Алешина Светлана. Алиби второго сорта

   Степаныч сокрушенно покачал головой, бормоча что-то себе под нос. В этот момент у Ларисы запищал мобильник.

Глава 2

   Звонил, как ни странно, Олег Карташов. Причем интонации его голоса были весьма задорными.
   – Ну что, ты уже в курсе, я думаю? – спросил он, не тратя время на приветствия.
   – В курсе чего? – удивилась Лариса.
   – Ну, что грохнули некоего… – Карташов сделал небольшую паузу, – Солодова Виктора Васильевича.
   Котова оторопела. Интересно, как это возможно – как Олег смог связать ее и совершенное убийство. Но она взяла себя в руки и ответила:
   – Как это ни странно, да.
   – Да ничего странного я не вижу, – издевательски ответствовал Карташов, и тут Лариса поняла, что подполковник, скажем так, нетрезв.
   Интонации выдавали его, ко всему прочему фоном слышались какие-то голоса, бодряческий мужской смех и позвякивание посуды.
   – Ты что, отмечаешь профессиональный праздник? – пошутила Котова. – Так еще целый месяц впереди – начало октября.
   – Я отмечаю День учителя, – хохотнул Карташов.
   – Тебя что, уволили из милиции?
   – Нет, пока еще… – продолжал веселиться Олег. – Скорее всего я уйду сам. А День учителя отмечаю потому, что меня пригласили читать лекции в школе милиции.
   – Поздравляю! Имея такого профессора, наши менты скоро будут настоящими профи, – не удержалась от иронии Лариса.
   Карташов не нашелся что ответить. Он замолк, потом шумно выдохнул в трубку, откашлялся и вдруг заорал куда-то мимо трубки:
   – Да прекратите вы, что ли, так орать! Разговаривать невозможно!
   Голоса чуть поутихли, и хорошо поставленный баритон – Лариса узнала голос одного из карташовских подчиненных, дубоватого лейтенанта Гунина – зычно рявкнул: «Есть, товарищ подполковник!»
   – Олег, а откуда ты узнал…
   – Э-э-э! – не дал договорить Ларисе Карташов. – Сопоставление фактов есть первейшая задача любого мента. Если у тебя есть свободное время, ты можешь присоединиться к нашему шалашу. Подъезжай прямо сейчас. Может быть, даже мы выпьем не все виски.
   – Виски? – изумилась Лариса. – Откуда?
   – Э-э-э! – снова загудела трубка. – Слишком много вопросов для телефонного разговора!
   – Ладно, еду, – коротко резюмировала Котова и отключила связь.
   Тут же она мысленно начала анализировать. Удивляться особо было нечему – в убойном отделе, в коем служил Карташов, уже должны были знать о случившемся. А позвонил Олег и спросил Ларису о том, в курсе ли она дела, просто потому, что у него хорошее настроение и потому, что весь отдел пьет невесть откуда взявшееся виски. А Котову он вычислил потому, что слишком уже много было в городе дел об убийстве, в которые Лариса так или иначе влезала – по просьбе ли знакомых, по желанию заказчика, либо просто по случайности.
   – Кто там? – хмуро спросил Степаныч, почесывая голову и мрачно косясь в сторону комнаты, где продолжались «бабские базары». – Надеюсь, это не из ресторана. А то мы с вами оба там отсутствуем…
   Администратор шумно выдохнул.
   – Нет, нет, Степаныч, успокойся, я думаю, что сегодня разберутся без нас, – сказала Лариса.
   – Ну-ну… – так же мрачно произнес Городов, и было непонятно, соглашается он с Ларисой или же таким образом предупреждает начальницу о том, что если так относиться к работе, то можно на неприятности нарваться.
   Однако решала в конечном итоге Лариса, да и ехать сейчас кому-либо из них в ресторан вряд ли имело смысл – рабочий день был почти на исходе, а вечером ресторан функционировал в принципе на «автопилоте». Главными в это время были начальник охраны и шеф-повар – эти лица вполне держали «Чайку» на крыле. Поэтому Котова пропустила слова администратора мимо ушей и лишь бросила:
   – Я сейчас в милицию, все там узнаю, потом тебе позвоню.
   – Давайте. – Голос Городова вполне соответствовал его мрачному настроению. Фортуна снова поворачивалась к нему спиной.

* * *

   А отдел гулял. Оказывается, виски появилось здесь потому, что менты накрыли какой-то притон, откуда и изъяли целую коробку спиртного. Хозяин решил таким образом откупиться от стражей порядка. Был он, собственно говоря, уже не у дел, порой выдавал милиции нужную информацию, поэтому Карташов дал команду дар принять, хозяина притона отпустить, а реквизированное добро пустить по прямому назначению. Насчет Дня учителя Олег Валерьянович не соврал – ему предложили перейти на работу в школу милиции и даже положили неплохую зарплату. Карташов раздумывал, но отказываться от работы в ГУВД пока не хотел – уйдешь, а потом на то же место не вернешься. Вот и решил пока совмещать. Первая лекция состоялась у него вчера и вроде бы прошла без сучка без задоринки. Почин Карташова-преподавателя и стал поводом для того, чтобы трофейный ящик с традиционным шотландским напитком был вскрыт сегодня, в начале октября, а не в середине ноября, когда во всех милицейских управлениях и отделах страны спиртное льется рекой по причине профессионального праздника.
   – Я желаю вам, товарищ подполковник, чтобы ваши студенты ходили по струночке, как ходим мы, – браво говорил раскрасневшийся бравый служака Гунин.
   – А куда денутся, – добродушно отвечал Олег Валерьянович, вальяжно откинувшись на стуле, расстегнув рубашку и ослабив галстук.
   Именно в таком виде и застала его Лариса, стук которой в дверь никто из-за звукового фона, который создал Гунин, не услышал. А порядком набравшийся Карташов, который, согласно табели о рангах, восседал в торце стола, лениво махнул рукой Ларисе, чтобы она проходила.
   Гунин обернулся. Лейтенант, не отличавшийся особой сообразительностью, но зато всегда рвавшийся в бой, несколько раз сталкивался с Ларисой в некоторых делах. Его даже прикрепляли к ней в качестве напарника, когда направление ее частного расследования совпадало с действиями милиции.
   – Лариса Викторовна, – чуть смутился лейтенант и церемонно склонил голову, копируя киношных офицеров царской армии, приветствовавших дам. – Проходите.
   – Садись сюда, Лара, – бросил Карташов, указывая на место рядом с собой, по правую руку. – Долгов, давай подвинься, уступи даме место.
   – Всегда пожалуйста, – поднялся со своего стула оперативник, передвигаясь вместе с рюмкой на свободное место.
   Ларисе тут же налили виски и предложили в виде закуски вареную колбасу.
   – Извини, у нас не так, как в «Чайке», – заметив ее скептический взгляд, старался оправдаться Карташов.
   – Да ладно, – махнула она рукой.
   В этот момент Гунин, откашлявшись, продолжил свой тост. С его слов Лариса и узнала о том, что Карташов теперь, можно сказать, преподаватель высшей школы. Она присоединилась к пожеланию лейтенанта, и после того, как подполковник, кряхтя, опустошил очередную рюмку виски, спросила:
   – Олег, а с чего ты все-таки взял, что я должна быть в курсе этого дела?
   Карташов снисходительно улыбнулся. Видимо, продемонстрировать свое превосходство над частной сыщицей на глазах всего отдела было тем подарком судьбы, от которого он не мог отказаться. Он выдержал паузу и с вальяжной ленцой сказал:
   – Я же говорил – сопоставление фактов. Задержанный… э-э-э…
   – Солодов, – услужливо подсказал Гунин.
   – Да, Солодов, – повторил Карташов, – показал, что является племянником кого?.. Правильно, – опередил он Ларису, – твоего и моего любимого администратора господина…
   – Городова Дмитрия Степановича, – закончила за него Котова.
   – Совершенно верно, – с чувством глубокого удовлетворения выдохнул Карташов. – Солодов… Городов… Фамилии похожие. Как близнецы-братья.
   – Тем не менее он племянник не Городова, а его жены, – возразила Лариса.
   – Неважно, – тут же отрезал Карташов. – Он упоминал именно Городова. Говорил, что у него дядя крутой… Ха-ха-ха-ха!
   Подполковник заливисто захохотал.
   – Вот ты и расскажи, какой твой администратор крутой, – сквозь смех обратился он к Ларисе.
   – Он что же, грозил вам, так сказать, именем Степаныча? – изумилась Лариса.
   – Ну, что-то где-то, – повертел руками в воздухе Олег. Лариса покачала головой. – А ты знаешь вообще этого кренделя? – поинтересовался подполковник.
   – Вообще-то нет… Я не знаю ни убитого, ни задержанного.
   – Занятный тип, – сказал Карташов. – Нес какую-то ерунду, был пьян. То сбивался на истерику по поводу того, что умер отец, то грозил какими-то знакомыми, то впадал в оцепенение. В общем… – Олег вздохнул и выразительно покрутил пальцем около виска. – Я как раз проходил к себе в кабинет, чтобы начать все это, понимаешь… – он сделал широкий жест, обведя закуски и выпивку, – а он в коридоре здесь концерт дает.
   – А с ним можно поговорить? – поинтересовалась Лариса.
   – Лучше завтра, – тут же махнул рукой Карташов. – Сейчас обстановка не та… Он пьяный, мы, так сказать… выпивши… слегка.
   – Ну понятно, – согласилась Котова.
   Карташов дал распоряжение подчиненным разлить виски по рюмкам, потом посмотрел на Ларису и неожиданно сделал блестящий вывод:
   – А занимаешься ты этим делом, кстати, потому, что тебя попросил Степаныч.
   – Угадал, – потрафила его самолюбию Лариса.
   – Вот за это давай и выпьем. – И Карташов, совсем радостный оттого, что он выглядит в глазах подчиненных суперкрутым, сам наполнил рюмку Ларисы.
   – Я вообще-то за рулем, и первую рюмку подняла просто за компанию, надеясь на твое заступничество, если вдруг меня задержат за рулем в нетрезвом виде, – с улыбкой сказала Котова.
   – Сегодня у тебя зеленый свет, – сделал широкий жест Карташов. – Я всех этих гаишников…
   – Нет, я больше не буду, Олег, – отказалась Лариса. – Одна рюмка – это предел. Если больше – возникнут проблемы с координацией…
   – Да ладно тебе! Возьмем шофера, он тебе твою «Ауди» в целости и сохранности… Нужны же в конце концов праздники! – разошелся Карташов.
   Лариса позволила себя уговорить. Проглотив виски, она сразу же почувствовала опьянение. Видимо, давно не пила. Действительно, последний раз она себе позволяла спиртное где-то около месяца назад.
   – Так все-таки что же там произошло? – после того, как один из оперативников закончил рассказывать очередную историю из ментовской жизни, спросила Лариса у Карташова.
   – Гунин! Ты занимался этим делом? – крикнул Олег.
   – Так точно! – отрапортовал лейтенант.
   – Расскажи обо всем подробно Ларисе Викторовне.
   – Есть! – Гунин встал и начал с самым серьезным видом: – Приехали мы в семнадцать двадцать пять.
   Из разговора с лейтенантом, состоявшегося в коридоре, куда его попросила выйти Лариса, чтобы им не мешали, выяснилось следующее – милицию вызвали соседи Солодова. Их внимание привлек крик Солодова-младшего, то есть Андрея. Гунин сразу же предупредил Ларису, что соседи относятся к Андрею не очень хорошо. Более того, они сразу же высказали подозрение, что это он убил своего отца. Мол, вернулся в Тарасов из Израиля не в духе, отец был им очень недоволен, и эти два обстоятельства, а также то, что Андрей был большим любителем выпить и поскандалить, вполне могли быть причиной, что под пьяную руку он отца-то и порешил.
   Лариса про себя сразу же отметила, что вместе они не пили, выпил он раньше, на квартире Городова. Андрей пришел домой просто для того, чтобы взять бутылку коньяка. «Нужно еще сопоставить время, – подумала про себя Котова. – Семнадцать двадцать пять – это хорошо. Спасибо педанту Гунину. Нужно выяснить, во сколько ушел Андрей от Городова».
   А Виктора Васильевича задушили. На шее были обнаружены характерные следы удушья. Более подробные сведения о том, как убили Солодова-старшего, станут известны только завтра после экспертизы.
   – Сынок это, – в сторону произнес Гунин, поиграв желваками, строя из себя положительного героя. – Сейчас ни отцов, ни матерей не уважают. По пьянке прикончил, и все. Отношения там были плохие, вот и…
   – А соседи вызвали милицию, потому что услышали шум? – уточнила Лариса.
   – Потому что этот крендель начал орать, хвататься за голову, выбежал на лестничную клетку, – объяснил лейтенант.
   – Значит, он поднял шум сам, уже после того как убийство было совершено?
   – Убил сгоряча, а потом ужаснулся и начал орать, – предположил Гунин. – Он какой-то ненормальный, сразу видно. Завтра отоспится, вы с ним побеседуете, сами поймете.
   Лариса кивнула. Конечно, она с ним поговорит. Может быть, конечно, Гунин и прав. Ведь она этого Андрея знать не знает, какой он человек. Тогда ей делать здесь больше нечего, и Степаныч получит великолепный аргумент для обвинений в адрес жены и ее «родственничков», которые дошли до того, что убивают собственных отцов. Эту сцену Лариса тут же и представила себе в лицах.
   Но все-таки это было бы слишком просто. Лариса поблагодарила Гунина за информацию и, кивнув в ответ на его очередное пощелкивание каблуками, вернулась вместе с ним в кабинет. А там уже совсем веселый Карташов сообщил ей еще нечто интересное.
   – Знаешь, кстати, Лара, кто у нас убитый? – спросил он пьяным голосом.
   – Виктор Васильевич Солодов.
   – Да. Но это не главное, – погрозил ей пальцем подполковник. А потом, выдержав паузу, заметил: – Он преподаватель сельскохозяйственного института.
   Лариса пожала плечами, мол, ну и что из этого.
   – Но и это еще не главное, – снова повторил Карташов, который, видимо, сегодня решил отыграться на ней за свои предыдущие ляпы и промахи в сыскной работе.
   – А что же главное? – терпеливо спросила Лариса.
   – А он у нас под следствием находился, – с торжеством изрек Карташов.
   – Вот как? – тут же насторожилась Котова. – Это в связи с чем же?
   – Взятки, – коротко ответил подполковник, скорчив брезгливую гримасу. – Они ж там все берут. Вот его и поймали на горячем. Была кампания у нас, вот его и замели. По приказу сверху…
   Карташов указал пальцем на потолок. Этот жест мог выхватить из портретной галереи начальствующих персон и начальника ГУВД, и облУВД, и шефа областного совета безопасности и, наконец, губернатора. Видимо, на одну из этих персон и намекал сейчас Олег Валерьянович.
   – И что же, вы не разрабатываете эту версию? – удивилась Лариса. – Виски уничтожаете – пьянству бой?
   – Обижаешь, Лара, – с укором посмотрел на нее Олег. – У нас есть опер, он трезвенник, вот мы его и послали отрабатывать, так сказать, версию… Только там… Вряд ли… Давай еще по одной, а думать будем завтра.
   – Я бы предпочла уже сегодня. Чего откладывать, как говорится? – возразила Котова. – Кстати, с тебя шофер. Ты обещал. Я надеюсь, он не угробит мою машину?..

* * *

   Сначала шофер на «Ауди» доставил домой Карташова, который к концу вечеринки опьянел окончательно, а потом – саму Ларису. Приятным сюрпризом для водителя оказалось то, что Котова живет в двух шагах от него – не надо никуда больше ехать.
   А Лариса, чувствуя приятный веселящий хмель, похвалила себя, что доза в самый раз, не больше и не меньше, – и поднялась на второй этаж.
   Котова дома не было. Собственно, он предупреждал, что может сегодня уехать в Москву в командировку. «Тем лучше, – подумала Лариса. – Обычно, когда наклевывается какое-нибудь дело, Женечка только мешает». Дочь Настя заседала в своей комнате, погруженная в компьютер, наушники и что-то там еще. Обстановка, таким образом, благоприятствовала спокойным размышлениям.
   Лариса позвонила Степанычу. У того ничего нового не появилось. Сказал лишь, что окончательно разругался с «этими дурами» и что «эти бабы» в конце концов когда-нибудь сведут его в могилу. Дина обиженно поджала губы и ушла, выразив неудовольствие по поводу того, что ее собрались знакомить с каким-то «прощелыгой и убийцей». Теща с женой кинулись оправдывать Андрюшеньку, который «вообще-то всегда мальчиком был хорошим», Дина не соглашалась, потом вступила Зина, у которой началась истерика по поводу всего случившегося, возник таким образом галдеж, в который вмешался Степаныч этаким слоном в посудную лавку. Наорав на всех по очереди и скопом, он, по его собственным словам, «растревожил свою задремавшую было желудочную язву» и, хлопнув дверью, удалился в свою комнату, откуда, собственно, и разговаривал сейчас с Ларисой. Котова постаралась успокоить администратора, сказав, что на работе он нужен ей без язвы и в хорошем настроении. Издав неопреленно-мрачное «постараюсь…», Степаныч отключил связь.
   Ларисе, увы, так и не удалось предаться размышлениям о случившемся. Она почувствовала, что хочет спать, и не стала противиться желанию.

* * *

   О дружке приемной дочери Солодова Зины, некоем Жоре Серегине, Лариса подумала на следующий день. На это ее навел Степаныч, который начал трудовой день с подробного изложения вчерашних событий. Он мусолил все это на протяжении целого часа, сидя у Ларисы в кабинете, почесывая голову, и противным скрипучим голосом талдычил:
   – Главное, не у кого-нибудь, а у меня! Андрей этот… Алкоголик несчастный! Свалился на мою голову! И главное, эти дуры еще скрывали, что он, оказывается, лечился!
   – А ты что же, не знал, что ли?
   – Знал… В последний момент узнал, – мрачно ответил Степаныч. – Я вообще-то догадывался, что у него не все дома. Правда, Динке решил не говорить, а то сорвется дело раньше времени… Опять на меня проблемы посыплются. А так – сами бы потом разбирались. Теперь еще эту дуру пристраивать надо! Главное, я еще и денег на эту вечеринку выделил! Динка потом эта… Строит из себя… Кинозвезда! Хотя на самом деле… сказал бы я… Да вы сами знаете, Лариса Викторовна, работали же вместе. И что ей не жилось с этим ее последним хахалем в Оренбурге? Приперлась! Устраивай ее! И главное, я должен устраивать! Жена эта… Ходит, мямлит, ноют с тещей… Два сапога пара! Эта еще, Зинка, устроила вчера… Сидела вроде нормальная, а потом как заверещит! Главное, знает, что у меня язва! Понятно, конечно, что… – Степаныч шумно выдохнул. – Ну в общем, у них, конечно, не сахар жизнь… Я вам уже говорил, у них с Андреем сестра под машину попала несколько лет назад… Потом еще мать умерла. Этот чуть не спился… Зинка там с каким-то сомнительным типом связалась… Теперь вот отца убили, Андрюху замели. А если еще выяснится, что это он… В общем, семейка, – подвел итог Городов. – Зинку, конечно, жалко. Но зачем истерики-то устраивать? К тому же он и не родной отец ей, отчим.
   – Вот как? – наконец прервала Лариса этот бесконечный монолог о бедах. – И что там за семейная ситуация? Что за сестра, которая попала под машину? Почему умерла мать?
   – Я не знаю! – раздраженно отмахнулся Городов. – У меня своих забот по горло! Это вам лучше с женой поговорить или с тещей. А вы что, Лариса Викторовна, – неожиданно изменил он тон, – заинтересовались делом?
   Дмитрий Степанович стрельнул лукавым глазом на Ларису.
   – Пока не знаю, – уклончиво ответила Лариса, улыбаясь про себя. – Может быть, тут и нет ничего интересного. Милиция, например, уверена, что убил Андрей. В этом случае мне и делать нечего.
   Степаныч заволновался и принялся суетливо дергаться, как всегда, когда очень хотел что-то для себя выгадать. Лариса его прекрасно понимала – Городов, которому, в сущности, семейные заморочки были «по барабану», все-таки втянул Ларису в это дело. И таким образом он как бы являлся заказчиком. А заказчик, как известно, должен платить за расследование. Правда, Лариса часто бралась за дела просто так, в случае, если дело было интересным или если заказчик относился к разряду неплатежеспособных. А Степаныч к таковым никак не относился, а его природная скупость и просто нежелание платить в расчет не шли. А Дмитрию Степановичу хотелось, чтобы и дело утряслось, и он остался не внакладе. И хитрец начал усиленно вызывать у Ларисы интерес к расследованию, на ходу меняя тактику:
   – Лариса Викторовна, я понимаю, конечно, что это хлопоты, и вам придется отсутствовать в ресторане, но… Я вас, конечно же, полностью заменю! Правда, – с величайшей осторожностью добавил он, – вам никто не заплатит, потому что денег в этой семейке никогда не водилось, – Степаныч намеренно отделял себя от «этой семейки», – но… Дело-то, дело, Лариса Викторовна, ведь интересное! Вот что главное!
   – Что же в нем интересного? – пожала плечами Лариса.
   – Как что, как что? – продолжал суетиться Степаныч.
   Разволновавшись уже не на шутку, он вскочил со стула и забегал по кабинету, размахивая руками.
   – Ведь у вас такого не было никогда! Потому что подозреваемых НЕТ! – неожиданно выдал он.
   – Как это нет? – удивилась Лариса.
   – А вот давайте подумаем, – вдруг успокоился Городов и вновь опустился на стул. – Смотрите. Вроде бы из тех, кому выгодна его смерть, на ум приходит только Зинка. Ну, это если наплевать на родственные чувства и все такое. Но у нее алиби! Причем железное! Теперь дальше. Сам Андрей… Я уверен, что это не он!
   – Почему? Полчаса назад ты был убежден в обратном и пытался убедить меня, – напомнила Лариса.
   – А вот давайте рассуждать логически. Ему какая выгода? Он в квартире не прописан и прописаться мог только благодаря папаше. Жи-во-му! А теперь Зинка вольна его и на порог не пустить.
   – Не знаю, нужно уточнить юридические подробности, – покачала головой Лариса. – Может статься, что он как наследник имеет право там проживать.
   – Так он и при жизни отца мог проживать! Папаша не гнал его, это я точно знаю! Наоборот, хотел, чтобы он вернулся из Израиловки, боялся, что сынок там совсем погибнет. Так что нет ему резона! К тому же он, хоть и чувак стебанутый, а на убийцу не тянет, это я вам говорю! Вы же знаете, я хорошо в людях разбираюсь, – гордо сказал Дмитрий Степанович. – К тому же семья все-таки приличная, порядочная, и вдруг – сын-убийца?
   – Хорошо, кто же у нас тогда остается? – сдвинула брови Лариса.
   – Никого! – торжествующе поднял палец Степаныч.
   – Не скажи, – не согласилась Лариса. – Краем уха я слышала о некоем Жоре Серегине, скажем так, Зинином ухажере.
   – Скажете тоже! – фыркнул Степаныч. – Ухажере! Да они вечно как кошка с собакой! Сколько раз Зинка прибегала жаловалась! Его-то она точно в квартиру к себе не взяла бы, а больше с нее и взять нечего.
   – А если это произошло не по расчету, а под горячую руку? – не успокаивалась Лариса. – Пришел этот Жора пьяным и поскандалил с Солодовым и тут же задушил его.
   – А вот вы и проверьте, проверьте, Лариса Викторовна, – обрадованно посоветовал Дмитрий Степанович. – Вот, так сказать, и версия у вас появилась. Хотя я в нее тоже не очень верю, потому что Виктор этот сам не пил и вообще слыл человеком добропорядочным. Вряд ли он бы этого забулдыгу к себе пустил и разговаривать с ним стал, а тем более скандалить.
   – Вот как? – усмехнулась Лариса. – А ты знаешь, что твой «добропорядочный» родственник сам находился под следствием?
   Степаныч онемел от неожиданности.
   – Как это? – только и смог выговорить он через некоторое время.
   – Очень просто, за взятки в своем институте!
   Степаныч шумно вздохнул и задумался, после чего выдал:
   – М-да… Чертова семейка! – Правда, почти тут же маленькие глазки его заблестели, и он оживился. – Лариса Викторовна! – с жаром воскликнул он. – Ну вот вам и вторая версия!
   – Какая версия? – не поняла Лариса.
   – Институт! Мало ли что может быть! Обманутые студенты, обиженные за что-то коллеги… Может, он с кого-то бабки взял, а зачет не поставил! Или переманил у кого-то клиента. Вы разберитесь, Лариса Викторовна, разберитесь!
   – Ну что ж, посмотрим, – кивнула Лариса. – Ты пока иди, Дмитрий Степаныч, принимай команду и хозяйствуй, а я тут посижу, подумаю.
   – Думайте, Лариса Викторовна, думайте, – ласково проговорил Городов, на цыпочках выходя из кабинета. – Не беспокойтесь, все будет в лучшем виде.
   Разговор с администратором действительно заставил Ларису задуматься. Степаныч был абсолютно прав – подозреваемых практически не вырисовывается. У всех либо алиби, либо напрочь отсутствует мотив. Неизвестна пока, правда, подноготная взяточничества. И это казалось Ларисе интереснее, чем забулдыга Жора Серегин, которому от смерти Солодова ничего не светило. Но расследование она решила начать именно с него – хотя бы ради того, чтобы поскорее исключить его из числа подозреваемых и больше не возвращаться к этому типу. Но для начала нужно выяснить результаты экспертизы.
   Олега Валерьяновича на рабочем месте не оказалось – телефон его молчал. Оставалось только догадываться, отлеживается ли подполковник дома, мучимый похмельем, или же направился на другую работу, в школу милиции. Зато Ларисе ответил Гунин, который четко, конкретно и ясно изложил ей результаты экспертизы.
   Выяснилось, что смерть наступила от удушья, но, прежде чем задушить жертву, преступник напоил его снотворным. Причем подмешанным в водку – в крови, кроме снотворного, обнаружены следы алкоголя. А бутылку водки и стакан или рюмку, из которого Солодов-старший пил, преступник унес, по всей видимости, с собой, а потом избавился от улик.
   И все это наводило на мысль, что сын Солодова, Андрей, здесь скорее всего ни при чем. Судя по описанию, он был человеком вспыльчивым и возбудимым. А все детали свидетельствовали о продуманности преступления.
   Относительно отпечатков пальцев в квартире Гунин ничего обнадеживающего не сообщил. Ясно присутствовали отпечатки пяти разных людей. Причем трех из них удалось идентифицировать сразу же. Они принадлежали убитому, сыну Андрею и приемной дочери Зине. На этом, собственно, сообщение Гунина и исчерпывалось.
   Лариса поблагодарила лейтенанта и решительно поднялась с места. Она накинула плащ и прошла через холл ресторана к выходу. К ней тут же подскочил Степаныч.
   – Я поеду поговорю с твоими дурами, – усмехнулась Лариса.
   Степаныч на мгновение опешил, соображая, кого она имеет в виду, потом понял и удовлетворенно закивал начальнице. Он был рад, что его мнение по поводу домочадцев разделяет кто-то еще, пускай даже временно и не всерьез.

* * *

   Раиса Васильевна и ее мама были дома. Они как две клушки-наседки вывалились в прихожую и с умильным видом наблюдали за тем, как раздевается Лариса. Потом Котову пригласили в комнату и тут же налили чаю. Чай был, откровенно говоря, жидким. Лариса такой чай не любила, да и пить, собственно, ей не очень хотелось, но из вежливости пригубила чашку.
   – Я решила выяснить, кто действительно повинен в смерти вашего брата, – начала она, обращаясь к Раисе Васильевне.
   Лица тещи и жены Степаныча стали еще более умильными, они даже подались вперед, заглядывая Ларисе в рот.
   – Расскажите, пожалуйста, о своем брате, – попросила Котова.
   – Ну как… – сразу растерялась супруга Городова. – Хороший человек он был.
   – Хороший, – тут же подхватила теща. – Всегда уважительный такой, рассудительный. Вот только в жизни ему не особо-то везло… – Она вздохнула.
   – А в чем не везло?
   – А вам Дима не рассказывал? – удивилась Раиса Васильевна. – Ведь там горе какое! Их дочку машина сбила. А потом Валя, жена его, от горя умерла.
   – Да, – скорбно подтвердила теща, поджав губы.
   – Это я знаю, – сказала Лариса.
   – Вот, а это немало, – вздохнула Раиса Васильевна. – Потом еще… дети непутевые. Зинка-то, она ведь… – Она махнула рукой, словно не зная, что сказать.
   – Да бестолковая она. Мужиков нормальных выбирать не умеет, – почему-то понизив голос, сказала теща. – Они с Динкой два сапога пара. Вчера я на них посмотрела – о-о-ой! – Она тоже махнула рукой, выразив таким образом свое отношение к непутевым бабам. – А Андрюшка! Он же лечился от этого самого… – мрачно продолжила теща. – Да, а вы как думали! Поэтому из Израиля-то он и приехал. Выгнали его оттуда, выгнали, и все. А зачем там такие нужны? Такие, милая моя, нигде не нужны. – Она проиллюстрировала свои слова выразительным пощелкиванием указательного пальца по шее.
   – А у Зинки что, лучше, что ли? – возразила вдруг Раиса Васильевна. – Ухажер-то ее… Видела его один раз – страх божий! Небритый весь, какой-то помятый. Где она его подцепила – на помойке небось.
   – А кто ж с ней будет валандаться? – задала обидный вопрос теща. – У нее ведь ни кола ни двора, сирота, высшего образования нет. Сейчас ведь все стараются, чтобы повыгоднее девица… Не больно-то бедных хватают… Вот только такие, как этот Жора.
   – Вы, кстати, не знаете, где он живет? – спросила Лариса.
   – Это вы у Зины спросите, мы не знаем. – Теща снова поджала губы, давая понять, что с подобными типами она не имеет ничего общего.
   – А вот насчет дел Виктора Васильевича в институте вы в курсе? – поинтересовалась Котова.
   Раиса Васильевна и ее мама переглянулись, и Лариса сразу же поняла, что они-то в курсе, да решают, стоит ли об этом вообще говорить. Они как-то разом вздохнули, набрали побольше воздуха в легкие, и… Первой заговорила Раиса Васильевна:
   – Это на него поклеп возвели, будто он взятки брал. А какие взятки? Если студенты какие привезут яички, сальца, маслица… Разве это взятки? Сейчас время-то какое!
   – Вот-вот, – тут же подхватила теща. – Небось ему от чистого сердца в благодарность привезли мяса три кило, а они – тут как тут! Хвать – говорят, взятка!
   – Значит, вы в курсе того, что Виктор Васильевич был под следствием?
   Родственники нехотя были вынуждены это признать.
   – А вы знали кого-нибудь, с кем общался Виктор Васильевич на работе? – спросила Лариса.
   Обе женщины отрицательно помотали головами, а Раиса Васильевна добавила:
   – Он с нами не так уж часто и общался. А про работу и не рассказывал совсем. А про неприятности-то нам Зина доложила. Он бы сам никогда и не сказал…
   – Понятно, – констатировала Лариса. – Ну что ж, спасибо за беседу. У меня к вам последняя просьба – скажите мне адрес квартиры, где произошло убийство.
   Раиса Васильевна тут же продиктовала ей адрес, и Лариса, оставив на столе недопитый жидкий чай – видимо, экономия в семье была введена с легкой руки Степаныча, – удалилась.

Глава 3

   Едва Лариса остановилась у подъезда дома Солодова, она поняла, что здесь происходит какой-то скандал. Причем центральными фигурами были Зина Карпухина и незнакомый Ларисе парень лет двадцати пяти. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не следы от оспин на лице и общий несвежий вид – припухшие веки, покрасневшие глаза.
   Он наступал на Зину с кулаками, а та, подняв руки и беспорядочно размахивая ладонями, пронзительно визжала:
   – Отстань от меня, скотина такая! Все нервы уже вымотал! Не успели отпустить – он уж напился! И опять ко мне прется! Я тебе сколько раз говорила, чтобы ноги твоей больше у меня не было! Когда же ты мне жить дашь спокойно?!