Алешина Светлана. Сердце с глушителем

   – Понятно, – мысленно уложив рассказ женщины в голове, проговорила Лариса. – И у вас нет никаких предположений, что послужило причиной убийства?
   – Абсолютно, – покачала головой Алевтина.
   – А где нашли его тело?
   – Около Кладно. Это такой маленький городок, в пятидесяти километрах от Праги. Промышленный пригород, по сути дела… Там металлургический завод и еще какие-то предприятия. Я еще удивилась, что ему там понадобилось?
   – Никто из его знакомых там жить не мог?
   – Насколько мне известно, нет, – ответила Алевтина. – Он вообще ни разу не упоминал в разговорах этот город.
   – А у него были при себе деньги в тот вечер?
   – Нет. Ну, сущая мелочь – на проезд, на всякие пустяки, туда-сюда… – пожала плечами Байбакова. – Нет-нет, основная сумма оставалась у меня, с собой.
   – Так что это не убийство с целью ограбления, – с видом знатока прокомментировал Котов.
   – Похоже, что так, – задумчиво кивнула Лариса. – А в Праге у вашего жениха были знакомые, кроме брата и его семьи?
   – Только общие знакомые с братом. Они приходили в гости в день нашего приезда, знакомились с нами. Но Виталий сам их впервые видел, и никаких конфликтов между ними, разумеется, не возникло. Я просто не знаю, что и думать! – в отчаянии заломила руки Алевтина.
   – Думать буду я, – как могла успокоила ее Лариса. – Ваша задача – как можно полнее воспроизвести картину вашей жизни. Меня интересует все – и что происходило в Чехии, и то, что было между вами здесь.
   – Хорошо, я отвечу, – закивала Байбакова. – Может быть, Равиль что-то добавит.
   Она кивнула в сторону насупленного Гатауллина. Выглядел этот человек очень мужественно. И эту мужественность, помимо очень «конкретной» прически, подчеркивали татуировки и цепь на шее.
   – Да, а чего я? – тут же нахмуренно отмахнулся он. – Я-то чего могу сказать?
   – А вы, я так понимаю, приятель Соловьева? – обратилась к нему Лариса.
   – Ну, можно сказать…
   – В таком случае, может быть, вы можете предположить, кто желал плохого Виталию? – в лоб спросила Котова.
   – Да ну… Как-то… – растерялся Гатауллин, наморщив лоб.
   Лариса внимательно смотрела на него. Человек этот не производил впечатления особо общительного, более того, человека, способного сказать что-то определенное. Пока что он не произнес ни одной вразумительной и хоть сколько-нибудь распространенной фразы.
   «Видимо, придется где-то выяснять, что он за человек, – сделала она вывод. – Сам Равиль Ринатович вряд ли расскажет о себе подробно. Но пока нужно попытаться выудить из него хоть какие-то сведения. И вопросы задавать те, которые требуют точного и прямого ответа».
   – Равиль Ринатович, – решительно обратилась она к Гатауллину, – как давно вы были знакомы с Виталием?
   – Ну… – Гатауллин наморщил лоб. – Лет пятнадцать, наверное.
   – И как вы познакомились?
   – Да как… Просто. На тренировке.
   – На какой? – продолжала напирать Лариса.
   Ее вдруг охватило раздражение на этого молчаливого и какого-то угрюмого типа. Вот уж чурбан неотесанный, который не в состоянии связать двух слов и интересуется небось только объемом своих мускулов.
   – Давно это было, – произнес Гатауллин. – Мы совсем еще пацанами были, лет по восемнадцать. Секция как раз новая открылась, по боксу. Ну я и пошел туда. И Виталька тоже. Там и познакомились.
   – А потом как складывались ваши отношения?
   Гатауллин неопределенно пожал плечами, затем, поймав раздосадованный взгляд Ларисы, ответил уже более развернуто:
   – Подружились. После тренировок пиво ходили пить, ну, и все такое. Так и пошло.
   – А вы давно посещаете этот тренажерный зал?
   – Год назад пришел, узнал, что Виталий теперь тут работает.
   – А до этого где занимались? – не отставала Лариса.
   Гатауллин отвел взгляд в сторону. Затем хмуро произнес:
   – Так… Другие дела были.
   – Вы сейчас где работаете? – с важным видом вставил вдруг Котов.
   Гатауллин выразительно посмотрел на него и прямо ответил:
   – Нигде.
   – Понятно, – со вздохом констатировала Лариса, решив, что поговорит о Равиле Ринатовиче с самой Алевтиной Федоровной наедине. – А где вы находились во время поездки Виталия в Чехию?
   – Дома был, – Гатауллин, казалось, слегка начал раздражаться.
   – Вы живете один?
   – Да.
   – Ну что ж, – Лариса повернулась к Байбаковой. – Алевтина Федоровна, расскажите теперь о своих отношениях с Виталием. Как вы познакомились?
   – Познакомились мы здесь, – начала тренерша. – Это было два года назад. Вернее, я здесь тогда уже работала, а Виталий только что пришел. А отношения… Как они обычно складываются у взрослых людей? Не станете же вы слушать, в какие кафе и рестораны мы ходили!
   – Нет, конечно, – кивнула Лариса. – Я имела в виду так, в общих чертах.
   – У нас все складывалось довольно гладко и ровно, мы жили без скандалов…
   – А вы жили вместе? – перебила ее Лариса.
   – Последние полгода. Это уже после того, как мы договорились о свадьбе. Правда, приходилось жить то у меня, то у него, потому что у меня взрослый сын и, к сожалению, он вырос большим разгильдяем, так что я не могу оставлять его надолго без присмотра. Мы когда в Чехию-то уезжали, я волновалась.
   – Что, такой ненадежный парень? – удивилась Лариса.
   – Да! – Байбакова с раздражением махнула рукой. – Безответственный совершенно. Институт совсем забросил, боюсь, того и гляди вышибут, работать тоже не хочет… Я сама виновата, избаловала его, – призналась она. – Я с мужем очень давно развелась, почти сразу, как Артем родился. Пил он сильно, – пояснила она. – И чувствовала себя немного виноватой, что мальчишка без отца растет. Старалась все для него делать, чтобы ни в чем не нуждался. Да, видимо, перестаралась, – с горькой усмешкой заключила она.
   Котов озабоченно кивнул.
   – Вы, наверное, хотите спросить, почему я повторно не вышла замуж, когда была еще совсем молодой? – продолжала Алевтина Федоровна. – Видимо, боялась наступить на те же грабли: обжегшись на молоке, дула на воду. Не хотела снова на пьяницу нарваться. А вообще-то, если честно, просто не нравился никто. Я, знаете, люблю настоящих мужчин – сильных, уверенных в себе, надежных…
   Котов при этих слова гордо выпрямился и расправил грудь, несколько свысока поглядывая на присутствующих.
   – А в наше время мужчины обмельчали, – продолжала Байбакова. – Ничего не умеют и, главное, не хотят. Все стараются за счет женщины прожить. В гости придут – цветочка не принесут, зато норовят еще и попользоваться чем-нибудь. Я таких не уважаю. А их, к сожалению, большинство. За собой не следят, в тридцать пять лет уже животы висят, мешки под глазами, одышка… В жизни ничего достичь не могут, только плакаться в жилетку умеют. Сколько ни знакомилась в свое время – ни на ком не могла выбор остановить. Нет, женщина должна чувствовать себя с мужчиной, как под надежным крылом. Вот тогда она будет счастлива!
   Алевтина Федоровна производила впечатление женщины, которая сама кого угодно может взять под крыло. Однако твердость и уверенность в себе соседствовали в ней с женственностью и мягкостью. Лариса почувствовала, что Байбакова, прожившая много лет вдвоем с сыном и разочаровавшаяся во многих мужчинах, по-видимому, сохранила в душе большой запас нерастраченной ласки и заботы, которую готова была подарить своему «настоящему мужчине». Наверное, большую часть нерастраченных чувств она переносила на своего сына, поэтому он и вырос таким, по ее словам, «безответственным разгильдяем».
   – Алевтина Федоровна, а как складывались отношения у вашего сына с Виталием? – затронула Лариса еще одну тему.
   – Не очень гладко, – подумав, ответила Байбакова. – Артем вообще большой эгоист. Всегда считал, что мамочка живет только для него. А мамочке вот вздумалось и для себя пожить, – усмехнулась она. – К тому же Виталий был человеком жестким, порой даже резким. Он не очень-то позволял Артему выпендриваться и задирать нос. И мне не позволял. Знаете, я ему за это очень благодарна. Именно благодаря Виталию я сама стала гораздо строже с Артемом, многое начала ему запрещать. Конечно, это нужно было делать гораздо раньше, но, увы… – развела она со вздохом руками.
   – А как вы уживались все втроем?
   – По-разному, всякое бывало. Хотя мы не всегда жили втроем, – я же говорю – периодически уходили на квартиру к Виталию. А когда жили у нас, то Артем порой устраивал скандалы и истерики. Вернее, устраивал он их мне, потому что Виталий вмиг пресек бы подобные выходки. Кричал на меня, что я променяла сына на чужого мужика, что я не даю ему жить так, как он хочет. Хочет! Если жить так, как он хочет, нужно иметь огромный счет в Швейцарском банке. И тот закончится через год. В общем, пытался спекулировать материнскими чувствами, как всегда делают избалованные дети.
   – А с самим Виталием как проходило их общение? – поинтересовалась Лариса.
   – Ох, ну Артем порой позволял себе всякие глупые детские номера. Телевизор демонстративно переключал на другой канал, замок на дверь в свою комнату повесил… Как обиженный ребенок, – вздохнула Алевтина Федоровна.
   – А где вы собирались жить после свадьбы? – уточнила Лариса.
   – У меня в квартире, – ответила Байбакова. – У меня двухкомнатная, а у Виталия однокомнатная. Мы планировали отправить туда Артема. Хотя боюсь, что мне пришлось бы наведываться туда ежедневно. Теперь уже не придется, – дрогнувшим голосом заключила она.
   – А у самого Виталия не было детей?
   – Нет, – покачала она головой.
   – А почему? Он ни разу не был женат?
   – Нет, не был. Я сама удивилась, когда узнала об этом. Все голову ломала – такой мужик классный, почему же так получилось?
   – И что он говорил по этому поводу? – полюбопытствовала Лариса.
   – Шутил, что с его характером трудно ужиться, – улыбнулась она. – Характер у него и в самом деле был крутоват, но все-таки, наверное, причина не в этом. А в чем? Ну, не знаю, скорее всего просто так сложилось… Не встретил никого подходящего, вот и все, – пожала плечами Алевтина Федоровна.
   – Равиль Ринатович, – обратилась Лариса к молчавшему Гатауллину. – А вы что-нибудь можете сказать по этому поводу? Все-таки вы с юности были знакомы с Виталием. Почему он так и не женился в свое время?
   Гатауллин ответил своим обычным пожиманием плечами. Потом, наморщив лоб, сказал:
   – Он другими делами увлекался. Спорт любил, потом в армию пошел… Он, вообще-то, рассудительный всегда был, не влюблялся сгоряча, как многие по молодости… Потому, наверное, и не женился рано, как многие из друзей. А потом уже более серьезно стал об этом думать. Вот и нашел… Алевтину, – он показал глазами на Байбакову, которая, вспомнив о своей неудавшейся роли жены Соловьева, снова едва сдерживала слезы.
   Лариса задумчиво кивнула ему головой в знак того, что все поняла. И вновь задала тот же прямой вопрос:
   – Как вы думаете, кто мог желать смерти Виталию? Это очень важно, если исключать возможность случайного убийства.
   – Вы думаете, что кто-то специально поехал за нами в Чехию, чтобы там убить Виталия? – ахнула Алевтина Байбакова.
   – Такую возможность нельзя исключать, – сказала Лариса.
   – Да, кстати, ведь между Россией и Чехией безвизовый проезд, – снова важно вставил Котов. – Очень удобно, можно проехать, нигде не регистрируясь. К тому же дешевле, не надо покупать визу.
   – Спасибо, – слегка усмехнувшись, поблагодарила Лариса мужа. – Так вот, в связи со всем этим я бы хотела познакомиться с людьми, которые окружали Виталия Владиславовича.
   Байбакова вздохнула и, прикинув что-то в уме, проговорила:
   – Приходите на поминки.
   – Мне кажется, это будет наиболее удобный момент, – снова со знанием дела заявил Котов. – Правда, там обычно, кроме родственников, никого особо не бывает. И вряд ли тот, кто виноват в смерти Виталия, явится туда.
   – Все равно, – заключила Лариса. – Познакомиться нужно со всеми.

Глава 2

   Поминки тренера Виталия Соловьева были выдержаны в духе традиций. И по ассортименту блюд на столе, и по составу тех, кто захотел помянуть его.
   – …И ведь умница-то какой был, а? И голова светлая, и руки ловкие, и вообще… Золото, а не парень! – скорбно приговаривала пожилая женщина в черном платке, с чуть подрагивающими руками, покачивая головой.
   Ей поддакивал сидящий рядом пожилой плешивый мужчина, не забывавший опустошать свою рюмку. Было видно, что это занятие очень ему было по душе. Наконец он не выдержал, не стал дожидаться окончания чьей-то тирады и выпил молча, сумрачно глядя на свою пустую рюмку. А женщина все вела высоким жалобным сопрано свою тему:
   – Я же его с малых лет помню, на руках еще нянчила. Такой смышленый мальчик рос, я Наде сразу сказала, что из него толк выйдет. И надо же такому случиться, а! В расцвете лет, ни за что ни про что… Господи, мать-то слава богу раньше умерла, не узнала горя такого…
   – Да! – пробасил дядя с плешью, по новой наполняя рюмки. – Я помню, как на рыбалку его с собой брал, лет десять тогда ему было, а он уж все сообража-а-ал! – с восхищением покрутил он головой. – И червей сам копал, и на крючок их насаживал – на лету все схватывал! Да! Ну, земля пухом!
   – Земля пухом, – прошелестели над столом приглушенные голоса, затем последовал дружный вздох, и все выпили за упокой души.
   Сидевшая на краю стола Лариса внимательно приглядывалась к собравшемуся на поминках люду. Пожилая пара, еще три пожилых женщины… Их можно было смело относить к той категории родственников, которые обнаруживаются обычно именно на таких вот траурных мероприятиях. В остальное время они тихо-мирно живут себе по своим квартирам, не напоминая о себе. Зато стоит кому-нибудь отправиться в мир иной, как сразу же появляются из небытия и стенают о покойнике громче всех.
   Уже знакомый Ларисе косноязычный татарин Равиль Гатауллин молча ел, лишь пригубив для приличия рюмку. Рядом с ним восседала пара средних лет – крепенький мужичок в притемненных очках и высокая, худая, почти высохшая дама с по-птичьи острыми чертами лица. Мужичок не выглядел особо скорбным, он с хорошим аппетитом уплетал закуски, а дама, у которой слегка слезились глаза, устремляла время от времени свой взгляд к серванту, на верху которого был выставлен портрет Виталия Соловьева с черной лентой в уголке.
   – Кто это? – наклонившись к сидевшей рядом с ней Алевтине, спросила Котова.
   – Друг Виталия, бизнесмен Павел Берендеев. И его жена, Маргарита, по-моему, ее зовут… – ответила Байбакова. – А рядом с ними старший брат Виталия, Сергей.
   Лариса пригляделась внимательно к мужчине с пышными волосами. Лицо его было красноватым, с характерными для пьющего человека прожилками, а под глазами нависали большие мешки. Рубашка чуть расстегнута, и через нее просматривалась пышная седая растительность на груди. Если бы не впечатление некоей, скажем так, алкоголической запущенности, мужчина вполне мог претендовать на имидж светского льва.
   – Он бывший хирург, – продолжала свой рассказ Байбакова. – Работал в Первой городской больнице. А потом… Неудачно провел одну операцию, его уволили… Больше он не оперировал, перешел работать в лабораторию, рентгенологом стал. Я его плохо знаю, видела всего несколько раз. Они с Виталием мало общались.
   – …Виталий был очень надежным человеком, – услышала тем временем Лариса голос Павла Берендеева. – С ним и дела легко было вести, и друг он хороший. Даже не понимаю, как такое могло произойти. С его-то спортивными навыками!
   Лариса невольно прислушалась. Рассуждения насчет того, как это могло случиться с Виталием Соловьевым, ее очень интересовали.
   – Да бандиты какие-нибудь! – выдала свою версию одна из пожилых родственниц. – С ними разве сладишь, какой бы здоровый ни был! У них и ножи, и все, что хочешь!
   – Бандиты, бандиты! – перебил ее мужчина с плешью. – Много ты понимаешь! Это здесь бандиты, а там, в Чехословакии-то, какие бандиты! Там все чисто в этом смысле. Лешка-то приезжал, рассказывал…
   – А кто ж тогда? – вступила в разговор другая родственница.
   – Не знаю я, – отрезал мужик. – Того, кто сделал, пускай совесть замучает! Может, и знаем мы его…
   И, выдержав паузу, под испуганными взглядами родственниц добавил с еще большим запалом:
   – Вот так! Сейчас время такое…
   – Это вы на что намекаете? – спросила жена Берендеева.
   – Ни на что не намекаю, – как-то резко ответил тот. – Не хочу ничего говорить. Он там, – воздел мужчина глаза к потолку, – все видит. Его не проведешь.
   И прокурорским взглядом обвел собравшихся. Под его взглядом невольно потупил взор сидевший рядом с Алевтиной молодой парень, модно одетый шатен с короткой стрижкой. Как уже успела узнать Лариса, это был сын Алевтины, непутевый студент Артем Байбаков. Парень очень вяло ел, практически не пил и всем своим видом демонстрировал, что он находится явно не в своей компании. Словно делегат «из народа» на партийной конференции, ждал, чтобы официальное мероприятие поскорее кончилось и он смог вернуться в свою родную среду. Разумеется, речь шла о молодежной компании, беззаботно тусующейся по каким-нибудь барам и дискотекам.
   Берендеев же поспешил смягчить ситуацию, которую старательно обострял плешивый мужик, которого все называли дядей Колей. Он взял бутылку водки и начал разливать по рюмкам. После того как покойный был помянут в очередной раз, люди, пришедшие раньше остальных, уже закончили обед. Среди них оказался и старший брат Соловьева. Покончив с поминальной трапезой и перекрестившись, он двинулся на кухню, доставая по пути из кармана рубашки сигареты.
   Лариса решила воспользоваться ситуацией и познакомиться с Сергеем Владиславовичем поближе. Она прошла за ним следом и тоже вытащила свои сигареты. Сергей дал ей прикурить от своей зажигалки и, кивнув в сторону комнаты, спросил:
   – В спорткомплексе, наверное, тоже работаете?
   – Нет, – ответила Лариса. – С чего вы взяли?
   – Ну, вы с Алевтиной вроде пришли. Я думал, коллеги-подруги.
   – Нет, вы ошибаетесь, – Лариса решила не скрывать цели своего визита. – Алевтина Федоровна всего лишь наняла меня расследовать причину смерти Виталия.
   Пышные брови Сергея удивленно поднялись вверх. Он окинул Ларису уже более внимательным взглядом и уточнил:
   – Вы из милиции, что ли?
   – Нет, я занимаюсь этим делом частным образом.
   – А что, у нас уже и до этого дошло? – хмыкнул Соловьев-старший.
   – В какой-то степени. Поэтому я и хотела поговорить с вами как с человеком, хорошо знавшим Виталия.
   – Да знать-то я его знал, – пожал плечами Сергей. – С детства, естественно. Только уж, наверное, лет десять, как мы с ним поругались, прости господи… Так и не помирились. А теперь уж поздно, – со вздохом закончил он фразу.
   – А что же послужило причиной вашей ссоры?
   – Это семейные дела. Точнее даже, мои личные. Я думаю, что к смерти Виталия это вряд ли имеет отношение. Тем более давняя история, столько уже изменилось с тех пор…
   «Наверное, придется уточнить у Алевтины насчет этой давней истории, – подумала Лариса. – Если она, конечно, в курсе».
   – Я виделся-то с ним раз в год, когда мать с братом в гости приезжали. А как мать умерла, так вообще почти не встречались. Лешка не приезжает теперь, у него свои дела. А Виталий вон жениться надумал, канителью этой занимался. Меня-то он даже на свадьбу не пригласил. Ну, это я ему простил, конечно… Чего уж теперь.
   – А вы сами в Чехии не были? – поинтересовалась Лариса.
   – Один раз был, давно уже. Почти сразу как мать с Лешкой туда уехали. Да потом еще один раз, когда мать умерла. На похороны ездил. Это два года назад было.
   – А как вы узнали о смерти брата, кто вам сообщил?
   – Алексей позвонил по международному. Я еще удивился – прямо с утра звонок раздался, я спал еще. А он сказал: мол, только что из морга вернулся, Виталия убили. Сказал еще, что на похороны приедет вместе с Алевтиной. Ну… а потом он уж в Тарасове мне перезвонил, мы насчет похорон договорились. Похоронили, и Лешка через два дня уехал, не остался на девять дней… У него же там тоже работа, понятно это все. А вы, что же, и в Чехию поедете? С Лешкой разговаривать?
   – Пока не знаю, но думаю, что придется. И не только чтобы поговорить с Алексеем. Ведь убийство совершено там. Кстати, вам ничего не известно о том, были ли у Виталия какие-то дела в Чехии, помимо встречи с братом? – спросила Лариса без особой надежды на успех – Сергей ведь недвусмысленно дал понять, что почти ничего не знает о жизни брата в последнее время.
   – Понятия не имею, – снова пожал плечами Соловьев.
   В это время на кухню зашла Маргарита Берендеева. Она достала сигарету и нервным движением щелкнула зажигалкой. Следом за ней в кухню зашел ее муж, но, повертевшись, решил, что там слишком тесно, и исчез в ванной комнате.
   Но так не посчитал раскрасневшийся от поминальных рюмок плешивый дядя Коля. Чуть не столкнувшись в узком коридоре с Берендеевым, он размашисто прошагал на кухню и, оттеснив плечом прижавшуюся к буфету Маргариту, решительно занял ее место.
   – Сейчас ведь нужно быть таким, понимаешь, аккуратным! Таким, понимаешь, осторожным! – эмоционально начал он. – Под каждым, понимаешь, кустом тебя грохнуть норовят.
   Дядя Коля обвел осоловелыми глазами собравшихся в кухне, особенно подозрительно глянув на Маргариту и Ларису.
   – Никаких лишних знакомств! Только проверенным людям доверять можно! – подняв вверх указательный палец, назидательно изрек он.
   – А Виталий что, был неосторожным? – с интересом спросила Лариса.
   Дядя Коля еще более недружелюбно покосился на нее и сказал:
   – У меня племянник был золото, а не племянник! А вот от братьев отделился.
   И уже с укором глянул на Сергея.
   – Вы-то куда смотрели? – громко вопросил дядя Коля. – Ты же старший! Должен был за братьями следить. Молчишь? Стыдно небось! Вот то-то и оно!
   Сергей, который откровенно не понимал, за что ему должно быть стыдно, с недоумением пожал плечами и довольно миролюбиво ответил:
   – Дядя Коля, ты если обвинять кого хочешь, так и скажи. Вот этот, мол, Виталия со света и сжил. А то ты чего-то не по делу совсем говоришь…
   – Не по делу? – грозно сдвинул брови неугомонный дядя. – Посмотрим, кто не по делу говорит, посмотрим! Вот милиция-то докопается, кто из вас моего самого лучшего племянника на тот свет отправил! Докопается!
   Сергей только обреченно махнул рукой и повертел пальцем у виска. В этот момент неожиданно вступила молчавшая до сих пор Маргарита Берендеева.
   – У вас есть предположения? – серьезно спросила она.
   – Предположения пусть милиция строит, – отрезал дядя Коля. – А я говорю, чего думаю.
   – И что же вы конкретно думаете? – вступила Лариса.
   – А то! – совсем разошелся дядя Коля. – Расплодилось друзей – ни пройти, ни проехать! И подружек! – кинул он презрительный взгляд в сторону Маргариты. – Прикидываются только друзьями, а сами норовят в могилу свести! Думаете, я вас не вижу? Я вас насквозь всех вижу!
   Дядя Коля не на шутку разбушевался. На его крики в кухню влетела его супруга в сопровождении еще одной родственницы.
   – Да хватит тебе уж! – хватая дядю Колю под руку, напустилась на него жена. – Несешь не знамо чего! Иди проспись вон лучше! На поминках напился, стыд какой!
   Она схватила мужа цепкими руками и привычным жестом стала выталкивать его из кухни. Дядя Коля, видимо привыкший к подобному завершению своих геройств, практически не сопротивлялся, он что-то забубнил и, обернувшись, кривляясь, покрутил руками в воздухе, показывая всем остальным язык.
   – Ох, господи, мозги-то уж пропил все! – в сердцах со вздохом проговорила оставшаяся на кухне родственница, качая головой. – Это, как ее… Аля! Тебе помочь что? – крикнула она в сторону зала.
   – Не надо, тетя Маня, – послышался оттуда голос Байбаковой. – Сама справлюсь. Дядю Колю лучше помогите домой отправить.
   Лариса краем глаза видела, что в прихожую прошмыгнул на выход и Артем, буркнув что-то неопределенное в ответ на строгий вопрос матери, когда он сегодня вернется домой. Потом Алевтину отвлекла одна из тетушек, Артем воспользовался паузой и быстро испарился.
   А тетя Маня не спешила покинуть кухню. Она снова покачала головой и, прислонившись к холодильнику со сложенными на груди руками, проговорила:
   – Коля, в общем-то, прав. Дружил Виталий не поймешь с кем, вот она, беда-то, и пришла.
   – Это вы о ком? – обратилась к ней Лариса.
   – Да вон… – тетя Маня понизила голос и с какой-то опаской покосилась на дверь в комнату, где остались Алевтина и Равиль Гатауллин. – Бандит-то этот… Недаром я еще тогда его опасалась!