Алешина Светлана. Чушь собачья (сборник)

   – Если бы только голоса! – вздохнула я притворно. – И долго они ругались?
   – Совсем недолго, – ответила Клавдия Дмитриевна. – Засветло уже кончили. Токмакова увела супруга в дом, а этот с собакой поплелся в Затон – я видела, как они выходили на дорогу.
   – А потом что было, Клавдия Дмитриевна? – поинтересовалась я.
   – Потом он вернулся. Примерно через час. И тоже заперся на даче. Представляю, какое он свинство развел там за те месяцы, что жил!
   – А вы, случайно, не в курсе, кто определил его на эту дачу?
   – Я, милочка, тут живу, только когда становится тепло, – объяснила Клавдия Дмитриевна. – А он заселился, говорят, в апреле, еще снег не весь сошел. Но я сейчас вам кое-что расскажу, а вы делайте выводы.
   Повелительным жестом она усадила меня в кресло, а сама опустилась на топчан и принялась рассказывать, отмечая каждый изложенный факт загибанием пальца на левой руке.
   – Итак, Гаврилов вернулся и закрылся у себя на даче. Все было тихо до самого вечера. Потом стемнело, и я легла подремать. Часы у меня всегда под рукой. Часы, бинокль и фонарик. Вы-то понимаете, как важно контролировать время с точностью до минуты! Поэтому я могу определенно сказать – проснулась я в шесть минут первого. Кругом была темнота – хоть глаз выколи. Я открыла окошко. Все небо было усыпано звездами. Звенели сверчки. Я дышала воздухом и обдумывала дела на завтрашний день. Вдруг в тишине заворчала и залаяла собака. Я насторожилась и, конечно, проверила время. Было без двадцати час. Собака еще раз гаркнула, и послышался какой-то неясный шум, будто что-то крупное катается в густой траве. Длилось это недолго, а потом снова наступила тишина. Как я ни прислушивалась, ничего интересного больше услышать мне не удалось. Но спать я все равно не могла и спустилась в сад. Побродила в темноте по саду, как привидение, – электричества-то у меня нет, – а потом затеяла прогуляться. Это уже было три часа ночи, еще было темно. Я взяла фонарик и тут по узенькой тропке пошла к дороге, – в этом месте Клавдия Дмитриевна сделала большие глаза и замирающим голосом сообщила: – И тут я услышала, что едет машина!
   С удовлетворением отметив, что я слушаю ее с открытым ртом, Клавдия Дмитриевна хитро улыбнулась и торжествующе объявила:
   – Они могут водить за нос кого угодно, но только не старую Клавдию Дмитриевну! Конечно, было еще темно, но ведь был фонарик! Я просто спряталась в кустах и подождала, пока он поставил машину на обычном месте.
   – На обычном месте? – невольно воскликнула я. – Ничего не понимаю. И кто же это был?
   – Не торопитесь, милочка, – победоносно усмехнулась старушка. – Я тоже не торопилась, поэтому кое-что разузнала. Итак, он поставил машину, выключил мотор и пошел назад, свернув на дорожку, которая ведет к даче Порошкова. Я дождалась, пока затихнут шаги, и подкралась к машине. Как я и думала, это оказалась вишневая «девятка» с уже известным мне номером – он записан у меня в книжечке. Ага, сказала я себе, потому что эта машина появлялась здесь уже не впервые. Между прочим, всегда по ночам!.. Хотя могу и соврать, милочка. Все-таки у меня не сто глаз, что-то я могла и упустить. Но одно знаю точно: до этого «девятка» трижды наведывалась в наши края, а те, кто на ней приезжал, ходили в гости к покойнику… Ну, то есть тогда-то он еще не был покойником, это ясно.
   – И что же это были за люди? – с нетерпением спросила я.
   – Этого я не знаю, – категорически заявила старушка. – Были мужчина с женщиной, а потом женщина одна. Между прочим, в первый приезд они привезли пса – ведь появился он здесь не сразу!
   – Женщина? Интересно, – сказала я. – И вы можете ее описать?
   – Нет, не могу, – отрезала Клавдия Дмитриевна. – Визиты происходили в темноте, а я все-таки не сова, хотя и не сплю по ночам. Но я дам вам номер машины, и вы без труда сумеете отыскать ее хозяев.
   – А тот, последний, раз женщина тоже была? – поинтересовалась я.
   – Нет, приехал только мужчина. Мне это показалось недобрым знаком. Мужчина, крадущийся в темноте, – ужасно неприятная картина, правда? Если у тебя чистая совесть – крадись днем, кто тебе помешает?
   Выслушав столь парадоксальную сентенцию, я невольно засмеялась.
   – Абсолютно ничего смешного! – заметила рассказчица. – Вы дослушайте, что было затем! Не успела я вернуться к своей тропинке, как со стороны известной нам дачи прогремел характерный хлопок. Прогремел – это, конечно, сильно сказано. Хлопок был совсем негромкий, но в тишине ночи он прозвучал для меня как щелчок бича над самым ухом! Я сразу поняла, что это такое, и, честно сознаюсь, не придумала ничего лучше, как спрятаться в те же кусты.
   – Неужели пистолет с глушителем? – недоверчиво спросила я.
   – Никаких сомнений! – заявила Клавдия Дмитриевна. – А следом появился владелец машины. Он бежал очень легко, стараясь не топать, но летел сломя голову! Промчавшись мимо меня, он прыгнул в машину и задним ходом попер туда – к повороту. Не успела я прийти в себя, как «девятка» уже исчезла в ночи, словно ее и не было.
   – Но, простите, речь до сих пор шла о ноже! – воскликнула я. – Острый нож, покрытый засохшей кровью, – вот что искали и, между прочим, нашли сегодня в саду Токмакова. При чем тут пистолет с глушителем?
   – Я тоже все время задаю себе этот вопрос, – важно сказала Клавдия Дмитриевна. – Наверняка я получила бы на него ответ, если бы в ту же самую минуту нашла в себе силы заглянуть на участок Порошкова. Но, милочка, сил на это у меня не хватило. И, наверное, к лучшему. А то, вполне возможно, лежала бы я сейчас тоже с перерезанным горлом где-нибудь в городском морге – не самое, между прочим, интересное занятие.
   – Так что же это получается? – растерянно произнесла я. – Гаврилов вместе со своим псом пали от ножа неизвестного убийцы. Судя по всему, ни Токмаков, ни тот мужчина из вишневой «девятки» не могли быть этим убийцей. Тем более что последний в кого-то стрелял. Выходит, как раз в убийцу он и стрелял?!
   Клавдия Дмитриевна развела руками.
   – Все, что знала, я вам сообщила, милочка! – строго проговорила она. – Остальное уже ваша забота. Советую не торопиться с выводами и все хорошенько проверить – вдруг старуха что-то напутала! – Она хитро покосилась на меня.
   – Но если был выстрел, должна остаться гильза, – размышляла я вслух. – Это обязательно нужно проверить.
   – Вот-вот, проверьте! – поддакнула Клавдия Дмитриевна, поднимаясь. – Только, уверяю вас, это будет не легче, чем найти иголку в стоге сена! Может быть, проще будет разыскать владельца автомобиля. Сейчас я вам спишу номер.
   Она подошла к буфету и открыла скрипучую дверцу. На свет появился почтенных размеров гроссбух, который старушка раскрыла на нужной странице и тщательнейшим образом переписала из него на клочок бумаги номер машины.
   Я взяла листок и от души поблагодарила Клавдию Дмитриевну. Она, прищурясь, наблюдала за мной, кажется, чрезвычайно довольная.
   – Когда распутаете это дело, – добродушно сказала она, – обязательно осветите его в газете. Я очень рассчитываю попасть в хронику. Не стану возражать, если вы даже рискнете напечатать фотографию старухи.
   – Обязательно рискнем, Клавдия Дмитриевна! – пообещала я.
   – Знаете, почему-то я вам верю! – глубокомысленно изрекла хозяйка и добавила: – Ну а теперь нам предстоит спуститься с небес на землю, а это всегда нелегко. Если не возражаете, милочка, я пойду за вами, потому что, когда я спускаюсь по этой лестнице, мне все время кажется, что однажды я слечу с нее кубарем.
   Опасения эти были далеко не беспочвенны, но на этот раз коварная лестница нам покорилась. Мы спустились в сад и тепло распрощались. Уже не задерживаясь ни минуты, я возвратилась туда, где оставила «Ладу», и немедленно поехала в редакцию.

Глава 6

   – Итак, следует, видимо, признать, что наша версия о мотивах убийства находит подтверждение, – заявил Кряжимский, выслушав мой рассказ о приключениях бойкой старушки. – Позволю себе предположить, что человек на автомобиле имеет прямое отношение к даче Порошкова, поскольку его машина появлялась там достаточно регулярно. А вот тот бесплотный пока призрак, который так хорошо управляется с ножом, пришел, скорее всего, со стороны – из тех же краев, что и несчастный Гаврилов. Но обоих их привела сюда одна и та же причина – смею предположить, с криминальной подоплекой.
   – Но и этот, с машиной, – тоже не самый законопослушный гражданин, – заметила я. – Коль скоро ходит с пистолетом в кармане. Или, как выразилась более точно Клавдия Дмитриевна, крадется в темноте.
   Кряжимский слегка поморщился.
   – В отношении пистолета нет полной ясности, – сказал он. – Старушка могла принять за выстрел треск сломанной ветки, щелчок замка – мало ли что. Вот если бы найти гильзу!
   – Я поищу! – коротко бросил вдруг Виктор, до сих пор не произнесший ни слова.
   Мне пришлось напомнить ему о том, что дача опечатана, а заросли бурьяна на участке ничуть не уменьшились. Но Виктор уже решительно поднялся.
   Через некоторое время с улицы донесся шум отъезжающей машины. Кряжимский старательно вслушался в него, пока звук не растворился вдали, а потом объявил:
   – Ну а я, пожалуй, займусь номером машины, Ольга Юрьевна, и ее хозяином. Этот номер – самое реальное, что сейчас имеется в нашем распоряжении. Владелец машины, в свою очередь, вполне мог столкнуться с убийцей. Но… – Сергей Иванович сожалеюще пожал плечами. – Я вовсе не уверен, что даже если мы найдем этого человека, это решит все дело.
   – Что вас смущает? – спросила я.
   – Во-первых, это может оказаться совсем посторонний человек. Ваша адвокатесса, конечно, весьма достойная женщина, но она могла ошибиться. Владелец машины мог быть гостем на какой-то другой даче. Этого нельзя исключать. Во-вторых, в любом случае этот человек вряд ли сможет описать убийцу – ведь было еще темно. В-третьих, я допускаю самый экзотический вариант – старушка просто нас дурачит.
   – Зачем это ей? – недоверчиво спросила я.
   – Есть масса людей, обожающих розыгрыши, – сказал Кряжимский. – И чем серьезнее последствия, тем большее удовольствие такие шутники получают. Судя по вашим рассказам, дачники воспринимают свою соседку не слишком-то серьезно.
   – Однако ее-то рассказ о той ночи во многом совпадает с рассказом Лисицына, который обнаружил труп, – возразила я.
   – Зато Лисицын, кажется, и словом не обмолвился о выстреле? – напомнил мне Кряжимский. – Возможно, его и не было?
   – Убийцу с ножом тоже никто не видел, – сказала я. – Возможно, его тоже не существовало. Выстрел из пистолета с глушителем – это, по сути дела, негромкий хлопок. Те, кто находился в домах, а тем более спал, могли не обратить на него внимания – кстати, как и на шум проезжающей машины, – но Клавдия Дмитриевна находилась в этот момент на улице! И потом, не с неба же она взяла номер машины?
   – Ольга Юрьевна, ради бога, не горячитесь! – умоляюще произнес Кряжимский. – Я ничего не утверждаю. Просто в наших же интересах подвергать сомнению попадающие в наши руки факты. Ошибка может очень дорого стоить.
   – Кстати, – задумчиво протянула я. – Как там обстоят дела с нашим подзащитным? Когда ему предъявят нож, найденный на его клумбе, он вполне может впасть в панику.
   – Ну, не думаю, – как-то смущенно возразил Кряжимский. – Все-таки он мужчина.
   – Эх, Сергей Иванович! – сказала я со вздохом. – Именно это меня и смущает!
   – Кажется, вы заделались феминисткой, Олечка? – шутливо спросил меня Кряжимский. – Раньше вы не столь однозначно высказывались о мужчинах!
   – Ну, посудите сами, Сергей Иванович, – развела я руками. – Кто приходит в милицию, в суд, в газету, требуя справедливости? Женщина. Кто спешит на выручку? Женщина. Кто дает информацию? Опять женщина. А что делают в это время мужчины? Пьют водку, бранятся, машут ножами и совершают всевозможные ошибки. Поневоле задумаешься. Между прочим, речь в данном случае не о вас и не о Викторе. В нашей редакции собрались лучшие представители сильного пола!
   – Это называется подсластить пилюлю! – с усмешкой заметил Сергей Иванович. – Тем не менее, благодарю вас, Олечка, за комплимент. Благодарю и удаляюсь. К завтрашнему дню постараюсь собрать вам все данные на этого загадочного автолюбителя. Может быть, если повезет, заодно выясню, имеется ли у него разрешение на огнестрельное оружие.
   Сергей Иванович ушел, и я вызвала в кабинет Марину. Честно говоря, я уже соскучилась по ней. Впрочем, как и по кофе, который она так изумительно варит.
   Наша красавица Марина окончила романо-германское отделение и знает несколько языков, но сметка у нее наверняка врожденная, чисто женская. Вот и сейчас она ее блестяще подтвердила, появившись на пороге не просто так, а с подносом, на котором красовались большая чашка горячего кофе, тарелка с пончиками и что-то еще, аппетитное и румяное.
   – Ты сегодня забыла о калориях, Оля! – озабоченно произнесла секретарша, ставя передо мной поднос. – Это хорошо для фигуры, но нужно знать меру. В женщине должна быть загадка, правильно? А какая же загадка в голодной женщине? Я тут пиццу купила, с сыром, между прочим, пальчики оближешь!
   Я была настолько расстроена, что даже простила Марине ее сегодняшний наряд – одно из этих ужасных платьев, которые на спине состоят из нескольких завязок и чистого воздуха между ними. На мой взгляд, в этом одеянии женская спина становится похожей на плохо зашнурованный ботинок. Впрочем, возможно, я просто постепенно отстаю от жизни.
   Поэтому я не стала брюзжать, а с жадностью набросилась на еду.
   – Между прочим, насчет калорий ты не совсем права, – сообщила я Маринке, жуя пиццу, которая действительно оказалась – пальчики оближешь. – Сегодня я выпила стакан малинового вина, большую чашку чая, съела, наверное, килограмм варенья и не меньше фунта плюшек. Как ни странно, я все равно голодна – наверное, это чистый воздух на меня так действует.
   – Ты опять ездила на эту ужасную дачу! – вздохнула Марина и уселась напротив меня, подперев кулачком щеку. – И что там слышно? Неужели Токмаков убийца? Это невозможно – такой обаятельный, такой интересный мужчина! Хотя и в возрасте… Между прочим, почему у красивых мужчин всегда такие невзрачные жены? Это удивительно! Токмакову нужна другая жена – безумно красивая и решительная.
   – Любовь Георгиевна достаточно решительная женщина, – возразила я. – Но такие неприятности могут доконать кого угодно. Представляешь, сегодня в их саду проводили обыск и обнаружили нож – вероятно, орудие убийства.
   Марина ахнула и посмотрела на меня округлившимися глазами.
   – И что же теперь? – с тревогой спросила она.
   – К сожалению, у меня складывается впечатление, что следствие движется по самому легкому пути, весьма поверхностно интерпретируя факты. Другой интересный мужчина, который сегодня утром привлек твое внимание, кажется, всерьез вознамерился отправить Токмакова за решетку.
   – Но надо же что-то делать! – воскликнула Марина.
   – А мы не бездействуем, – успокоила я ее. – К сожалению, истина достается с большим трудом. Комбинация, которую затеял Полянский, выстраивается гораздо проще. Рано или поздно она развалится, но до этого наш пижон многим потреплет нервы. Кстати, нужно ему, пожалуй, позвонить для очистки совести. Пусть задумается над информацией, которую мы раздобыли. Чтобы потом не жаловался, что газета «Свидетель» утаивает что-то от следствия.
   Я выпила кофе и придвинула к себе телефонный справочник. Найдя номер следственного отдела, где работал Полянский, я набрала комбинацию цифр. Юрий Павлович подошел к телефону не сразу, видимо, был занят.
   Когда он заговорил, настроение у меня сразу упало – его голос звучал чересчур бодро и приподнято, – значит, он считает, что дела идут совсем не плохо. Мне захотелось, чтобы он хоть чуточку огорчился.
   – Это Бойкова, Юрий Палыч! – сообщила я деловито. – Видите, день еще не закончился, а мы с вами трижды вступаем в контакт. Надеюсь, я не слишком вас утомила?
   – Да нет, ничего, – уклончиво ответил Полянский.
   – Послушайте, я звоню, потому что разузнала кое-что новенькое об этом убийстве.
   – Вы не теряете зря времени, – одобрительно заметил следователь, почти не скрывая иронии. – Мы, правда, тоже не сидим сложа руки.
   – Так, может быть, вы хотите меня допросить? – предложила я. – В связи со вновь открывшимися обстоятельствами?
   Я услышала, как Полянский коротко рассмеялся.
   – В этом нет необходимости, Ольга Юрьевна, – благодушно сказал он. – Ни к вам, ни к вашим сотрудникам у нас больше нет претензий. Можете спокойно работать. И мой совет – выбросьте из головы это убийство!
   – Что это значит, Юрий Палыч? – спросила я.
   – Оно вас не касается, – снисходительно объяснил Полянский. – Дело практически закончено. Только что Токмаков подписал искреннее и чистосердечное признание…
   Пока я переваривала этот факт, Полянский успел сказать «до свидания» и положил трубку.

Глава 7

   Утром все заявились в редакцию на полчаса раньше – точно сговорились. По лицам Кряжимского и Виктора мне стало ясно, что у них есть что сказать. Но и мне было чем их удивить. Собрав всех в кабинете, я первым делом сообщила о том, что Токмаков признался в убийстве.
   – Я все-таки не понимаю! – в сердцах воскликнула Марина. – Если ты не виноват, то как можно на себя наговаривать?
   – Ты еще маленькая, – заметила негромко я. – Вырастешь – поймешь.
   – Нет, ну я понимаю, что могут оказывать давление, – горячилась Марина. – Но ведь не били же его! Ни за что не поверю, что в милиции могут избить знаменитого артиста!
   – Для того чтобы выбить признание, совсем не обязательно бить, Мариночка! – заметил Кряжимский. – Вы уж простите меня за неудачный каламбур. Есть миллион других способов. Представьте себе, что вас сажают в камеру, где уже находятся два десятка заключенных, а спать приходится по очереди, а параша – это далеко не отдельный санузел. Через два дня интеллигентному человеку начинает казаться, что он попал в ад, особенно если сокамерники начинают ему докучать. А тут следователь намекает, что есть возможность поменять камеру на одиночную с унитазом и без соседей – достаточно только подписать ма-а-ленькую бумажку. Тем более что орудие убийства – вот оно, найдено на вашей клумбе, чего уж тут запираться!
   Марина посмотрела на Сергея Ивановича с гневным осуждением, точно подписать бумажку несчастного подследственного заставил именно он, Сергей Иванович, и сказала:
   – Мы должны обратиться с протестом! Пусть этим следователем займутся хорошенько!
   – С протестом обратиться, конечно, можно, – откликнулся Кряжимский. – Но ведь все может оказаться гораздо сложнее, Мариночка. Я-то нарисовал самую примитивную схему. Нет, на мой взгляд, надежнее будет завершить наше расследование. Тогда у нас на руках будут все козыри.
   – А на данный момент у нас есть хотя бы один козырь, Сергей Иванович? – поинтересовалась я.
   Кряжимский кивнул и поспешно извлек из кармана записную книжку. Перелистнув несколько страниц, он поднял на меня глаза и объявил:
   – Кое-что мне удалось выяснить. Владельцем интересующей нас «девятки» является некто Темкин Антон Владимирович, проживающий в Кавказском переулке, дом девять, квартира четыре. Числится сторожем в ЗАО «Электрон», но, похоже, это для отвода глаз. Я постарался разузнать и насчет оружия. Так вот, никакого огнестрельного оружия, по идее, быть не должно. Антон Владимирович по вопросу регистрации такого оружия никогда не обращался.