Алешина Светлана. Шарики за ролики

Светлана Алешина
Шарики за ролики

Глава 1

   – А кто еще будет? – поинтересовалась Лена, блеснув глазами и отбросив светлую прядь со лба.
   – Сотрудники отца, – серьезно глядя на подругу и наморщив лоб, чтобы придать себе вид взрослой женщины, принялась перечислять Дина, – мамины знакомые: ну, там директор ресторана, мать одной моей одноклассницы, парикмахерша, ну и еще кто-то – как обычно, – девушка сорвалась на легкомысленный тон, гораздо более подходящий для ее подросткового возраста. – А какая разница?
   – Просто любопытно, Диночка, – пожала плечами Лена и окинула мечтательным взглядом кабинет, обустроенный с большим вкусом.
   Ей очень нравилось жилище подружки, а особенно этот роскошный, отделанный дубовыми панелями кабинет. Он казался картинкой из средневекового романа, и только компьютер на столе несколько выпадал из общего стиля. Солнце, проникая в окно, окрашивало древесные планки золотом, отчего обстановка кабинета выглядела еще более притягательной.
   Лена находилась в полной эйфории.
   – Что ж, Дина, вечеринка очень кстати, – проговорила девушка. – Я как раз не знала, чем завтра заняться.
   Потом со скучающим видом встала и протянула руку к своей сумочке.
   – Ты уже уходишь? – несколько разочарованно спросила Дина.
   – Да, у меня еще сегодня много дел. Нужно принять ванну, родителям позвонить…
   – А-а, – протянула Дина, не отметив такого факта, что и на принятие ванны, и на звонок родителям явно не требуется много времени.
   Лена все с тем же скучающим видом пошла в прихожую. На прощание она улыбнулась подруге, вышла на улицу, где ее уже ожидало такси, и поехала к себе домой.
 
   Звонок в дверь раздался как гром средь ясного неба. Алтуфьев выругался. Он не хотел никого видеть. Когда первое раздражение прошло, он усмехнулся, размышляя, стоит ли открывать. Выше всего на свете и, уж конечно, значительно выше человеческих отношений он ставил собственное творчество, поэтому, когда работал, на звонки в дверь никогда не реагировал – ведь ушедшее вдохновение уже не вернешь.
   Но звонивший явно не собирался сдаваться так просто.
   Алтуфьев потер нервными пальцами виски и коварно улыбнулся. Художник был личностью экстравагантной и вместе с тем довольно вредной. Собственно, эти два качества в нем тесно переплетались. Вот и сейчас Юрий Николаевич решил проделать довольно злую шутку.
   Бесшумно передвигаясь по комнате, он дошел до маленькой прихожей и осторожно заглянул в глазок. За дверью стоял Виталий, молодой человек, возомнивший себя великим поэтом. Улыбка на приятном, хотя и несколько полноватом лице Алтуфьева стала еще более зловещей. Кошачье-желтые глаза загорелись нехорошим огнем, но голос прозвучал ласково и спокойно.
   – Виталий, дорогой, прости, у меня, кажется, заклинило дверь, – сказал Алтуфьев и для достоверности отчаянно подергал витую ручку двери и щелкнул ключом в замке. – Не мог бы ты открыть дверь снаружи?
   – Каким образом? – спокойным баритоном поинтересовался Виталий. – Брось ключ из окна, тогда я попытаюсь.
   – Но у меня заклинил внутренний засов, его снаружи не откроешь, – нашелся Алтуфьев.
   – И что мне-то делать? – раздраженно буркнул Виталий.
   «Уйти отсюда, и как можно скорее, – хмурясь, подумал Юрий Николаевич. – Тогда ты, мальчик, избежишь некоторых проблем».
   – Ну не знаю, попробуй взломать, – еще более коварно улыбнулся художник, выуживая из кармана мобильный телефон.
   – А за порчу имущества обдерешь как липку? – хмыкнул Виталий.
   – Ну что ты, конечно, нет, наоборот, коньяком угощу, – заверил гостя Юрий Николаевич. – Просто я совершенно не знаю, что делать! В сотовом, как назло, батарейки сели, а обычный банально сломался, я его разбил, а новый корпус никак не куплю…
   Виталий принялся толкать дверь. Алтуфьев улыбнулся. Все шло по плану. Художник прошел в кабинет, уселся за стол и настучал на сотовом короткий, всего из двух цифр, номер.
   – Добрый день, – начал он обеспокоенно, услышав в трубке невнятное представление: «Отделение милиции, дежурный такой-то…»
   – Слушаю вас, – откликнулся милиционер энергично.
   – Извините за беспокойство, но ко мне ломятся в дверь.
   Голос Алтуфьева звучал совершенно искренне. Пожалуй, даже самый проницательный человек не уловил бы в тоне художника фальши. Юрий Николаевич умел лгать и искренне гордился этим. Он любил «поприкалываться» над приятелями, считая такие поступки частью своего имиджа…
   Милиция пообещала прореагировать на звонок Алтуфьева. А художник спокойно отключил связь и с внутренним удовлетворением вновь прислушался к ударам, доносящимся со стороны двери. Виталий трудился со всей ответственностью – во что бы то ни стало старался высвободить приятеля из домашнего заточения. Благо дверь была достаточно крепкой.
   – Думаю, выдержит до приезда ментов, – мечтательно щурясь, прошептал Алтуфьев и воскликнул: – Виталий, солнце мое, ну еще немного! Коньяк тебя ждет!
   Удары по двери усилились. Алтуфьев грустно взглянул на холст – ну вот, опять творческий зуд утих, придется его мобилизовать с помощью крепкого кофе и «Капитана Блэка», отчего комната снова пропахнет кисловатым ароматом крепкого табака.
   Юрий Николаевич подошел к окну, перегнулся через подоконник и задумчиво посмотрел на омерзительного бульдожку, рвущегося с поводка. Вдруг он заметил милицейскую машину, въезжающую в арку.
   – Ага, замечательно, – обрадовался Алтуфьев и провел ладонью по волосам. После чего бесшумно подошел к двери и стал ждать. Уже минуты через три за дверью раздался шум.
   – Какого черта! – возмущенно вопил Виталий.
   – Пройдемте, гражданин, вы задержаны по обвинению в попытке проникновения на чужую территорию, – прозвучала стандартная фраза из фильмов, в которых хорошие полицейские в финале захватывают плохих парней.
   «Наверное, довольно», – решил Алтуфьев и приоткрыл дверь.
   – Прошу прощения, господа, – глядя в разъяренные глаза Виталия, четко произнес Алтуфьев. Его тонкая рука легко легла на локоть вислоусого мента с тяжелым подбородком и нашивками сержанта. – Кажется, произошла ужасная ошибка…
   – Ошибка? Какая, к дьяволу, ошибка? – возмутился Виталий.
   Он высвободил руку из цепких лап мента и провел ею по подбородку, стирая тонкую струйку крови, стекающую из разбитой нижней губы.
   Алтуфьев бросил на парня свой коронный взгляд – холодный и строгий, и Виталий притих, позволив художнику продолжить свои объяснения.
   – Вероятно, у меня не сработал звонок, – ловко нанизывал бусины слов Юрий Николаевич, ласково, почти подобострастно поглядывая на кряжистого сержанта. – Мы с Виталиком вчера договорились встретиться, ну и так получилось… Я совершенно заработался и забыл о том, что он может прийти. Так что отпустите, пожалуйста, молодого человека, господа. Это моя ошибка, и я, конечно, признаю вину и готов понести наказание, – покаянно склонил стриженую голову Юрий Николаевич, отчего никто не увидел коварно-насмешливых огоньков в его кошачьих, янтарного цвета глазах.
   Сержант уяснил, что произошло недоразумение, и приказал сотруднику отпустить парня. Виталий досадливо встряхнулся, пригладил рукой волосы, сверкнул синими глазищами, но промолчал. А менты потопали вниз по лестнице, решив не дожидаться лифта. Инцидент был исчерпан. Или почти исчерпан.
   – Какого черта ты меня так подставил? – возмущенно заорал Виталий.
   – Терпи, дружок, – пожал плечами Алтуфьев и, впустив гостя в квартиру, негромко добавил: – В конце концов, этот психологический эксперимент для тебя лишь немного неприятен, мне же, как творческому человеку, чрезвычайно полезен. Хочешь коньяку?
   – Сволочь ты, – коротко откликнулся на эту тираду Виталий и вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь.
   – Боже мой, какие мы обидчивые! – насмешливо бросил художник вслед уходившему гостю.
   Он не сомневался, что Виталий вернется. Да что там, Юрий Николаевич был в этом уверен. Обыватели слишком гордились своим знакомством с прославленным и раскрученным Алтуфьевым, чтобы вот так просто рвать отношения. И этот поэтишка, с его голубыми глазками и выражением лица «всех люблю», тоже лишь обыватель. Он слишком высоко ценит свою «дружбу» с богемой, ну а уж с Юрием Николаевичем Алтуфьевым и подавно!
   Алтуфьев вышел на балкон, окунувшись в жаркое летнее марево, и закурил, перевесившись через перила. Бабки, сидевшие на лавочках под сенью тополей, одновременно уставились на него с праведной ненавистью, потом склонились головами друг к другу и принялись обмениваться информацией. «Они были бы счастливы, если бы я сейчас упал с балкона», – насмешливо подумал Алтуфьев со свойственной ему проницательностью. Но падать не стал – доставлять бабкам удовольствие он не собирался. С отвращением посмотрел он на пыльные кроны деревьев, загаженный домашней живностью двор и поморщился – его эстетическое восприятие мира грязи не переносило.
   Юрий Николаевич, повинуясь быстрой смене настроения, широко и хищно улыбнулся и пробормотал:
   – Может быть, переехать отсюда? В самом деле, давно бы уже жил в Питере или Москве.
   Впрочем, эту мысль он отклонил – в Тарасове он элитный художник, один из немногих, окруженный стаей поклонников. В столицах же и своих хватает. К тому же переезжать – значит облегчить жизнь всему подъезду, чего Юрий Николаевич делать не собирался. Пусть мучаются, ему не жалко. Да и поле для психологических экспериментов здесь замечательное – столько идиотов доверчивых вокруг! Это же надо! А он учит их относиться к миру с большей настороженностью. Между прочим, очень даже хорошее дело. Дуракам даже в нашей стране везти перестало…
   В дверь еще раз позвонили. «Еще один…» – злобно подумал Алтуфьев.
   – А, это ты? – расплылся в улыбке Юрий Николаевич, увидев в дверном проеме знакомую фигуру. – Есть что-нибудь новенькое, Диман?
   Диман был широкоплечим здоровяком, который своим обликом очень выделялся среди творческих людей. Да и лицо у него было абсолютно плебейское – круглое, простое, почти как у телевизионного любимца, мента Дукалиса.
   – Я сегодня к тебе заглянуть вечерком собираюсь, – бросил Диман. – Есть тема… Зашел просто предупредить.
   Алтуфьев пристально посмотрел в глаза визитеру, потом лукаво, с прищуром улыбнулся.
 
   За темными дубовыми панелями кабинета, казалось, крылись тени; вот-вот из-за угла выйдет человек и его карающая длань схватит мошенника за шиворот. По подоконнику снаружи ходила птица – для полноты образа ей не хватало лишь полицейского значка на сизой грудке…
   Рука потянулась к кодовому замку, и сердце трепыхнулось в груди, стремясь допрыгнуть до самого горла. Пальцы повлажнели, холодный пот струился по лбу.
   Налево… Направо… Черт, неправильно, так и завалиться можно! Сейфовое колесико возмущенно щелкнуло, и руки задрожали еще сильнее. Так не хотелось… Но, к сожалению, это необходимо, выбора нет и не предвидится.
   Наконец дверца сейфа распахнулась с коротким и натужным лязгом, и… Замечательно, дело почти сделано. Но легче от этого не стало – слишком серьезными могут быть последствия.
   Расставшись со своим содержимым, сейф так же легко распрощался и с отпечатками преступных пальцев – их просто-напросто уничтожили платочком. После чего дверца снова закрылась, не издав ни звука, а новый хозяин денег, оглядевшись по сторонам, вышел из кабинета и наконец-то вздохнул с облегчением. Воздух ворвался в его легкие почти со свистом, принося расслабление и покой. Впрочем, покой, наверное, наступит не скоро. Вот и сейчас колени все еще еле заметно дрожали от пережитого напряжения. Хотя главное дело сделано…
 
   Котова спустилась в гараж и села за руль своей белой «Ауди». Июльское солнце палило немилосердно, грозя напрочь растопить Ларисин макияж. Даже неплохой кондиционер, встроенный в машину, не помогал. И все же жара не портила Котовой настроения. Выходной день. Кондиционированный, а значит, прохладнее уличного, воздух в машине и приятное чувство свободы…
   За окном лениво плыли облака – не привычные белые подушки, тяжелые и вальяжные, а скорее тонкие, полупрозрачные перья. Они не обещали дождя – погода, судя по всему, окончательно устоялась, жара растянется еще как минимум недели на три, а может, и больше. Столь засушливого лета давно уже не было. Тарасовцам искренне казалось, что их непостижимым образом перенесло куда-то в пустыню, потому что только в пустыне возможна такая высокая температура. Народ спасался исключительно за городом, развалившись на пляжах. А те, у кого была такая возможность, ехали на курорты – даже на Черноморском побережье было не так жарко, как в Тарасове.
   Лариса не относилась ни к тем, ни к другим. Она проводила лето в городе – не собиралась надолго лишать ресторан своего пристального хозяйского внимания. И развлекалась как могла – ходила по банкетам и устраивала вечеринки сама.
   Котова, улыбнувшись, согнала с запястья нахального черно-золотого шмеля (как он залетел в машину!), и тот, возмущенно жужжа, вылетел в окно и скрылся в синей вышине. После чего остановила машину и просигналила, любуясь резными воротами дома Рогачевых. Коттедж из розового камня в черном металлическом обрамлении смотрелся драгоценным камнем в изысканной оправе. Лариса и сама бы с удовольствием поменяла свою трехэтажную квартиру на подобный домик, окруженный роскошным садом, летом это именно то, что нужно, и особенно в такую жару!
   Ворота все не открывались. Котова усилием воли отогнала от себя легкую досаду – неужели она опоздала? На дороге образовались привычные в летний сезон пробки, потому как городские власти предпочитали залатывать трассу именно в разгар дня, и Лариса, естественно, потратила на поездку чуть больше времени, чем предполагала.
   Наконец черно-витые створки ворот расползлись, и Котова завела свой автомобиль на широкий, выложенный серо-розоватыми каменными плитами двор, поставив «Ауди» между вишневым джипом и черным «Опелем».
   – Здравствуй, Лариса, мы уже боялись, ты не приедешь, – смягчая укоризненный тон обаятельной улыбкой, звонко произнесла Альбина Рогачева, выходя навстречу прибывшей гостье.
   Котова вышла из машины, улыбнулась лучезарно и приветствовала приятельницу:
   – Здравствуй, извини, что опоздала – на дороге такой затор! У тебя очаровательное платье.
   Платье Рогачевой и в самом деле было роскошным – модель от малоизвестного, но чрезвычайно талантливого парижского дизайнера из темного, розово-лилового шелка. Альбина улыбнулась, благосклонно принимая комплимент, и предложила:
   – Пойдем в дом.
   – С удовольствием. Все уже собрались?
   – Ну конечно, – засмеялась Рогачева. – Скучно не будет.
   И в самом деле компания подобралась очаровательная. Среди приглашенных присутствовала и давняя подруга Ларисы – стилист Эвелина Горская. Эта великосветская львица сегодня была без сопровождения. Увы, в последнее время с кавалерами у нее было не густо. Отчего Эвелина немного грустила и чувствовала себя словно не в своей тарелке, тем более что все находившиеся на вечеринке мужчины были при дамах.
   – Альбиночка, познакомьте меня с вашей очаровательной гостьей! – улыбаясь во все тридцать два зуба и едва не раздевая Котову взглядом, обратился к хозяйке высокий худощавый брюнет лет сорока с небольшим. В глазах его сияло искреннее восхищение столь притягательной особой, как Лариса Котова.
   – Лариса, позволь тебе представить господина Варламова, коллегу моего мужа. Илья, это Лариса Викторовна Котова, директор ресторана «Чайка», очаровательная женщина и прекрасный бизнесмен.
   Лариса благосклонно улыбнулась, вслушиваясь в лестную рекомендацию Рогачевой.
   – Очень рад, – едва не прищелкнув каблуками, лучезарно заулыбался Варламов и прикоснулся пухлыми губами сластолюбца к руке Ларисы.
   Женщина восприняла это как должное, вежливо произнеся приличествующие случаю слова. И еще раз огляделась. Хоть она и не раз бывала у Рогачевых, восхищаться их великолепным интерьером не уставала.
   На полу роскошный кремовых тонов ковер. По белоснежным стенам развешаны симпатичные морские пейзажи. Диваны и кресла, обитые черно-бело-полосатой, под зебру тканью, так и манили погрузиться в райское блаженство мягких подушек.
   – Почему вы без супруга, Лариса? – поинтересовался Игорь Петрович Рогачев, хозяин дома.
   Котова усилием воли подавила гримаску неудовольствия и ответила с вежливой, но холодной улыбкой:
   – Он не смог составить мне компанию, много дел.
   На этом тема была закрыта – Котова всегда умела показать всю ненужность дальнейших расспросов. На самом деле Евгений не пошел в гости по самой простой причине – он был не в форме, еще вчера он сильно перебрал на корпоративной вечеринке и сегодня весь день «болел», валяясь дома на диване. Котов и слышать не хотел о выходе в свет.
   – Добрый день, Лариса Викторовна, – улыбнулся другой мужчина, полноватый блондин в элегантном костюме с галстуком, в который вцепилась булавка в виде птичьей лапки. – Не думаю, что вы меня помните, но поспешу представиться, – еще более ласково добавил блондин. – Сергей Новицкий, к вашим услугам.
   Котова усмехнулась нарочито-светскому тону и возразила:
   – Я все же помню вас, вы нередко бываете в «Чайке».
   – Вы правы, Лариса Викторовна, правы, – галантно поклонился Новицкий и рассыпался в цветистых комплиментах: – Ваше детище просто поразительно! Такой вкус! Такая кухня!
   Глаза Новицкого маслянисто заблестели, словно он воочию видел накрытый ресторанный столик, заставленный изысканными блюдами.
   Лариса чуть покраснела – похвала была ей очень приятна. И присела в полосатое кресло, взяв с подноса бокал, наполненный легким искристым вином. Пригубив аперитив, Котова стала высматривать знакомых, с которыми еще не пообщалась.
   Внимание женщины привлекла парочка, занявшая диван в нише у окна. Одна из двух девушек, очевидно, была дочь хозяйки. Уж очень она походила на своих родителей! Худенькая, коротко стриженная брюнетка с длинными серьгами, свисавшими с одной мочки, и в джинсах с бахромой, заливисто смеялась над словами своей подруги.
   Ее соседка казалась лет на пять-семь старше. Блондинка. Пряди волос рассыпались по плечам. Длинная узкая юбка сияла матово-золотистым шелком, симпатичный черный топик соблазнительно оголял загорелый живот.
   – Кто это? – поинтересовалась Лариса у подошедшей к ней Альбины.
   Отчего-то блондинка привлекла ее внимание. Может быть, своей чуть напряженной позой – вероятно, девушка не привыкла к подобным сборищам и чувствовала себя неловко. Котова не могла понять, что может связывать столь разных по возрасту людей.
   – Рядом с Диной? – уточнила Рогачева, непринужденно присаживаясь на ручку кресла и отпивая из бокала сок.
   Лариса спохватилась, что не сказала ни единого слова относительно хозяйкиного чада, и поспешила исправить оплошность:
   – У тебя очаровательная дочка!
   – Лена Урукова, ее подруга. Девушка очень милая и интеллигентная, кажется, работает переводчиком.
   – У них большая разница в возрасте, странно, что…
   Но фразе не суждено было окончиться – хозяин дома пригласил всех к столу. Лариса успела только поинтересоваться:
   – А где твой сын?
   – Денис должен прийти позднее, – улыбнулась Рогачева. – Сама понимаешь – дело молодое, своих забот хватает. А мы для него старое поколение.
   С Альбиной Лариса познакомилась не так давно, через Эвелину Горскую. Муж Альбины руководил фирмой по поставке деликатесов из разных концов света, и с ним Лариса вынуждена была сотрудничать по работе. Их детей Котовой еще не доводилось видеть, она только слышала, что у Рогачевых есть сын и дочь. Сын, как обмолвилась однажды Альбина, учился на первом курсе университета. Дочь грызла гранит науки в экономическом институте, там же, где училась и Настя, дочь Ларисы.
   Столовая в доме Рогачевых, пожалуй, была еще красивее гостиной. Бледно-зеленый и тускло-коралловый цвета доминировали в комнате, разбавляясь кремовым и золотисто-коричневым. Длинный стол, уставленный всевозможными блюдами, искрился хрусталем и матово поблескивал дорогим фарфором.
   Лариса взглядом профессионала обвела стол, безошибочно узнавая блюда, приготовленные шеф-поваром ее ресторана: изящно свернутые трубочками куриные рулеты, разложенные на листьях салата, и кармашки с начинкой из грибов и индейки, украшенные красным острым соусом и листиками шалфея. Котова расположилась на своем месте и невольно прислушалась к разговору своих соседей.
   – Сегодня Алечка без своей побрякушки, – приглушенно прошипела Надежда Новицкая, ехидно улыбаясь.
   Потом нацепила на вилку шампиньон, окинув взглядом шикарный стол, возвела очи к красивой люстре, ожидая ответа от мужа.
   – Солнце мое, она в твоем присутствии более никогда не появится в колье, – засмеялся Сергей, сверкая светлыми глазами. – Ты ж достала бедную бабу!
   В речи его проскальзывали просторечные обороты. Как ни старался он казаться хорошо воспитанным человеком, все же бурное прошлое и своеобразный круг знакомых давали о себе знать.
   – А почему она не продает? – капризно выпятила Надежда пухлую чувственную губку, подкрашенную прозрачно-коралловым блеском. И улыбнулась, зная, что эта ее улыбка заставит-таки мужа приобрести понравившуюся ей вещь. – Мне так нравится это колье!
   – Ну, деточка, не будь ребенком! И вообще здесь не место для подобных разговоров! – прошептал Новицкий.
   – Я бы вам продал всю свою жизнь! – галантно вклинился в беседу сластолюбец Варламов, сидевший по левую руку от Надежды Новицкой. – Можете мне поверить, Наденька!
   Новицкая засмеялась, томно опустив глазки, и откликнулась негромко:
   – К несчастью, Илья, мне не нужна ваша жизнь, я не буду ее покупать!
   – Зато тебе, пожалуй, деньги бы пригодились, – поддел Сергей соседа, подбивающего клинья к его жене.
   Банкет проходил точно так же, как и все остальные, на которых успела побывать Лариса Котова. Разговоры крутились вокруг одних и тех же тем – политика, налоги да наряды знакомых. Господин Варламов ловко ухаживал за Ларисой. Котова же наблюдала за Леной и Диной. Только эти две особы были абсолютно отделены от окружавших их гостей – они весело болтали о чем-то своем и сдержанно смеялись.
   Когда Илье Варламову надоело равнодушие соседки по столу, он обернулся в другую сторону – к Надежде Новицкой, пухлой сексапильной брюнетке с кокетливыми повадками и живыми темными глазами. А потом настала очередь и Эвелины Горской, которая уже совсем заскучала без мужского внимания.
   Перекусив, все вернулись в гостиную и устроились на диванах с кофе. Вдруг в дверном проеме возникла высокая фигура. Хозяйка подошла к парню и улыбнулась.
   – Денис, – прошипела Альбина, предварительно оглядевшись и убедившись, что никто не услышит ее гневной тирады. – Ты мог бы и пораньше прийти, проявив хоть минимальное уважение к семье.
   Парень сверкнул темными глазами, виновато похлопал длиннющими ресницами и пробормотал:
   – Извини, мам, я не рассчитал время. Но думаю, ничего страшного не произошло, вы не скучали и без меня.
   Альбина недовольно поморщилась, прикусила губу, но, заметив, что Котова перевела на нее взгляд, поспешно заулыбалась.
   – Ладно, поговорим позднее, а пока иди поздоровайся с гостями.
   Лариса с интересом наблюдала за высоким темноволосым юношей. Денис Рогачев обещал в будущем стать чрезвычайно привлекательным мужчиной. Впрочем, и сейчас он производил неплохое впечатление своей лучезарной насмешливой улыбкой и озорными беспокойными глазами.
   Гости бродили по гостиной, периодически выползая в другие комнаты, а Дина с Леной вообще уединились. В принципе, Ларисе нравился этот вечер. Спокойствие, которое она нечасто испытывала, охватило ее здесь. Не нужно было куда-то бежать, договариваться с поставщиками, вообще работать. Она могла просто сидеть и наслаждаться вечером.
   – Скучаете, Лариса Викторовна? – поинтересовался Игорь Петрович Рогачев, подойдя к мирно сидящей в кресле Ларисе.
   – Ну что вы, – покачала она головой, – вовсе нет. Мне очень приятно наслаждаться покоем. Это очень редко получается, тем более если сама организуешь банкет.
   Рогачев засмеялся и опустился в кресло напротив дивана, на котором сидела Котова.
   – Вы правы, но, к счастью, обслуга из вашего ресторана замечательно со всем справляется. А вообще, с нашей работой просто кошмар какой-то. Ни отдохнуть, ни расслабиться…
   Лариса, конечно, могла бы не согласиться с подобной точкой зрения – она-то держала ресторан больше для собственного удовольствия, чем ради прибыли. Но спорить с хозяином дома не стала и задумчиво кивнула:
   – Вы правы, Игорь Петрович, жизнь становится все более динамичной, и уже ни на что не хватает времени.
   Рогачев, видимо, соскучился по общению. Он поерзал, словно пытаясь еще плотнее врасти в кресло, и продолжил:
   – Вы не представляете, но я уже три года не могу выбраться на природу. Просто съездить в лес, отдохнуть, рыбку поудить – не могу! – отчеканил он.
   Лариса сочувственно покивала.
   – В самом деле, какая досада.
   – А, вот вы где! – лукаво воскликнула Альбина. – Идемте есть мороженое! Это что-то удивительное – с шоколадным муссом, лимонным желе и рубленым миндалем. Пойдемте, мы решили посидеть в саду. Там сейчас свежо, везде тень.