Алексей Константинович Толстой. Бремя власти: Перекрестки истории

   Такое-де есть дело, о котором
   Не знает он!
   Входит Клешнин.
   А, это ты, Петрович!
   Откуда ты?
   Клешнин
   От хворого.
   Федор
   Откуда?
   Клешнин
   От хворого от твоего слуги,
   От Годунова.
   Федор
   Разве он хворает?
   Клешнин
   А как же не хворать ему, когда
   Его, за все заслуги, словно пса,
   Ты выгнал вон! Здорово, мол, живешь!
   Федор
   Помилуй, я…
   Клешнин
   Да что тут говорить!
   Ты, батюшка, был от младых ногтей
   Суров и крут и сердцем непреклонен.
   Когда себе что положил на мысль,
   Так уж поставишь на своем, хоть там
   Весь свет трещи!
   Федор
   Я знаю сам, Петрович,
   Что я суров…
   Кешнин
   Весь в батюшку пошел!
   Федор
   Я знаю сам – но неужель Борис
   Не помирится, если я скажу,
   Что виноват?
   Клешнин
   Он столького не просит.
   Лишь прикажи мне приложить печать
   Вот к этому листу о взятье Шуйских
   Немедленно под стражу – и он снова
   Тебе слуга!
   Федор
   Как? Он не перестал
   Подозревать?
   Клешнин
   Царь! Тут не подозренье,
   Тут полная улика налицо!
   Старков, дворецкий князь Ивана, нам
   Сейчас донес, что князь Иван сегодня
   Решил признать царенка государем,
   Тебя ж решил с престола до утра
   Согнать долой. Ты, батюшка, Старкова
   Хоть сам спроси!
   Федор
   Уж эти мне доносы!
   Я в первый раз Старкова имя слышу,
   А Шуйского звучит повсюду имя,
   Как колокол. Ужели хочешь ты,
   Чтоб я какому-то Старкову боле,
   Чем Шуйскому, поверил?
   Клешнин
   Верь не верь,
   Я говорю тебе: когда их всех
   Ты не велишь сейчас же…
   Стольник
   (докладывает)
   Князь Иван
   Петрович Шуйский!
   Клешнин
   Как? Он сам?
   Федор
   (радостно)
   Пришел!
   Пришел, Аринушка!
   Клешнин
   Вели его
   Под стражу взять!
   Федор
   Стыдись, стыдись, Петрович!
   (К стольнику.)
   Пускай войдет!
   (К Клешнину.)
   Я при тебе его
   Сейчас спрошу.
   Входит кн. Иван Петрович.
   Здорово, князь Иван!
   Вообрази: есть на тебя донос —
   Кн. Иван Петрович смущается.
   Но я ему не верю. Я хочу,
   Чтоб ты мне сам сказал, что предо мною
   Ты чист теперь, как ты пред целым светом
   Всегда был чист, и слова твоего
   С меня довольно.
   Кн. Иван Петрович
   Государь…
   Федор
   Ты, князь,
   Меня пойми: ведь я не сомневаюсь,
   Я лишь хочу…
   Клешнин
   Нет, батюшка, позволь!
   Уж коль на то пошло, дай лучше мне
   Его спросить: князь-государь! Ты можешь
   Поцеловать царю вон ту икону,
   Что изменить не думал ты ему?
   Кн. Иван Петрович
   Допрашивать меня не признаю
   Я права за тобой.
   Федор
   Князь, то не он —
   То я прошу тебя!
   Клешнин
   Вот я икону
   Сейчас сыму…
   Федор
   Не нужно тут иконы.
   Скажи по чести мне, по чести только!
   Ну, князь!
   Кн. Иван Петрович
   Уволь меня!
   Ирина
   (которая не спускала глаз с Шуйского)
   Свет-государь,
   Зачем таким вопросом оскорблять
   Того, чья доблесть всем давно известна?
   Не спрашивай его – потребуй только,
   Чтоб он тебе святое слово дал
   И впредь остаться верным, как он верен
   Доселе был!
   Федор
   Нет, я хочу, Арина,
   Вот этого порядком пристыдить.
   Скажи мне, князь, по чести мне скажи:
   Задумал ты что-либо надо мною?
   Да говори ж!
   Клешнин
   По чести! Слышишь, князь?
   (Про себя.)
   А по иконе было бы вернее!
   Ирииа
   (к Федору)
   Свет-государь…
   Федор
   Ну, князь?
   Кн. Иван Петрович
   Уволь меня!
   Федор
   Нет, не уволю!
   Клешнин
   Ты, чай, трусишь, князь?
   Федор
   Какое трусит? Он упрям и крут,
   Да я его и круче и упрямей!
   Нашла коса на камень, и, доколе
   Он мне не даст ответа, я его
   Не выпущу отсель!
   Кн. Иван Петрович
   Так знай же все!
   Федор
   (с испугом)
   Что? Что ты хочешь?..
   Кн. Иван Петрович
   Да! Ты слышал правду —
   Я на тебя встал мятежом!
   Федор
   Помилуй…
   Кн. Иван Петрович
   Ты слабостью своею истощил
   Терпенье наше! Царство отдал ты
   В чужие руки – ты давно не царь,
   И вырвать Русь из рук у Годунова
   Решился я!
   Федор
   (вполголоса)
   Тс! Тише!
   (Указывая на Клешнина.)
   Не при нем!
   Не говори при нем – Борису он
   Расскажет все!
   Клешнин
   Да продолжай же, князь!
   Федор
   Молчи, молчи! Глаз на глаз скажешь мне!
   Клешнин
   Царь ждет ответа!
   Кн. Иван Петрович
   Да! Сегодня брата
   Я твоего признал царем!
   Федор
   Петрович!
   Не верь ему! Не верь ему, Арина!
   Кн. Иван Петрович
   Теперь тебя о милости единой
   За прежние заслуги я прошу:
   Один лишь я виновен! Не вели
   Сторонников моих казнить – не будут
   Они тебе опасны без меня!
   Федор
   Что ты несешь? Что ты городишь? Ты
   Не знаешь сам, какую небылицу
   Ты путаешь!
   Кн. Иван Петрович
   Не вздумай, государь,
   Меня простить. Я на тебя бы снова
   Тогда пошел. Царить не можешь ты —
   А под рукою Годунова быть
   Я не могу!
   Клешнин
   (про себя)
   Вишь, княжеская честь!
   И подгонять не надо!
   Федор
   (берет Шуйского в сторону)
   Князь, послушай:
   Лишь потерпи немного – Мите только
   Дай подрасти – и я с престола сам
   Тогда сойду, с охотою сойду,
   Вот те Христос!
   Клешнин
   (подходит к столу и берет печать)
   Прихлопнуть, что ль, приказ?
   Федор
   Какой приказ? Ты ничего не понял!
   Я Митю сам велел царем поставить!
   Я так велел – я царь! Но я раздумал;
   Не надо боле; я раздумал, князь!
   Клешнин
   Да ты в уме ль?
   Федор
   (на ухо Шуйскому)
   Ступай! Да ну, ступай же!
   Все на себя беру я, на себя!
   Да ну, иди ж, иди!
   Кн. Иван Петрович
   (в сильном волнении)
   Нет, он святой!
   Бог не велит подняться на него —
   Бог не велит! Я вижу, простота
   Твоя от бога, Федор Иоанныч,—
   Я не могу подняться на тебя!
   Федор
   Иди, иди! Разделай, что ты сделал!
   (Вытесняет его из комнаты.)
   Клешнин
   (подымая печать над приказом)
   Царь-батюшка, вели скрепить приказ!
   Не дай ему собрать войска! Царица,
   Скажи ему, что участь государства
   В приказе сем!
   Ирина
   В нем нет уже нужды!
   Гроза прошла, не враг нам боле Шуйский!
   Федор
   Петрович, слышишь? Слышал ты, Петрович?
   Аринушка, ты ангел! От тебя
   Ничто не скроется, ты все заметишь
   И все поймешь! Да, Шуйский нам не враг!
   Шум за дверью. Сенная девушка вбегает в испуге.
   Сенная девушка
   Царица, спрячься! Схоронись! Какой-то
   Вломился в терем сумасшедший!
   Голос Шаховского
   (за сценой)
   Прочь!
   Прочь! Не держите! Я хочу к царице!
   В дверях показывается Шаховской, удерживаемый несколькими слугами. Он их отталкивает и бросается Ирине в ноги.
   Шаховской
   Прости меня, прости меня, царица!
   Напрасно я от самого утра
   К тебе прошусь!
   Федор
   Да это Шаховской!
   Слуги
   (вбегают со стрельцами)
   Хватайте вора!
   Федор
   Тише, тише, люди!
   Здесь вора нет!
   (К Шаховскому)
   Скажи мне, растолкуй,
   Чего ты хочешь?
   Шаховской
   Царь! Казни меня —
   Казни меня, но выслушай! Тебя
   Хотят с твоей царицей развести!
   Федор
   Ты бредишь, князь!
   Клешнин
   (про себя)
   Так вот оно в чем дело!
   (К Федору.)
   Царь, выслушай его!
   Шаховской
   Мою невесту
   Они хотят посватать за тебя!
   Федор
   Кто? Кто они?
   Шаховской
   Дядья моей невесты,
   Княжны Мстиславской, Шуйские-князья!
   Федор
   Да ты и впрямь помешан, князь!
   Шаховской
   (встает и подает бумагу)
   Вот, вот
   Их челобитня! Матушка-царица!
   Вели невесту мне отдать! Вели,
   Царь-государь, сегодня же – сейчас же
   Нас обвенчать!
   Клешнин
   Об этой челобитне
   Слыхали мы. Позволь-ка поглядеть!
   (Берет бумагу в руку и, просмотрев, обращается к Федору.)
   Вот, батюшка, ты говорил сейчас,
   Твоя царица знает князь Ивана —
   А на поверку вышло, что не знает!
   Ее, сердечную, ее, голубку,
   Ее, которая сейчас, как ангел,
   Стояла за него, – ее он хочет,
   Как грешную, преступную жену,
   Как блудницу, с тобою развести,
   Тебе ж свою племянницу посватать!
   Не веришь, батюшка? Смотри, читай!
   (Подает Федору бумагу.)
   Федор
   (читает)
   «Ты новый брак прими, великий царь,
   Мстиславскую возьми себе в царицы…
   Ирину ж Годунову отпусти
   Во иноческий чин…»
   Клешнин
   Ты руку знаешь
   Иван Петровича? Читай же подпись!
   Федор
   (читает)
   «И в том тебе соборне бьем челом
   И руки прилагаем: Дионисий,
   Митрополит всея Руси… Крутицкий
   Архиепископ Варлаам… Князь…» Что?
   (Дрожащим голосом.)
   «Князь… Князь Иван… Иван Петрович Шуйский»!
   Его рука! Он также подписался!
   Аринушка, он подписался!
   (Падает в кресла и закрывает лицо руками.)
   Ирина
   Федор…
   Федор
   Он! Он! Пускай бы кто другой, но он!
   Нас разлучить с тобой!
   (Плачет.)
   Ирина
   Опомнись, Федор!
   Федор
   Тебя сослать!
   Ирина
   Мой царь и господин!
   Не ведаю сама, что это значит,—
   Но ты подумай: если князь Иван
   Сейчас хотел свести тебя с престола,
   Он мог ли мыслить выдать за тебя
   Мстиславскую?
   Федор
   Тебя – мою Ирину —
   Тебя постричь!
   Ирина
   Ведь этого не будет!
   Федор
   (вскакивая)
   Не будет! Нет! Не дам тебя в обиду!
   Пускай придут! Пусть с пушками придут!
   Пусть попытаются!
   Ирина
   Свет-государь,
   Напрасно ты тревожишься. Кто может
   Нас разлучить? Ты царь ведь!
   Федор
   Да, я царь!
   Они забыли, что я царь! Петрович,
   Где тот приказ?
   (Бежит к столу и прикладывает печать к приказу.)
   На! На! Отдай Борису!
   Ирина
   Что сделал ты…
   Федор
   Под стражу их! В тюрьму!
   Ирина
   Мой господин! Мой царь! Не торопись!
   Федор
   В тюрьму! В тюрьму!
   Шаховской
   (выходя из оцепенения)
   Царь-государь, помилуй!
   Я не того просил! Я о невесте
   Тебя просил!
   Федор
   Борис вас разберет!
   Шаховской
   Он изведет их! Он погубит Шуйских!
   Федор
   Всех разберет он!
   Шаховской
   Я палач им буду!
   Царь, смилуйся!
   Федор
   В тюрьму! В тюрьму их!
   Шаховской
   Боже!
   Что сделал я!
   (Убегает.)
   Ирина
   Свет-государь, послушай —
   Верни его! Верни ты Клешнина!
   Не торопись! Не посылай ты Шуйских
   Теперь в тюрьму, теперь, когда они
   Обвинены в измене!
   Федор
   Ни-ни-ни,
   Аринушка! И не проси меня!
   Ты этого не разумеешь! Если
   Я подожду, я их прощу, пожалуй,—
   Я их прощу – а им нужна наука!
   Пусть посидят! Пусть ведают, что значит
   Нас разлучать! Пусть посидят в тюрьме!
   (Уходит.)
   БЕРЕГ ЯУЗЫ
   Через реку живой мост. За рекой угол укрепления с воротами. В стороне рощи, мельницы и монастыри. По мосту проходят люди разных сословий. Курюков идет с бердышом в руках. За ним гусляр.
   Курюков. Стой здесь, парень, налаживай гусли, а как соберется народ, зачинай песню про князь Иван Петровича! Господи, благослови! Господи, помоги! Вот до чего дожить довелось!
   Гусляр строит гусли; Курюков осматривает бердыш.
   Ишь, старый приятель! От самого от блаженной памяти от Василь Иваныча не сымал тебя со стены, аж всего ржавчина съела. А вот сегодня еще послужишь. Ну, перебирай лады, парень, вона народ подходит!
 
   Посадский (подходит к Курюкову). Доброго здоровья дедушке Богдану Семенычу! Что это у тебя за бердыш?
 
   Курюков. Внучий бердыш, батюшка, внучий бердыш! Татары, слышно, оказались. Внуку-то, вишь, некогда, так я-то вот и взялся его бердыш на справку снести, да вот парня послушать остановился.
 
   Посадский. А близко нешто татары?
 
   Курюков. Близко, слышно.
 
   Другой посадский. А кого навстречу пошлют?
 
   Третий посадский. Чай, опять князь Иван Петровича?
 
   Курюков. Годунова пошлют!
 
   Первый. Что ты, помилуй, Богдан Семеныч!
 
   Курюков (злобно). А что? Чем Годунов вам не воевода?
 
   Третий. Где ж ему супротив Иван Петровича?
 
   Курюков. Ой ли? (К гусляру.) Ну, что ж песня-то? Песня?
 
   Гусляр (поет)
   Копил король, копил силушку,
   Подходил он под Опсков-город,
   Подошедши, похваляется:
   «Уж собью город, собью турами,
   Воеводу, князя Шуйского,
   По рукам и по ногам скую,
   Царство русское насквозь пройду!»
 
   Один из народа. Царство русское насквозь пройду! Ха-ха! Малого захотел!
 
   Другой. Иван Петровича скую! Да, скуешь его! Попробуй!
 
   Курюков (к гусляру). Ну, парень!
 
   Гусляр (продолжает)
   То не божий гром над Опсковом гремит,
   Бьют о стены то ломы железные,
   Ядра то каленые сыплются!
 
   Женщина. Пресвятая богородица, какие страхи!
 
   Гусляр (продолжает)
   А не млад то светел месяц зарождается,
   Государь то Иван Петрович-князь
   На стене городской проявляется.
   Он идет по стене, не сторонится,
   Ядрам сустречь глядит, не морщится.
 
   Один. Да, этот не морщился!
 
   Гусляр (продолжает)
   Целовали мы крест сидеть до смерти —
   Не сдадим по смерть Опскова-города!
 
   Один. И не сдали Пскова, не сдали!
 
   Другой. Святые угодники боронили его!
 
   Женщина. Матерь божия покрывала!
 
   Курюков. А кто сидел-то в нем, православные? Кто сидел-то в нем?
 
   Один. Одно слово: Иван Петрович!
 
   Курюков. То-то!
 
   Гусляр (продолжает)
   И пять месяцев король облегает Псков,
   На шестой повесил голову.
   А тем часом князь сделал вылазку
   И побил всю силу литовскую,
   Насилу король сам-третий убежал.
   Бегучи, он, собака, заклинается:
   «Не дай, боже, мне на Руси бывать,
   Ни детям моим, ни внучатам,
   Ни внучатам, ми правнучатам!»
 
   Один. И поделом ему! Знай наших! Знай князь Иван Петровича!
 
   Гусляр (заканчивает)
   Слава на небе солнцу высокому!
   Слава на земле Иван Петровичу!
   Слава всему народу христианскому!
 
   Один. Слава, воистину слава! Вот утешил, добрый человек!
 
   Другой. Воздал честь, кому честь подобает! (Кладет ему деньги в шапку.) На тебе, добрый человек!
 
   Все. Прими ж и от нас! И от меня! И от меня!
   Все бросают деньги в шапку гусляра.
 
   Один. Братцы, смотри, кто это сюда скачет?
 
   Другой. Ишь, как плетью жарит коня! Должно быть, гонец!
 
   Гонец (верхом). Место! Место! Раздайтесь на мосту!
 
   Посадский. Эй, друг, откуда? С чем едешь?
 
   Гонец. От Тешлова! Татары Оку перешли, на Москву идут! Место! Место!
   Все раздаются. Гонец скачет по мосту в город.
 
   Один. Ишь, притча какая! Чай, скоро подступят!
 
   Женщина (голосит). Ой, господи-светы! Ой, батюшки мои! Опять выжгут наши слободы!
 
   Третий. Ну, расхныкалась! Нешто мы не видывали их! А князь-то Иван Петрович на что?
 
   Четвертый. Король-то небось почище татар, а и тот от Иван Петровича поджамши хвост убежал!
 
   Третий. Не родился еще тот, кто бы сломил Иван Петровича!
 
   Курюков (выступает вперед). Родился, православные, родился! Родился он, окаянный! Сломил он Иван Петровича! Сковал его, света нашего! По рукам и по ногам сковал!
 
   Народ. Что ты, дедушка, господь с тобой! Кто смеловал обидеть Иван Петровича!
 
   Курюков. Годунов, православные, Годунов! Годунов хочет извести его! Сейчас его, отца нашего, в слободскую тюрьму поведут, здесь, по мосту, поведут!
   Шум и говор в народе.
   Вспомяните, детушки, кто всегда стоял за вас! Кто вас от лихих судей боронил? От старост и воевод? От приставов и от целовальников? Кто не пустил короля на Москву? Кто татар столько раз отгонял? Шуйские стояли за нас, православные! Да есть ли кто на целом свете супротив Шуйских? А к кому ноне примкнулись князья и бояре нашему ворогу, Годунову, отпор дать? Пропадем мы без Шуйских, детушки!
 
   Голоса в народе. Не дадим в обиду Шуйских! Не дадим в обиду отца нашего, князь Иван Петровича!
 
   Курюков. Так отобьем же его у Годунова, православные, да на руках домой понесем!
 
   Народ. Отобьем!
 
   Курюков. Постоим за Шуйских, как при Олене Васильевне стояли! Вот он, православные! Вот он, отец наш, Иван Петрович! Вот он, с братьями, в кандалах идет!
   Из городских ворот выезжают бубенщики. За ними едет Туренин. За Турениным стрельцы ведут кн. Ивана Петровича и других Шуйских (кроме Василья) в кандалах.
 
   Туренин (к народу). Раздайтесь на мосту! Что дорогу загородили!
 
   Курюков. Батюшка, князь Иван Петрович! Говорил я тебе, не мирись! Говорил, родимый, не мирись с Годуновым!
 
   Народ. Правое твое дело, Иван Петрович, а мы за тебя!
 
   Гуренин. Раздайтесь, смерды! По царскому указу Шуйских в тюрьму ведем!
 
   Народ. По царскому? Неправда! По Годунова указу!
 
   Туренин (стрельцам). Разогнать народ!
 
   Курюков. Стойте дружно, православные! Кричите: Шуйские живут!
 
   Народ. Шуйские живут! Выручим отца нашего!
 
   Курюков. Ну, теперь за мной, как при Олене Васильевне! Шуйские! Шуйские! (Бросается с бердышом на стрельцов.)
 
   Народ (бросаясь за ним). Шуйские! Шуйские!
 
   Туренин (к стрельцам). Руби воров! Кидай их в воду!
   Свалка.
 
   Курюков (падая с моста). Шуйские! Господи, прими мою душу!
 
   Кн. Иван Петрович. Смирно, детушки! Слушайте меня!
 
   Народ. Отец ты наш! Не дадим тебя в обиду!
 
   Кн. Иван Петрович. Слушайте меня, детушки, разойдитесь! То воистину царская воля! Не губите голов ваших!
   Туренин. Вперед!
 
   Кн. Иван Петрович. Погоди, князь, дай последнее слово к народу сказать. Простите, московские люди, не поминайте лихом! Стояли мы за вас до конца, да не дал бог удачи; новые порядки начинаются. Покоритесь же воле божией, слушайтесь царских указов, не подымайтесь на Годунова. Теперь не с кем вам идти на него и некому будет отстаивать вас. А терплю я за вину мою, в чем грешон, за то и терплю. Не в том грешон, что с Годуновым спорил, а в том, что кривым путем пошел, хотел царицу с царем развести. А потом и хуже того учинил, на самого царя поднялся! Он – святой царь, детушки, он – от бога царь, и царица его святая. Дай им, господи, много лет здравствовать! (К Туренину.) Ну, теперь, князь, идем. Простите, московские люди!
 
   Народ. Батюшка! Отец наш! На кого ты нас, сирот, покидаешь!
 
   Туренин. Бейте в бубны!
   Бубенщики бьют в бубны. Народ расступается. Шуйских проводят через сцену. Из городских ворот выбегает Шаховской, без шапки, в одной руке сабля, в другой пистолет. За ним Красильников и Голубь с рогатинами.
 
   Шаховской (вне себя). Где князь Иван Петрович?
 
   Один из народа. A нa что тебе? Выручать, что ли? Опоздал, боярин!
 
   Другой (указывая на сцену). Эвот, сейчас тюремные ворота за ним захлопнулись!
 
   Шаховской. Так за мной, люди! Раскидаем тюрьму по бревнам!
 
   Красильников. Чего ребята, задумались? Аль не знаете нас?
 
   Голубь. Это князь Шаховской, а нас вы знаете!
 
   Говор в народе. А что ж, братцы! И в самом деле! Нас-то много, как не выручить! Идем, что ли, за князем?
 
   Шаховской. К тюрьме, ребята! Шуйские живут!
 
   Народ. Шуйские! Шуйские!
   Все бегут за Шаховским.

Действие пятое

   ПОКОЙ В ЦАРСКОМ ТЕРЕМЕ
   Годунов и Клешнин.
   Годунов
   Сторонники захвачены ли Шуйских?
 
   Клешнин
   Быкасовы, Урусовы-князья,
   И Татевы, и Колычевы все
   Уже сидят. Не удалось накрыть лишь
   Головина – пропал, как не бывало!
   Мстиславского ж ты трогать не велел.
 
   Слуга
   (докладывает Годунову)
   По твоему боярскому указу,
   Василь Иваныч Шуйский приведен.
 
   Годунов
   Впустить его.
   (К Клешнину.)
   Ты нас одних оставишь.
   Клешнин и слуга уходят. Василий Шуйский входит.
 
   Здорово, князь. Мне ведомо, что дядю
   От заговора воровского ты
   Удерживал. Хвалю тебя за это.
 
   Василий Шуйский
   Царю быть верным крест я целовал.
 
   Годунов
   И доводить на ворогов на царских.
   Но ты на князь Ивана не довел.
 
   Василий Шуйский
   Я знал, боярин, что через Старкова
   Все ведомо тебе.
 
   Годунов
   А знал ли ты,
   Что этот лист мне также ведом?
 
   Василий Шуйский
   Знал.
 
   Годунов
   (показывая ему бумагу)
   Ты сознаешься в подписи своей?
 
   Василий Шуйский
   Не в ней одной. Я сознаюсь, боярин,
   Что челобитня эта мной самим
   Затеяна. Зачем мне запираться?
   Тебе хотел я службу сослужить:
   Когда дядья в союз вошли с владыкой,
   А к ним Москва пристала, каждый свой
   Давал совет; нашлися и такие,
   Что в Угличе признать царем хотели
   Димитрия. Чтоб отвратить беду,
   Я предложил им эту челобитню.
   Зачем ее ты не дал нам подать?!
   Ты знал о ней! Царя б ты подготовил,
   Он нас бы выслушал, нам отказал бы,
   И все бы кончилося тихо.
 
   Годунов
   Гладко
   Ты речь ведешь. Я верю ли тебе
   Или не верю – в этом нет нужды.
   Ты человек смышленый; ты уж понял,
   Что провести меня не так легко
   И что со мной довольно трудно спорить.
   В моих руках ты. Но не буду трогать
   За прошлое тебя и обещаний
   Не требую на будущее время.
   Как прибыльней тебе: со мной ли быть
   Иль на меня идти – об этом ты
   Рассудишь сам. Подумай на досуге.
 
   Василий Шуйский
   Борис Феодорыч! О чем мне думать?
   Я твой слуга!
 
   Годунов
   Мы поняли друг друга.
   Прости ж теперь, на деле я увижу,
   Ты искренно ли говорил.
   Василий Шуйский уходит.
 
   Слуга
   (докладывает)
   Боярин,
   Царица к милости твоей идет!
 
   Входит Ирина, в сопровождении нескольких боярынь. Годунов опускается перед ней на колени.
 
   Годунов
   Великая царица, я не ждал
   Прихода твоего…
 
   Ирина
   (к боярыням)
   Оставьте нас.
   Боярыни уходят.
   Брат, не тебе – мне на коленях быть
   Перед тобой приходится!
 
   Годунов
   (вставая)
   Сестра,
   Зачем ко мне пришла ты без доклада?
 
   Ирина
   Прости меня – мне дорог каждый миг —
   Тебя просить пришла я, брат!
 
   Годунов
   О чем?
 
   Ирина
   Ужели ты погубишь князь Ивана?
 
   Годунов
   В своей измене сам сознался он.
 
   Ирина
   Он в ней раскаялся! Его мы слову
   Поверить можем. Благостью царевой
   Он побежден. Чего боишься ты?
   Ужель опять ко дням царя Ивана,
   К дням ужаса, вернуться ты б хотел?
   Им срок прошел! Не благостью ли Федор
   Одной силен? Не за нее ли любит
   Его народ? А Федорова сила —
   Она твоя! Для самого себя
   Ее беречь ты должен! Ею ныне,
   Лишь ей одной, мы с Шуйскими достигли,
   Чего достичь не смог бы страхом казни
   Сам царь Иван!
 
   Годунов
   Высокая гора
   Был царь Иван. Из недр ее удары
   Подземные равнину потрясали
   Иль пламенный, вдруг вырываясь, сноп
   С вершины смерть и гибель слал на землю.
   Царь Федор не таков! Его бы мог я
   Скорей сравнить с провалом в чистом поле.
   Расселины и рыхлая окрестность
   Цветущею травой сокрыты, но,
   Вблизи от них бродя неосторожно,
   Скользит в обрыв и стадо и пастух.
   Поверье есть такое в наших селах,
   Что церковь в землю некогда ушла,
   На месте ж том образовалась яма;
   Церковищем народ ее зовет,
   И ходит слух, что в тихую погоду
   Во глубине звонят колокола
   И клирное в ней пенье раздается.
   Таким святым, но ненадежным местом
   Мне Федор представляется. В душе,
   Всегда открытой недругу и другу,
   Живет любовь, и благость, и молитва,
   И словно тихий слышится в ней звон.
   Но для чего вся благость и вся святость,
   Коль нет на них опоры никакой!
   Семь лет прошло, что над землею русской
   Как божий гнев пронесся царь Иван.
   Семь лет с тех пор, кладя за камнем камень,
   С трудом великим здание я строю,
   Тот светлый храм, ту мощную державу,
   Ту новую, разумную ту Русь,—
   Русь, о которой мысля непрестанно,
   Бессонные я ночи провожу.
   Напрасно все! Я строю над провалом!
   В единый миг все может обратиться
   В развалины. Лишь стоит захотеть
   Последнему, ничтожному врагу —
   И он к себе царево склонит сердце,
   И мной в него вложенное хотенье
   Он изменит. Врагов же у меня