ждать подтягивания основных сил 4-й танковой армии и взламывать оборону при поддержке пехоты. Затерянный в выжженной солнцем степи разъезд «74 км» не стал еще одной точкой, мелькнувшей мимо пылящих к Сталинграду колонн. Этому разъезду, отмеченному отнюдь не на всех картах, предстояло на несколько дней стать ареной напряженных танковых боев.
К прорыву немецкой 4-й танковой армии через Сталинградский обвод и выходу к Абганерово подоспела Директива Ставки ВГК №170554 о создании нового фронта. «В целях удобства управления» Сталинградский фронт разделялся надвое – Сталинградский и Юго-Восточный. Распределение армий между двумя фронтами было следующим:
«…фронты иметь в составе: Сталинградский – 63, 21, 62 и 4 танковой армии, 28 танк. корпуса; Юго-Восточный фронт – 64 армии (29, 204, 131, 38 и 15 гв. стр. дивизий, 6 гв. танк, бригады), 51 армии (138, 157, 91, 302 и 208 стр. дивизий, 115 кд, 135 и 155 танк. бригад), 1 гвард. армии (37, 38, 39, 40 и 41 гвард. стр. дивизий), 57 армии (35 и 36 гвар. стр. дивизий, 126, 244 и 422 сд), 13 танк. корпуса.
Одновременно в составе 64 и 51 армий передать Юго-Восточному фронту все специальные части обслуживания этих армий, а также все войска (училища, артиллерийские части и части 118 УР), расположенные по южному фасу Сталинградского внешнего обвода.
Половину всей авиации Сталинградского фронта передать в состав Юго-Восточного фронта»[137].
Командующим новым фронтом был назначен генерал-полковник А.И. Еременко, начальником штаба – генерал-майор Г.Ф. Захаров. Фронтовое управление формировалось за счет упраздненного Южного фронта и 1-й танковой армии. Сразу бросается в глаза, что Юго-Восточному фронту предназначалась 1-я гвардейская армия, вынужденно задействованная в большой излучине Дона, когда там случился «котел». Новая армия безнадежно опоздала к занятию позиций на южном фасе Сталинградского обвода. В итоге под управлением Юго-Восточного фронта оказались только 64, 51 и 57-я армии. Еременко в мемуарах сетует на трудности, возникшие вследствие проведения разграничительной линии между фронтами через Сталинград, само по себе разделение войск между двумя фронтами было вполне логичным. Наступление противника на Сталинград развивалось по двум направлениям, и каждому направлению соответствовал свой фронт. Один фронт оборонялся фронтом на северо-запад, а второй – на юго-запад и юг. Ударов в стык между фронтами немцы не наносили. Одним словом, претензии А.И. Еременко к Верховному командованию и Генштабу выглядят безосновательными.
С позиций сегодняшнего дня парирование прорыва XXXXVIII корпуса у Абганерово выглядит большим успехом и даже удачей. Опоздай 6-я гв. танковая бригада или даже проскочи дальше, к Котельниково, 150-км марш немцев мог обернуться катастрофой. И так они оказались в 30 км от Сталинграда. Но в августе 1942 г. сбивание линии фронта со столь долго строившихся позиций было сочтено крупным проколом. 6 августа И.В. Сталин адресовал командованию Сталинградского фронта раздраженную тираду, облеченную в форму Директивы Ставки № 170556: «Ставка Верховного Главнокомандования возмущена тем, что Вы допустили прорыв танков противника через южный фас Сталинградского обвода, не оказав ему здесь должного сопротивления и категорически требует под Вашу личную ответственность в течение сегодняшнего дня во что бы то ни стало восстановить положение по Сталинградскому обводу, уничтожив прорвавшиеся танки противника или отбросив их на юг»[138]. Восстановить линию фронта по Сталинградскому обводу без 1-й гв. армии было, пожалуй, уже невозможно. Речь могла идти только о стабилизации положения и предотвращении глубокого прорыва немецких войск.