Алешина Светлана. Змей в райских кущах

   – У Аллы были враги? – спросила я.
   – Не знаю. – Герман Генрихович пожал плечами. – У каждого человека есть враги, – добавил Гоффман. – Если он не дурак, конечно, и Алла никогда не была дурой…
   – Как вы думаете, – спросила я, – а кто-нибудь еще мог знать о ее сложных взаимоотношениях с подругой?
   – Ирина Анатольевна, вы думаете, что кто-то подставил мою жену? – Гоффман прищурился.
   – Думаю – да, – ответила я.
   – И снова подозреваете меня? – проговорил Герман Генрихович задумчиво.
   – Я этого не говорила, – возразила я, допивая чай, который к этому моменту успел остыть.
   – Но подумали, – усмехнулся Гоффман.
   Я в ответ пожала плечами.
   – А у Ани были враги? – спросила я. – Ее мог убить кто-нибудь неизвестный?
   – Я не был с ней близко знаком, – ответил Герман Генрихович. – Но, учитывая ее характер…
   – Мы можем переговорить с работниками фитнесс-клуба? – спросила я, не особенно надеясь на то, что Герман Генрихович с радостью пойдет нам навстречу.
   – Пожалуйста. – Гоффман несколько обманул мои ожидания.
   Выйдя из кабинета, я спросила Костю:
   – Что ты обо всем этом думаешь?
   – Мне кажется, – проговорил он задумчиво, – что выводы пока делать рано.
   – Согласна, – кивнула я. – Однако Герман Генрихович показался мне не слишком-то опечаленным тем, что его жену взяли под стражу…
   Шилов возразил:
   – Но это еще не говорит о том, что именно он убил Анну Степнову и подстроил все так, чтобы обвинение пало на Аллу Владимировну!
   – Но, по-моему, об этом свидетельствует ряд фактов, – заметила я. – Один из них – именно он вызвал ремонтную бригаду в солярий…
   – Ну, – усмехнулся Костя, – это я уже слышал в кабинете главного менеджера, вот только не понял: чего это ты так завелась?
   – Женская солидарность! – объяснила я.
   Костя покрутил у виска, но тем не менее продолжал смотреть на меня с неизменной нежностью, отчего я невольно отвела взгляд.
   – Так, значит, ты думаешь, что это не Гоффман? – заключила я.
   – Этого я тоже не говорил, – ответил Костя.
   – Но согласись, – продолжала я, – Герману Генриховичу было бы очень выгодно упечь жену за решетку…
   – Такое оно женское счастье, – съехидничал Костя.
   – Ведь если Аллу Владимировну осудят, – рассуждала я вслух, – Гоффман станет полноправным владельцем фитнесс-клуба «Парадиз».
   – Да, – согласился Костя, – а отправив на тот свет Аню, Герман Генрихович устранил и еще одного возможного совладельца, особенно учитывая всю эту чехарду с документами!
   – Так, значит, ты тоже считаешь, что это был Герман Генрихович? – обрадовалась я.
   – Нет, – покачал головой Костя, – я только считаю, что это одна из версий, имеющих право на существование!
   – Ну, говоря откровенно, – сказала я, – мне тоже кажется, что тогда в этом деле все было бы слишком просто… Вот если бы переговорить с охранником, который в тот день дежурил! – мечтательно проговорила я.
   – Кстати, – заметил Костя, – ты забыла спросить у Германа Генриховича, как его имя и где его можно найти!
   – И правда, – слегка расстроилась я.
   Костя постучал в первый попавшийся по дороге кабинет, и оттуда отозвался мягкий женский голос:
   – Войдите!
   Я не заставила себя дважды уговаривать, а Костя, разумеется, вошел в кабинет следом за мной.
   – Ирина Анатольевна! – узнала меня хозяйка кабинета. Это была Елена Николаевна Крылова, с которой мы встречались на подготовительных съемках. Она, кажется, значилась в штатном расписании заместителем Гоффмана, хотя я в их клубной иерархии особенно-то не разбиралась. Будь я на месте Аллы Владимировны, поувольняла бы половину…
   По-моему, персонала в клубе «Парадиз» было больше, чем требовалось. То ли дело в моей программе: я – автор и ведущая, Галина Сергеевна – режиссер, Павлик Старовойтов – наш оператор и Лена Казаринова – помреж!
   – Вы уже, верно, наслышаны о том, что у нас случилось?! – взволнованно проговорила Елена Николаевна, очень эффектная женщина лет тридцати пяти: черноглазая, черноволосая, ослепительно белокожая; с тонкими, почти аристократическими чертами лица и волевым, красивым ртом. Одета Елена Николаевна была в легкий брючный костюм темно-вишневого цвета, который ей удивительно шел. Накрашена была только слегка, но, как я подозревала, с ее-то внешностью легко могла превратиться в женщину-вамп с глянцевой обложки журнала. И для этого ей бы особенного труда не потребовалось!
   – И в самом деле наслышаны, – ответила я.
   – Бедная Алла Владимировна, – женщина покачала головой. – Ей-то каково! А?! Ни за что не поверю, что Аллочка могла кого-то убить!
   – Почему? – вкрадчиво поинтересовалась я.
   – Человек не тот! – уверенно заявила Елена Николаевна. – А Герман Генрихович, по вашему мнению, смог бы? – тихо спросила я.
   – Гоффман? – переспросила Елена Николаевна. – Гоффман бы смог, – оглядевшись, прошептала она. – А вообще, Ирина Анатольевна, зачем вам это? – вдруг опомнилась Крылова.
   – У меня могут быть неприятности. – И я повторила ей то, что уже рассказала Герману Генриховичу. Впрочем, неприятности у меня уже начались. Например, я не имела возможности провести свой законный выходной с Володькой, как запланировала заранее.
   – А… – протянула Елена Николаевна, – тогда понятно!
   – И вы действительно считаете, что ваш начальник способен на убийство? – спросила я, усаживаясь на кожаный диванчик. Костя, как тень, устроился рядышком.
   – Он на все способен, – процедила Елена Николаевна сквозь зубы. – Терпеть его не могу! – искренне заявила она.
   – Интересно, а он знает, как вы к нему относитесь? – удивленно спросила я.
   – Ирина Анатольевна, – женщина повела плечами в шифоновой дымке, – я полагаюсь на вашу порядочность! – заявила она.
   – Что он вам сделал? – поинтересовалась я. – По-моему, Герман Генрихович порядочный и весьма обаятельный человек…
   Крылова проглотила наживку.
   – Да вы же его совсем не знаете! – в сердцах бросила она.
   – В самом деле? – насторожилась я. Во мне крепла уверенность, что вот сейчас-то эта «женщина-вамп» обязательно расскажет нам что-нибудь интересненькое… Я вся напряглась, будто пружина во мне натянулась, или как позже Костя меня сравнил с борзой, почуявшей добычу. Комплимент, может быть, и не из самых галантных, но мне понравился!
   – Конечно, не знаете! – усмехнулась Елена Николаевна с чувством какого-то злорадного превосходства. – Это же аморальный тип! – заявила Крылова.
   – Почему вы так думаете? – спросила я. Что-то она мне сейчас поведает? Я вся обратилась в слух.
   – Разве вы не заметили, на сколько Гоффман моложе своей жены?! – воскликнула госпожа Крылова.
   – Ну, это, по-моему, законом не возбраняется, – разочарованно протянула я. – Мне кажется, Герман Генрихович относится к Аллочке, то есть, пардон, – я поправилась, – к Алле Владимировне Малаховой с любовью и уважением…
   – Скажете тоже! – прыснула «женщина-вамп». – С уважением! – передразнила она меня. – Да я про него такое знаю!.. – заявила она с видом заправской сплетницы.
   – И что же такое вы про него знаете? – осведомилась я заговорщически.
   – Да он не пропускает ни одной юбки! – сказала Елена Николаевна с презрением. Мне даже показалось, что она была той самой единственной, которую он пропустил…
   – Что вы говорите? – покачала я головой.
   – Он и женился-то на Алле Владимировне исключительно ради денег, – заявила Крылова.
   – Но…
   – Я точно знаю, – перебила она меня. – Вы, наверное, знакомы с Лидой? – неожиданно поинтересовалась Елена Николаевна.
   – Вы имеете в виду дочку Малаховой? – уточнила я.
   – Совершенно верно, – подтвердила Крылова.
   – Видела пару раз, – ответила я. – Говоря откровенно, мне показалось, что отношения у них с матерью напряженные.
   – Еще бы! – усмехнулась Елена Николаевна. – Она же встречалась с Германом. Поговаривали даже о свадьбе, а он возьми да и воспылай вдруг любовью к Алле, когда узнал, какими деньгами попахивает. А деньги-то и в самом деле в клубе немалые крутятся. Алла Владимировна в последнее время знаете как развернулась? – проговорила она с невольной завистью в голосе.
   – Очень интересно, – искренне ответила я. Выходило, что и у Лиды был повод устроить маме «подлянку». Но тем не менее эта версия показалась мне неправдоподобной, вроде тех, что высказывала обычно Галина Сергеевна. К тому же слова Елены Николаевны еще нужно было проверить! Хотя… – засомневалась я, – то что сказала Крылова, вполне объясняло взаимную неприязнь Лиды и Аллы Владимировны.
   – Вы часто видитесь с Лидой Малаховой? – спросила я.
   – Да, – призналась Елена Николаевна, – часто. Лидия так одинока, – с сочувствием проговорила она.
   – Вы давно знакомы? – осведомилась я. Признаться, меня несколько удивила близость сотрудницы фитнесс-клуба с дочкой его хозяйки.
   – Да, – улыбнулась Елена Николаевна, – раньше все было совсем по-другому, – грустно сказала она. – Вы знаете, Ирочка? Можно я буду вас так называть? – спросила Крылова.
   – Конечно, – кивнула я.
   – Так вот, Ирочка, – продолжала она, – мы дружили втроем: Аллочка, Аня Степнова и я, – она развела руками. – Но деньги… – Крылова задумалась, подбирая подходящее выражение, – деньги меняют людей, – наконец проговорила Елена Николаевна. – Анюте каким-то образом удалось настроить Аллу против меня. Это случилось сразу после аварии, но еще до того, как Алла и Аня взялись за клуб. Алла мне так до сих пор ничего и не объяснила, – Елена Николаевна говорила с обидой в голосе, – но после отъезда Ани взяла меня к себе на работу: я к тому времени оказалась совсем в бедственном положении, – объяснила она, – в НИИ меня сократили, и мне предстояло выбирать: идти торговать на лоток или принять предложение Аллы… Про гордость пришлось забыть, – Крылова прикусила губу. – А с Лидочкой мы все это время продолжали общаться, после всей истории с Гоффманом, кроме меня, у нее не осталось близкого человека…
   – А что собой представляла Анна? – С каждой минутой дело, в которое я оказалась невольно втянутой, представлялось мне все запутаннее.
   – Анна? – переспросила Елена Николаевна с горькой усмешкой. – Даже не знаю, что и сказать, – пожала она плечами.
   – Говорите как есть, – попросила я, приготовившись к ошеломляющим разоблачениям.
   – Про покойников плохо не говорят… – вздохнула Елена Николаевна.
   – Попробуйте быть беспристрастной, – сказала я, переглянувшись с Костей.
   – Сначала Анюта представлялась мне восхитительной женщиной, – призналась Елена Николаевна. – Искренней, чистой, красивой! – проговорила она. – Но, видно, я ошибалась. – Крылова подошла к окну, я и не заметила, как в руке у нее появилась сигарета. – Анна все время плела какие-то интриги, – презрительно скривилась она, чиркнув зажигалкой. – И потом эта история с аварией… Она всегда казалась мне подозрительной!
   – Что вы имеете в виду? – насторожилась я.
   – Автомобильную катастрофу, – ответила Елена Николаевна, – в которую попала Аллочка.
   – Так, значит, это не был несчастный случай?! – изумленно воскликнула я. – Но Алла Владимировна ничего нам об этом не рассказывала…
   В этот момент хлопнула дверь, и через порог переступил Герман Генрихович.
   – А… – проговорил он несколько раздраженно, – вы еще здесь? – Гоффман перевел взгляд с меня на Елену Николаевну. – Как освободитесь, зайдите ко мне! – приказал он недовольным тоном и вышел из кабинета.
   – Ой! – Крылова прижала ладони к щекам. – Что я наделала! – каким-то неестественно тонким голосом пропищала она. – Гоффман же наверняка все слышал! – Лицо Крыловой стало пунцовым. – Он же выгонит меня на улицу! – всхлипнула она.
   – Успокойтесь, пожалуйста, – я тронула ее за плечо.
   – Да, да, – проговорила Елена Николаевна, – мне надо взять себя в руки! В конце концов, чему быть, как говорится…
   – Вы рассказывали об аварии, – напомнила я.
   – Поймите меня правильно, Ирина Анатольевна, – сказала Крылова в ответ, – я и так тут вам наговорила всего…
   Елена Николаевна извлекла из полупустой пачки очередную сигарету с ментолом, – а это ведь может стоить мне работы, – продолжала она, – и при этом чертовски хорошо оплачиваемой, работы… Мне жаль Аллочку, – вздохнула она, – но мне почему-то кажется, что ей из этой паутины уже не выбраться…
   – Но почему? – удивилась я, прекрасно отдавая себе отчет в том, что как детектива Елена Николаевна меня совсем не воспринимает. Ей гораздо больше импонировала Ирина Лебедева – автор и ведущая программы «Женское счастье».
   – Интуиция! – уклончиво проговорила Крылова.
   – И вы больше ничего не хотите мне сказать? – разочарованно осведомилась я.
   – Нет. – Елена Николаевна покачала головой. – Клуб скорее всего достанется Гоффману, а мне с ним еще работать, – мрачно закончила она. – Мне бы хотелось, чтобы вы меня… оставили, – проговорила извиняющимся тоном Крылова. Было заметно, что Елене Николаевне отказывать мне неловко, но тем не менее решение она приняла окончательное и бесповоротное, так что обжалованию оно не подлежит.
   – Ну, что ж, как знаете, – ответила я, потому что не видела смысла в том, чтобы настаивать. – Но вы не могли бы ответить на мой последний вопрос? – попросила я.
   – Ирина Анатольевна, – сухо ответила Крылова, – вы же знаете, что я тороплюсь! Герман Генрихович…
   – Как фамилия охранника, дежурившего в четверг? – не сдавалась я.
   – Не помню, – ответила Елена Николаевна. – К сожалению, – добавила она, – кадровые вопросы не входят в мою компетенцию. Этим занимается Гоффман.
   – Можно от вас позвонить?
   – Звоните, – обреченно ответила Крылова. Она, наверное, уже была не рада, что распустила язык.
   Я вытащила из сумочки визитку Рокотова, любезно предоставленную мне Германом Генриховичем. Однако рабочий телефон Игоря Викторовича упорно не отвечал: длинные телефонные гудки резали слух. «Все ушли на фронт!» – мысленно констатировала я, представив табличку подобного содержания на дверях юридической консультации «Фемида».
   – Вымерли они там все, что ли?! – возмутилась я вслух.
   – Что, адвокат не отвечает? – сочувственно поинтересовался Костя.
   – Не отвечает, – вздохнула я.
   – Ириша, а ты попробуй ему домой позвонить, – посоветовал Шилов.
   – Ирочка, а вы не могли бы побыстрее? – взмолилась Елена Николаевна. – Гоффман меня убьет!
   – Герман Генрихович сам нам позволил поговорить с сотрудниками, – заметил Костя.
   – Опасаюсь, что он подслушал наш разговор, – нервничала Крылова.
   Я тем временем набирала номер, указанный на визитке. В этот раз телефон все-таки ответил. Приятный мужской голос сказал в трубку короткое:
   – Да?
   – Пригласите, пожалуйста, Игоря Викторовича, – попросила я.
   – Я вас внимательно слушаю, – ответил голос.
   Я представилась:
   – Ирина Лебедева.
   Но никакой реакции вроде: «Какая удача, я по телевизору только вас и смотрю!» – не последовало. Судя по всему, «Женское счастье» не входило в число его любимых программ. Да и Алла Владимировна, похоже, ему ничего обо мне не рассказала. Хотя это показалось мне странным, учитывая тот самый телефонный звонок…
   – Да, я вас слушаю, – невозмутимо повторил Рокотов.
   – Я веду телепрограмму…
   – Я в курсе, – ответил адвокат. – Алла Владимировна поставила меня в известность!
   – Очень хорошо, – обрадовалась я. – Мы не могли бы встретиться с вами?
   – Не вижу в этом необходимости, – бесцеремонно ответил Рокотов и бросил трубку.
   Я не поверила своим ушам. Такое поведение можно расценивать ни больше ни меньше как мужской шовинизм.
   – Ну что? – заинтересованно осведомился Костя.
   – Этот… Рокотов отказался со мной разговаривать! – вспыхнула я. – Нет, но это же… – Я не находила слов, чтобы выразить свое возмущение.
   – Полнейший беспредел, – согласился Костя, улыбнувшись краешком губ.
   – Ирина Анатольевна, вы бы не могли войти в мое положение? – дергалась «женщина-вамп», которая за последние полчаса порядком упала в моих глазах.
   – Да, да, конечно, – кивнула я. – Только еще один звоночек!
   – Гурьеву? – догадался Костя.
   – С проницательностью у тебя полный порядок, – ответила я и снова взялась за свой мобильник. В это время Елена Николаевна уселась в кресло и, наверное, в сотый раз закурила. Но мне все-таки хотелось довести начатое дело до конца, к тому же очень не нравилось вести телефонные переговоры на улице… Да и Костю за рулем его серой «Волги» отвлекать было нежелательно.
   – А, Ирина, здорово! Ждал твоего звонка! – приветствовал меня Гурьев радостным голосом. – Как успехи? – осведомился он.
   – Мне срочно надо переговорить с адвокатом Малаховой! – сказала я.
   – С Рокотовым, что ли? – спросил Валерка.
   – А ты откуда знаешь? – не смогла я удержать изумленного возгласа.
   – Да пили мы с ним как-то водку… – начал Гурьев.
   – Знаю, знаю! – перебила я его. – Ты Аллу Малахову видел?
   – Не-а, – протянул Гурьев. – К ней сейчас никого не пускают, – добавил он. – Но Рокотов – мужик стоящий. Если она не убивала, он ее вытащит… Кстати, – проговорил Валерка, – статью читал. Ну этот Ремизов и сволочь!
   Я согласилась:
   – Сволочь! Сам понимаешь: мне необходимо встретиться с Рокотовым!
   – Могу устроить, – предложил Гурьев. – За тобой ужин, – добавил он. – Изысканный…
   «Ага, размечтался!» – мысленно усмехнулась я.
   – Само собой, – сказала я вслух.
   – Подробности расскажу при встрече, – пообещал Валерий.
   – А дело-то кто ведет? – осведомилась я.
   – Платонов, – ответил Гурьев.
   – Ну, надо же, – удивилась я. С Андреем Николаевичем мы были знакомы еще по делу бизнесвумен Кривцовой, у которой во время прямого эфира моей программы с ее участием дома взломали сейф с драгоценностями.
   Я повесила трубку, и обрадованная Елена Николаевна наконец-то выпроводила нас из своего кабинета. Костя еще раз постучался в дверь Гоффмана, чтобы узнать у него имя охранника, дежурившего в четверг, но Германа Генриховича не оказалось на месте. В итоге мы вновь столкнулись лицом к лицу с обескураженной Еленой Николаевной. Она попрощалась с нами дрожащим голосом.
   – Костя, – пришла мне в голову занимательная мысль, – а почему бы нам не осмотреть тот самый злополучный солярий?!
   – Ирина Анатольевна, да вы что? – возмутился он. – Здесь же полно народу!..
   – Костя, – я укоризненно покачала головой, – мы же с тобой давно на «ты», а ты все Ирина Анатольевна да Ирина Анатольевна, – передразнила я его.
   – Ира, вас, то есть тебя к тому же муж ждет, – добавил он.
   Если бы не это обстоятельство, которое смущало меня больше всего, я бы обязательно задержалась в этом раю подольше.
   – Ну, ладно, поехали, – смилостивилась я.
   – Костя, – окликнула я водителя уже в машине, – а что ты об этом думаешь?
   – Не знаю, – Шилов пожал плечами.
   – Ты все-таки считаешь, что Гоффман здесь ни при чем? – поинтересовалась я. – И что это за история с аварией, которую, возможно, подстроили? Малахова узнала, что Анна едва не отправила ее на тот свет и отомстила? Тени из прошлого?
   Неужели такое возможно? – размышляла я вслух. – Или дочь решила маму за решетку упечь из-за расстроившейся свадьбы?
   – Ты про инопланетян забыла, – ответил Костя.
   – Что?
   – Шучу, – усмехнулся Шилов. – Я знаю только одно, – добавил он. – Вряд ли мы управимся до следующей пятницы!
   – Костя, а я-то тебя всегда считала неисправимым оптимистом! – воскликнула я. – Неужели ошибалась все это время?
   – Только иногда, – парировал он.
   Что-то не очень он похож на безнадежно влюбленного мужчину!.. И много я их таких видела – безнадежно влюбленных?!
   – О чем задумалась? – осведомился Шилов по дороге.
   – Как нам Нину Андреевну разыскать, – выпалила я первое, что в голову пришло. – Она наверняка что-то знает, раз Гоффман от нее так скоропостижно избавился…
   – Пожалуй, – Костя не стал возражать. Он свернул за угол и заехал во двор нашего дома. Цены такому водителю не было, но Лебедев отказывался это понимать: у него при одном упоминании о Шилове лицо менялось. Ревновал он меня к нему, что ли? Да и было ли к кому ревновать?! Но ведь относился же он к Гурьеву по-человечески, да и к Павлику тоже!
   – До завтра, Ирина Анатольевна!
   – До завтра, – ответила я, выходя из машины. Воскресенье обещало быть жарким…

Глава 3

   Володька встретил меня, вооруженный ножом, которым он строгал какой-то салат. В этот самый момент я и вспомнила про изысканный ужин, обещанный мною Валерке.
   – Ирина, ну наконец-то! – Володька бросил ножик на стол, вытер руки о краешек полотенца и принял меня в свои объятия. – А то я уж здесь извелся весь! Ну, как все прошло? Это тебя столько времени Кошелев нравоучил? Я, между прочим, звонил на студию, мне сказали, что ты уехала, – проговорил он обиженно. – Ты снова во что-то впуталась?
   – Нет, – покачала я головой, – готовлю очередную передачу! Истинный крест. – Я даже перекрестилась для пущей убедительности. В общем-то, это была чистая правда. В конце концов, должно же было мое «независимое расследование» однажды выйти в эфир!
   Я полезла в бар за бутылкой коньяка, припрятанного там на всякий пожарный случай, и заодно включила свой музыкальный центр. Ничто не успокаивало меня так, как классическая музыка.
   – Ирина, у тебя, наверное, был очень трудный день, – констатировал Володенька и ретировался на кухню, лишь бы только не слышать моего Паваротти. Обидно, конечно. Но ничего, мы и не такое переживали!
   – Володя! – позвала я его.
   Из кухонной двери вынырнула черноволосая голова.
   – Чего изволите? – шутливо осведомился мой благоверный.
   – Мы сегодня с Гурьевым ужинаем, – предупредила я, делая звук потише.
   – Вот не было печали! – усмехнулся Лебедев. – А у нас, между прочим, копченая колбаса закончилась!
   – Ничего, – ответила я, – он и вареной перебьется!
   – Чего это ты сегодня такая грозная? – удивился Володя.
   – Никакая я не грозная, – возразила я. – Обыкновенная!
   Переодевшись, я присоединилась к своему удивительному мужу на кухне, лишний раз убедившись, что в замужестве мне несказанно повезло.
   Гурьев себя ждать не заставил, подозревал-таки, что его на кухне мой коньяк дожидается.
   Валерка ворвался в квартиру, как всегда, в прекрасном расположении духа. На первый взгляд мои неприятности его будто вовсе не волновали. Но через несколько минут мне пришлось убедиться в обратном.
   – Рокотов – стоящий адвокат! – заявил он почти с порога. – И я бы, Ирина, на твоем месте, не лез в это дело. Игорь и без тебя управится!
   – Слышишь, Ириша? – робко подал голос Володька.
   – Ну да, стоящий, – кивнула я. – Только очень неразговорчивый!
   – Не обижайся, – проговорил Валерка, уплетая за обе щеки «изысканную» вареную колбасу, – просто… ну, как бы это сказать, Игорь не очень-то доверяет женщинам!
   – Женоненавистник, – констатировала я.
   – Ну, и язык у тебя, Ирина! – усмехнулся Гурьев.
   – А он тебе не открыл великую тайну? – спросила я. – Где можно найти охранника, дежурившего в «Парадизе» в четверг?
   – Открыл, – признался Валерка. – У меня даже его координаты имеются.
   – Поделиться не хочешь? – спросила я, наливая ему коньяк.
   – Майоров Денис Георгиевич, – проговорил Гурьев торжественно. – Проживает по адресу: Вишневая, дом 18, квартира 5. Кстати, мне достоверно известно, что Платонов его уже допрашивал.
   – Нисколько не сомневаюсь. – Я положила Валере в тарелку новую порцию салата. – А твоему «стоящему» Рокотову известно, что покойная Анна Степнова требовала у Аллы восстановить ее в правах совладелицы?
   – Да, – Гурьев кивнул, – Малахова призналась ему, что документы на владение клубом так и не были оформлены до конца! А тебе-то это откуда стало известно?
   – Сорока на хвосте принесла. – Я сделала попытку заинтриговать нашего криминального репортера.
   – Гоффман поди проболтался, – усмехнулся Гурьев. – Ходят слухи, что Герман Генрихович – человек очень разговорчивый!
   – Между прочим, – заметила я, – он не слишком-то лестного мнения о Рокотове…
   – А Рокотов не слишком лестного мнения о Гоффмане, – парировал Гурьев.
   – Он его подозревает? – воодушевилась я.
   – Он всех подозревает, – усмехнулся Валерка. – А ты-то кого подозреваешь? – осведомился он.
   – Гоффман вполне мог устроить это убийство, чтобы свалить все на жену и прибрать к рукам ее бизнес, – размышляла я вслух. – С дочерью Алла Владимировна тоже не ладила, но эта версия все равно мне кажется наименее вероятной…
   – А тебе не кажется, что враги могли быть у Анны, а Малахова оказалась замешанной в этом деле совершенно случайно? – предположил Валера.
   – Об этом я, конечно, подумала, – ответила я, – но как же тогда быть с телефонным звонком в эфире? Этот человек должен был знать, что Анна мертва, а солярий под замком, и ключи имелись только в единственном экземпляре… Кстати, это тоже как-то одно с другим не вяжется! Либо ключи еще у кого-то имелись, либо этот человек знал, что Алла Владимировна задумала совершить убийство, спланировала его и осуществила свой план.