Страница:
Алексей Исаев
Автостопщик
Глава 1
Море. Спокойное, беззаботное, тёплое, как парное молоко, манящее в нём искупаться, красивое с первых дней, сотворённое Господом и обширное до невидимых берегов. На востоке уже проснулся яркий красно-жёлтый диск, нависший над южным морем, согревая и радуя душу, принося с собой июльское утро. А вдали почти у горизонта, «распахивая» солёную воду, плыло белое огромное судно, наверное, отправлявшееся в круиз или возвращавшееся обратно.
Правее пестрили рыбацкие лодки, удалившиеся недалеко от посёлка. Около них парили чайки, некоторые из птиц продолжали поедать улов, другие просто плавали, наслаждаясь слабой качкой.
Если ты бросишь взгляд на север, ты увидишь одинокую синюю гладь, и лишь зелёная кайма в виде холмов тянется, изгибаясь полумесяцем, до того места, где она вдруг исчезает, будто спрятавшись за стену.
Волны, нагло наступая на прибрежный песок, в надежде прорваться как можно дальше, вновь отходили для новых и новых попыток. Чей-то использованный с тёмным пятном памперс, брошенный на этом маленьком пляже нечистоплотными родителями, был подхвачен одной из любопытных волн и утащен за собой, где тот, словно лодчонка, дрейфовал в воде, но недолго; его тут же волной вытолкнуло обратно.
В это время суток пляж был пустынным. Не ранее чем через несколько часов, ближе к полудню, сюда начнёт стекаться народ, чтобы отдохнуть, попивая коктейли, читая какой-нибудь роман, поплавать, позагорать, а для кого-то пляж будет поводом для знакомства. Подул лёгкий ветерок, и газета, лежащая рядом с консервной банкой, с удовольствием приняла приглашение невесомого кавалера покружиться в танце. Как только она наскучила ему, он нежно отпустил её и побежал дальше в поисках развлечений.
Из зелёного коридора на пляж, не спеша вышел молодой человек с рюкзачком за плечами. Первое, на что он обратил внимание – это была пролетающая мимо, громко кричащая чайка. Вдруг ему захотелось стать птицей, чтобы улететь куда глаза глядят. Повидать мир. Пожалев секунду о несбыточном, он направился к морю. Приближаясь к воде, он поразился красотам увиденного впервые. Сколько он ждал этого момента, почти с самого детства, и вот одно из его желаний сейчас сбылось. Скинув с плеч на ходу свою ношу, молодой человек вошёл по колено в воду. Он чувствовал море, которое омывало его ноги, просачиваясь через носки к пальцам, но блондина это не беспокоило. Ему было наплевать. Вдали он заметил вдали какой-то корабль, осмотрел заново всю панораму, умылся солёной водой. Снова посмотрел на приближающееся судно, теперь принявшее алый цвет. Крашеный блондин со смуглым лицом и с длинными волосами, забранными сзади резинкой, начал руками набирать воду и раскидываться ею, плескать на себя, бурлить, брызгать.
Насладившись забавой раннего детства, он, наконец, нырнул в воду. Не прошло и пары секунд, как его голова показалась на поверхности.
Корабль приближался.
Теперь блондин различил увиденное им судно. Оно было алым, с таким же цветом парусами. Ему сразу же вспомнился фильм, снятый по роману Жюль Верна. Когда-то в детстве (как впрочем, и сейчас), он, как и все другие дети, мечтал оказаться на месте пятнадцатилетнего капитана. Путешествовать, побывать в Африке, окунуться в водоворот приключений. И если бы в этот момент, время по какой-то причине вернулось на одно-два столетия назад, и этот берег оказался бы частью необитаемого острова, затерявшегося в Тихом океане, то он наверняка бы выскочил на берег, снял с себя верхнюю (может и нижнюю) одежду и, размахивая ею, во всё горло кричал бы, привлекая к себе внимание. И, возможно, его бы заметили, а не исключено, что нет. И тогда блондин, разочаровавшись в своей удаче, вновь втянулся в повседневность на долгое время, в роли несчастного Робинзона Крузо.
Пока алые паруса удалялись на юг, держа курс на посёлок, расположившемуся на склоне холма, молодой человек нырял, всплывал, просто грёб руками то в одну сторону, то в другую, или резво бегал по мелководью, радуясь происходящему.
Блондин, весь мокрый, выйдя на берег, не повалился на песчаный матрас (что ему хотелось бы), а сначала снял с себя оранжевую футболку, выжал её и расстелил на песке. Следом ту же операцию он проделал с шортами и носками.
Сотворив из песка небольшой холмик, он облокотился на него спиной и заложил руки за голову. Ощущение было такое, словно он сидел в кресле (не хватало только пива). А впереди: море, чайки, кочующие облака.
Судьба – загадочная и странная штука. Порой она бывает предсказуема. Но это и дураку понятно. Кто-то утверждает (в основном, самоуверенные и гордые), что они ею сами управляют, сами её делают, и она уже под их действия подстраивается (абсолютная ложь). А большинство придерживаются определённого мнения: написанного судьбою – не избежать (от части это правда). Участь каждого человека предначертана «стервой-судьбой» намного ходов вперёд. Она всё просчитывает до мелочей. Это как в русской сказке, где богатырь на белом коне останавливается на перепутье. И думает, куда ему поехать. Налево пойдёшь, что-то потеряешь, направо свернёшь, что-то обретёшь, а если прямо поскачешь, верная смерть тебя поджидает. Вот и человек встаёт перед выбором или сделает какой-нибудь шаг в жизни, а у судьбы уже есть данные, что его ждёт часом позже, вечером, завтра, через месяц и годы. Безусловно, небольшие исключения имеется, но не для всех, а только для единиц, скажем так, для одарённых или, попросту для тех, кто распознаёт, где спрятан кот в мешке, а где фортуна сидит и хихикает, гадая: повезёт ему или нет.
Не подумайте, что судьба всегда такая стерва; нет, это неправда. Она щедрая; бывает жалостливой, заботливой. Она для каждого на его жизненном пути расставила маячки, чтобы тот (если, конечно, он не слепой тупица) двигался по направлению к ним. Где красные огоньки, там покой, счастье, богатство и любовь.
А блондин, к сожалению, не увидел, наверное, не одного маячка, потому что его жизнь сложилась не так, как ему этого хотелось. Когда он первый раз споткнулся, не поступив в институт, экс-школьник дал себе слово, что если за десять лет он задуманного не добьётся, то перед тем, как покончить с собой, обязательно увидит и искупается в море. Для кого-то десять лет малый срок, а для некоторых достаточный. Кому-то везёт, а другим иногда, а третьим вообще никогда.
Согласитесь, не каждый человек пойдёт на такой шаг.
Молодой человек закинул голову на песочный подголовник, чтобы устремить взгляд серых глаз в небо над собою. Там, сзади, крадучись ползла синющая туча.
«Кажется, дождь будет, – подумал Михаил. – Я люблю дождь».
Получаемые знания в школе в начале давались ему нелегко, но стремление их понять переросло в любовь к нескольким предметам. Из-за большого конкурса, он не поступил в ВУЗ. Ничего, он не отчаивался, хотя переживаний было много. Оставалось ждать следующего года, а это ожидание грозило службой в армии. Выход, как всегда, нашёлся. Миша отправился зарабатывать деньги на учёбу в столицу. За короткий летний период, набрав нужную сумму, он зачисляется в институт, надеясь, что на следующем курсе его переведут на бюджетное обучение.
Он ещё не закончил второй семестр, у него попадают в автокатастрофу родители. В их гибели он винил себя. Если бы не его упорство, то, возможно, аварии не было. А всё началось с ремонта в доме. В этот злополучный день родители поехали за покупкой обоев. Несчастье случилось неподалёку от того места, где они купили обои в его комнату. А если б не его упрямство, они туда бы не направились. Надо же было, чтобы ему понравились именно эти обои (эти долбанные обои). Узнав об аварии, Миша во всех комнатах сдирал со стен обои, вымещая своё зло.
Этот несчастный случай поставил крест на его дальнейшей учёбе, и необходимость в финансовом обеспечении подтолкнуло к устройству на работу. А спустя некоторое время он уходит исполнять священный долг перед Родиной.
Во время службы он встречает девушку из обеспеченной семьи, на которой впоследствии и женился. Таким образом, у него появилась работа в престижной фирме у тестя с карьерным ростом. И месяц за месяцем светлая полоса в его жизни оттесняла всё негативное на своём пути, пока не произошло нечто из ряда вон выходящее.
Как-то Михаила один его знакомый пригласил погулять на квартире у своей девушки. Кроме них троих, на вечеринке ещё были двое ребят. Водка потекла рекой, чередуясь с травкой, и Миша, не выдержав «гонку», срубился, а когда пришёл в себя, то увидел в своей руке окровавленный нож, на диване заколотую хозяйку квартиры и валяющихся на полу спящих троих парней, у которых на руках остались следы крови.
Суд всех четверых признал виновными, и прокурор дал каждому разный срок. Миша же получил шесть лет.
И вот теперь он на свободе.
Туча медленно продвигалась на восток. Потемнело. Упали первые крупные капли.
«Пора», – подумал блондин и полез в рюкзачок. Оттуда он достал прямоугольный футляр из-под очков. Открыл его. В нём лежал одноразовый шприц. Он долго смотрел на море, словно стараясь запомнить увиденное, потом снова перевёл взгляд на шприц. Вынул его. Футляр откинул в сторону.
Дождь начал расходиться.
Михаил, подготовив левую руку к уколу, поднёс к ней шприц. В последний раз взглянул на красивый пейзаж, улыбнулся. Когда игла вошла в вену, он медленно стал вводить наркотик под названием «голубой лёд».
Эйфория, тепло разошлось по его телу, глаза тяжело закрывались, в голове всё понеслось кругом…
Правее пестрили рыбацкие лодки, удалившиеся недалеко от посёлка. Около них парили чайки, некоторые из птиц продолжали поедать улов, другие просто плавали, наслаждаясь слабой качкой.
Если ты бросишь взгляд на север, ты увидишь одинокую синюю гладь, и лишь зелёная кайма в виде холмов тянется, изгибаясь полумесяцем, до того места, где она вдруг исчезает, будто спрятавшись за стену.
Волны, нагло наступая на прибрежный песок, в надежде прорваться как можно дальше, вновь отходили для новых и новых попыток. Чей-то использованный с тёмным пятном памперс, брошенный на этом маленьком пляже нечистоплотными родителями, был подхвачен одной из любопытных волн и утащен за собой, где тот, словно лодчонка, дрейфовал в воде, но недолго; его тут же волной вытолкнуло обратно.
В это время суток пляж был пустынным. Не ранее чем через несколько часов, ближе к полудню, сюда начнёт стекаться народ, чтобы отдохнуть, попивая коктейли, читая какой-нибудь роман, поплавать, позагорать, а для кого-то пляж будет поводом для знакомства. Подул лёгкий ветерок, и газета, лежащая рядом с консервной банкой, с удовольствием приняла приглашение невесомого кавалера покружиться в танце. Как только она наскучила ему, он нежно отпустил её и побежал дальше в поисках развлечений.
Из зелёного коридора на пляж, не спеша вышел молодой человек с рюкзачком за плечами. Первое, на что он обратил внимание – это была пролетающая мимо, громко кричащая чайка. Вдруг ему захотелось стать птицей, чтобы улететь куда глаза глядят. Повидать мир. Пожалев секунду о несбыточном, он направился к морю. Приближаясь к воде, он поразился красотам увиденного впервые. Сколько он ждал этого момента, почти с самого детства, и вот одно из его желаний сейчас сбылось. Скинув с плеч на ходу свою ношу, молодой человек вошёл по колено в воду. Он чувствовал море, которое омывало его ноги, просачиваясь через носки к пальцам, но блондина это не беспокоило. Ему было наплевать. Вдали он заметил вдали какой-то корабль, осмотрел заново всю панораму, умылся солёной водой. Снова посмотрел на приближающееся судно, теперь принявшее алый цвет. Крашеный блондин со смуглым лицом и с длинными волосами, забранными сзади резинкой, начал руками набирать воду и раскидываться ею, плескать на себя, бурлить, брызгать.
Насладившись забавой раннего детства, он, наконец, нырнул в воду. Не прошло и пары секунд, как его голова показалась на поверхности.
Корабль приближался.
Теперь блондин различил увиденное им судно. Оно было алым, с таким же цветом парусами. Ему сразу же вспомнился фильм, снятый по роману Жюль Верна. Когда-то в детстве (как впрочем, и сейчас), он, как и все другие дети, мечтал оказаться на месте пятнадцатилетнего капитана. Путешествовать, побывать в Африке, окунуться в водоворот приключений. И если бы в этот момент, время по какой-то причине вернулось на одно-два столетия назад, и этот берег оказался бы частью необитаемого острова, затерявшегося в Тихом океане, то он наверняка бы выскочил на берег, снял с себя верхнюю (может и нижнюю) одежду и, размахивая ею, во всё горло кричал бы, привлекая к себе внимание. И, возможно, его бы заметили, а не исключено, что нет. И тогда блондин, разочаровавшись в своей удаче, вновь втянулся в повседневность на долгое время, в роли несчастного Робинзона Крузо.
Пока алые паруса удалялись на юг, держа курс на посёлок, расположившемуся на склоне холма, молодой человек нырял, всплывал, просто грёб руками то в одну сторону, то в другую, или резво бегал по мелководью, радуясь происходящему.
Блондин, весь мокрый, выйдя на берег, не повалился на песчаный матрас (что ему хотелось бы), а сначала снял с себя оранжевую футболку, выжал её и расстелил на песке. Следом ту же операцию он проделал с шортами и носками.
Сотворив из песка небольшой холмик, он облокотился на него спиной и заложил руки за голову. Ощущение было такое, словно он сидел в кресле (не хватало только пива). А впереди: море, чайки, кочующие облака.
Судьба – загадочная и странная штука. Порой она бывает предсказуема. Но это и дураку понятно. Кто-то утверждает (в основном, самоуверенные и гордые), что они ею сами управляют, сами её делают, и она уже под их действия подстраивается (абсолютная ложь). А большинство придерживаются определённого мнения: написанного судьбою – не избежать (от части это правда). Участь каждого человека предначертана «стервой-судьбой» намного ходов вперёд. Она всё просчитывает до мелочей. Это как в русской сказке, где богатырь на белом коне останавливается на перепутье. И думает, куда ему поехать. Налево пойдёшь, что-то потеряешь, направо свернёшь, что-то обретёшь, а если прямо поскачешь, верная смерть тебя поджидает. Вот и человек встаёт перед выбором или сделает какой-нибудь шаг в жизни, а у судьбы уже есть данные, что его ждёт часом позже, вечером, завтра, через месяц и годы. Безусловно, небольшие исключения имеется, но не для всех, а только для единиц, скажем так, для одарённых или, попросту для тех, кто распознаёт, где спрятан кот в мешке, а где фортуна сидит и хихикает, гадая: повезёт ему или нет.
Не подумайте, что судьба всегда такая стерва; нет, это неправда. Она щедрая; бывает жалостливой, заботливой. Она для каждого на его жизненном пути расставила маячки, чтобы тот (если, конечно, он не слепой тупица) двигался по направлению к ним. Где красные огоньки, там покой, счастье, богатство и любовь.
А блондин, к сожалению, не увидел, наверное, не одного маячка, потому что его жизнь сложилась не так, как ему этого хотелось. Когда он первый раз споткнулся, не поступив в институт, экс-школьник дал себе слово, что если за десять лет он задуманного не добьётся, то перед тем, как покончить с собой, обязательно увидит и искупается в море. Для кого-то десять лет малый срок, а для некоторых достаточный. Кому-то везёт, а другим иногда, а третьим вообще никогда.
Согласитесь, не каждый человек пойдёт на такой шаг.
Молодой человек закинул голову на песочный подголовник, чтобы устремить взгляд серых глаз в небо над собою. Там, сзади, крадучись ползла синющая туча.
«Кажется, дождь будет, – подумал Михаил. – Я люблю дождь».
Получаемые знания в школе в начале давались ему нелегко, но стремление их понять переросло в любовь к нескольким предметам. Из-за большого конкурса, он не поступил в ВУЗ. Ничего, он не отчаивался, хотя переживаний было много. Оставалось ждать следующего года, а это ожидание грозило службой в армии. Выход, как всегда, нашёлся. Миша отправился зарабатывать деньги на учёбу в столицу. За короткий летний период, набрав нужную сумму, он зачисляется в институт, надеясь, что на следующем курсе его переведут на бюджетное обучение.
Он ещё не закончил второй семестр, у него попадают в автокатастрофу родители. В их гибели он винил себя. Если бы не его упорство, то, возможно, аварии не было. А всё началось с ремонта в доме. В этот злополучный день родители поехали за покупкой обоев. Несчастье случилось неподалёку от того места, где они купили обои в его комнату. А если б не его упрямство, они туда бы не направились. Надо же было, чтобы ему понравились именно эти обои (эти долбанные обои). Узнав об аварии, Миша во всех комнатах сдирал со стен обои, вымещая своё зло.
Этот несчастный случай поставил крест на его дальнейшей учёбе, и необходимость в финансовом обеспечении подтолкнуло к устройству на работу. А спустя некоторое время он уходит исполнять священный долг перед Родиной.
Во время службы он встречает девушку из обеспеченной семьи, на которой впоследствии и женился. Таким образом, у него появилась работа в престижной фирме у тестя с карьерным ростом. И месяц за месяцем светлая полоса в его жизни оттесняла всё негативное на своём пути, пока не произошло нечто из ряда вон выходящее.
Как-то Михаила один его знакомый пригласил погулять на квартире у своей девушки. Кроме них троих, на вечеринке ещё были двое ребят. Водка потекла рекой, чередуясь с травкой, и Миша, не выдержав «гонку», срубился, а когда пришёл в себя, то увидел в своей руке окровавленный нож, на диване заколотую хозяйку квартиры и валяющихся на полу спящих троих парней, у которых на руках остались следы крови.
Суд всех четверых признал виновными, и прокурор дал каждому разный срок. Миша же получил шесть лет.
И вот теперь он на свободе.
Туча медленно продвигалась на восток. Потемнело. Упали первые крупные капли.
«Пора», – подумал блондин и полез в рюкзачок. Оттуда он достал прямоугольный футляр из-под очков. Открыл его. В нём лежал одноразовый шприц. Он долго смотрел на море, словно стараясь запомнить увиденное, потом снова перевёл взгляд на шприц. Вынул его. Футляр откинул в сторону.
Дождь начал расходиться.
Михаил, подготовив левую руку к уколу, поднёс к ней шприц. В последний раз взглянул на красивый пейзаж, улыбнулся. Когда игла вошла в вену, он медленно стал вводить наркотик под названием «голубой лёд».
Эйфория, тепло разошлось по его телу, глаза тяжело закрывались, в голове всё понеслось кругом…
Глава 2
Блондин открыл глаза. Вопросительный взгляд: где он? То же море, тот же пляж. В каком он мире? Умер он или нет? Вроде бы всё то же самое. Песок мокрый, и шприц использованный валяется рядом с ним.
«Неужели не подействовало? Получается, что так. Значит, тот барыга меня обманул. О нет, – пронеслись мысли у Михаила. – Сколько времени прошло? – Он встал. – Что теперь делать? Даже умереть как следует у меня не получилось. – Он пошёл к морю, вошёл в воду, постоял немного и двинулся дальше. Когда ему вода была по шею, остановился. – Нет, таким образом уйти из жизни я слабак, решимости не хватит.
Михаил вернулся на берег, упал на колени и, схватившись руками за голову, неистово закричал:
– Ну почему?
Ему хотелось плакать, но слёзы не шли. Он только издавал звуки, подобные плачу. Чему-чему, а в смерти должно было повезти, думал он, ан нет, не пришло, значит, его время. Не для этого ему дана была жизнь. Раз так, какова же его миссия на этой планете? Он же один из миллиардов серых людишек. Кто он в будущем? И какой у него есть шанс выделиться из массы под названием человечество? А может СМЕРТИ в этот день было не до него? Не входил он, наверное, в её список «избранных». А завтра вот, к примеру, он будет у неё стоять во главе перечня. Ответ останется «лежать на чаше весов», пока не наступит следующий день, неделя, месяц и даже год.
Михаил бил кулаком в песок, проклиная всё на свете и, куда без этого, выражаясь ненормативной лексикой.
Вскоре его бешенство утихло, он лежал на животе, головою уткнувшись в руки, и думал: «Смерть – и та меня подвела. Угла своего нет. На нормальную работу не устроюсь, конечно, если не произойдёт чудо, что в моём случае навряд ли. Работать всю оставшуюся жизнь как ниггер? Возможно, но не для меня это. Лучше уж умереть. А какой на этот раз способ выбрать? Через „иглу“ не получилось. Утопиться или повеситься духу не хватит. Под поезд тоже. Если только вены вскрыть или хотя бы „колёс“ наглотаться, вот это ещё подойдёт. Жаль, что наркотик меня не убил, а то был бы какой лёгкий уход. Бля, только деньги потратил». – Он ухмыльнулся. – «Зато кайф поймал, ещё какой. Эх, море, море… а всё-таки мечты иногда сбываются. Конечно, для кого-то море – просто летний отдых. А теперь что же? Безусловно, то, что хотелось после моря: увидеть Питер. А что, это идея! Увидеть северную столицу, и в ней умереть. Но на какие деньги туда добраться? Их у меня недостаточно. Если только так, ехать пока деньги хватит, а там, как Ломоносов, пешком… Зае…шься. А лучшего варианта и не найти, как добираться автостопом. Так, наверное, я и сделаю».
Михаил поднялся, взял шорты, стряхнув с них песчинки, надел. Пошёл к воде, не забыв прихватить невысохшие кроссовки и влажные носки. Сполоснув одну ногу за другой, обулся. Он натянул на себя футболку, руками выкопал неглубокую ямку, поместил туда шприц и засыпал его песком.
Перед уходом с пляжа Михаил, распустив волосы, расчесал их и, закинув на плечо рюкзачок, пошёл вдоль моря, пока не увидел тропинку, ведущую к автостраде.
Он вышел на дорогу. Две машины промчались мимо. Не спеша, перешёл на ту сторону, направляясь к придорожному кафе, около которого стояли два грузовика. Михаил надеялся, что кто-нибудь из водителей подбросит его до какого-нибудь пункта. Дойдя до иномарок, он стучал в каждую кабину, но в них никого не оказалось. Значит «хозяева такс» подкрепляются, прежде чем податься в путь.
Обычное кафе, где всегда есть шашлык, выпивка, незатейливая еда и глупая зазывающая вывеска у подъезда к нему, сегодня было востребовано многими шоферами, оставивших кто где «пасти» своих «железных коней» на стоянке.
Михаил открыл дверь и вошёл в кафе. Он занял место за стойкой, рядом с толстым бородатым мужчиной, рассчитывая, что этот человек, окажется водителем грузовика. Тот уплетал шаурму, запивая колой.
– Что будете заказывать? – поинтересовалась худая женщина у Михаила.
– Минералку и два хот-дога, – ответил он.
«На большее у меня и не хватит», – мелькнуло у него в голове.
Она профессионально ему улыбнулась. Он же про себя подметил: «Лет двадцать назад у неё, наверное, не было отбоя от кавалеров».
Михаил жадно откусил хот-дог, он оказался тёплым и невкусным, но Михаил и не такое ел, да и потом необходимо было заморить червячка.
Толстяк поел, стряхнул с бороды крошки и полез в карман за сигаретами. Миша же, не зная с чего начать разговор, решил «стрельнуть» у него сигарету, хотя сам не курил.
– Извините, сигаретой не угостите?
– Почему же, такого добра не жалко, – мужчина передвинул пачку.
Михаил вытащил из неё сигарету, вставил в рот, благодарно кивнул толстяку и достал из кармана шорт свою зажигалку (он любил вертеть её в пальцах), закурил. Первая затяжка обожгла лёгкие, он закашлялся. Сосед на него странно взглянул.
Продавщица кафе, закончив обслуживать очередного клиента, подошла к толстяку:
– Когда теперь тебя увижу?
Тот, не до конца потушив окурок, хмыкнув, ответил:
– Рассчитываю дня через три, если не задержусь. А что?
– Матери надо стиральную машинку отвезти, вот и думала, ты её доставишь. Конечно, если ты будешь, согласен, – она загадочно улыбнулась ему. – Ведь ты мне в этой услуге не откажешь?
– Выручу, – уверенно заявил бородатый мужчина.
– Вот и хорошо. Я знала, что на тебя можно положиться. А я к твоему приезду испеку твои любимые пирожки, – она подмигнула ему.
– И не только это, – сказал он, подняв указательный палец.
Его собеседница вновь удалилась к новому посетителю, а толстяк положив на стойку несколько купюр, пошёл к выходу, по дороге указал ей взглядом на оставленные деньги и помахал на прощание. Михаил последовал за ним. На улице он его быстрым шагом догнал и обратился:
– Ещё раз извините, вы случайно едете не в сторону Краснодара?
Бородатый мужчина пристально на него посмотрел, прикидывая что-то в уме, коротко ответил:
– Да, в ту сторону.
– А не возьмёте ли меня с собой?
– Поехали.
Михаил, распахнув дверцу зелёного «Мана», залез в просторную кабину. Толстяк же приоткрыв дверцу с водительской стороны, не сел в грузовик, а отошёл чуть дальше к колёсам и стал мочиться, с наслаждением вздыхая. Эту картину Михаил видел в большое зеркало заднего вида. И пока хозяин машины «обливал» шины, он с интересом осматривал салон: распечатанный блок сигарет, бутылка сока, мягкие игрушки, висевшие на присосках на стекле, вырезки из эротических журналов, флажочки, череп, служивший пепельницей, кассеты с песнями Высоцкого и газета, в которой был чёрно-белый снимок изуродованного тела (неприятное зрелище). Жирная надпись под ним гласила: «Маньяк всё ещё на свободе. Насилие на дорогах Поволжья продолжается».
Бородатый водитель занял своё место. Включил магнитолу и, установив громкость на нужную шкалу, сказал:
– Теперь можно и в путь, да? Тебя как зовут?
– Михаил.
– А меня Григорий, но все зовут Анатолич. В Краснодар-то едешь домой, что ли?
Михаил, недолго думая, ответил:
– В гости к сослуживцу.
– Оригинальный, я скажу, у тебя способ добираться.
– В юности я всегда мечтал путешествовать.
– Да, интересные сейчас нравы у молодёжи. А в каких войсках ты служил?
– Связистом был.
– А я вот в своё время в Таджикистане на границе. Эх, и красивые там места, скажу я тебе. Особенно весной. А горы одна на другую не похожи. Я, помню, влюбился там в одну местную девушку: волосы длинные, чернющие, заплетённые во множество тоненьких косичек, тюбетейка на голове, разузоренное платье; фигуристая, ну просто, я тебе скажу, красавица. Анора её звали, что в переводе на наш язык – гранат. Всё глазки мне строила. Я, значит, ей как-то и признался в своих чувствах, а она похихикала, и всё. Но через месяца два, скажу я тебе, подарила мне первый поцелуй. Какой это был поцелуй. На всю жизнь запомнился, – водитель постучал пальцем в висок. – Встреча за встречей, а пламя в сердце разгорается, что у меня, что у неё. Уж хотел на ней женится и бац, подошло время демобилизоваться, представляешь.
– Вы всё-таки на ней женились? – поинтересовался Михаил.
– Какой женится, домой сильно хотелось. Конечно, обещал за ней вернуться. Но, сам понимаешь, приехал в родное село, пока гулял, встретил другую. Снова любовь, сильнее прежней, не дам соврать, и понеслось: свадьба, дети, работа. Правда, после женитьбы я Аноре письмецо-то отправил, в котором как можно деликатнее объяснил ситуацию, извинился, значит. Ответ, конечно, не получил, я скажу тебе, послал ещё одно месяцок спустя, молчание, и на этом наша связь оборвалась.
– И у меня подобный случай был, но с иным концом. Я всё-таки надел на правую руку кольцо, – вставил своё Михаил, а подумал, – «все они сучки».
– Да, – протянул толстяк. – Согласись, нынешняя молодёжь любыми путями избегает от службы в армии, не то, что в наши годы. Раньше как: служил – значит, мужик, а нет, то так себе. А сейчас всё наоборот. Откосил – молодец. Нет – ну и дурак. Вот и мой сын такого же мнения. Говорит мне: ни за что не пойду топтать сапоги. В институт поступил. «Зубрит» по-страшному, и то радость на душе.
– Правильно сделал, что решил получить высшее образование, – одобрил Михаил действия сына бородатого водителя.
– Ребёнок у тебя есть? – спросил толстяк.
– Нет.
– Считаете, что рано его заводить?
– Можно сказать и так (а будет ли он когда-нибудь?).
– Ну, в принципе, я тебе скажу, с одной стороны, что не торопитесь – это дело правильное, разумное. Но… проблемы в жизни всегда будут. Так что тут палка о двух концах. Согласен?
– Почти; надо ещё дом достроить мне и так по мелочи прикупить. Хорошую теплицу воздвигнуть для жены. Она у меня цветы очень любит, потом можно и продавать их. Она у меня без дела не сидит. У неё мечта – цветочный магазинчик иметь. И когда всё задуманное получится, тогда она с удовольствием забеременеет.
– Цветы – это хорошо. Моя тоже их обожает. Что в доме, что на участке каких только нет. Красота, скажу я тебе. Все соседи завидуют. Это хорошо, когда есть мечта, а замечательно, когда она исполняется. Правда, редко это бывает. Так что, желаю твоей жене достичь чего хочется. А дом своими руками строишь?
– Я же не настолько богат, чтобы кого-то нанимать. Приходиться всё самому делать, и от этого гордость в душе.
– Хвалю. Каждый мужик должен за свою короткую жизнь успеть хотя бы дом построить, сад посадить и сына родить. Я уже все три пункта выполнил. Теперь только осталось сына на ноги поставить, да внуков дождаться. А у тебя всё ещё впереди. Не задумывался, кого хочешь, пацана или красавицу?
– Разумеется, мальчика.
– Уважаю. Ибо сначала нужно оставить в этой жизни (водитель сказал так, будто ею, он почему-то недоволен) наследника, а там уж пусть хоть одни девочки рождаются. Кстати, а ты кем работаешь?
– Мы двери, окна делали, всё, что закажут по дереву. Недавно вот сделали одному богатею кресло. Когда в нём сидит человек ощущение, такое, будто его со всех сторон оберегают многоглавые драконы.
– Ух ты, да это же настоящее искусство. Наверное, красивое создание. Взглянуть бы на это кресло. Да, имея много денег, купить можно многое, хоть унитаз золотой, я в какой-то газете про него читал. Надо же, золотое «очко», – водитель заржал.
Михаил тупо улыбался.
Впереди показалась одиноко стоящая девушка в короткой красной юбчонке и в белом топике. Она помахала им, когда они проезжали мимо неё.
– Куда катится мир? – возмущался толстяк. – Ей и пятнадцати нет, а уже торгует одним местом (мат). Прости меня, грешного. Что ей не хватало? Мать бухгалтершей работает, отец учителем в школе. Вроде бы как из такой семьи…и на тебе – подстилка. Не понимаю. Девочка умная, симпатичная… Почему? И как до сих пор родители об этом не знают? Так и хочется сказать всё папаше этому, да в морду ему дать, что не углядел, плохо воспитал, а ещё учитель. Я у неё интересовался: зачем? Ты не представляешь, что она мне ответила. – Михаил ждал продолжения. – Ей это нравится. Так хотелось на это плюнуть ей в лицо. Не могу понять, как это может нравиться, ублажать мужиков. Ладно, куда не шло, если уж у неё там так сильно чешется, иди вон с парнями… нет, ей ещё нужно деньги за услугу брать. Слава Богу, что у меня нет дочери.
– У каждого своя судьба, – констатировал Михаил.
– Частично соглашусь с тобой. А для какого же хера голова на плечах? Не хлебальником же работать. Думать надо, думать. При коммунизме бы она до такой жизни не докатилась. Тоже мне демократия. К чему рвались, а? Чтобы у молодёжи возникали трудности с работой или малолетки выбирали панель, как один из путей заработка. Порой о будущем и думать страшно. Что ждёт детей, внуков наших через десять, пятьдесят лет? Судя по нынешнему времени, ничего хорошего.
– Будем надеяться, что всё изменится к лучшему, – пытался ободрить Михаил.
Они ещё долго беседовали, пока грузовик не свернул на обочину и не остановился.
– Ну вот, приехали. Дальше мне прямо, а тебе направо. Тут до Краснодара рукой подать, километров двадцать будет, – сказал бородатый водитель.
Михаил, посмотрев в сторону шоссе, ведущее в краевую столицу, ответил:
– Да, доберусь как-нибудь. Добрых людей, вот вроде вас, на земле хватает. Спасибо вам большое, – Михаил открыл дверцу.
– Спасибо тебе за общение.
Михаил вышел из «Мана».
– Удачи вам.
– Тебе тоже.
«Неужели не подействовало? Получается, что так. Значит, тот барыга меня обманул. О нет, – пронеслись мысли у Михаила. – Сколько времени прошло? – Он встал. – Что теперь делать? Даже умереть как следует у меня не получилось. – Он пошёл к морю, вошёл в воду, постоял немного и двинулся дальше. Когда ему вода была по шею, остановился. – Нет, таким образом уйти из жизни я слабак, решимости не хватит.
Михаил вернулся на берег, упал на колени и, схватившись руками за голову, неистово закричал:
– Ну почему?
Ему хотелось плакать, но слёзы не шли. Он только издавал звуки, подобные плачу. Чему-чему, а в смерти должно было повезти, думал он, ан нет, не пришло, значит, его время. Не для этого ему дана была жизнь. Раз так, какова же его миссия на этой планете? Он же один из миллиардов серых людишек. Кто он в будущем? И какой у него есть шанс выделиться из массы под названием человечество? А может СМЕРТИ в этот день было не до него? Не входил он, наверное, в её список «избранных». А завтра вот, к примеру, он будет у неё стоять во главе перечня. Ответ останется «лежать на чаше весов», пока не наступит следующий день, неделя, месяц и даже год.
Михаил бил кулаком в песок, проклиная всё на свете и, куда без этого, выражаясь ненормативной лексикой.
Вскоре его бешенство утихло, он лежал на животе, головою уткнувшись в руки, и думал: «Смерть – и та меня подвела. Угла своего нет. На нормальную работу не устроюсь, конечно, если не произойдёт чудо, что в моём случае навряд ли. Работать всю оставшуюся жизнь как ниггер? Возможно, но не для меня это. Лучше уж умереть. А какой на этот раз способ выбрать? Через „иглу“ не получилось. Утопиться или повеситься духу не хватит. Под поезд тоже. Если только вены вскрыть или хотя бы „колёс“ наглотаться, вот это ещё подойдёт. Жаль, что наркотик меня не убил, а то был бы какой лёгкий уход. Бля, только деньги потратил». – Он ухмыльнулся. – «Зато кайф поймал, ещё какой. Эх, море, море… а всё-таки мечты иногда сбываются. Конечно, для кого-то море – просто летний отдых. А теперь что же? Безусловно, то, что хотелось после моря: увидеть Питер. А что, это идея! Увидеть северную столицу, и в ней умереть. Но на какие деньги туда добраться? Их у меня недостаточно. Если только так, ехать пока деньги хватит, а там, как Ломоносов, пешком… Зае…шься. А лучшего варианта и не найти, как добираться автостопом. Так, наверное, я и сделаю».
Михаил поднялся, взял шорты, стряхнув с них песчинки, надел. Пошёл к воде, не забыв прихватить невысохшие кроссовки и влажные носки. Сполоснув одну ногу за другой, обулся. Он натянул на себя футболку, руками выкопал неглубокую ямку, поместил туда шприц и засыпал его песком.
Перед уходом с пляжа Михаил, распустив волосы, расчесал их и, закинув на плечо рюкзачок, пошёл вдоль моря, пока не увидел тропинку, ведущую к автостраде.
Он вышел на дорогу. Две машины промчались мимо. Не спеша, перешёл на ту сторону, направляясь к придорожному кафе, около которого стояли два грузовика. Михаил надеялся, что кто-нибудь из водителей подбросит его до какого-нибудь пункта. Дойдя до иномарок, он стучал в каждую кабину, но в них никого не оказалось. Значит «хозяева такс» подкрепляются, прежде чем податься в путь.
Обычное кафе, где всегда есть шашлык, выпивка, незатейливая еда и глупая зазывающая вывеска у подъезда к нему, сегодня было востребовано многими шоферами, оставивших кто где «пасти» своих «железных коней» на стоянке.
Михаил открыл дверь и вошёл в кафе. Он занял место за стойкой, рядом с толстым бородатым мужчиной, рассчитывая, что этот человек, окажется водителем грузовика. Тот уплетал шаурму, запивая колой.
– Что будете заказывать? – поинтересовалась худая женщина у Михаила.
– Минералку и два хот-дога, – ответил он.
«На большее у меня и не хватит», – мелькнуло у него в голове.
Она профессионально ему улыбнулась. Он же про себя подметил: «Лет двадцать назад у неё, наверное, не было отбоя от кавалеров».
Михаил жадно откусил хот-дог, он оказался тёплым и невкусным, но Михаил и не такое ел, да и потом необходимо было заморить червячка.
Толстяк поел, стряхнул с бороды крошки и полез в карман за сигаретами. Миша же, не зная с чего начать разговор, решил «стрельнуть» у него сигарету, хотя сам не курил.
– Извините, сигаретой не угостите?
– Почему же, такого добра не жалко, – мужчина передвинул пачку.
Михаил вытащил из неё сигарету, вставил в рот, благодарно кивнул толстяку и достал из кармана шорт свою зажигалку (он любил вертеть её в пальцах), закурил. Первая затяжка обожгла лёгкие, он закашлялся. Сосед на него странно взглянул.
Продавщица кафе, закончив обслуживать очередного клиента, подошла к толстяку:
– Когда теперь тебя увижу?
Тот, не до конца потушив окурок, хмыкнув, ответил:
– Рассчитываю дня через три, если не задержусь. А что?
– Матери надо стиральную машинку отвезти, вот и думала, ты её доставишь. Конечно, если ты будешь, согласен, – она загадочно улыбнулась ему. – Ведь ты мне в этой услуге не откажешь?
– Выручу, – уверенно заявил бородатый мужчина.
– Вот и хорошо. Я знала, что на тебя можно положиться. А я к твоему приезду испеку твои любимые пирожки, – она подмигнула ему.
– И не только это, – сказал он, подняв указательный палец.
Его собеседница вновь удалилась к новому посетителю, а толстяк положив на стойку несколько купюр, пошёл к выходу, по дороге указал ей взглядом на оставленные деньги и помахал на прощание. Михаил последовал за ним. На улице он его быстрым шагом догнал и обратился:
– Ещё раз извините, вы случайно едете не в сторону Краснодара?
Бородатый мужчина пристально на него посмотрел, прикидывая что-то в уме, коротко ответил:
– Да, в ту сторону.
– А не возьмёте ли меня с собой?
– Поехали.
Михаил, распахнув дверцу зелёного «Мана», залез в просторную кабину. Толстяк же приоткрыв дверцу с водительской стороны, не сел в грузовик, а отошёл чуть дальше к колёсам и стал мочиться, с наслаждением вздыхая. Эту картину Михаил видел в большое зеркало заднего вида. И пока хозяин машины «обливал» шины, он с интересом осматривал салон: распечатанный блок сигарет, бутылка сока, мягкие игрушки, висевшие на присосках на стекле, вырезки из эротических журналов, флажочки, череп, служивший пепельницей, кассеты с песнями Высоцкого и газета, в которой был чёрно-белый снимок изуродованного тела (неприятное зрелище). Жирная надпись под ним гласила: «Маньяк всё ещё на свободе. Насилие на дорогах Поволжья продолжается».
Бородатый водитель занял своё место. Включил магнитолу и, установив громкость на нужную шкалу, сказал:
– Теперь можно и в путь, да? Тебя как зовут?
– Михаил.
– А меня Григорий, но все зовут Анатолич. В Краснодар-то едешь домой, что ли?
Михаил, недолго думая, ответил:
– В гости к сослуживцу.
– Оригинальный, я скажу, у тебя способ добираться.
– В юности я всегда мечтал путешествовать.
– Да, интересные сейчас нравы у молодёжи. А в каких войсках ты служил?
– Связистом был.
– А я вот в своё время в Таджикистане на границе. Эх, и красивые там места, скажу я тебе. Особенно весной. А горы одна на другую не похожи. Я, помню, влюбился там в одну местную девушку: волосы длинные, чернющие, заплетённые во множество тоненьких косичек, тюбетейка на голове, разузоренное платье; фигуристая, ну просто, я тебе скажу, красавица. Анора её звали, что в переводе на наш язык – гранат. Всё глазки мне строила. Я, значит, ей как-то и признался в своих чувствах, а она похихикала, и всё. Но через месяца два, скажу я тебе, подарила мне первый поцелуй. Какой это был поцелуй. На всю жизнь запомнился, – водитель постучал пальцем в висок. – Встреча за встречей, а пламя в сердце разгорается, что у меня, что у неё. Уж хотел на ней женится и бац, подошло время демобилизоваться, представляешь.
– Вы всё-таки на ней женились? – поинтересовался Михаил.
– Какой женится, домой сильно хотелось. Конечно, обещал за ней вернуться. Но, сам понимаешь, приехал в родное село, пока гулял, встретил другую. Снова любовь, сильнее прежней, не дам соврать, и понеслось: свадьба, дети, работа. Правда, после женитьбы я Аноре письмецо-то отправил, в котором как можно деликатнее объяснил ситуацию, извинился, значит. Ответ, конечно, не получил, я скажу тебе, послал ещё одно месяцок спустя, молчание, и на этом наша связь оборвалась.
– И у меня подобный случай был, но с иным концом. Я всё-таки надел на правую руку кольцо, – вставил своё Михаил, а подумал, – «все они сучки».
– Да, – протянул толстяк. – Согласись, нынешняя молодёжь любыми путями избегает от службы в армии, не то, что в наши годы. Раньше как: служил – значит, мужик, а нет, то так себе. А сейчас всё наоборот. Откосил – молодец. Нет – ну и дурак. Вот и мой сын такого же мнения. Говорит мне: ни за что не пойду топтать сапоги. В институт поступил. «Зубрит» по-страшному, и то радость на душе.
– Правильно сделал, что решил получить высшее образование, – одобрил Михаил действия сына бородатого водителя.
– Ребёнок у тебя есть? – спросил толстяк.
– Нет.
– Считаете, что рано его заводить?
– Можно сказать и так (а будет ли он когда-нибудь?).
– Ну, в принципе, я тебе скажу, с одной стороны, что не торопитесь – это дело правильное, разумное. Но… проблемы в жизни всегда будут. Так что тут палка о двух концах. Согласен?
– Почти; надо ещё дом достроить мне и так по мелочи прикупить. Хорошую теплицу воздвигнуть для жены. Она у меня цветы очень любит, потом можно и продавать их. Она у меня без дела не сидит. У неё мечта – цветочный магазинчик иметь. И когда всё задуманное получится, тогда она с удовольствием забеременеет.
– Цветы – это хорошо. Моя тоже их обожает. Что в доме, что на участке каких только нет. Красота, скажу я тебе. Все соседи завидуют. Это хорошо, когда есть мечта, а замечательно, когда она исполняется. Правда, редко это бывает. Так что, желаю твоей жене достичь чего хочется. А дом своими руками строишь?
– Я же не настолько богат, чтобы кого-то нанимать. Приходиться всё самому делать, и от этого гордость в душе.
– Хвалю. Каждый мужик должен за свою короткую жизнь успеть хотя бы дом построить, сад посадить и сына родить. Я уже все три пункта выполнил. Теперь только осталось сына на ноги поставить, да внуков дождаться. А у тебя всё ещё впереди. Не задумывался, кого хочешь, пацана или красавицу?
– Разумеется, мальчика.
– Уважаю. Ибо сначала нужно оставить в этой жизни (водитель сказал так, будто ею, он почему-то недоволен) наследника, а там уж пусть хоть одни девочки рождаются. Кстати, а ты кем работаешь?
– Мы двери, окна делали, всё, что закажут по дереву. Недавно вот сделали одному богатею кресло. Когда в нём сидит человек ощущение, такое, будто его со всех сторон оберегают многоглавые драконы.
– Ух ты, да это же настоящее искусство. Наверное, красивое создание. Взглянуть бы на это кресло. Да, имея много денег, купить можно многое, хоть унитаз золотой, я в какой-то газете про него читал. Надо же, золотое «очко», – водитель заржал.
Михаил тупо улыбался.
Впереди показалась одиноко стоящая девушка в короткой красной юбчонке и в белом топике. Она помахала им, когда они проезжали мимо неё.
– Куда катится мир? – возмущался толстяк. – Ей и пятнадцати нет, а уже торгует одним местом (мат). Прости меня, грешного. Что ей не хватало? Мать бухгалтершей работает, отец учителем в школе. Вроде бы как из такой семьи…и на тебе – подстилка. Не понимаю. Девочка умная, симпатичная… Почему? И как до сих пор родители об этом не знают? Так и хочется сказать всё папаше этому, да в морду ему дать, что не углядел, плохо воспитал, а ещё учитель. Я у неё интересовался: зачем? Ты не представляешь, что она мне ответила. – Михаил ждал продолжения. – Ей это нравится. Так хотелось на это плюнуть ей в лицо. Не могу понять, как это может нравиться, ублажать мужиков. Ладно, куда не шло, если уж у неё там так сильно чешется, иди вон с парнями… нет, ей ещё нужно деньги за услугу брать. Слава Богу, что у меня нет дочери.
– У каждого своя судьба, – констатировал Михаил.
– Частично соглашусь с тобой. А для какого же хера голова на плечах? Не хлебальником же работать. Думать надо, думать. При коммунизме бы она до такой жизни не докатилась. Тоже мне демократия. К чему рвались, а? Чтобы у молодёжи возникали трудности с работой или малолетки выбирали панель, как один из путей заработка. Порой о будущем и думать страшно. Что ждёт детей, внуков наших через десять, пятьдесят лет? Судя по нынешнему времени, ничего хорошего.
– Будем надеяться, что всё изменится к лучшему, – пытался ободрить Михаил.
Они ещё долго беседовали, пока грузовик не свернул на обочину и не остановился.
– Ну вот, приехали. Дальше мне прямо, а тебе направо. Тут до Краснодара рукой подать, километров двадцать будет, – сказал бородатый водитель.
Михаил, посмотрев в сторону шоссе, ведущее в краевую столицу, ответил:
– Да, доберусь как-нибудь. Добрых людей, вот вроде вас, на земле хватает. Спасибо вам большое, – Михаил открыл дверцу.
– Спасибо тебе за общение.
Михаил вышел из «Мана».
– Удачи вам.
– Тебе тоже.
Глава 3
Михаил проводил взглядом длинный грузовик и пошёл на Краснодар. Ему хотелось перекусить, но в кармане не было даже мелочи. «Сейчас бы пожрать», – он только и думал о еде.
Вдали показался город.
Михаил дошёл до ростовского шоссе и начал голосовать, при этом не торопясь, двигаясь в правильном направлении. Машины проносились мимо него.
Расстояние до мечты немного убавилось. И, с каждым шагом продвигаясь вперёд к цели, Михаил пополнял копилку километрами, которые его скоро должны были привести к желанному итогу: увидеть Питер и умереть. А сейчас пока всё к этому идёт.
На бешеной скорости рядом пролетел синий «Жигуль» с нагруженным деревянными ящиками прицепом. Чуть дальше прицеп тряхнуло на выбоине. Один из крайних ящиков накренился под определённым углом, и из него посыпалось несколько крупных красноватых яблок. Михаил сглотнул слюну. Яблоки катились по асфальту к обочине. «Хоть бы один уцелел», – подумал он, видя, как одно яблоко за другим превращалось в лепёшку под колёсами машин.
Метров через двадцать Михаил увидел на дороге, ближе к краю, нераздавленный фрукт. Даже странно, как он мог уцелеть при таком интенсивном движении. Михаил побежал. Яблоко ему не досталось, потому что, когда он хотел его поднять, засигналил КамАЗ, и Михаилу пришлось вовремя отскочить назад. Если бы он не среагировал на предупреждение шофёра, то уже отдыхал бы на небесах.
Каждую секунду голод напоминал о себе, нарастая, и в желудке у Михаила стало посасывать. Голод набирал обороты. Если сейчас охота перекусить, как никогда, то что же будет потом? Михаил вспомнил жуткий период в своей жизни – тюремные годы. На его лице отразилась гримаса боли и ненависти. И тот момент, когда его неделю морили голодом, давая только грязную воду, пахнущую мочой. Первые глотки тут же оказываются выплюнутыми на бетонный пол, а потом привыкаешь; жить-то хочется, и не для того, чтобы, выйдя на свободу, начать жизнь заново с чистого листа. Нет, только не он. Другие – вероятно, да. А Михаил все годы, проведённые за колючкой, подвергаясь то унижению, то испытанию, то наказанию, жаждал дожить до последнего дня заключения для другой цели. Умереть или быть убитым (таких возможностей было больше чем достаточно) там за решёткой его не устраивало, даже хотя бы по той причине, что уйти из этого мира Михаил хотел исключительно легко и у моря, где сплетаются простор и красота.
Пока что голод ещё терпим, но он обязательно что-нибудь предпримет, чтобы не свалиться без сил и добраться до намеченного, пройтись по питерским улицам, посетить знаменитый Эрмитаж, прекрасный Петергоф, помочить ноги в Неве, взглянуть на звёздное небо северной столицы.
Вдали показался город.
Михаил дошёл до ростовского шоссе и начал голосовать, при этом не торопясь, двигаясь в правильном направлении. Машины проносились мимо него.
Расстояние до мечты немного убавилось. И, с каждым шагом продвигаясь вперёд к цели, Михаил пополнял копилку километрами, которые его скоро должны были привести к желанному итогу: увидеть Питер и умереть. А сейчас пока всё к этому идёт.
На бешеной скорости рядом пролетел синий «Жигуль» с нагруженным деревянными ящиками прицепом. Чуть дальше прицеп тряхнуло на выбоине. Один из крайних ящиков накренился под определённым углом, и из него посыпалось несколько крупных красноватых яблок. Михаил сглотнул слюну. Яблоки катились по асфальту к обочине. «Хоть бы один уцелел», – подумал он, видя, как одно яблоко за другим превращалось в лепёшку под колёсами машин.
Метров через двадцать Михаил увидел на дороге, ближе к краю, нераздавленный фрукт. Даже странно, как он мог уцелеть при таком интенсивном движении. Михаил побежал. Яблоко ему не досталось, потому что, когда он хотел его поднять, засигналил КамАЗ, и Михаилу пришлось вовремя отскочить назад. Если бы он не среагировал на предупреждение шофёра, то уже отдыхал бы на небесах.
Каждую секунду голод напоминал о себе, нарастая, и в желудке у Михаила стало посасывать. Голод набирал обороты. Если сейчас охота перекусить, как никогда, то что же будет потом? Михаил вспомнил жуткий период в своей жизни – тюремные годы. На его лице отразилась гримаса боли и ненависти. И тот момент, когда его неделю морили голодом, давая только грязную воду, пахнущую мочой. Первые глотки тут же оказываются выплюнутыми на бетонный пол, а потом привыкаешь; жить-то хочется, и не для того, чтобы, выйдя на свободу, начать жизнь заново с чистого листа. Нет, только не он. Другие – вероятно, да. А Михаил все годы, проведённые за колючкой, подвергаясь то унижению, то испытанию, то наказанию, жаждал дожить до последнего дня заключения для другой цели. Умереть или быть убитым (таких возможностей было больше чем достаточно) там за решёткой его не устраивало, даже хотя бы по той причине, что уйти из этого мира Михаил хотел исключительно легко и у моря, где сплетаются простор и красота.
Пока что голод ещё терпим, но он обязательно что-нибудь предпримет, чтобы не свалиться без сил и добраться до намеченного, пройтись по питерским улицам, посетить знаменитый Эрмитаж, прекрасный Петергоф, помочить ноги в Неве, взглянуть на звёздное небо северной столицы.