Страница:
– Готовы?
– Так точно, вашбродь!
Для солдат из его взвода жизнь с увольнением со службы изменилась, и изменилась сильно: хотя обязанности остались почти теми же, прав и жалованья прибавилось. Причем прибавилось очень даже ощутимо. Попробуй они всего полгода назад без долгих разговоров двинуть в зубы какому штатскому – самое меньшее с недельку бы посидели в холодной, да и у самих бока болели бы. А теперь, ежели такое приключилось на территории фабрики и было обосновано (пьяный там или излишне любопытный), можно было и премию получить. Правда, кое-что менять они не захотели сами, в том числе и обращение к Александру, так и оставшемуся для них командиром и офицером. Видя в этом своеобразный отличительный знак. Точнее, один из многих. Мастеровые тоже не отставали, и теперь князь зачастую слышал от них короткое: «Хозяин», причем звучало это очень уважительно и без всяких там униженно-лакейских ноток.
– Тогда приступим.
Следующее упражнение начиналось с коридора, стенки которого были выложены из туго набитых глиноземом дерюжных мешков. В стенках были предусмотрены ниши наподобие длинных и узких бойниц – вот из них и выскакивали иногда мишени. А иногда и не выскакивали, это уж как ветеран, дергающий за веревки с безопасного места, решит. В любом случае лениться не приходилось. Пройдя по гравию, устилающему коридорчик, три десятка шагов и полторы дюжины мишеней, стрелок попадал в небольшой круг, в котором и начиналось главное веселье. Мало того что мишени появлялись без системы и со всех сторон, так среди них еще и «пустышки» попадались, изображавшие ребенка или собачку какую, и дырявить их было нельзя. Когда Александр только-только придумал этот, по выражению Григория, цирк, он был очень доволен именно повышенной сложностью его прохождения. И из принципа не пользовался в нем «холодом». Потому что давно уже вывел для себя интересную закономерность: чем лучше он стреляет в обычном состоянии, тем больше его возможности в состоянии транса. К примеру, освоившись с последней модификацией «орла», он смог довольно изящно изобразить неприличное (и довольно длинное) слово на ростовой мишени на расстоянии в десять саженей. Причем его «кисточка» рисовала исключительно трехпатронными очередями. Гриша, когда увидел такое произведение искусства, не поленился его осмотреть поближе… После чего унес мишень с собой, и весь следующий день охрана была подозрительно веселой.
Думм-думм-думм.
Появившийся вскоре Греве нашел своего шефа слегка злым (опять не получилось!) и занятым чисткой оружия. Тут же подошел Григорий, вместе с ним подтянулось еще несколько ветеранов из особо доверенных, и все они с ожиданием уставились на два кейса (в которых обычно переносились и хранились новые образцы «стрелковки»), появившихся на стрельбище вместе с оружейником.
– Александр Яковлевич, вам господин Грейн подарок прислал.
– Н-да?
Быстро прочитав сопроводительное письмо, князь удивленно хмыкнул и поглядел на кейсы:
– И где?
– Вот, прошу.
В руку Александра лег пистолет, а все присутствующие удивленно загомонили – это был ЧУЖОЙ пистолет. Непривычно длинный ствол, далеко выдвинутая вперед рукоятка и общая… Несуразность конструкции, что ли? Одним словом, конкурент всеобщей любви не получил.
– Опа! Командир, смотри, а патроны-то от «плетки»!
Валентин Иванович тут же довольно заметил:
– Что не может не радовать – значит, приняли как стандарт. Это у нас пистолет системы господина Борхарда. Господи, ну и убожест… гм, да-с.
Князь тем временем держал в руках другой пистолет и опознал его сам:
– Как я понимаю, это творение господина Браунинга? Занятно – калибр девять миллиметров. И тоже наш патрон. Интересно, как это Мозес умудрился обойти мои патенты?
Перечитав письмо еще раз, фабрикант вновь хмыкнул:
– Надо же, всего лишь опытные образцы. Ну-ну. Все равно надо бы разобрать и поковыряться. Ну что же, пожалуй, сейчас и опробуем подарки? Григорий, займись. А во втором что?
– Готовые варианты пистолета-карабина – кстати, вы так и не дали ему имени. А также ваш особый заказ.
– Ага!
Настроение Александра стремительно поползло вверх, а когда он увидел содержимое большого кейса, и вовсе остановилось на отметке – жизнь прекрасна.
– Это чего такое, командир?
Бывший унтер удивленно разглядывал нечто, похожее на слегка исхудавшую банку тушенки, в которую к тому же вбили короткую и нетолстую палку. А тот, кого он спрашивал, уже вытащил на свет очередное оружие.
– Это, Гриша, называется «толкушка». Правда похожа? Так!
Князь деловито откинул в боевое положение приклад, выщелкнул магазин, быстро набил его патронами и вернул на законное место, слегка подрегулировал прицел, передернул затвор и завертел головой, выбирая подходящую цель. За следующие десять минут, с краткими перерывами на перезарядку, Александр отперфорировал пяток мишеней и основательно обтесал пулями средней толщины столб. А в конце исполнил недолгий, но по-настоящему зажигательный танец, доставая из-за пазухи неудачно отлетевшую гильзу. Главный инспектор условий труда в это же время опробовал подарки от Вальтера Грейна, разочарованно покривил лицом (в очередной, сотый по счету раз убедившись, что его любимый «рокот» лучше всех) и опять стал кружить рядом с непонятными «толкушками». Греве делал то же самое, только вокруг начальства.
– Так что по поводу названия, Александр Яковлевич?
– Название? Ну что же, давайте подумаем. Питается этот красавец патронами от «плетки», опять же звук выстрела хлесткий… а дальность саженей пятьдесят – семьдесят? Да, не меньше. Вот пусть и будет – «кнутом».
Григория интересовало другое: ощупав жестянку со всех сторон, он потряс ее, попробовал закрепленную в ней палочку на излом и только после всех этих процедур заметил, что у той на конце имеется латунный колпачок.
– Ну и не понял. Ей чего, по голове, что ли, бить надо?
– Тогда бы ее назвали колотушкой. Впрочем, этой штучке подходят оба прозвища. Валентин Иванович, вы не продемонстрируете?
Оружейник медленно, явно напоказ, свинтил колпачок, вытянул что-то вроде гайки с привязанной к ней веревочкой и вопросительно поглядел вокруг:
– Куда?
– А вон, в канаву рядом с валом.
Греве еще раз огляделся, отошел в сторону на три шага, резко рванул за шнурок с гайкой, выдергивая его напрочь. После чего довольно энергично запустил свою непонятную ерундовину в маленький ровик рядом с ограждающей стрельбище земляной насыпью. Вот только сил в бросок вложил маловато, отчего и недокинул: она покатилась, подпрыгивая, и… осталась спокойно лежать. Общее недоумение, как и всегда, выразил штатный рупор «обчества» господин Долгин:
– Что, и все?!
Засуетившийся оружейник дернулся было к мирно валяющейся жестянке, примерно на полпути вспомнил, для чего она предназначена, и тут же припустил обратно. Наконец окончательно что-то решив для себя, Валентин Иванович забрал остальные гранаты, в количестве трех штук, быстро снарядил их взрывателями (периодически кося взглядом на работодателя) и в пять секунд переправил всю троицу к первой.
Бумс, бумс!!!
От неожиданности Гриша с ветеранами чуток пригнулись и дружно, с отменной синхронностью, наложили на себя крестное знамение. Греве обошелся облегченной ухмылкой, а главный стрелок и вовсе остался невозмутим, только потянулся за «кнутом».
– Валентин Иванович, взрыватели надо немного доработать. В плане надежности.
Тцданг-тцданг!
У вала взметнулись два новых столба пыли и мелких комочков земли. Тут же нашлись желающие освидетельствовать место подрыва «толкушек», а после короткого и оживленного обсуждения все «эксперты» единогласно постановили: эта штука будет поудобнее пироксилиновой или там – динамитной шашки. Солидно кашлянув, Григорий поинтересовался у оружейного мастера:
– Еще «толкушки» есть? Надо бы это… самому опробовать!
– Послезавтра будут, я сразу дюжину выделаю.
– Эх, нам бы такое, когда за «несунами» гонялись или караваны перехватывали!
Обсуждение перспектив и возможных способов боевого применения очередной новинки на самом интересном месте прервал вестовой от старшего охранника: из командировки вернулся господин управляющий. Да не один, а в сопровождении личности, по поводу которой у охраны были четкие инструкции: максимальная почтительность и вежливость! По такому случаю и сам Александр не поленился быстренько дойти (он бы и бегом не постеснялся – да потом пересудов на полгода будет) до своего коттеджа и переодеться в более подобающий для встречи такого дорогого гостя костюм. Человек, который на военной службе дорос до генерал-майора, а в промышленности стал главой пусть и маленькой, но все же империи, – этого человека князь уважал. Сильно. И даже не из-за прошлых заслуг, нет: КАЖДЫЙ совет, который он слышал от не по годам бодрого (до восьмидесяти лет не каждому удается дожить) Сергея Ивановича Мальцева, – так вот, каждый его совет был по делу. И неизменно помогал: наладить ли производство или избежать возможных проблем в будущем.
Когда по окрестностям Людинова прошелся слушок о том, что набирают рабочий люд на новую фабрику, один из мастеровых паровозостроительного завода по имени Мартын как раз вернулся с очередного приработка. Услыхав такую новость, он поначалу обрадовался, но когда узнал, в какую даль придется ехать, то посомневался малость да и успокоился. Чего лишний раз дергаться? Дома-то оно конечно – на заводе работы мало, да и задельную плату выдают нерегулярно, только что и хватало на еду. Так и в окрестностях все так же, сейчас куда ни подайся, везде с этим делом плохо. Если бы не огород за домом да корова-кормилица… м-да. Зато вся родня под боком, друзья-соседи, и случись чего, так хоть помощи какой попросить можно. А там – кому он нужен? Однако время шло, и глухие шепотки превратились в негромкие пересуды, а после того как потянулись на станцию первые рекруты и выяснилось, что берут-то далеко не всех, эта тема и вовсе стала главной во всех без исключения разговорах. Непонятно народу было, почему от одного работяги даже нос воротят, а другому и руку пожать не гнушаются. Подумал Мартын хорошенько да и пошел в вербовочную контору – за спрос ведь денег не берут. Пришел, отстоял небольшую очередь, а с ним даже и разговаривать толком не стали – спросили только, как зовут, где живет да кем работал. Пошуршали немного бумагами на столе, перебросились парой непонятных фраз, после чего объявили:
– Принят, с испытательным сроком в полгода.
Коротко рассказали красивую сказку – как платят да про остальное, после чего подозвали к столу, шлепнули на него внушительного вида документ и ошеломили указанием:
– Подписывай.
– Так неграмотные мы.
– Тогда палец приложи. Да не этот! Чернилами хорошо намазал? Вот так. Договор давай сюда. Послезавтра приходи за авансом, а пока вон туда иди, там на пару вопросов ответишь – и свободен. Следующий!
Упоминание денег мигом вывело мастерового из недолгой прострации. В следующей комнатенке конторы ему задали не два, а добрую дюжину вопросов – кого из хороших мастеровых он знает, где они живут, в чем еще у него есть сноровка да опыт. Ответили и на его вопросы, вернее, вопрос, так сказать, о самом главном – о жалованье.
– Пока никто не жаловался. Кто с оружейным железом дело имеет, те, конечно, побольше, вроде как и до ста рублей доходит, но и остальным грех жаловаться – меньше сорока никто не получает.
Окинув взглядом собеседника и не увидев особой разницы между ним и собой (писарь, он и есть писарь, тем более что его вроде уже приняли), Мартын позволил себе немного и очень вежливо усомниться, на что получил короткий и равнодушный ответ:
– Скоро сам увидишь. Следующий!
Потом были недолгие прощания, посещение церквушки и куча распоряжений жене, ее тихие слезы и почти двухдневное сидение в вагоне. Первый день на новом месте запомнился ему какими-то урывками. Фабрика еще издали удивила своими размерами, а цех, куда его определили на ближайшие полгода, вообще поразил до глубины души. Высокие беленые потолки и широченные окна, новехонькие станки, выстроившиеся как будто по линейке вдоль стен, непонятные полосы краски на мощенном тесаным камнем полу, повсеместная чистота и – самое главное – мастеровые. Одинаково одетые, деловитые, они стояли у станков, что-то вытачивали, фрезеровали и шлифовали, носили, переговаривались и при всем этом выглядели вполне довольными своей жизнью. Долго оглядываться и привыкать ему не дали: в этот же день определили на постой в казарму для одиноких мастеровых, выдали расчетную книжку и рабочую одежду, показали баню и как пользоваться машинной прачкой. (Мартын аж онемел поначалу – и вода горячая круглые сутки, и стирает сама.) Уже под вечер его поставили на довольствие в столовой, сводили на осмотр в лазарет, и на следующее утро он уже осваивал свое место. Сразу выяснилось, зачем на полу намалевали разноцветные линии – это так разделили рабочие зоны, за которые отвечал тот или иной мастеровой. Дальше – больше: оказалось, что дело Мартына стоять и работать, а заготовки и прочие дела не его забота. Вообще! И привезут без него, и увезут, и мусор со стружками соберут. За станком следит не только он, но еще и специальный человек (вернее, не так, его сразу предупредили – при любой поломке он должен сразу звать «своего» слесаря, а сам чтобы даже и не думал куда не надо свои грабли совать), и правил немного, самое же главное и вовсе одно. Качество продукции! Постоянными напоминаниями и инструктажами на эту тему его просто задолбали, если не сказать больше (и хуже). А в конце второй недели, когда новопринятый мастеровой уже немного приноровился и начал стоять за станком без присмотра, случилась с ним одна история, после которой он окончательно и понял, как надо работать на фабрике Российской оружейной компании. Тогда, в начале очередной смены, к нему с обычным утренним обходом подошел артельный, которого все в цеху называли непривычным словом «бригадир». Осмотрел все, одобрительно кивнул и только было собирался уходить, как зацепился взглядом за тележку с аккуратной стопкой штампованных деталек, ждущих своей очереди на чистовую обработку.
– Это что?!
Мартын перевел взгляд с начальственного пальца на тележку и послушно ответил:
– Заготовки, Кондрат Игнатич.
Бригадир внимательно глянул на него, подшагнул поближе, порылся недолго в тележке и подсунул одну из штамповок под нос своему подчиненному:
– Брак видишь? Видишь. А чего в работу взял, коли видишь?
– Так… привезли же? Да меня и не спрашивали, принимаю али нет.
– Ага. Ну-тка, стой и жди, я сейчас.
Довольно скоро он вернулся, да не один, а в компании со здоровенным мужиком довольно нагловатого вида. Не говоря худого слова, бригадир подкатил тележку с браком к своему сопровождающему, ткнул пальцем в ее содержимое и так же молча треснул жилистым кулаком в район уха. Спокойно поглядел на результат и поинтересовался:
– За что это я тебя?
Ничуть не возмутившийся таким тонким намеком, мастеровой для начала стянул с себя замасленную шапчонку, после чего ответил с заискивающей интонацией (одновременно потирая розовеющее ухо):
– Бес попутал, Кондрат Игнатьевич, ну вот ей-богу! В последний раз такое.
– Это я уже слышал. Ты вот что, Максимка. Вот это. – Тут бригадир несильно пнул ни в чем не виноватую тележку. – Забирай с собой, и чтобы сей момент были нормальные заготовки. А потом иди к учетчику и скажи, чтобы с тебя двадцать пять рубликов в артельный котел списали. В следующий раз уже я пойду, да сразу к мастеру. Знаешь, поди, чем оно для тебя обернется?
К удивлению Мартына, оштрафованный радостно улыбнулся и с облегчением в голосе поблагодарил наказавшего его бригадира, не забыв отвесить поясной поклон. После чего с максимальной скоростью исчез вместе с браком, который желал подсунуть неопытному мастеровому. Начальство пробормотало себе под нос что-то нелицеприятное про раздолбаев и повернулось к Мартыну:
– Чужой брак не принимать! Свой брак, буде такой появится, дальше не передавать! Вон специальный ящик, ложи туда и отмечай. Уразумел?! Все, работай.
Непонятные моменты в произошедшем разъяснил сосед по комнате. Проработав уже четыре месяца и довольно хорошо изучив весь фабричный уклад и правила, Ефрем со знанием дела растолковал новичку все последствия для чересчур хитрого мастерового:
– Это он так себе выработку хотел поднять, побольше задельной платы отхватить. Раз, как ты говоришь, не в первый раз в таком замечен, то могли его оштрафовать на всю зарплату – и это еще он легко бы отделался.
– Иди ты! Ежели это мягко, то как же по-плохому?
– А это если всю его бригаду, да на все месячное жалованье одним махом дернут. Вот тогда бы он поплясал! За такое и руку под пресс положить могут, и другое чего запросто. Мне говорили, было несколько таких умников, кому едва головенку не скрутили – еле-еле охрана отбила. В таких случаях только расчет брать – да ноги в руки… если успеешь. Так что пожалел его бригадир ваш, не стал мастеру сменному ничего докладывать. Иначе или уволили бы со штрафом, или полгода за спасибо трудился бы.
– А что насчет артельного котла, я что-то не понял?
– Почти все штрафы идут не в управу фабричную, а на артельное благо – премию там, подарок какой имениннику, помочь кому по болезни. Это само обчество решает, когда задельную плату дают.
– Да. Скорей бы уж!..
Еще через две недели после этого разговора Мартын стоял на крыльце фабричной управы и нежно тискал в руках десять синеньких бумажек. За всю свою жизнь было всего два или три раза, когда у него на руках было пятьдесят рублей, – а ведь не мальчик уже, четвертый десяток подходит. Да и то, после того как раздавались долги и закупался съестной припас на зиму, оставались сущие копейки. А тут – за месяц! Чувствуя, как губы разъезжаются в непроизвольной улыбке, Мартын глубоко вздохнул, ненадолго зажмурился и решил: «Тут жить можно».
– Конечно, Александр Яковлевич, эти мастеровые не имеют опыта работы именно на станкостроительном или оружейном производстве, однако приобретут необходимую сноровку достаточно быстро – ручаюсь. Насчет металлургов в литейное производство сложнее, да-с. Есть подходящие люди, но вот их способность с ходу освоить выделку стволов… Вызывает у меня некоторые сомнения. Вот ежели к ним приставить хотя бы с полдюжины специалистов с «литейки» Сестрорецкого казенного?
– Хорошая идея, Андрей Владимирович. У господина Греве есть знакомые на Тульском заводе – может, удастся переманить кого и оттуда? Я попрошу его заняться этим вопросом.
Сонин утвердительно кивнул, одновременно протягивая тонкую стопочку листов.
– По поводу Людиновского паровозостроительного: вот отчет Геннадия Арчибальдовича. От себя же могу добавить только одно: вложений завод потребует крайне небольших, остальное – обычные организационные вопросы.
– Кхе.
Сидевший до этого молча Сергей Иванович Мальцев намекнул присутствующим о своем желании поучаствовать в беседе.
– Александр, мне хотелось бы сделать вам некоторое предложение. Я долго обдумывал такую возможность и признаюсь честно: следил за тем, как вы ведете дела, и, гм, был немало доволен. Да-с, доволен! Но что-то я отвлекся. Так вот, не так давно я имел беседу с казенным управляющим моими… Торгово-Промышленным товариществом, некогда принадлежавшим мне. Не буду городить пустопорожние словеса, знаю, как вы этого не любите: есть возможность выкупить товарищество из-под опеки казны. И я был бы очень рад, ежели бы вы нашли это интересным для себя.
«Конечно, забрать-то забрали, а управлять нормально не смогли – не под то у чиновников руки заточены. Да и растут не из того места, н-да. Привыкли брать, а тут треба вкладывать да работать – а женушка с детками вообще наверняка от досады все ногти сгрызла, до самых до локтей».
– Скажите, Сергей Иванович, а что входит в это самое Торгово-Промышленное?
Кавалергард в отставке несколько горделиво приосанился и с ясно видимым удовольствием начал перечислять на память, с подробными характеристиками, перечислением оборудования, а у его собеседника уже второй раз за относительно короткое время стала отвисать челюсть.
«Знал, что у деда было много заводов, – но чтобы столько? Это же натуральный промышленный район получается: три металлургических, одиннадцать машиностроительных, фарфоровый, шесть стекольных, недостроенный цементный, винокурни и пивзаводы, лесопилки, и это еще не весь список! О, еще и земля в количестве двести тысяч десятин. М-дя. Больно уж кусок велик и сладок, могу и подавиться – причем с легкостью неимоверной. Отказаться? Тут даже не журавль в небе, а целый косяк птеродактилей. Или?»
– И сколько же просит казна за все это?
Вот тут энтузиазм у Мальцева немного приугас, тяжело вздохнув, он признался:
– Шесть с половиной миллионов ассигнациями сразу и десять – равными частями в течение следующих трех лет.
Видя, что юный, но подающий очень большие надежды промышленник (а до кучи и аристократ, как, впрочем, и сам Сергей Иванович) впал в глубокую задумчивость, промышленник старый немного раскрылся:
– Признаюсь вам, не таясь: мне больно видеть, как рушится дело всей моей жизни, – а вы сможете его продолжить, я это вижу! Ежели вы беспокоитесь по поводу финансов, то у меня есть знакомые банкиры – думаю, что вполне смогу организовать вам заем на очень пристойных условиях, не больше пяти процентов годовых.
– Благодарю, это лишнее. Я постараюсь устроить все через моих германских партнеров.
«Хотя мысль насчет банкиров очень интересная. Вот ведь! Хе-хе, меня просто толкают на преступление. Чем брать кредит и платить проценты – мне проще ВЗЯТЬ и беспроцентный, и безвозвратный. Господи, ну ведь не планировал же ничего такого!»
– Так вы согласны, Александр?!
– При одном условии, Сергей Иванович: если вы хотя бы на первое время примете на себя управление моим будущим приобретением. Вы же понимаете – остальные просто не справятся с такой громадой.
Судя по довольному виду старикана, на что-то такое он и рассчитывал – моментально согласился и тут же засобирался в Санкт-Петербург – готовить документы на выкуп своих бывших владений. Проводив гостя, князь подумал, улыбнулся и достал из кармана серебряный рубль. Что-то загадал, щелчком пальцев подкинул монету и тут же припечатал ее к полированной поверхности стола. Затем медленно отвел руку в сторону и улыбнулся.
– Париж, значит?
Глава 4
– Так точно, вашбродь!
Для солдат из его взвода жизнь с увольнением со службы изменилась, и изменилась сильно: хотя обязанности остались почти теми же, прав и жалованья прибавилось. Причем прибавилось очень даже ощутимо. Попробуй они всего полгода назад без долгих разговоров двинуть в зубы какому штатскому – самое меньшее с недельку бы посидели в холодной, да и у самих бока болели бы. А теперь, ежели такое приключилось на территории фабрики и было обосновано (пьяный там или излишне любопытный), можно было и премию получить. Правда, кое-что менять они не захотели сами, в том числе и обращение к Александру, так и оставшемуся для них командиром и офицером. Видя в этом своеобразный отличительный знак. Точнее, один из многих. Мастеровые тоже не отставали, и теперь князь зачастую слышал от них короткое: «Хозяин», причем звучало это очень уважительно и без всяких там униженно-лакейских ноток.
– Тогда приступим.
Следующее упражнение начиналось с коридора, стенки которого были выложены из туго набитых глиноземом дерюжных мешков. В стенках были предусмотрены ниши наподобие длинных и узких бойниц – вот из них и выскакивали иногда мишени. А иногда и не выскакивали, это уж как ветеран, дергающий за веревки с безопасного места, решит. В любом случае лениться не приходилось. Пройдя по гравию, устилающему коридорчик, три десятка шагов и полторы дюжины мишеней, стрелок попадал в небольшой круг, в котором и начиналось главное веселье. Мало того что мишени появлялись без системы и со всех сторон, так среди них еще и «пустышки» попадались, изображавшие ребенка или собачку какую, и дырявить их было нельзя. Когда Александр только-только придумал этот, по выражению Григория, цирк, он был очень доволен именно повышенной сложностью его прохождения. И из принципа не пользовался в нем «холодом». Потому что давно уже вывел для себя интересную закономерность: чем лучше он стреляет в обычном состоянии, тем больше его возможности в состоянии транса. К примеру, освоившись с последней модификацией «орла», он смог довольно изящно изобразить неприличное (и довольно длинное) слово на ростовой мишени на расстоянии в десять саженей. Причем его «кисточка» рисовала исключительно трехпатронными очередями. Гриша, когда увидел такое произведение искусства, не поленился его осмотреть поближе… После чего унес мишень с собой, и весь следующий день охрана была подозрительно веселой.
Думм-думм-думм.
Появившийся вскоре Греве нашел своего шефа слегка злым (опять не получилось!) и занятым чисткой оружия. Тут же подошел Григорий, вместе с ним подтянулось еще несколько ветеранов из особо доверенных, и все они с ожиданием уставились на два кейса (в которых обычно переносились и хранились новые образцы «стрелковки»), появившихся на стрельбище вместе с оружейником.
– Александр Яковлевич, вам господин Грейн подарок прислал.
– Н-да?
Быстро прочитав сопроводительное письмо, князь удивленно хмыкнул и поглядел на кейсы:
– И где?
– Вот, прошу.
В руку Александра лег пистолет, а все присутствующие удивленно загомонили – это был ЧУЖОЙ пистолет. Непривычно длинный ствол, далеко выдвинутая вперед рукоятка и общая… Несуразность конструкции, что ли? Одним словом, конкурент всеобщей любви не получил.
– Опа! Командир, смотри, а патроны-то от «плетки»!
Валентин Иванович тут же довольно заметил:
– Что не может не радовать – значит, приняли как стандарт. Это у нас пистолет системы господина Борхарда. Господи, ну и убожест… гм, да-с.
Князь тем временем держал в руках другой пистолет и опознал его сам:
– Как я понимаю, это творение господина Браунинга? Занятно – калибр девять миллиметров. И тоже наш патрон. Интересно, как это Мозес умудрился обойти мои патенты?
Перечитав письмо еще раз, фабрикант вновь хмыкнул:
– Надо же, всего лишь опытные образцы. Ну-ну. Все равно надо бы разобрать и поковыряться. Ну что же, пожалуй, сейчас и опробуем подарки? Григорий, займись. А во втором что?
– Готовые варианты пистолета-карабина – кстати, вы так и не дали ему имени. А также ваш особый заказ.
– Ага!
Настроение Александра стремительно поползло вверх, а когда он увидел содержимое большого кейса, и вовсе остановилось на отметке – жизнь прекрасна.
– Это чего такое, командир?
Бывший унтер удивленно разглядывал нечто, похожее на слегка исхудавшую банку тушенки, в которую к тому же вбили короткую и нетолстую палку. А тот, кого он спрашивал, уже вытащил на свет очередное оружие.
– Это, Гриша, называется «толкушка». Правда похожа? Так!
Князь деловито откинул в боевое положение приклад, выщелкнул магазин, быстро набил его патронами и вернул на законное место, слегка подрегулировал прицел, передернул затвор и завертел головой, выбирая подходящую цель. За следующие десять минут, с краткими перерывами на перезарядку, Александр отперфорировал пяток мишеней и основательно обтесал пулями средней толщины столб. А в конце исполнил недолгий, но по-настоящему зажигательный танец, доставая из-за пазухи неудачно отлетевшую гильзу. Главный инспектор условий труда в это же время опробовал подарки от Вальтера Грейна, разочарованно покривил лицом (в очередной, сотый по счету раз убедившись, что его любимый «рокот» лучше всех) и опять стал кружить рядом с непонятными «толкушками». Греве делал то же самое, только вокруг начальства.
– Так что по поводу названия, Александр Яковлевич?
– Название? Ну что же, давайте подумаем. Питается этот красавец патронами от «плетки», опять же звук выстрела хлесткий… а дальность саженей пятьдесят – семьдесят? Да, не меньше. Вот пусть и будет – «кнутом».
Григория интересовало другое: ощупав жестянку со всех сторон, он потряс ее, попробовал закрепленную в ней палочку на излом и только после всех этих процедур заметил, что у той на конце имеется латунный колпачок.
– Ну и не понял. Ей чего, по голове, что ли, бить надо?
– Тогда бы ее назвали колотушкой. Впрочем, этой штучке подходят оба прозвища. Валентин Иванович, вы не продемонстрируете?
Оружейник медленно, явно напоказ, свинтил колпачок, вытянул что-то вроде гайки с привязанной к ней веревочкой и вопросительно поглядел вокруг:
– Куда?
– А вон, в канаву рядом с валом.
Греве еще раз огляделся, отошел в сторону на три шага, резко рванул за шнурок с гайкой, выдергивая его напрочь. После чего довольно энергично запустил свою непонятную ерундовину в маленький ровик рядом с ограждающей стрельбище земляной насыпью. Вот только сил в бросок вложил маловато, отчего и недокинул: она покатилась, подпрыгивая, и… осталась спокойно лежать. Общее недоумение, как и всегда, выразил штатный рупор «обчества» господин Долгин:
– Что, и все?!
Засуетившийся оружейник дернулся было к мирно валяющейся жестянке, примерно на полпути вспомнил, для чего она предназначена, и тут же припустил обратно. Наконец окончательно что-то решив для себя, Валентин Иванович забрал остальные гранаты, в количестве трех штук, быстро снарядил их взрывателями (периодически кося взглядом на работодателя) и в пять секунд переправил всю троицу к первой.
Бумс, бумс!!!
От неожиданности Гриша с ветеранами чуток пригнулись и дружно, с отменной синхронностью, наложили на себя крестное знамение. Греве обошелся облегченной ухмылкой, а главный стрелок и вовсе остался невозмутим, только потянулся за «кнутом».
– Валентин Иванович, взрыватели надо немного доработать. В плане надежности.
Тцданг-тцданг!
У вала взметнулись два новых столба пыли и мелких комочков земли. Тут же нашлись желающие освидетельствовать место подрыва «толкушек», а после короткого и оживленного обсуждения все «эксперты» единогласно постановили: эта штука будет поудобнее пироксилиновой или там – динамитной шашки. Солидно кашлянув, Григорий поинтересовался у оружейного мастера:
– Еще «толкушки» есть? Надо бы это… самому опробовать!
– Послезавтра будут, я сразу дюжину выделаю.
– Эх, нам бы такое, когда за «несунами» гонялись или караваны перехватывали!
Обсуждение перспектив и возможных способов боевого применения очередной новинки на самом интересном месте прервал вестовой от старшего охранника: из командировки вернулся господин управляющий. Да не один, а в сопровождении личности, по поводу которой у охраны были четкие инструкции: максимальная почтительность и вежливость! По такому случаю и сам Александр не поленился быстренько дойти (он бы и бегом не постеснялся – да потом пересудов на полгода будет) до своего коттеджа и переодеться в более подобающий для встречи такого дорогого гостя костюм. Человек, который на военной службе дорос до генерал-майора, а в промышленности стал главой пусть и маленькой, но все же империи, – этого человека князь уважал. Сильно. И даже не из-за прошлых заслуг, нет: КАЖДЫЙ совет, который он слышал от не по годам бодрого (до восьмидесяти лет не каждому удается дожить) Сергея Ивановича Мальцева, – так вот, каждый его совет был по делу. И неизменно помогал: наладить ли производство или избежать возможных проблем в будущем.
Когда по окрестностям Людинова прошелся слушок о том, что набирают рабочий люд на новую фабрику, один из мастеровых паровозостроительного завода по имени Мартын как раз вернулся с очередного приработка. Услыхав такую новость, он поначалу обрадовался, но когда узнал, в какую даль придется ехать, то посомневался малость да и успокоился. Чего лишний раз дергаться? Дома-то оно конечно – на заводе работы мало, да и задельную плату выдают нерегулярно, только что и хватало на еду. Так и в окрестностях все так же, сейчас куда ни подайся, везде с этим делом плохо. Если бы не огород за домом да корова-кормилица… м-да. Зато вся родня под боком, друзья-соседи, и случись чего, так хоть помощи какой попросить можно. А там – кому он нужен? Однако время шло, и глухие шепотки превратились в негромкие пересуды, а после того как потянулись на станцию первые рекруты и выяснилось, что берут-то далеко не всех, эта тема и вовсе стала главной во всех без исключения разговорах. Непонятно народу было, почему от одного работяги даже нос воротят, а другому и руку пожать не гнушаются. Подумал Мартын хорошенько да и пошел в вербовочную контору – за спрос ведь денег не берут. Пришел, отстоял небольшую очередь, а с ним даже и разговаривать толком не стали – спросили только, как зовут, где живет да кем работал. Пошуршали немного бумагами на столе, перебросились парой непонятных фраз, после чего объявили:
– Принят, с испытательным сроком в полгода.
Коротко рассказали красивую сказку – как платят да про остальное, после чего подозвали к столу, шлепнули на него внушительного вида документ и ошеломили указанием:
– Подписывай.
– Так неграмотные мы.
– Тогда палец приложи. Да не этот! Чернилами хорошо намазал? Вот так. Договор давай сюда. Послезавтра приходи за авансом, а пока вон туда иди, там на пару вопросов ответишь – и свободен. Следующий!
Упоминание денег мигом вывело мастерового из недолгой прострации. В следующей комнатенке конторы ему задали не два, а добрую дюжину вопросов – кого из хороших мастеровых он знает, где они живут, в чем еще у него есть сноровка да опыт. Ответили и на его вопросы, вернее, вопрос, так сказать, о самом главном – о жалованье.
– Пока никто не жаловался. Кто с оружейным железом дело имеет, те, конечно, побольше, вроде как и до ста рублей доходит, но и остальным грех жаловаться – меньше сорока никто не получает.
Окинув взглядом собеседника и не увидев особой разницы между ним и собой (писарь, он и есть писарь, тем более что его вроде уже приняли), Мартын позволил себе немного и очень вежливо усомниться, на что получил короткий и равнодушный ответ:
– Скоро сам увидишь. Следующий!
Потом были недолгие прощания, посещение церквушки и куча распоряжений жене, ее тихие слезы и почти двухдневное сидение в вагоне. Первый день на новом месте запомнился ему какими-то урывками. Фабрика еще издали удивила своими размерами, а цех, куда его определили на ближайшие полгода, вообще поразил до глубины души. Высокие беленые потолки и широченные окна, новехонькие станки, выстроившиеся как будто по линейке вдоль стен, непонятные полосы краски на мощенном тесаным камнем полу, повсеместная чистота и – самое главное – мастеровые. Одинаково одетые, деловитые, они стояли у станков, что-то вытачивали, фрезеровали и шлифовали, носили, переговаривались и при всем этом выглядели вполне довольными своей жизнью. Долго оглядываться и привыкать ему не дали: в этот же день определили на постой в казарму для одиноких мастеровых, выдали расчетную книжку и рабочую одежду, показали баню и как пользоваться машинной прачкой. (Мартын аж онемел поначалу – и вода горячая круглые сутки, и стирает сама.) Уже под вечер его поставили на довольствие в столовой, сводили на осмотр в лазарет, и на следующее утро он уже осваивал свое место. Сразу выяснилось, зачем на полу намалевали разноцветные линии – это так разделили рабочие зоны, за которые отвечал тот или иной мастеровой. Дальше – больше: оказалось, что дело Мартына стоять и работать, а заготовки и прочие дела не его забота. Вообще! И привезут без него, и увезут, и мусор со стружками соберут. За станком следит не только он, но еще и специальный человек (вернее, не так, его сразу предупредили – при любой поломке он должен сразу звать «своего» слесаря, а сам чтобы даже и не думал куда не надо свои грабли совать), и правил немного, самое же главное и вовсе одно. Качество продукции! Постоянными напоминаниями и инструктажами на эту тему его просто задолбали, если не сказать больше (и хуже). А в конце второй недели, когда новопринятый мастеровой уже немного приноровился и начал стоять за станком без присмотра, случилась с ним одна история, после которой он окончательно и понял, как надо работать на фабрике Российской оружейной компании. Тогда, в начале очередной смены, к нему с обычным утренним обходом подошел артельный, которого все в цеху называли непривычным словом «бригадир». Осмотрел все, одобрительно кивнул и только было собирался уходить, как зацепился взглядом за тележку с аккуратной стопкой штампованных деталек, ждущих своей очереди на чистовую обработку.
– Это что?!
Мартын перевел взгляд с начальственного пальца на тележку и послушно ответил:
– Заготовки, Кондрат Игнатич.
Бригадир внимательно глянул на него, подшагнул поближе, порылся недолго в тележке и подсунул одну из штамповок под нос своему подчиненному:
– Брак видишь? Видишь. А чего в работу взял, коли видишь?
– Так… привезли же? Да меня и не спрашивали, принимаю али нет.
– Ага. Ну-тка, стой и жди, я сейчас.
Довольно скоро он вернулся, да не один, а в компании со здоровенным мужиком довольно нагловатого вида. Не говоря худого слова, бригадир подкатил тележку с браком к своему сопровождающему, ткнул пальцем в ее содержимое и так же молча треснул жилистым кулаком в район уха. Спокойно поглядел на результат и поинтересовался:
– За что это я тебя?
Ничуть не возмутившийся таким тонким намеком, мастеровой для начала стянул с себя замасленную шапчонку, после чего ответил с заискивающей интонацией (одновременно потирая розовеющее ухо):
– Бес попутал, Кондрат Игнатьевич, ну вот ей-богу! В последний раз такое.
– Это я уже слышал. Ты вот что, Максимка. Вот это. – Тут бригадир несильно пнул ни в чем не виноватую тележку. – Забирай с собой, и чтобы сей момент были нормальные заготовки. А потом иди к учетчику и скажи, чтобы с тебя двадцать пять рубликов в артельный котел списали. В следующий раз уже я пойду, да сразу к мастеру. Знаешь, поди, чем оно для тебя обернется?
К удивлению Мартына, оштрафованный радостно улыбнулся и с облегчением в голосе поблагодарил наказавшего его бригадира, не забыв отвесить поясной поклон. После чего с максимальной скоростью исчез вместе с браком, который желал подсунуть неопытному мастеровому. Начальство пробормотало себе под нос что-то нелицеприятное про раздолбаев и повернулось к Мартыну:
– Чужой брак не принимать! Свой брак, буде такой появится, дальше не передавать! Вон специальный ящик, ложи туда и отмечай. Уразумел?! Все, работай.
Непонятные моменты в произошедшем разъяснил сосед по комнате. Проработав уже четыре месяца и довольно хорошо изучив весь фабричный уклад и правила, Ефрем со знанием дела растолковал новичку все последствия для чересчур хитрого мастерового:
– Это он так себе выработку хотел поднять, побольше задельной платы отхватить. Раз, как ты говоришь, не в первый раз в таком замечен, то могли его оштрафовать на всю зарплату – и это еще он легко бы отделался.
– Иди ты! Ежели это мягко, то как же по-плохому?
– А это если всю его бригаду, да на все месячное жалованье одним махом дернут. Вот тогда бы он поплясал! За такое и руку под пресс положить могут, и другое чего запросто. Мне говорили, было несколько таких умников, кому едва головенку не скрутили – еле-еле охрана отбила. В таких случаях только расчет брать – да ноги в руки… если успеешь. Так что пожалел его бригадир ваш, не стал мастеру сменному ничего докладывать. Иначе или уволили бы со штрафом, или полгода за спасибо трудился бы.
– А что насчет артельного котла, я что-то не понял?
– Почти все штрафы идут не в управу фабричную, а на артельное благо – премию там, подарок какой имениннику, помочь кому по болезни. Это само обчество решает, когда задельную плату дают.
– Да. Скорей бы уж!..
Еще через две недели после этого разговора Мартын стоял на крыльце фабричной управы и нежно тискал в руках десять синеньких бумажек. За всю свою жизнь было всего два или три раза, когда у него на руках было пятьдесят рублей, – а ведь не мальчик уже, четвертый десяток подходит. Да и то, после того как раздавались долги и закупался съестной припас на зиму, оставались сущие копейки. А тут – за месяц! Чувствуя, как губы разъезжаются в непроизвольной улыбке, Мартын глубоко вздохнул, ненадолго зажмурился и решил: «Тут жить можно».
– Конечно, Александр Яковлевич, эти мастеровые не имеют опыта работы именно на станкостроительном или оружейном производстве, однако приобретут необходимую сноровку достаточно быстро – ручаюсь. Насчет металлургов в литейное производство сложнее, да-с. Есть подходящие люди, но вот их способность с ходу освоить выделку стволов… Вызывает у меня некоторые сомнения. Вот ежели к ним приставить хотя бы с полдюжины специалистов с «литейки» Сестрорецкого казенного?
– Хорошая идея, Андрей Владимирович. У господина Греве есть знакомые на Тульском заводе – может, удастся переманить кого и оттуда? Я попрошу его заняться этим вопросом.
Сонин утвердительно кивнул, одновременно протягивая тонкую стопочку листов.
– По поводу Людиновского паровозостроительного: вот отчет Геннадия Арчибальдовича. От себя же могу добавить только одно: вложений завод потребует крайне небольших, остальное – обычные организационные вопросы.
– Кхе.
Сидевший до этого молча Сергей Иванович Мальцев намекнул присутствующим о своем желании поучаствовать в беседе.
– Александр, мне хотелось бы сделать вам некоторое предложение. Я долго обдумывал такую возможность и признаюсь честно: следил за тем, как вы ведете дела, и, гм, был немало доволен. Да-с, доволен! Но что-то я отвлекся. Так вот, не так давно я имел беседу с казенным управляющим моими… Торгово-Промышленным товариществом, некогда принадлежавшим мне. Не буду городить пустопорожние словеса, знаю, как вы этого не любите: есть возможность выкупить товарищество из-под опеки казны. И я был бы очень рад, ежели бы вы нашли это интересным для себя.
«Конечно, забрать-то забрали, а управлять нормально не смогли – не под то у чиновников руки заточены. Да и растут не из того места, н-да. Привыкли брать, а тут треба вкладывать да работать – а женушка с детками вообще наверняка от досады все ногти сгрызла, до самых до локтей».
– Скажите, Сергей Иванович, а что входит в это самое Торгово-Промышленное?
Кавалергард в отставке несколько горделиво приосанился и с ясно видимым удовольствием начал перечислять на память, с подробными характеристиками, перечислением оборудования, а у его собеседника уже второй раз за относительно короткое время стала отвисать челюсть.
«Знал, что у деда было много заводов, – но чтобы столько? Это же натуральный промышленный район получается: три металлургических, одиннадцать машиностроительных, фарфоровый, шесть стекольных, недостроенный цементный, винокурни и пивзаводы, лесопилки, и это еще не весь список! О, еще и земля в количестве двести тысяч десятин. М-дя. Больно уж кусок велик и сладок, могу и подавиться – причем с легкостью неимоверной. Отказаться? Тут даже не журавль в небе, а целый косяк птеродактилей. Или?»
– И сколько же просит казна за все это?
Вот тут энтузиазм у Мальцева немного приугас, тяжело вздохнув, он признался:
– Шесть с половиной миллионов ассигнациями сразу и десять – равными частями в течение следующих трех лет.
Видя, что юный, но подающий очень большие надежды промышленник (а до кучи и аристократ, как, впрочем, и сам Сергей Иванович) впал в глубокую задумчивость, промышленник старый немного раскрылся:
– Признаюсь вам, не таясь: мне больно видеть, как рушится дело всей моей жизни, – а вы сможете его продолжить, я это вижу! Ежели вы беспокоитесь по поводу финансов, то у меня есть знакомые банкиры – думаю, что вполне смогу организовать вам заем на очень пристойных условиях, не больше пяти процентов годовых.
– Благодарю, это лишнее. Я постараюсь устроить все через моих германских партнеров.
«Хотя мысль насчет банкиров очень интересная. Вот ведь! Хе-хе, меня просто толкают на преступление. Чем брать кредит и платить проценты – мне проще ВЗЯТЬ и беспроцентный, и безвозвратный. Господи, ну ведь не планировал же ничего такого!»
– Так вы согласны, Александр?!
– При одном условии, Сергей Иванович: если вы хотя бы на первое время примете на себя управление моим будущим приобретением. Вы же понимаете – остальные просто не справятся с такой громадой.
Судя по довольному виду старикана, на что-то такое он и рассчитывал – моментально согласился и тут же засобирался в Санкт-Петербург – готовить документы на выкуп своих бывших владений. Проводив гостя, князь подумал, улыбнулся и достал из кармана серебряный рубль. Что-то загадал, щелчком пальцев подкинул монету и тут же припечатал ее к полированной поверхности стола. Затем медленно отвел руку в сторону и улыбнулся.
– Париж, значит?
Глава 4
Готовиться в большое турне по чужедальним краям князь Агренев начал весьма своеобразно: два дня подряд он запирался в своем кабинете и переводил бумагу на разного рода рисунки-схемы, заполненные совершенно непонятными сокращениями и фразами. Одни листки почти сразу комкались и летели в ненасытный зев камина, другие отправлялись туда же с некоторой задержкой. Но были и такие, что бережно укладывались в запирающийся ящик письменного стола для последующей доработки и шлифовки деталей. На третий день, когда у Александра только-только стало вырисовываться что-то более-менее жизнеспособное, ему пришлось прерваться: из Петербурга пожаловал стряпчий, сияющий как новенький золотой империал. Нарушая уже устоявшуюся традицию, он выложил на стол перед своим клиентом всего одну папку (и та была до неприличия тонкой) и заговорил:
– Александр Яковлевич, спешу вас порадовать! Господин министр государственных имуществ ВЗЯЛ!.. Гм, ваше прошение под свой особый надзор. И благодарность для его высокопревосходительства останется на прежнем уровне, ее размер оказался вполне достаточен. Известный вам чиновник уверил меня, что не далее как через полгода вы получите желаемое, и выразил надежду, что при надобности вы обратитесь именно к нему за консультациями.
– Ну что же, это не может не радовать. А что в папке?
– Документы от господина Мальцева касательно приобретения его бывшего Торгово-Промышленного товарищества – признаться, когда я с ними ознакомился, то поначалу не поверил. Такие масштабы для меня несколько… Да-с, работы предстоит много. Затем проект купчей по Людиновскому паровозостроительному – в принципе подготовка к сделке почти завершена, остались мелкие шероховатости. Ну и самым последним идет отчет моего брата – смею заметить, очень интересный отчет с очень заманчивыми предложениями.
Князь вытянул из папки последние три листа и погрузился в чтение.
«О как! Оказывается, он там уже пять исков вчинил и выиграл и еще два готовит. Доходы по лицензиям? О, молодец, не сачкует. А где предложения? А, вот. Понятно. Значит, фирма Кольта заинтересовалась и рассматривает возможность производства пистолетов. Как и компания имени товарищей Смита и Вессона. Что-то поздновато зачесались?»
– Так. Вот что, Вениамин Ильич, а пригласите-ка своего брата ненадолго вернуться на родину – есть у меня к нему серьезный разговор и поручение. Он ведь, как и вы, наверняка не откажется стать миллионером? А чтобы ему было не так скучно путешествовать в одиночестве, пусть отыщет вот этого господина.
В руки к стряпчему перекочевало письмо от Вальтера Грейна, точнее, часть письма с указанием адреса Джона Мозеса Браунинга.
– Его местообитание я подчеркнул. К этому господину у меня также имеется серьезное деловое предложение, а точнее – крупный заказ на конструирование оружия. Надеюсь, ваш брат проявит все свое красноречие, и я встречусь с господином Браунингом? Разумеется, все неудобства от столь неожиданной и долгой поездки будут компенсированы. Далее. Я обдумал представленные вами варианты и решил остановиться на том особняке, что расположен на Невском проспекте, так что можете приступать к оформлению всех необходимых бумаг. Надеюсь, еще не поздно?
– Александр Яковлевич, спешу вас порадовать! Господин министр государственных имуществ ВЗЯЛ!.. Гм, ваше прошение под свой особый надзор. И благодарность для его высокопревосходительства останется на прежнем уровне, ее размер оказался вполне достаточен. Известный вам чиновник уверил меня, что не далее как через полгода вы получите желаемое, и выразил надежду, что при надобности вы обратитесь именно к нему за консультациями.
– Ну что же, это не может не радовать. А что в папке?
– Документы от господина Мальцева касательно приобретения его бывшего Торгово-Промышленного товарищества – признаться, когда я с ними ознакомился, то поначалу не поверил. Такие масштабы для меня несколько… Да-с, работы предстоит много. Затем проект купчей по Людиновскому паровозостроительному – в принципе подготовка к сделке почти завершена, остались мелкие шероховатости. Ну и самым последним идет отчет моего брата – смею заметить, очень интересный отчет с очень заманчивыми предложениями.
Князь вытянул из папки последние три листа и погрузился в чтение.
«О как! Оказывается, он там уже пять исков вчинил и выиграл и еще два готовит. Доходы по лицензиям? О, молодец, не сачкует. А где предложения? А, вот. Понятно. Значит, фирма Кольта заинтересовалась и рассматривает возможность производства пистолетов. Как и компания имени товарищей Смита и Вессона. Что-то поздновато зачесались?»
– Так. Вот что, Вениамин Ильич, а пригласите-ка своего брата ненадолго вернуться на родину – есть у меня к нему серьезный разговор и поручение. Он ведь, как и вы, наверняка не откажется стать миллионером? А чтобы ему было не так скучно путешествовать в одиночестве, пусть отыщет вот этого господина.
В руки к стряпчему перекочевало письмо от Вальтера Грейна, точнее, часть письма с указанием адреса Джона Мозеса Браунинга.
– Его местообитание я подчеркнул. К этому господину у меня также имеется серьезное деловое предложение, а точнее – крупный заказ на конструирование оружия. Надеюсь, ваш брат проявит все свое красноречие, и я встречусь с господином Браунингом? Разумеется, все неудобства от столь неожиданной и долгой поездки будут компенсированы. Далее. Я обдумал представленные вами варианты и решил остановиться на том особняке, что расположен на Невском проспекте, так что можете приступать к оформлению всех необходимых бумаг. Надеюсь, еще не поздно?