Страница:
Алёна Белозерская
Смерть с пожеланием любви
© Белозерская А., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
* * *
Глава 1
Возвышенный и печальный вид монастыря на острове, куда направлялась Полина Матуа, завораживал и одновременно пугал. Каждый раз, когда она огибала мыс, за которым открывалась панорама на сверкающее серебром море, каменистые пляжи, мрачные зеленые деревья и огромный серый форт, на душе становилось тревожно. Продолжать путь к мосту, ведущему на остров, не хотелось. Монастырь, как и его окрестности, вызывал необъяснимый страх в груди и дрожь в теле путников, направляющихся в его стены, вне зависимости от того, с какой целью они хотят попасть внутрь. Казалось, он не способен был принять никого, кроме трудолюбивых и молчаливых мужчин в черных рясах, которые получили снисходительное разрешение остаться на его земле много веков назад. Все остальные вынуждены были мириться с ролью «залетных» персонажей, в общем, тех, которых не выгоняют, но от которых мечтают избавиться в короткие сроки.
Проезжая длинный узкий мост, Полина думала о том, что еще несколько лет назад между островом и материком ходил паром. Попасть в аббатство или уехать из него можно было лишь дважды в день, ранним утром и перед заходом солнца. Не успевшие на паром вынуждены были ждать следующего рейса на материке или же проводить ночь в аббатстве, если разрешал настоятель, либо у рыбаков в небольшой деревушке, жители которой поставляли монахам свежие морепродукты. Однако всегда оставалась возможность сбежать из монастыря вплавь или же на небольших лодках-галошах, что делали многие «нечистые на совесть братья», когда им хотелось вкусить мирской жизни, выпить вина в ближайшем баре и потрогать упругие задницы девиц, прислуживающих посетителям.
Ранее монахам, проживающим в аббатстве, категорически запрещалось пить. Говорили, что слуги Божьи, напиваясь, становились невыносимыми во всех смыслах этого слова. С кружкой хмельного напитка они превращались в отчаянных смельчаков, что делало их весьма опасными для населения, живущего в округе. Некоторые, особенно толстяки, чтобы почувствовать эффект алкоголя, вливали в себя по целому бочонку вина, теряя способность к передвижению. Поднять их было невозможно, поэтому они, пьяные, отсыпались прямо в таверне либо рядом с ней.
Теперь же в южной части острова зеленели виноградники, и монахи делали вино не только для себя, но и на продажу. К тому же на территории аббатства в начале прошлого столетия посадили цитрусовую рощу, и монахи научились делать изысканный апельсиновый ликер, за которым приезжали со всей Европы, готовили цукаты и другие сладости. Еще они держали ресторан, пользующийся большой популярностью у любителей морской кухни. В общем, проявляли себя опытными и успешными торговцами, которые полностью оплачивали свои нужды и при этом отчисляли приличную сумму от полученных доходов в церковную казну.
Управлял монастырем аббат Стефан – бизнесмен, психолог и монах в одном лице, очень колоритная фигура, вызывавшая одновременно страх, почтение и дружеские чувства. Аббат умел манипулировать. С холодным расчетом он заводил себе богатых «друзей», готовых с радостью пожертвовать слугам Божьим несколько сотен тысяч, своеобразную мзду за «золотой» билет в рай. Разумеется, столь щедрые подарки не гарантировали беспрепятственный вход в Царство Небесное, однако вселяли надежду на подобную возможность.
Монастырь был закрыт для обычных граждан, они могли им любоваться лишь со стороны материка или с огромной террасы ресторана, которым заведовали монахи, также находящегося за пределами острова, принадлежащего католической церкви. Можно сказать, что Полина относилась к числу тех избранных, у кого имелся пропуск в этот мир благочестия, ибо уже много лет ее связывали теплые отношения с настоятелем. Однако в это позднее утро она направлялась в монастырь не для душевной беседы или чтобы сделать очередной взнос в поддержку армии Господней. Цель визита была иной – встретить и отвезти в Париж клиентку компании «VIP-life concierge», одним из филиалов которой руководила Полина. Еще несколько десятков лет назад ни одну женщину не пустили бы в стены монастыря, однако правила изменились, когда настоятелем назначили Стефана, который взял на себя ответственность приглашать в свой дом того, кого пожелает. Если настоятель позволял войти в ворота, то пол и социальный статус оставались на материке, в аббатство входил просто гость. И тем не менее все знали, что этот гость богат и имеет высокий статус. Аббат Стефан выбирал в «друзья» только успешных и состоявшихся людей. Делал он это не потому, что был снобом, скорее оттого, что тяготел к людям сильным и успешным, которые могли быть полезными. Основными привлекательными чертами в этих людях являлись стойкий характер, богатый жизненный опыт и чувство юмора – три качества, наиболее ценимые аббатом. Он, кстати, очень походил на тех, кого принимал в стенах своего монастыря. Жесткий, непримиримый, ироничный, но всегда улыбающийся – Стефан выглядел и вел себя нетипично для монаха. Смирения в нем не ощущалось, зато от него исходила небывалая сила, подкрепленная веселостью, к тому же аббат находился довольно часто под хмельком.
Оказавшись на территории монастыря, Полина свернула к небольшой стоянке, где гости оставляли свои машины. Авто монахов находились в другой части аббатства, где она не была ни разу. Туда, в общем-то, никого не допускали, даже самых «важных и маститых». Закрытую зону называли «обителью тишины», она состояла из келий монахов, трапезной и маленькой капеллы. Все остальные здания, находящиеся на территории, были доступны для гостей. К ним относились огромная библиотека, пятиэтажный форт, превращенный в административный центр аббатства, храм, часовня и помещение, пользующееся особой любовью Стефана, – картинная галерея, которой позавидовал бы любой музей. Однако радость их созерцания была доступна лишь настоятелю, его гостям и монахам.
Монастырь был очень богат, поэтому не скупился на предметы искусства, говорящие о его могуществе, а также позволял Стефану окружать себя небывалой роскошью, о чем другие настоятели могли только мечтать. По монастырскому уставу старик должен был жить в молитвах и скромности, но, как оказалось, быть праведным монахом намного легче, если живот полон вкусной еды, в руке находится бокал превосходного вина, а глаза улыбаются от вида достатка и уюта. Такого можно достичь только благодаря серьезной финансовой поддержке, которую получало аббатство от друзей Стефана и собственно монахов, неустанно работающих на благоустройство своей жизни.
– Здравствуйте, мадам Матуа, – поздоровался с Полиной молодой мужчина с блестящими темно-русыми волосами.
Это был личный секретарь Стефана, пришедший, чтобы встретить гостью. Первые несколько минут высокий красавец с прекрасным телом заставлял пораженно всматриваться в него и гадать, что вынудило его стать монахом. Спустя время, так и не найдя ответа, неимоверными усилиями воли приходилось делать вид, будто не замечаешь его молодости и красоты, что выглядело нелепо и наигранно, так как молчаливое недоумение все еще оставалось в глазах.
– Здравствуйте, – поздоровалась Полина, подав руку, но тут же опустила ее, вспомнив, что монах не ответит на приветствие, так как не любит прикосновения. – Как поживаете, брат Сабин?
– Хорошо, – ответ был весьма сдержанным, что говорило о еще одном достоинстве секретаря – немногословности.
Сабин взмахнул рукой, указав на дорожку к клуатру[1], пройдя который можно было попасть в апартаменты настоятеля. Полина молча двинулась в указанном направлении, при этом бросила любопытный взгляд на фруктовый сад, где как муравьи трудились монахи, обрабатывая землю вокруг деревьев. Через неделю эта роща будет утопать в цветах, напитает воздух на острове цитрусовым благоуханием, заставляющим голову кружиться от счастья, а сердце замирать от восторга.
– Вы останетесь на обед? – услышала Полина вопрос.
– А вы хотели бы?
Сабин усмехнулся, видя, что женщина намеренно пытается «включить в нем самца». Ирония, промелькнувшая в его глазах, едва не заставила Полину покраснеть. От подобного конфуза спасла лишь многолетняя привычка контролировать эмоции. Зато она успела облиться потом, это напомнило о том, что Полина чувствует себя в стенах монастыря «не в своей тарелке». В особенности нервозность ощущалась в присутствии мужчин, с которыми нельзя было ни кокетничать, ни отпускать колкости, однако, будто нарочно, именно это хотелось делать больше всего.
– Не останусь. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы вещи мадам Пиоро перенесли в мою машину.
– Разумеется, – кивнул Сабин и протянул руку, в которую Полина тут же положила ключ от автомобиля. – Мадам и его преподобие ожидают вас на воздушной террасе.
Так называлось большое застекленное помещение с видом на зеленый виноградник и море, искрящееся в ярких весенних лучах. На воздушной террасе Стефан любил вести долгие вечерние беседы с гостями, развязывая им языки с помощью апельсинового ликера. Сама Полина не раз попадалась на эту уловку, когда, одурманенная сладким коварным напитком, выдавала тайны, в которых не хотелось признаваться ни одной живой душе. Однако, к счастью, за пределы комнаты разговоры не выходили, ибо аббат умел хранить секреты.
Друзей у Стефана было много. Интересным было и то, что он никогда не приглашал к себе двух приятелей одновременно. Войти в монастырь имели возможность только взрослые, самодостаточные мужчины и лишь несколько женщин. Одной из них была Полина, Стефан пользовался услугами компании, в которой она работала. Она знакомила аббата с интересными людьми, устраивала встречи между ним и теми, кто жаждал его общества, а также выполняла некоторые просьбы личного характера.
Второй женщиной, имеющей честь общаться с «искусным богословом», так называли Стефана, была Вера Пиоро, визит которой в данный момент уже подошел к концу. За этой дамой и приехала Полина, чтобы отвезти ее в Париж. Конечно, можно было прислать машину, но госпожа Пиоро попросила лично встретить ее, а так как она была особо уважаемой клиенткой, отказать Полина не решилась. Сначала она прилетела из Парижа в Марсель, оттуда на машине приехала в Канны, недалеко от которых и находился остров, где уже пять веков стояло аббатство. Теперь она намеревалась выпить чашку кофе со Стефаном и Верой, вернуться на машине в Марсель и уже к девяти вечера снова быть в Париже. Она очень надеялась, что планы не изменятся, так как одна мысль о том, чтобы провести ночь в месте, где полно «мужчин-не-мужчин», вызывала у нее нервную икоту.
Третьей дамой, которая пользовалась милостью аббата, была его мать, часто навещающая сына, несмотря на почтенный возраст, приближающийся к девяноста годам. Разумеется, Стефан приятельствовал и с другими женщинами, их, к слову, было немало, но ни одну из них он не приглашал в аббатство. Причин подобного поведения не объяснял, а Полина никогда не спрашивала о том, почему Стефан из всех женщин на земле выделяет только ее и Веру. Но если бы решилась на эту беседу, то узнала бы, что Стефан любил в Полине дочь, которую никогда не сможет иметь, а Веру он просто не воспринимал как женщину, настолько по-мужски сильным был характер госпожи Пиоро.
Проведя Полину на террасу, Сабин прикоснулся кончиками пальцев к ее плечу, однако тут же отнял руку, будто вспомнил, что не любит касаться кого-либо.
– Рад был видеть вас, мадам Матуа, – сказал он, распахнув двери на террасу. – Вы давно не приезжали…
– Хотите сказать, что соскучились?
– Скажем, мне не хватало ваших колкостей.
Сабин удивил Полину, протянув ладонь, демонстрируя готовность к рукопожатию. Столь несвойственная ему раскованность насторожила, Полина подозрительно прищурилась и, поджав губы, спросила:
– Вы больны? – Она вдруг рассмеялась. – Простите, – тут же извинилась за свое бестактное веселье.
– Матуа! – послышался радостный возглас, настолько громкий, будто загремела иерихонская труба.
Вера Пиоро называла Полину только по фамилии, считая, что она звучит намного красивее, чем имя.
– Вера!
Полина вошла в светлую комнату и сразу попала в крепкие объятия. Острый запах алкоголя, окруживший ее, быстро сказал о том, что аббат и известная российская бизнес-барышня зря время не теряли. Оба веселые, хихикают, как подростки, глазки блестят – вот он, итог двух опустошенных бутылок ликерчика, стоящих на подносе возле кожаного дивана. Аромат цитрусовых и ванили витал в воздухе, заставляя Полину с наслаждением принюхиваться. Помнится, в последний приезд она переоценила свои возможности и, не дождавшись окончания беседы, уснула на диване, на котором сейчас сидел Стефан.
– Ваше преподобие! Что случилось? – вместо приветствия воскликнула Полина, увидев, что правая нога аббата туго перебинтована.
– Оступился на лестнице. Зрение уже не то, – ответил аббат, со скорбью покачав головой. – Милостью Господа через две недели все заживет. Но мы не поздоровались. Добрый день, дорогая.
– Здравствуйте. – Полина присела рядом с аббатом и протянула руки, которые тот немедленно сжал в ладонях.
Она расстроенно улыбнулась, еще раз посмотрев на пострадавшую ногу, после перевела взгляд на белое лицо, и вся печаль немедленно исчезла. Стефан нисколько не переживал о вывихе, выглядел радостным и беззаботным. Однако когда Полина сказала, что собирается сегодня же вернуться в Париж, на лбу его появились тонкие недовольные морщинки, а губы сердито поджались.
– Стефан! – воскликнула Вера, что заставило Полину отвлечься от лица аббата и посмотреть на женщину, которая, весело смеясь, потянулась за пачкой сигарет. – Порой твой взгляд заставляет забыть о том, что ты живешь в целибате[2].
– Наличие сутаны не делает меня слепым, – усмехнулся Стефан, ловко нагнулся, подхватил со столика зажигалку и щелкнул ею.
– О да! Кем бы мужчины ни притворялись, их истинная сущность всегда лежит на поверхности. – Вера присела на мягкий подлокотник кресла и затянулась дымом.
Полина смутилась кокетливости, прозвучавшей в голосе, но еще больше удивилась тому, насколько плавно звучала речь Веры, словно французский, на котором шла беседа, был для нее родным. Каждое посещение Франции шлифовало произношение и совершенствовало грамматику. Пожалуй, вскоре в Вере сложно будет узнать русскую, ибо внешне она ничем не отличалась от француженки. Стильная одежда, минимум макияжа, сигарета в руке и ирония в глазах – типичная парижанка, не красавица, но вполне привлекательная. Сейчас Вера пребывала в спокойном расположении духа, что делало ее лицо очень милым, смеялась и беззастенчиво флиртовала. Подобное мирное настроение было результатом общения с аббатом, но, к сожалению, уже завтра этот положительный эффект закончится и она снова превратится в прежнюю Веру, злую и холодно-расчетливую. Она вновь вернется к роли жесткой дамы, от тяжелого взгляда которой идет дрожь по телу не только у женщин, но и у мужчин. Говорили, что такой суровой она была всегда, даже брак и рождение двух сыновей не смогли ее смягчить. К тому же со смертью мужа характер Веры еще больше ожесточился, в особенности после того, как ей пришлось стать у руля огромной компании, доставшейся в наследство. Вести бизнес помогал младший брат, однако основная нагрузка лежала на плечах вдовы. Сумасшедшее расписание, которое способен выдержать не каждый мужчина, закалило ее, однако сделало очень сильной и резкой. Деликатность и мягкость окончательно исчезли из характера, и все же они давали о себе знать дважды в год, когда Вера устраивала отпуск. Обычно в конце осени она оставляла управление компанией на младшего брата и на пять дней летела к океану. Второй отпуск всегда проводила на острове в аббатстве. Там, на океанских волнах Вера позволяла расслабиться телу, а здесь, рядом со Стефаном, напитывала душу энергией. Хотя, по мнению Полины, Стефан больше способствовал заполнению желудка алкоголем, чем мыслей – святостью. Но в любом случае десять дней в аббатстве делали Веру спокойной и уравновешенной, наполняли глаза светом, пусть и временно.
Восемь лет назад Вера обратилась в компанию Полины с просьбой организовать для нее отдых. Самой ей не хотелось тратить время на продумывание маршрута, поэтому известная московская бизнес-леди решила довериться профессионалам. При этом госпожа Пиоро выдвинула два противоречащих друг другу условия – уединение и хорошая компания. Потом появилось третье – полет к месту отдыха должен занимать не более четырех часов, так как она терпеть не могла длинные перелеты. Спустя еще день – никаких гор, ядреного воздуха, лыж и снега. К вечеру того же дня по телефону она высказала последнее пожелание, озадачившее все агентство, – полное отсутствие женщин в радиусе километра. Полина только начала свою работу в «VIP-life concierge», была еще неопытной и нерешительной, но именно она предложила отправить Веру к аббату Стефану. То, что Вера Пиоро не являлась католичкой, не имело никакого значения. Аббат Стефан не делил людей по вероисповеданию. Его больше интересовал их материальный достаток. Он вообще редко касался вопросов религии, считая бессмысленным говорить с «мирскими» о вещах, которые недоступны их пониманию. Зато Стефан обожал разговоры о машинах, кино, политике и бизнесе – обо всем, что было близко его гостям. Поэтому Вера имела большие шансы понравиться расчетливому и коварному Стефану, равно как и он ей. Тем не менее Полина опасалась этого знакомства, не будучи уверенной, примет ли требовательная госпожа Пиоро тот отдых, который она намеревалась ей предложить. Все опасения оказались напрасными, ибо Вера уже восьмую весну подряд принимала приглашение аббата погостить в его монастыре и много раз благодарила Полину за то, что способствовала их знакомству.
– Ваш французский, Вера, великолепен. – Полина в восхищении округлила глаза. – И вы выглядите потрясающе свежо.
– Спасибо, дорогая. Чудный местный воздух и общество интересного мужчины, – Вера похлопала Стефана по плечу, – сделали свое дело. Я полна сил и энергии.
– Надеюсь, этот мужчина к вам не приставал? – мягко поинтересовалась Полина, зная, что может позволить себе фривольность из-за особо теплых отношений со Стефаном.
Вера и аббат одновременно рассмеялись, оценив шутку, но ни один из них не ответил на заданный вопрос.
– Что ж, – Полина хлопнула себя по коленям и поднялась, – вы готовы?
– Нет, это неправильно! – возмутился Стефан и потянулся за тростью. – Я думал, вы останетесь на обед.
– А я думала, что успела надоесть тебе за эту неделю.
Вера скорчила смешную гримасу, что вызвало улыбку на губах у аббата, который, прихрамывая, приблизился к ней и заботливо погладил по плечу.
– Ты знаешь, что я всегда рад твоему обществу и грущу, когда ты уезжаешь. Поэтому возвращайся в любое время. Это и тебя касается, – Стефан повернулся к Полине. – Ты уже давно меня избегаешь, и я ничего не знаю о том, что происходит в твоей жизни. Как ты, мое дитя? Грешишь?
– Разумеется. Я пытаюсь жить, а не прячусь здесь, в месте, где можно приобщиться к святости.
Стефан, взмахнув пальцами, перекрестил Полину.
– Отпускаю тебе[3], – тихо произнес он, улыбаясь.
– Вовремя. Прошлая неделя выдалась особо грешной, – Полина подошла к аббату и виновато заглянула в глаза. – Обещаю, что приеду летом.
– Может, все-таки останетесь на обед? – с надеждой поинтересовался Стефан.
Полина повернулась к Вере, предоставляя ей решать, как поступить, но в душе молилась, чтобы она пожелала покинуть аббатство немедленно. Хотелось сбежать из этих стен, которые давили со всех сторон.
– Уезжаем, – ответила Вера, и Полина едва сдержала вздох облегчения. – Хочу обнять тебя, старый нытик.
– Действительно, твой французский великолепен, – усмехнулся Стефан. – И в этом я вижу свою заслугу. Наши беседы не прошли даром.
Объятия были долгими, как у молодоженов, которые не желают оторваться друг от друга. Наконец Вера отступила назад и пристально, словно старалась запомнить мельчайшие подробности лица, всмотрелась в друга.
– Буду скучать по тебе, – с тихой печалью в голосе произнесла она и быстро покинула воздушную террасу.
Полина в замешательстве посмотрела ей вслед.
– Вера чем-то взволнована? Что случилось между вами? Только не…
– Господь с тобой! – искренне возмутился Стефан. – Как подобное могло прийти в голову?
– Просто вы вели себя подозрительно. Нежничали, будто…
– Все, уходи. Иначе наговоришь еще больших нелепостей.
– Уже закончила. – Полина обняла старика за плечи и прижалась лбом к прохладной сутане.
– Солнышко, это ты ведешь себя странно, – Стефан ласково погладил ее по спине. – Ты в порядке? – И, услышав утвердительное мычание, продолжил задавать вопросы: – А Люк? У вас все хорошо?
– Да. Наверное.
– Прозвучало глупо. Ты несчастлива, девочка моя? Только не лги.
– Скорее неспокойна, – неопределенно ответила Полина, посчитав тему ее отношений с мужем несвоевременной. – Поговорим в другой раз.
– Когда?
– Я же сказала, что приеду к тебе летом.
– Лето длинное, а ты необязательная.
– Разве?! Я всегда держу свое слово. Ну, почти всегда.
– Приезжай, когда почувствуешь, что я тебе нужен. А теперь иди, – разрешил Стефан, с отеческой улыбкой наблюдая, как она стремительно выбежала в коридор.
Вера ожидала Полину на стоянке. Она сидела на низком бордюрчике, задумчиво курила, а по лицу ее блуждала легкая улыбка. Заметив Полину, она поднялась, отряхнула брюки и, как кошка, разминающаяся после пробуждения, потянулась.
– Эх, Матуа! Если бы ты знала, как я хочу трахаться!
От неожиданности услышанного Полина замерла и, откинув голову назад, громко рассмеялась.
– Последние десять дней думаю только о сексе. Никогда такого не было. Обычно я спокойно реагирую на этих мальчиков, – Вера указала пальцем на монахов, которые не обращали внимания на двух женщин, бесцеремонно разглядывающих их, и деловито занимались уборкой внутреннего дворика. – В этот раз я не могу оторвать от них взгляда. Представляю, что у них под рясами…
– Чем опоил вас Стефан?
– Думаешь, он добавляет в ликер афродизиак? От него у меня жжет между ног?!
– Слушая вас, начинаю сомневаться в безобидности этого пойла.
Признаться, впервые госпожа Пиоро вела себя столь откровенно и не вполне пристойно, и Полина не могла понять, как реагировать на услышанное.
– Все! Больше не думаю об этих херувимах, – Вера прикрыла глаза, но тут же встрепенулась и вытянула руку. – Сабин передал ключ от машины и несколько бутылочек ликера в подарок от аббата.
– Отблагодарю его, когда приеду в следующий раз. Едем?
– Едем, – кивнула Вера. – Давно хотела спросить: как ты познакомилась со Стефаном?
– Он друг Марка, отца моих братьев.
– Знаешь, а я знакома с этим хитрым евреем, – Вера села в «Мерседес», пристегнулась и посмотрела на изящный профиль своей спутницы. – Как твоя мать могла его упустить?
– Некорректный вопрос. Но мне самой любопытно, почему мама оставила такого интересного мужчину, как Марк. Однако, если бы этого не случилось, она не вышла бы замуж за моего отца. А значит, не было бы меня и сестры.
– Твой отец мой конкурент в бизнесе. И несмотря на то что его компания не может сравниться с моей по масштабам, он доставляет мне немало хлопот.
– Что же из этого следует? – Полина вытянула шею вперед и сосредоточенно облизала губы, с осторожностью проезжая через ворота.
– Ничего. Хотела сказать, что он хороший управленец.
– Папа собирается отойти от дел и передать фирму сестре, – беззаботно обронила Полина. – Тем более что Катя уже давно ему помогает, в курсе всех дел…
– Но ты ведь старшая! Почему не тебе? – В голосе Веры послышалось искреннее недоумение, и это заставило Полину улыбнуться. – Не скалься! Ты поняла, что я имела в виду.
– Что отец «кинул» меня?
– Мой младший сын именно так охарактеризовал бы ситуацию, если бы я назначила его управляющим вместо Виталия.
– Виталий – ваш старший сын? – Полина проехала мост и свернула на дорогу, ведущую к Каннам. – А младшего зовут Яном?
– Верно, – Вера вгляделась в море, покрытое мелкой тревожной рябью. – Сколько километров до Марселя?
– Двести шестьдесят. Почему вы отказались лететь из Канн? – Полина вдруг беспокойно задвигалась на сиденье. – Не хочу показаться глупой, но мне кажется, что вы тянете время, не желая возвращаться в Москву.
– А если я скажу, что мне приятно твое общество? – хитро прищурилась Вера. – Не поверишь?
– Нет.
– И правильно сделаешь. – Она снова потянулась за сигаретой. – Куришь?
Проезжая длинный узкий мост, Полина думала о том, что еще несколько лет назад между островом и материком ходил паром. Попасть в аббатство или уехать из него можно было лишь дважды в день, ранним утром и перед заходом солнца. Не успевшие на паром вынуждены были ждать следующего рейса на материке или же проводить ночь в аббатстве, если разрешал настоятель, либо у рыбаков в небольшой деревушке, жители которой поставляли монахам свежие морепродукты. Однако всегда оставалась возможность сбежать из монастыря вплавь или же на небольших лодках-галошах, что делали многие «нечистые на совесть братья», когда им хотелось вкусить мирской жизни, выпить вина в ближайшем баре и потрогать упругие задницы девиц, прислуживающих посетителям.
Ранее монахам, проживающим в аббатстве, категорически запрещалось пить. Говорили, что слуги Божьи, напиваясь, становились невыносимыми во всех смыслах этого слова. С кружкой хмельного напитка они превращались в отчаянных смельчаков, что делало их весьма опасными для населения, живущего в округе. Некоторые, особенно толстяки, чтобы почувствовать эффект алкоголя, вливали в себя по целому бочонку вина, теряя способность к передвижению. Поднять их было невозможно, поэтому они, пьяные, отсыпались прямо в таверне либо рядом с ней.
Теперь же в южной части острова зеленели виноградники, и монахи делали вино не только для себя, но и на продажу. К тому же на территории аббатства в начале прошлого столетия посадили цитрусовую рощу, и монахи научились делать изысканный апельсиновый ликер, за которым приезжали со всей Европы, готовили цукаты и другие сладости. Еще они держали ресторан, пользующийся большой популярностью у любителей морской кухни. В общем, проявляли себя опытными и успешными торговцами, которые полностью оплачивали свои нужды и при этом отчисляли приличную сумму от полученных доходов в церковную казну.
Управлял монастырем аббат Стефан – бизнесмен, психолог и монах в одном лице, очень колоритная фигура, вызывавшая одновременно страх, почтение и дружеские чувства. Аббат умел манипулировать. С холодным расчетом он заводил себе богатых «друзей», готовых с радостью пожертвовать слугам Божьим несколько сотен тысяч, своеобразную мзду за «золотой» билет в рай. Разумеется, столь щедрые подарки не гарантировали беспрепятственный вход в Царство Небесное, однако вселяли надежду на подобную возможность.
Монастырь был закрыт для обычных граждан, они могли им любоваться лишь со стороны материка или с огромной террасы ресторана, которым заведовали монахи, также находящегося за пределами острова, принадлежащего католической церкви. Можно сказать, что Полина относилась к числу тех избранных, у кого имелся пропуск в этот мир благочестия, ибо уже много лет ее связывали теплые отношения с настоятелем. Однако в это позднее утро она направлялась в монастырь не для душевной беседы или чтобы сделать очередной взнос в поддержку армии Господней. Цель визита была иной – встретить и отвезти в Париж клиентку компании «VIP-life concierge», одним из филиалов которой руководила Полина. Еще несколько десятков лет назад ни одну женщину не пустили бы в стены монастыря, однако правила изменились, когда настоятелем назначили Стефана, который взял на себя ответственность приглашать в свой дом того, кого пожелает. Если настоятель позволял войти в ворота, то пол и социальный статус оставались на материке, в аббатство входил просто гость. И тем не менее все знали, что этот гость богат и имеет высокий статус. Аббат Стефан выбирал в «друзья» только успешных и состоявшихся людей. Делал он это не потому, что был снобом, скорее оттого, что тяготел к людям сильным и успешным, которые могли быть полезными. Основными привлекательными чертами в этих людях являлись стойкий характер, богатый жизненный опыт и чувство юмора – три качества, наиболее ценимые аббатом. Он, кстати, очень походил на тех, кого принимал в стенах своего монастыря. Жесткий, непримиримый, ироничный, но всегда улыбающийся – Стефан выглядел и вел себя нетипично для монаха. Смирения в нем не ощущалось, зато от него исходила небывалая сила, подкрепленная веселостью, к тому же аббат находился довольно часто под хмельком.
Оказавшись на территории монастыря, Полина свернула к небольшой стоянке, где гости оставляли свои машины. Авто монахов находились в другой части аббатства, где она не была ни разу. Туда, в общем-то, никого не допускали, даже самых «важных и маститых». Закрытую зону называли «обителью тишины», она состояла из келий монахов, трапезной и маленькой капеллы. Все остальные здания, находящиеся на территории, были доступны для гостей. К ним относились огромная библиотека, пятиэтажный форт, превращенный в административный центр аббатства, храм, часовня и помещение, пользующееся особой любовью Стефана, – картинная галерея, которой позавидовал бы любой музей. Однако радость их созерцания была доступна лишь настоятелю, его гостям и монахам.
Монастырь был очень богат, поэтому не скупился на предметы искусства, говорящие о его могуществе, а также позволял Стефану окружать себя небывалой роскошью, о чем другие настоятели могли только мечтать. По монастырскому уставу старик должен был жить в молитвах и скромности, но, как оказалось, быть праведным монахом намного легче, если живот полон вкусной еды, в руке находится бокал превосходного вина, а глаза улыбаются от вида достатка и уюта. Такого можно достичь только благодаря серьезной финансовой поддержке, которую получало аббатство от друзей Стефана и собственно монахов, неустанно работающих на благоустройство своей жизни.
– Здравствуйте, мадам Матуа, – поздоровался с Полиной молодой мужчина с блестящими темно-русыми волосами.
Это был личный секретарь Стефана, пришедший, чтобы встретить гостью. Первые несколько минут высокий красавец с прекрасным телом заставлял пораженно всматриваться в него и гадать, что вынудило его стать монахом. Спустя время, так и не найдя ответа, неимоверными усилиями воли приходилось делать вид, будто не замечаешь его молодости и красоты, что выглядело нелепо и наигранно, так как молчаливое недоумение все еще оставалось в глазах.
– Здравствуйте, – поздоровалась Полина, подав руку, но тут же опустила ее, вспомнив, что монах не ответит на приветствие, так как не любит прикосновения. – Как поживаете, брат Сабин?
– Хорошо, – ответ был весьма сдержанным, что говорило о еще одном достоинстве секретаря – немногословности.
Сабин взмахнул рукой, указав на дорожку к клуатру[1], пройдя который можно было попасть в апартаменты настоятеля. Полина молча двинулась в указанном направлении, при этом бросила любопытный взгляд на фруктовый сад, где как муравьи трудились монахи, обрабатывая землю вокруг деревьев. Через неделю эта роща будет утопать в цветах, напитает воздух на острове цитрусовым благоуханием, заставляющим голову кружиться от счастья, а сердце замирать от восторга.
– Вы останетесь на обед? – услышала Полина вопрос.
– А вы хотели бы?
Сабин усмехнулся, видя, что женщина намеренно пытается «включить в нем самца». Ирония, промелькнувшая в его глазах, едва не заставила Полину покраснеть. От подобного конфуза спасла лишь многолетняя привычка контролировать эмоции. Зато она успела облиться потом, это напомнило о том, что Полина чувствует себя в стенах монастыря «не в своей тарелке». В особенности нервозность ощущалась в присутствии мужчин, с которыми нельзя было ни кокетничать, ни отпускать колкости, однако, будто нарочно, именно это хотелось делать больше всего.
– Не останусь. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы вещи мадам Пиоро перенесли в мою машину.
– Разумеется, – кивнул Сабин и протянул руку, в которую Полина тут же положила ключ от автомобиля. – Мадам и его преподобие ожидают вас на воздушной террасе.
Так называлось большое застекленное помещение с видом на зеленый виноградник и море, искрящееся в ярких весенних лучах. На воздушной террасе Стефан любил вести долгие вечерние беседы с гостями, развязывая им языки с помощью апельсинового ликера. Сама Полина не раз попадалась на эту уловку, когда, одурманенная сладким коварным напитком, выдавала тайны, в которых не хотелось признаваться ни одной живой душе. Однако, к счастью, за пределы комнаты разговоры не выходили, ибо аббат умел хранить секреты.
Друзей у Стефана было много. Интересным было и то, что он никогда не приглашал к себе двух приятелей одновременно. Войти в монастырь имели возможность только взрослые, самодостаточные мужчины и лишь несколько женщин. Одной из них была Полина, Стефан пользовался услугами компании, в которой она работала. Она знакомила аббата с интересными людьми, устраивала встречи между ним и теми, кто жаждал его общества, а также выполняла некоторые просьбы личного характера.
Второй женщиной, имеющей честь общаться с «искусным богословом», так называли Стефана, была Вера Пиоро, визит которой в данный момент уже подошел к концу. За этой дамой и приехала Полина, чтобы отвезти ее в Париж. Конечно, можно было прислать машину, но госпожа Пиоро попросила лично встретить ее, а так как она была особо уважаемой клиенткой, отказать Полина не решилась. Сначала она прилетела из Парижа в Марсель, оттуда на машине приехала в Канны, недалеко от которых и находился остров, где уже пять веков стояло аббатство. Теперь она намеревалась выпить чашку кофе со Стефаном и Верой, вернуться на машине в Марсель и уже к девяти вечера снова быть в Париже. Она очень надеялась, что планы не изменятся, так как одна мысль о том, чтобы провести ночь в месте, где полно «мужчин-не-мужчин», вызывала у нее нервную икоту.
Третьей дамой, которая пользовалась милостью аббата, была его мать, часто навещающая сына, несмотря на почтенный возраст, приближающийся к девяноста годам. Разумеется, Стефан приятельствовал и с другими женщинами, их, к слову, было немало, но ни одну из них он не приглашал в аббатство. Причин подобного поведения не объяснял, а Полина никогда не спрашивала о том, почему Стефан из всех женщин на земле выделяет только ее и Веру. Но если бы решилась на эту беседу, то узнала бы, что Стефан любил в Полине дочь, которую никогда не сможет иметь, а Веру он просто не воспринимал как женщину, настолько по-мужски сильным был характер госпожи Пиоро.
Проведя Полину на террасу, Сабин прикоснулся кончиками пальцев к ее плечу, однако тут же отнял руку, будто вспомнил, что не любит касаться кого-либо.
– Рад был видеть вас, мадам Матуа, – сказал он, распахнув двери на террасу. – Вы давно не приезжали…
– Хотите сказать, что соскучились?
– Скажем, мне не хватало ваших колкостей.
Сабин удивил Полину, протянув ладонь, демонстрируя готовность к рукопожатию. Столь несвойственная ему раскованность насторожила, Полина подозрительно прищурилась и, поджав губы, спросила:
– Вы больны? – Она вдруг рассмеялась. – Простите, – тут же извинилась за свое бестактное веселье.
– Матуа! – послышался радостный возглас, настолько громкий, будто загремела иерихонская труба.
Вера Пиоро называла Полину только по фамилии, считая, что она звучит намного красивее, чем имя.
– Вера!
Полина вошла в светлую комнату и сразу попала в крепкие объятия. Острый запах алкоголя, окруживший ее, быстро сказал о том, что аббат и известная российская бизнес-барышня зря время не теряли. Оба веселые, хихикают, как подростки, глазки блестят – вот он, итог двух опустошенных бутылок ликерчика, стоящих на подносе возле кожаного дивана. Аромат цитрусовых и ванили витал в воздухе, заставляя Полину с наслаждением принюхиваться. Помнится, в последний приезд она переоценила свои возможности и, не дождавшись окончания беседы, уснула на диване, на котором сейчас сидел Стефан.
– Ваше преподобие! Что случилось? – вместо приветствия воскликнула Полина, увидев, что правая нога аббата туго перебинтована.
– Оступился на лестнице. Зрение уже не то, – ответил аббат, со скорбью покачав головой. – Милостью Господа через две недели все заживет. Но мы не поздоровались. Добрый день, дорогая.
– Здравствуйте. – Полина присела рядом с аббатом и протянула руки, которые тот немедленно сжал в ладонях.
Она расстроенно улыбнулась, еще раз посмотрев на пострадавшую ногу, после перевела взгляд на белое лицо, и вся печаль немедленно исчезла. Стефан нисколько не переживал о вывихе, выглядел радостным и беззаботным. Однако когда Полина сказала, что собирается сегодня же вернуться в Париж, на лбу его появились тонкие недовольные морщинки, а губы сердито поджались.
– Стефан! – воскликнула Вера, что заставило Полину отвлечься от лица аббата и посмотреть на женщину, которая, весело смеясь, потянулась за пачкой сигарет. – Порой твой взгляд заставляет забыть о том, что ты живешь в целибате[2].
– Наличие сутаны не делает меня слепым, – усмехнулся Стефан, ловко нагнулся, подхватил со столика зажигалку и щелкнул ею.
– О да! Кем бы мужчины ни притворялись, их истинная сущность всегда лежит на поверхности. – Вера присела на мягкий подлокотник кресла и затянулась дымом.
Полина смутилась кокетливости, прозвучавшей в голосе, но еще больше удивилась тому, насколько плавно звучала речь Веры, словно французский, на котором шла беседа, был для нее родным. Каждое посещение Франции шлифовало произношение и совершенствовало грамматику. Пожалуй, вскоре в Вере сложно будет узнать русскую, ибо внешне она ничем не отличалась от француженки. Стильная одежда, минимум макияжа, сигарета в руке и ирония в глазах – типичная парижанка, не красавица, но вполне привлекательная. Сейчас Вера пребывала в спокойном расположении духа, что делало ее лицо очень милым, смеялась и беззастенчиво флиртовала. Подобное мирное настроение было результатом общения с аббатом, но, к сожалению, уже завтра этот положительный эффект закончится и она снова превратится в прежнюю Веру, злую и холодно-расчетливую. Она вновь вернется к роли жесткой дамы, от тяжелого взгляда которой идет дрожь по телу не только у женщин, но и у мужчин. Говорили, что такой суровой она была всегда, даже брак и рождение двух сыновей не смогли ее смягчить. К тому же со смертью мужа характер Веры еще больше ожесточился, в особенности после того, как ей пришлось стать у руля огромной компании, доставшейся в наследство. Вести бизнес помогал младший брат, однако основная нагрузка лежала на плечах вдовы. Сумасшедшее расписание, которое способен выдержать не каждый мужчина, закалило ее, однако сделало очень сильной и резкой. Деликатность и мягкость окончательно исчезли из характера, и все же они давали о себе знать дважды в год, когда Вера устраивала отпуск. Обычно в конце осени она оставляла управление компанией на младшего брата и на пять дней летела к океану. Второй отпуск всегда проводила на острове в аббатстве. Там, на океанских волнах Вера позволяла расслабиться телу, а здесь, рядом со Стефаном, напитывала душу энергией. Хотя, по мнению Полины, Стефан больше способствовал заполнению желудка алкоголем, чем мыслей – святостью. Но в любом случае десять дней в аббатстве делали Веру спокойной и уравновешенной, наполняли глаза светом, пусть и временно.
Восемь лет назад Вера обратилась в компанию Полины с просьбой организовать для нее отдых. Самой ей не хотелось тратить время на продумывание маршрута, поэтому известная московская бизнес-леди решила довериться профессионалам. При этом госпожа Пиоро выдвинула два противоречащих друг другу условия – уединение и хорошая компания. Потом появилось третье – полет к месту отдыха должен занимать не более четырех часов, так как она терпеть не могла длинные перелеты. Спустя еще день – никаких гор, ядреного воздуха, лыж и снега. К вечеру того же дня по телефону она высказала последнее пожелание, озадачившее все агентство, – полное отсутствие женщин в радиусе километра. Полина только начала свою работу в «VIP-life concierge», была еще неопытной и нерешительной, но именно она предложила отправить Веру к аббату Стефану. То, что Вера Пиоро не являлась католичкой, не имело никакого значения. Аббат Стефан не делил людей по вероисповеданию. Его больше интересовал их материальный достаток. Он вообще редко касался вопросов религии, считая бессмысленным говорить с «мирскими» о вещах, которые недоступны их пониманию. Зато Стефан обожал разговоры о машинах, кино, политике и бизнесе – обо всем, что было близко его гостям. Поэтому Вера имела большие шансы понравиться расчетливому и коварному Стефану, равно как и он ей. Тем не менее Полина опасалась этого знакомства, не будучи уверенной, примет ли требовательная госпожа Пиоро тот отдых, который она намеревалась ей предложить. Все опасения оказались напрасными, ибо Вера уже восьмую весну подряд принимала приглашение аббата погостить в его монастыре и много раз благодарила Полину за то, что способствовала их знакомству.
– Ваш французский, Вера, великолепен. – Полина в восхищении округлила глаза. – И вы выглядите потрясающе свежо.
– Спасибо, дорогая. Чудный местный воздух и общество интересного мужчины, – Вера похлопала Стефана по плечу, – сделали свое дело. Я полна сил и энергии.
– Надеюсь, этот мужчина к вам не приставал? – мягко поинтересовалась Полина, зная, что может позволить себе фривольность из-за особо теплых отношений со Стефаном.
Вера и аббат одновременно рассмеялись, оценив шутку, но ни один из них не ответил на заданный вопрос.
– Что ж, – Полина хлопнула себя по коленям и поднялась, – вы готовы?
– Нет, это неправильно! – возмутился Стефан и потянулся за тростью. – Я думал, вы останетесь на обед.
– А я думала, что успела надоесть тебе за эту неделю.
Вера скорчила смешную гримасу, что вызвало улыбку на губах у аббата, который, прихрамывая, приблизился к ней и заботливо погладил по плечу.
– Ты знаешь, что я всегда рад твоему обществу и грущу, когда ты уезжаешь. Поэтому возвращайся в любое время. Это и тебя касается, – Стефан повернулся к Полине. – Ты уже давно меня избегаешь, и я ничего не знаю о том, что происходит в твоей жизни. Как ты, мое дитя? Грешишь?
– Разумеется. Я пытаюсь жить, а не прячусь здесь, в месте, где можно приобщиться к святости.
Стефан, взмахнув пальцами, перекрестил Полину.
– Отпускаю тебе[3], – тихо произнес он, улыбаясь.
– Вовремя. Прошлая неделя выдалась особо грешной, – Полина подошла к аббату и виновато заглянула в глаза. – Обещаю, что приеду летом.
– Может, все-таки останетесь на обед? – с надеждой поинтересовался Стефан.
Полина повернулась к Вере, предоставляя ей решать, как поступить, но в душе молилась, чтобы она пожелала покинуть аббатство немедленно. Хотелось сбежать из этих стен, которые давили со всех сторон.
– Уезжаем, – ответила Вера, и Полина едва сдержала вздох облегчения. – Хочу обнять тебя, старый нытик.
– Действительно, твой французский великолепен, – усмехнулся Стефан. – И в этом я вижу свою заслугу. Наши беседы не прошли даром.
Объятия были долгими, как у молодоженов, которые не желают оторваться друг от друга. Наконец Вера отступила назад и пристально, словно старалась запомнить мельчайшие подробности лица, всмотрелась в друга.
– Буду скучать по тебе, – с тихой печалью в голосе произнесла она и быстро покинула воздушную террасу.
Полина в замешательстве посмотрела ей вслед.
– Вера чем-то взволнована? Что случилось между вами? Только не…
– Господь с тобой! – искренне возмутился Стефан. – Как подобное могло прийти в голову?
– Просто вы вели себя подозрительно. Нежничали, будто…
– Все, уходи. Иначе наговоришь еще больших нелепостей.
– Уже закончила. – Полина обняла старика за плечи и прижалась лбом к прохладной сутане.
– Солнышко, это ты ведешь себя странно, – Стефан ласково погладил ее по спине. – Ты в порядке? – И, услышав утвердительное мычание, продолжил задавать вопросы: – А Люк? У вас все хорошо?
– Да. Наверное.
– Прозвучало глупо. Ты несчастлива, девочка моя? Только не лги.
– Скорее неспокойна, – неопределенно ответила Полина, посчитав тему ее отношений с мужем несвоевременной. – Поговорим в другой раз.
– Когда?
– Я же сказала, что приеду к тебе летом.
– Лето длинное, а ты необязательная.
– Разве?! Я всегда держу свое слово. Ну, почти всегда.
– Приезжай, когда почувствуешь, что я тебе нужен. А теперь иди, – разрешил Стефан, с отеческой улыбкой наблюдая, как она стремительно выбежала в коридор.
Вера ожидала Полину на стоянке. Она сидела на низком бордюрчике, задумчиво курила, а по лицу ее блуждала легкая улыбка. Заметив Полину, она поднялась, отряхнула брюки и, как кошка, разминающаяся после пробуждения, потянулась.
– Эх, Матуа! Если бы ты знала, как я хочу трахаться!
От неожиданности услышанного Полина замерла и, откинув голову назад, громко рассмеялась.
– Последние десять дней думаю только о сексе. Никогда такого не было. Обычно я спокойно реагирую на этих мальчиков, – Вера указала пальцем на монахов, которые не обращали внимания на двух женщин, бесцеремонно разглядывающих их, и деловито занимались уборкой внутреннего дворика. – В этот раз я не могу оторвать от них взгляда. Представляю, что у них под рясами…
– Чем опоил вас Стефан?
– Думаешь, он добавляет в ликер афродизиак? От него у меня жжет между ног?!
– Слушая вас, начинаю сомневаться в безобидности этого пойла.
Признаться, впервые госпожа Пиоро вела себя столь откровенно и не вполне пристойно, и Полина не могла понять, как реагировать на услышанное.
– Все! Больше не думаю об этих херувимах, – Вера прикрыла глаза, но тут же встрепенулась и вытянула руку. – Сабин передал ключ от машины и несколько бутылочек ликера в подарок от аббата.
– Отблагодарю его, когда приеду в следующий раз. Едем?
– Едем, – кивнула Вера. – Давно хотела спросить: как ты познакомилась со Стефаном?
– Он друг Марка, отца моих братьев.
– Знаешь, а я знакома с этим хитрым евреем, – Вера села в «Мерседес», пристегнулась и посмотрела на изящный профиль своей спутницы. – Как твоя мать могла его упустить?
– Некорректный вопрос. Но мне самой любопытно, почему мама оставила такого интересного мужчину, как Марк. Однако, если бы этого не случилось, она не вышла бы замуж за моего отца. А значит, не было бы меня и сестры.
– Твой отец мой конкурент в бизнесе. И несмотря на то что его компания не может сравниться с моей по масштабам, он доставляет мне немало хлопот.
– Что же из этого следует? – Полина вытянула шею вперед и сосредоточенно облизала губы, с осторожностью проезжая через ворота.
– Ничего. Хотела сказать, что он хороший управленец.
– Папа собирается отойти от дел и передать фирму сестре, – беззаботно обронила Полина. – Тем более что Катя уже давно ему помогает, в курсе всех дел…
– Но ты ведь старшая! Почему не тебе? – В голосе Веры послышалось искреннее недоумение, и это заставило Полину улыбнуться. – Не скалься! Ты поняла, что я имела в виду.
– Что отец «кинул» меня?
– Мой младший сын именно так охарактеризовал бы ситуацию, если бы я назначила его управляющим вместо Виталия.
– Виталий – ваш старший сын? – Полина проехала мост и свернула на дорогу, ведущую к Каннам. – А младшего зовут Яном?
– Верно, – Вера вгляделась в море, покрытое мелкой тревожной рябью. – Сколько километров до Марселя?
– Двести шестьдесят. Почему вы отказались лететь из Канн? – Полина вдруг беспокойно задвигалась на сиденье. – Не хочу показаться глупой, но мне кажется, что вы тянете время, не желая возвращаться в Москву.
– А если я скажу, что мне приятно твое общество? – хитро прищурилась Вера. – Не поверишь?
– Нет.
– И правильно сделаешь. – Она снова потянулась за сигаретой. – Куришь?