Алексей Замковой. Майорат на двоих

   – Доска… Заберите обязательно… Если выживете… – Голос Алмостера Бровина ослабел настолько, что его слова были еле слышны. На губах его вздулся и лопнул кровавый пузырь. – Заберите… Ваш отец… Наследство…
   Последнее слово сменилось громким стоном. Алмостер Бровин затих.
   – Дядя? – Слов присел рядом с ним на корточки. – Дядя?!!
   – Что о нашем отце? – вторил ему Фарри.
   Но Алмостер Бровин уже не слышал. Из уголка его рта сбежала струйка крови. Ярко-алая, она резанула по глазам парней, выдавливая из них слезы. «Умер?» – беззвучный вопрос возник в этих глазах одновременно. «Умер…» – сами себе ответили глаза. Тело Алмостера Бровина, их дяди, который был единственным родным человеком, которого они знали, лежало неподвижно у их ног. А сверху, над головами, гудел, все набирая силу, пожар.
   – Что будем делать? – Слов первым пришел в себя и отвел взгляд от тела дяди.
   – Что? – пробормотал Фарри и закашлялся от едкого дыма, постепенно заполнявшего дом. Он глянул вверх. Потолок уже охвачен пламенем. Того и гляди, дом обрушится им на головы.
   – Лови! – Слов поднял меч, выпавший из руки Алмостера Бровина, и бросил его брату. – Или ты кочергой драться будешь?
   Фарри тряхнул головой, приводя мысли в порядок, и взял упавший у его ног меч. Дядя тренировал их с самого детства. На палках, не позволяя прикасаться к настоящему оружию, но тренировал. Предвидел ли он все, что происходит сейчас? Было ли это просто игрой, как всегда выставлял их тренировки Алмостер Бровин? Меч непривычно оттягивал руку. Непривычно блестел в свете пламени…
   – Что за наследство, о котором говорил дядя? – спросил Фарри, задумчиво глядя на меч в своих руках.
   – Я знаю не больше твоего, – огрызнулся Слов. – Но знаю точно, что если мы не начнем шевелиться, то…
   Он не договорил. И так все понятно. Снаружи поджидает неизвестный стрелок, и благо, если один. Внутри вскоре воцарится огненный ад… Двое парней застыли над телом дяди, не зная, как поступить. Был бы жив дядя – уж он всегда знал, что делать!
   – Я посмотрю, что там у дяди под кроватью, – неожиданно уверенно сказал Слов. – Ты пока смотри за дверью. Если что…
   – Куда! Там уже, наверное, все в огне! – опешил Фарри. – Дом вот-вот обрушится! Надо…
   – Смотри за дверью! – крикнул Слов, не слушая брата, и бросился через всю комнату.
   Свистнула еще одна стрела, но выстрел снова оказался неудачным. Выругавшись вслед брату, Фарри обратил все свое внимание на дверной проем. И сделал он это вовремя.
   Слов пинком распахнул дверь, ведущую в спальню, и отпрянул от волны жара, хлынувшей ему навстречу. Здесь огонь уже бушевал вовсю. Языки пламени лизали стены, с потолка сыпались искры, а дым практически не давал что-либо разглядеть. Слов замер в нерешительности. «Ваш отец…» – вновь зазвучали в его голове последние слова дяди. Отец. Братья никогда не знали своего отца. Сколько они себя помнили – рядом был только Алмостер Бровин, а тот от любых разговоров о семье всегда уклонялся. «Наследство…» Слов сжал зубы и бросился сквозь огонь к дядиной кровати, еле видневшейся в дыму.
   Едва брат скрылся в спальне, еще один убийца перепрыгнул через тела своих товарищей. На этот раз Фарри был наготове. Первое смятение прошло, а гибель дяди вселила в него такую злость, что парень, едва увидев перед собой цель, тут же с криком бросился на врага. Он даже не задумался над тем, почему этот человек ворвался в горящий дом, почему он не дождался, пока обгоревшие остатки дома обвалятся, похоронив под собой всех находящихся внутри. Главное – перед ним один из тех, кто убил его дядю, поджег его дом и походя разрушил всю привычную жизнь.
   Длинный выпад, одновременно – уход, чуть ли не перекатом, от ответного удара. Вражеский клинок прошел близко… Слишком близко! Звон стали, когда Фарри рубанул врага, держа клинок параллельно земле. Парень не был мастером меча. Однако, по каким-то своим соображениям, Алмостер Бровин с самого детства обучал их с братом. Палки, конечно, не мечи, но под руководством хорошего учителя натренироваться в фехтовании можно и ими. И они со Словом освоили мастерство. Учились, потому что, кроме всего прочего, это было одним из немногих развлечений, доступных в лесной глуши. И теперь все те синяки, полученные Фарри от брата в тренировочных боях, а также те, которые он сам поставил Слову, оправдали себя.
   Удар – удар – блок – удар – блок – блок… Сталь звенела, заглушая гул огня и треск бревен, начавших уже прогорать и подающихся под собственным весом. Глаза незнакомца удивленно расширились – он явно не ожидал встретить такой отпор от парня, только вышедшего из детского возраста. Удар – блок – удар… Убийца оказался слишком опытным противником. Фарри вскрикнул, когда меч незнакомца чуть не отсек ему руку. На предплечье налился кровью длинный порез. Вложив всю свою злость, Фарри сделал выпад, целясь в живот противника. Но тот небрежно отбил клинок парня в сторону. Следующий удар должен прикончить мальчишку…
   Слов, задыхаясь в дыму, отодвинул дядину кровать. Доски пола под ней уже разгорались, плюясь искрами и выпуская тонкие усики сизого дыма. Крайняя доска… Слов бросил на пол одеяло, прибивая огонь, и упал на колени. Вот эта доска, но что с ней делать? Обжигая пальцы, он ощупал пол в поисках… В поисках чего? «Наследство…» Доска чуть подалась под пальцами. Слов заметил небольшую, как раз просунуть лезвие ножа, щель между этой доской и стеной. Для меча щель оказалась узковата, но с третьего раза Слов все же сумел поддеть доску и, надавив, отбросить ее в сторону. В нише лежал какой-то сверток. Огонь добрался уже и сюда. Ткань, в которую было завернуто то, что прятал Алмостер Бровин, кое-где тлела. Слов схватил сверток и, на ходу сбивая с него огонь, бросился прочь из спальни. Едва перескочив порог, он увидел, как брат, роняя капли крови с порезанной руки, вскрикнул и выбросил руку с мечом в живот человека в черном.
   Убийца поднял меч, намереваясь одним ударом покончить с Фарри. На его губах зазмеилась улыбка, не предвещающая парню ничего хорошего. Острие его меча сверкнуло алым, отражая свет пожара, – словно тоже улыбалось, готовясь вонзиться в мягкую плоть. Фарри в ужасе не мог отвести глаз от блестящей стали. Вдруг незнакомец содрогнулся всем телом и застыл. Парень увидел, как из живота его вырастает острый кусок железа. Еще мгновение понадобилось Фарри, чтобы заметить стоящего за спиной убийцы брата.
   – Чего разлегся? – Тело еще не успело упасть, когда Слов протянул брату руку. – Давай, живо!
   Схватившись за протянутую руку, Фарри вскочил, и братья опрометью бросились вон из горящего дома. В лес, подальше отсюда! Они даже не оглянулись, когда сзади раздался громкий треск рушащегося строения, а вокруг заиграли причудливые тени от взметнувшегося в самое небо пламени. Братья бежали, словно за ними гналась сама смерть. Хотя, может, так все и было? Бежали, продираясь сквозь кусты, чудом не переломав ноги о выступающие из земли корни. Остановились они только тогда, когда вокруг них не было ничего, кроме темного леса, а зарево оставшегося позади пожара стало всего лишь отсветами в ночном небе.
   – Стой! – прохрипел Фарри, дернув Слова за руку.
   Парни упали на землю, тяжело дыша и не прекращая оглядываться туда, откуда только что прибежали. Сквозь шум в ушах и хрипы в легких они прислушивались – не идет ли кто следом, но ничего, кроме звуков ночного леса, не слышали.
   – Дядя… – тихо произнес Фарри, когда они чуть отдышались. – Он…
   – …Мертв, – закончил за брата Слов.
   Снова повисла тишина. Каждый пытался осознать, что же только что произошло. Понять, из-за чего этот обычный вечер, такой же, как все в их жизни, внезапно превратился в кошмар. Но ни одному из братьев не приходило в голову ничего, кроме одной мысли – «Дядя мертв».
   – И что теперь? – снова нарушил тишину Фарри. – Слов, что делать будем?
   – Надо идти в деревню, – немного подумав, произнес Слов. – Там люди…
   – А на нас что – звери напали? – тихо спросил Фарри. – По мне, так жили мы здесь сами, без людей, и дальше неплохо было бы.
   – Как ты себе это представляешь? – фыркнул Слов. – Будем дом заново отстраивать? А если те, кто напал на нас, вернутся?
   Фарри промолчал. Его взгляд упал на обгоревший сверток, лежащий возле ног брата. Хотя мысли его были далеки от любопытства, чисто автоматически он спросил:
   – Что там?
   Слов тоже взглянул на сверток. Какое-то время братья тупо смотрели на него, пока Слов не принялся разворачивать ткань.
   – Темно, – сказал он. – От луны света недостаточно.
   – Огоньку бы, да? – нервно хохотнул Фарри, но быстро взял себя в руки. – Погоди, у меня где-то огниво было.
   Дождавшись, когда небольшой огонек, разожженный Фарри из мелких веточек, хоть как-то осветит сверток, Слов развернул и аккуратно расстелил на земле укрывающую его ткань. Ничего особенного перед братьями не появилось. Хотя кто скажет, чего они ожидали? Пухлый мешочек, звякнувший, когда Фарри тронул его пальцем, обгоревший свиток, небольшая книжица в кожаном переплете – вот и все, что, по словам покойного Алмостера Бровина, было их наследством. Все, из-за чего Слов рисковал сгореть заживо в охваченной огнем спальне.
   – И что нам с этим делать? – недоуменно спросил Фарри.
   Слов пожал плечами и поднял мешочек. Когда завязки были распущены, в слабом свете заблестел желтый металл.
   – Золото! Погоди, тут что-то еще.
   Позвякивая монетами, Слов вытащил из мешочка тяжелый золотой перстень. На прозрачном камне, украшавшем его, было вырезано какое-то изображение, но для того, чтобы разглядеть его, света оказалось слишком мало.
   – Слов… – Голос Фарри прозвучал настолько странно, что брат тут же отвлекся от разглядывания перстня.
   Фарри держал в руках развернутый свиток, внимательно изучая его в свете гаснущего костерка. Прямо посередине большого листа бумаги зияла неровными черными краями прогоревшая дыра.
   – Слов… – повторил Фарри и протянул свиток брату.
   Тот осторожно взял свиток и всмотрелся в тронутую огнем, пожелтевшую от времени бумагу.
   – «Я, Сам Бровин Грах-Дормайл, глава Дома Дормайл, милорд замка Дормайл, города Амилон, деревень Зыбь, Луг Покета, Сабова, Кроты и Золотая, – вслух прочитал Слов, – а также находящихся вблизи последней рудников, верный вассал и капитан третьей сотни гвардии Великого Дома Бовкрос, объявляю о том, что отрекаюсь от всех титулов и владений в пользу своего старшего сына… Сыну, когда тот достигнет подходящего возраста, оставляю две тысячи золотых и наказ вступить в гвардию Великого Дома Бовкрос, служить с честью, достойной Дома Дормайл и всех его предков. До достижения совершеннолетия моего старшего сына протектором Дома Дормайл назначаю своего брата, Алмостера Бровина Дормайла. Да будет так…»
   Тишина, сгустившаяся, стоило лишь смолкнуть последнему слову, давила на уши, словно была вполне материальной. Схватка, пожар – все вдруг как-то размылось, словно произошло не полчаса назад, а когда-то очень давно. Слова, написанные красными чернилами на свитке, кружили хороводы в головах братьев. «Глава Дома Дормайл…», «…старшему сыну…», «…своего брата, Алмостера Бровина…». И слова дяди, произнесенные им вместе с последним дыханием, – «…Отец…», «…наследство…».
   – Это что получается?.. – Слов икнул и снова уставился на свиток, словно пытаясь прочесть там что-то еще.
   – Слушай… – Голос Фарри звучал хрипло. Он прокашлялся. – Алмостер Бровин Дор… Дормайл? Значит, насчет наследства…
   – …это – про нас, – закончил за брата Слов.
   – А кто из нас старше?
   Братья посмотрели на прожженную дыру в бумаге, на том месте, где огонь съел имена наследников, а потом перевели взгляд друг на друга.
 
   Фарри открыл глаза только после полудня. Они с братом проговорили полночи, пока глаза не отказались открываться, а языки не стали заплетаться. Первоначальное возбуждение схлынуло, и усталость взяла свое. Фарри попытался вспомнить, когда же он успел заснуть. На ум приходили только вчерашние события и обрывки разговора с братом.
   – Я думал, ты решил до самого вечера проспать. – Голос Слова звучал устало, но, похоже, он уже давно не спит.
   – Я бы и проспал. – Фарри зевнул и с трудом поднялся. – Вчера, знаешь ли…
   – Знаю! – перебил Слов. – Теперь надо решить, что делать дальше.
   Фарри задумался. Что дальше? Вроде вчера обсуждали это…
   – В деревню идти надо, – неуверенно произнес он.
   – Надо, – согласился Слов. – Хотя я вот думаю – что, если те, кто на нас напал, не одни?
   – Не одни? – Фарри уставился на брата. – Ты хочешь сказать…
   – Я хочу сказать, что если вчера на нас напали трое, то могут быть и другие. И они могут поджидать нас именно в деревне.
   – Почему в деревне?
   – Фарри, ты проснулся? Тебя, случайно, по голове вчера не ударили? – Слов с досадой хлопнул рукой по колену. – Здесь на десять верст в любую сторону, от самой Стены, никакого другого жилья, кроме нашего и деревни! Где еще нас поджидать?
   – Во-первых, – немного помолчав, медленно произнес Фарри, – мы не знаем точно, охотится ли за нами еще кто-то. Мы вообще не знаем, охотились ли те трое именно за нами!
   – Нет, это обычные разбойники! – язвительно ответил Слов. – И напали они на нас ради шкур, припасенных дядей.
   При упоминании покойного Алмостера Бровина настроение братьев резко упало. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только пением птиц и жужжанием вездесущих насекомых.
   – Дядю надо похоронить, – тихо сказал Фарри.
   – Думаю, его тело сгорело в том пожаре… Но ты прав. Мы не можем оставить его просто так.
   – Значит, возвращаемся домой, – решил Фарри, – похороним дядю, а потом уже решим, что дальше.
   К дому ребята подбирались осторожно, словно к оленю на охоте. Ни одна ветка не треснула под их ногами, ни одна травинка не зашелестела. Для тех, кто всю жизнь провел в лесу, это было несложно, но мысль о том, что кто-то может поджидать их здесь, держала в постоянном напряжении и заставляла удвоить усилия. Глазам братьев открылось пепелище того, что еще вчера было их домом. Черная груда обугленных бревен, над которыми все еще поднимался дым, ничем не напоминала тот аккуратный домик, который вчера стоял здесь. И совсем дико смотрелись на этом фоне уцелевшие стол, вкопанный в землю перед домом, коптильня и небольшой сарайчик, стоявший чуть в стороне.
   – По-моему, никого нет, – прошептал Слов после нескольких минут, которые братья провели, лежа в кустах и наблюдая за пепелищем.
   – Пошли? – Фарри медленно поднялся и настороженно выставил перед собой меч.
   От пепелища до сих пор шел жар. Угли, присыпанные пеплом, все еще тлели, а дым, поднимающийся над ними, начал есть глаза, уже когда Фарри и Слов приблизились к остаткам дома на пять шагов. Какое-то время они продолжали озираться по сторонам.
   – Никого, – наконец сказал Фарри.
   Слов опустил меч и подошел к тому месту, где раньше находилась дверь. Где-то здесь, слева от двери, должны лежать останки Алмостера Бровина… Слов поднес руку к лежащему на самом верху здоровенному куску угля, в который превратилось одно из бревен. Слишком горячо, чтобы прикасаться голыми руками.
   – Посмотри в сарае, – сказал он брату. – Нужны длинные жерди, чтобы разворошить эти головешки.
   Фарри кивнул и убежал к сарайчику. Слов, кривясь от жара, присел на корточки.
   – Прости, дядя… – сказал он. Почему-то ничего больше, кроме этих слов, не приходило ему в голову. – Прости…
   – Вот, должно подойти. – Фарри вернулся быстро. В руках он держал две лопаты.
   Слов посмотрел на меч брата, небрежно заложенный за пояс.
   – Ножны нужны, – сказал он, кивнув на оружие. – А то отрежешь себе чего-нибудь ненароком.
   Братья принялись за работу. Вдвоем они поддели лопатами и откатили в сторону почти прогоревшее бревно, разбили другое, превратившееся в угли. Работали быстро, время от времени поглядывая на лес – не появится ли кто? После очередного взмаха лопаты в сторону откатился один из углей. У Фарри перехватило дыхание – на него смотрел пустыми глазницами покрытый черными наростами обуглившейся кожи обгоревший череп.
   – Дядя? – прошептал он.
   Желудок Фарри не выдержал. Он отвернулся, извергая на землю все съеденное вчера за ужином. Судя по звукам, Слов тоже не отличался сильным желудком.
   – Это… Это может быть, – вытирая рот, прокаркал Слов, – один из тех…
   Фарри немного пришел в себя и кивнул. Молча они снова взялись за лопаты. Слезы застилали глаза, заставляя мир вокруг расплываться. Жар от пепелища тут же иссушал эти слезы, а зола, поднятая в воздух, покрыла лица братьев грязной маской. Стиснув зубы, они продолжали работу до тех пор, пока не расчистили то место, где, как помнили, должен был лежать Алмостер Бровин, а у их ног не собралась куча обгоревших костей.
   – Хватит. – Тяжело дыша, Слов оперся на лопату и взглянул на солнце. – Давай теперь вон там могилу выкопаем.
   Еще около получаса ушло на то, чтобы выкопать яму. Неглубокую, всего лишь по колено. Аккуратно, словно боясь, что кости рассыплются от прикосновения, братья положили в нее останки и замерли, не зная, что делать дальше. Точнее – что сказать? Оба понимали, что надо произнести какую-то речь, но что говорят в таких случаях, ни один из братьев не знал.
   – Прощай, дядя, – наконец прошептал Фарри. – Мы…
   – Мы узнаем, кто стоит за всем этим, – твердо сказал Слов. – И отомстим.
   Когда на месте могилы образовался небольшой холмик, Слов отбросил лопату в сторону и, не говоря ни слова, пошел к сараю. Фарри непонимающе смотрел ему вслед. Брат вернулся быстро, неся в руках доску и нож, которым раньше они снимали шкуры с добытых животных.
   – Хочу вырезать имя дяди, – пояснил он.
   Фарри кивнул. Он молча наблюдал за работой брата. За тем, как на гладкой доске появляются буквы. «Алмостер Бровин Дормайл».
   Закончив похороны дяди, братья, после недолгого разговора, решили все же направиться в деревню. Фарри быстро собрал все, что, как он предполагал, понадобится в дороге. Пока он загружал мешки копченым мясом и рыбой, отбирал всякие полезные мелочи, уцелевшие в сарае, Слов смастерил из толстой веревки петли, в которых можно повесить мечи на пояс, – плохая замена ножнам, но не тащить же мечи в руках! К сожалению, луки братьев сгорели вместе с домом.
   Солнце уже повисло над горизонтом, когда братья покинули свой разоренный дом. Небольшая лодка, спрятанная в кустах, оставалась на своем месте. Путь пешком занял бы слишком много времени и отнял бы много сил. В этих краях, густо усеянных озерами, испещренных лабиринтом рек и болот, вообще мало кто ходил пешком на большие расстояния. Ведь гораздо удобнее, когда вода сама несет тебя туда, куда ты стремишься. В последний раз взглянув на родной берег, Слов отпихнул лодку, в которой уже сидел брат, ногой и запрыгнул в нее сам.
   – Думаю, не стоит долго в деревне задерживаться, – произнес через некоторое время Фарри.
   Слов молча кивнул, подправляя веслом курс. Мимо проплывал девственный лес, тянувший свои зеленые руки к самой воде. В переплетениях корней хором пели жабы.
   – Прикупим необходимое, – продолжил Фарри, – и отправляемся дальше. Думаю, лучше всего нам потом не останавливаться до самого Этвуда.
   – Не получится. Или ты знаешь дорогу до Этвуда?
   – Узнаем в деревне.
   – Если там кто-то ее знает, – согласился Слов. – Но ты прав. Этвуд должен быть большим городом, где мы сможем затеряться.
   – Затеряться? – Глаза Фарри загорелись. – Вот чего уж я делать не намерен! Или ты хочешь оставить все как есть?
   – Не собираюсь. Я хочу отомстить за дядю. И хочу вернуть то, что принадлежит нам по праву.
   – Хорошо бы еще знать, что и кому принадлежит по праву, – пробурчал Фарри. Его запал угас так же резко, как и появился. – Слушай, а что мы с наследством будем делать?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Ты у меня спрашиваешь? По-моему, Слов, это ты у нас всегда проявлял больше интереса к учебе. – Фарри достал из мешка свиток, спасенный от огня, и потряс им перед носом брата. – По этой бумаге, один из нас получает замок, город, села и рудники, а другой – две тысячи монет. Так кто из нас будет главой Дома Дормайл, а кто отправится в гвардию Бовкросов?
   – По закону майората наследство получает старший сын… – задумчиво произнес Слов.
   – Тут так и написано! – перебил его Фарри. – А кто из нас старший сын? Огонь проделал дыру в свитке как раз там, где были наши имена!
   – Мы родились в один день. – Слов отмахнулся от брата, тычущего ему свитком прямо под нос. – Но это не имеет значения. «В наследование вступает старшее чадо мужеского роду, без различия – родилось ли оно на год или на минуту ранее остальных. Ежели чадо, имеющее право на наследование, умрет до вступления в свои права или после, не имея своих наследников, то право наследования переходит к следующему по старшинству его брату».
   – Почему дядя никогда не говорил нам, кто из нас старше? – Фарри снова спрятал свиток в мешок.
   – Об этом мы уже не узнаем. Фарри, давай договоримся, что, независимо от того, кто из нас имеет право на это наследство, мы не будем из-за этого ссориться.
   – Слов, неужели ты думаешь, что я…
   – Мы остались вдвоем, Фарри. Понимаешь? – Слов взял брата за руку. – Ни одного родного человека, кроме друг друга, у нас нет.
   – Слов, я бы никогда не выступил против тебя, – голос Фарри прозвучал еле слышно, а на глазах выступили слезы, – даже если бы на кону стоял Великий Дом, со всеми его землями, вассалами и местом в Совете Домов.
   – Я тоже, – так же тихо произнес Слов.
   – Слушай, а что нам долго думать? – неожиданно весело сказал Фарри. – Давай просто договоримся, что поделим все пополам.
   – Майорат не делится, – покачал головой Слов, а потом тоже улыбнулся. – Но ведь управлять им можно и вместе.
   Какое-то время они плыли в полном молчании, размышляя каждый о своем.
   – Осталось только сообразить, – сказал вдруг Слов, – как доказать, что речь в свитке идет именно о нас.
   Этой ночью ни Фарри, ни Слов так и не смогли заснуть. Хотя ночевать в лесу им было не впервой, все вокруг казалось зловещим. Знакомые с самого детства деревья приобрели во тьме пугающие черты. Самые обычные звуки ночного леса заставляли вздрагивать. Что это? Какой-то зверек шуршит в кустах или подкрадывается убийца? Фарри при каждом звуке тревожно вскидывался, сжимая рукоять меча. Лишь убедившись, что опасности нет, он вновь опускался на расстеленный плащ. При этом Фарри замечал блеск глаз брата в угасающем свете углей костра. После всего этого стоит ли удивляться, что утро Слов и Фарри встретили с великим облегчением. Настроение их после ночи, наполненной кратковременным забытьем, прерывающимся тревогой, было скверным. Да и физически братья чувствовали себя разбитыми. Едва забрезжил рассвет, Фарри и Слов с радостью покинули место ночевки, продолжив свой путь.
   Для Фарри и Слова деревня всегда была просто деревней. Даже если она и имела какое-то название, в чем никто из них не был уверен, то братья его не знали. Здесь они бывали и раньше. Пусть Алмостер Бровин и нечасто появлялся в деревне, но всегда брал племянников с собой. Обычно они приезжали сюда, когда скапливалось достаточно шкур, чтобы загрузить лодку. Шкуры меняли на муку, крупы, гвозди, разный инструмент и прочее, что могло пригодиться в хозяйстве. А еще они приезжали сюда на праздники. Фарри и Слов всегда с нетерпением ждали этого. Музыка, танцы… Один раз, несколько лет назад, здесь оказался даже менестрель! Тогда, вспомнил Фарри, они раскрыв рот слушали сказания об Искателях, уходивших в горы Стены в поисках прохода, ведущего в иные земли, которые, они верили, существуют за пределами Чаши, о битвах и приключениях… Здесь у парней были не друзья – они слишком редко бывали в деревне, чтобы завести настоящую дружбу с кем-то из местных, – но знакомые, а когда Фарри и Слов повзрослели достаточно, чтобы обратить внимание на девушек, появились и симпатии.
   Когда за очередным поворотом показался небольшой дощатый причал, пальцем вонзившийся в полотно реки, Слов уверенно направил к нему лодку. Вот и первые дома – больше их собственного, сгоревшего, крытые шапками тростниковых крыш, пускающие в небо ленты дыма из труб. Причал жалобно скрипнул, когда Фарри выпрыгнул из лодки и стал привязывать ее к одной из опор.
   – Никак Фарри и Слов пожаловали? – зазвучал надтреснутый старческий голос, когда Фарри подал брату руку, чтобы помочь выбраться из лодки. – Здорово, ребята! Как там Алмостер?
   Рядом с причалом, спрятавшись за свисающими до самой воды ветвями дерева, сидел на чурбачке седой как лунь старик. Увидев братьев, он отложил в сторону удочку, вынул из беззубого рта трубку и, покряхтывая, встал.
   – Добрый день, господин Болвин. – Фарри помахал рукой в ответ. – Дядя…
   – Ему нездоровится, – быстро сказал Слов. – Послал вот нас кое-чего прикупить. А у вас тут как дела?
   – Нездоровится? – Старый Болвин покачал головой и пыхнул трубкой. – Годы, годы… Никто из нас не молодеет… Как могут быть дела у старика, ребята? Греюсь на солнышке да рыбу ужу.
   – А новости какие в деревне?
   – Да какие тут новости! – махнул рукой старик, усаживаясь обратно и снова беря в руки удочку. – Только неделю назад трое Искателей проходили, да и они не задержались.
   Фарри и Слов переглянулись.
   – Искатели? – осторожно спросил Фарри. – Трое?
   – Ну да! Знаете, есть такие дурни, которые все по Стене шарят – проход, видите ли, ищут. – Болвин мелко закивал. – Лазят по горам, лазят – а что в итоге? Сворачивают свои дурные бошки на скалах, и все!