Страница:
Скорее всего, он помнил тот чиновный саботаж, который уже происходил в ходе т. н. «административной реформы» в 2002–2004 годах. Тогда чиновники присоединились к созданию нового контура исполнительной вертикали (группа Михаила Касьянова конкурировала с группой Козака – Медведева), а затем, не добившись успеха на подготовительном этапе, «похоронила» реформу на этапе реализации с помощью ее тотального саботажа.
Для того чтобы эта схема не сработала еще раз, и была необходима совокупная политическая воля – не только Президента, но и премьера, а Путин, как мы упоминали, молчал; и пока это молчание длилось, продолжалось и «бодание» парламента с Президентом.
Такая ситуация создавала для Медведева серьезные имиджевые проблемы. Кстати, причиной сбоя работы с депутатами называли то, что в этой работе не принимал участия Владислав Сурков[41], контролирующий, как утверждают, работу Кремля с Гос. Думой в полной мере: вместо него президентский пакет продвигала Лариса Брычева, а ее авторитета не хватило.
В результате, Медведев, видимо, в приступе крайнего раздражения, подверг критике не только деятельность своего Аппарата, но и деятельность Правительства (недостаточность антикризисных мер), чем вызвал новые подозрения в наличии конфликта во взаимоотношениях с Путиным («болевой точкой» тогда стала персона Алексея Кудрина).
Стало очевидным, что информация о кризисных явлениях вырывается из-под контроля федеральных властей. Кстати, говорили, что Кремль настаивал на введении специальных позитивных блоков информации, которые призваны формировать у населения впечатление, что все процессы в стране носят позитивный характер.
В результате в 2008–2009 годах Медведев терпел в борьбе за собственную политическую суверенность поражение за поражением. Например, утверждали, что он действительно хотел повысить независимость судов. Источники так описывали его план: освободить суды от давления сверху, и пусть они давят на бюрократию. Однако из этого ничего не вышло (хотя процесс по т. н. «делу ЮКОСа» явно либерализуется…).
Летом 2008 года Медведев показал, что у него есть собственная программа либеральных преобразований, и он всерьез хотел бы помириться с Западом, но якобы война с Грузией сломала все эти планы, а либеральная программа стала на время неактуальной. Сотрудники Аппарата Президента, например, жаловались, что в Кремле стало скучно и неясно, кто и что решает. Например, после своей инаугурации Медведев, как говорят, предложил Владиславу Суркову возглавить Администрацию и Сурков, утверждают источники, так до сих пор и не знает, кто это решение отменил.
Сейчас о Президенте слухмейкеры рассказывают, что он чрезвычайно занят («спит по пять часов») и к своим обязанностям относится крайне серьезно. Например, с началом кризиса он стал по нескольку раз в неделю проводить совещания с министрами, вице-премьерами и своими помощниками. Однако, как утверждают, на каждом более или менее значимом документе, все равно всегда нужна виза Путина. При этом получить эту визу не так просто: премьер работает очень мало, а прямой доступ к нему якобы имеют только вице-премьеры Игорь Сечин да Алексей Кудрин.
В качестве попытки выйти из этой непростой ситуации Медведев предпринял заход издалека: Президент сделал крайне необычный шаг, направив через Сергея Нарышкина письма ко всем парламентским политическим партиям с крайне интересным предложением представить в Администрацию свои кандидатуры в кадровый резерв главы государства.
Этот шаг, очевидно, стал продолжением линии, начатой Медведевым с назначением на пост губернатора Кировской области бывшего лидера СПС Никиты Белых. Не случайно в лояльной Медведеву прессе одновременно появились материалы, авторы которых обосновывали тезис о том, что в так называемые «нулевые годы» модель социальной мобильности вновь вернулась к образцам «застойных времен».
Таким образом, Путина пытались сравнить с Брежневым. В ответ технологи выдвинули тезис о подобии Медведева Горбачеву. На этом война имиджмейкеров и завершилась.
Предложение Медведева к политическим партиям продвигать в систему управления людей с талантами и творческими способностями, независимо от их политических взглядов, стало первой попыткой Президента по-новому организовать социальную инфраструктуру России. С политической же точки зрения ход Медведева, очевидно, был направлен на расшатывание монополии «Единой России», которая пыталась поставить под свой контроль все кадровые назначения в стране. Помимо этого, Медведев обозначил свое стремление создать в партийных аппаратах свою собственную клиентелу.
Впрочем, «Единая Россия» не оставила своих попыток влиять на кадровую политику Кремля, сформировав и попытавшись навязать свой собственный кадровый резерв «президентскому списку». Впрочем, данная попытка провалилась к разочарованию Бориса Грызлова, так и не выполнившего распоряжения лидера партии, настаивавшего на том, чтобы кадровый резерв «единороссов» был непременно включен в «резерв» Администрации Президента.
На фоне этих проблем, осложняющейся социально-экономической ситуацией, начали нарастать слухи о серьезных трениях между Медведевым и Путиным, который якобы уже не сдерживался и разговаривал с Президентом на повышенных, раздраженных тонах.
Якобы именно российско-украинский газовый конфликт в начале 2009 года накалил ситуацию в отношениях между двумя лидерами, соревновавшимися за получение политических дивидендов, а возможно и за внедрение выгодных (для каждого отдельно) корпоративных схем.
Многие российские и западные наблюдатели отметили, что посещая одно из подмосковных предприятий, Медведев неожиданно для публики раскритиковал путинское правительство, которое, по его мнению, не справляется с реализацией антикризисной программы: по словам Президента, было выполнено лишь 30 % планов, заявленных в ноябре 2008 года.
Согласно российским источникам, ничего сенсационного в этом заявлении Медведева не было (то же самое, мол, говорит своему правительству и Путин на каждом совещании), однако, внимательные наблюдатели, как в России, так и за рубежом, были уверены, что Медведев сделал свое заявление не случайно: он впервые публично подверг сомнению не только работу правительства, но и премьера.
Вообще в 2009 году наблюдатели с особым вниманием (особенно немецкие и английские источники) следили за ситуацией в славянских странах, где прекращение российского транзита газа, какими бы причинами оно ни вызывалось, было воспринято как удар со стороны «старшего брата».
Примечательно, что в российских кругах, близких к ФСБ, начала развиваться теория о том, что России не следует обращать внимания на те центральноевропейские страны, которые давно служат Западу и являются врагами России.
Очередной саммит ЕС, состоявшийся 12 января 2009 года, четко определил политику союза, который теперь приступил к поиску альтернатив российским поставкам энергоносителей. При этом речь шла не только и не столько об украинском направлении этих поставок, сколько о необходимости дистанцироваться от России, как поставщика, который в любой момент может отказаться от своих контрактных обязательств или использовать поставки энергоресурсов для политического давления.
Впрочем, не следует идеализировать западных лидеров в этой ситуации – их стереотипность мышления и мягкая позиция по отношению к Украине (обусловленная тем, что развитые страны ЕС оказались хорошо подготовленными к отключению газа) позволила руководству последней взять столько «газовых заложников», сколько было необходимо для того, чтобы нанести серьезный репутационный вред России.
По-видимому, этим и объяснялось недовольство Медведева полученными результатами. В ответ Путин своеобразно отреагировал на упреки в медлительности правительства. В частности, он пошел на крайне рискованный шаг, решив ограничить срок согласования документов между министерствами одним месяцем, после чего даже несогласованные документы должны будут вступать в действие автоматически. В результате, повысилась конфликтность внутри правительства.
Параллельно Медведев, как известно, запретил военно-техническое сотрудничество с Грузией (в отношении продукции военного и двойного назначения) сроком на два года: при этом, Россия всячески демонстрировала миролюбие и желание взаимодействовать в экономической сфере. Тем самым, Медведев попытался исправить свой имидж «крутого пацана» на фоне триумфа «путинской воли» в ходе российско-украинского газового конфликта.
Причем, было совершенно очевидно, что президентский Указ был направлен, прежде всего, против партнеров Грузии, поставляющих ей вооружение (Украины) и стал аналогом практикуемых США мер, направленных против поставщиков оружия странам, деятельность руководства которых вызывает вопросы в Вашингтоне. Медведев, таким образом, начал копировать стиль американского президента.
Фактор напряженности в отношениях Путина и Медведева в этот период во многом продолжал определяться неудачами Правительства в области борьбы с кризисом. В Администрации же сложилась неопределенная ситуация в связи с позицией Медведева: после подписания им «антикоррупционного пакета» стало ясно, что «Единая Россия» победила, безнаказанно ослушавшись прямого указания Президента. Помимо этого, нервничало окружение Суркова (утверждали, что в команде Медведева его хотят сделать ответственным за социальное недовольство россиян).
В аппарате же Правительства были недовольны еще и тем, что режим работы Путина не отвечал кризисным реалиям – фактически он, как говорили, приезжал на свое рабочее место только на несколько часов в неделю. При этом, любые попытки диверсифицировать контроль над управленческими процессами воспринимал чуть ли не как личное оскорбление. В результате, об оперативности реагирования на кризисные явления или социальное недовольство населения говорить не приходилось.
Однако эта особенность тандемного управления страной так и не вылилась в личный конфликт Медведева и Путина, несмотря на мрачные прогнозы некоторых наблюдателей и целую кампанию в западных СМИ, которые каждый день ожидали все новых и новых свидетельств о том, что премьер и Президент, наконец, поругались….
Западная пресса с 2008 года активно ищет «точки разрыва» между Путиным и Медведевым. Причем, используется любой информационный повод, который дает, как спонтанный, так и инспирированный слух. В частности, использованы были и страсти вокруг выборов Патриарха, а также – ситуация вокруг «первой леди». Ассоциативный ряд был прост: известно, что Светлана Медведева имеет сильное влияние на мужа, что она – религиозна и активно занимается благотворительностью в рамках РПЦ.
В частности, упоминалось, что именно Светлана Медведева якобы подвигает Президента играть против премьера. Это выразилось, как утверждалось, в частности, в том, что оба «поставили» на разных кандидатов в Патриархи.
При этом слухмейкеры выставляли Кирилла якобы «ставленником» Медведева, а Климента – креатурой Путина, что было, по мнению специалистов, не вполне правомерно. В ходе подготовки Поместного и Архиерейского соборов и Кремль, и Правительство единодушно работали на Кирилла: эта операция была похожа на проект «преемник».
Расклад сил в пользу возможных претендентов при голосовании был ясен заранее. Согласно ему, у Климента не было никаких шансов. И Климент, и белорусский Филарет, как утверждали в Кремле, были фактически подставными фигурами. Реальную опасность представлял только «украинский фактор», но он так и не сыграл свою роль, а Кирилл был согласован на роль наследника Алексия еще при жизни последнего.
Сведения о связях митрополита Климента с Путиным базировались на том, что руководитель аппарата Правительства РФ Сергей Собянин – бывший Тюменский губернатор, а брат Климента архиепископ Димитрий (семья Капалиных) – иерарх как раз в Тюменской области. Источники не без оснований полагали наличие хороших связей между Собяниным и Климентом через Димитрия.
Впрочем, попытки дистанцироваться от процесса избрания главы РПЦ власть все-таки предприняла (ни Путин, ни Медведев в мероприятии не участвовали), свое внимание Президент выразил через Сергея Нарышкина.
То, что власть рассчитывала на избрание Кирилла, стало понятным, когда канал Россия сразу после обнародования результатов голосования, показал подробный документальный фильм о Кирилле и его духовном пути. Это выглядело весьма двусмысленно в обстановке некоторого разочарования от того, что сам процесс избрания Патриарха прошел стремительно и уж очень походил на светскую процедуру выборов.
Теперь, как утверждают, Кириллу придется доказывать свою эффективность на посту Патриарха и, как говорили, «преемственность» (что он и начал демонстрировать). На первое время он действительно отказался и от некоторых радикальных реформ, и от активизации межконфессионального общения (в частности, с Ватиканом), за которое его, собственно, консервативные иерархи и критиковали.
Как и Медведеву, после того, как тот пришел на пост Президента, Кириллу, ставшему Патриархом, пришлось учитывать интересы консервативной части высшего духовенства гораздо больше, чем он это делал, будучи митрополитом.
Только в этом случае, сохранения баланса сил в РПЦ, ему получится сохранить благосклонность Кремля, а также реализовать его давнюю идею: создать «симфонию» по аналогии с византийской, когда светская власть, не вмешиваясь в дела церковной – занимается экономикой, а Церковь духовно окормляет население фактически монопольно.
Тем не менее, такое стремление Кирилла, в случае его неосторожного поведения, может стоить РПЦ дорого и окончиться не расширением влияния, а ссорой с Кремлем и расколом, о котором уже поговаривают в некоторых епархиях.
Возвращаясь к ситуации с женой Президента, отметим, что интрига «первой леди» против премьера едва ли вероятна: Светлана Медведева явно в курсе договоренностей между мужем и Путиным и вступать в опасное противостояние с остальной «питерской командой» не намерена.
Так что, снимая видимую причину для противоречий с подконтрольным премьеру парламентом, Медведев явно не желал привлекать внимание к тому факту, что депутаты проигнорировали его прямой приказ и все-таки приняли свои поправки в «антикоррупционный пакет».
А между тем борьба с коррупцией в 2008–2009 годах стала одним из главных пунктов президентской повестки дня Медведева.
Напомним, что еще в мае 2008 года Президент подписал указ «О мерах противодействия коррупции», а 31 июля был принят Национальный план по противодействию коррупции. В Администрации над текстом работали Контрольное управление Президента Константина Чуйченко и, в меньшей степени, Управление внутренней политики Олега Говоруна, которого представляли, как «человека Суркова».
Двойственна позиция руководства «Единой России» в ходе голосования за принятие поправок в пакет объяснялась противоречивым влиянием на депутатов Кремля и Правительства. Именно аппарат Белого дома был максимально заинтересован в смягчении норм законов в этой сфере. В результате, первоначальный текст (про доносительство и расширение круга контролируемых родственников) был существенно подправлен.
Напомним, несмотря на то, что поправки были приняты депутатами и «проштампованы» Советом Федерации без изменений, Президент подписал пакет еще 25 декабря 2008 года с учетом этих 30 поправок.
В аппарате Гос. Думы и в Совете Федерации, а также – в аппаратах Президента и Правительства такая неконфликтность была однозначно расценена, как слабость Медведева и безусловное влияние на него не только Путина, но и представителей собственного Аппарата (читай – Сергея Нарышкина).
Впрочем, вполне возможно, что «отложенность» правоприменения некоторых положений из этого пакета также – результат договоренности Президента и премьера, которые коллегиально приняли решении не вступать с чиновниками в ходе кризиса в острое противостояние: чтобы избежать ситуации осени 2003 – весны 2004 года.
Источники в спецслужбах считали, что, по отдельному поручению Президента, за исполнением закона проследят силовые структуры, главным образом ФСБ. Якобы об этом Президент сообщил на встрече с Александром Бортниковым. Тот не случайно оказался первым, кто узнал данную новость: Президент потребовал от спецслужбы подробно изучить новые законы для эффективного применения на практике. Теперь ФСБ должна была «организовать работу по применению этого законодательства».
Естественно, что основной причиной смягчения законопроектов, то есть объяснения такой мягкой позиции Президента, стал финансово-экономический кризис. Якобы власти вынуждены были мобилизовать все силы и ресурсы для управления ситуацией и дополнительная напряженность в элитах при решении политических задач долгосрочного характера могла оказаться опасной и, как говорили, было принято решение несколько «притормозить» борьбу с коррупцией до стабилизации ситуации на мировых рынках.
Однако такое «притормаживание» сразу же приняло неуправляемый и слишком политизированный характер, что и нанесло значительный репутационный ущерб Президенту. Причем, внутри элиты началось «брожение»: система правления тандема на фоне кризиса явно испытывалась на прочность.
Произошло столкновение двух повесток дня. Первая – путинская. Она связана с необходимостью повышения управляемости государства, консолидации элит вокруг преодоления кризиса, отказа от любых действий, способных усилить межклановую борьбу (а антикоррупционная политика всегда способствует ее обострению). Заметим, что Путин лично взял на себя практически всю ответственность за борьбу с кризисом (хотя и «прикрылся» Игорем Шуваловым, первым вице-премьером, возглавившим по его поручению соответствующую Комиссию). Иными словами, предполагается, что в интересах Путина и его окружения, отвечающего за политическую стабильность, был фактический отказ от масштабной борьбы с коррупцией в нынешних условиях (что не исключает продолжения «точечных» акций).
Повестка дня Медведева иная – наряду с антикризисной, в ней политическая составляющая сконцентрирована на антикоррупционной политике, судебной реформе, экономике развития и т. д. Эта составляющая для Президента лично не менее важна, чем борьба с коррупцией.
Поэтому понятно, что команда Медведева на первом этапе начала отыгрываться за счет низовых коррупционеров, которых привлекать к ответственности начали с удвоенными усилиями (так сказать, «тренироваться на кошках»).
Возвращаясь к проблеме взаимоотношений премьера и Президента, – весной 2009 года ходили слухи, что Президент по-прежнему лоялен Путину, и что два руководителя по-прежнему работают в тесной увязке. Однако добавлялось, что соперничающие группировки вокруг них ссорятся по различным вопросам весьма серьезно, а влияние Медведева по-прежнему ограничено, что не может его не смущать и даже нервировать.
Говорили и о том, что Путин и Медведев, в ходе одного из конфликтов, даже решили вести протокол своих встреч, поскольку во время предыдущих совещаний порой возникало «недопонимание». Такое замешательство в Кремле могло стать одной из причин довольно противоречивых сигналов, которые посылали Кремль и Правительство по поводу своего стремления к улучшению отношений с «внешним миром» (в частности – с США).
Готовя более масштабные преобразования, Медведев, в конце концов, начал обнародовать свой кадровый резерв – список «Золотая сотня» и начал активную работу по презентации этого проекта.
Вообще, он предпринял целый ряд действий для того, чтобы политические резонансные решения Президента рассматривались обществом отдельно от премьера Путина. Например, Медведев сделал вид, что именно с подачи премьера, якобы действовавшего через В. Плигина (в либеральной прессе тогда активно обсуждалась близость депутата и премьера), «антикоррупционный пакет» оказался «выхолощенным», а декларация чиновниками имущества – отложена на год.
«Золотая сотня» – это, прежде всего, также PR-мероприятие, призванное показать, что, в отличие от начала 2000-х, когда у Путина, по общему признанию, была «короткая кадровая скамья», у Медведева, в конце 2000-х эта «скамья» – длинная и недостатка в соответствующих профессиональных кадрах нет. Включение представителей команд, которые долгое время в 1990-х годах играли против структур, где сотрудничал Президент (например, Александр Булыгин из команды Олега Дерипаски) должно знаменовать то, что Медведев позиционировал себя в качестве надгрупповой фигуры.
С другой стороны, ряд лиц, довольно близко расположенных к Путину (Андрей Турчак, Борис Ковальчук, Анастасия Ракова и другие) дают возможность утверждать, что нынешний премьер также причастен к составлению списка, а также то, что Медведев собирается и впредь учитывать кадровые интересы партнера. Даже вопреки тому, что некоторые фигуранты списка, как говорят, вызывают у Президента аллергические реакции (например, Сергей Абельцев из ЛДПР).
Список скорее оказался руководством к действию, а не приложением к кадровому Указу, обязательным к исполнению. Хотя практика показывает, что некоторые из его состава (Андрей Турчак) оказались довольно оперативно востребованы.
Очевидно и то, что «опорные фигуры» Президента (Игорь Шувалов, Аркадий Дворкович; Алишер Усманов, Захар Смушкин и др.) в список не вошли – они и так уже давно играют ключевую роль в окружении Президента.
Кроме того, список Президента явно поломал всю игру «Единой России» – теперь ее «кадровый резерв» практически оказался не актуальным: можно считать, что данный имиджевый ход со стороны Медведева удался и конкурентная борьба с «партией Путина» вошла в острую фазу. Планируемая в начале марта 2009 года встреча Президента со своими «избранниками» не предусматривала присутствия на этой встрече 50 представителей «единороссовского резерва»[42] (на чем, как утверждали, настаивало руководство «единороссов», у которого, напомним, были свои обязательства перед премьером). Вместо этого представителей «Единой России» унизительно внесли в список «на ожидание» встречи с Президентом.
Одновременно Медведев активизировался и в привычном для себя правовом поле. Его активность здесь закрепляла впечатление, что Президент – сторонник безусловного доминирования закона, невзирая «на лица» (особенно – на «лица» из окружения премьера).
На этот раз актуальной оказалась тема содержания заключенных. Считалось, что Медведев послал чиновникам и обществу «сигналы» о необходимости смягчения карательной системы правосудия. Об этом периодически говорил и Минюст Александр Коновалов, озвучивая основные положения, на которые ориентировалась верховная власть.
Помимо гуманитарных, политических причин, существуют, кстати, и чисто экономические причины такой инициативы: ухудшение социально-экономической ситуации создает материальные предпосылки гуманизации наказаний – содержать заключенных достаточно накладно. Расходы на одежду и питание, оплата труда надзирателей, расходы на техническое оснащение колоний и т. п. – довольно высоки, а недавно в прессе обсуждался вопрос содержания заключенных в США и приводился пример того, что наиболее затратным является содержание смертников – около 1 млн. долларов на человека в год.
В России за последние годы расходы государства на эту статью (содержание заключенных) возросли в 12 раз. Такой подход не оправдывал себя и во времена высоких цен на нефть. При этом следует отметить, что значительная часть заключенных, отбывающих срок за совершение нетяжких преступлений, представляют собой наиболее востребованный тип рабочей силы – квалифицированные рабочие 30–45 лет.
Помимо этого, Медведев продолжил с упорством педанта развивать тему коррупции: 10 марта 2009 года на втором заседании Совета по противодействию коррупции он инициировал решение о внесении в Гос. Думу законопроекта об обязательной антикоррупционной экспертизе всех законопроектов и нормативных актов.
Эта мера была призвана привлечь внимание к тому факту, что Медведев и в дальнейшем планирует использовать борьбу с коррупцией в качестве серьезного инструмента влияния.
На первом заседании Совета 30 сентября 2008 года, напомним, был принят злополучный «антикоррупционый пакет», который депутаты всячески исправляли. Теперь Президент предпринял еще одну попытку переломить ситуацию в свою пользу: получить рычаги воздействия на бюрократический коррупционный механизм, который довольно эффективно сопротивляется любым реальным попыткам его ограничить. Отметим, что на самом заседании Д. Медведев оценил успехи антикоррупционной борьбы, как «сверхскромные».
Речь зашла об организации соответствующей экспертизы. В национальном плане противодействия коррупции организация экспертизы актов поручена Генпрокурору Юрию Чайке: на заседании именно он представил соответствующий законопроект, хотя готовился он совместно с Минюстом Александром Коноваловым. Прокуроры и в дальнейшем, как предполагают источники, будут проводить эту экспертизу.
Для того чтобы эта схема не сработала еще раз, и была необходима совокупная политическая воля – не только Президента, но и премьера, а Путин, как мы упоминали, молчал; и пока это молчание длилось, продолжалось и «бодание» парламента с Президентом.
Такая ситуация создавала для Медведева серьезные имиджевые проблемы. Кстати, причиной сбоя работы с депутатами называли то, что в этой работе не принимал участия Владислав Сурков[41], контролирующий, как утверждают, работу Кремля с Гос. Думой в полной мере: вместо него президентский пакет продвигала Лариса Брычева, а ее авторитета не хватило.
В результате, Медведев, видимо, в приступе крайнего раздражения, подверг критике не только деятельность своего Аппарата, но и деятельность Правительства (недостаточность антикризисных мер), чем вызвал новые подозрения в наличии конфликта во взаимоотношениях с Путиным («болевой точкой» тогда стала персона Алексея Кудрина).
Стало очевидным, что информация о кризисных явлениях вырывается из-под контроля федеральных властей. Кстати, говорили, что Кремль настаивал на введении специальных позитивных блоков информации, которые призваны формировать у населения впечатление, что все процессы в стране носят позитивный характер.
В результате в 2008–2009 годах Медведев терпел в борьбе за собственную политическую суверенность поражение за поражением. Например, утверждали, что он действительно хотел повысить независимость судов. Источники так описывали его план: освободить суды от давления сверху, и пусть они давят на бюрократию. Однако из этого ничего не вышло (хотя процесс по т. н. «делу ЮКОСа» явно либерализуется…).
Летом 2008 года Медведев показал, что у него есть собственная программа либеральных преобразований, и он всерьез хотел бы помириться с Западом, но якобы война с Грузией сломала все эти планы, а либеральная программа стала на время неактуальной. Сотрудники Аппарата Президента, например, жаловались, что в Кремле стало скучно и неясно, кто и что решает. Например, после своей инаугурации Медведев, как говорят, предложил Владиславу Суркову возглавить Администрацию и Сурков, утверждают источники, так до сих пор и не знает, кто это решение отменил.
Сейчас о Президенте слухмейкеры рассказывают, что он чрезвычайно занят («спит по пять часов») и к своим обязанностям относится крайне серьезно. Например, с началом кризиса он стал по нескольку раз в неделю проводить совещания с министрами, вице-премьерами и своими помощниками. Однако, как утверждают, на каждом более или менее значимом документе, все равно всегда нужна виза Путина. При этом получить эту визу не так просто: премьер работает очень мало, а прямой доступ к нему якобы имеют только вице-премьеры Игорь Сечин да Алексей Кудрин.
В качестве попытки выйти из этой непростой ситуации Медведев предпринял заход издалека: Президент сделал крайне необычный шаг, направив через Сергея Нарышкина письма ко всем парламентским политическим партиям с крайне интересным предложением представить в Администрацию свои кандидатуры в кадровый резерв главы государства.
Этот шаг, очевидно, стал продолжением линии, начатой Медведевым с назначением на пост губернатора Кировской области бывшего лидера СПС Никиты Белых. Не случайно в лояльной Медведеву прессе одновременно появились материалы, авторы которых обосновывали тезис о том, что в так называемые «нулевые годы» модель социальной мобильности вновь вернулась к образцам «застойных времен».
Таким образом, Путина пытались сравнить с Брежневым. В ответ технологи выдвинули тезис о подобии Медведева Горбачеву. На этом война имиджмейкеров и завершилась.
Предложение Медведева к политическим партиям продвигать в систему управления людей с талантами и творческими способностями, независимо от их политических взглядов, стало первой попыткой Президента по-новому организовать социальную инфраструктуру России. С политической же точки зрения ход Медведева, очевидно, был направлен на расшатывание монополии «Единой России», которая пыталась поставить под свой контроль все кадровые назначения в стране. Помимо этого, Медведев обозначил свое стремление создать в партийных аппаратах свою собственную клиентелу.
Впрочем, «Единая Россия» не оставила своих попыток влиять на кадровую политику Кремля, сформировав и попытавшись навязать свой собственный кадровый резерв «президентскому списку». Впрочем, данная попытка провалилась к разочарованию Бориса Грызлова, так и не выполнившего распоряжения лидера партии, настаивавшего на том, чтобы кадровый резерв «единороссов» был непременно включен в «резерв» Администрации Президента.
На фоне этих проблем, осложняющейся социально-экономической ситуацией, начали нарастать слухи о серьезных трениях между Медведевым и Путиным, который якобы уже не сдерживался и разговаривал с Президентом на повышенных, раздраженных тонах.
Якобы именно российско-украинский газовый конфликт в начале 2009 года накалил ситуацию в отношениях между двумя лидерами, соревновавшимися за получение политических дивидендов, а возможно и за внедрение выгодных (для каждого отдельно) корпоративных схем.
Многие российские и западные наблюдатели отметили, что посещая одно из подмосковных предприятий, Медведев неожиданно для публики раскритиковал путинское правительство, которое, по его мнению, не справляется с реализацией антикризисной программы: по словам Президента, было выполнено лишь 30 % планов, заявленных в ноябре 2008 года.
Согласно российским источникам, ничего сенсационного в этом заявлении Медведева не было (то же самое, мол, говорит своему правительству и Путин на каждом совещании), однако, внимательные наблюдатели, как в России, так и за рубежом, были уверены, что Медведев сделал свое заявление не случайно: он впервые публично подверг сомнению не только работу правительства, но и премьера.
Вообще в 2009 году наблюдатели с особым вниманием (особенно немецкие и английские источники) следили за ситуацией в славянских странах, где прекращение российского транзита газа, какими бы причинами оно ни вызывалось, было воспринято как удар со стороны «старшего брата».
Примечательно, что в российских кругах, близких к ФСБ, начала развиваться теория о том, что России не следует обращать внимания на те центральноевропейские страны, которые давно служат Западу и являются врагами России.
Очередной саммит ЕС, состоявшийся 12 января 2009 года, четко определил политику союза, который теперь приступил к поиску альтернатив российским поставкам энергоносителей. При этом речь шла не только и не столько об украинском направлении этих поставок, сколько о необходимости дистанцироваться от России, как поставщика, который в любой момент может отказаться от своих контрактных обязательств или использовать поставки энергоресурсов для политического давления.
Впрочем, не следует идеализировать западных лидеров в этой ситуации – их стереотипность мышления и мягкая позиция по отношению к Украине (обусловленная тем, что развитые страны ЕС оказались хорошо подготовленными к отключению газа) позволила руководству последней взять столько «газовых заложников», сколько было необходимо для того, чтобы нанести серьезный репутационный вред России.
По-видимому, этим и объяснялось недовольство Медведева полученными результатами. В ответ Путин своеобразно отреагировал на упреки в медлительности правительства. В частности, он пошел на крайне рискованный шаг, решив ограничить срок согласования документов между министерствами одним месяцем, после чего даже несогласованные документы должны будут вступать в действие автоматически. В результате, повысилась конфликтность внутри правительства.
Параллельно Медведев, как известно, запретил военно-техническое сотрудничество с Грузией (в отношении продукции военного и двойного назначения) сроком на два года: при этом, Россия всячески демонстрировала миролюбие и желание взаимодействовать в экономической сфере. Тем самым, Медведев попытался исправить свой имидж «крутого пацана» на фоне триумфа «путинской воли» в ходе российско-украинского газового конфликта.
Причем, было совершенно очевидно, что президентский Указ был направлен, прежде всего, против партнеров Грузии, поставляющих ей вооружение (Украины) и стал аналогом практикуемых США мер, направленных против поставщиков оружия странам, деятельность руководства которых вызывает вопросы в Вашингтоне. Медведев, таким образом, начал копировать стиль американского президента.
Фактор напряженности в отношениях Путина и Медведева в этот период во многом продолжал определяться неудачами Правительства в области борьбы с кризисом. В Администрации же сложилась неопределенная ситуация в связи с позицией Медведева: после подписания им «антикоррупционного пакета» стало ясно, что «Единая Россия» победила, безнаказанно ослушавшись прямого указания Президента. Помимо этого, нервничало окружение Суркова (утверждали, что в команде Медведева его хотят сделать ответственным за социальное недовольство россиян).
В аппарате же Правительства были недовольны еще и тем, что режим работы Путина не отвечал кризисным реалиям – фактически он, как говорили, приезжал на свое рабочее место только на несколько часов в неделю. При этом, любые попытки диверсифицировать контроль над управленческими процессами воспринимал чуть ли не как личное оскорбление. В результате, об оперативности реагирования на кризисные явления или социальное недовольство населения говорить не приходилось.
Однако эта особенность тандемного управления страной так и не вылилась в личный конфликт Медведева и Путина, несмотря на мрачные прогнозы некоторых наблюдателей и целую кампанию в западных СМИ, которые каждый день ожидали все новых и новых свидетельств о том, что премьер и Президент, наконец, поругались….
Западная пресса с 2008 года активно ищет «точки разрыва» между Путиным и Медведевым. Причем, используется любой информационный повод, который дает, как спонтанный, так и инспирированный слух. В частности, использованы были и страсти вокруг выборов Патриарха, а также – ситуация вокруг «первой леди». Ассоциативный ряд был прост: известно, что Светлана Медведева имеет сильное влияние на мужа, что она – религиозна и активно занимается благотворительностью в рамках РПЦ.
В частности, упоминалось, что именно Светлана Медведева якобы подвигает Президента играть против премьера. Это выразилось, как утверждалось, в частности, в том, что оба «поставили» на разных кандидатов в Патриархи.
При этом слухмейкеры выставляли Кирилла якобы «ставленником» Медведева, а Климента – креатурой Путина, что было, по мнению специалистов, не вполне правомерно. В ходе подготовки Поместного и Архиерейского соборов и Кремль, и Правительство единодушно работали на Кирилла: эта операция была похожа на проект «преемник».
Расклад сил в пользу возможных претендентов при голосовании был ясен заранее. Согласно ему, у Климента не было никаких шансов. И Климент, и белорусский Филарет, как утверждали в Кремле, были фактически подставными фигурами. Реальную опасность представлял только «украинский фактор», но он так и не сыграл свою роль, а Кирилл был согласован на роль наследника Алексия еще при жизни последнего.
Сведения о связях митрополита Климента с Путиным базировались на том, что руководитель аппарата Правительства РФ Сергей Собянин – бывший Тюменский губернатор, а брат Климента архиепископ Димитрий (семья Капалиных) – иерарх как раз в Тюменской области. Источники не без оснований полагали наличие хороших связей между Собяниным и Климентом через Димитрия.
Впрочем, попытки дистанцироваться от процесса избрания главы РПЦ власть все-таки предприняла (ни Путин, ни Медведев в мероприятии не участвовали), свое внимание Президент выразил через Сергея Нарышкина.
То, что власть рассчитывала на избрание Кирилла, стало понятным, когда канал Россия сразу после обнародования результатов голосования, показал подробный документальный фильм о Кирилле и его духовном пути. Это выглядело весьма двусмысленно в обстановке некоторого разочарования от того, что сам процесс избрания Патриарха прошел стремительно и уж очень походил на светскую процедуру выборов.
Теперь, как утверждают, Кириллу придется доказывать свою эффективность на посту Патриарха и, как говорили, «преемственность» (что он и начал демонстрировать). На первое время он действительно отказался и от некоторых радикальных реформ, и от активизации межконфессионального общения (в частности, с Ватиканом), за которое его, собственно, консервативные иерархи и критиковали.
Как и Медведеву, после того, как тот пришел на пост Президента, Кириллу, ставшему Патриархом, пришлось учитывать интересы консервативной части высшего духовенства гораздо больше, чем он это делал, будучи митрополитом.
Только в этом случае, сохранения баланса сил в РПЦ, ему получится сохранить благосклонность Кремля, а также реализовать его давнюю идею: создать «симфонию» по аналогии с византийской, когда светская власть, не вмешиваясь в дела церковной – занимается экономикой, а Церковь духовно окормляет население фактически монопольно.
Тем не менее, такое стремление Кирилла, в случае его неосторожного поведения, может стоить РПЦ дорого и окончиться не расширением влияния, а ссорой с Кремлем и расколом, о котором уже поговаривают в некоторых епархиях.
Возвращаясь к ситуации с женой Президента, отметим, что интрига «первой леди» против премьера едва ли вероятна: Светлана Медведева явно в курсе договоренностей между мужем и Путиным и вступать в опасное противостояние с остальной «питерской командой» не намерена.
Так что, снимая видимую причину для противоречий с подконтрольным премьеру парламентом, Медведев явно не желал привлекать внимание к тому факту, что депутаты проигнорировали его прямой приказ и все-таки приняли свои поправки в «антикоррупционный пакет».
А между тем борьба с коррупцией в 2008–2009 годах стала одним из главных пунктов президентской повестки дня Медведева.
Напомним, что еще в мае 2008 года Президент подписал указ «О мерах противодействия коррупции», а 31 июля был принят Национальный план по противодействию коррупции. В Администрации над текстом работали Контрольное управление Президента Константина Чуйченко и, в меньшей степени, Управление внутренней политики Олега Говоруна, которого представляли, как «человека Суркова».
Двойственна позиция руководства «Единой России» в ходе голосования за принятие поправок в пакет объяснялась противоречивым влиянием на депутатов Кремля и Правительства. Именно аппарат Белого дома был максимально заинтересован в смягчении норм законов в этой сфере. В результате, первоначальный текст (про доносительство и расширение круга контролируемых родственников) был существенно подправлен.
Напомним, несмотря на то, что поправки были приняты депутатами и «проштампованы» Советом Федерации без изменений, Президент подписал пакет еще 25 декабря 2008 года с учетом этих 30 поправок.
В аппарате Гос. Думы и в Совете Федерации, а также – в аппаратах Президента и Правительства такая неконфликтность была однозначно расценена, как слабость Медведева и безусловное влияние на него не только Путина, но и представителей собственного Аппарата (читай – Сергея Нарышкина).
Впрочем, вполне возможно, что «отложенность» правоприменения некоторых положений из этого пакета также – результат договоренности Президента и премьера, которые коллегиально приняли решении не вступать с чиновниками в ходе кризиса в острое противостояние: чтобы избежать ситуации осени 2003 – весны 2004 года.
Источники в спецслужбах считали, что, по отдельному поручению Президента, за исполнением закона проследят силовые структуры, главным образом ФСБ. Якобы об этом Президент сообщил на встрече с Александром Бортниковым. Тот не случайно оказался первым, кто узнал данную новость: Президент потребовал от спецслужбы подробно изучить новые законы для эффективного применения на практике. Теперь ФСБ должна была «организовать работу по применению этого законодательства».
Естественно, что основной причиной смягчения законопроектов, то есть объяснения такой мягкой позиции Президента, стал финансово-экономический кризис. Якобы власти вынуждены были мобилизовать все силы и ресурсы для управления ситуацией и дополнительная напряженность в элитах при решении политических задач долгосрочного характера могла оказаться опасной и, как говорили, было принято решение несколько «притормозить» борьбу с коррупцией до стабилизации ситуации на мировых рынках.
Однако такое «притормаживание» сразу же приняло неуправляемый и слишком политизированный характер, что и нанесло значительный репутационный ущерб Президенту. Причем, внутри элиты началось «брожение»: система правления тандема на фоне кризиса явно испытывалась на прочность.
Произошло столкновение двух повесток дня. Первая – путинская. Она связана с необходимостью повышения управляемости государства, консолидации элит вокруг преодоления кризиса, отказа от любых действий, способных усилить межклановую борьбу (а антикоррупционная политика всегда способствует ее обострению). Заметим, что Путин лично взял на себя практически всю ответственность за борьбу с кризисом (хотя и «прикрылся» Игорем Шуваловым, первым вице-премьером, возглавившим по его поручению соответствующую Комиссию). Иными словами, предполагается, что в интересах Путина и его окружения, отвечающего за политическую стабильность, был фактический отказ от масштабной борьбы с коррупцией в нынешних условиях (что не исключает продолжения «точечных» акций).
Повестка дня Медведева иная – наряду с антикризисной, в ней политическая составляющая сконцентрирована на антикоррупционной политике, судебной реформе, экономике развития и т. д. Эта составляющая для Президента лично не менее важна, чем борьба с коррупцией.
Поэтому понятно, что команда Медведева на первом этапе начала отыгрываться за счет низовых коррупционеров, которых привлекать к ответственности начали с удвоенными усилиями (так сказать, «тренироваться на кошках»).
Возвращаясь к проблеме взаимоотношений премьера и Президента, – весной 2009 года ходили слухи, что Президент по-прежнему лоялен Путину, и что два руководителя по-прежнему работают в тесной увязке. Однако добавлялось, что соперничающие группировки вокруг них ссорятся по различным вопросам весьма серьезно, а влияние Медведева по-прежнему ограничено, что не может его не смущать и даже нервировать.
Говорили и о том, что Путин и Медведев, в ходе одного из конфликтов, даже решили вести протокол своих встреч, поскольку во время предыдущих совещаний порой возникало «недопонимание». Такое замешательство в Кремле могло стать одной из причин довольно противоречивых сигналов, которые посылали Кремль и Правительство по поводу своего стремления к улучшению отношений с «внешним миром» (в частности – с США).
Готовя более масштабные преобразования, Медведев, в конце концов, начал обнародовать свой кадровый резерв – список «Золотая сотня» и начал активную работу по презентации этого проекта.
Вообще, он предпринял целый ряд действий для того, чтобы политические резонансные решения Президента рассматривались обществом отдельно от премьера Путина. Например, Медведев сделал вид, что именно с подачи премьера, якобы действовавшего через В. Плигина (в либеральной прессе тогда активно обсуждалась близость депутата и премьера), «антикоррупционный пакет» оказался «выхолощенным», а декларация чиновниками имущества – отложена на год.
«Золотая сотня» – это, прежде всего, также PR-мероприятие, призванное показать, что, в отличие от начала 2000-х, когда у Путина, по общему признанию, была «короткая кадровая скамья», у Медведева, в конце 2000-х эта «скамья» – длинная и недостатка в соответствующих профессиональных кадрах нет. Включение представителей команд, которые долгое время в 1990-х годах играли против структур, где сотрудничал Президент (например, Александр Булыгин из команды Олега Дерипаски) должно знаменовать то, что Медведев позиционировал себя в качестве надгрупповой фигуры.
С другой стороны, ряд лиц, довольно близко расположенных к Путину (Андрей Турчак, Борис Ковальчук, Анастасия Ракова и другие) дают возможность утверждать, что нынешний премьер также причастен к составлению списка, а также то, что Медведев собирается и впредь учитывать кадровые интересы партнера. Даже вопреки тому, что некоторые фигуранты списка, как говорят, вызывают у Президента аллергические реакции (например, Сергей Абельцев из ЛДПР).
Список скорее оказался руководством к действию, а не приложением к кадровому Указу, обязательным к исполнению. Хотя практика показывает, что некоторые из его состава (Андрей Турчак) оказались довольно оперативно востребованы.
Очевидно и то, что «опорные фигуры» Президента (Игорь Шувалов, Аркадий Дворкович; Алишер Усманов, Захар Смушкин и др.) в список не вошли – они и так уже давно играют ключевую роль в окружении Президента.
Кроме того, список Президента явно поломал всю игру «Единой России» – теперь ее «кадровый резерв» практически оказался не актуальным: можно считать, что данный имиджевый ход со стороны Медведева удался и конкурентная борьба с «партией Путина» вошла в острую фазу. Планируемая в начале марта 2009 года встреча Президента со своими «избранниками» не предусматривала присутствия на этой встрече 50 представителей «единороссовского резерва»[42] (на чем, как утверждали, настаивало руководство «единороссов», у которого, напомним, были свои обязательства перед премьером). Вместо этого представителей «Единой России» унизительно внесли в список «на ожидание» встречи с Президентом.
Одновременно Медведев активизировался и в привычном для себя правовом поле. Его активность здесь закрепляла впечатление, что Президент – сторонник безусловного доминирования закона, невзирая «на лица» (особенно – на «лица» из окружения премьера).
На этот раз актуальной оказалась тема содержания заключенных. Считалось, что Медведев послал чиновникам и обществу «сигналы» о необходимости смягчения карательной системы правосудия. Об этом периодически говорил и Минюст Александр Коновалов, озвучивая основные положения, на которые ориентировалась верховная власть.
Помимо гуманитарных, политических причин, существуют, кстати, и чисто экономические причины такой инициативы: ухудшение социально-экономической ситуации создает материальные предпосылки гуманизации наказаний – содержать заключенных достаточно накладно. Расходы на одежду и питание, оплата труда надзирателей, расходы на техническое оснащение колоний и т. п. – довольно высоки, а недавно в прессе обсуждался вопрос содержания заключенных в США и приводился пример того, что наиболее затратным является содержание смертников – около 1 млн. долларов на человека в год.
В России за последние годы расходы государства на эту статью (содержание заключенных) возросли в 12 раз. Такой подход не оправдывал себя и во времена высоких цен на нефть. При этом следует отметить, что значительная часть заключенных, отбывающих срок за совершение нетяжких преступлений, представляют собой наиболее востребованный тип рабочей силы – квалифицированные рабочие 30–45 лет.
Помимо этого, Медведев продолжил с упорством педанта развивать тему коррупции: 10 марта 2009 года на втором заседании Совета по противодействию коррупции он инициировал решение о внесении в Гос. Думу законопроекта об обязательной антикоррупционной экспертизе всех законопроектов и нормативных актов.
Эта мера была призвана привлечь внимание к тому факту, что Медведев и в дальнейшем планирует использовать борьбу с коррупцией в качестве серьезного инструмента влияния.
На первом заседании Совета 30 сентября 2008 года, напомним, был принят злополучный «антикоррупционый пакет», который депутаты всячески исправляли. Теперь Президент предпринял еще одну попытку переломить ситуацию в свою пользу: получить рычаги воздействия на бюрократический коррупционный механизм, который довольно эффективно сопротивляется любым реальным попыткам его ограничить. Отметим, что на самом заседании Д. Медведев оценил успехи антикоррупционной борьбы, как «сверхскромные».
Речь зашла об организации соответствующей экспертизы. В национальном плане противодействия коррупции организация экспертизы актов поручена Генпрокурору Юрию Чайке: на заседании именно он представил соответствующий законопроект, хотя готовился он совместно с Минюстом Александром Коноваловым. Прокуроры и в дальнейшем, как предполагают источники, будут проводить эту экспертизу.